Текст книги "Неизвестная переменная, или О роли личности в истории"

Автор книги: Primero

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– Ты ведь легилимент, – начал Ри, но был прерван.

– Легилименция – это искусство выворачивать мозги наизнанку, а не способ создания спящих личностей.

– Ты не дослушал, Северус. Я согласен, что просто легилименция в данной ситуации ничем мне не поможет, но если ее совместить с заклинанием закрепления памяти и сродства…

– То мы сможем задать основные параметры развития новой личности без потери умений и навыков, присущих доминанту, – закончил за него Снейп.

– Понимаешь, – Гарри замялся, – я не хочу очнуться младенцем семнадцати лет от роду и всю свою оставшуюся жизнь провести в психушке.

– Я уже устал тебе удивляться, Гарри, – директор потер рукой переносицу, а затем проговорил, – я так понимаю, ты рассказал об этом только мне?

– Ага, не думаю, что Сириус и Мио правильно отреагируют на эту новость.

– Да уж, – усмешка искривила тонкие губы, – твой крестный не из тех, кто принимает взвешенные решения. Но Гермиона…

– Моя дорогая подруга всегда была моей опорой. Я ничего бы не достиг без нее. Но она относится ко мне, порой, как к ребенку – и я хочу освободить ее от этого бремени. У нее вся ведь жизнь впереди, – потом юноша надолго замолчал, а директор не мешал его размышлениям. – И еще, Северус, – Ри впился взглядом в глаза бывшего учителя, – пообещай мне, что если у нас не получится – ты сам убьешь меня.

Северус Снейп молча смотрел на черноволосого юношу, которого, как оказалось, совершенно не знал. Теперь он многое бы отдал за то, чтобы Гарри никогда не узнал такой жизни, но прошлое изменить нельзя. Нет, Ри не вызывал жалости – Северус прекрасно понимал, что это был его выбор – правильный или неправильный, теперь уже не скажешь, было лишь уважение и сочувствие. Да он бы и сам так поступил, стой перед ним такой выбор.

– Я клянусь, Гарри, – тяжело проговорил Снейп, – если ритуал сработает не так, как должно, если ты не сможешь продолжить жить как человек – я убью тебя.

– Спасибо, – прошептал юноша, сжимая ладонью руку мужчины.

* * *

Место силы было не просто древним – там, прямо–таки ощущалась магия. Стоячие камни – Стоунхендж.

Площадка была очищена и подготовлена – Сириус, Мио и Драко, которые будут поддерживать три основные категории – дух, разум и сердце, уже начертили волшебными палочками, смоченными в их крови правильный равносторонний треугольник, и встали на его вершинах. Три хранителя, три опорные точки магического обряда, поддерживающие всю конструкцию.

Затем Кингсли встал между Драко и Сириусом, Люциус – между Блэком и Гермионой, а Северус занял позицию между Ди и Мио – они образовали еще один треугольник, который накладывался поверх уже существующего – завершая структуру.

Все это время Гарри сидел на каменном полу в центре двойного треугольника и грел в руках фиал с зельем, которое надлежало выпить позже.

Двигаясь по солнцу, Ри соприкасался ладонями с хранителями – первым был Сириус – хранитель духа, второй Мио – хранитель сердца, последним – Драко – хранитель разума.

Когда Гарри встал напротив крестного, лорд Блэк произнес на латыни:

– Ego sum pastor animo – Я хранитель твоего духа.

На что юноша отвечал, прикасаясь к раскрытой ладони:

– Ego assipere – Я принимаю.

И так повторилось с остальными.

Раздевшись по пояс, Гарри раскинул руки в стороны, позволяя троим оставшимся начертить на его теле собственной кровью знаки, предписанные ритуалом: дозволение, прощение и путь.

Когда и это было завершено, Ри откупорил фиал и единым глотком выпил зелье. Слегка горьковатый вкус его был предшественником боли – она появилась внезапно, но не была неожиданной – Северус заранее предупредил юношу о том, чего следует ожидать.

Как только зелье подействовало, Кингсли начал второй этап ритуала. Стоя между хранителями разума и духа, он заговорил:

– Delens memoria, perdere magicae nucleus, – и вытянул в сторону юноши, стоящего в центре гексаграммы волшебную палочку. Серебристый туман, вырвавшийся из нее, окутал Ри плотным облаком, скрывая от присутствующих.

Как только отзвучали последние слова Бруствера, ритуал подхватил Люциус:

– Delere memoriam destruens essentia magicae, – в ответ на фразу, тело Гарри поднялось в воздух на несколько дюймов и зависло, а туманное облако, все еще плотным покровом клубящееся вокруг, не давало рассмотреть его лица.

Затем ритуал вступил в завершающую часть – Северус Снейп, подняв волшебную палочку, громко и четко проговорил:

– Ita est – fiat.

На протяжении всего этого действа, хранители повторяли «Tuum spiritus – Я храню твой дух», «Tuum cor – Я храню твое сердце», «Mentem tuam – Я храню твой разум» – словно мантру. И когда Северус проговорил последнюю, завершающую константу, они замолчали.

Оба треугольника вспыхнули синим и зеленым, а воздух прорезал протяжный крик.

Когда туман рассеялся, открыв распростертое на камнях тело, все участники ритуала остались на месте, ожидая, когда Ри придет в сознание. Но он не приходил.

Внезапно юношеское тело вздрогнуло и Поттер, опираясь на локтях, приподнялся. Затем медленно, словно во сне, он подтянул ноги, и, пошатываясь, встал и потянулся, словно пробуя тело.

– Идеально, – раздался на площадке посреди стоячих камней хриплый голос, – мне нравится это тело – оно куда лучше прежнего.

Он повернулся лицом к Люциусу и открыл глаза – красные, и оскалился:

– Мой скользкий друг, – мерзко растягивая слова, протянул он, – за такой подарок я не буду тебя убивать – ты мне еще послужишь.

Собравшиеся дружно вздрогнули – у них ничего не вышло – Гарри больше нет. Есть Волдеморт.

Северус содрогнулся – где–то внутри его сердца образовалась ледяная, тянущая пустота. Случилось то, чего он боялся больше всего, хотя никому и никогда об этом никому не говорил. Ритуал подействовал, но не так, как ожидалось, и теперь осталось только одно – убить. Убить, чтобы сохранить остатки того, кто некогда был его учеником. И другом. Да, наверное, сейчас уже можно себе в этом признаться.

– Ну что же вы? – насмехался он, – вы ведь прекрасно провели ритуал – посмотрите на меня – никаких физических последствий – идеальное тело.

Рука Снейпа дернулась, судорожно сжимая волшебную палочку, но он опоздал.

Гермиона непроизвольно сжала тонкие пальцы в кулаки, и вокруг нее стали сворачиваться тугие магические вихри – алого цвета ярости.

Заметив это, Волдеморт только рассмеялся и покачал головой:

– Ох, какая грозная грязнокровка, – он поднял руки, продолжая глумиться, – мне так страшно, пожалуйста, не причиняй мне боли.

– Тварь поганая, – прошипела Мио, направляя на врага волшебную палочку, – Ри умер – и тебе не жить. Землю жрать буду, без прощения подохну, но и тебе сердце вырву‑Incarcerous! Accio Меч Гриффиндора!

Северус был поражен настолько, что просто стоял и молчал, ожидая, что будет дальше.

И как только веревки обвились вокруг тела врага, девушка, держа в одной руке меч, а в другой магический проводник медленно подошла к Волдеморту. Склонив голову на бок, Гермиона полубезумно оскалилась и приставила острие меча к груди врага – там, где под теплой плотью билось сердце.

– Ты почувствуешь свою смерть, – почти нежно проговорила Мио, – каждым моментом твой агонии я буду наслаждаться и смаковать, словно дорогое вино. Я умею убивать медленно – я умная девочка.

– Гермиона, – пораженно прошептал Драко, а Снейп только и смог, что про себя усмехнуться – девочка «поплыла» – ее такую и трогать–то опасно.

– Я занята, Ди! – не оборачиваясь, бросила она, а затем продолжила говорить, обращаясь к Волдеморту, – это место древней силы, тварь. Здесь и сейчас ты – бессилен.

Девушка слегка надавила на эфес – светлая сталь прорезала тонкую кожу – и тело врага задергалось.

Волдеморт смотрел в глаза совсем еще юной девушки и начинал понимать, что на этот раз он где–то просчитался – долгожданная свобода застила голос разума, звавший его как можно быстрее покинуть Стоунхендж. Но он не внял ему – решил, что уже победил. И теперь лежа на серых камнях и ощущая, как лезвие меча, смоченного в крови василиска, медленно пропарывает его кожу, Волдеморт по–настоящему испугался.

Затем расширившимися глазами он наблюдал, как его добровольная убийца поднимает левую руку, в которой зажата изумительной красоты волшебная палочка – рубины и черные агаты, вставленные в нее, обреченно сверкнули. Направив палочку на распростертое тело, Гермиона все тем же тихим и ласковым голосом пояснила:

– Знаешь, на внутренней стороне бедер кожа крайне чувствительна – именно в этой области порезы наиболее болезненны, – и, прижав кончик палочки к ноге врага, девушка как–то буднично и спокойно произнесла, – Sectumsempra!

Пленник взвыл – кровь брызнула тугой струей, забрызгав лицо девушки – кажется, Мио задела артерию.

– Ну–ну, тварь, – пропела Гермиона, глаза которой побелели от гнева и боли, – что же ты? Неужели не нравится? А, по–моему, прекрасное проклятие. Ты еще почувствуешь его прелесть, я тебе обещаю. Но тебе рано умирать‑Vulneris! – и рана затянулась, оставив лишь багровый рубец.

Затем Мио приложила кончик палочки к животу пленника и, проигнорировав полный злости и ненависти взгляд, продолжила говорить:

– А еще бывает очень больно, когда раскаленное масло капает на открытую кожу на животе – я читала об этом. Anima ignis! – произнесла она, и на кончике волшебной палочки стал распускаться огненный цветок – пленник снова закричал – на сей раз это были проклятия, но теперь уже абсолютно бессильные, – Ad dissipes, – произнесла Мио отменяющее заклинание, а затем поинтересовалась с ложно заботой, – ну, как ты себя чувствуешь? Ведь чувствуешь, да?

– Сдохни!!! – прохрипел Волдеморт.

– Ну–ну, не горячись, прелесть моя – это только начало. Я еще и половины задумок не опробовала. У меня хорошая фантазия – тебе понравится, я обещаю.

– Гермиона, остановись! – на этот раз заговорил Сириус.

– Стой, где стоишь, Блэк! – рявкнула девушка, – Ри мертв, и эта тварь получит все сполна.

– Но…

– Не хочешь смотреть – тебя здесь никто не держит, – Мио отвернулась, – а у меня есть незаконченное дело.

Кончик ее палочки был направлен на правую руку Волдеморта – девушка смотрела прямо в глаза своей беспомощной жертве:

– Ты получишь сполна – у тебя будет время вспомнить всех тех, кто умер по твоей вине, – страшно прошипела девушка, делая честь его любимой змее. – Erit irritum!

В полной тишине раздался резкий звук ломающихся костей. Гермиона вела проводником от пальцев вверх по руке и остановилась у ключичной кости. За правой рукой последовала левая. Каждое заклятие, произносимое на мертвом языке, сопровождалось вскриками и стонами, но девушку это волновало в самой меньшей степени. Теперь связанное тело больше напоминало отбивную, а руки багрово–синюшного оттенка, опухли и вздулись.

– Прелестно, – проворковала она, а затем резко бросила. – Ad dissipes, – отменяя действие заклятий, и голодный чавкающий звук срастающихся костей был самым отвратительным из всего, что Драко когда–либо слышал.

И как только Мио вновь подняла волшебную палочку, направив ее в лицо Волдеморта, по его телу прошла короткая судорога.

Волна магии отбросила Гермиону и остальных от связанного пленника, хорошенько приложив о камни.

Первым очнулся Люциус, который стоял дальше остальных. С трудом поднявшись, аристократ поспешил к сыну, лежащему в нескольких метрах от него.

Впрочем, и все остальные пришли в себя довольно–таки быстро. И памятуя о том, что произошло нечто необычное, решили подойти к телу Гарри… или Волдеморта, выставив перед собой магические проводники.

– Что это было? – почему–то прошептал Драко.

– Не имею ни малейшего понятия, – так же шепотом отозвался Сириус, – у кого есть мысли?

– Сначала надо проверить, жив ли он, – отозвался Бруствер, – но если жив, то мы просто убьем его, а затем обернулся к Гермионе, – и больше никаких пыток.

– Согласен, – кивнул Северус, – нам всем больно, мисс Грейнджер, но вам не стоит превращаться в чудовище.

– Он заслужил, – угрюмо отозвалась девушка, – но я вас услышала.

Подойдя ближе, они увидели, что на теле Гарри не осталось и следа перенесенных пыток – чистая кожа мелькала в обрывках одежды, словно и не было ничего.

Вдруг юноша вздрогнул и открыл глаза, посмотрев на собравшихся с немым изумлением. Маги вздрогнули, словно по команде – глаза были зелеными.

– Гарри? – неверяще протянул Сириус. – Это ты?

– А… Гарри? – юноша, казалось, никого не узнает, – Я точно не могу… Я не помню, – он хотел сказать что–то еще, но не успел – сознание оставило его.

* * *

Они сидели в какой–то третьесортной гостинице и наблюдали за черноволосым парнем, который все еще спал на кровати, стоящей у стены.

– А теперь, думаю, стоит обсудить то, что произошло, – начал разговор Северус. – У кого какие идеи?

– Может, мы в ритуале ошиблись? – неуверенно протянул младший Малфой.

– Не думаю, – отозвался Кингсли, – я этот Мордредов ритуал досконально изучил – все шло нормально – ошибок быть не могло.

– Если не считать того, что Гарри – совершенно не обычный случай, – бросил Снейп.

– Может быть, сбой произошел из–за Риддла? Ну, из–за того ритуала, который Ри провел раньше – в доме Билла Уизли? – это был Сириус.

– Все может быть, – вздохнул Люциус, – но одно могу сказать точно – человек, лежащий на соседней кровати не маг – я проверил.

– Получается, мы все же добились успеха? – вопрос Бруствера был скорее риторическим.

– Успеха?! – вскинулась в ответ на эти слова Мио. – Он же не помнит ничего! А я его чуть…

Гермиона всхлипнула и до боли прикусила губу, чтобы хоть как–то прийти в себя. Драко только и мог, что приобнять свою девушку. То, что она сотворила с Волдемортом, было, конечно же, ужасно, но он принял и эту часть ее внутреннего мира.

– Ну, скажем так, что вы ЧУТЬ не его, а Риддла, – отозвался лорд Малфой, – в любом случае, теперь с ним все в порядке. Но встает другой вопрос – что нам теперь делать? Мы, конечно, можем дождаться, когда он придет в сознание и просветить его на тему всего произошедшего, но есть и другой путь.

– Какой же это? – подозрительно сощурился Блэк.

– А то ты сам не понимаешь, – холодно бросил Малфой, – он ведь хотел новой жизни – без прошлого, без магии. Теперь это возможно.

– И ты предлагаешь бросить его? – голос анимага стал переходить на рык.

– Сириус, успокойся! – хлестнул голос зельевара. – Это предложение требует детального рассмотрения. Сидеть, я сказал!!! Мы должны исходить из того, что лучше для Гарри.

– А лучшим решение будет бросить его здесь, да?

– Головой подумай, Блэк, – Снейп сцепил пальцы в замок. – Что ему даст наш рассказ? Ты хочешь поведать парню, что его родителей убили, когда ему был год, как он жил у ненавидящих его родственников, о войне, о Волдеморте, о том, как он все это время учился выживать? Сейчас, когда ритуал подействовал, полностью стерев ему память, у Гарри появился шанс на нормальную жизнь – без магии, без надоедливых писак, без постоянной опасности быть поглощенным памятью давно мертвой твари. Сейчас мы проголосуем и решим, как поступить.

Сказано – сделано. Голосование состоялось – пять против одного. Последней в пользу оставить юношу в покое, высказалась Гермиона.

– Он заслужил покой, – пояснила она, – магический мир не принес ему ничего хорошего – только боль и разочарования. Он сам хотел уйти – так пусть уйдет свободным.

Люциус изучающе смотрел на девушку сына. Драко все еще не был с ним откровенен – смерть Нарциссы стала для них тяжелым испытанием. Он даже не поставил отца в известность, что встречается с маглорожденной. Это немного обижало, но не настолько, чтобы закрывать глаза на реальность.

Эта девушка немало удивила аристократа, проявив столько интересные черты личности. А еще лорд Малфой видел, что Драко от нее не откажется. Ну что же, для того, чтобы наладить отношения с сыном Люциус был готов смириться с ее происхождением. И его уверенность укрепилась сегодня – такая сила должна принадлежать его роду. А что до сына, то он сам выбрал себе судьбу.

Подойдя к Драко и Гермионе, Люциус, слегка склонив голову, тихо проговори:

– Не убивайте меня взглядом, мисс Грейнджер, я лишь хочу выразить вам свое восхищение – для маглорожденной волшебницы вы справились просто великолепно.

– Сейчас не время для комплиментов, лорд Малфой, – глухо отозвалась девушка, вцепившись в руку Драко, – но, все же, спасибо.

– Я думаю, – вступил в разговор младший блондин, – ты понял, отец, что мы…

– Я понял, – усмехнулся Люциус, – и ничего не имею против. Я лишь восхищаюсь твоей смелостью.

С этими словами, аристократ подошел к Сириусу, который о чем–то говорил с Бруствером. Он надеялся, что сын не поймет, чем именно так восхитился его отец.

POV Северуса Снейпа.

Жаль, что вы и половины не знаете о том, что произошло. Я же все понял в тот момент, когда нас всех накрыла волна магии – это разрушилось магическое ядро Гарри.

Стыдно вспомнить, как я застыл на месте, когда появился этот чертов Риддл. Да–да, чертов, хотя я и зарекся больше никогда не вспоминать магловский говор. Но теперь ничего не изменишь – Гарри, хотя, какой он теперь Гарри? Теперь у него другое имя, другая память – совершенно другая жизнь.

Как только он перестал быть магом, псевдоличность, которую мы с ним создали и закрепили внутри его сознания, стала доминирующей. Он проспит еще часов пять – за это время личность Алекса адаптируется и возьмет контроль над телом и разумом.

Мерлин Великий, надеюсь, в его новой жизни не будет столько горя, как в прошлой.

До сих пор не могу без улыбки вспоминать, как он в первый раз увидел свои документы на имя Александра Р. Броуди – рассмеялся и заявил, что с таким именем он нигде не пропадет.

Псевдоличность мы проработали до мелочей – детство в приюте, подсобные работы, талисман в форме собаки, который был с ним с рождения, мотивы и цели приезда в Лондон – все. Гарри скопировал все свои умения и навыки – надеюсь, этого хватит, чтобы начать новую жизнь.

Многое бы хотелось еще сказать тебе, Ри, но сейчас это уже не важно. Тебя ждет новая жизнь, в которую ты уходишь, свободным от прошлого.

Прощай, друг. Может быть, мы еще встретимся. В другой жизни.

Конец POV Северуса Снейпа.

* * *

Наутро горничная, проверяя номер, разбудила черноволосого юношу. Он плохо помнил, что с ним произошло накануне вечером – лишь смутные образы и расплывчатые картины.

На прикроватной тумбе лежало портмоне, в котором обнаружились документы и деньги, а рядом лежали ключи, кажется от квартиры. Правда, это было не все, что он обнаружил в комнате – на столе лежали пакеты с продуктами, но не распакованные, а рядом были упаковки от таблеток, сваленные в кучу. Это были антибиотики – какой–то образ промелькнул перед глазами, но надолго не задержался. Видимо, но заболел, а когда поднялась температура, просто потерял сознание. Ну что же – это многое объясняло.

Наскоро приготовив обед, юноша улегся обратно на кровать – ему нужно было преодолеть последствия болезни, а затем…

У Александра Рейнара Броуди были, воистину, генеральские планы.

Сжав в руке серебряный талисман в виде собаки, он ощутил привычное успокоение и провалился в спасительный сон.

В отеле он пробыл еще два дня – за это время его память практически восстановилась, а затем он поехал в квартиру, которую снимал, чтобы начать новую жизнь.

Конец ретроспективы.

Да, они помнили этот день.

– Что произошло? – задал животрепещущий вопрос Люпин.

– Сегодня Гарри Поттер окончательно умер, – роняя слова, словно камни, тихо проговорил Северус.

В комнате повисло тягостно молчание – каждый из присутствующих задавался только одним вопросом.

– Как? – произнесла леди Малфой, внезапно охрипнув.

– Он попал в аварию, – Снейп не поднял взгляда – он крутил в руках бокал и смотрел на блики, играющие на жидкой глади, – ехал домой и попал в аварию. Он умер мгновенно – спасатели ничего не успели сделать.

Гермиона зажала рот рукой, пытаясь сдержать крик, рвущийся изнутри, а из глаз стальной леди широким потоком текли слезы.

Рон неверящим взглядом уставился на своего бывшего учителя, словно пытался отыскать следы того, что все сказанное было ложью.

Драко, обняв супругу, до боли сжал руку, впиваясь ногтями в ладонь – он поверил сразу, и теперь ему было больно.

Кингсли тихонько постукивал кончиками пальцев по гладкой поверхности стола и, казалось, забыл как дышать.

– Это точная информация? – тревожно поинтересовался Люциус.

– Да, – раздался сорванный голос Блэка, – я все чувствовал. Он умер. Моего мальчика больше нет.

* * *

Они просидели в кабинете директора магической школы до самого утра – говорили, вспоминали, обсуждали дальнейшие планы. И пили. Много пили. Вот только облегчения это не принесло – блаженное чувство легкости обошло их стороной, оставив вместо себя пустоту и больную голову.

Тяжелое это слово – никогда. Очень тяжелое. И страшное.

Они никогда больше не заговорят с ним, не увидят, не смогут попросить прощения – за все – вольные или невольные обиды, неприязнь и непонимание. Больше ни у кого не будет возможности высказать благодарность – за дружбу, любовь, за сделанный выбор.

Никто никого не обвинял – да и не смог бы сейчас, даже, если бы очень захотел. Теперь это никому не было нужно. Но это не отменяло того факта, что каждый из присутствующих чувствовал себя виноватым – иррациональное чувство, но бороться с этим не было возможности, а врать себе они не хотели.

Напоследок Рон проговорил, что нужно будет навестить место последнего упокоения друга – сказать последнее «прости». И все с ним согласились.

* * *

Амелия рыдала на плече мужа, не в силах успокоиться. Все случилась так неожиданно. Хотя, как смерть может быть другой? Казалось, только вчера они провожали отца домой после праздника – с шутками, подарками и улыбками. А теперь он лежит – такой спокойный, неподвижный и совсем неживой.

Господь Вседержитель, как же это больно – знать, что никогда. Никогда больше любимый отец не обнимет ее, не прижмет к груди и не скажет, что все хорошо. Никогда больше не подбросит счастливого Конора в небо, слушая серебристый смех внука. Никогда больше не откроет двери в их дом и не скажет, что жить надо веселее. Никогда больше не улыбнется свой изумительной улыбкой, заставляющей окружающих чувствовать тепло и любовь. Никогда больше его зеленые глаза не посмотрят не нее, подбадривая и, как бы обещая, что все плохое обязательно кончится. Никогда больше он не скажет, что все ее страхи надуманы – что они пустяк, который не стоит ее драгоценного внимания. Никогда.

Ричард, взявший на себя все хлопоты, связанные с похоронами, выглядел словно призрак – казалось, за несколько дней он истончился – сильно осунулся, побледнел, а под глазами залегли черные тени. Ему во всем помогал Лиам, зная, как сильно это ударило по всем ним.

И теперь, стоя у разрытой могилы, Дик только и мог прошептать младшей сестренке:

– Вот и остались мы с тобой сиротами, Мили – нет у нас больше папы, – это был единственный раз, когда в его голосе чувствовалась жалость к себе.

На прощание с Александром Броуди пришли многие из его учеников – бывших и настоящих. За свою не очень долгую жизнь, Алекс успел помочь очень многим детям – школа–интернат, которой он руководил, была лучшей в стране. Его любили – как учителя, а потом как директора, который никогда и никому не отказывал в помощи.

Попрощаться пришли и коллеги Алекса – преподаватели и работники Министерства образования. Они тоже говорили о нем много хорошего – и слова их были искренними.

И вот могила зарыта, памятник установлен, а цветы разложены. Все, кто приходил в этот день на кладбище, уже отбыли на поминальный вечер, и только заходящее солнце бликами играло на серой поверхности могильного камня.

Александра Рейнара Броуди похоронили рядом с супругой, как он и хотел. И теперь они до конца дней будут неразлучны.

А потом наступила ночь и пошел дождь. Может быть, кто–то увидел в этом знак – вдруг небо тоже плачет о незаконченной жизни?

Но ночь стала не единственной гостьей этого места. Около полуночи у последнего пристанища Алекса Броуди раздался резкий звук схлопывающегося воздуха.

И как только луна выплыла из–за туч, ее свет выхватил лица ночных посетителей: ближе всех к могиле стояла статная женщина, закутанная в черный плащ. Ее волосы, казавшиеся темными, были собраны в сложную прическу, а бескровные губы то и дело подрагивали. В шаге от нее стоял мужчина – его длинные серебристые волосы, стянутые в низкий хвост черной лентой, в лунном свете словно бы светились; фигуру же скрывал точно такой же черный плащ, как и у его спутницы. Но самым странным было не это. Рядом с ними стояло необычное существо – небольшое, около метра ростом, большеухое и большеглазое. Малыш плакал, размазывая по мордашке слезы – было видно, что у него только одна рука.

Внезапно женщина тихо спросила:

– А как ты об том узнал, Добби?

– Добби, плохой эльф, – всхлипнул малыш, – Добби подслушал магов в «Хогвартс». Добби не мог не прийти.

– Конечно, не мог, – вздохнул Драко, – ты ведь тоже был его другом.

Домовик часто–часто закивал, но отвечать не спешил – в его маленьком тельце рождались сейчас только всхлипы.

Через несколько минут ночную тишину прорезал еще один хлопок – посетителей стало больше. Все пришедшие были одеты примерно так же, как и Драко – в черные траурные мантии. Гермиона оглянулась и встретилась взглядом с главой своего Рода – Сириусом Блэком. Рядом с ним стояли друзья – Ремус Люпин и Северус Снейп. Чуть дальше находились Кингсли Бруствер, Рон Уизли и Люциус Малфой – единственные, знающие правду о настоящей жизни Мальчика – Который-Выжил.

Пришедшие молчали – все уже было сказано – теперь им оставалась только печаль и тоска по тому, что уже никогда не случится. Не осталось даже слез – ведь они ничего не могут изменить.

Перед тем как уйти, Северус подошел к могильному камню, прикоснулся к нему волшебной палочкой и что–то пошептал. Как только он закончил, на памятнике проявилась надпись: «Здесь покоится Гарри Джеймс Поттер – лучший друг, сын и великий маг, сумевший изменить мир».

– Ее смогут увидеть лишь волшебники, знавшие Гарри лично, – тихо произнес он, словно оправдываясь.

В ответ, Гермиона лишь кивнула и, силясь сдержать непрошенные слезы, до крови закусила губу. Драко обнял супругу и прошептал:

– Ну что ты, ма Мио, не плачь, – говорил он, слегка поглаживая ее по напряженной спине, – не думаю, что Ри одобрил бы такие проводы.

– Да–да, конечно, ты прав, – пробормотала она, – не смотря ни на что, Ри всегда любил жизнь.

Спустя некоторое время, ночные гости с тихим хлопком растворились в ночной тени, оставив у памятника лишь свежие цветы необыкновенных расцветок.

* * *

Спустя еще год, Северус Снейп пришел в комнату к своему другу – профессору трансфигурации Сириусу Блэку и положил перед ним рукопись, которую только сегодня закончил. Раскрыв кожаный переплет, лорд Блэк пробежал глазами название: «Гарри Поттер – неизвестная переменная в истории Магического Мира».

Конец.

______________________________________

Tabula rasa (лат. «чистая доска»)

Delens memoria, perdere magicae nucleus – стереть память, уничтожить магическое ядро

Delere memoriam destruens essentia magicae – уничтожить память, разрушить магическую сущность

Ita est – fiat – так есть – да будет так

КОНЕЦ

notes

Примечания

1

Протуберативная активность – выдуманный термин.