Текст книги "Неизвестная переменная, или О роли личности в истории"

Автор книги: Primero

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

И вроде бы ничего особо примечательного в ее внешности не было – среднего роста, черноволосая и сероглазая, не худышка, но и не пышечка. Однако, первое, что заметил Алекс, была, едва ли королевская осанка, на диво повелительный разворот головы и никогда не сходившая с четко очерченных губ полуулыбка.

Карина не умела бесшабашно радоваться и громко смеяться на людях – ее эмоции были предназначены только для родных и близких, но это Алекс понял позже. А сначала было трудно – казалось, девушка всегда была чересчур серьезной и словно «застегнутой на все пуговицы».

Более близко они познакомились на вечеринке в честь Хэллоуина – в тот вечер Алекс узнал, что у Карины, помимо очевидных достоинств, еще и очень тонкое чувство юмора. С тех самых пор они и стали сначала видеться чаще – кафе, библиотечные посиделки, а к третьему курсу стали встречаться. И лишь по окончании обучения, Алекс познакомился с матерью свой девушки – Марианной Темплтон. Она оказалась довольно–таки милой и спокойной женщиной, и Броуди как–то сразу проникся к ней симпатией. Из рассказов Карины, он знал, что бывший муж Марианны бросил ее, когда девочке было два года – и они обе никогда о нем больше не вспоминали.

А потом, спустя еще полгода, они отпраздновали свадьбу, на которую пригласили только самых близких друзей, которых набралось не больше десятка.

Он до сих пор не мог без боли вспоминать о погибшей супруге. И сейчас, прокручивая в голове события прошлого, винил себя в том, что отпустил ее одну в эту поездку.

Миссис Броуди работала юристом в фирме «Альтаир». В субботу ей позвонили – в Бельгии открывался новый филиал, и требовалась ее консультация. Пришлось бросать все дела, запланированные на уикенд, и спешить на самолет.

У Алекса в тот день разыгралась интуиция – он не хотел ее отпускать. Но Карина всегда была напористой и самостоятельной – всегда могла настоять на своем. Отбросив тревогу, он проводил ее до самолета, принадлежащего «Альтаиру» и поехал домой.

Через восемь часов ему позвонили – борт попал в зону турбулентности – пилот был неопытным и не смог справится с управлением. Самолет, не долетевший до аэропорта всего пятьсот метров – разбился.

Тогда начался кошмар – сначала ему пришлось ехать на опознание. Он до сих пор помнит тот момент, когда ему показали фотографии останков – обгорелая плоть, развороченное тело и переломанные почерневшие кости – это все, что осталось от его прекрасной супруги. Он тогда едва сдержался, чтобы не расплакаться на глазах у офицера, который вел это дело.

Затем была подготовка к похоронам, а потом долгий месяц отпуска, в который его принудительно отправило Министерство образования.

В течение всего этого периода, он мотался между домами детей. У Амелии началась затяжная депрессия, а Ричард поселился на работе, стараясь утонуть в делах и повседневных заботах.

Лиам и Лора как могли, поддерживали его детей, их помощь и поддержка были неоценимы. Заботы помогли Алексу немного отвлечься от собственного горя – он не жил дома в этот период, предпочитая поочередно гостить у детей.

Вернувшись домой, он почувствовал себя осиротевшим – все в доме напоминало о Карине, а память услужливо подбрасывала самые счастливые моменты их совместной жизни.

Только сейчас он смог дать волю своим слезам – с тихим стоном он сполз по стене в прихожей и закрыл лицо руками. Сколько Александр так просидел, он не знал, а когда очнулся – за окном было уже темно.

С трудом добредя до дивана – в супружескую спальню он просто не мог войти – Алекс завалился спать, не снимая верхней одежды.

Утро принесло неожиданное известие – его просили прервать отпуск и вернуться в школу – в связи с внеплановой проверкой.

Это стало спасением – он не мог находиться в четырех стенах, где каждая деталь напоминала о погибшей супруге.

Придя утром на работу, он заметил недоуменный взгляд своего секретаря – миссис Доусон. Войдя в кабинет, он посмотрел в зеркало. Отражение показало измученного мужчину – его лицо исчертили горькие морщины, глаза потухли, а волосы на висках посеребрила седина.

С тех пор прошло уже больше семи лет, а Алекс так и не смирился с потерей – он каждую субботу приезжал на кладбище, менял увядшие цветы, рассказывал, как прошел день, спрашивал совета, а затем, прощаясь, оставлял новый букет.

– Пап, что с тобой? – ворвался в его сознание голос дочери, отвлекая от тяжких воспоминаний. – Что случилось?

Александр тряхнул головой и улыбнулся.

– Все хорошо, Мили, просто смотрю на вас всех, и налюбоваться не могу.

В ответ дочь лишь положила левую руку, на которой блеснуло обручальное кольцо, поверх его руки и сжала пальцы.

А вечер, меж тем, продолжался.

Анна и Лизбет за весь ужин успели обойти весь ресторан, познакомиться с музыкантами, официантами и поварами. Семья уже привыкла к их неуемному любопытству – девочки унаследовали неусидчивый характер матери и обаяние отца – им просто не могли отказать.

Алемия и Лиам подарили Алексу раритетный кинжал–мизерикордию – знали, что он любит такие вещи. У Броуди была довольно–таки большая коллекция холодного оружия.

Когда же вечер подошел к концу, к нему подошел Дик, и с радостной улыбкой сообщил, что их подарок наконец–то доставили.

Подарок, действительно был сюрпризом – это была последняя модель гоночного мотоцикла. Несмотря на свой, довольно–таки, солидный возраст, Александр любил гонять на высоких скоростях. Даже выступал когда–то на соревнованиях в категории хобби–класс – для любителей.

Подарок благополучно перенаправили в гараж Алекса, а сам юбиляр вызвал себе такси.

Обняв на прощание детей – всех детей, Алекс отправился домой.

Машина несла его по улицам ночного города, освещенного яркими огнями рекламы и желтоватым светом фонарей. Мимо проплывали знакомые очертания домов, скверов, улиц – ночная тьма преображала их, превращая в сумрачные тени, манящие и одновременно отталкивающие своей чуждостью.

От созерцания его отвлек истошный визг тормозов, а затем резкий удар – последнее, что увидел Алекс, был серый асфальт, который стремительно приближался и в мгновение ока заполнил собой весь мир.

* * *

– Здравствуй, милая, – поприветствовал супругу лорд Малфой, – Как там дела в твоем департаменте?

– Да все как обычно, – слегка повела плечами леди Малфой, – прошения, жалобы, «особо срочные» дела – ничего нового. А что это?

Карие глаза нынешней хозяйки поместья скользнули по письму, которое Драко держал в руках.

– Письмо от Северуса, – пояснил он.

– Что–то с Максом? – мгновенно подобралась Гермиона.

– О, ничего серьезного, – скептически хмыкнул мужчина, – кроме того, что наш дорогой отпрыск организовал семнадцать человек для похода в Запретный Лес.

– Только организовал? – она решила уточнить.

– Разумеется, не только, – усмехнулся блондин, – все раскрылось, когда их кентавры из леса вывели.

– Ему же только тринадцать лет, – вздохнула Мио.

– Нет, ма Мио, ты ошибаешься, – Драко поднялся с кресла, стоящего у камина и обнял супругу, – ему УЖЕ тринадцать. Тем более, не забывай, чей он сын.

– О, этого я никогда и ни за что не забуду, – тихонько рассмеялась леди Малфой. – А кстати, как там дела с особым проектом Люциуса?

– Да пока нормально, – отозвался супруг, положив подбородок ей на плечо, – он уже в Барселоне. Потом отправится в Нью – Йорк.

– Кто бы мог подумать, – протянула Гермиона, – я думала, что после Кингсли, он станет следующим Министром.

– А вот я был уверен в обратном, – поделился Драко, – папа всегда любил быть серым кардиналом. Блэкберн и слова не скажет без его одобрения.

– Может, это и к лучшему, – согласилась Мио, – у него и Бруствера больше времени осталось для реализации их плана.

Лорд Малфой зарылся лицом в распущенные волосы супруги, и, прикрыв глаза, спросил:

– Так что мы ответим Северусу? Он ждет нашего решения.

– А кто еще был с Максимусом?

– Дориан Уизли, Френк и Диана Уизли, Камилла Уизли…

– Все–все, – рассмеялась Гермиона, – я поняла, что в Запретный Лес отправилась вся честнАя рыжая компания, а наш сын был предводителем местного дворянства.

– Я представляю, что им на это Молли скажет.

– Ничего такого, что бы я ни сказала на ее месте.

– Предлагаешь послать Максу вопиллер? – усмехнулся Драко. – Ты жестока, любовь моя.

– А что? – пожала плечами Мио, – это будет даже забавно, ты не находишь?

– Шутишь?

– Разумеется. Я никогда так не поступлю. Думаю, что нам нужно вызвать Макса на выходные.

– Кстати, там еще приписка от Сириуса.

– И что он пишет?

– Чтобы мы не ругали ребенка – пишет, что это еще не самое худшее, что могло произойти.

– О, судя по тем рассказам, которыми он развлекает нас и бесит бедного Северуса – это, действительно, не самое худшее.

– Гриффиндорец, что с него взять.

– Ты что–то имеешь против гриффиндора, сердце мое? – обманчива мягко проговорила женщина.

– Абсолютно ничего, – Драко поднял руки в примиряющем жесте, – это комплимент. Просто все стало так странно – нет факультетов, нет вражды, нет даже соперничества. Не думал, что все так обернется.

– Если честно, то я тоже. Наверное, мы никогда не сможем это изжить.

– А зачем? Это ведь часть нашего прошлого.

Они еще долго простояли у окна, обсуждая настоящее и вспоминая прошлое. С тех пор, как четырнадцать лет назад Темный маг был повержен у стен «Хогвартс», мир изменился – Министром стал мракоборец и один из членов Ордена Феникса – Кингсли Бруствер, который вопреки всем ожиданиям, не стал кардинально менять политику, а постепенно вводил новшества и проводил реформы. Некоторые поговаривали, что к большинству из них приложил руку лорд Люциус Малфой, который сразу после войны взял на себя ответственность и стал единственным в своем роде временно исполняющим обязанности Министра Магии – что же, может быть они и правы.

Куда большие изменения произошли в британской магической школе. Северус Снейп стараниями учеников был утвержден директором «Хогвартс». Никто не знал, что ждать от этого человека, но студенты верили, что все его действия будут направлены им во благо. Так и произошло – Северус Снейп вошел в историю, как директор, который полностью видоизменил систему образования в Магической Британии. По его приказу было упразднено разделение на факультеты – вместо них были созданы смешанные учебные группы. Но и это было еще не все – он ввел в «Хогвартс» систему дошкольного образования, которая позволяла обучать детей до одиннадцати лет простейшим умениям и навыкам. Министр Бруствер пошел навстречу директору магической школы и создал новый департамент, который назвали по аналогии с магловским миром – Департаментом социальной защиты несовершеннолетних. Основной обязанностью данного образования было отслеживание социального благополучия малолетних волшебников. Работа этого Департамента полностью исключила случаи, когда дети волшебников, либо маглорожденные маги попадали в детские приюты магловского мира. С помощью специализированного и модифицированного заклинания поиска, работники Департамента СЗН могли отследить местоположение любого ребенка в Британии.

Помимо этого, произошли изменения и в учебной программе. К уже существующим предметам добавились и магловские – такие, как химия, физика, математика и информатика.

Да–да, вы не ошиблись – именно информатика – детей учили пользоваться продвинутыми магловскими технологиями. На первых порах детям преподавали маглорожденные студенты, но студентам свойственно вырастать, хотя некоторые из них оставались в «Хогвартс» и дальше.

Сложнее было быстро подготовить кабинеты, но общими усилиями, причем немалыми, с этой проблемой справились.

Многие поначалу смотрели на это косо, даже пытались протестовать, но потом все как–то тихо сошло на нет. А объяснялось все довольно–таки просто – Люциус Малфой был аристократом в Мерлин знает каком поколении – его боялись и уважали, но что самое важное – к его мнению прислушивались. Он сумел достучаться до аристократов и объяснить необходимость перемен – и ему поверили. Кому другому, может и не поверили бы, но не тому, кто был Пожирателем Смерти и дважды смог выкрутиться, не потеряв при этом практически ничего, да еще и стать помощником Министра. Если такой человек говорит – его будут слушать. Ну а за аристократами, замолчали и остальные.

Что же касается Ордена Феникса, то он был распущен сразу после окончания войны. И те, кто входил в него, теперь жили нормальной жизнью – или, по крайней мере, старались.

Сириус Блэк после того, как его оправдали и восстановили в правах, принял приглашение своего старого НЕ друга Северуса Снейпа и стал преподавать трансфигурацию в «Хогвартс», сменив на этом посту героически погибшую Минерву Макгонагалл. После гибели своего крестника – героя Магической Британии и кавалера ордена Мерлина Гарри Поттера, аристократ исчез на несколько месяцев и появился только к началу нового учебного года. Его никто не стал расспрашивать или требовать каких–либо объяснений – все и так было понятно без слов. Много лет прошло с тех пор, но Сириус Блэк так и не решился завести семью – свой дом и титул он решил передать лучшей подруге своего крестника – Гермионе Джин Грейнджер, введя ее в Род. Это стало своего рода свадебным подарком к бракосочетанию его племянника Драко Малфоя и Гермионы.

Ремус Люпин вместе со своей супругой Нимфадорой Тонкс и сыном Тэдди практически сразу после окончания войны и смерти Поттера решили уехать за границу. В Канаде они поселились в небольшом городке, где обосновались местные оборотни – он стал их новым домом. Семейство поддерживало связь с лордом Блэком, директором Снейпом и бывшими фениксовцами, но на родину возвращаться не спешило.

Что же касается Рона Уизли, который по окончании школы сдружился с бывшим школьным врагом Драко Малфоем, то он на его свадьбе с Мио он был свидетелем. Юноша перерос свое детское увлечение – теперь с Гермионой его связывала дружба – искренняя и настоящая. Он даже предложил девушке по имени Луна Лавгуд пойти вместе на выпускной бал. И она согласилась. После окончания школы он подал документы на поступление в мракоборцы. И как он сказал, это было сделано во имя его погибшего друга – Гарри Поттера.

Гарри погиб в апреле – никто точно не знает, что с ним произошло, но в прессе было сделано заявление, что это стало результатом проклятия, насланного Волдемортом. Вся Магическая Британия скорбела вместе с друзьями и знакомыми этого человека. Его тело было предано земле в Годриковой Впадине рядом с могилой родителей, а на памятнике было написано следующее: Гарри Джеймс Поттер 31 июля 1980 – 17 апреля 1998 «Верность, честь, долг». Люди потоком шли к месту его последнего пристанища, чтобы воздать почести и выразить сожаление. Устав от постоянных прошений увидеть могилу героя, лорд Блэк окружил семейное кладбище Поттеров непроницаемой защитой, за которую могли пройти лишь немногие. Эта завеса поднималась лишь раз в год 17 апреля.

* * *

В этот раз 17 апреля выпало на субботу – Сириус с самого утра был на ногах. Сегодня была 32 годовщина официальной смерти его крестника – дел было невпроворот.

К себе в комнату он пришел только поздним вечером, едва волоча ноги. Войдя внутрь, Блэк заметил ярко горящий камин, возле которого стояла пара удобных кресел – в одном из них сидел человек в черной мантии:

– За эти годы ты поднаторел в трансфигурации, – устало протянул Сириус.

– Что, вымотали любители знаменитостей? – отозвался посетитель.

– Не то слово, – анимаг плюхнулся в кресло, а затем мученическим голосом пожаловался, – и так каждый год, представляешь?

– Да, представляю, – лениво отозвался Северус Снейп, потихоньку потягивая виски из пузатого бокала, – ты каждый год на это жалуешься. Лучше скажи, как Он поживает?

– Нормально, насколько я могу судить, – пожал плечами Сириус, – я ведь не могу показаться ему на глаза – вдруг вспомнит?

– Ты же анимаг, – усмехнулся Снейп, – вот и пользовался бы преимуществами.

– А теперь повторяешься ты, – рассмеялся Блэк.

– Что смешного, псина? – Северус поморщился, посмотрев на хохочущего профессора трансфигурации.

Но Сириус в ответ только сполз с кресла на пол, не переставая смеяться, а затем, задыхаясь, пояснил:

– Просто представил картину – сидят двое в комнате вот уже 30 лет и 3 года…

– Два.

– Что, два?

– Года – два, – пояснил Снейп.

– Это не важно, – отмахнулся Блэк, – так вот, сидят они, сидят – постарели уже, седые стали, а все препираются, ругаются и спорят.

– Если кто и поседел, так это ты, – притворно оскорбившись, бросил Северус, – тоже мне, профессор.

– То же мне, директор, – передразнил его анимаг, – Ужас Подземелий.

– Зато у меня есть стиль, – пожал он плечами, на что Блэк только хмыкнул тихонько, а потом надолго замолчал.

Северус не стал расспрашивать друга, о чем он думает – если захочет, то расскажет сам.

И когда бывший мародер стал ему другом? Наверное, с того момента, когда закончилась война. За те несколько дней подготовки к битве, он научился уважать бывшего врага. Слишком многое было поставлено на карту в тот момент, слишком многие зависели от их решений – было не до старых разногласий. А потом… А потом неприязнь ушла – а на ее месте в сердце осталась пустота, которая постепенно заполнилась уважением. А затем, как–то совершенно незаметно уважение переросло в дружбу. Прошлое, разделявшее их раньше, теперь, наоборот, объединяло – друзья и враги – живые и мертвые, общее дело – прошлое и настоящее. Они просто переросли свою вражду.

А сейчас – двое немолодых мужчин сидели у камина в глубоких креслах, смотрели в огонь и вспоминали. По виду им можно было дать лет по пятьдесят – не больше, а все потому, что маги старятся куда как позже обычных людей. Для кого–то это благо, а для иных – бремя.

– Знаешь, Север, – тихо проронил Сириус, – теперь я не могу представить себе другого мира. Ведь не так много времени прошло после войны, а посмотри на людей – счастливые, живые. Даже страшно становится, что было бы, если бы у нас не было Гарри. Я бы, вообще, наверное, умер в Азкабане.

– Может и так, – кивнул Снейп, – о роли личности в истории писали очень много, и не только у нас – по всему миру. Вся наша история состоит из «если бы», и не стоит гадать, как бы изменилось настоящее, если бы люди были другими. Глупое это занятие и бесполезное.

– Знаю, – поморщился Блэк, – но сегодня в голову лезут разные мысли, от которых трудно избавиться. Это надо запить.

– Так пей, кто же тебе помешает? – Северус поднялся с кресла и подошел к столу. Взяв початую бутылку виски, он вернулся на место. Плеснув немного янтарного цвета жидкости в стакан Блэка, он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Сириус был прав – день располагал к размышлениям.

Внезапно тишину комнаты разрезал сдавленный крик и звон разбитого стекла. Северус резко дернул головой и кинулся к Сириусу – анимаг хрипел, сжав что–то под рубашкой. Стащив скрученное судорогой тело на пол, Снейп попытался оторвать руку Блэка от груди, но не преуспел – тот вцепился в рубашку мертвой хваткой.

Как только директор потянулся за волшебной палочкой, приступ стал проходить – расслаблялись мышцы, выравнивалось дыхание, разжались судорожно сжатые пальцы.

Северус разорвал рубашку на груди Блэка и увидел ожог, оставленный талисманом. Именно этот, теперь уже оплавленный, кусочек серебра и был зажат в его правой руке.

– Что это было, Блэк? – Снейп слегка потряс Сириуса за плечо, чем вызвал еще один сдавленный вскрик. – А, Мордред и Моргана, прости!

– Гарри, – прохрипел Блэк. – Это Гарри.

– Что – Гарри? – допытывался Северус. Он уже добрался до своего магического проводника и накладывал заклинания для исцеления и снятия боли. – Да не молчи же ты, Мерлина ради! Блэк! Сириус!!

Но волшебник не реагировал ни на какие слова – только беззвучно плакал, по–детски закрыв лицо руками. Северус впервые не знал что делать.

Спустя несколько долгих минут мужчина начал приходить в себя. Снейп помог Блэку поняться с пола и усадил того в кресло. Всунув в дрожащую руку стакан со спиртным, Северус заставил его выпить и только потом, задал свой вопрос снова:

– Что это было, Сириус?

Потомственный аристократ поднял на друга мокрое от слез лицо и прошептал:

– Его больше нет, Север. Он мертв. Мой мальчик умер.

– Что? Ты же не хочешь сказать, что…

– Гарри больше нет. Этот талисман я заговорил на него – на случай беды, чтобы я всегда мог знать, что с ним, – шептал Блэк, – я почувствовал его смерть. Гарри больше нет, ты понимаешь это?! Нет!

* * *

Люциус Малфой шел по направлению к кабинету директора «Хогвартс» и, по совместительству своего хорошего друга. Северус разбудил его посередине ночи и срочным порядком вызвал к себе, толком ничего не объяснив. Поминая недобрым словом Мерлина и иже с ним, аристократ поспешил – Снейп не часто злоупотреблял такими вещами, как ночной вызов.

Пять лет назад Люциус окончательно отошел от активных дел в Министерстве, передав дела и должность своему преемнику Кристоферу Бэйли, маглорожденному волшебнику. Теперь все его внимание было сосредоточено на Отделе специальной безопасности при Министерстве Магии Британии, руководителем которой являлся бывший мракоборец и бывший министр – Кингсли Бруствер.

За прошедшие годы одни из самых влиятельных людей в магическом мире добились того, что мир магии стал развиваться в ногу с магловским. Агенты ОСБ все больше и больше завоёвывали мир обычных людей, занимая ключевые посты во всех отраслях экономики и политики Большого Мира. Но это было только началом – Люциус понимал – то, что они совершили – это лишь первый шаг. Понимал он и то, что вряд ли доживет до того дня, когда два мира сольются, породив нечто совершенно иное.

И вот впереди замаячила горгулья, охраняющая вход в сердце «Хогвартс». Первое, что бросилось ему в глаза – это свободный открытый путь наверх. Видимо, случилось что–то из рук вон, если Снейп даже дверь не запер.

Поднявшись по лестнице, Малфой вошел в кабинет. Первый, кого он увидел, был его сын Драко с супругой, которые в этот момент должны были быть в Париже. У стола стоял его коллега Кингсли и тихо о чем–то переговаривался с Роном Уизли – нынешним главой мракоборцев. Оглянувшись на окно, Люциус заметил Блэка, который с отсутствующим видом смотрел в ночное небо. В дальнем углу шевельнулась тень – приглядевшись, аристократ узнал бывшего мародера – оборотня Люпина.

Резкое ощущение «dé jà vu» посетило Малфоя, когда он оглядел всех собравшихся – они уже собирались примерно в таком составе, только тогда они были на тридцать два года моложе. Что же произошло теперь?

К нему подошел Драко. Он выглядел слегка помято – видимо, его тоже выдернули из постели:

– Здравствуй, отец, – начал он, – Северус сказал, что случилось? Почему такая срочность?

– Здравствуй, – Люциус пожал протянутую руку, – нет, не сказал. А где он сам?

– Сказал, что будет через минуту, – отозвался Драко, – кажется, он…

Но он не успел закончить – в кабинет в лучших своих традициях ворвался Северус Снейп, и прямо с порога заговорил:

– Прошу всех сесть, – голос директора звучал хрипло и, казалось, что он сдерживается, чтобы не убить кого–нибудь.

Пришедшие молча расселись на стулья, предусмотрительно расставленные вокруг небольшого стола, на котором красовались тяжелые бокалы, наполненные огневиски.

– Ты позвал нас, чтобы вместе выпить, Снейп? – попытался пошутить Ремус, но глянув на старого друга, осекся и замолчал.

Усевшись на место, Снейп схватился за бокал, будто он был спасательным кругом. А потом он поднял лицо – только теперь собравшиеся увидели, что директор выглядит больным – заострившиеся черты лица, темные тени вокруг глаз, цепкий, пронизывающий взгляд. Так Северус выглядел в те далекие времена, когда был двойным агентом. И снова было это ощущение «dé jà vu».

– Все помнят, что произошло весной 1998 года, когда нам пришлось воспользоваться ритуалом «Tabula rasa»? – Снейп внимательно посмотрел в глаза каждому из прибывших.

Да, они помнили это день. День, когда Гарри Поттер умер.

Ретроспектива.

– Ди, я, кажется, нашла, то, что нужно, – Гермиона подошла к столу, заваленному старинными фолиантами, и протянула блондину рукопись, – здесь описывается ритуал, способный лишить мага силы.

– Ты уверена, что это подойдет? – устало отозвался Драко, и потер пальцами переносицу, – О чем там говориться?

– Ритуал состоит из двух частей, – начала Мио, – первая часть – это подготовка местности. Ритуал может быть проведен только в месте силы. Второй этап – это зелье и заклинание, состоящее из трех взаимодополняющих вербальных формулировок. Для проведения ритуала необходимо определенное количество человек – четное количество – по трое на каждый этап. Первые трое готовят место – его необходимо очистить от следов старых чар и установить три контрольные точки – дух, разум, сердце. Эти три элемента поддерживают всю конструкцию ритуала – за каждый элемент отвечает кто–то один. Зелье сложное – оно тоже готовится в несколько этапов. Суть ритуала заключается в том, что память стирается полностью, плюс разрушается магическое ядро, но без фатальных последствий для организма.

– Не подходит, – с сожалением проговорил Ди, – память Поттеру мы стирать не собираемся.

– Да нет же! – перебила его девушка, – память Ри не пострадает, если доминирующей личностью в этот момент будет Риддл.

Драко медленно понял взгляд на бывшую гриффиндорку и шокировано произнес:

– Я уже говорил, что ты самая умная в мире девушка? Нет? Какое упущение с моей стороны.

С этими словами юноша подхватил подругу на руки и закружил по залу.

* * *

Когда для проведения ритуала все было готово, Ри решил в последний раз пройтись по коридорам «Хогвартс». В его нынешнем положение опасно было выходить за пределы комнаты – кто знает, когда его накроет очередной приступ?

Темные коридоры встретили его суровым молчаливым одобрением – казалось, древний замок видит юношу насквозь и поддерживает.

Проводя рукой по гладкой поверхности стен, Ри чувствовал магию «Хогвартс» – теплая волна силы омывала его душу, даруя спокойствие и уверенность в том, что все будет хорошо.

Сириус и Люциус уже позаботились о его новой жизни – в кабинете директора дожидались нового хозяина магловские документы, одежда и деньги. Он еще не видел, как его будут звать, но надеялся, на приятный сюрприз.

POV Гарри

«Tabula rasa». Я изучил этот ритуал от и до. Действительно – чистая доска: он сотрет мне всю память – вплоть до умения говорить, читать, писать и понимать речь, оставив лишь инстинкты. И если бы я смог отделить теперь свою личность от личности Риддла, то он бы сработал. Увы, сейчас это невозможно. Мое необдуманное решение научиться анимаги привело к тому, что наши с ним личностные поля находятся в тесном соприкосновении – именно поэтому, Томми смог пробиться в реал. А идея была хорошей, даже слишком. И если бы у меня было чуть больше времени, чтобы отыскать другой способ, чтобы избавиться от Риддла, я бы отказался от ритуала. Но у меня нет выбора – с каждым днем наше с ним личностное взаимопроникновение становится все более выраженным. Иногда я начинаю ловить себя на мысли, что во мне проявляются чуждые мне чувства – это странно и неприятно, будто кто–то, не будем тыкать пальцем, выглядывает из глубины моих глаз. «Я – лишь память», говорил он тогда, во время нашего приснопамятного разговора внутри моего сознания. Так и было, до тех самых пор, пока я сам не открыл ему дорогу. С такой пульсацией магического ядра, как у меня, ни в коем случае нельзя было даже пытаться видоизменить уровень магического излучения. Я попытался, и в итоге получилось то, что получилось – энергетический выброс инициировал сращение личностных планов. Проще говоря, память Риддла стала проникать, по капле просачиваться в мое многострадальное сознание. И с каждым днем становится все хуже.

Если бы дело касалось только меня, то можно было бы подождать. Но я не один – к добру ли к худу. У меня есть семья – люди, ради которых можно пойти на многое – в том числе и на смерть, даже если она убьет лишь мою память.

Но я ничего им не скажу, потому что знаю – они попытаются меня отговорить, а времени нет. Никому, кроме, может быть…

Конец POV Гарри.

* * *

– Здравствуй, Северус, можно зайти? – на пороге личных комнат директора стоял черноволосый юноша в смешных очках.

– Что случилось? – нахмурился Снейп, – проходи, конечно.

Ри вошел в комнату, служившую гостиной и, подойдя к камину, упал в кресло. Сняв очки, юноша потер лицо ладонями и тихо проговорил:

– Мне очень нужно обсудить с тобой кое–что, но пообещай, что об этом разговоре никто не узнает, – и поднял на директора взгляд, блеснувший рубинами.

Северус скривился, словно от зубной боли – опять секреты, и, судя по тому, что он видел, серьезные.

– Клянусь свой магией, что никому не расскажу того, что ты решить мне сейчас рассказать, – четко проговорил директор, – а теперь говори, что случилось.

– Понимаешь, – Ри закусил губу, – тут такое дело… ну, в общем, когда я изучил ритуал «Tabula rasa»…

– Боишься, что твоя память может пострадать? – вклинился Снейп.

– Дело в том, Северус, что моя память не просто пострадает – она полностью сотрется, – на одном дыхании выдал Гарри.

– Но если ты…

– Никаких если не будет, директор. Я допустил ошибку, и теперь моя личность неотделима от личности Тома Риддла. И вот это, – юноша указал на свои глаза, поблескивающие алым, – лишнее тому доказательство.

– Так процесс запущен? – больше утверждал, нежели спрашивал Снейп, а затем посмотрел на воспитанника и тихо добавил, – ты ведь не отступишься, да?

– Не отступлюсь, – подтвердил Ри.

– Но это ведь не все, что ты хотел мне сказать, верно? – левая бровь его взметнулась вверх в лучших традициях Ужаса Подземелий.

– Знаете, профессор, – усмехнулся парень, – не завидую я вашим врагам.

– Комплименты оставь на потом, лучше переходи к делу, – директор присел рядом.

– К делу, говоришь, переходить, – Ри откинулся на спинку кресла, – изволь – мне нужна твоя помощь – я хочу начать новую жизнь.

– И как ты себе это представляешь? – Снейпу даже интересно стало, что за опять задумал этот мальчишка.

– Все, вроде бы, просто, – начал излагать Гарри, – как только ритуал сотрет как мою память, так и память Томми, наше место в теле займет, до этого момента скрытая, псевдоличность.

– Что, прости?

– Псевдоличность, – повторил юноша, – это спящая личность внутри сознания, которая занимает доминирующее положение после того, как основная уходит, или в моем случае, стирается.

– Я так и не понял, чего ты хочешь от меня, – Северус сцепил руки в замок и в упор посмотрел на воспитанника.