Текст книги "Красная рубашка, красный сок, красный рассвет (СИ)"
Автор книги: --PineApple-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
========== Глава 1 ==========
Свежий вечерний воздух по-особенному прекрасен. Он касается разгоряченной кожи холодными пальцами. Он освежает. Приносит облегчение и спокойствие. Дарит непередаваемую радость. Легкий ветерок, словно забавляясь, гладит горячие щеки и потный лоб. Прикосновения этого ветерка ощущаются дышащим жаром телом сквозь свободную футболку. Она болтается на стройном теле, временами прилегает к нему ближе, повинуясь ветряному порыву. И похоже, что она старается обнять хозяина. А ветерок будто заигрывает. Он проводит по сильным рукам вверх и вниз. Он делает это нежно, наверное, даже трепетно. Он игриво забирается в темные волосы и уничтожает всегда идеальную прическу. Он, словно маленький ребенок, бесится среди локонов. Он присвистывает и хохочет прямо над ухом.
Минхо то и дело потягивает воду из маленькой бутылочки. Вода все больше льется мимо, утекает по подбородку, устремляется к и без того влажной футболке, исчезает в ее вороте. Минхо бодро вышагивает по улице, направляясь к знакомому дому. Здесь он уже практически поселился. Даже у себя дома Минхо бывает не так часто.
От того самого дома всегда веет теплом и уютом. У Минхо уютный друг. Да, так про него можно сказать. Уютная улыбка, уютные глаза, уютный блеск в них. Уютные мягкие волосы. Как у девчонки – иногда шутит Минхо про эти длинные патлы.
Знакомая макушка видна сразу. Она склонена вниз. В руках у друга гитара. Он нежно ее обнимает. Трепетно водит пальцами по струнам. Из-под его грубых пальцев взлетает незамысловатая мелодия. Но именно такая пронзает самое сердце подобно стреле. Ньют умеет сделать обыкновенное чудесным. Как, например, эту музыку.
Минхо резко толкает низенькую светлую калитку и заворачивает во двор. Дверца страдальчески скрипит в ответ на грубое к ней обращение. Минхо плевать, он даже не смотрит на нее. Его глаза обращены только к Ньюту. Его губы сами растягиваются в привычную ухмылку.
– Иногда я думаю, что ты с ней даже спишь, – весело проговаривает Минхо вместо приветствия. Он садится рядом с Ньютом прямо на пыльные ступеньки.
Ньют отрывается от любимой гитары и смотрит на друга. Его взгляд теплый и немного грустный, но на губах улыбка. Легкая, почти незаметная, но она озаряет его лицо.
– Нет, на самом деле у нее есть отдельная кроватка, – просто говорит он, бережно откладывая ее рядом с собой. В шоколадных глазах любовь. Минхо думает, что скоро будет ревновать друга к его же гитаре, но ничего не говорит.
Парни молчат. Вокруг Ньюта – меланхоличная аура, она передается и Минхо. Они оба смотрят прямо перед собой в одну точку и думают.
Ветер по-прежнему беснуется. Его поведением управляют чертята. Он треплет длинные волосы Ньюта, и от слабого подобия порядка на голове парня не остается вовсе ничего.
Ньют отплевывается от собственных волос. Минхо крутит в руках пустую бутылочку от воды. Он рассматривает ее, будто хочет найти на этикетке карту, ведущую к кладу древних пиратов. Он ничего не находит. Он разочарован и кидает бутылочку себе за спину, словно в наказание. Ньют провожает ее взглядом.
Ньют заламывает грубые пальцы. Все в мозолях и порезах, в синяках и ссадинах. Это все оставила гитара и тяжелая почти ежедневная работа. Возможно, не только она, Ньют не говорил. Минхо не спрашивал.
– Ничего не хочешь рассказать? – начинает он. Прищуренными глазами Минхо наблюдает за другом. Его глаза – мерцающие узенькие щелочки. Они едва не исчезают. Но лицо Минхо это не портит.
Ньют удивленно смотрит на друга. Его светлая бровь поднимается выше в знак вопроса. Ньют начинает активнее заламывать пальцы, хрустят его суставы. Он немного нервничает.
– Например? – интересуется. – Я тебе все и всегда рассказываю.
Это правда. В какой-то степени Минхо знает про Ньюта даже больше, чем он сам.
– Ладно, тогда по-другому. Ты видел новеньких этого года? Из параллели?
Ньют поднимает глаза к небу. Может быть, ищет поддержки там. Он оставляет руки в покое, теперь пальцы сминают рукав тонкой рубашки.
– Минхо, мы учимся уже два месяца, как по-твоему, видел я их или нет? – отвечает Ньют. Все очевидно.
– А ты знаком с кем-нибудь из них?
Ньют растерян. Он не понимает, о чем речь. Он понятия не имеет, к чему ведет друг. Он делает попытку угадать.
– К чему ты клонишь? Тебе понравился кто-то из девчонок и ты боишься подойти познакомиться?
Глупо. Минхо может подкатить к кому угодно. Лучше не упоминать, что в большинстве случаев это заканчивается отказом, но Минхо никогда этим себя не грузил.
– Это не я боюсь, – усмехается, подтверждая мысли друга. Он откидывается назад и не сводит пристального взгляда с Ньюта. Ньюту не по себе. – Из нас двоих только не я.
– Так. – Ньют встает. – Либо ты сейчас прямо говоришь, чего тебе надо, либо спокойной ночи и до завтра, – он с неизменной аккуратностью подхватывает свою гитару и уходит в дом. Под ногами его возникает пустая пластиковая бутылочка. От толчка она оскорбленно откатывается в сторону, исчезая в объятиях пышных цветочных кустов.
Ньют не закрывает за собой дверь. Он знает, что Минхо все равно пойдет следом. Скорее всего останется на ночь, как делает всегда.
Минхо действительно подрывается с места и кидается вслед за другом. Он уже твердо решил выпытать у Ньюта всю интересующую его информацию. Он не может позволить Ньюту так просто уйти от ответа, как тот делает чаще всего.
Минхо проскальзывает в дверь, и почти полная темнота коридора поглощает его с головой. Она любовно обнимает парня. Но ему не до того.
Ньют уже поднимается в свою комнату. У него сгорблены плечи и низко опущена голова. Его лицо полностью скрыто за волосами. Спина больше не такая прямая и ровная, как обычно. Минхо понимает – что-то случилось. Его друг выглядит так, будто он вымотан, выжат и выпит до самого дна.
Минхо боится задать интересующий его вопрос. Он в первый раз вообще боится открыть рот. Он думает, что может сделать только хуже. И еще он точно знает, что последнее, что нужно спрашивать – что случилось. Ньют просто решит выгнать азиата. Дабы не докучал.
– Даже не знаю на самом деле, как начать, – чешет в растерянности затылок Минхо. Он садится прямо на полу и по-турецки скрещивает ноги, пока Ньют складывает в футляр гитару.
– Неужели? – вяло бурчит Ньют, падая лицом в подушку. Его голос зазвучал приглушенно и неразборчиво. – Что-то новенькое.
Минхо вздыхает. Да, он вообще-то последний человек, которому трудно было бы подбирать слова. Но и у него возникают сложности.
– Я тут заметил, – осторожно начинает он, словно боится, что Ньют сейчас может взорваться. Вопреки обычному выражению, на губах Минхо не появляется даже тени ухмылки. – Ты последнее время часто витаешь в облаках. По сторонам все смотришь. Ищешь кого-то. А потом очень долго пялишься. И я подумал, что ты, мои милый друг…
– Да, – глухо перебил Ньют. Он и не думал поднимать лицо от подушки. Будто приклеился. – Ты прав.
Минхо расстраивается. В душе он уже давно приготовился к длинному спору, заготовил множество доводов в доказательство своей правоты, готовился добавлять саркастические высказывания как бы между делом. Да, Минхо вот прямо сейчас видел это испуганное и сконфуженное лицо Ньюта. Он представлял, как тот будет смущаться и отказываться от всего. Минхо вообразил и собственное ликование, но… Но его друг-обломщик в который раз спутал все карты.
– То есть как? Не будет отрицаний и споров? Ты не будешь говорить, что мне показалось, что я несу чушь? Ничего не будет? То есть ты так просто признаешься, что втрескался?
Ньют страдальчески стонет. Он переворачивается на спину и несколько секунд смотрит в потолок. У Ньюта такой вид, будто он собирается найти в этой белизне потолка ответы на все загадки мира. Жаль осознавать, что скромный потолок этого предоставить не может.
Возмущенный Минхо терпеливо ждет. Он никуда не спешит, нет-нет.
Ньют накрывает глаза ладонью и глубоко вдыхает. Минхо чудится в этом вздохе осуждение или немой вопрос. Мол, за что ему такое наказание. Минхо не выдерживает, тихо хохотнув в кулак.
– Если хочешь, – Ньют приподнимается на локте. Он устало смотрит на друга. – Если ты так хочешь, я завтра буду все отрицать. Я буду отпираться так, будто от этого зависит моя чертова жизнь. Но сейчас я слишком хочу спать, поэтому да, я просто признаюсь, что… – Ньют спотыкается на слове. Минхо заметно оживляется. Он очень хочет это услышать. – Что я втрескался. Еще раз спокойной ночи.
Ньют отворачивается к стене. Прижимает колени к груди и обнимает себя за плечи руками. Его любимая поза. Он всегда так спит.
А сейчас он явно не в духе. В другой ситуации от Минхо отбоя бы не было. Он бы допытывался до последнего. Отпираться было бы нельзя. Но в этот момент он как никогда и как никто другой понимает, что Ньюту просто нужен покой. И тишина.
Хотя язык так и чешется засыпать друга вопросами и колкими замечаниями. Приходится заткнуться.
– Кстати, я останусь сегодня у тебя, – предупреждает Минхо. Вообще-то ничего нового.
Ньют только машет куда-то в сторону рукой.
***
Утро у Ньюта почти никогда не бывает добрым, если честно. То есть не то чтобы он такой пессимист или ленивый соня, проклинающий это время суток на чем свет стоит и в самых изощренных выражениях. Вовсе нет. Утро у Ньюта – это всегда какое-то происшествие. Самое безобидное – разбившийся почему-то именно в его комнате стакан. Почему мироздание решило выливать всю накопившуюся грязь на Ньюта прямо с утра, он предпочитает не думать. Он вечно стискивает покрепче зубы и идет расхлебывать очередную кашу.
Сегодня утро начинается с торнадо по имени Минхо. Он на скорости влетает в комнату друга, будто участвует в марафоне. Из одежды на нем – только повязанное на бедрах полотенце. Оно точно не довольно безответственным к себе отношением, поэтому постоянно сползает ниже. Минхо придерживает его рукой и продолжает носиться по комнате.
Ньют думает, что начинающийся с криков друга день один из самых спокойных в последнее время.
Ньют пытается разлепить глаза. Он снова пялится в потолок. Потолок, должно быть, очень рад – Ньют смотрит на него слишком часто. Потолку должны быть приятны такие знаки внимания.
Ньют трет двумя пальцами переносицу и глаза. Вставать не хочется. Но торнадо Минхо успокаиваться не желает. В такой обстановке спать решительно невозможно. Ньют поднимается на локтях. Все тело ломит, выворачиваются кости, и тянет мышцы. Ньют привык. Он расфокусированным взглядом пытается найти часы. Их нет на месте, на столе около кровати. Они почему-то смотрят на Ньюта с пола и укоризненно продолжают крутить стрелки. Тик-так. Ньют тянется их поднять. Торнадо Минхо роняет их вновь.
Ньют садится на кровати и спускает ноги на пол. Босые ступни утопают в мягком потертом ковре. Он заботливо обнимает ворсинками ноги Ньюта, делает это немного нежно. Ковер этот теплый. Ступням вполне комфортно.
Торнадо Минхо по-прежнему что-то бормочет. Поток его фраз никак не складывается в связные предложения. Мозг Ньюта отказывается воспринимать информацию. Он как старенький компьютер долго загружается, испытывая чужое терпение. Ньют даже не пытается отгадать причину такого поведения Минхо – он знает всю бесполезность этого занятия.
– Какого черта ты делаешь? – вздыхает Ньют. Он и не надеется получить вразумительное объяснение.
– Быстро баррикадируй дверь и беги через черный вход.
Что и требовалось доказать. Что он хочет этим сказать?
Торнадо успокаивается, останавливаясь у окна. Минхо придерживает плотную штору, выглядывая на улицу. Он чем-то сильно обеспокоен. Ньют просто ждет.
– Или лучше объясни мне, что здесь забыли эти гориллоподобные мужики.
Минхо смотрит на Ньюта так, что у того холодеет в груди. Он физически ощущает, как шевелятся волосы на голове. Теперь Ньюту становится страшно. Он ежится под пристальным взглядом.
– А еще лучше, – продолжает Минхо, – скажи мне, что они всего лишь ошиблись адресом и на самом деле не собираются выломать твою дверь.
– Черт!
Ньют вдруг понимает, кто приехал. Он вскакивает с кровати, как подкинутый пружинами. Ему хочется схватиться за голову и рвать на себе волосы. Останавливает только то, что это могут сделать и за него. Ньют летит по лестнице, перескакивая через ступеньку. Сейчас он – ураган. Он сметает все на своем пути, он не останавливается. Он врезается в дверь. В нее уже колотят с другой стороны с такой силой, что могут вот-вот проломить внушительную дыру.
– Я уж подумал, что ты и вправду сдох, – вместо приветствия усмешка. Знакомый Ньюту мужчина, худой и длинный, рассматривает его пристально. Будто надеется найти что-то новое. Будто Ньют мог измериться за сутки. Мужчина переводит взгляд за спину Ньюта. Там, в самом конце коридора стоит Минхо. Он так и не удосужился одеться, так и расхаживает в одном полотенце. Со скрещенными на груди руками и сдвинутыми к переносице бровями он выглядит весьма грозно.
– Тоже развлекаешься? – снова говорит мужчина и тихо смеется.
Ньют понимает, о чем тот подумал. Лицо его мрачнеет с каждой секундой. Ньют все так же босиком выходит на крыльцо и закрывает за собой дверь.
Усмешка на чужих тонких губах становится более издевательской. Становится шире. Но сам гость больше ничего не говорит.
– Чего ты хочешь? Если ты за деньгами, то в конце недели я все отдам, сказал же, – вздыхает Ньют. Ему нелегко, но он так надеялся, что хоть Минхо останется в неведении.
– Кстати о птичках, – будто только сейчас вспоминает мужчина. Он слишком весел для такого раннего времени. Это бесит. – Мы мать твою привезли. А долг можешь не отдавать, она все отработала.
От лица отливает вся кровь. Руки сами сжимаются в кулаки, а внутри все обрывается. Неведение и страх поглощают его, накрывают с головой, как одеялом. Ньюту очень хочется расквасить этот длинный нос. Ему хочется разбить тонкие губы в кровь, так, чтобы эта крыса никогда не смогла вот так ухмыляться. Ньют едва держит себя в руках.
В глазах Ньюта – черти. Незваный гость видит их. Его усмешка выдает веселье. Он поднимает руки в примирительном жесте.
– Тихо, тихо, парень. Она в порядке. Иди сюда.
Мужчина бодро сбегает по ступеням и чуть ли не вприпрыжку направляется к машине. Ньют с опаской следует за ним и не сводит прожигающего взгляда со спины впереди. Он морщится от холода, когда ступни касаются влажной с утра дорожки. Она словно издевается, и с каждом шагом становится все холоднее. Ньют молится всем богам, чтобы мать была в порядке, но сам слабо верит в хороший исход.
Около машины еще двое мужчин. Ньют и видел-то их всего пару раз до этого, поэтому это заставляет его насторожиться еще больше. Они открывают дверцы машины и помогают светловолосой женщине выбраться из салона. Лица их каменные и безразличные, как у античных статуй.
Ньют замирает. Он не может оторвать взгляда от матери. Она выглядит так, будто ее прокрутили через мясорубку, потолкли в миске, а потом наспех собрали назад. Положительно неясно, как она вообще умудряется стоять на ногах, хотя и пошатываясь, словно все вокруг плывет. Когда-то яркие и веселые глаза теперь едва видны за насыщенно-темными синяками. Веки красные и опухшие. Серое лицо – лицо самой смерти. Руки и ноги там, где их не скрывает мятая одежда, являют миру багровые отметины. От одного их вида бросает в дрожь. Волосы спутаны настолько, что их даже с птичьим гнездом сравнить сложно. Женщина шмыгает распухшим носом. Ее трясет.
Ньют смотрит на мать и чувствует, как умирает.
Она поднимает глаза на сына, не способного и слова произнести. Она шепчет его имя. Ее слово – стрела, выдирающая сердце. Женщина делает попытку подойти к Ньюту. Ее не держат ноги, она уже летит к земле, но Ньют успевает подхватить мать.
Ее взгляд – удавка на его шее.
– Что вы с ней сделали? – Ньют может только шептать. Удавка затягивается сильнее.
Он смотрит по очереди всем троим мужчинам в глаза. Дрожь матери передается ему. Ее руки – его оковы. Он бессилен и беспомощен. Он хочет завыть прямо сейчас, но удавка не дает больше издать ни звука.
– Мы, – знакомый длинный мужчина делает на этом слове акцент, – с ней ничего не делали.
Он усмехается, его недокуренная сигарета летит ему под ноги. Огонь ее быстро затухает. Огонь в груди Ньюта сжирает все и тоже исчезает.
– Ну покатили. Бывай, Ньют, – мужчина машет парню рукой и садится в машину.
– Дженсен, – зовет Ньют. Он едва может говорить. Мужчина заинтересованно оборачивается на Ньюта. – Когда-нибудь я тебя убью. Я обещаю.
Дженсен только улыбается и дает знак водителю. Авто тут же неспешно начинает катиться по дороге.
Ньют вздыхает. Глаза режет будто стеклянной крошкой, а потом появляется влага. Ньют сильнее сжимает плечи матери.
Ее руки – оковы. Его руки – нити для управления марионеткой…
Мать едва двигается. Ньют ведет ее домой. Он не станет спрашивать, что произошло и зачем она на это пошла. У них это не принято. У каждого свои дела. А тут и так все понятно.
Ньют помогает женщине добраться до кровати. Он укрывает ее пледом. Он сидит на полу около нее, пока она не засыпает. Ему хочется сбросить оковы и избавиться от удавки. Но нет, ощущения слишком яркие, они не исчезают. Ему хочется колотить кулаками стену. Колотить до тех пор, пока руки не сотрутся в мясо. Но нет. Он неслышно прикрывает дверь комнаты матери и уходит на кухню. Снова безразлично-бесстрастное лицо.
Здесь его уже дожидается Минхо. Полностью одетый и чертовски серьезный. У его губ чашка чая. Он медленно потягивает теплый напиток. Он смотрит в одну точку и почти не мигает.
На другом краю стола – еще одна кружка. Кофе в ней уже совсем остыл.
Ньют не говорит ни слова. Он садится за стол и хватает свою чашку. Она – его спасательный круг.
Нихрена это утро не спокойное, Ньют думает.
– У вас в холодильнике совсем ничего нет, – отстраненно бормочет Минхо. Его глаза сейчас – стекло. Недвижимое, холодное.
Ньют так же отстраненно кивает.
– Я знаю, прости. Мыши могут там вешаться штабелями.
– Я так понимаю, спрашивать тебя, кто это был и что им надо, сейчас бесполезно? – на всякий случай уточняет Минхо. Чистая формальность. Он прекрасно чувствует состояние друга. Ему и самому не хотелось бы ни о чем говорить в такой ситуации.
Ньют только качает головой. Опять.
– Я тебе все расскажу. Но потом. Обещаю.
Минхо тоже кивает. Еще немного и это станет их универсальным языком общения.
Ньют смотрит на друга. Глаза Минхо теперь – огни. Они не гаснут даже сейчас. Минхо делится этими огнями с Ньютом. У него огни давно потухли. Потому что слишком долго идут дожди.
– Зайдем перед школой ко мне, – просит Минхо. Он все еще делит свои огни с лучшим другом. Лед внутри Ньюта начинает таять. – Мне надо переодеться. Заодно перекусим чем-нибудь посытнее дохлых мышей.
И вновь очередной кивок в ответ.
***
Ньют благодарен Минхо. Одним своим присутствием Минхо спасает Ньюта. Минхо не задает вопросов. Минхо не учит жизни. Минхо не читает длинных поучительных лекций о том, чем заканчиваются любые связи с такими типами. Минхо не смотрит с жалостью. Минхо не кричит и не обзывается придурком. Минхо не требует вызвать копов. Он вообще ничего не говорит на эту тему. Он не вспоминает, что произошло. Он притворяется, что ничего не видел. Он – трос Ньюта. Он вытаскивает Ньюта из бездны.
Ньют благодарен Минхо. Потому что он помогает Ньюту улыбнуться и вновь ожить. Минхо – лучшее, что у Ньюта есть.
Парни неспешно бредут в школу. Шутят и говорят. Все как всегда. Ничего не случилось сегодня утром.
– Так что насчет новичков? Кто стал объектом твоего обожания? – вспоминает Минхо вчерашний разговор и довольно улыбается. В груди Ньюта – ромашки. Ему тепло и весело. Он теперь не думает о матери. Минхо – его личное зелье забвения.
Ньют вздыхает и качает головой. Он опускает взгляд вниз, и волосы закрывают его лицо. Это помогает спрятать улыбку. Никому не повезло с другом так же сильно, как ему.
– Помнишь, я обещал, что сегодня буду все отрицать? Так вот, – Ньют хороший актер. Он строит растерянное выражение лица. – Я не понимаю, о чем ты.
Голос его звучит слишком убедительно. Минхо смеется, и к Ньюту возвращается его фирменная теплая улыбка. Минхо хитро смотрит на друга, а тот все ждет. Ньюту неловко, но он не покажет этого. Нет-нет.
– Да ладно тебе, – машет рукой Минхо. – Я заметил, на кого именно ты постоянно капаешь слюной. Просто хочу, чтобы ты сам мне это сказал.
Ньют возводит глаза к небу. Болтливый Минхо еще и чересчур внимательный. Ньюту хочется его придушить. Прямо здесь, на улице, на глазах у спешащего по делам народа. Это единственный выход, который может позволить проигнорировать реплику Минхо. Дотошность друга вполне позволяет ему повторять этот вопрос дни напролет. От этой болтовни могут завять уши.
Под ноги кидается маленький камушек. Ньют снова смотрит на носки своих ботинок. Он цепляет камушек ногой и пинает в сторону. Прыжок, прыжок, еще прыжок. Камушек катится через весь тротуар прямо к дороге. Ньют наблюдает за ним. Ньюту он напоминает испуганного маленького жучка.
Жучок-суицидник. Он выскочил на дорогу. Его там обязательно раздавят.
Ньюту не позволяют слишком долго думать о судьбе жучка. Его толкают в бок острым локтем. Ньюту приходится поднять голову. В его глазах читается возмущение. Минхо коротко хохотнул и указал куда-то рукой.
– Смотри-ка, кто идет.
Минхо коварно щурит глаза. Он смотрит вперед. Ньют по-настоящему растерян. Ему приходится тоже посмотреть туда, куда указывает друг.
Ньюта не держат ноги. Он спотыкается и хватается за плечо Минхо. Впереди – знакомая фигура. Ньют не хочет идти в школу. Впереди – «объект обожания». Так его называет Минхо. Видеть этот объект не хочется именно сегодня. Но именно сегодня он – первый, кого из школьников встречает Ньют. Не считая того же Минхо.
– Напомни-ка мне, как его зовут?
Минхо открыто развлекается. Почему-то именно сейчас у Ньюта сдают нервы. То ли злость на Дженсена решила вылиться так поздно, и неважно куда. То ли из-за всего происходящего Ньют превращается в бешеную собаку. Эта собака кидается на всех. Ее цель – перегрызать глотки. Чем больше, тем лучше.
Ньют и сам слабо понимает, что случилось. Вот он идет рядом с другом, пыхтя от негодования, потому что его раскрыли. Вот он уже прижимает Минхо к стене и едва ли не рычит от злости, и это заставляет Минхо трястись и сжиматься. Словно испугался лучшего друга так сильно, что захотел испариться.
На них удивленно смотрят янтарные глаза. Где-то рядом с удивлением плещется настороженность и готовность прийти на помощь.
Ньют сжимает пальцы на воротнике друга. Сжимает и зубы. В отличие от посторонних глаз, в его глазах – отчаяние. Ньют выдыхает и на шаг отходит от Минхо. Он шепчет сбивчивые извинения. Ему стыдно. Минхо его спасает. Ньют чуть не спалил свою спасательную лодку. Без нее он просто утонет или замерзнет.
Ладонь Минхо тяжелая. Она плюхается на острое плечо Ньюта как многотонная глыба. У Ньюта подгибаются колени от такого веса.
Минхо улыбается. Он не в обиде. Он все понимает. Он сам виноват.
Шоколадные глаза встречаются с янтарными. Янтарь излучает тепло. В янтаре солнце. В янтаре поддержка, опора. В янтаре горят костры.
Парень поправляет на плече ремень сумки и поспешно заходит на школьный двор. Ньют провожает его взглядом.
– Ууу, – тянет Минхо. Он смеется. На этот раз нет ни провокации, ни издевательства. Даже дружеских, какие друзьям и позволены. Минхо уже не помнит, что Ньют едва не начистил ему рожу. Минхо думает только о том, как парни смотрели друг на друга. Он даже впервые отказывается это комментировать.
– Отвали, – бурчит Ньют и толкает друга в плечо.
Он не дожидается ответа, просто продолжает идти к школе. Знакомая фигура уже скрылась. Солнце янтарных глаз теперь освещает кого-то еще.
На макушку Ньюта падает одинокая капля дождя. Серое небо заплакало.
***
Столовая иногда похожа на муравейник. А ученики – это кучи копошащихся муравьев. Они собираются стайками и сидят этими своими стайками на своих местах. Они ползут длинной колонной к месту назначения. Они шелестят. Постоянно о чем-то шелестят. Они создают вечный шум. От этого шума болит голова. Муравьи раздражают.
Ньют тоже такой муравьишка. Он тоже ползет по делам. Он тоже придерживается своей стайки.
Его стайка маленькая. Это всего один человек. Минхо бодро вышагивает рядом и почему-то молчит. За него говорят его взгляды. Его взгляды куда красноречивее. Они – рентгеновские лучи. Они пронзают. Они просвечивают насквозь. Они умеют говорить.
Ньюту неуютно под такими взглядами. Ему неуютно идти в молчании. Это всегда странно – когда Минхо молчит. Молчание и Минхо – несовместимые вещи. Это антонимы. Это дикость.
Минхо сидит напротив Ньюта и методично двигает челюстями. Ньют ковыряется в тарелке. У него низко опущена голова, он закрылся ото всех волосами. Как обычно. Ему не хочется встречаться с глазами друга. Он понимает, что может просто не выдержать такого внимания.
Ньют уже готов начать молиться, чтобы Минхо сказал хоть что-нибудь. Любую глупость, любую банальную вещь, лишь бы перестал смотреть так пристально. Лишь бы не грузил своим безмолвием.
Минхо чувствует, что другу некомфортно. Он оборачивается, встречаясь с другими глазами. В них по-прежнему недоверие и напряженность.
– Так как его зовут? – выдает Минхо. Он знает, что Ньют больше не кинется на него. Но ему и так не страшно.
Ньют вздыхает. Еще пару часов назад именно из-за этого вопроса он едва не подрался с лучшим другом. Уже сейчас он рад, что Минхо вообще спросил.
– Ты же и так знаешь, – бурчит он. Голову не поднимает. Ньют злится на себя. Он ощущает себя тряпкой. – Томас.
Ему вдруг показалось, что в этот момент вся столовая погрузилась в тишину. Ньют готов был бежать. Бежать или провалиться под землю. Почему ему кажется, что все смотрят на него? Каждый взгляд – острейший метательный нож. Каждый взгляд – презрение.
Но ничего этого нет. Ньют закрывает глаза и коротко выдыхает. Это все нервы.
– Ага, ты прав, я знал, – довольно продолжает Минхо. Он старается не дать другу окончательно впасть в уныние.
Минхо ерзает на стуле. Ему буквально прожигает лопатки. Минхо склоняется через стол к другу. Ньют, кажется, этого и не замечает. Он продолжает тупо пялиться в тарелку. Он ни к чему не притронулся. Ньют словно просыпается, когда ладонь Минхо с громким хлопком приземляется на его плечо. Ньют вздрагивает и смотрит на друга в упор. Он растерян.
– Тебя сегодня целый день пожирают одними глазами, – шепчет Минхо Ньюту в ухо. Ньюта пробивает дрожь от горячего дыхания. Становится трудно дышать. Сердце в горле. Оно переворачивается с боку на бок, устраивается там поудобнее. Слова Минхо заставляют его сменить положение.
Ньют вскидывает голову. Янтарь сталкивается с шоколадом. Шоколад – мягкий, он обволакивает. Янтарь вспыхивает летними бликами. В янтаре – все так же плещется солнце. Оно заставляет шоколад растаять.
Солнечные лучи направлены на Ньюта. В глазах Ньюта прекращаются дожди. В глазах Ньюта – кусочек солнца.
– Прекрати, – шипит Минхо и пихает ногу друга под столом. Ньют подпрыгивает от неожиданности и почти рычит, потирает ушибленную ногу.
– Ты, придурок, оставь мне хоть эту ногу здоровой, – ворчит он. На Томаса он больше не смотрит.
– Да ничего твоей ноге не будет, – Минхо только отмахивается. Его интересует другое. – И вот после этого ты боишься подойти поговорить с ним?
– Как ты себе это представляешь? «Хэй, привет, ты помнишь меня, я тот идиот, который пялится на тебя весь день и ведет себя как чертов сталкер»? Я бы после такого свалил из страны.
Ньют говорит предельно тихо. Минхо едва удается его расслышать. О значении большинства произнесенных слов ему и вовсе приходится догадываться. Однако вылавливает он все равно только одно.
– Вот именно: ты идиот. Даже вон те телочки заметили, которые рядом с ним сидят. Готов поспорить, они втирают ему то же, что я тебе.
Минхо ткнул себе за спину большим пальцем. По обе стороны от Томаса действительно сидят две девчонки. Наперебой они что-то доказывают парню. Тот только качает головой и с трудом успевает уворачиваться от их рук. Девушки размахивают ими слишком активно.
– Одна из них скорее всего его девушка, – Ньют закатывает глаза. Минхо делает то же самое и устало трет лоб.
– В таком случае он ей только что успешно изменил одним взглядом, – хохочет Минхо. Ньют вновь утыкается в тарелку. – Да и вообще. Она такая же его девушка, как я – твой парень.
Минхо хохочет уже громче. Томас снова поворачивает голову к ним. Ньют теряется в желаниях. Он хочет одновременно и надрать другу уши, и пойти повеситься в туалете.
Сердце перебирается выше. Еще немного и его можно будет вообще выплюнуть. Ньюту почему-то страшно. Он заламывает пальцы и всеми силами старается дышать спокойно. Грудь сдавливают железные пластины. Его легкие – воздушные шарики. Его ребра – стальные шипы. Шипы сжимаются вокруг воздушных шариков. Те вот-вот лопнут.
Минхо в одну секунду вскакивает из-за стола и подлетает к другу. Хватает одной рукой коробочку сока, другой подхватывает под плечо Ньюта. Через пару мгновений Минхо утаскивает Ньюта в коридор. Ньют подпирает спиной стену. Холодная.
Ньют отбирает у Минхо сок. Ребята молчат. По неизвестным причинам эта тема оказалась для Ньюта еще более болезненной, чем выплата долгов матери. Может потому, что к долгам он уже привык. Ему иногда кажется, что он даже живет в долг. Он привык и видеть мать в состоянии еще более нежизнеутверждающем, чем сегодня утром. Другое дело, что это всегда ранит слишком больно.
А может потому, что Ньюта пугает такая привязанность к одному-единственному человеку. Которого он, собственно, и не знает толком.
Ньют методично бьется затылком о ледяную стену. Это его отрезвляет. Это помогает собраться. Это помогает прийти в себя. Это – его личный обряд. Обряд восстанавливает силы и немного поднимает моральный дух. Так лучше соображается.
– Ты вечно несешь чепуху, ты в курсе? – бормочет Ньют.
Минхо плевать. Минхо ждет. Он стоит напротив, сложив на груди руки. Он не особо доволен таким глупым поведением друга. У Ньюта, думает Минхо, есть куда более страшные проблемы. У Ньюта, думает Минхо, есть все шансы решить хотя бы эту, самую безобидную.
Взгляд Минхо спотыкается на уже знакомой фигуре. Темные волосы, расслабленная походка, янтарные глаза. Две девчонки. Широкая улыбка. Чем-то смущенный вид.
Минхо смотрит на Ньюта. Тот медленно потягивает сок, продолжает попытки пробить череп о стену. Друг похож на сошедшего с ума психа. Надо что-то делать, Минхо решает.
– Пойдем, – просто говорит он. Краем глаза он продолжает наблюдать за приближающимся Томасом. Ньют убьет Минхо. Он обязательно это сделает. Но потом. Сейчас он будет немного занят.
