Текст книги "Грязная королева (СИ)"
Автор книги: ПроблемkА
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
Почему он всегда упускает из виду самое важное?
Грейнджер…
Тео скривился от боли, не справившись с подступающей темнотой.
Все-таки сдался.
Слабак во всех отношениях.
________________________
Гермиона сжимала руки на своем животе, все еще смотря на только что закрывшуюся за целителем из Святого Мунго дверь.
– Этого просто не может быть, – лихорадочный шепот был обращен не к Малфою, а к самой себе. В этот момент она даже забыла кто такой Малфой. – Этого просто не может быть.
Но это было.
Мерзкая, грязная.
Она не хотела ребенка от этого человека. Черт возьми, она не может родить ему наследника. Потому что это бы обозначало, что все по-настоящему. Что вся эта гребаная ситуация – реальность.
Грязнокровка. Чтоб ты сдохла.
О, Малфой, ты не представляешь, как я этого хочу.
Панический взгляд непроизвольно метнулся к его безразличному лицу.
– Грейнджер, прекрати эту истерию, – устало пробормотал он, растирая пальцами виски. Как будто не случилось ничего такого. Как будто, мать его, все было нормально.
Она недоверчиво скосила глаза в его сторону. Мерлин, он ведь шутит, да?
– Малфой, во мне сейчас твое отродье, – Гермиона невольно скривилась от презрения, подметив, что лицо Драко каменело все сильнее при каждом ее слове. Значит, ему тоже не все равно.
Вперив в нее взгляд, полный отвращения, Малфой сквозь стиснутые зубы прошипел:
– Не смей называть моего сына отродьем.
Рот приоткрылся от удивления и крошечной части возмущения. Его сына? У него нет никакого сына! Она не может носить в себе это. Просто какая-то ошибка.
– Это, – она невольно прикрыла живот руками, словно он мог причинить вред тому, кто внутри. И тут же захлопнула рот, пораженная своими действиями.
Она только что попыталась защитить ребенка Малфоя.
– Это мой ребенок.
Он приподнял бровь, безмолвно указывая ей на ее же глупость. Раздражение подкатило к горлу, и Гермиона злобно топнула ногой. Малфой кинул на нее шокированный взгляд.
– Грейнджер, ты дура?
Такой простой вопрос застал ее врасплох. Потому что в этом их разговоре было нечто…домашнее. Что-то до жути простое.
На какой-то момент человек, которого она ненавидела всем сердцем, стал для нее просто мужем. Как будто бы и не было всего того, через что они прошли.
Наверное, до него это тоже дошло. Потому что только что появившаяся дразнящая улыбка моментально пропала. В его глазах мелькнуло отражение ее сожаления.
– Через неделю, – Гермиона нервно сглотнула и на выдохе выпалила: – Обращение не повредит ребенку?
Малфой лениво откинулся на спинку кресла, врезая в нее заинтересованный взгляд. Словно видел впервые. Или же наблюдал за кем-то, на ком проводил эксперимент.
– Я не знаю, Грейнджер, – протянул он, так что становилось понятно, что его предки жили во Франции. И он подчеркивал это при каждом удобном случае.
Если бы ей сказали, что она будет готова послать “Аваду” в того, кто просто будет растягивать слова во французской манере, она бы в голос рассмеялась. Или просто за то, что он молчал. Какого хрена он не отвечает?!
– Ты лжешь мне!
Она подлетела к нему, замахиваясь рукой. Он моментально перехватил ее и притянул Грейнджер к себе.
– Ты лжешь мне, – всхлипнула она, сжимая пальцами обивку кресла.
Он сжимал ее запястья, удерживая от новой попытки удара. Грейнджер трясло.
– Ну почему, – ее голос прервался рыданием. – Почему ты не можешь сказать мне? Ты ведь… Ты ведь не ненавидишь меня!
Малфой сморщился при виде ее поджатых побледневших губ. Грейнджер такая Грейнджер. Все либо хорошо, либо плохо.
– От ненависти до любви один шаг, а, Грейнджер? Херня. Это все детские сказки. Ты либо ненавидишь, либо любишь. Нельзя испытывать эти чувства поочередно.
Она вся сжалась, словно его слова хлестали по коже. Глаза жмурились, но слезы все равно прорывались, стекая по щекам. Почему она плачет? Почему она, блять, постоянно плачет?
– Неправда…
Она прошептала это так тихо, что ему пришлось наклониться ближе к ее губам. Теплое дыхание чуть шевельнуло волосы, и шея покрылась мурашками.
– Я ненавидела Тео.
На лице Малфоя появилась горькая усмешка.
Желание откинуть ее, убрать от себя, убить. Но нельзя. Теперь придется держать все эмоции при себе.
Он справится. Зубы сжались до боли в челюстях.
– Встань с меня, Грейнджер.
В ее глазах мелькнула растерянность. Словно он только что сказал нечто настолько глупое, что заставило ее усомниться в его адекватности.
– Ты вообще-то держишь меня, – с абсолютной уверенностью в голосе изрекла Грейнджер, высокомерно наморщив нос.
С одной стороны, Малфою хотелось рассмеяться, но с другой… Он злился на нее.
Потому что она его не боялась. Даже чуть-чуть.
– Да? – Драко саркастически приподнял бровь.
Гермиона тут же вспыхнула и отскочила от него. Ее глаза пылали молнии.
– Пошел к черту.
Терпение. Ты взрослый мужчина. Терпи, блять.
Но ладони уже вспотели от яркой злости, током пронзившей нервные окончания. Убить. Он хотел убивать.
– Какого хера, Грейнджер, – выдавил Драко через силу. Через взрывную ярость. – Что ты себе позволяешь?
А она не знала. Не могла объяснить ему, что изменилось. Просто чувство страха напрочь исчезло, сменившись потребностью защищать только что зародившуюся жизнь.
– Уходи, Малфой. Неужели не понятно?
Он окинул ее холодным взглядом из серии ты-реально-идиотка. И, черт возьми, она действительно почувствовала себя такой. Из-за этого она злилась на него еще сильнее.
– Ты серьезно, – он хищной походкой приближался к ней, а она непроизвольно отступала назад, – думаешь, что можешь мне указывать?
Он видел, что за гордостью и вызовом в ее глазах уже начинает проступать испуг. Предвкушающая улыбка растянула губы, и Малфой подался вперед, угрожающем шепотом кидая ей прямо в лицо:
– Ты никогда не будешь нужна мне, Грейнджер. Как только у меня появится наследник – все станет как прежде. Я презираю тебя, грязнокровка. И это не изменится от того, что ты раздвинула передо мной ноги.
Малфой резко развернулся, намереваясь покинуть комнату, но ее тихий голос остановил его у самого порога:
– Драко, с ним все будет в порядке?
Он даже подумал, что ослышался. Если бы не отчаяние, переполнявшее эту фразу. Именно из-за этого отчаяния он не оборачиваясь бросил:
– Все будет хорошо, Грейнджер.
________________
– Гойл, твою мать, что за вонь?!
Голова все еще раскалывалась после разговора с Грейнджер, и Драко готов был убить приятеля за отчетливый запах гнили в квартире.
– Неужели так сложно прибраться, сукин ты сын?
В ответ – молчание. Драко начал раздражаться, поймав себя на мысли, что если Грегори сейчас же не ответит ему, он разнесет этому барану квартиру.
После смерти Блейза Гойл стал единственным человеком, которому Драко все еще мог доверять. Несмотря на то, что в школе ставил себя гораздо выше него, постоянно унижая Грегори.
– Тупой кретин, – Драко заглянул в гостиную, не обнаружив там ничего, кроме перевернутого стола и разлившейся по полу газировки. Брови сошлись на переносице. – Черт, Гойл, это уже не смешно. Где ты?
И снова ничего. Как будто его здесь нет. Но этого просто не может быть, потому что они договаривались о встрече.
– Гойл!
Драко заглянул в комнату друга и замер. В животе что-то перевернулось, и он почувствовал подступающую к горлу тошноту. Верхняя губа невольно дернулась.
Гойл лежал на полу в луже какой-то херни, смешанной с кровью. Он весь дергался, а глаза бегали по всей комнате, не останавливаясь ни на чем конкретно. Возле рта пенились слюни.
Сомнений в том, что он умирает, не было.
– Гойл, мать твою, – голос внезапно охрип так, что говорить было больно. Глаза защипало.
Что, черт возьми, происходит?!
– Друг, – взгляд Грегори наконец-то смог сфокусироваться на нем. – Ты в полном дерьме.
Из губ обоих вырвался нервный смешок. Вот тебе и прощание, блять.
– Ты, я смотрю, тоже, – попытался саркастически сказать Малфой. В горле стоял комок. Мерзкий, перекрывающий дыхание.
Гойл рассмеялся, но тут же закашлялся кровью. Внутренности Драко сжались в тугую веревку.
– Малфой, будь осторожен, ладно? – Драко через силу кивнул, и воспроизвел на губах ухмылку, которая только что растянула губы Грегори. – Больше некому спасать твою шкуру, кретин.
– У меня ребенок будет, Гойл.
Малфой опустился на колени рядом с другом, который попытался похлопать его по руке в качестве поздравления, но смог только едва пошевелить пальцами.
– Не забудь рассказать ему, каким ты был ублюдком в школе.
Смешок вырвался из губ Драко, без ответа повиснув в воздухе.
– Обязательно расскажу.
Гойл снова закашлялся, став еще бледнее.
– И не забудь упомянуть о том, каким я был душкой…
Темная кровь тоненькой струйкой лилась на пол с уголка его рта. Глаза остекленели.
Грегори Гойл только что умер.
Драко заметил, что его тело вздрагивает от рыданий.
Я все тебе отдам,
Поглоти меня,
Ведь все уже в прошлом, все уже позади…
Red – Уже позади
========== Глава 16 ==========
Love me when I’m gone,
Don’t think that we can lose,
I know we’ll make it easy
Mushmellow – Hellen*
Боль.
Единственное, что существовало сейчас – это боль. Яркая. Практически доводящая до безумия. И, в тоже время, отрезвляющая. Приводящая в порядок мысли. Необходимая. Но…
Все же боль.
Тео поджал дрожащие губы. Голова раскалывалась, уничтожая все здравые мысли. Если они были. Во всяком случае, он их не замечал. Все перекрывали зудящие нервные окончания. Хотелось содрать с себя шкуру.
Сколько он уже пролежал здесь? Что, черт возьми, вообще происходит? Почему он беспомощно валяется в собственном доме под хер пойми чем? Где его домовики в конце концов?!
Вопросы приходили быстрее, чем ответы. Вернее, ответов не было совсем.
Послышался тихий стон, и только через несколько секунд он понял, что это его стон. Ток пробил по венам, расширив их.
Терпи, Нотт. Это скоро кончится.
Последние три часа он утешал себя именно этим, поэтому сейчас эта мысль показалась совсем уж глупой. Скоро – понятие растяжимое. И в этом случае растянулось оно гораздо сильнее, чем он мог предположить.
Послышались быстрые неуклюжие шаги. Как у Астории, когда она куда-то спешила. А может ему показалось. Не суть. Сам факт того, что он научился различать ее шаги настораживал. Он поморщился, то ли от боли, то ли от отвращения к себе. Кретин. Как он мог позволить себе оказаться в таком дерьме?
Дверь тихонько приоткрылась, и он понял, что оказался прав. В дверном проеме появилась заплаканная Астория с красной щекой и растрепанными волосами. Мелькнула мысль, что так ей и надо.
– Ты… – она запнулась, сдерживая слезы. Тео был рад, что не может шевельнуться без нового приступа боли, потому что иначе он бы тоже ударил ее. Нашла время плакать. – Ты в порядке?
На мгновение раздражение перекрыло остальные эмоции. Это, наверное, самый глупый вопрос, который он вообще слышал. А глупых вопросов Тео слышал достаточно.
– Лучше просто не бывает, – сдавленное тягучее шипение далось со слишком большим трудом, и он устало закрыл глаза.
Она что-то пискнула, поняв, что сморозила глупость. Принялась нашептывать какое-то заклинание, он ни разобрал ни слова из-за пульсирующего мозга.
Через пару минут он уже мог вздохнуть, не чувствуя, как в горло впиваются миллиарды иголок.
– И что это, блять, было? – его злобный взгляд впивается в ее опущенную голову. Плечи Тори слегка подрагивают. Но не капельки жалости – только животная злость.
Из-за ее блядских замашек его хер знает сколько ломало. В его собственном доме. Он, мать ее, чуть не умер, потому что она изменила своему любовнику с ним.
Интересно, а своего сына он тоже наказывал за секс с ней?
Губы растянула разочарованная полуулыбка. Астория смотрела в пол, не в силах посмотреть ему в глаза, что даже радовало. Она его боится.
– Тео, – хриплым от сдерживаемых рыданий голосом пробормотала она. Глаза поднялись на него, но тут же вернулись обратно, упершись в пол. – Мне так жаль.
Он, наверно, ослышался. Ей что? Жаль?
Он услышал скрип своих зубов одновременно с ее всхлипом. Тео чувствовал, как эмоции берут верх над здравым смыслом. Он не до конца понял, когда успел вцепиться пальцами ей в плечи, прижимая к стене. Он не заметил, что его зубы обнажены в зверином оскале, а изо рта раздается рычание. Зато он заметил огромные слезы в ее глазах. Это привело его в чувство.
– Пошла к черту отсюда, – выдохнул ей в лицо Тео, одновременно разжимая руки, но, вместо того чтобы уйти, она вцепилась бледными пальцами в его рубашку.
Ее испуганный взгляд вселил частичку страха и в него. Астория хлопнула ресницами, и Тео понял, что все это время вглядывался в ее глаза. Черт.
Она открыла рот, старательно подбирая слова. Не понятно зачем. Он не нуждался в ее словах. Блин, даже она сама не нуждалась в них. Но все равно с усилием собирается с мыслями.
Астория вздохнула, показательно расслабившись, но голос все равно был напряжен:
– Если ты хочешь, я больше не подойду к тебе.
Тео жутко захотелось рассмеяться. Странное желание, учитывая то, что он только что чуть не сдох, а сейчас стоит рядом с девушкой, которая на грани истерики. Или даже нервного срыва. Черт возьми, у него у самого сейчас будет нервный срыв.
Легкий смешок все же вырвался из обкусанных губ.
– Не смей смеяться надо мной, – Астория вздернула подбородок, расправляя плечи. И, чуть замешкавшись, добавила: – К тому же, в этом нет ничего смешного.
И веселье действительно бесследно исчезло. Потому что сейчас… Потому что сейчас он видел перед собой Грейнджер. Растрепанную, с яростным взглядом, но одновременно такую милую Грейнджер. Грейнджер, которая стала для него Гермионой. Сердце слегка защемило, и он нахмурился, не понимая что это вообще за херня?
Он притянул к себя Асторию, впиваясь в ее губы так, что она ойкнула от боли и удивления. Но ответила моментально. Не менее страстно.
А воображение все равно рисовало Грейнджер. Ее фамилия заняла каждый свободный миллиметр мозга. Она колола нервные окончания, пульсировала в сердце. И разгонялась по венам, заступая на новый круг.
Он чувствовал податливое тело Астории, пылко прижимающееся к нему. Чисто на автомате стиснул ее талию и тут же почувствовал стройные ноги на своей.
Что вообще происходит?
Где-то здесь должна быть Грейнджер. Это она прижимается к нему? Но ведь у нее другое тело. Она не может отдаваться так. Грейнджер невинная. Робкая.
Его рубашка падает на пол, и Тео чувствует тонкие пальчики на своей груди. Такие холодные, умелые. Она определенно знала, что делает. Руки скользят вниз – к животу…
Паника наполнила мысли до краев. Что он делает? И самое главное, что делает она?
Гермиона. Черт возьми, забери меня отсюда. Забери!
Язык Астории коснулся его шеи, и он почувствовал дрожь в позвоночнике, которая растекалась по костному мозгу. Крупные мурашки. Его практически трясло.
– Тео… – ее голос сорвался на сиплый шепот. – Пожалуйста…
Пожалуйста.
И его рука расстегнула “молнию” на платье, позволив тому оголить грудь. Рука бережно сжала знакомое полушарие, и Астория блаженно застонала.
Совсем не так как нужно, но это не заставило его остановиться. Рука пробежалась по талии, вызвав у Тори возбуждающие мурашки, поднимая платье вверх. Бледная кожа бедра притягивала. Тео попытался сглотнуть напряжение, внезапно подступившее к глотке.
Страх. Возбуждение с примесью страха – это что-то новенькое. Потому что если Грейнджер узнает, она не простит. А значит, он труп.
Астория судорожно прижалась к нему, обжигая горячим дыханием мочку уха. К черту все. Сейчас или никогда.
Он резко вошел в нее под пораженный выдох. Обоих. Сейчас они оба были в шоке. Из-за самого факта, что после двух лет она опять в его постели. И опять после Малфоя. Только на этот раз старшего. Еще лучше, блять. От самого себя стало противно. От нее стало противно. Наверное.
Ленивый толчок. Он знал каждый ее миллиметр и теперь просто вспоминал. Без особых эмоций. Чисто на автомате. Знал, как ей нравится. Она выгнулась навстречу его бедрам, вцепившись ногтями в плечи.
Следующий – глубже. Она сильнее обняла его ногами, откинув голову назад. Темные волосы беспорядочно рассыпались по плечам, отчего он брезгливо поморщился. Волосы были не такие. Они не блестели медным блеском. Они даже не вились! Немыслимо.
Он чувствовал как ногти до крови впиваются в кожу, оставляя отметины. И уже подыскивал заклинание, чтобы избавиться от них. Он, блять, трахал ее и вспоминал уроки Хогвартса.
Еще, еще. Он чувствовал, что разрядка близка, но даже не пытался сдержаться. Наоборот, ускорил темп. Она тут же умело подстроилась под него. Громко застонала.
Последние толчки – и он отстранил всхлипывающую девушку от себя.
В душ. Единственная мысль, которая пульсировала в раскалывающемся мозге. Душ. Смыть ее с себя нахер. В нос ударил запах спермы, и Тео едва сдержал рвотный порыв.
– Не уходи, – глаза Астории показались живыми. Всего на одно гребаное мгновение они показались прежними. Теми, которые он любил. Если вообще когда-нибудь любил. – Тео, пожалуйста. Только не сейчас.
Она всхлипнула. Совсем по-детски. Но недостаточно искренне для того, чтобы он остался.
Уходя, Тео услышал ее отчаянный вскрик.
_____________________
Гребаный Малфой снова забыл про нее. Сегодня полнолуние, а чертов кретин забыл про нее!
Злость, копившаяся в ней все эти дни, сейчас сосредоточилась в одной точке разума, и Гермионе стало казаться, что она взорвется от перенапряжения. В прямом смысле.
Паника медленно заполняла мысли. Что если Малфой не принесет ей зелье? Перед глазами проступили темные круги. Дикий страх затуплял остальные эмоции. Неконтролируемый страх. Гермиона прижала руку к животу, успокаивающе поглаживая его ладонью.
– Все будет хорошо, милый. Мамочка не даст тебя в обиду.
От неуверенности, прозвучавшей в голосе, стало тошно. И страшно. Даже еще страшнее, чем было. Потому что если она успокаивала малыша, значит что-то действительно случится. Гермиона сглотнула горький воздух.
С другой стороны, это отличная возможность сбежать. Она станет сильнее, быстрее. Но при мысли о том, что кто-нибудь увидит ее лицо с этим звериным телом, становилось до ужаса не по себе. Даже самой себе Гермиона никогда бы не призналась, что жутко боится этого. Больше, чем смерти.
Перед глазами появился заголовок газеты: “Бывшая подруга Гарри Поттера…оборотень?!” или “Вся правда о Гермионе Грейнджер!”. И последняя надежда некоторых волшебников умрет. Если, конечно, такие еще были. Во всяком случае, Гермиона безумно надеялась на это. Волан-де-Морт не может окончательно победить в этой войне.
Или он уже сделал это?
Внезапно, ее осенило. Крис. Она может сбежать к нему. Лихорадочное возбуждение охватило Гермиону с головы до ног. Он поймет. Он обязательно поймет и примет ее. Всегда понимал. Должен понять. От волнения Гермиона принялась расхаживать по комнате кругами, взволнованно сморщив лоб.
Главное – не испугать его.
Черт возьми, нет. Главное – добраться до него, не повредив ребенку. Не попавшись на глаза волшебникам. Вот что будет действительно трудно.
Ну и сбежать от Малфоя тоже нелегко. Ее затею можно было с легкостью назвать сумасшедшей.
– Все хорошо. У мамы все под контролем.
Она закрыла глаза, прислонившись к стене. Щупальца страха никак не хотели отпускать. Наоборот, все сильнее оплетали беззащитное тело. Мешали дышать.
Непонятно откуда взявшаяся злость бушевала внутри. Что-то лопалось, снова восстанавливаясь. Жар разливался по всему телу вместе с болью. Хотелось разодрать себе десна, чтобы они прекратили так саднить. Под ногтями кололо все сильнее и сильнее. Ярость. Она хотела зарычать и наброситься на кого-нибудь.
Разорвать на гребаные кусочки.
Гермиона ужаснулась от своих же мыслей и снова успокаивающе провела ладонью по животу, который еще совсем не вырос, но все равно излучал невероятное тепло.
Вот ее смысл. Она будет бороться за своего будущего ребенка. До смерти.
– Все будет хорошо, – шепот плавно перешел в рычание. Настолько злобное, что она сама по началу испугалась.
Паника в считанные секунды стала материальной.
Она что обращается?
Ногти на руках удлинились, и Гермиона непроизвольно вскрикнула, тут же отдернув ладонь от живота.
Она обращается.
______________________
Он ненавидел своего отца. Он ненавидел Волан-де-Морта. Он ненавидел всех тех, кто был причастен к смерти Гойла. Как выяснилось, таких было слишком уж дохера.
И все для чего?
Чтобы предупредить его. Меньше нужно было высовываться.
Драко горестно вздохнул, уставившись на пустую бутылку огненного виски, стоявшую около камина. Каждый день новая пустая бутылка. С такими темпами он скоро сопьется. Но, как ни странно, это только радовало.
Так он не чувствовал.
Эта душащая, всепоглощающая, издевательская пустота появлялась сразу, как только он трезвел. Следовательно, единственным выходом было напиваться. Сейчас рассудок начинал приходить в норму, и Драко сморщился от головной боли. Даже не боли, а просто противного ощущения, от которого можно было избавиться стаканом сливочного пива. Ну, или Огневиски. Просто как вариант.
– Мистер Малфой, – домовик, который порядком осмелел после всех наград дарованных ему, деликатно прокашлялся. Драко с нарастающим раздражением сжал пустой бокал. – Миссис Малфой…
Он резко оглянулся на эльфа, но тут же осунулся. Миссис Малфой. Грейнджер, блять. Конечно не Нарцисса. Пора уже прекратить вздрагивать при ее имени. Она мертва.
–…она обращается.
Он поперхнулся кислородом, пораженно уставившись на домовика. Тот весь сжался, уставившись в пол, будто был виноват в том, что Грейнджер оборотень. В том, что сегодня полнолуние. В том, что Драко, черт возьми, забыл дать ей зелье.
Драко сглотнул невесть откуда появившийся комок в горле и лихорадочно принялся за поиски палочки. Куда она, блять, могла подеваться, когда так нужна?!
– Мистер Малфой…
В руках домовика его палочка, на ходу Драко быстро выхватил ее.
Черт. Черт! Черт…
Лишь бы успеть. Лишь бы она не наделала глупостей. Мерлин, пусть все будет в порядке хотя бы один раз. У него и без этого достаточно проблем.
– Грейнджер!
Он пораженно замер в дверях, уставившись в карие глаза, наполненные яростью. Не просто яростью, бешенством. Под ложечкой слегка засосало от страха. Он, блять, боялся Грейнджер.
Взгляд опустился с ее лица ниже. И это было ужасно. Черт возьми, ему, Пожирателю, который много раз убивал, видел смерть близких, видел как пытали других, стало жутко, когда он увидел это.
Милое личико Гермионы с сочетанием волчьего тела. Ужасно. Отвратительно. Просто до тошноты.
– Уйди с дороги, Малфой, – прорычала она, оголяя клыки в зверином оскале. Он непроизвольно сделал шаг назад, нащупывая в кармане палочку.
Грейнджер когтями полоснула стену рядом с ним, и Драко почувствовал как по позвоночнику лениво пробежали мурашки, а на лбу выступила капля холодного пота.
– Грейнджер, давай без глупостей? – как можно спокойнее предложил он, проклиная палочку, которая только что упала на пол.
Гермиона дернулась к звуку и злобно сощурилась, увидев палочку. Движение лапой – и та сломана напополам. Грейнджер удовлетворенно оскалилась.
Сосредоточься, Малфой. Ты должен что-то сделать. Ты сможешь.
Не успел он об этом подумать, как почувствовал у себя на щеке кровь, и только потом медленно подступающую боль. Голова бешено закружилась, и Драко чудом устоял на ногах.
Грейнджер в комнате не было.
Вот же блядство!
Люби меня, когда я уйду,
Не думай о том, что мы можем проиграть,
Я знаю, мы с легкостью справимся с этим
Mushmellow – Hellen
========== Глава 17 ==========
Горло давно сорвалось, сделав крики безмолвными. Слезы впитались везде, где это было возможно. Но дыра в груди все еще причиняла жгучую боль. Невероятную.
В последнее время слово “боль” стало употребляться слишком часто. Так же как и остальные слова этого разряда.
Крис предал ее. Это он рассказал о ней Тео, когда на нее была открыта охота. Крис предал, а она в ответ убила его. Разорвала на части, упиваясь вкусом его крови. Слушала его вопли о пощаде, извинения. А потом с огромным удовольствием разодрала глотку. Вся комната была в его крови. Его выпотрошенные, почти съеденные внутренности валялись на полу рядом с ней.
Гермиона снова почувствовала тошноту, подкатившую к горлу. Убийца дважды. Она убила уже второй раз. Волшебницу и маггла.
В который раз она оглядела стены комнаты в Малфой-мэноре. Она смутно помнила, как раздирала стены в своей старой спальне, как напала на Малфоя. Тогда она надеялась, что Крис поможет ей.
А он как крыса побежал искать кому ее сдать.
Воспоминания о нем подняли в желудке бунт. До конца жизни будут поднимать. До самого конца ее будут преследовать кошмары, связанные с ним. Связанные с Нарциссой.
– Все будет хорошо, малыш. Теперь все точно будет хорошо, – Гермиона нежно погладила живот. Мерлин, кто бы знал, как она испугалась за свою кроху. И как она была благодарна Драко, тут же вызвавшего доктора, который подтвердил, что все в порядке.
Она обняла колени холодными руками. Страшно больше не было, только безумное отвращение к себе. И дыра в груди, причиняющая ноющую боль. Неужели, она всю жизнь будет ощущать только это?
– Гермиона, тебе нужно расслабиться, – она вздрогнула, услышав прохладный голос Малфоя. Бросила быстрый взгляд на его бледное лицо. Рот как всегда искажен оскалом. Почти звериным.
Ухмылка расползалась по лицу от его то ли приказа, то ли совета. Расслабиться. Успокоиться. Легко сказать.
– А не пойти ли тебе к черту, Малфой?
Оба пораженно застыли, когда эти слова растворились в тишине комнаты. И только сейчас Гермиона поняла, насколько изменилась благодаря Малфою. Раньше бы она похоронила себя заживо, после убийства Криса, а сейчас понимала, что живет не только ради себя. Больше для малыша, находящегося внутри.
Его смех раздался вслед за словами. Настоящий человеческий смех, а не издевательская пародия на него. Гермиона поймала себя на том, что улыбается в ответ.
Губы отчего-то пересохли, но заставить себя облизнуть их она не могла. Казалось, все сосредоточилось на согнутом от приступа смеха Малфое. Весь гребаный мир остановился, чтобы понаблюдать за этим.
– Драко, – севшим голосом пробормотала она, и он тут же прекратил смеяться, настороженно посмотрев на нее.
– Что?
Действительно, что?
Гермиона нервно сглотнула, пытаясь придумать что-то не совсем глупое. И как назло в голове вертелось только: кто я, где мы, сколько тебе лет и прочая чушь.
Она нервно открыла рот, но тут же его закрыла. Захотелось, как маленькой девочке, топнуть ногой и заплакать от бессилия. Гермиона прикусила губу, злясь на Малфоя за его понимающую усмешку.
– Еще не придумала, Грейнджер?
Он снова растягивал слова в своей манере. Медленно приближался к ней, а она лишь завороженно смотрела, не в силах пошевелиться. Последние здравые мысли вынесло его запахом.
С каких пор она вообще стала замечать его запах? Такой мужественный, совсем не как у Тео. Сейчас вообще было не важно, чем пахли другие. Только он. Везде.
Гермиона почувствовала, что ее обдало жаром.
Его рубашка была расстегнута.
Она подняла глаза и тут же впечаталась в его взгляд. Он больше не был злым или холодным, каким она привыкла видеть его еще со школы, наоборот, сейчас этот взгляд был изучающим. Почти теплым. А может, это все ее разыгравшееся воображение. Во всяком случае, ей хотелось верить, что до сумасшествия она еще не дошла.
Его руки осторожно коснулись плеч, притягивая ее к себе. Девушка носом уткнулась ему в грудь, наполняя легкие пряным, одурманивающим, немного горьковатым ароматом его тела. Он опьянял, лишал возможности думать о чем либо, кроме этих густоватых ноток. Мерлин, она и не хотела ни о чем думать.
Его пальцы медленно гладили поясницу, заставляя мурашки разбегаться по всему позвоночнику. Она непроизвольно вцепилась пальцами в его рубашку.
– Малфой, – невесомо выдохнула Гермиона, пытаясь поймать ртом остатки кислорода.
Куда, черт возьми, подевался весь гребаный воздух?
– Ты хоть когда-нибудь можешь помолчать?
Она попыталась кинуть на него раздраженный взгляд, но вместо этого получился жалобный. Почти молящий. Конечно, она могла молчать. Но не сейчас, когда они уже почти преступили черту.
Сердце бешено колотилось в груди, и Гермиона поймала себя на мысли о том, что чувствует такое в первый раз. Он в одну минуту обнулил все, что было до. Вот так просто. Придя к ней с расстегнутой рубашкой и наполнив ее голову своим запахом. Просто дотронувшись до ее плеч. Какой же бред.
– Зачем? – пискнула, чтобы не промолчать. Он широко улыбнулся, показывая, что его теория о ее незакрывающемся рте оказалась верна. Она нахмурилась и высокомерно произнесла: – Я не хочу молчать, Малфой, и ты меня не заставишь.
Он пораженно уставился на нее. Словно не доверяя своим ушам. А она тем временем пыталась понять, что за глупость сморозила. Если бы ни его взгляд, сделать это было бы значительно проще.
– Ты сомневаешься во мне, Грейнджер?
О нет. Скорее, в себе. Она быстро оглянулась по сторонам и поникла, когда поняла, что помощи ждать не от куда. Да и какая помощь? Она – его жена. А значит, он может делать с ней все, что хочет.
Его рот. Он в одно мгновение занял все мысли. Такой соблазнительно-манящий. Драко приблизился к ней, всасывая в себя ее нижнюю губу. Покусывая ее.
Гермиона отдаленно услышала свой тихий выдох. Руки обвили шею Драко.
Он крепче прижал ее к себе, обводя горячим языком контуры нижней губы…
– Прекрати!
____________
Солнечный свет ударил в глаза, заставив Теодора раздраженно поморщиться. Но не открыть глаза, а, наоборот, сильнее зажмуриться.
– Тео, вставай.
Он почувствовал у себя на плече нежную руку и напрягся. Глаза резко распахнулись, но тут же вновь зажмурились от яркого света. Когда он снова набрался смелости их приоткрыть, на него смотрело взволнованное лицо Астории.
Все приятные мысли моментально вылетели из головы.
– Что ты делаешь в моей постели? – с нотками металла спросил он, подходя к окну и на ходу натягивая брюки.
Ее тихий вдох вызвал желание кинуть в нее каким-нибудь заклинанием. Его раздражало то, с каким упорством она игнорировала его попытки отделаться от нее. Снова и снова возвращалась к нему в постель, дарила свое тело, свой язык, свой рот. А он ведь даже не просил, потому что любил другую.
Как ни странно, после секса с Асторией он осознал, что любит Гермиону. Практически так же, как себя. А это уже считалось нихерово сильно. Он усмехнулся собственным мыслям.
Собственному безумию.
– Я люблю тебя.
Он привычно закатил глаза. Ей-то самой еще не надоело?
– Мне плевать, Тори. Когда же ты уже поймешь.
Она отвернулась от него, уставившись в окно, а он, вместо того, чтобы бросить нечто резкое, засмотрелся на ее волосы. Раньше он не замечал, как красиво они переливаются разными оттенками при солнечном свете. Раньше он многого в ней не замечал.
