Текст книги "Behind Blue Eyes (СИ)"
Автор книги: Poherface
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)
========== Глава 1 ==========
Противная трель будильника стала для меня настолько привычна, что я уже практически не обращала на нее внимание. Так не хотелось открывать глаза, возвращаясь в суровую реальность. Но ответственность все же победила. Всегда побеждает. Я встала с кровати, глядя на унылый пейзаж за окном. Несмотря на то, что на дворе было лето, эта картина всегда навевала как минимум депрессию. Ничего удивительного, учитывая то, что квартиру я снимала далеко не в самом фешенебельном районе Лондона. Темсид пользовался дурной славой, но на мою зарплату ничего лучше было не найти. К тому же, он близко к работе и мне не нужно по часу стоять в пробках.
Последняя мысль заставила меня тяжело вздохнуть. Я не могла сказать, что я не любила свою работу. Выбирая профессию врача, я искреннее хотела заниматься этим всю жизнь. Проблема была не в виде деятельности, а в месте работы. Оно совсем не соответствовало моим мечтам об идеальной карьере. Отогнав от себя эти мысли, я начала собираться доведенными до автоматизма движениями. С тоской оглядев пару платьев в углу шкафа, я снова надела широкие, скрывающие фигуру брюки и рубашку мужского кроя.
Через пятнадцать минут неспешной езды я уже парковалась на стоянке для сотрудников. Мое место располагалось довольно далеко от входа, так что мне пришлось пробежаться под мелким, моросящим дождем. А затем была уже привычная процедура проверки документов и досмотра. Да, меня досматривали ежедневно при приходе на работу, но это было логично, обыденно и совсем не обижало. По-другому быть не может, если место твоей работы – Белмарш*.
Карьера тюремного врача это совсем не то, о чем я мечтала в детстве. Но окончив университет, я с удивлением поняла, что система здравоохранения в Британии грозит рухнуть. Хорошую работу, которая позволила бы не только оплачивать кредит за обучение, но и не умереть от голода, я найти так и не смогла. А потом услышала о программе, которая позволяет полностью погасить заем, отправившись работать по назначению*. Раньше такая практика существовала только для военных, но теперь добавились еще варианты. Так я и оказалась тюремным врачом. Причем работала там, где содержатся самые опасные преступники. Впрочем, далеко не все из них были такими ужасными. Вспомнив Ассанджа*, я хмыкнула себе под нос.
Я уже давно не боялась своих пациентов. Профессиональная деформация сделала свое дело и я видела, что отъявленных садистов здесь очень мало. Меньше процента, если задуматься. Остальные же… они не представляли для меня опасности. И не только потому, что меня отделяли от них прочные решетки и железные двери, а чаще всего еще и вооруженная охрана. И не потому, что в моем кармане всегда лежал наготове шприц с лошадиной дозой феназепама. Просто врач был для них неприкосновенен.
Началась обычная рутина. Я осматривала своих “постоянных клиентов” – больных с хроническими заболеваниями – заполняла документы. Сегодняшний день можно было считать легким, поскольку “острых” не поступало. Моя смена почти закончилась и я уже начала собираться домой, когда в медицинский блок зашел Эллиа.
– Привет, Агата, можешь задержаться сегодня ненадолго?
Окинув его взглядом, я слегка прищурилась. Эллиа был одним из немногих надзирателей, которых я уважала. Нельзя сказать, что он был полностью неподкупным. Идеально чистых здесь не было: они просто не задерживались. Но у него были принципы и совесть. Он не издевался над заключенными, не продавал им наркотики, старался добросовестно выполнять свою работу. Он был одним из немногих, кто мог обратиться ко мне с просьбой, зная, что я ее выполню.
– В чем дело? Скоро на смену придет Карл. Если это надолго, то лучше дождаться его.
– Видишь ли, я бы не хотел обращаться с этим к Карлу…
Уже по этой фразе я поняла, что все очень непросто и посвящать в это дело – каким бы оно ни было – начальство не следует. Поэтому молча поднялась, схватив свой тревожный чемоданчик, и поспешила за Эллиа. Променад по пустым мрачным коридорам закончился возле одной из одиночных камер. Надзиратель открыл камеру, предварительно заглянув внутрь, и впустил меня.
Передо мной лежало тело… По-другому сложно было назвать эту картину. Молодой мужчина лежал прямо на бетонном полу без сознания. Почти на всех открытых участках тела красовались свежие гематомы. По цвету можно было определить, что избили его не больше часа назад. Изо рта тонкой струйкой стекала кровь.
Присев рядом, я первым делом ощупала позвонки. Определив, что переломов нет, я попросила Эллиа переложить заключенного на койку и приступила к более детальному осмотру. Мои худшие опасения не подтвердились. Кровь была всего лишь из разбитой губы. Череп цел, чего не скажешь о ребрах.
– Эллиа, сходи в медблок, принеси фиксирующую повязку. Она в левом шкафчике от входа в третьей полке сверху.
– Я не могу тебя здесь оставить, ты же знаешь.
– Да брось, – отмахнулась я, – Он в отключке. В конце-концов, пристегни его наручниками к койке.
Надзиратель посмотрел с сомнением, но все же кивнул и сделал как я просила. Конечно, это было не по протоколу, но жизнь вообще отличается от свода правил. Например, согласно протоколу, мне нельзя было ходить по коридорам без сопровождения. Но на деле я часто пренебрегала этим, поскольку в корпусе, где я работала, заключенные не разгуливали, где им вздумается. Одиночные камеры, где они проводили 22 часа в сутки, не оставляли им шанса. Здешним обитателям разрешались всего два часа прогулок. В этот момент я благоразумно не выходила из медблока.
Когда Эллиа ушел, я продолжила осмотр, кое-как подняла футболку к груди, осматривая живот на предмет внутреннего кровотечения. Сразу видно, что передо мной новичок. Фигура сильно отличается от завсегдатаев. Нет, здесь тоже было много “качков”, но выглядели они по-другому. По этому парню было видно, что его еще не успели подсадить на стероиды, которые уродуют тело. В меру широкие развитые плечи, хорошо проработанные мускулы, но все смотрится естественно и эстетично. Смотрелось бы, если бы не гематомы и кровоподтеки. По-хорошему, нужно было провести пальпацию, но делать это, когда пациент без сознания, бессмысленно. Я начала обрабатывать рассеченную кожу и наносить мазь на гематомы. Работы было много и я увлеклась, отрешаясь от мира. А когда в следующий раз посмотрела на лицо заключенного, поймала взгляд пронзительно-голубых глаз, которые пристально следили за каждым моим движением. Я давно не боялась своих пациентов, но это почему-то было так неожиданно, что я отшатнулась, уронив на пол ватный тампон и бетадин.
– Что ж ты пугаешься, как маленький котенок, – услышала я низкий мелодичный голос. – Не съем я тебя.
– В таком состоянии точно не съешь, – хмыкнула я, быстро взяв себя в руки. – Рассказывай, что болит.
– Сердце, – ответил заключенный, заставив меня напрячься. – Передо мной такая красавица, а я без цветов.
– Слушай, юморист, если ты думаешь, что первый из местных постояльцев, кто решил отточить на мне свои навыки пикапа, то ты сильно заблуждаешься. В этом корпусе всего два врача и если не хочешь в дальнейшем вместо таблеток от простуды получить клизму, лучше не зли меня.
– Ну, таких обаятельных как я тут точно больше нет, – нагло улыбнулся парень, напрочь проигнорировав намек на суровое медицинское обслуживание.
– Скажи, когда будет больно, обаятельный ты наш, – фыркнула я, начиная пальпацию.
В целом, она прошла неплохо. Разрывов внутренних органов нет, ничего важного не задето. Можно считать, что ему повезло. Посветив в глаза фонариком, я проверила реакцию, убедившись, что если сотрясение и имеется, то совсем легкое.
– Голова кружится? Тошнит?
– Нет.
– Что с тобой произошло?
– Споткнулся.
– И о чей кулак ты споткнулся? Ладно, если не хочешь, можешь не рассказывать. Снимай футболку.
– Что, прямо сразу к делу? – я снова поймала на себе наглый взгляд голубых глаз. – Даже на свидание меня не пригласишь?
– Могу и пригласить, – пожала я плечами, – но ты ведь все равно не пойдешь. А вот твои ребра сами по себе не срастутся. Хватит паясничать. Я ведь отлично знаю, что сейчас для тебя каждый вздох болезненный. Нужно наложить повязку, – сказала я, заметив, как в камеру входит Эллиа.
– Все в порядке? – спросил надзиратель.
– Более чем, – твердо кивнула я.
Наложив повязку, я заклеила пластырем некоторые особо глубокие царапины. Больше мне здесь делать было нечего, поэтому я молча собрала медикаменты обратно в сумку. Уже на выходе я услышала за спиной тихое:
– До встречи, пугливый котенок с острым язычком.
Отвечать на это я ничего не стала, позволив Эллиа закрыть дверь, снова отрезая заключенного от внешнего мира. Надзиратель проводил меня до медблока и подождал, пока я соберу свои вещи, чтобы довести до выхода.
– Кто это с ним сделал? Гематомы свежие, явно не на прогулке постарались.
– Роджерс, – скупо ответил Эллиа.
– Ясно, – вздохнула я. – За что его хоть посадили, знаешь?
– Вроде за убийство.
Мы уже дошли до пункта досмотра, и я попрощалась с надзирателем. Каждый раз, выходя из здания, я чувствовала себя так, как будто сама выхожу на свободу после долгого заключения. Я добросовестно помогала своим пациентам и считала, что любой человек имеет право на медицинское обслуживание. Клятва Гиппократа была для меня не пустым звуком. Но общая атмосфера все же давила на меня.
***
С того инцидента прошло два дня. Я погрузилась в привычный ритм жизни. Нельзя сказать, что он был особо интересен. Друзей у меня почти не было. Приятели из колледжа тоже работали на износ, находясь в самом начале своей карьеры, поэтому я редко с кем-то виделась. Нового заключенного я совершенно выкинула из головы, но он снова напомнил о себе, когда я шла по коридору, возвращаясь от своего постоянного пациента с больным коленом.
Странные звуки были слышны еще до того, как я зашла в этот коридор. А выглянув из-за угла, я увидела, что дверь одной из камер приоткрыта. Только теперь я поняла, что слышала удары.
– Сладкий, я, конечно, понимаю, что нравлюсь тебе, но неужели обязательно показывать свою любовь так демонстративно, – услышала я смутно знакомый голос.
– Помолчал бы, мразь, – этот принадлежал Роджерсу. Сразу после короткой реплики послышался звук очередного удара и короткий тихий стон.
Иди мимо, дура! Тебе что, больше всех нужно? Ты все равно ни на что не сможешь повлиять!
Короткий аутотренинг не помог. Заглянув в камеру, я увидела Роджерса, который заносил кулак для очередного удара и новенького, нагло ухмыляющегося разбитыми губами.
– Стив, – окликнула я надзирателя, – ты мне не поможешь?
– В чем дело?
– У меня в кабинете окно заело, а все ребята заняты. На улице такая жара, что я скоро расплавлюсь. Если ты сейчас свободен, может быть, поможешь мне?
Я показательно не смотрела на заключенного, хотя краем глаза все же уловила, как он прислонился к стене после того, как его отпустили.
– Ладно. Пойдем, покажешь свое окно, – вздохнул Роджерс, выходя из камеры.
– Руки ему расковать не хочешь?
– Ничего, пусть так посидит.
– Послушай, я все понимаю, – не выдержала я, идя по коридорам. – Но не слишком усердствуй, ладно. Мне же их потом еще лечить. Не добавляй работы.
Я наивно полагала, что хоть этот аргумент подействует, ведь взывать к совести и намекать на моральные качества изначально было провальной стратегией. Но я ошибалась.
– Этого лечить не нужно, – последовал скупой ответ.
– А что с ним не так? Он какой-то особенный, что ли?
– Можно сказать и так. Не забивай голову. Считай, что его вообще не существует.
Спорить смысла не было, поэтому я только кивнула, заходя в свой кабинет. У меня действительно было окно, которое постоянно заедало. Правда, я им никогда не пользовалась, но Роджерсу об этом знать необязательно. Помучившись с ним полчаса, он сказал, что нужно вызвать специалиста и ретировался.
А затем повторилась уже знакомая история. Когда до конца смены оставалось не больше пятнадцати минут, ко мне зашел Эллиа. Увидев его, я даже ничего не спросила, сразу потянувшись за своей сумкой с медикаментами. Я уже знала, куда он меня отведет.
На этот раз заключенный был в сознании. Он сидел на койке, запрокинув голову назад. Именно поэтому я не сразу поняла, что с ним не так. Только присмотревшись, я увидела характерные следы крови.
– Между прочим, когда из носа идет кровь, голову нельзя запрокидывать, – наставительно сказала я.
– А вот и неправда. Так кровь остается внутри, где ей и положено быть, – усмехнулся заключенный, прищурив свои голубые глаза.
– Какая поразительная логика, – саркастично хмыкнув, я повернулась к Эллиа. – Мне снова придется тебя погонять. Нужен элеватор и антибиотик.
– Ты уверена? Сейчас он в сознании…
– Наручники тебе на что? Перестань, ты же знаешь – если что, я смогу за себя постоять.
Рассказав Эллиа, где достать нужные мне вещи, я увидела, как за ним закрылась дверь камеры и снова повернулась к своему пациенту.
– Раз уж я здесь, давай посмотрим на твои ребра. Снимай футболку.
– Так и знал, что ты отделалась от здоровяка, чтобы побыть со мной наедине.
– Угу, а ты вот нос себе сломал, чтобы еще раз меня увидеть, – фыркнула я.
– Как ты раскусила мой коварный план? – шутливо прижал руку к груди заключенный, заставив меня снова улыбнуться. Но футболку все же неловко стянул, оставив ее висеть тряпкой на руке, которая была прикована к койке.
Работая в таком месте, поневоле становишься психологом. Я понимала, какие здешние постояльцы опасны для меня, а какие нет, а также в какой манере я могу разговаривать с теми или иными осужденными. Сейчас я четко видела, что этот заключенный для меня не опасен. Не знаю, что он натворил, но без крайней необходимости он меня не тронет.
Осмотрев ребра, я заметила несколько новых ссадин и гематом, начав их обрабатывать.
– За что тебя Роджерс так не любит?
– Очень даже любит. Это он так свою пылкую страсть выражает.
– Какой увлекательный у вас роман, – хмыкнула я.
В этот момент вернулся Эллиа, передавая мне инструменты. Дальше все пошло по стандартному сценарию: обезболив зону новокаином, я быстро вправила нос заключенному, пропитала марлевые тампоны антибиотиком и наложила повязку.
– Давай ты все же пореже будешь искать встречи со мной, – бросила я, выходя за двери.
Но мою просьбу нагло проигнорировали. Следующим вечером я снова обрабатывала новые гематомы. Впрочем, это я придираюсь. Мне все равно пришлось бы прийти, чтобы осмотреть нос и ребра. При таком образе жизни ждать нормального заживления не стоит.
– Так и знал, что ты и дня без меня не протянешь, – услышала я тот же мелодичный, но теперь слегка гнусавый голос, заходя в знакомую камеру.
– Куда уж я без своего любимого пациента, который вносит разнообразие в мои унылые будни таким количеством травм.
Шутливая перепалка с этим заключенным стала уже своеобразной традицией и нисколько не мешала мне работать. Это было даже лучше, чем стандартные жалобы на все подряд, лишь бы получить больничный. Почти каждый заключенный хоть раз пробовал симулировать, но я быстро научилась это распознавать. Были и другие случаи, когда пациенты не давали себя лечить, чтобы, к примеру, не потерять инвалидность, которая дает здесь определенные преимущества. С этим заключенным все было намного проще.
Закончив работу, я снова поймала на себе изучающий взгляд голубых глаз. Эмоции, которые в них отражались, были очень нетипичны. Обычно заключенные смотрят на меня с плохо скрываемой похотью, реже со злостью, с надеждой, если речь идет о действительно больных людях, или же с безразличием. Но этот взгляд транслировал заинтересованность, причем не сексуальную. Он как будто изучал меня, следя за каждым движением. Решив не слишком заморачиваться, я вышла из камеры, поспешив обратно в медблок.
На моем рабочем месте уже расположился Карл, которому я только вежливо кивнула, собирая свои вещи. А вот по пути к выходу я утянула надзирателя в один из коридоров, которые не использовались.
– Что происходит, Эллиа? Я, конечно, понимаю, что Роджерс не самый лояльный человек в мире, но это уже слишком. К тому же, сегодня даже не его смена. Ты хочешь сказать, что он специально пришел сюда, чтобы поиздеваться над новичком? Это уже на какую-то манию похоже. Я начинаю думать, что теория заключенного о пылкой любви не так уж далека от истины.
– Тише, – Эллиа отволок меня еще дальше и начал рассказывать, практически шепча мне в ухо. – Я не знаю, кто этот парень, но многим из наших неплохо заплатили именно за такое обращение. А с остальными наш главный провел беседу о пользе молчания.
– Кто мог за такое заплатить?
– Официально вроде как родственники жертвы. Подробностей я не знаю.
– И что, его постоянно будут избивать? До каких пор? Пока не убьют? – я смотрела на Эллиа расширившимися глазами.
– Скорее всего, этим и закончится. Хотя убивать его приказа не было. Скорее просто отравить жизнь. Но некоторые могут… увлечься. Мы с Барри специально разные смены взяли, чтобы хоть как-то контролировать ситуацию.
– Как его хоть зовут, знаешь?
– Знаю. Александр Нильсен.
****
Уже у себя в квартире, включив ноутбук, я пыталась найти информацию об этом загадочном заключенном, но не могла. Его имя фигурировало лишь в коротких заметках нескольких СМИ, которые сообщали о зверском убийстве молодой девушки и поимке преступника. Больше не было ничего. Я не смогла найти его ни в одной из социальных сетей. Его имя больше не встречалось нигде. А затем я снова вернулась к заметкам в СМИ, вчитываясь внимательно. На первый взгляд все было нормально. Жертва, убийство, следствие, поимка. Но потом я посмотрела на дату, и мои глаза полезли на лоб.
Эта девушка погибла неделю назад. Почему тогда этот Нильсен попал к нам? Подобные дела так быстро не решаются. Впрочем, никакие дела не решаются так быстро. Сначала преступника помещают в камеру предварительного заключения, потом идет судебный процесс, который может занять несколько месяцев. Боги! Да за такой короткий срок даже все улики собрать невозможно. Но, тем не менее, уже позавчера он был в Белмарше. Что происходит, черт возьми?
Комментарий к Глава 1
* Белмарш – мужская тюрьма максимально строгого режима в Лондоне.
* Такая практика, насколько мне известно, существует в США для военных. Но я решила добавить немного фантазии и перенести этот опыт в Британию, еще и расширив его.
* Джулиан Ассандж действительно сидел в этой тюрьме, как и несколько оппозиционных политиков Великобритании.
Канон ушел в небытие, но сделать из этого ориджинал мне не позволяет любовь к Сашеньке 😍 Несмотря на то, что события будут кардинально отличаться от игры, характеры персонажей я постараюсь сохранить как в каноне 😉
Всех люблю ❤️❤️❤️ и жду вашей реакции на новую работу 🥺
https://t.me/RCFicbook – прекрасный телеграм-канал с лучшими работами по любимым персонажам и шикарной эстетикой
========== Глава 2 ==========
Мой устоявшийся ритм жизни пусть и не слишком серьезно, но все же поменялся с тех пор, как к нам поступил заключенный из камеры 423. Теперь я каждое утро вставала на полчаса раньше, чтобы успевать осмотреть его и задерживалась на работе, чтобы проделать ту же процедуру. Выбиваться из графика приходилось по простой причине – я старалась попасть на пересменку, чтобы избежать встречи с Роджерсом и ему подобными возле этой камеры.
Конечно, я понимала, что я не призрак и не спецагент. Мои визиты к этому заключенному отлично видят. Но, во-первых, на пункте наблюдения могут просто не знать о том, что к нему необходимо проявлять особое отношение, а значит, и докладывать не будут, решив, что мои визиты обозначены каким-то хроническим заболеванием. Во-вторых, я не делала ничего противозаконного и не выходила за рамки своих полномочий. Я предпочитала лечить Нильсена исключительно в присутствии Эллиа или Бобби, не попадаясь на глаза другим, чтобы не «дразнить гусей».
– Ты слишком навязчиво ищешь предлоги для встречи со мной, – с привычной ухмылкой заявил заключенный через пару секунд после того, как я вправила ему выбитый плечевой сустав. – Кажется, тебе все же придется пригласить меня на свидание.
– Ты все перепутал. Обычно, мужчине полагается водить девушку на свидание, а не наоборот, – ответила я, доставая нужные медикаменты из своей сумки.
– И в наш просвещенный век феминизма, ты все еще придерживаешься каких-то устаревших патриархальных правил? Ладно, так и быть, уговорила – свидание организую я.
– Интересное, наверное, получится мероприятие, – привычно хмыкнула я.
– Незабываемое. Обзорная экскурсия по одиночной камере. Спорим, что ничего подобного не делал ни один из твоих кавалеров.
– Что ж, такого свидания мне и правда еще не устраивали. Можешь считать, что ты смог меня удивить, – шутливо ответила я и добавила уже серьезным тоном, внимательно вглядываясь в лицо своего собеседника. – Вот только я не встречаюсь с убийцами.
Я специально сказала это. Причем сделала это жестким тоном. Цель была простая – посмотреть на реакцию. Все же меня сильно напрягали нестыковки в его истории. Вот только его взгляд не ожесточился, в нем не было заметно злости. Показалось, что на долю секунды промелькнула какая-то грусть, но затем привычный озорной блеск поглотил ее, а на лице появилась легкая насмешка. Я не была уверена, что более глубокие эмоции не были плодом моего воображения.
– А если я скажу, что невиновен? – он говорил по-прежнему шутливо, но мне почему-то казалось, что этот вопрос задан всерьез.
– Я отвечу, что так говорит почти половина здешних обитателей, – я намеренно дала обтекаемый ответ, предпочитая не выражать своих мыслей по поводу степени его вины.
А вот теперь он посмотрел на меня даже с неким уважением, одобрительно хмыкнув. Эту реакцию я понять не могла. По идее, он ведь должен был расстроиться или разозлиться, но почему-то повел себя совсем по-другому.
– Послушай, постарайся не добавлять мне работы. Свидания с тобой, конечно, незабываемы, – ухмыльнулась я, – но слишком дорого для тебя обходятся, – добавила я уже серьезным тоном, закрепляя тугую повязку на плече.
– На что только не пойдешь, чтобы еще раз тебя увидеть, – подмигнул заключенный. – Цени мою самоотверженность.
– Я не шучу, – сказала я тише, стараясь, чтобы мои слова не разобрал стоящий в дверях Бобби. – Не зли надзирателей.
– Да брось, они милейшие люди. Бояться здесь нужно совсем не их, – непривычно серьезно ответил заключенный.
– А кого? – я слегка опешила.
– Тебя, конечно.
– Это еще почему? – нахмурилась я, начиная подозревать, что это часть очередной тупой шутки. – Только не говори, что ты боишься врачей!
– Боюсь, конечно! Ты когда-нибудь видела фильмы про врачей-убийц? Вы страшные люди!
– Я, конечно, польщена, что ты считаешь меня столь опасным человеком, – хмыкнула я. – Но пока я не схватилась за топор и не пошла кромсать своих пациентов, подумай о более насущных вещах. Не нарывайся лишний раз. Уверена, без твоих скабрезных шуточек тебе бы доставалось в два раза меньше.
Кажется, я скоро научусь читать по глазам, ведь выражение лица у него не меняется почти никогда. Но в глубине голубых радужек иногда мелькают настоящие эмоции. Сейчас я видела упрямство и весьма внушительную долю скептицизма.
– Не ревнуй, красавица. Ты же знаешь, что мое сердце принадлежит только тебе, каттен.
А вот последнее я не поняла. Это что, ругательство такое?
– Не знаю, как ты меня назвал, но явно не так, как положено. Я доктор Харрис. Постарайся запомнить.
– Запомню, мисс Харрис, можешь не сомневаться.
Добравшись до своего кабинета, я какое-то время нервно расхаживала из стороны в сторону, обдумывая эту ситуацию. Почему-то она меня цепляла, не позволяя выкинуть из головы. Конечно, в первую очередь из-за жестокого обращения. Я насмотрелась на то, как отдельные надзиратели самоутверждались именно за счет заключенных, и должна была уже привыкнуть к этому. Я понимала, что в это место попадают не самые лучшие представители человечества. Убийцы, террористы. Но все же спокойно на это смотреть так и не научилась. А случай этого Нильсена выходил за все рамки. Я поняла, что мне нужно больше информации и решительно набрала номер Эллиа.
– Привет. Я знаю, что у тебя сегодня выходной, но ты не мог бы встретиться со мной после смены? Ненадолго, обещаю.
– Привет, Агата. Конечно. Знаешь кофейню возле станции Балем?
– Найду. Спасибо, Эллиа, я буду там в девять.
Остаток рабочего дня я сидела как на иголках, а минуты, как назло, тянулись медленнее обычного. Заполняя бумаги, я зависала над каждым документом по несколько минут, пытаясь вчитаться и понять смысл текста. Наконец, смена подошла к концу и я, еще раз быстро проведав своего пациента и убедившись, что новых серьезных травм нет, отправилась на встречу с надзирателем.
***
– Что случилось, Агата? – сразу встретил меня вопросом Эллиа. Возле него уже стояло несколько пустых чашек из-под кофе. Было видно, что он давно меня ждет, хотя я приехала вовремя. – Не пойми меня неправильно – я был бы рад, если бы ты просто захотела выпить со мной кофе, – улыбнулся надзиратель, – но чувствую, что беседа будет не светской.
– Ты прав, – ответила, присаживаясь напротив. – Я здесь из-за Нильсена. Что-то меня беспокоит. И дело не только в том, как с ним обращаются. Когда он поступал, случайно не ты дежурил? Видел его документы?
– Нет, не я, – разочаровал меня Эллиа. – Этим вообще не надзиратели занимаются. Но даже если ты получишь его выписку, думаешь, это что-то изменит или прояснит? Очнись, Агата! Ты что, детективов пересмотрела? В таких документах обозначены только личные данные вроде пола, возраста, веса и тому подобное, которые сразу отправляются к тебе тоже, и судебное заключение. Срок уголовного наказания, категория, возможность УДО… Что тебе даст эта информация?
– Ты прав… – сказала я, немного подумав. – Но я не знаю, с какого конца еще подойти.
– Ни с какого, – отрезал Эллиа. – Не лезь в это дело. Занимайся своей работой. Это просто очередной заключенный. Поверь, даже самым главным придуркам из наших скоро надоест так тщательно отрабатывать свой гонорар.
– Не надоест, – в этом вопросе я могла быть категорична. – У него, похоже, напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. Или это так суицидальные наклонности проявляются, не знаю. Но его шуточки и намеки не оставляют шанса на то, что кто-то из охраны смягчится. И дело даже не в этом, Эллиа. Ты знаешь, что с момента убийства до его заключения в Белмарш прошло меньше недели?
Вот теперь надзиратель задумался. Он долго молчал, постукивая пальцами по столешнице.
– Это, конечно, странно. Но ты не адвокат и не полицейский. Оставь это, если не хочешь серьезных проблем.
– Но…
– Никаких «но», Агата. К нам иногда попадают странные заключенные и их вина не всегда так очевидна, как хочется. Но ты не сможешь с этим ничего сделать. Во-первых, чаще всего их нахождение в тюрьме продиктовано интересами очень влиятельных людей. Во-вторых, это не значит, что они невиновны.
Наверное, было глупо надеяться, что Эллиа чем-то мне поможет, но я все равно ощутила разочарование. Я еще немного посидела, допивая свой чай, и покинула кофейню. Завтра у меня был выходной, а это означало три вещи. Первая – можно выспаться. Вторая – послезавтра придется отдежурить сутки. Третья – у меня появилось время, чтобы разобраться в этом деле без помощи надзирателя, и, кажется, я знаю, с чего мне начать.
***
– Здравствуйте. Я ищу Карлу Браун, – обратилась я к скучающей официантке.
Половину своего выходного я потратила на то, чтобы найти любую информацию о жертве Нильсена. Я сделала логичный вывод, что если о самом заключенном ничего неизвестно, то можно более подробно узнать о погибшей. Не то чтобы я собрала полное досье, но просмотрев весьма обширную подборку фотографий в ее социальных сетях, я сделала вывод, что эта симпатичная смуглая девушка работала в баре в центре города. И сейчас я собиралась отыгрывать роль ничего не подозревающей старой подруги.
– Карла… – глаза девушки расширились, а на лице отразилась какая-то потерянность. – Так… Она умерла.
– ЧТО? – я попыталась сделать максимально ошарашенный вид. Актриса из меня, конечно, так себе, но я старалась изо всех сил. – Как? Когда? – с этими словами я опустилась за ближайший столик, вцепившись в него пальцами.
– Чуть больше двух недель назад, – ответила официантка, присев рядом. Сейчас, когда день едва перевалил за середину, посетителей в баре не было, и она явно была не прочь со мной поболтать. На ее лице, помимо ужаса, прослеживалось возбуждение от хорошей сплетни, которую можно пересказать. – Ее убили. Я же говорила ей не крутить романы с клиентами, но она никогда не слушала.
– Как убили? Это произошло прямо тут?
– Нет, конечно. Простите, а вы ее подруга?
– Алиса, – представилась я вымышленным именем. – Мы вместе учились. Если честно, давно не общались. Я недавно приехала в город, хотела с ней встретиться, – я судорожно вздохнула, прикрывая глаза.
– Я Бекки. Карла здесь познакомилась с каким-то парнем. Такой привлекательный шатен. Ушли они вместе. В этом ничего странного не было, на нее часто обращали внимание. Красивая девушка-бармен всегда пользуется успехом, – с грустью сказала моя собеседница. – На следующий день она не вышла на работу. Мы сначала даже не поняли, в чем дело – подумали, слишком увлеклась новым романом. А еще через сутки к нам пришла полиция, и выяснилось, что этот самый парень ее убил.
– Как ее семья? – продолжала я допрос, изображая убитую горем подругу, но нарвалась на странный взгляд официантки.
– Так не было у нее никого. Отец бросил ее еще в младенчестве, а мать давно умерла. Ты разве не знала?
– Но мне казалось, что она живет здесь не одна, – это был выстрел наугад, чистой воды авантюра, но она принесла свои плоды.
– Ах да, Хасан. Он был ее соседом по квартире, но я не могу сказать, что они были близки.
– Ты не подскажешь мне адрес? Мне бы хотелось с ним поговорить.
Бекки уже начала смотреть на меня с легким подозрением, но адрес все же продиктовала. Также я узнала у нее, где была похоронена Карла. Не для того, чтобы ее навестить, а просто для отвода глаз. Ведь именно это должны узнавать близкие в первую очередь.
***
Стоя перед дверью, на которой еще виднелись обрывки полицейской ленты, я с завидным упорством жала на звонок, хотя надо было уже давно понять, что мне никто не откроет. Нужно наведаться сюда в другой день. Но я слишком настроилась на то, что узнаю сегодня как можно больше и просто не могла отступить. В итоге мое терпение было вознаграждено.
Из соседней двери выглянуло заинтересованное лицо женщины неопределенного возраста. Есть такая категория дам, по которым невозможно понять – им 45 или 70. Обычно это или ухоженные бизнес-леди, которые в свои 70 выглядят на 45, или забитые жизнью женщины, которые в 45 похожи на старух. Сейчас передо мной стояла представительница второй категории.
