Текст книги "Засыпь меня пыльцой (СИ)"

Автор книги: Queen of Brutality

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Есть в нём что-то крайне подозрительное, и хотя серьёзных оснований полагать, что он – потенциальный враг, нет, но Чон на всякий случай делает себе пометку приглядывать за ним время от времени. Так, на всякий случай.

– Нам нужно брать на север, там есть пара деревень по пути, где мы сможем заночевать, – говорит Чонгук, стойко игнорируя намеренно допущенную ошибку.

– Там есть трактиры?

– Нет. Но если помочь местным жителям с какой-нибудь пакостью, по типу барабашек или оборотней в полную луну, – полный торжества и скрытого ехидства взгляд на Хосока, – то можно рассчитывать на кров над головой.

– Но барабашек же не существует, – растерянно тянет Чимин, озадаченно хмурясь.

– Как удачно, что местные жители этого не знают, верно?

Хоби еле подавил шипение, рвущееся из груди: этот парень напрягает его до зуда в пальцах, и он ждёт не дождётся, когда же тот свалит, помахав ручкой на прощание.

– Если все готовы, можем выдвигаться, – подытоживает Нам, резко оказываясь в седле. – Да и наши импровизированные каникулы не вечны – Джин пусть и заболтал преподов, но отпросить нас получилось не более, чем на месяц.

– Тогда тем более – едем, – подхватывают остальные.

Чонгук наблюдает за ними с грустью, с лёгкой примесью зависти: они выглядят такими разными, но при этом воспринимаются вместе, как нечто цельное – один сплочённый организм, где каждый готов глотку перегрызть за любого из тех, кто удостоен чести принадлежать этому кругу. У него такой дружбы не было никогда.

«Едем… »

***

В деревне они оказываются ближе к вечеру: невыносимо много времени убито на прокладывание дороги сквозь кучи коряг и валунов, на которые местные леса были так щедры в это время года.

С интересом оглядываясь по сторонам и ища хоть какие-то признаки жизни в этой, казалось бы, абсолютно пустой деревеньке, друзья и Чонгук, к ним прибившийся, осторожно рассёдлывают коней. У парня нет скакуна в резерве, а потому он передвигается вместе с любезно приютившим его Тэхёном, что неимоверно бесит Хосока, в котором враз проснулось дремавшее до этого чувство собственника.

– Эээй, есть тут кто?!

– Давай, покричи ещё громче, чтобы тебя точно услышала вся нечисть в этой округе, – Юнги кидает хмурый взгляд на смутившегося Гука.

– А этот гном дело говорит, – хмыкают откуда-то сбоку.

Все синхронно оборачиваются на звук: крепко сбитый мужчина в чисто крестьянском облачении, стоящий у одного из домов и хитро улыбающийся, не внушает доверия даже больше, чем Чонгук.

– Ну здрасьте, гости дорогие, я – Бан Джихён – старшина этой деревни, – произносит он, и Джин ощущает резкую антипатию к незнакомцу.

Маслянистые глазки, отвратительный запах потного тела, который чувствительные рецепторы эльфа улавливают даже на расстоянии в несколько метров – да и общее впечатление буквально орёт о том, что им следует уматывать отсюда как можно скорее.

Нельзя. Скоро стемнеет окончательно, а ехать по лесу глубокой ночью – не лучший вариант.

– Приятно познакомиться, – выдавливает Чонгук и по старинному обычаю этих земель преподносит Бану несколько «даров» в знак того, что они пришли с миром.

Ничего особенного: хлеб, парочка снадобий для лечения несложных болячек и пара пучков сезонных трав – но в обычае важна не столь ценность подарков, сколь чисто символическое проявление уважения.

– Хм, что же привело сюда столь обворожительных особ? – его взгляд задерживается на Юнги, и это сильно напрягает остальных, не понимающих, что могло послужить тому причиной.

Перед въездом в деревню, дабы не травмировать нежную психику обывателей, и не быть сожжёнными по вине банальнейших стереотипов, Нам наложил простенькую иллюзию, скрывающую крылья Мина, его клыки и очаровательные, но весьма красноречивые уши Сокджина. Может ли быть такое, что простой смертный, игнорируя магию, замечает что-то необычное в гостях? Да нет, исключено.

– Позвольте нам ненадолго задержаться в вашем поселении, – начинает Чонгук, которому, как наиболее сведущему в местных традициях, доверили почётную должность оратора. – Мы можем помочь вам с лечением больных и раненных взамен на ночлег.

– Что же… – тянет мужчина, – есть у нас одна тяжелобольная, никто не знает, что с ней такое. Думали, хворь какая, но наша знахарка только плечами пожимает, говорит, нет во всём мире хвори такой… губительной.

– Проводите меня к ней, – просит Тэхён.

Как ни странно, но помимо членовредительства и сюсюканий с Хосоком, Тэ, ко всему прочему, весьма неплохой знахарь. Когда из команды кто-то заболевает, все всегда идут к нему, и не было ещё ни разу, чтобы он не помог.

Откуда у него познания в области знахарства, Ким, впрочем, говорить отказывается, да друзья и не лезут – какая им, в сущности, разница, а раз Тэхён не говорит об этом, значит, и докапываться до него не стоит.

– Сей момент, – мужчина подзывает друзей, и они всей дружной ватагой топают в сторону покосившегося домика на краю достаточно маленькой деревушки.

– Великие звёзды, – шепчет Сокджин, смотря на ту самую тяжелобольную.

– Вот же гоблин, – вторит ему Тэхён.

Их двоих пустили к женщине, как самых сведущих в области медицины, причём как магической, так и самой что ни на есть традиционной, и если о Тэ уже было упомянуто, то у Джина это, скорее, было заложено природой: каждый эльф немного врачеватель, но не каждый врачеватель – эльф.

– Ты думаешь, тут можно что-то сделать?

– Я думаю, чего тут сделать нельзя.

Женщина, лежащая перед ними, выглядит не как человек, которому нужна помощь. Она, скорее, походит на человека, которому уже не нужно ничего.

Безжизненный, пустой взгляд, устремлённый в потолок, нулевая реакция на происходящее и нездоровый, серый оттенок кожи, местами уходящий в более тёмные пятна на теле – всё это не внушает оптимизма и надежды на скорое выздоровление.

– Святые духи, что с ней? Я никогда ранее не видел таких странных отметин, – Тэ мажет взглядом по почти чёрным пятнам на коже, подавляя рвотные рефлексы.

Вообще, знахарям и не такое приходится видеть каждый день, но у Тэхёна практика была раз в несколько месяцев, и то – более пустяковая.

– Не знаю, но я чувствую запах гнили, – Джин морщится. – Она уже не жилец.

– Но что мы скажем её односельчанам? Не думаю, что их устроит такой ответ.

– Нет, гоблин, давай телепортнём сюда некроманта и сделаем вид, что всё так и задумано, – вскипает Сокджин, но быстро берёт себя в руки и выходит из избы.

– Что там? – интересуется Нам и ойкает от неожиданности, когда эльф хватает его за рукав и оттаскивает в ближайшие кусты: проводить серьёзные разговоры именно там, кажется, становится традицией.

– Её не спасти, – зашептал Ким на эльфийском.

Ещё одна особенность вампира – невероятная способность к изучению языков. Юный, по меркам вампиров, парень, свободно говорит аж на пяти языках, среди которых: человеческий, гоблинский, троллий, диалект, характерный вампирам, проживающим в местности, где он родился, и, собственно – эльфийский. Сказать, что это удобно – не сказать ничего, ведь так они могут общаться в малознакомых местах без риска быть подслушанными – всё-таки, очень мало не эльфов говорят на их языке, из-за достаточной сложности и витиеватости некоторых слов и выражений.

– Почему?

– Необычные симптомы и реакции организма. Я не стал говорить Тэ, но я подозреваю, что это – порча.

– Непереводимое ругательство на эльфийском.

– Как никогда солидарен. Но что нам делать?

– Пытаться лечить. Если не выйдет – говорить. Пожалуйста, Джин, я не верю, что ты сможешь сдаться, даже не начав сражение.

– Боюсь, что это сражение проиграно заранее, – бросает Сокджин и вылезает из кустов, крайне озабоченный и недовольный.

***

Прошло два дня с тех пор, как они в деревне: большая часть друзей занимается методичным пополнением припасов в виде трав и пищи, основная часть которых была неожиданно быстро израсходована, пока Сокджин и Тэхён в отчаянии бьются над несчастной тяжелобольной.

Ни травы, ни лекарства, ни зелья – не помогают, и силы, и энтузиазм уже давно израсходовались, а женщина с каждым днём выглядит всё хуже и хуже.

– Так больше нельзя, я должен сделать это, – говорит Тэ эльфу после того, как очередное снадобье не даёт никаких результатов.

– Что… О, нет, Тэхён, ты не можешь! – Сокджин чуть бледнеет от ужаса. – Если это то, о чём я думаю, даже не пытайся соваться к ним.

– Но это наш единственный шанс хоть что-то изменить!

– Нет, нет, и ещё раз нет! Я не позволю тебе рисковать собой и вызывать потусторонних духов в наш мир, неужели ты не помнишь, чем это закончилось в прошлый раз?

– Помню. Но я не могу смотреть, как она умирает, буквально у меня на руках! Вчера я говорил с её мужем, детьми… Я не прощу себе, если она не выживет, я не прощу себе то, что даже не попытался что-либо изменить!

Лёд трогается – столь ненавистные Джину воспоминания накатывают вновь, напоминая, насколько отвратительным может быть чувство, когда ты можешь что-то предотвратить, но не делаешь этого.

– Я не могу одобрить эту затею, но тебя ведь это не остановит?

– Не-а.

– Ну и звёзды с тобой, – чертыхается он. – Сегодня вечером все поедут в поселение, чуть восточнее этого, в деревне останется только Намджун. Эх, что-то резко захотелось гулять, пожалуй, приглашу Джуна на вечерний променад, – и, напевая незатейливую мелодию, Сокджин удаляется из успевшей надоесть своим запахом болезни и скорби избы.

– Святые кикиморы, как же я люблю тебя, Джин, – благодарно шепчет Тэ. – Да и совместная прогулка с Джуном тебе не повредит… Кто знает, может, ты наконец заметишь взгляды, которые он бросает на тебя, когда думает, что его никто не видит.

Эльф направился прямиком в избу, отведённую им для проживания: когда он впервые увидел этот «шедевр» человеческой архитектуры, его внутреннего эстета чуть удар не хватил, но сейчас Джин потихоньку привык, и даже перестал брезгливо морщиться при виде обшарпанных стен и протекающей крыши.

– Намджун?

– Да? – с готовностью откликается вампир, вскакивая с некого подобия постели.

– Я. Ты. Лес. Гулять. Есть вопросы?

– Какая… изящная формулировка вопроса.

– То есть ты против? Ну, тогда я пойду гулять в гордом одиночестве…

– Нет-нет, я только за! – поспешно добавляет Джун, торопливо направляясь к выходу.

Пожалуй, излишне торопливо: по пути он спотыкается об ногу Джина и с размаху впечатывается в пол.

Сокджин отчаянно пытается сдержать нервный смешок, настолько милым и неловким иногда может быть Нам.

Вполне возможно, что устоявшееся мнение остальных касательно того, что Джин не замечает поползновений вампира в свою сторону – ошибочно.

Эльфы имеют свойство подмечать всё, просто иногда не считают нужным это озвучивать.

Помогая Наму оправиться после судьбоносной встречи с полом, Сокджин собирается убрать протянутую руку, но мягкая, однако настойчивая хватка вампира не позволяет ему этого сделать.

– Ты чего это? – удивляется Джин, посматривая на их переплетённые между собой пальцы.

– Пожалуйста, – непонятно о чём просит Джун и уводит озадаченного эльфа вглубь леса.

Они решаются заговорить, лишь достигнув относительно тихой местности, куда не суются местные и где, впрочем, достаточно места, чтобы разместиться без всякого дискомфорта.

– Может, отпустишь мою руку? – интересуется Джин, слегка дёргая конечностью.

– Что? Ах, да, прости, – Нам неловко улыбается, высвобождая длинные пальцы из собственного захвата. – Скажи, почему ты пригласил именно меня?

Вот он – вопрос, от ответа на который зависит чуть ли не вся Вселенная и её существование. Не очень ясно, что там насчёт обычного мира, но внутренний мир Джуна так точно висит на волоске прямо сейчас.

– Да так, – Сокджин – не самоубийца, чтобы говорить правду про Тэ и его тараканов, а потому ложь – лучший выход из положения.

Да и не ложь это, в общем-то… Так, лёгкая недосказанность, витающая в воздухе.

– … Просто решил погулять, и подумал, что одному тебе будет скучно сидеть в деревне.

– И всё? – Нам улыбается, стараясь не показывать своё разочарование слишком явно.

Сокджин вздыхает: он знал, что эту проблему, как он окрестил излишнюю симпатию вампира к его персоне, нельзя игнорировать бесконечно.

Рано или поздно всё равно пришлось бы дать хоть какой-то ответ, но это означало бы – разбить Намджуну сердце.

«Почему кто-то всегда должен оставаться несчастным?» – проносится в голове у Джина, прежде чем он встаёт с коряги, на которой они умостились в процессе прогулки, и произносит, печально улыбаясь парню в ответ:

– Да, Джун. Это всё.

Вампир медленно кивает, пока целый мир внутри него ломается к гоблинам, разрушается и беспощадно втаптывается в землю острыми каблуками сапог эльфа.

Он, может быть, и наивный, но точно не дурак, поэтому весьма однозначный ответ Сокджина принимает с должным смирением и пониманием.

«Было бы легче, если бы я мог рассказать тебе всё… – думает Сокджин, стоя к Джуну спиной. – Возможно, позже, когда это перестанет быть настолько болезненным».

– Нужно возвращаться, – тихо говорит Джун. – Наверное, остальные уже приехали из деревни, так что завтра мы сможем уехать отсюда.

– Иди, – кивает Джин, – а я ещё немного погуляю.

Ему нужно время для того, чтобы подумать о случившемся. А ещё, ему нужно одиночество, потому что если Намджун останется здесь ещё хотя бы на пару минут – он просто не выдержит.

========== IV:Триумфальное сожжение ==========

Все настоящие ведьмы только так и колдуют, из сердца… Кольцо-то да палочка волшебная, чай, для дураков делались. Где им, дуракам, сотни лет сердце развивать да доброту в себе копить – взяли палку, кольцо нацепили да пошли дрова ломать…

Дмитрий Емец

***

Тэхён сосредоточенно смешивает травы, периодически подбрасывая нужные ингредиенты в котёл, выделенный старшиной деревни – тем самым неприятным мужичком, что действует на нервы всем членам их небольшой компании вот уже несколько дней.

Это должно сработать. По крайней мере, Ким очень на это надеется, ведь в противном случае тотальный пиздец накроет всех и вся, да и совесть, больше подходящая святошам и монахам, нежели знахарям и ведьмочкам, всё равно не даст спокойно спать, подкидывая весьма жалкий образ женщины в ночные кошмары и грёзы.

Несмотря на то, что Джин увёл Нама куда-то в лес, ему всё равно не дают сделать всё быстро и качественно: сначала пришёл Чонгук, невесть почему оставшийся в деревне, потом – тот самый старшина, гоблины его дери.

И того, и другого в данной ситуации Тэхён с превеликим удовольствием скинул бы в овраг с помоями, дабы не мешались, но, увы и ах, хорошее воспитание и превосходные манеры не раз заикались о том, что это было бы крайне невежливо с его стороны.

– Последнее… – шепчет Тэ, кидая полынь в бурлящий котёл. – Стоп. Что за…

Посмотреть на результат своих мытарств ему не дают чьи-то руки, намертво вцепившиеся в плечи.

– Что вы делаете? – пробует достучаться до неизвестного Тэхён.

Рука машинально тянется к сумке с зельями, и паника накрывает парня с головой, когда он понимает, что её нет на привычном месте, прямо возле него.

Неизвестный лишь усиливает давление на плечи, выворачивает ему руки и толкает вперёд, отмалчиваясь на все вопросы и проклятия.

«Эх, ну и какой из меня боевой маг? Мне бы травки смешивать, да зелья варить, а не вот это вот всё», – мысленно вздыхает Тэ.

Вот тот же Намджун, к примеру, пусть и неуклюжий, как тысяча троллей в ювелирной лавке, но на раз бы сделал этого типа – любителя заламывать руки случайным встречным. По крайней мере, Ким очень надеется, что случайным, потому что если он пришёл конкретно за ним… Плохо. Очень плохо.

Меж тем, они оказываются на небольшой главной площади деревни, где, на удивление, полно людей. Возможно, здесь собралась вся деревушка, вот только никто не спешил вызволять его из железных тисков незнакомца. Наоборот, пришедший люд испепеляет его своими взглядами, и, возможно, Тэ просто параноит, но в них сквозит лишь ненависть и презрение, без какого-либо желания помочь.

– Сжечь! – внезапно орёт один из них.

– Сжечь ведьму! – вторит ему другой.

«Что? Какого… »

Мысль не успевает до конца сформироваться в его голове, так как в следующую секунду Ким получает чем-то увесистым прямо по темечку.

… И мир резко меркнет, погружаясь в темноту.

***

Мрак расступается, и Тэхён понимает, что он в дерьме.

Не совсем ясно, сколько секунд, минут или часов он провёл, будучи отключённым от мира и жизни в целом, но очухивается он в не самых лучших для того условиях.

Связанный по рукам и ногам, Ким может чувствовать, как дерево дерёт его нежную кожу спины, наверняка оставляя царапины и занозы. Вероятно, он привязан к какому-то столбу, а его чувствительная кожа открыто контактирует с древесиной потому, что любезные селяне соизволили переодеть Тэхёна в белую, свободно струящуюся до колен рубаху.

И это – второй тревожный звонок.

Первым, несомненно, можно считать тот факт, что его, гоблин их подери, связали, а третьим, финальным на пути к его уничтожению – куча хвороста, валяющаяся в ногах, и факел в руках одного из жителей деревни.

– Сжечь ведьму! Сжечь! – скандирует толпа, и Тэ чувствует, как волна обиды и непонимания накрывает его с головой.

Что он им всем сделал? Почему они так его ненавидят и хотят убить?

Он смотрит в пылающие негодованием и яростью глаза жителей, и с каждой секундой ему хочется разрыдаться всё больше. Вот, к примеру, Чонсу – девушка, которой он помог приворожить местного красавчика, и которая искренне его за это благодарила. Сейчас в её глазах нет ни капли признательности, напротив, она скандирует их фирменное «сжечь ведьму» вместе со всеми.

А что вы думаете по поводу Джихве – парня, которого Тэ исцелил от непомерного количества бородавок? Сейчас и он присутствует на захудалой площади, крича свои отвратительные пожелания о казне Кима.

– После моей смерти твои бородавки вернутся в удвоенном количестве, сукин сын! – Тэ даже не пытается сдержать своё негодование.

Уж лучше ярость, чем беспомощные слёзы – так решает для себя Ким. Пусть они видят, что его дух не сломить какой-то кучкой дров и дебилами, решившими, что они здесь закон. Как говорится, в любой непонятной ситуации – шути, и это уместно не только для клоунов.

– Эй ты, жиртрест, – начинает воодушевлённый своей задумкой Тэ, – ты бы с таким усердием жиры сжигал, как людей.

Толпа синхронно оборачивается на покрасневшего старшину, который, предположительно, является инициатором всего этого безобразия, и заходится в приступе нервного смеха.

– Да как ты смеешь, нечистая сила? – воет тот, поглаживая свой пивной живот. – Сегодня ты умрёшь, и правосудие восторжествует!

– Я-то умру, сладкий, а вот твои жиры останутся с тобой навсегда, – хмыкает Тэхён, вызывая новую волну смеха и выбешивая мужчину окончательно.

– Ну всё, хватит болтать! Поджигаем его, ну же!

– А может, не будем спешить? – предлагает Тэ, вмиг растерявший своё чувство юмора. – Скажите хотя бы, за что сжигать собрались.

– Тебе это поможет? – скептично приподнимает бровь старшина.

– Да… Вернее, нет, но я узнаю, почему умру в рассвете лет.

– Братья и сёстры, – взревел мужчина, поворачиваясь к толпе. – Этот парень – ведьмак, дурачивший нас на протяжении нескольких дней, обещавший исцелить Юри, а в итоге не сделавший ничего! Он и его шайка – нечистая сила, уничтожающая нашу деревню изнутри, а потому, во имя спасения наших жизней, мы должны сжечь его!

– Сжечь! – толпа приходит в оживление от одной только мысли о том, чтобы кого-то казнить.

Убеждать бесполезно. Взывать к совести – тоже. Толпа есть толпа, и её буйство не в силах остановить никакая сила. Но неужели ему придётся умереть вот так?

К нему подходит мужчина с факелом, облачённый в чёрный плащ до пят. Его фигура неумолимо надвигается на парня, и Тэ чувствует, что он буквально в шаге от того, чтобы устроить истерику. Пожалуй, единственное, что удерживает его от этого – нежелание показывать свою слабость и растерянность кретинам, устроившим самосуд.

– Приготовься, – шепчут ему на ухо.

– Пошёл в жопу, – так же шёпотом отвечает Тэ.

Все ждут зрелища: мужчины подсаживают маленьких детей на плечи, чтобы тем было лучше видно процесс, а женщины неустанно повторяют уже затёртую до дыр фразу.

«Какие же вы мерзкие, – думает Ким. – Жаждете крови и криков, прикрываясь правосудием, но на деле вы – просто кучка кровожадных ублюдков».

– Готов? – раздражающий шёпот вновь раздаётся откуда-то сбоку, и Тэ уже хочет повторить свой ответ, когда…

– Эй, что происходит?! – толпа и старшина застывают в недоумении, как и сам Тэхён, которого вместо обещанного сожжения спешно отвязывают от столба.

Не успевает никто даже толком-то и осознать, что происходит, как чьи-то мощные руки вырывают парня из резко ослабевших тисков, сажают на стоящего неподалёку коня и навсегда увозят из деревни, где к нему были не очень дружелюбны.

– Что… что? – он пока не совсем понимает, где он, что он, и как ему удалось спастись.

– Всё нормально, – кто-то за спиной парня голосом Чонгука пытается успокоить порядком разнервничавшегося Тэ.

– Гук? Что вообще, блять, произошло? – вопросов накапливается больше, чем ответов.

– Тебя пытались сжечь, потому что старшина видел, как ты что-то варишь в котле, и решил обвинить в ведьмовстве.

– Какие веские причины для того, чтобы убить человека!

– А им многого и не надо. Неужели ты раньше не бывал в деревнях?

Перед глазами мелькают события давно минувших дней, которые Тэ хочет вспоминать меньше всего. Глаза против воли начинают увлажняться, и ему приходится приложить титанические усилия, чтобы скрыть это от младшего.

– Нет, – решительно врёт он, закатывая глаза и смаргивая подступающие слёзы.

– Ну, здесь это в порядке вещей. Люди могут быть иногда очень тупыми, знаешь ли, и просто жестокими па… Ты что, плачешь?

– Нет, у меня просто внезапно началась аллергия на пыльцу, – огрызается Тэ, громко шмыгая носом.

Гук останавливает коня возле относительно безопасной полянки и снимает упирающегося Кима с седла.

Усадив истерящего парня на корягу, он плюхается рядом, после секундных раздумий аккуратно приобнимая Тэ за плечи.

– Что, первый костёр? – интересуется он, затаив дыхание, так как ищущий понимания и заботы Тэ ластится, аки мартовский кот, превращая невинное подбадривание в крепкие объятия.

– Да, – вновь врёт Тэхён.

Символично, что корягу они выбрали именно ту, на которой не намного ранее выясняли отношения знакомые всем эльф и вампир. Очевидно, несчастная старушка была создана для того, чтобы выслушивать ложь Кимов всех рангов и возрастов.

– Ну, бывает. Ничего, привыкнешь, – бормочет Гук, и только через секунд десять понимает, какую чушь несёт.

Тэхён обезоруживает своим обаянием и открытостью, то ли взрослой глупостью, то ли детской наивностью, и заставляет забыть обо всём лишь одним своим присутствием. Он весь такой тёплый и податливый, нежный и дикий одновременно, а ещё…

А ещё у него есть парень. И Чонгук – не мужеложец.

Наверное…

– Ой, а что нам делать с остальными? – Тэ аж подскакивает на многострадальной коряжке от волнения.

Чонгуку ничего не остаётся, кроме как покрепче сжать хрупкую фигурку парня в своих руках, успокаивающе шепча на ухо:

– С ними всё будет хорошо, правда. Я был с Чимином, когда мы увидели, что произошло, и он полетел предупреждать других. Можешь не волноваться, мы договорились встретиться уже в Триолле, я объяснил, как туда добраться.

– Спасибо, Гук, – улыбается Тэ, растягивая губы в странной, но безумно милой квадратной улыбке.

– Эээ… Да, ладно, но сейчас нам нужно ехать, и…

Тэхён хихикает, ибо смущённый Чон – зрелище, за которым можно наблюдать вечно. Он осторожно выпутывается из кольца чужих рук и направляется к коню.

Дорога планируется долгой и не шибко весёлой: до Триолла ещё скакать и скакать, сутки так точно. Конечно, можно остановиться в другой деревеньке неподалёку, но что-то подсказывало Гуку, что в ближайшее время о чём-то таком не стоит даже заикаться.

– Скажи, а… – начинает Тэ после приблизительно часа езды.

– Да? – Чонгук изо всех сил пытается быть учтивым и мягким.

Конечно, в его планах, вроде как, было растаскать всю эту компанию на трофеи, но он же не изверг какой, да и резкое обращение может закрепостить Тэхёна, чего допустить ну никак нельзя. То, что Чону сейчас нужно больше всего – всеобщее доверие, и он планирует нарабатывать его по максимуму.

– Что будет потом? – вопрос парня ставит его в тупик. – В смысле, доедем мы до Триолла, встретим остальных… А потом? Ты ведь останешься с нами?

В вопросе Тэ сквозит надежда и воистину детская непосредственность. Он и сам сейчас безумно походит на ребёнка, с этими своими надутыми губами и блестящими глазками, который не хочет расставаться с новой игрушкой.

– Нет, ТэТэ-хён, вряд ли, – Чонгук говорит мягко и вкрадчиво, вспоминая своё общение с пятилетним племянником и невольно улыбаясь. – Да и твои друзья меня не очень-то жалуют.

– Дело только в них? Если да, то можешь не волноваться, я уговорю Намджун-хёна взять тебя с собой.

– Куда?

– В наш университет магии, куда ещё.

– Но я не маг… – пробует отпираться Гук, на что получает смешок и вздёрнутую бровь.

– Ага, а потому ты откинул одного из сильнейших менталистов на потоке при одной только его попытке заглянуть в твоё сознание. Слушай, я не знаю, почему ты так яро отрицаешь свою суть, но не думай, что сможешь убежать от неё. Хочешь ты того или нет, но магия – это часть тебя, и если убрать её… Это будет как незаконченный дом: вроде дом, но половину крыши снесло ураганом, и теперь внутри сыро и холодно, а на стенах растёт мох.

– Как глубокомысленно, хён, – тянет Гук. – Не думал, что в тебе живёт внутренний философ.

– А? Да нет, это я нашего директора цитировал. По словам третьекурсников, он в начале каждого учебного года что-то такое говорит, и то ли это действительно проникновенно и чётко выражает суть нашего учебного заведения, то ли ему просто лень каждый год придумывать новую речь, – Ким смеётся, заставляя уголки губ Чона приподниматься.

Однако, Гук быстро одёргивает себя, напоминая, что рядом с этим парнем расслабляться нельзя. Первое правило, которое он чётко усвоил от родителей: позволяй врагу поверить тебе, но не позволяй себе поверить врагу.

Однако можно ли считать Тэ врагом, если он, вроде как, не желает ему зла? Да и вся эта компания выглядит вполне дружелюбной, если не брать во внимание недвусмысленный намёк Джина на то, что Гука отправят за борт сразу же после достижения Триолла.

Вбитые в голову семьёй стереотипы о нечисти трескались, подобно ткани, разрываясь на части: почему они должны быть убитыми, если никому не желают зла? Просто потому, что они – не такие, как обычные люди?

До встречи с ними Чонгук искренне верил, что искореняет зло, и каждый убитый им «монстр» воспринимался, как верный шаг на пути к освобождению и очищению этого мира.

«Лучше бы я не встречал тебя никогда, – мысленно обращается Гук к Тэхёну. – Теперь мне будет намного сложнее верить в то, что все маги – злые».

Они решают остановиться у реки, предусмотрительно обезопасив место от возможного набега водяных или утопленников, которые больно охочи утаскивать невнимательных людей на дно.

Тэ, горестно вздыхая, практикует своё кулинарное мастерство на подстреленной Чоном дичи, после чего они, хорошенько поужинав, решают разделить между собой дежурства.

Добровольно согласившись бодрствовать первым, Тэхён какое-то время смотрит на мутную водную гладь, однако, вскоре одёргивая себя: мало ли что можно увидеть ночью в её отражении.

Тоскливо прислонившись спиной к шершавому стволу дерева, парень прокручивает в голове все события минувшего дня, и с удивлением обнаруживает, что мыслям о Хосоке в нём так и не нашлось места.

Комментарий к IV:Триумфальное сожжение

Пытаюсь сгладить жопную логику Сокджина в прошлой части софтовыми Вигуками 😅

Саранхэ, и всё такое ~

========== V:Пещера Смерти ==========

Вся магия похожа на ошибку. Люди видят то, что они хотят увидеть, и слышат то, что хотят услышать.

Роберт Маккамон

***

– Ну Джин-хён!

– Нет!

– Ну пожалуйста!

– Нет, я сказал.

– Но почему? – Тэ искренне не понимает, почему раз за разом получает отказ.

– А потому что! Как ты себе это представляешь? «Здравствуйте, господин директор, мы тут на поиски какой-то доисторической рухляди мотались, и в соседней луже нашли вот этого вот парня. Магии он не обучался, да и вообще о своих способностях узнал несколько дней назад, но он же поучится с нами, да?» – так, что ли?

– Хёёён, ты утрируешь, ну а если серьёзно?

– А если серьёзно – сгинь отсюда, нечисть поганая! Ты мне уже полчаса мозг десертной ложечкой выедаешь, может, пора остановиться?

Встретившись в Триолле с младшими, компания продолжила своё животрепещущее путешествие – сердце тролля было как никогда близко, и было бы просто глупо свернуть на финишной прямой.

Что делать с Чонгуком, никто из их разудалой команды не знает: Тэ настаивает на том, чтобы его взяли с собой в университет, где он сможет реализовать свои способности, Чимин – однояйцевый платонический брат-близнец Кима, потерянный в детстве – полностью поддерживает Тэ, Юнги неодобрительно качает головой, опасаясь, впрочем, говорить что-то при Сокджине в излишне грубом ключе. Намджун как-то резко берёт самоотвод, хотя обычно именно он решает подобного рода вопросы, Сокджин протестует, чисто интуитивно чувствуя подвох в действиях и словах младшего, а Хосок тихо закипает от ненависти, глядя на то, как его парень с жаром вступает в полемику с Джином.

Ну вот и зачем им этот Чонгук? Хорошо же жили без него, не жаловались, а тут пришёл какой-то там Чон и всё внимание Тэхёна потянул на себя.

Хоби сразу заметил, что после совместного путешествия атмосфера между ними поменялась, причём отнюдь не в самую выгодную для него сторону: Тэ то и дело благодарно поглядывает на Гука, а тот в ответ молча кивает, мол, понял-принял, хён, можешь не волноваться.

Бесит ли это? Определённо, какого чёрта они вообще общаются, если у Тэхёна есть Хосок – весь такой красивый и доступный?

Да и Чимин тоже хорош – предатель, у Чона тут личная жизнь рушится, а он летает вокруг да поддакивает, гад прозрачный!

– Всё в порядке, хён, я понимаю, что мы слишком мало знакомы, чтобы вы могли мне безоговорочно доверять. Пожалуй, мне действительно стоит уехать.

Хосок ликует: его проблема может решиться сама собой, и ему даже не придётся душить младшего самодельной удавкой, пока тот спит.

– Стой, – неожиданно подаёт голос Джун, – ты едешь с нами.

– Что?! – вопрошают все: кто-то радостно, а кто-то – неодобрительно и злобно.

– Мы ищем некую вещь, Чонгук, – осторожно начинает Нам. – Нечто древнее, а потому – опасное. Я читал про неё в летописях, но там, по сути, не даётся никакой информации. Пока вы плутали с Тэхёном по лесочкам да кочкам, мы опросили огромное количество местных, и все как один сказали, что реликвия находится в пещере Смерти – местная жуткая достопримечательность.