Текст книги "Night Shift (ЛП)"

Автор книги: PossessiveNoun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

По всем правилам, Уилл должен со всех ног бежать в противоположную сторону. Так бы сделал умный человек с чувством самосохранения. Но Уилл делал все совершенно наоборот, хватая приманку серийного убийцы. Он плюнул на любую осторожность, остался глух к голосу разума. Это вызывало у Уилла приток адреналина, из-за чего учащалось его взволнованное дыхание. Взаимодействие с таким опасным человеком, как Ганнибал Лектер, вызывало у Уилла волнение. Но он не хотел излишне анализировать свою реакции.

Следующей ночью, когда Мэттью и Барни ушли в другое отделение, чтобы успокоить проблемного заключенного, Уилл воспользовался этой возможностью, чтобы отключить камеры видеонаблюдения и последовать за приманкой из хлебных крошек. Неудивительно, что Ганнибал, казалось, ждал его, на его лице было прекрасно видно предвкушение, когда тот повернулся к Уиллу.

Уилл не дал ему возможности что-либо сказать: – Как? – злобно прошипел он, чтобы ничьи любопытные уши в отделение не услышали их разговор. – Как вы смогли узнать о моей эмпатии?

Ганнибал сидел на своей кровати, облокотившись на стену и расслабленно вытянув ноги. На коленях лежала раскрытая книга, и он сначала дочитал абзац, прежде чем аккуратно ее закрыть. Он оставил книгу на кровати, встав лицом к Уиллу во все также расслабленной позе и убрав руки за спину. Он себя будто демонстрировал, желая, чтобы Уилл на него смотрел. Уиллу же представилась райская птица, выставляющая напоказ свое оперение, из-за чего он стал еще более раздраженным от нетерпения.

– Не так уж сложно заметить вашу эмпатию, – наконец ответил Ганнибал. – К примеру, ваше неприятие зрительного контакта.

– Возможно я просто от него не в восторге, – обороняясь, заметил Уилл.

Ганнибал проигнорировал то, что его прервали: – Людям кажется, что вокруг вас есть невидимый барьер, непостижимое безмолвие, который, я уверен, вы создавали с большим усердием. Он позволяет вам взаимодействовать с обществом, не рискуя пострадать от вмешательств в ваше личное пространство на физическом и психическом уровнях. Такие люди, как этот неумелый глупец доктор Чилтон, стали бы утверждать, что вы это делаете из-за острой необходимости в уединении, хронический интроверт, но мы оба знаем, что это не так. Благодаря эмпатии, вы можете видеть самую порочную суть людей, на которую они только способны. Вещи, о которых большинство окружающих их людей не знает, даже их близкие.

Уилл не знал, что сказать. Он просто стоял, слушая мужчину, который мог препарировать целый мир, просто понаблюдав за ним несколько минут. Были люди, которые знали Уилла в течении нескольких лет, и они не смогли это проследить.

– У вас есть любимый человек, Уилл? – без какой-либо интонации спросил Ганнибал, но это все же заставило Уилла резко вздохнуть. – Он относится с пониманием к вашим потребностям или вам приходится встречаться коротко и по делу?

– Подождите, вы можете это сказать, просто взглянув на меня? – быстро спросил Уилл. – Вы разочаровываете меня, доктор Лектер.

Ганнибал улыбнулся: – Вы не полностью изолированы от общения, у вас есть собака дома. Думаю, больше одной, судя по разноцветной собачьей шерсти на вашей одежде.

Уилл не смог удержаться от осмотра себя. Несмотря на тщательную чистку роликом для одежды, на рубашке все еще виднелись собачьи шерстинки.

– Связь с животными также указывает на эмпатичность. Не говоря уже о вашем запахе.

Последнее предложение застало Уилла врасплох, и он забыл, что собирался сказать до этого: – Стоп, мой запах?

– У эмпатии есть свой особый аромат, – сказал Ганнибал в ответ. – Который чувствуется, даже несмотря на ужасающий запах лосьона после бритья, которым вы пользуетесь.

Уилл понял, что слова Ганнибала специально должны были вызвать у него эмоциональную реакцию, лосьон поле бритья его полностью устраивает, спасибо. Хотя та часть про запах немного беспокоила: – У эмпатии нет запаха. Это невозможно.

Ганнибал прижался к решетке и сделал глубокий вдох, прежде чем медленно выдохнуть, он прикрыл глаза, в чем Уилл распознал нечто сродни блаженству. Он наслаждался этим, фиксировал в памяти. Боже мой, опасно играть с кем-то вроде Ганнибала.

Уилл должен сейчас же развернуться и уйти, о чем он только думал…

– Когда я был психиатром, у меня была одна пациентка. Она умирала от рака. Я мог чувствовать ее запах, болезненный сладковатый запах, словно гниющие цветы. Она сказала мне, через две недели после того как я это заметил, что врачи диагностировали у нее рак желудка.

Уилл смотрел на него с нездоровым очарованием: – Я сделаю дикое предположение и поспорю, что вы ей не сказали, что почуяли запах ее рака.

У Ганнибала загорелись глаза: – Я хотел посмотреть, что из этого выйдет. К сожалению, та женщина не дожила до этого момента.

«Вы имеете ввиду, что хотели поиграть в Бога,» – подумал Уилл, но не озвучил. – Вы можете почувствовать запах заболеваний. Какой же у вас удивительно хороший нюх, мистер Волк*.

Он уставился на Уилла хищным взглядом, даже не пытаясь его скрыть: – В детстве у меня из-за этого часто болела голова, пока я не научился этим пользоваться. Превратив это в свое преимущество.

Уилл скривился, у него не получалось представить Ганнибала ребенка. Ребенком в смысле невинным, с нетронутой чистотой, которой у Ганнибала точно нет. И он очень сомневался, что вообще была.

Ганнибал продолжал говорить, будто и не ожидая ответа Уилла: – Эмпатия пахнет как огонь. Чисто, очень характерно. Нет ничего похожего. Скажите мне, Уилл. Вы представляли сны сумасшедших? Это место влияет на вас, проникая так глубоко вовнутрь, что не вытащить?

Уилл невесело улыбнулся, пытаясь сдержать дрожь: – Пытаетесь меня анализировать, доктор? Скучаете по старым добрым денькам в психиатрии?

Ганнибал схватился за прутья решетки, сжав пальцы так сильно, будто хотел ее сломать и оказаться с той же стороны, что и Уилл: – Я хочу узнать вас, Уилл. Разве вы не хотите того же?

Уилл судорожно сглотнул: – Нет. Я не нахожу вас столь интересным.

Ганнибал оскалился в ответ: – Найдете.

***

Беседа с Ганнибалом не осталось незамеченной, как он на то надеялся. В течение часа Чилтон вызвал Уилла к себе в кабинет. Уилла не должно было удивить, что у Чилтона был личный доступ ко всем видеокамерам. Глупо было думать иначе.

Теперь Уилл стоял перед его столом, выпрямившись и убрав руки за спину. Чилтон не предложил ему сесть, когда тот вошел.

Мужчина сел за стол, откинувшись в своем большом кожаном кресле, будто в лежаке у бассейна. Он не выглядел злым или раздраженным, просто наблюдал за Уиллом из-под опущенных ресниц. Секунды перешли в минуты, а с ними вырос дискомфорт Уилла. Взгляд действовал ему на нервы.

Он должен извиниться за то, что сделал, пасть ниц пред ногами мужчины, чтобы сохранить работу? Если да, то Чилтону придется долго ждать.

Тот наконец прервал тишину движением руки: – Я не уверен, чего именно вы хотели добиться тет-а-тетом с Ганнибалом Лектером, мистер Грэм, но у вас не было на это права, как и соответствующего образования, чтобы говорить с моим пациентом. Вы превышаете свои полномочия, как санитар.

В голосе мужчины явно чувствовалось снисхождение, почти насмешка с высоты главы учреждения к работе Уилла. Это должен был быть выговор, напоминанием о его месте, но тон со словами не вязался. Уилл был уверен в своем образовании, своем уме, так что, когда люди чувствовали превосходство над кем-то подобным ему, то создавалось четкое впечатление не более чем обычной мерзости. Еще одна грань взаимодействия между людьми, на которую у Уилла не было времени.

Чилтон с каждым словом становился все более воодушевленным: – Ваши обязанности здесь, если вы еще не поняли, заключаются в выполнении грязной работы в отделении, а не в диагностировании такого человека, как Ганнибал Лектер. Вы не понимаете, с кем связались.

Хоть в этом Уилл, по крайней мере, мог согласиться: – Я не собирался этого делать. Он кое-что обо мне знал, и я хотел понять, каким образом он узнал это. Он ответил на мои вопросы, так что диагноз я оставляю на вас.

Чилтон скептически хмыкнул: – Как бы то ни было, я дал вам строгие инструкции не заводить с ним разговоров, игнорировать его и сообщать о всех его попытках привлечь ваше внимание. Тем не менее вы нарушили правила, и он смог втянуть вас в разговор. И вы проглотили наживку вместе с крючком.

Уилл абсолютно не нуждался в напоминании, он точно знал, что происходило с того момента, как он подошел к камере Ганнибала. По-видимому, самоконтроля у него не было.

Чилтон угнетенно вздохнул: – Но я не могу отрицать, что наш каннибал вами заинтересовался, Уилл. Раньше он никому не уделял столько внимания, не говоря уже о санитарах. Он отчаянно ищет собеседника, не так ли?

Уилл решил, что вопрос риторический, так что промолчал, смотря на мужчину.

– Если он жаждал интеллектуальной беседы, все, что ему нужно было сделать, это попросить меня, и мы бы возобновили наши сеансы, но вместо этого, он продолжил молчать, пока я задавал ему вопросы. Будто многострадальный мученик, – продолжил Чилтон, в его голосе появилось разочарование. Он был действительно обижен: – У меня кончились идеи, как из него хоть звук выдавить, но, кажется, все, что мне нужно было сделать, это нанять мужчину с лицом пай-мальчика и социофобией.

Уилл сжал руки в кулаки позади себя, услышав подобную характеристику: – Лектер не производит впечатления человека, который бы поддался влиянию кого-то с «лицом пай-мальчика и социофобией».

Чилтон явно почувствовал себя самодовольно: – Это лишь доказывает, как мало вы в итоге о нем знаете. Он живет эстетикой. А это место едва ли предоставляет ему ту роскошь, к которой он привык, будучи свободным, так что если на его пути появится лакомый кусочек, он сцапает его, не моргнув.

Лакомый кусочек. Считал ли Чилтон это каламбуром, Уилл не мог точно сказать. В любом случае, он вздрогнул из-за явного намека и скрытого смысла.

– Но, кто знает, – сказал Чилтон после продолжительной паузы. – Возможно, вы станете ключом к нарушению этой отвратительной тишины. Но хочу вас предупредить, мистер Грэм, если позволите. Если вы решите завязать еще одну «беседу», то вам стоит предупредить меня. Я бы не хотел, чтобы с вами что-нибудь случилось, и никто бы не смог помочь.

Или пропустить сочные подробности от серийного убийцы, подумал Уилл, но сказал: – Такое не случится, доктор Чилтон. Я усвоил свой урок.

– Полагаю, что да, – сказал он. – Но собираетесь ли останавливаться? Я серьезно сомневаюсь. Подумайте о том, что я сказал.

Комментарий к

*Здесь Уилл, по всей видимости, отсылается к сказке “Красная шапочка”

========== Часть 4 ==========

Последующие недели на работе прошли примерно так:

– Все еще пользуетесь этим ужасным лосьоном после бритья, – задумчиво сказал Ганнибал, деликатно поморщившись.

Ну и сука: – Не понимаю, чем вас оскорбляет мой лосьон, доктор Лектер…

– Он оскорбляет мое обоняние всеми возможными способами, – последовал гениальный ответ.

– …но вам придется с ним смириться, – спокойно закончил Уилл, снабжая предписанными препаратами заключенного рядом с камерой Ганнибала, затем забрав обратно чашку с водой, когда бледно-желтые таблетки проглотили с вялым ворчанием.

Ганнибал задумчиво хмыкнул: – Вам следует попробовать нечто менее удушающее, с большим количеством натуральных продуктов в составе, меньше химикатов. Нечто, шепчущее о лесной тропе, теряющейся среди деревьев.

Уилл безучастно посмотрел на Ганнибала: – Вы мой личный консультант по запахам?

Прежде чем Ганнибал смог ответить, сосед Лектера сказал: – Мне нравится ваш лосьон после бритья, мистер Грэм, сэр.

– Спасибо, Кеннет, – сказал Уилл. – Я рад, что хоть кому-то он нравится.

– Я не был бы этому так рад, – сказал Ганнибал, отойдя от решетки, чтобы лечь на кровать. – Кеннету нравится запах собственной мочи. Уже не звучит, как одобрение, не так ли?

Уилл поморщился: – По крайней мере, он не ест людей, – раздраженно сказал он, прежде чем торопливо отступить от мягкого смеха Ганнибала.

В городе был причудливый магазин одежды для джентльменов, мимо которого каждый раз проходил Уилл, когда шел за продуктами в местный супермаркет. Он никогда особо о нем не думал, пока они не стали рекламировать средства для ухода за кожей.

Он не собирался заходить, одежда там была слишком хороша на его вкус (и банковский счет), обычно он ходил в выцветших джинсах и удобной клетчатой рубашке. Уилл не соответствовал этому месту, но его чем-то заинтересовали различные бутылочки с причудливыми названиями, и он все же зашел в магазин. Пятнадцать минут спустя он вышел с лосьоном для бритья и увлажняющим кремом, у которого был «дубовый» аромат, как поклялся менеджер.

Ему не хватало уверенности его использовать, зная, что Ганнибал несомненно это прокомментирует. Он будет доволен тем, что у него достаточно влияния, чтобы поменять привычки Уилла, который так редко их меняет. Уилл не хотел найти это понимание в глазах Ганнибала, когда тот учует новый аромат.

Лосьон после бритья остался томиться у задней стенки ящика для носков.

Когда средства ухода за кожей не были темой разговора, то были привычки в еде. У Ганнибала, казалось, была навязчивая идея по поводу того, достаточное ли количество питательных веществ употребляет Уилл, чтобы работать максимально эффективно. Уилл не был уверен, что думать, когда каннибал давал ему советы по поводу рациона. Это было бы забавно, если бы не было так жутко.

– Каким только образом мы вновь пришли к этому разговору? – спросил совершенно озадаченный Уилл.

Ганнибал только улыбнулся: – До того как я был заключен в тюрьму, я думал о том, чем наполняю свое тело. Все необходимое для него я обеспечивал хорошими блюдами домашнего приготовления из свежих ингредиентов.

– Человеческая печень относится к отдельной группе продуктов питания, или вы считаете ее протеином? Не могу не задаться этим вопросом.

Ганнибал со всей серьезностью воспринял ворчливую насмешку Уилла: – В некоторых культурах считалось, что потребление человеческой плоти является переходом во взрослую жизнь или становлением воином племени. Они поглощали мозг или сердце врага, чтобы обрести его силу и знания.

– Так вы этим занимались? – спросил Уилл, невольно втянувшись в разговор. Он заинтересовался, несмотря на все принятые усилия, чтобы остаться равнодушным. Что заставляет человека съесть другого человека, когда это не было обусловлено выживанием? – Поглощением силы и знаний ваших жертв?

Глаза Ганнибала казались бездонными из-за плохого освещения, практически черными: – Я бы не оценил их так высоко, Уилл. У меня не было желания что-то от них получить. Они просто послужили целью украсить мою тарелку и наполнить меня.

– Вы их не уважали?

– Нет, когда они не уважали меня.

Уилл хотел было его подколоть по поводу выходящего за рамки наказания за грубость, но остановился, прежде чем у него вырвались эти слова. Ганнибала не оскорбляла неразговорчивость Уилла, его интерес, казалось, граничил с восторгом, но всегда был шанс, что этот интерес исчезнет в мгновение ока, и его заменит гнев.

Уилл прокашлялся, прежде чем сказать: – Возможно, отчасти, Ганнибал, но я уверен, что это не вся причина.

Взгляд Ганнибала на секунду метнулся к камере: – Я должен оставить небольшую тайну, или вы заскучаете и найдете другого заключенного, который будет вас развлекать.

Значит он не хотел, чтобы доктор Чилтон знал больше, чем нужно. Ганнибал, казалось, испытывал огромное удовольствие, заставляя другого психиатра танцевать на невидимом канате, прежде чем тот его обрежет.

Ганнибал вернулся к их изначальной теме рациона: – Конечно же, мои условия здесь совершенно отличаются. Еда, которую здесь подают, не что иное как сырой картон. Не могу представить, что может послужить оправданием за эту еду, – сказал Ганнибал с намеком на обвинение.

– За поглощение картона?

– За отсутствие заботы о себе.

Уилл закатил глаза: – Нет ничего такого в еде для разогрева в микроволновке. Она более чем съедобная.

Он сказал это для эффекта, и не разочаровался в реакции мужчины. Лицо Ганнибала скривилось в обиженной гримасе, которой Уилл наслаждался: – Кроме того, не знаю, почему вы думаете, что я о себе не забочусь. У меня все прекрасно, спасибо.

Ганнибал облокотился на решетку, просунув руки между прутьями. Это привлекло внимание Уилла к его грудным мышцам под загорелой кожей его предплечий. Поза была не угрожающая, он не пытался дотянуться до Уилла, но Уилл все же на всякий случай сделал шаг назад: – Я могу судить по бледности вашей кожи, черным кругам под глазами. Вы тоже едите сырой картон, который делают ваши микроволновки.

– Вы и ваша дедукция, – проворчал Уилл. – Вы уверены, что ваше настоящее имя не Шерлок Холмс?

– Я не англичанин, – ответил Ганнибал. – Вы не готовите для себя должным образом?

Уилл покачал головой: – Нет времени. В микроволновке легко готовить, не требуются особые усилия.

– Едой нужно наслаждаться, смаковать ее вкус. Она не должна быть просто пригодной.

– Не могу поверить, что вы на самом деле читаете мне лекцию о преимуществах домашней готовки, – недоверчиво сказал Уилл. – Вот она моя жизнь сейчас, удивительно.

– Если у вас недостаточно опыта в приготовлении пищи, я могу предложить несколько рецептов, которые довольно легко готовить, и в которых будет достаточно питательных веществ.

– Я не ем людей, Ганнибал. Мне все равно, насколько вкусными вы их считаете.

– В них не будет людей, уверяю. Могу их даже записать.

Так Уилл обзавелся несколькими листками с рецептами, написанными аккуратным почерком Ганнибала, которые состояли из «Яичница-болтунья» на завтрак, «Куриный бульон» на обед и голень ягненка с красной смородиной и розмарином на ужин. Какая-то часть Уилла ожидала, что они будут слишком изысканными с редкими ингредиентами, но они оказались легкими, выбранными с учетом неопытности Уилла. Ганнибал написал инструкции таким образом, что даже новичок вроде Уилла сможет с легкостью их понять. У него потекли слюни от списка ингредиентов, и он начал серьезно размышлять над идеей попробовать их.

Без человеческого мяса, конечно же.

Это противоречило правилу Института о принятии чего-либо от заключенного, но даже если Чилтон это видел, то он не вызвал Уилла к себе в кабинет, чтобы сделать по этому поводу выговор.

Несмотря на то, что их взаимодействия были вполне приятными, в Ганнибале было что-то, что никогда не позволяло Уиллу забывать о том, что он серийный убийца. Под элегантной внешностью и европейскими манерами, которыми прикрывался Ганнибал, был хищник, готовый вырваться наружу. Из-за этого в воздухе между ними витало предвкушение.

Я вижу тебя, сказал хищник. Я знаю тебя. Волк, спрятавшийся в глуши в тени деревьев, его жертве видны лишь поблескивающие глаза.

Уиллу следовало выбираться, он теперь называл себя жертвой в чрезмерно пресытившейся манере. Ганнибал был бы в восторге, если б узнал. Возможно, Балтиморская клиника действительно в него проникла, в конце концов сделав его немного сумасшедшим.

***

Именно из-за Барни Уилл начал сомневаться в том, что он делает с Ганнибалом. Мужчина, обычно работающий в дневную смену, замещал другого санитара, взявшего больничный. Первые несколько часов с Барни прошли в неловкой тишине, наводя на высокопарные мысли о мирских делах, пока, наконец он не сказал то, что его действительно интересовало.

– Я не хочу совать нос в твои проблемы, – сказал он, поймав взгляд Уилла, говорящий о том, что он именно это сейчас и делает. Уилл наклонил голову, чтобы скрыть раздраженное смущение: – Но я должен убедиться, что ты понимаешь, во что ввязываешься с Ганнибалом.

Лицо Уилла загорелось, несмотря на то, что Барни не имел ввиду ничего пошлого. Он чувствовал себя непослушным ребенком, пойманным с печеньем в руке перед ужином: – Что ты имеешь ввиду?

Они были в комнате наблюдений, Барни сидел перед мониторами, а Уилл проводил опись удерживающих устройств и оружия. Барни смотрел на экраны так, будто там шел интересный документальный фильм, от которого было невозможно оторвать взгляд: – Твои… разговоры с ним.

– Тебе об этом доктор Чилтон рассказал?

– Он просто сказал приглядывать за этой ситуацией, ничего более.

Уилл вновь склонил голову: – Я знаю, что делаю. Это-это ничего не значит.

Последовала короткая пауза: – Я не сомневаюсь в твоей искренности, Уилл. Только в намерениях Ганнибала. Его слова могут казаться невинными, как слова любого другого человека. Но Ганнибал их использует для собственной цели, и в большинстве своем это ничего хорошего для другого человека не предвещает.

– Знаю, – сказал Уилл, почувствовав, что раздражение из-за предупреждения возросло. Ему слишком часто читали лекции: – Я сохраняю дистанцию, тебе не стоит обо мне волноваться.

Барни пожал своими большими плечами: – Я всегда буду волноваться о том, что связано с доктором Лектером. Я не хочу, чтобы это тебе навредило, Уилл. Ты мне нравишься, а доктор Лектер не самый хороший человек.

Уилл состроил гримасу за спиной Барни: – Думаю, именно поэтому он здесь и больше не является психиатром. Я имею ввиду, что могу ошибаться.

Барни развернулся и пристально так посмотрел на Уилла, что тому пришлось отвернуться: – До тех пор пока ты об этом помнишь. Это место может сыграть злую шутку.

Уилл не собирался признавать это вслух, но он бы согласился. Когда он только начал работать здесь, сама идея о том, чтобы завести обычную беседу с серийным убийцей через решетку, заставила бы его вновь задуматься о своем психическом здоровье. Он будто перестал различать хорошее и плохое, игнорируя причины, по которым здесь находятся заключенные.

Что я делаю?

Должно быть что-то отразилось на лице Уилла, из-за чего выражения лица Барни смягчилось: – Уверен, что ты уже устал это выслушивать, но, пожалуйста, будь осторожен с ним, Уилл. Кажется, он к тебе привязался, и я никогда не поверю, что с хорошими намерениями.

Его предупреждение не должно было вызвать волнение в теле Уилла. Его пальцы замешкались на перцовом баллончике, сосредоточенность пропала, но затем он все же заставил себя продолжить работу. Он не хотел думать о причинах этого волнения. Они исходили из темного места глубоко внутри Уилла, куда он не хотел надолго заглядывать.

– Нет, – мягко сказал Уилл, опустив глаза. – У него не может быть хороших намерений.

========== Часть 5 ==========

Практически все в жизни в скором времени меняется в лучшую или в худшую сторону.

– Уилл.

Его разговор с Ганнибалом был неожиданно прерван голосом Мэттью Брауна, и Уилл повернулся, чтобы увидеть, как тот к ним, нахмурившись, подходит.

– Все хорошо? – спросил он, переведя взгляд с него на Ганнибала, на последнем его глаза подозрительно сузились.

Уилл выпрямился, напрягшись из-за того, что кто-то их поймал за тем, что делать не стоило.

– Все в порядке, – сказал Уилл, из-за удивления он начал говорить коротко. – В чем дело?

Мэттью подошел к Уиллу, лишь мельком кивнув Ганнибалу: – Барни хочет, чтобы ты пришел в комнату наблюдений на собрание. Я вызвался тебя найти.

– Это очень любезно с вашей стороны, – сказал Ганнибал, скривившись в полуулыбке на тонких губах. – Барни стоит гордиться, что на него работают столь добросовестные сотрудники.

Уилл резко посмотрел на Ганнибала, но лицо мужчины оставалось столь же мягким, как и всегда. Но Уилл не оставил без внимания стальные нотки в его голосе.

– Всегда пожалуйста, Лектер, – сказал Мэттью, скривившись в ворчливой усмешке. – Пойдем, Уилл.

Далее произошло нечто странное. Мэттью положил руку на поясницу Уилла, чтобы вывести его в коридор и, если бы Уилл в этот момент не взглянул на Ганнибала, то пропустил бы это. Ганнибал проследил взглядом движение Мэттью, и его челюсти сжались, а глаза заметно сузились. Это произошло буквально за секунду, прежде чем лицо Ганнибала вновь смягчилось, и тот отвернулся.

Уилла прошиб холодный пот.

У него не было выбора, и он последовал за Мэттью из отделения.

После этого что-то существенно изменилось между Уиллом и Ганнибалом. Уилл не мог сказать, что именно изменилось, поскольку Ганнибал оставался все таким же скрытным и манипулятивным. Он завлекал Уилла в философские беседы, после которых Уилл часто чувствовал себя вскрытым, будто самые темные места внутри него освещались светом. Ганнибал продолжил заниматься набросками, упражнениями и чтением. И если бы Уилл не уделял столько внимания этому мужчине, то он бы ничего не заметил.

Но он уделял внимание, в этом-то и была проблема.

Казалось, что у Ганнибала перестало хватать природного самообладания. Он упражнялся с чрезмерным рвением, которое будто выжигало его изнутри. Тон Ганнибала был по-прежнему дразнящим, но он наблюдал за Уиллом с чем-то граничащим с одержимостью. Из-за этого чувства у Уилла вставали дыбом волосы на затылке, и он не мог сказать, смотрит мужчина на него так, будто хочет его убить или трахнуть.

Что-то нарушило равновесие Ганнибала, и не нужно быть гением, чтобы понять, что это имеет какое-то отношение к Уиллу. Уилл просто не понимал, почему.

Какая-то его часть хотела просто спросить об этом Ганнибала, чтобы понять человека, мысли о котором занимали голову Уилла денно и нощно. Но другая часть, возможно, немного более разумная, не хотела ничего об этом знать. Нельзя было узнать Ганнибала без того, чтобы часть его тьмы не просочилась в твою душу и не поселилась там. Навсегда. Неразрывно. Запятнав все.

И что же это была за мысль.

***

Ночью Абель Гидеон жаловался на мигрень и учащенное сердцебиение. Мэттью и Уилл отреагировали на вызов, подкатив инвалидную коляску к камере Абеля. Мужчина был бледен, лоб нахмурен от боли, он сидел, скорчившись в углу у кровати.

– Ладно, Гидеон, – сказал Мэттью и закатил коляску в камеру, когда Уилл открыл дверь. – Будь хорошим мальчиком, или моему другу, Уиллу, придется применить силу.

Полубессознательный взгляд Абеля метнулся к Уиллу из-под опущенных ресниц: – Оставим это на потом, мистер Грэм, когда я буду в настроении.

– Не будем спешить, Абель, – сказал Уилл, наблюдая, как тот приблизился к коляске и Мэттью, положив руку на свою дубинку на случай, если он попытается что-то предпринять. – Мы отвезем тебя в лазарет на осмотр.

– Само великодушие, – пробормотал Абель, наконец усевшись в коляску, прижав руку к груди с закрытыми глазами.

Мэттью закрепил его ноги на коляске и, взглянув на Уилла, воспользовавшись рассеянностью Абеля, дал ему знак, чтобы тот остался в камере и осмотрелся. Иногда заключенные использовали плохое самочувствие, чтобы спрятать контрабанду в другом месте. Мэттью пристально следил за Абелем, пока Уилл осматривал камеру на запрещенные предметы, которые могли быть где-то спрятаны.

Когда Мэттью повез Абеля в лазарет, Уилл обыскал камеру и не нашел ничего, что можно было бы конфисковать. Абель был в той же степени дотошным, что и хитрым. Те немногие его личные вещи, которые были разрешены, аккуратно сложены, а кровать чисто застелена.

Уилл оглядел все последним беглым взглядом, прежде чем выйти из камеры и направиться в комнату для персонала, когда Ганнибал его остановил.

Он стоял облокотившись на решетку через две камеры, сжав металлические прутья так, что костяшки побелели: – Вы с Мэттью, кажется, стали отличной командой.

Это казалось комплиментом, но Уилл замешкался. Для него это было скорее ловушкой: – Он хороший человек, с ним приятно работать, – нейтрально сказал он.

Выражение лица Ганнибала не изменилось. Он хмыкнул: – Хороший человек. Мне не довелось с ним поговорить. Его темы для бесед слишком скучные на мой вкус.

Уилл не смог не озадачиться: – Не на ваши стандарты, доктор Лектер? Недостаточно стимулирует интеллект.

– Не совсем, нет, – ответил Ганнибал без улыбки. – Я бы и не мог предположить, что он окажется на ваш вкус. Когда мне ждать хороших новостей?

Беседа странно изменилась: – Каких хороших новостей?

В этот раз Ганнибал все же улыбнулся, но не шибко весело: – Хорошую новость о том, что вы и молодой Мэттью стали любовниками, конечно.

Уилл удивленно приподнял бровь: – Я не уверен, с чего вы это взяли, но это не так. Мы просто коллеги.

Ганнибал сильнее сжал прутья: – Не думаю, что он это знает, судя по тому, как он к вам прикасается.

Уиллу пришлось напрячься, чтобы вспомнить, о чем говорит Ганнибал, и это еще больше сбило его с толку: – Он прикоснулся к моему плечу, не думаю, что так касаются любовника.

– Вот как? – теперь голос Ганнибала звучал враждебно. Это был первый реальный пример его гнева, свидетелем которого стал Уилл, нарушившим его обычное жизнерадостное состояние: – Это был собственнический жест. Он чувствовал, что имеет право касаться вас на виду у других. К каким еще выводам я должен был прийти?

Уилл почувствовал, как в нем закипало раздражение, и сделал шаг к Ганнибалу: – Вы, может быть, и наблюдательный человек, доктор Лектер, но в этот раз ваша проницательность ввела вас в заблуждение. Вы видите того, чего нет, и делаете ложные предположения. Надеюсь, в будущем вы оставите свое мнение при себе…

Уилл совершил огромную ошибку. Со злости он подошел слишком близко к решетке камеры, и это позволило Ганнибалу протянуть руку и схватить Уилла за одежду, подтащив его к себе. Это произошло так внезапно, что Уилл не успел вскрикнуть и уже оказался прижат к холодному металлу. Другую руку Ганнибал положил ему на затылок, обездвижив Уилла.

Уилл запаниковал, попытавшись вырваться из сильной хватки Ганнибала, но от решетки невозможно было оттолкнуться: – Что вы делаете? – прошипел он.

Лицо Ганнибала было слишком близко, он чувствовал его дыхание на своей щеке: – Не сопротивляйся. Я ничего тебе не сделаю.

Уилл открыл рот, чтобы яростно запротестовать, мужчина в конце концов был серийным убийцей, но закрыл его, когда Ганнибал наклонился вперед и провел носом от его челюсти до уха, глубоко вдохнув.

– Вы меня нюхаете? – недоверчиво спросил Уилл, перестав сопротивляться от удивления.

– Вы все еще продолжаете пользоваться этим лосьоном после бритья, что еще я должен сделать, чтобы почувствовать ваш естественный запах?

– Не быть таким повернутым на этом? – злобно сказал Уилл, возобновив свои попытки отстраниться.

Хватка Ганнибала практически болезненно усилилась, и он выпрямился, теперь его рот был на уровне его уха: – Вы только Мэттью разрешаете к вам прикасаться, Уилл? Мне не позволите?

– Я… – Уилл понятия не имел, о чем говорил Ганнибал, разрешить прикасаться, это было совершенно безумно. Он был заключенным, Уилл санитаром, это не может быть нормально…

Мысли Уилла спутались, когда Ганнибал втянул в рот мочку его уха.