Текст книги "В её руках (СИ)"

Автор книги: Престарелая Нимфетка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Ты же снял Печать Смерти? – сменил он ему.

– Да. Теперь девятихвостый не связан с Конохой. Вы… не боитесь? – спросил Наруто.

– Боюсь, но если он всё же нападёт на деревню, то у нас в качестве заложника есть ты, его джинчуурики. Вы всё ещё связаны. Умрёшь ты – умрёт и он.

– Но печать…

– Действие Печати Смерти напоминает поводок. По своему желанию я мог притянуть Кьюби к себе и оттолкнуть его. А теперь этот поводок превратился в стальную палку, позволяющую демону держать безопасную дистанцию. Мы не знаем где он и как скоро нападёт, но в том, что это случится, нет никаких сомнений.

– Поводок, значит… – повторил Наруто и вышел из кабинета, не попрощавшись.

Впервые в жизни, идя по улицам родной деревни, он чувствовал себя по настоящему чужим и ненужным. В душе Наруто крепла ненависть и отвращение к каждому камню и каждому дому, носящему гордое имя Коноха.

========== 100-процентно новая глава, которую ещё никто никогда не читал! ==========

Три недели, прошедшие с возвращения в деревню, словно капли бились о висок нескончаемыми мыслями, которые не давали Наруто уснуть. Он думал о себе, о людях вокруг, о Кураме, о Конохе и об Итачи. Возникало множество вопросов, ответы на которые знать совершенно не хотелось. Целыми днями Наруто бродил по улицам, словно в копилку собирая полные презрения и ненависти взгляды. Вечером, когда ноша становилась непосильной, он возвращался домой и, скинув с себя неприятный груз, снова размышлял.

Решение о казни Итачи было принято сразу, но вот что делать с Хинатой, выпустившей демона, определить никак не могли, потому приговор всё ещё не был приведён в исполнение. Но сегодня глава клана Хьюга всё же добился того, чтобы наказание дочери доверили ему. Хокаге согласился, совершенно не боясь того, что таким образом он хочет уберечь Хинату. Зная правила клана Хьюга, можно было с уверенностью сказать, что для девочки это один из худших вариантов наказания.

Итачи же пока держали под арестом в её собственном доме. За время своих скитаний по деревне Наруто так ни разу и не решился подойти к нему, будто бы случайно выбирая другой путь. Но он знал, что если не попытается встретиться с девушкой сегодня, то другого шанса у него уже не будет. Казнь была назначена на завтра.

Наруто встал с кровати и выпрыгнул в окно. Выходить через дверь почему-то не хотелось. Уже давно стемнело, потому на улицах Конохи почти никого не было, но парень всё равно старался двигаться быстро и незаметно. В том, чтобы пройтись по вечерней деревне, не было ничего преступного, но Наруто казалось, что скрываться нужно уже от самого его дома.

Большие ворота, служившие входом в квартал Учиха, были заколочены и, судя по всему, ими уже много лет никто не пользовался. Просто потому что некому. Узумаки вздохнул и быстро побежал вдоль стены, чтобы найти другой вход. Постепенно ограда становилась всё ниже и ниже, теряясь в зарослях кустов и высокой травы. Только благодаря своей интуиции Наруто смог заметить там небольшую калитку. Спрятавшись за большим цветущим кустом, он разглядел длинную извилистую дорожку и старый дом, утопающий в зелени. Рядом со входом дежурил Анбу, ещё один был на крыше, но отыскать остальных Наруто не смог. Выбравшись из своего убежища и обойдя территорию по периметру, он заметил приоткрытое окно в стене, находящейся всего в паре метров от забора. Улучив момент, когда взгляд обоих Анбу был направлен в другую сторону, парень быстро прошмыгнул внутрь дома. Судя по всему, его не заметили. Всё же внимание охранников было сосредоточено на том, чтобы не дать Итачи сбежать, а не чтобы не пропустить никого к ней.

В комнате, в которую попал Наруто, было темно и пыльно. Тут явно давно никто не появлялся. Прислушавшись, парень услышал шум в глубине дома и, осторожно открыв дверь, направился к его источнику. Итачи была на кухне и что-то готовила. Судя по запаху, получалось у неё не очень-то хорошо.

– Привет, Наруто, – улыбнулась девушка, ничуть не удивившись визиту гостя.

– Вы ждали меня? – чуть помедлив, спросил парень.

– Не то чтобы ждала… Скорее надеялась, что ты появишься. Правда, всё же думала, что пораньше придёшь, а не в последний мой вечер.

Наруто опустил глаза и застыл в проходе, не решаясь пройти дальше. Стало вдруг невыносимо стыдно за свою трусость, за то, что не пришел.

– Здравствуйте, – растеряно сказал он. – Я же не поздоровался, когда вошел…

– Брось! – девушка махнула рукой и улыбнулась. – Если уж заходишь в чужой дом через окно, то о вежливости не стоит и вспоминать.

Итачи кинулась к большой сковородке, которая подозрительно дымилась, и потушила под ней огонь. Подняв крышку, девушка разочарованно вздохнула и закрыла сковороду, дабы не видеть таившегося в ней ужаса. Наруто чуть толкнул Итачи бедром и сам заглянул в обитель подгоревших овощей и пересоленного мяса.

– Ну, – сказал он, попробовав кусочек, – не всё так плохо. То, что сверху, почти не сгорело, так что есть можно.

– Всё же я убийца, а не домохозяйка… Уже года два ничего, кроме сухпайков да энергетических пилюль не ела… – усмехнулась Итачи. – Прости, что так вышло…

– Всегда хотел попробовать стряпню капитана! – ободряюще подмигнул Наруто.

Следующие несколько минут он внимательно наблюдал за тем, как девушка увлеченно выбирает наиболее съедобные кусочки и раскладывает по тарелкам. Меньше всего Итачи была похожа на того, кого завтра должны были казнить. Это странно приподнятое настрое передавалось и Наруто. Он о многом хотел поговорить, о многом хотел спросить, но сейчас, казалось, не было ничего важнее, чем спасение неудавшегося ужина.

– Я специально для тебя окно открытым оставила, – сказала Итачи, ставя тарелку перед Наруто. – Знала, что догадаешься.

– Ага… только всё же странно, что меня не заметили…

– Не заметили? – рассмеялась девушка. – Ты серьёзно считаешь, что Анбу могли проморгать твоё вторжение? Тебе просто позволили пройти.

– Но почему? – удивился парень.

– Один из охранников мой хороший друг. По крайней мере, был им когда-то. Сейчас же он просто один из немногих в этой деревне, кто относится ко мне как к человеку. Нет, мы не разговариваем и не пьём вместе чай, но на тех миссиях, когда его отправляли приглядывать за мной и другими преступниками, он бежал не в стороне, как надсмотрщик, а почти рядом, будто я всё ещё член Анбу, и мы вместе выполняем миссию. Тебе это покажется мелочью, но ты и представить не можешь, насколько это важно для меня, насколько этот простой жест помогает жить…

– Почему же не пойму? – возразил Наруто. – Я не меньше Вас ценю такое отношение, даже если оно проявляется в мелочах.

– Да… Ты же джинчуурики… А что они решили сделать с тобой? – вдруг спросила Итачи, так сильно сжав палочки, что костяшки пальцев побелели.

– Хокаге сказал, что убивать меня не будут. Просто позволят сделать это кому-то другому…

Наруто ждал, что девушка скажет хоть что-нибудь, но продолжала молчать, уставившись в свою тарелку и со всей силы сжимая палочки.

– Беги завтра, – наконец сказала она. – Всё внимание будет приковано к моей казни, так что у тебя будет шанс выбраться из деревни.

– НЕТ! – вспылил парень и выскочил из-за стола. – Ты серьёзно думаешь, что я смогу жить… так? Смогу спокойно дышать, зная, что на земле существует это мерзкое скопище людей, убивших тебя?!

– Пожалуйста, хватит! – вдруг закричала Итачи, закрывая ладонями лицо. – А ты думаешь, что я смогу спокойно умереть, зная, что тебя непременно убьют?

– Прости… – прошептал Наруто.

Улыбка Итачи сбила его с толку. На несколько минут он забыл, что её смерть назначена на завтра. Но теперь, когда плечи девушки дрожали пусть не от рыданий, но от сбившегося дыхания, он понял, что ей страшно.

– Я не боюсь смерти, – будто бы прочитала его мысли Итачи. – Мне страшного от того, что я не знаю, что будет после. Я уже месяц сижу дома, и понятия не имею, чем занять себя. У меня нет мирной жизни. Я не знаю ничего, кроме миссий и тренировок. А после смерти их не будет точно. Знаешь, однажды у меня был отпуск. Ну как отпуск… Анбу-медик сказал Хокаге, что если мне не дать отдохнуть хотя бы неделю, то я совсем загнусь. И вот, все семь дней я слонялась по дому, каталась по полу, открывала и закрывала окна.

Итачи замолчала, продолжив разглядывать свою тарелку. Наруто неловко подошёл к ней и положил свою ладонь на её плечо. Сказать было нечего, но молчать было слишком трудно.

– А что ты делала весь этот месяц?

– Ну… разное, – девушка подняла голову и слегка улыбнулась. – После того «отпуска» я умоляла Хокаге, чтобы мне позволили жить в другом месте. Раньше я так уставала от миссий, что не замечала, что живу в том самом доме, где убила свою семью. Поместье Учиха действительно огромно. Но в те семь дней это слишком давило, делало жизнь хуже ада. Мне разрешили переехать в этот дом. Так что этот месяц я занималась уборкой, даже сад как могла привела в порядок. Пожалуй, этот месяц стоит казни.

Наруто хотелось возразить, но он сдержался, улыбнувшись в ответ.

– А ты и дома в форме ходишь? – спросил он, окинув девушку взглядом. На ней были всё те же бриджи и чёрная водолазка.

– Да, другой одежды у меня попросту нет.

– Как так? – удивился парень.

– Думаю, ты уже понял, что с моим образом жизни она мне не нужна…

– Это-то понятно, но неужели во всём этом большом доме нет ни одной женской вещи? Тут же наверняка кто-то жил до тебя.

– Тут даже заколки не найти, – усмехнулась Итачи. – Весь квартал зачистили по приказу Хокаге. Впрочем, до одного кимоно они, возможно, не добрались.

– Можешь одеть, если несложно? – краснея, попросил Наруто. Ему вдруг захотелось увидеть капитана по-новому.

– Ну, если настаиваешь… – быстро сказала Итачи и, сорвавшись с места, унеслась куда-то.

На мгновение Наруто показалось, что девушка тоже покраснела.

Комментарий к 100-процентно новая глава, которую ещё никто никогда не читал!

(Здесь заканчивается текст, который был написан три года назад, потому дальше будут значительные расхождения по стилю написания и, возможно, по деталям сюжета. Прости-господи-душу-грешную. Алюминь.)

========== Часть 23 ==========

Комментарий к

fem!Итачи в синем кимоно – изощрённый фетиш автора, как и некоторые элементы этой главы. Потому если кто-то читал “Из 16 в 13” и нашел много похожего, то звиняйте. Это не потому, что у Автора фантазии а мало, а потому, что так хочется. В конце концов пишем мы в первую очередь для своего удовольствия) Арт рисовался к другому фанфику, но сюда по вышеназванным причинам он тоже вполне подходит: http://cs621823.vk.me/v621823789/199b4/9PmBRAMBgvs.jpg

http://cs621823.vk.me/v621823789/197ae/8wIYKXoFh1w.jpg

Итачи не было ужасно долго. Она вдруг вся загорелась, заискрилась каким-то детским энтузиазмом и, сверкнув глазами, убежала куда-то. Десятым чувство Наруто понял, что если пойдёт за ней, то как минимум получит по башке, потому остался смиренно сидеть на кухне. Но Узумаки не являлся бы тем, кто он есть, если бы был способен просто ждать. От бездействия в голову лезли ужасные мысли, затмевающие блеск глаз Итачи. Парень почти физически ощущал их. Поэтому, мотнув головой, словно отмахиваясь от назойливых насекомых, принялся мерить шагами комнату.

Человек, который завтра умрёт, не может быть таким ярким. Но Итачи могла. Она действительно находила в себе силы, чтобы быть счастливой. За всю свою жизнь Наруто не только не видел, но даже представить себе не мог большего мужества.

Кухня закончилась, и скука выгнала Наруто в большой зал, который, вероятно, когда-то служил столовой для многочисленной семьи. Здесь было до одурения пусто, отсутствие смысла буквально засасывало в свою темноту. Парень невольно поёжился, и ему мучительно захотелось вернуться обратно в нагретую и относительно обжитую кухню. От вида этой заброшенной комнаты мысли словно заледенели, обозлились, и с новой силой стали атаковать Наруто.

Эта столовая была мощнейшей аллегорией всей жизни Итачи. Мёртвая пустая зала была её семьёй, которую она убила, была Конохой, где ей не было места. Сама же девушка существовала рядом, нестерпимо близко, соединённая с этой пустотой стенами, балками и перекрытиями, а разделяла их всего лишь тонкая кухонная дверь. А сейчас и Наруто.

Парень собирался вернуться на кухню, но сверху что-то заскрипело, и могильный зал в одно мгновение стал живым и тёплым. По лестнице, которая пряталась в темноте, спускалась Итачи. Скудный свет из дверного проёма и от свечи, которую девушка несла в руках, окутывал её фигуру, струился и сиял, дрожащими звёздами мягко стекая к ногам. Только когда девушка спустилась и подошла к нему, Наруто понял, что волшебное видение на самом деле кимоно, расшитое серебряными нитями. Но это стало совершенно неважно, когда он увидел лицо Итачи. Девушка была бледнее даже, чем обычно, но создавалось впечатление, будто она горит изнутри. Её дыхание было глубоким и неровным, словно она бежала, а обсидиановые глаза таились за густыми ресницами.

Наруто подумал, что никогда не видел женщины прекраснее.

– Извини… Я долго… Так и не смогла завязать пояс правильно… – рассеянно сказана Итачи, смотря куда-то мимо парня, и провела рукой по поясу кимоно. – В одиночку это сложно… И волосы…

А Наруто было совершенно плевать на то, правильно ли завязан пояс и как сделана причёска. Даже если бы Итачи вышла голой, он поразился бы меньше. С распущенными волосами и в струящемся кимоно она была абсолютно расслабленной. Абсолютно мягкой. Полная противоположность капитану седьмой команды, но именно то, что им обоим так отчаянно было нужно.

– Ты прекрасна… – прошептал Наруто внезапно пересохшим голосом.

В Итачи вдруг что-то порвалось. Весь её внутренний жар внезапно выплеснулся наружу, она широко распахнула глаза, неловко дёрнулась, от чего кимоно заискрилось с новой силой, отражая, казалось, каждую каплю света, и метнулась с темноту зала. Наруто коснулся щеки, которую лизнула прядь волос девушки, и решительно шагнул вслед. Свеча упала и погасла, а свет кухни не доползал до дальних углов. Наруто собрался было искать на ощупь, позабыв обо всех своих навыках шиноби, но Итачи сама позвала его, шурша тишиной.

– Это мамино свадебное кимоно… – тихо, едва различимо, начала девушка. – Она показала мне его однажды, когда я была совсем девочкой, и я тут же влюбилась в него. И куда бы от меня не прятали это кимоно, я всегда находила и могла часами разглядывать вышивку, подсвечивая свечой. Мама боялась, что я испорчу тонкую ткань, потому с каждым разом прятала всё лучше и лучше. И, как видишь, в последний раз ей это удалось настолько хорошо, что даже Анбу при зачистке не смогли найти его.

– Ты прекрасна… – повторил Наруто и сел на тахту рядом с девушкой. Итачи снова вздрогнула и ещё сильнее сжалась в комочек. Голос её был такими тихим от того, что говорила она, уткнувшись в колени.

– Глупости… Я никогда не могу надеть его так, как мама. И не потому даже, что завтра умру.

Впервые в жизни Наруто до конца ощутил, что такое беспомощность. Он был силён, очень силён для своего возраста. Он мог многое, но всё равно ничтожно мало. Ему нечего было противопоставить целой деревне. Он один не мог сопротивляться смерти. Он не знал способа, чтобы хоть как-то помочь.

Но Итачи знала.

Она доверительно, совершенно по-детски, прижалась к нему плечом, и Наруто осторожно, словно боясь вспугнуть, дотронулся до её волос. Это простое, но интимное прикосновение, казалось парню самым важным из того, что он когда-либо делал. Сначала робко, но потом увереннее, он начал гладить Итачи, и она знала, что может довериться ему. Пусть всего на последнюю ночь, но этому человеку можно открыть самое сокровенное.

Когда нет ничего, единственное, что ты можешь дать другому – любовь.

Наруто не заметил, как шёлк волос под его ладонью сменился тканью, а затем и нежной кожей. Итачи мягко улыбнулась и сложила печати, зажигая стоящий неподалёку светильник. Кимоно вспыхнуло серебряными цветами, когда девушка развернулась, чтобы поймать взгляд Наруто. Глаза её были чернее чёрного, чернее ночи, чернее даже, чем эта проклятая комната. Они не отражали света, словно каждый блик забрала себе серебряная вышивка.

– Ты живи, пожалуйста, Наруто! – неожиданно пылко начала девушка. Казалось, что эти слова она копила в себе долгое время, и теперь выпускала на волю, как птицу. – За себя живи, за Сакуру и Саске! И за меня… И тогда будет, словно ни они, ни я не умирали вовсе. Беги из деревни, найди хороших друзей, делай то, что действительно хочешь!

Шумно выдохнув, девушка уткнулась Наруто в шею, щекоча его всколыхнувшимися прядями. Парень хотел было снова разозлиться, но вместо гнева почувствовал что-то сродни умилению, который испытывает взрослый, слушая ребёнка. Абсолютная уверенность Итачи в собственной смерти казалась ему настолько нелепой, что он уже не мог воспринимать её всерьёз.

– Я не боюсь смерти. Правда, – шепот смешивался с пульсом и вбивался в сердце. – Каждый раз, когда я уходила на миссию, то совершенно точно знала, что вероятность умереть – девяносто девять и девять процента. Просто устаёшь бояться, и нет уже ничего страшного в том, что в этот раз вероятность – сто.

Наруто хотел сказать многое. Он долго молчал и думал, продолжая гладить плечи и волосы девушки. Все слова казались пустыми и неправильными. Во всех языках мира существовала только одна фраза, которая имела смысл.

– А я люблю тебя, Итачи, – прошептал Наруто в макушку девушки, ласково касаясь губами её волос. – И пусть я не настолько силён, чтобы обещать тебе спасение, но, умоляю, думай о том, что пусть и в этот раз вероятность будет девяносто девять и девять.

– Глупый! Глупый ребёнок! – Итачи резко вскочила. – Как ты не понимаешь, что одним своим желанием уже спасаешь меня!

Итачи засмеялась и закружилась по комнате, словно в танце складывая печати, от чего зажигались свечи и загорались огни. Она не замечали ни спутавшихся волос, ни окончательно развязавшегося пояса и сползшего с плеч кимоно. В каком-то детском восторге она продолжала кружиться, снова и снова повторяя: «И я тебя люблю! Люблю! Люблю! Люблю!». А потом она подбежала к Наруто и, тяжело дыша, рухнула в его объятия.

– Я так счастлива! – сказала Итачи сбивающимся голосом. – Люблю! Так хорошо, наверное, не было никогда в жизни!

«… Хоть завтра и умирать!»

Недосказанная фраза повисла в воздухе. Словно защищая, Наруто прижал к себе девушку так нежно и крепко, как только мог, и поцеловал. Она была прекрасна! Хороша! Умопомрачительно идеальна! Хотя на самом деле испещрённая шрамами кожа не напоминала шелк, а сухие искусанные губы не были маняще мягкими. Итачи была тем, что ему нужно. И она была жива.

За заколоченными окнами выцветала ночь, и Наруто точно знал, что даже если бы с восходом солнца рухнул мир, то принять это было бы куда проще, чем смерть одной женщины. Потому что она – единственная.

========== Конец. ==========

Комментарий к Конец.

Да, автор мудак. Да, фик писался больше 4х лет. Торжественно прошу прощения у всех, кого мучила отсутствием проды, а сейчас и вовсе покалечу неугодной концовкой. Но так уж вышло.

Впредь обещаю постараться не писать работы дольше года. Ну или хотя бы двух. Давайте будем реалистами(

Спасибо всем, кто дошел со мной до конца.

Если бы Итачи была способна замечать хоть что-то вокруг себя, то она бы знала, что проснулась одна в пустой комнате с заколоченными окнами. Она бы непременно услышала тяжёлые шаги тех, кто пришел за ней. Она бы завязывала пояс, подгоняемая их презрительными взглядами, и тонула бы в неизбежности собственной смерти.

Но всё это было далеко от девушки. Где-то в другом месте и в другой жизни. Она была настолько бесконечно счастлива, что злоба людей, мимо которых её проводили по улице, не достигала её. Их ненависть была предназначена убийце и предательнице, а не влюблённой девушке в наспех надетом кимоно. Если бы Итачи могла, она бы видела жителей деревни, каждый из которых, казалось, посчитал своим долгом присутствовать на площади этим утром. Она бы слышала осуждающий рёв толпы, затихавший, стоило ей приблизиться. Но девушка не видела и не слышала всего этого. Она всё ещё сидела в объятиях Наруто, который обещал ей, что ни за что не умрёт сам и спасёт её.

И Итачи верила ему. Даже когда чья-то тяжёлая рука заставила её встать на колени, а в занесённом над её шеей мече отразилось визжащее солнце, она продолжала верить.

Её вера убивала. Наруто просил Итачи поверить, разделить с ним своё горе, но теперь, когда она доверилась ему, он понял, что не в силах поднять этот груз. Итачи лежала рядом с ним, во сне отчаянно шепча «Люблю», а он разрывался между желанием остаться с ней и необходимостью уйти и сделать хоть что-то. Когда ночь в прорехах между досками совсем выцвела, а цветы на шелке потухли, Наруто ушел. У него не было ни сил, ни плана. Всё, на что он был способен: поступить так, как поступал на протяжении всей своей жизни.

«Кимоно жалко…» – подумала Итачи, опускаясь на плохо выструганные доски. Раньше она никогда не позволяла себе подобного непочтительного отношения к столь глубоко обожаемой вещи, потому даже в такой ситуации это волновало её. Девушка едва сдержалась, чтобы не рассмеяться от собственной абсурдной мысли. Необработанное дерево, впивающееся в колени, вернуло ей чувство реальности, и она понимала, что смех на плахе слишком неуместен. Для и без того ошеломлённых жителей Конохи это было слишком.

Итачи подняла голову и наконец посмотрела вокруг. Площадь, заполненная людьми, была неестественно тиха. Лишь голос Хокаге, зачитывающего приговор, нарушал всеобщее молчание. Итачи не слушала его. Она думала о том, что все эти люди обязаны ей жизнью. Её боль, кровь и раны – плата за то, чтобы они стояли здесь и смотрели, как она умирает. Девушка решила, что не будет ненавидеть их за это. Не стоит сводить усилия всей своей жизни к ненависти. Потому Итачи открыто смотрела в лица собравшихся и улыбалась им. И чем громче становился голос Хокаге, описывающего преступления Учиха, тем меньше людей оставалось на площади.

– Демоны, как же ты меня бесишь! Мелкий!.. Тупой!..

Привычная ругань Курамы и свист ветра в ушах были для Наруто слаще любой музыки. Наконец-то он знал, что делать. Напряжение последних недель лопнуло в тот момент, когда он сжал в ладонях шерсть огромного лиса. У Итачи была вера, а у Наруто не было ничего, кроме бесплотной надежды. Теперь же, имея план, парень был спокоен, потому что мог действовать. А значит, он будет действовать.

– ИДИОТ! – гремел голос Курамы в голове у Наруто. – А если бы я убил тебя?!

– Но не убил же, – отметил Узумаки. – Я никогда не поверю, что ты мог бы убить меня.

– ДА ТЫ! Ты знаешь кто я?! – ревел Курама, не забывая при этом работать лапами.

– Девятихвостый Демон Лис, зло во плоти, ужас и смерть… – парень старательно парадировал недавно услышанную от самого демона фразу.

– Мелкий!

– Ты никогда не убьёшь меня. Потому что любишь. Мне казалось, мы уже выяснили это.

– Я ЛЮБЛЮ ТОЛЬКО УБИВАТЬ И РАЗРУШАТЬ!

– Этим мы и собираемся заниматься, разве не так?

На это Кураме нечего было возразить. Он действительно сам согласился помочь Наруто разрушить Коноху и спасти Итачи. Потому сейчас огромный Демон Лис с девятью развивающимися хвостами за спиной на невероятной скорости нёсся крушить деревню Скрытого Листа.

– Я никогда не верю тому, что мне говорят, – сказал Наруто, крепче сжимая шерсть Лиса. – Я верю только поступкам. Ты вырастил меня, ты много раз не позволял мне сдохнуть. Даже являясь демоном, ты один относился ко мне по-человечески.

– Меня заставили, – после продолжительного молчания возразил Курама. – Я заботился о тебе, чтобы выжить самому. Теперь ты знаешь это. Я никогда не любил тебя.

– Я мне плевать на твою мотивацию! – рассмеялся Наруто. – Понимаешь, плевать! – на смену спокойствию пришла дикая эйфория и азарт. Чем ближе была Коноха, тем больше парень заводился, предвкушая агонию так ненавидимого им места. – Я никогда не видел от тебя ничего плохого, и что бы ты не говорил – это останется так.

– Дурак.

– Это ты дурак! – огрызнулся Наруто. – Орал что теперь свободен, что всех убьёшь и Коноху с землёй сравняешь! Месяц уже прошел, а все целы!

– Это всё ты виноват! – возмутился Курама. – Извёл меня своей депрессией! Я пришел только потому, что устал от твоих эмоций! Если эта твоя Итачи умрёт, то я свихнусь от твоего горя!

– Она умрёт.

– Я знаю.

В этот момент Лис достиг Конохи и, оттолкнувшись лапами от края скалы, прыгнул вниз. В этот раз не было никаких театральных эффектов, рёва и буйства на окраинах деревни. У Девятихвостого была цель – главная площадь Конохи, и он достиг её за два прыжка.

Приговор был зачитан. Голос Хокаге исчез, а оставшиеся на площади люди затихли. От толпы осталась едва ли треть. Многих Итачи знала: старейшины и главы кланов, её тюремщики. Лица остальных жителей деревни были ей незнакомы, но всех их объединяло одинаковое хищное выражение. Но она, Итачи, не чувствовала себя жертвой. Она верила, и вера эта не померкла даже тогда, когда её пришлось опустить глаза и склонить голову.

Боль пронзила тело, лишила чувства времени и пространства. Воздух выбило из лёгких так привычно, что Итачи поняла сразу – это не смерть. Какая-то сила снесла её с помоста и швырнула в стену дома. Перед глазами полыхало что-то белое и красное, голова гудела, и девушка не могла объяснить, что происходит. Но шум в голове рассыпался на крики, а из вороха пятен выделились фигуры людей, беспорядочно бегущих в разные стороны. Кто-то схватил Итачи за руку и потянул за собой. И она послушно пошла, потому что что даже в таком состоянии не перепутала бы эту ладонь ни с какой другой.

***

Коноха сходила с ума. Она билась в агонии, выплёвывая толпы людей к запертым воротам. Стена полыхала мертвенным оранжевым пламенем, потушить которое не могла ни одна техника. Все, кто находился на площади, погибли мгновенно. Третьему и многим сильнейшим шиноби хватило одного взмаха хвостов Лиса. Он спрыгнул с горы Хокаге, задними лапами разрушив каменные лица, и, возможно, если бы все не были так поглощены казнью, то успели бы что-то предпринять.

Лис исчез также внезапно, как и появился, оставив после себя хаос и море оранжевого пламени.

Курама бежал по улицам деревни, бесцеремонно расталкивая несущихся навстречу людей. Они раздражали его, все вместе и каждый в отдельности, но особенно бесил белобрысый пацан, из-за которого он во всё это ввязался. Даже разрушение ненавистной Конохи и смерть Третьего не умаляли того факта, что Курама не только не смог расправиться с Наруто, но и подрядился спасать любовь всей его жизни. Он, сильнейший из демонов, не смог преодолеть глупую человеческую привязанность.

И ладно бы только Наруто! Эту слабость ещё можно объяснить тем, что из-за неправильно снятой печати его, Кураму, заливало болью и отчаянием Узумаки, и о том чудовищном эмоциональном коллапсе, что случился бы после смерти Итачи, Лис и думать не хотел. Но тому, почему прямо сейчас Курама бежал к поместью Хьюга, не было никакого оправдания.

Невидящим взглядом Хината смотрела на языки оранжевого пламени, подбирающимся к её ногам. Ещё совсем недавно она плакала, звала на помощь и умоляла выпустить её.

Но никто не пришел.

Несколько недель назад Хиаши запер её в собственной комнате, сказав, что не выпустит до тех пор, пока не придумает достойное наказание. И теперь Хината не могла переступить печать даже тогда, когда почти все стены были сожраны демоническим огнём. Девушка видела пробегающих мимо прислугу и членов своей семьи, но в творящемся хаосе никто не остановился и не захотел ей помочь. Надежды на спасение не осталось, равно как и желания, потому девушка ждала своей участи, вспоминая о том, чьи глаза горели таким же оранжевым пламенем.

– Привет, малышка…

Хината вздрогнула и обернулась. За её спиной стоял Курама.

– Здравствуйте, учитель… – ответила она. Произошедшее было слишком невозможно, чтобы поверить.

– Ты знаешь, что случилось?

– Знаю… Вы сделали то, что обещали – разрушили Коноху.

Голос ровный. Отшлифованный. Истёртый. Она повторяла эту мысль так много раз. И столько же раз винила в произошедшем себя.

– Я убил твоего отца, – не менее спокойной продолжил Курама, – и если ты хоть на мгновение обвинишь в этом кого-то, кроме него самого, я убью и тебя.

– Но…

– Никаких «но», глупая ты девчонка!

Мужчина сорвался мгновенно, от одного лишь звука сдерживаемое негодовании вырвалось наружу, и вот уже вокруг не было другого огня, кроме злости в его глазах.

– Я убил лишь тех, кто был на площади! Они сами, сами, добровольно! Пришли туда, где будет смерть. И нет ничего удивительного в том, что её цель немного изменилась. Твой отец, Хокаге, старейшины – все они хотели казни. И они её получили.

Противоречие, сложившееся всего из нескольких фраз, выжигало Хинату не хуже пламени. Ей хотелось возражать, кричать, что это она виновата, она выпустила демона и обрекла невинных людей на смерть. Но правда заключалась в том, что невинных людей не было. Девушка любила своего отца, но не могла назвать его поступки справедливыми и правильными. Равно как и действия Хокаге. Именно из-за него страдал её Наруто. Потому протест застрял в горле, а на иссушенных глазах снова навернулись слёзы.

– Ты не виновата, – уже мягче повторил Курама, и вместо того, чтобы грозно нависать над девушкой, опустился рядом с ней. – Я не псих и не стихийное бедствие. Возможно раньше так и было, но я прожил жизнь как человек, и у моей ненависти появились человеческие же мотивы. Мои поступки – исключительно моя воля, так что не присваивай её себе.

Болящими от слёз глазами Хината рассматривала лицо своего искусителя. Тонкий нос. Острые скулы. Изогнутые в улыбке-ухмылке губы. И глаза, такие же яркие и блестящие, как янтарь. Для неё одной – слишком много, сложно и противоречиво. Курама глубоко вдохнул и прижался лбом ко лбу девушки так, что её мир сузился до его глаз.

– Теперь Коноха в твоих руках, – тихо сказал Лис. – Все оставшиеся здесь люди – Хокаге, и теперь вам решать, как жить дальше. Глупая маленькая девочка, обещай мне, что вырастешь прекрасной сильной женщиной. И тогда я приду за тобой.

Хината слушала. Это единственное, что она могла сейчас – слушать. И она знала, что сколько бы лет ни прошло, это голос всегда будет с ней.

– Обещаю.

***

Мир скользил вокруг дешевой картинкой. Дома, улицы, люди – всё смазалось в дурной сон, а от реальности остались только тесно переплетённые пальцы. Итачи смотрела в затылок бегущего впереди Наруто и не чувствовала ничего, кроме такой же лёгкой золотистой радости. Ведь это именно то, во что она верила.