Текст книги "Там, где живут ведьмы (СИ)"
Автор книги: Pretty Rippey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
– Как жаль, что она погибла в том пожаре в поезде, пока добиралась до своего нового дома, – вслух посочувствовала Раскольникова и заинтересованно подалась к погрустневшему и сникшему Абдрахманову. – Но, может быть, вы лучше расскажете, откуда она появилась в вашей галерее?
Управляющий задумчиво помолчал с минуту, морща морщинистый лоб, и обескураженно прыснул.
– Очень странно прозвучит, но я не знаю, – с виноватой улыбкой ответил он, посмотрев на собеседницу. – Точнее даже не помню… Да и вряд ли кто-то из моих коллег вспомнит. Она просто как-то появилась среди прочих картин и долгое время жила среди них, пока мы не решили ее передать другому музею.
– Но должны же были остаться какие-то документы? – со всей серьезностью спросила Адель. Мерзкое понимание того, что зацепка вновь ускользает из ее рук, больно царапнуло по сердцу, и женщине только и оставалось, что от души выругаться про себя.
– Можно посмотреть в архивах… – уклончиво протянул Абдрахманов. – Если только вы никуда не торопитесь, потому что я даже не уверен насчет года появления «Феникса» в наших стенах.
– Я была бы вам премного благодарна, – заставила себя улыбнуться Адель, стараясь не подать виду, как сильно она расстроилась. Она уже заранее знала, что не будет никаких документов, указывающих на то, откуда появилась та картина и когда, и никто ничего не вспомнит, сколько ни расспрашивай. Но крохотная надежда, что, может быть, именно сегодня Адель повезет и она поймает хотя бы крохотную зацепку, продолжала теплиться глубоко в душе и сводила с ума…
За ней следили.
Кто-то смотрел на нее в упор.
Разглядывал, рассматривал каждую черту, изучал самую крохотную деталь.
Кто-то совсем рядом и будто бы не здесь. Кто-то… что-то…
Адель резко обернулась. Острый взгляд зеленых глаз быстро обежал пустое помещение галереи, но никого не увидел кроме бездушных картин. Не было ничего и на уровне нитей. Магия мерно текла в пространстве без каких-либо подозрительных всполохов и волнений. Не понимая, что происходит, Раскольникова сосредоточилась на совсем другой стороне мира, увидеть которую был способен далеко не каждый человек, но и там, среди серых холодных теней ничего не нашла.
Затаив дыхание, Адель инстинктивно чуть приподняла верхнюю губу и недобро оскалилась.
Немного повела головой, словно попыталась отогнать назойливое насекомое, но сообразив, что до нее пытаются дозваться, медленно обернулась к Абдрахманову.
– Простите, вы что-то сказали? – глухо спросила она, стараясь вновь сосредоточиться на собеседнике.
– С вами все в порядке? – обеспокоенно спросил управляющий галерей.
– Да, просто в виске кольнуло, – нарочито небрежно отмахнулась Адель и состроила усталую гримасу. – Голова с самого утра побаливает.
– Тогда, может быть, лучше как-нибудь в следующий раз заняться документами… – сочувственно предложил мужчина, но Раскольникова быстро его перебила.
– Нет, нет, мне уже намного лучше, – запротестовала она и мигом поднялась со скамьи. – Идемте в архив.
Коротко пожав плечами, Абдрахманов не стал с ней спорить и повел в служебные помещения галереи. Почти уже переступив порог, Адель обернулась через плечо и еще раз окинула внимательным взглядом картинный зал, но так ничего и никого не заметила. Хоть и чувствовала, как нее все еще смотрят.
Кто-то смотрит.
На какое-то время невидимый наблюдатель исчез из поля зрения. Или же, вполне возможно, настолько замаскировался, что даже самый цепкий взгляд не мог его засечь. Воспользовавшись паузой, Раскольникова сосредоточилась на перебирании архива галереи. Она держала уши востро, но документы проверила внимательно и досконально. Господин Абдрахманов и его коллеги несколько удивились ее рвению, но она быстро скормила им заготовленную легенду о том, что ее крайне заинтересовал загадочный художник, и раз уж она все равно здесь, то заодно попытается найти какие-нибудь ниточки, которые могли бы к нему привести. Сотрудники галереи согласно покивали и, пожелав Адель успехов в ее поисках, оставили в покое. Но, как ожидалось, она так ничего и не нашла.
Очередное разочарование. Очередная картина сестры появилась ниоткуда и пропала в никуда прежде, чем Адель успела до нее добраться. На сей раз ей даже не довелось увидеть сам холст, только плохонькую фотографию из газеты, которая не передавала и десятой доли великолепия творения Аэллы. Ее картины были словно призраки, а то и хуже. Приведений Адель хотя бы волей-неволей притягивала к себе, как магнит, в отличие от злосчастных картин, которые появлялись на горизонте, подманивали пестрыми красками и тут же исчезали, стоило только протянуть к ним руку. Они все словно были прокляты или же создавались с единственной целью – подразнить Адель и вывести ее из себя, хотя в самом начале она воспринимала их как хлебные крошки в темном лесу. Но всякий раз, стоило ей поверить, что она ступила на правильный путь, как прилетали птицы, съедали хлеб и оставляли женщину ни с чем посреди глухой чащи. Невыносимо.
«Как интересно…»
Адель едва не споткнулась и резко замерла на ступеньках галереи. На нее снова пристально смотрели, как на какую-то букашку под микроскопом. Дергали ее пинцетом за крылышки, разбирали на мелкие составляющие и смотрели, смотрели, смотрели… И да, наблюдателям было весьма интересно.
Кое-как взяв себя в руки, Адель с трудом сглотнула комок в горле. Ощущение, которое ее раздирало, было много хуже, чем если бы у нее под кожей ползали насекомые. Кто-то был в ее голове, ходил среди ее мыслей и воспоминаний, трогал их и изучал. С нее будто бы методично снимали кожу, срезали кусок за кусочком мышцы, вынимали из пазов кости. Из нее по одному капилляру вытягивали все сосуды, по отдельным клеточкам разбирали нервную систему. Пытались заглянуть в ее голову, разгадать саму ее суть, чтобы расфасовать каждую деталь ее естества по тысячам банок с формалином, подписать и задокументировать.
Ее тошнило от одного только осознания того, что происходит. По спине пробежал холодный озноб. Но медленно процедив воздух сквозь сжатые зубы, Адель мигом подскочила к ближайшей скамейке рядом с крыльцом галереи, кинула на нее свою сумку, села и плотно закрыла глаза.
Пускай она не знала, чьему вниманию была обязана, но сдаваться так просто не собиралась. Она захлопывала перед противником двери в своем разуме, путала пути и направления, забивала голову всякими глупыми мыслями. Она мешалась, подменяла ложь правдой, а правду называла ложью, что было не так уж и сложно при должной сноровке, а ее у Адель хватало с лихвой. И пока она устраивала в своей голове сущий кавардак, пристально искала своего врага. Пыталась понять, кто за ней так настойчиво наблюдает и что из себя представляет. Она пыталась увидеть его лицо, заглянуть ему в глаза, и когда уже почти до него добралась…
Он исчез.
Адель вздрогнула, широко распахнула глаза и тут же скривилась от боли, прижав пальцы к вискам. Жуткая головная боль обрушилась на нее со всей силой и из носа, казалось, побежала кровь. К счастью, последнее оказалось только мнимым ощущением, но вот ужасная мигрень была вполне правдивой. Но кто же мог предполагать, что враг ведьмы так резко оборвет связь? Радовало только то, что в данную секунду его голова должна была болеть не менее сильно, а сосуды в носу точно лопнуть от перенапряжения.
Довольно быстро мигрень прошла, оставив после себя только легкое неприятное головокружение. Кое-как оклемавшись, Адель взглянула на наручные часы. Прошло всего минут пятнадцать начиная с того момента, как она вышла из галереи, хотя по внутренним ощущениям каждая минута стоила целого часа. Хуже всего было то, что Раскольникова могла только гадать о личности и целях того, кого так сильно заинтересовала. И все же лучше так, чем совсем ничего.
Коротко шмыгнув носом, Адель поднялась на ноги, перекинула сумку через плечо и, последний раз подозрительно оглядевшись, пошла дальше по своим делам.
Почти каждый охотник на чудовищ, к коим относилась и сама Адель, приезжая в новый город, первым делом шел в место общего сбора своих коллег. Как правило это оказывался бар или трактир, куда в любое время суток можно было прийти отдохнуть, пропустить стаканчик-другой, узнать последние новости, найти нужных людей и, самое важное, выбрать из имеющихся объявлений о работе наиболее удобоваримое. Не менее важным для любого новенького охотника в городе было сразу же узнать о том, где можно пополнить личный боевой запас, а так же к кому обращаться с вопросами об очень нужных, но крайне редких и специфичных книгах с заклинаниями, амулетах и прочими ценных артефактах. Как раз к одному такому человеку Адель и направилась сразу после галереи.
Путь ее лежал через дворы к одному маленькому и неприметному ломбарду на цокольном этаже. Он был настолько безликим, что на табличке у входа красовалась скромная запись о режиме работы и только. Распахнутая настежь дверь выглядела достаточно хлипко, но, стоило Адель переступить порог, как в нос ей ударил сильный запах озона, а кончики пальцев ощутимо закололо от концентрированной магии. Одних только сигнальных заклинаний ведьма насчитала три штуки, а уж сколько их на самом деле притаилось на входе даже гадать не стала и быстро спустилась вниз по обшарпанной, но чистой лестнице.
Внутри ломбарда царила ветхость и одновременно аккуратность: на длинных стеллажах со старыми книгам не было ни единой пылинки, стекла витрин удивляли своей идеальной прозрачностью и каждая вещица под ними занимала строго отведенное ей место. На взгляд несведущего в магии человека в ломбарде сконцентрировался всякий хлам, но каждая книга на здешних полках хранила тысячи полезнейших секретов, а каждая самая маленькая безделица, будь то одна из деревянных масок на дальней стене, почерневший от времени перстень на потертой бархатной подушке или птичья косточка на истрепанном кожаном шнурке, могла проклясть или облагодетельствовать своего владельца. От того и столько защитных заклинаний окутывало скромное по размерам помещение. Лишь только половина из них была от воров. Вторая же защищала внешний мир от того, что было спрятано внутри, под стеклами витрин и на полках стеллажей.
Хозяин ломбарда был под стать своему заведению. Опрятный старик с глубокими морщинами на лице и практически полностью облысевшей головой читал в дальнем углу прилавка. Рядом стоял старый радиоприемник и с легким шипением тихо вещал:
– …Император Павел Второй поддержал решение парламента, тем самым косвенно осудив действия Британской Империи на севере Африки. Напомним, что ранее в этом месяце военно-воздушные силы Британии…
Убавив звук радио до минимума, ломбардщик окинул посетительницу равнодушным взглядом поверх очков с толстыми линзами, после чего аккуратно заложил страницу, отложил книгу в сторону и неторопливо подошел к Адель.
– Могу быть вам чем-нибудь полезен? – подчеркнуто вежливо спросил он, смотря на женщину с плохо скрываемым недовольством. Раскольникова ответила озлобленным взглядом, ясно давая понять, что тоже не в восторге от необходимости с кем-либо сейчас разговаривать. Таинственный наблюдатель изрядно подпортил ей настроение, и только желание побыстрее разобраться со всеми делами в городе и сбежать, вынудило Адель прийти сюда без лишних отлагательств.
– Нужно оценить одну вещицу, – плохо скрывая раздражение, сказала она.
– Показывайте, – без охоты согласился старик и достал из нагрудного кармана идеально выглаженной жилетки другие, особенные круглые очки с несколькими сменными линзами. Адель достала из сумки шкатулку, которой с ней расплатились Общество смотрителей, и протянула ее старику. Взяв деревянную коробочку в руки, ломбардщик поднес ее к самому лицу и откинул крышку. Несколько долгих минут он рассматривал хранившийся внутри кулон через рабочие очки, после чего поменял линзы и снова всмотрелся в скромный предмет изучения. Адель терпеливо ждала, незаметно перенося вес тела с пяток на носки и обратно, и краем глаза бегло изучала содержимое полок и витрин, размышляя, что бы из представленного богатства могло бы ей пригодиться. Особенно от злостных поклонников, которым так нравится копаться в чужих головах.
Наконец-то хозяин ломбарда закончил оценку, закрыл шкатулку и осторожно поставил ее на витрину.
– Весьма редкий и ценный амулет. Чешуя василиска делает его еще дороже, – уже не таким отстраненным тоном произнес он, снимая очки и убирая их обратно в карман. – Получается, это вы давеча работали на Восточном кладбище?
– А вы в курсе обо всех сокровищах Общества смотрителей? – криво усмехнувшись, заметила Адель.
– Наш город маленький и людей, способных оценить разного рода магические вещи, крайне мало. А из действительно хороших специалистов я один, – равнодушно пояснил ломбардщик без какого-либо бахвальства, будто озвучивал и так всем известный факт. – Да и о вас многие говорят. Вы первая уже за очень долгое время, кто взялся работать на Общество смотрителей. Местные предпочитают с ними не связываться.
– Отчего же? – заинтересовалась Адель, ненадолго забыв о своем раздражении. – Обычно с кладбищенскими проблем не бывает. Они любую цену заплатят, лишь бы кладбище снова было чистым.
– Только не наши, – презрительно хмыкнул старик. – В прошлый раз они охотникам не только не заплатили, но и в суд подали, хотя ребята свою часть договора выполнили полностью.
– О, теперь понятно почему их объявление висело в списках уже неделю, – хмыкнув, заметила Адель и пристально посмотрела на ломбардщика. – Меня только поэтому обсуждают или есть что-то еще?
– Нет, – равнодушно пожал плечами тот и достал из-под прилавка блокнот с карандашом. – Разве только то, что вы единственная ведьма-охотница за последние полгода, которая объявилась в наших краях. Поговаривают что есть в городе что-то такое, отчего ваши сестры либо быстро сбегают, либо вовсе по дуге нас обходят, но никто не знает, что именно. Местные ведьмы не понимаю о чем речь, но они, возможно, просто привыкли. Я больше склоняюсь к версии о том, что дело в ближайшем побочном потоке от Уробороса. Что-то в нем изменилось, да кому охота разбираться?
– И как давно ворожеи недолюбливают ваш город? – спросила Адель, наблюдая, как старик параллельно со своими рассуждениями быстро записывает в блокноте ряд цифр и уловных обозначений.
– Лет пятнадцать, может и дольше. А может и всегда так было, только никто не обращал внимания, – равнодушно ответил тот, оторвал исписанный листок и протянул его посетительнице. – Характеристики вашего амулета и предполагаемая стоимость. Продавать будете?
– Думаю, пока нет, – покачала головой Раскольникова и спрятала шкатулку обратно в сумку. Развернувшись на каблуках, она коротко попрощалась с хозяином ломбарда и спешно удалилась.
В два прыжка преодолев лестницу, она вышла на улицу и стремительно направилась прочь, размышляя о том, что же такого могла упустить, что отваживало от города ее сотоварок. Впрочем удивительного было мало, учитывая то, что Адель отличалась от большинства ведьм особенным даром видеть то, что другие видеть не могли, но по этой же причине вполне могла проворонить что-то очень важное и, казалось бы, вполне очевидное. С другой стороны, и местные ворожеи ни о чем не знали, но они и вправду могли банально привыкнуть и давно перестать что-либо замечать. Интересно, какое отношение к здешней аномалии имеет загадочный преследователь и не он ли всему виной? Как вариант…
Внезапно Адель пробил дикий озноб. Ведьма резко остановилась и невольно съежилась, на секунду зажмурив глаза. Она так до сих пор не отошла от утреннего вторжения в свою голову, и теперь ее разум был точно открытая рана, которую настойчиво ковыряли острыми когтями. В висках громко застучало кровь, внутри ужасно похолодело и весь мир заполнил истошный вопль:
– Ты меня убила!
Переведя дыхание, Раскольникова быстро взяла себя в руки и зло посмотрела перед собой. Напротив нее у входа со двора на главную улицу стояла молоденькая девчушка, совсем еще ребенок, и прожигала ведьму полным ненависти взглядом. Она была вполне мила, но все ее лицо перекосило от гнева, а из перерезанного горла как будто все еще густо сочилась черная кровь. Ко всему прочему, она выглядела слегка размытой и почти прозрачной на золотом солнечном свету.
Оценив девчушку быстрым взглядом, Адель презрительно хмыкнула. Юная жертва, убитая насильственной смертью. Она жаждала отмщения, но была слишком слаба, чтобы по-настоящему завладеть разумом ведьмы, разве только вызвать короткую мигрень. И изрядно взбесить внезапным появлением в неподходящий момент. А в остальном совершенно безопасный призрак.
Но с другой стороны, откуда она здесь взялась? Таким призракам, как она, обычно не хватало сил далеко отходить от своих могил или же вещей, к которым они после смерти привязывались, но, обладая наметанным взглядом, Раскольникова в упор не видела никаких привязок девочки к чему-либо или к кому-либо. Странно…
Но, впрочем, какая Адель разница? Своих проблем хватает.
– Я детей не убиваю, – раздраженно процедила ведьма, наградив несчастное приведение ответным испепеляющим взглядом. – А теперь, будь хорошей девочкой и исчезни.
– Ты меня убила! Убила! Убила! – истерично завизжала мертвая пигалица, не двигаясь с места. В голове у Адель вновь неприятно царапнуло от звонкого ора, и ведьма гадливо поморщилась, прижимая пальцы к виску. Если бы только не тот проклятый преследователь с его маниакальным стремлением перепахать ворожее весь мозг, такой острой реакции на какого-то никчемного призрака у нее бы не было.
«Ох, дай я только до тебя доберусь, сволочь», – с отвращением подумала Адель, машинально почесывая правое запястье, как в ее мысли со всей силы врезались чужие вопли.
– Ты меня убила! Убийца! Убила! – продолжала голосить девчонка, даром, что никто кроме Раскольниковой в ближайшей округе слышать ее не мог. – Ты меня у…
– А ну слушай сюда, дитятко! – сорвавшись, рявкнула Адель и по-хищному оскалила острые зубы. – У меня немного правил, но одно я соблюдаю без исключений. Детей не убивать. Я не твоя убийца. Так что ты сейчас или сваливаешь сама, или я тебе провожу экстренный сеанс экзорцизма. Предупреждаю сразу, я садистка и будет очень больно.
– Ты меня убила! – вновь закричал призрак, словно бы не услышав ни единого слова ведьмы, на что Адель осталось только устало закатить глаза.
– Да откуда ж ты такая тупая взялась? – проворчала она. – Я. Не. Убиваю. Детей. Понятно? Даже если дело касается малолетних злобных монстр…
Адель неожиданно осеклась, обескураженно моргнула и еще раз внимательнее пригляделась к призраку девчушки.
– Вот черт, – только и смогла она выдохнуть, не понимая, как же сразу ни о чем не догадалась.
Не зря прочие ведьмы избегали здешних краев. Совсем не зря.
В нынешней погожий день осеннее кладбище выглядело особенно красиво. Темные каменные мавзолеи и надгробия возвышались над пестрым ковром из опавшей листвы, вместе образуя невиданную по красоте мозаику. Узкие дорожки тщательно убрали еще с утра, но то тут, то там уже сияли желтым золотом листья-монетки. Деревья тянули свои узловатые ветки к антрацитовому небу, и из-за янтарных полуопавших крон, казалось, пылали огнем.
Адель небрежно провела рукой по черным прутьям решетки, отрезавшей кладбище от внешнего мира. Пальцы в тонких кожаных перчатках крепко вцепились в чугунные рюшки и украшения, и ведьма заглянула за ограду. Определенно ей нравилось Восточное кладбище. Тихое, ухоженное и красивое местечко. Призраков в достатке, но все вполне спокойные и мирные. Еще несколько часов и наступит вечер, да и медиум рядом, а они спят, словно их здесь и нет.
Образцовое кладбище. Жаль только зараженное.
– В том и заключается проблема с упырями, – задумчиво протянула Адель. – Стаями не живут, но место кормежки предпочитают одно на всех. Мерзкие создания.
Ведьма обернулась и, склонив голову к плечу, заинтересованно вскинула темно-рыжую бровь.
– Хм, вы всегда ходите исключительно втроем? – спросила она, смерив троицу смотрителей кладбища немного удивленным взглядом. Даже при теплом солнечном свете они выглядели все такими же серыми, строгими и словно бы припорошенными вековой пылью, будто статуи из самых темных и мрачным катакомб. Их лица же выгляди довольно молодо, из-за чего создавался диковинный контраст с седыми волосами и старомодными костюмами. Но если приглядеться, можно было заметить какими разными были их глаза, эмоции в их глубине. Они-то и выдавали то, что только одна из смотрителей была гораздо старше, чем выглядела, а оставшиеся два – намного младше.
– Нас устраивает, – холодным тоном отрезала госпожа Анна. Стоявшие за ее спиной Влад и Татьяна одновременно посмотрели ни Раскольникову: юноша с подчеркнутой надменностью, а девушка напряженно.
Адель внимательно посмотрела на каждого из троицы смотрителей по очереди и, отвернувшись, безразлично пожала плечами.
– Ваше дело, – отмахнулась она. – Тем более сейчас есть вещи поважнее.
– Как вы узнали про то, что на Кладбище завелись новые упыри? – резко спросил госпожа Анна, не дав ни единой возможности своим коллегам вступить в разговор.
– Я же охотница, – пожала плечами ворожея, уперла ноги в бордюр и повисла на вытянутых руках. – Профессия обязывает.
– Почему же вы не сказали раньше, когда заключали первый контракт? – продолжила допытываться главная из смотрителей.
– Потому что не знала, – беззаботно ответила ведьма, слегка покачиваясь из стороны в сторону, словно шаловливый ребенок. – Тем более вы же сами не позволили мне толком исследовать кладбище. Вот дали бы чуть больше свободы – избежали бы кучи проблем. А так у упырей появилась фора, волокита с новым контрактом, лишние затраты…
– Госпожа Раскольникова, – грубо оборвала ее госпожа Крафт и вплотную подошла к охотнице. – Вы хоть понимаете, о чем идет речь?
– Вы об особенностях кладбища? – уточнила Адель. – Если да, то можете не пояснять, я и так знаю… эхх…
Но было слишком поздно. Полный преданности взгляд главы Общества смотрителей устремился на надгробия за решеткой. Ее лицо преобразилось. Оно заметно похорошело и посветлело, словно бы гордость за свое дело и преданность своему долгу придало ее чертам особенную красоту и благородство. Адель при виде данной метаморфозы только тихо застонала про себя. Вот только очередной вдохновленной лекции про суть кладбищ ей сейчас не хватало…
– Кладбище живое, сударыня, – с благоговением в голосе поведала госпожа Анна, не обращая никакого внимания на помрачневшую ведьму. – У него есть сознание, понять которое не дано ни одному из смертных. Но оно есть и это факт. Кладбище бережно охраняет души и тела похороненных. Наш долг хранить его покой в ответ. Любое, даже маленькое разрушение, для него словно рана. Поэтому мы не позволяем тревожить его понапрасну и ограничиваем деятельность охотников, которые своими неосторожными действиями могут сильно ему навредить. Разве вы не понимаете?
– Я-то как раз понимаю лучше других, – устало вздохнула Адель, предчувствуя очередной приступ мигрени. Прочитанная лекция кроме тоски и раздражения у нее больше никаких эмоций не вызвала.
– Конечно же, – язвительно цокнула язычком глава смотрителей и вцепилась в ведьму острым озлобленным взглядом. – Поэтому от таких, как вы, кладбище надо оберегать вдвойне. Медиумы для призраков, как свеча для мотыльков. Они могут обезуметь от одного только вашего присутствия, и тогда конец любому порядку и тишине.
Выслушав нападки в свой адрес, Адель едва сдержалась от соблазна злобно зарычать и угрожающе оскалить зубы. Анна сказала чистую правду, вот только забыла упомянуть, о том, сколько вреда самим медиумам приносило такое пристальное внимание со стороны духов. Их разум походил на открытую дверь между двух измерений, и Адель редко встречала призраков, которые бы не захотели воспользоваться шансом вернуться в мир плоти и крови. Почувствовать прикосновение ветра к коже, вдохнуть полной грудью и вновь дышать. Чувствовать запахи, вкусы, звуки и прикосновения как прежде… Даже если это означало уничтожить подчистую чужой разум и занять освободившееся тело.
Адель о таком даре не просила, даже несмотря на все плюсы, которые она из него научилась выжимать. Ей и умения ворожить вполне хватало. Но от судьбы, как известно, не уйдешь.
Взяв себя в руки, Раскольникова отпустила чугунные украшения, встала прямо и отряхнула пальто от невидимых пылинок.
– Вы всегда можете обраться к местным охотникам, – нарочито небрежно напомнила она.
Троицу смотрителей заметно передернуло.
– Это было бы… нежелательно, – с трудом выдавила из себя Анна, но быстро вернула себе былую уверенность и гордый вид. – Несмотря на некоторые обстоятельства, мы все равно хотели бы заключить контракт именно с вами. Что скажете?
На сей раз в ее голосе отчетливо прозвучали нотки извинений. Госпоже Крафт очевидно хватило ума понять, что она несколько перегнула палку и вот-вот останется у разбитого корыта с целой прорвой упырей, облюбовавших ее обожаемое кладбище. Адель медленно улыбнулась довольной плотоядной улыбкой.
– Можем попробовать договориться, – елейным голосом произнесла она, наслаждаясь посеревшими лицами смотрителями с такими похожими чертами и совершенно разными глазами.
При составлении второго договора, смотрители оказались более сговорчивыми. Их, конечно, вымораживала одна только мысль, что медиум будет свободно ходить по их кладбищу столько, сколько посчитает нужным, и тревожить покой призраков, но Адель напомнила им, что при выполнении первого задания ничего страшного не произошло. Как-никак у нее хватало опыта лавировать среди призраков и защищать от них свой разум, и беспокоиться стоило вовсе не о ней, а о заведшихся на кладбище монстрах.
Впрочем, откуда Адель про них узнала, она так и не объяснила, и, уладив все вопросы по договору, сразу же приступила к изучению вверенной территории. Кладбище было огромным, а упыри хоть и не отличались особым умом, все же умели неплохо маскировать свои логова. Немало времени ведьма потратила на разговоры с прочими кладбищенскими работниками – сторожами и могильщиками. В отличие от смотрителей, занятых в основном административной рутиной в особняке, они трудились среди могил и много знали о том, что происходит вокруг, даже если не придавали этому никакого значения. Но Адель все же удалось выжать из них максимум информации, и, имея более-менее сложившийся план в голове, она отправилась домой готовиться к охоте. Вариант охоты на живца, каким бы простым он ни был, больше не подходил. Адель, как и многие другие вольные охотники, не гнушалась сопутствующих жертв, но речь уже шла не об одном-единственном чудовище, которого можно подманить на беспечного наркомана, а о целой стае. Если не хуже. Так что и действовать предстояло куда более радикально.
И все же, несмотря на спешку и ворох мыслей, которые срочно нужно было обдумать и разложить по полочкам, Раскольникова не забыла на ходу смотреть по сторонам. На секунду взгляд ее привлекло объявление, приклеенное на витрине какого-то бара средней руки. В нем сообщалось о поиске новых барменов и официантов, и Адель невольно про себя вздохнула. Если бы она заранее не решила рвать из города когти, как только закончит с зачисткой кладбища, то с удовольствием осталась бы и поработала недельку-другую в качестве бармена. Конечно, толку с такой подработки не было никакой, тем более профессиональному охотнику на монстров, да и зарплата бармена вряд ли бы перекрыла даже минимальный гонорар. Но Адель все равно нравилось время от времени баловаться подобной сменой сферы деятельности. Побыть на время кем-то другим, придумать себе совсем другую биографию и имя на несколько дней, а самое главное оказаться среди живых. Она все же была медиумом и с детства постоянно чувствовала на коже замогильный холод. Смерть манила ее и держала подле себя, живую в постоянном окружении мертвецов, и именно поэтому Раскольникова так ценила переполненные людьми бары, парки, кафе и прочее. Она отдыхала в лучах их энергии, точно прикорнувшая на теплом солнышке кошка, и сама начинала чувствовать себя полностью живой, а не наполовину мертвой, как обычно. Ах, если бы только Элла была рядом, Адель бы так не страдала. Но где же она…
«Теперь не важно.»
Адель резко остановилась за секунду до того, как дверь бара открылась и едва ее не стукнула. Собиравшаяся выходить молодая пара замешкалась на пороге и обеспокоенно принялась извиняться:
– Простите, мы вас совсем не заметили. Мы же вас не задели… Эм, сударыня, с вами все в порядке?
Но Адель их не слышала. Она даже их не видела. Словно соляной столб она стояла на месте без единого движения и вздоха. Остекленевшие зеленые глаза безумно смотрели вперед и ни на что конкретно. Она выглядела пугающе, точно неживая и удивительно похожая на…
«Кукла.»
Изо рта девушки вырвался крик. Истошно вопя, она схватилась за волосы, упала на колени и низко припала к земле. Пара, которая едва задела ее дверью, в испуге отскочила. Прохожие оборачивались и останавливались, обескураженные происходящим. А ведьма все кричала и кричала, едва не вырывая рыжие локоны из своей головы с корнем. Из ее носа потекла кровь.
Она замолчала так же неожиданно, как и закричала. Долгую минуту Адель тихо сидела, припав к тротуару, пока медленно не начала подниматься на ноги. Кое-кто из обескураженных происходящим прохожих попытался спросить, не нужна ли ей помощь, но при одном только взгляде на лицо ведьмы у всех терялся дар речи. Она была бледнее мела, на пересохшие губы из носа стекала кровь и взгляд ее казался совершенно бездумным и пустым.
Смотря куда-то вперед, Адель нетвердым шагом направилась в одном только ей известном направлении.
Она шла долго, ступая точно во сне. Ее путь пролегал через дворы и закоулки, через заборы и ямы. Она двигалась вяло, но на удивление легко, быстро и без труда огибала любые препятствия. Она испачкала в грязи сапоги и подол пальто, но продолжала идти. Чей-то удивительный мелодичный голос вел ее вперед, и она со всей покорностью ему подчинялась.
Голос подсказывал ей куда ступать и куда свернуть, чтобы быстрее добраться до цели. Он завел ее в темные городские дебри, вывел на заброшенную стройку, в центре которой высилось недостроенное и брошенное здание. Территорию никто не охранял, и Адель без труда пробралась внутрь.
В пустом холле царила тьма, грязь и холод. Но ведьме не требовался свет – таинственный голос прекрасно справлялся с ролью проводника. Он показал, где находится лестница, и подсказал, как высоко по ней нужно подняться. Адель послушно пошла наверх, не задумываясь о том, что ветхие ступени могут обвалиться в любой момент.
