Текст книги "Возрожденный Обескрыленный Мир (СИ)"
Автор книги: persona non grata
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
******
Лето было в самом разгаре, когда Пит решился на поход в город… Не сказать, что он с удовольствием посещал центр дистрикта, но иногда его жутко тянуло на место, где когда-то располагалась пекарня его семьи… Сегодня в городе кипела работа – дистрикт восстанавливался…
Медленно, шаг за шагом…
Материалов особо не завозили, так что предприимчивые жители использовали вторичный материал – в развалинах находили много кирпича, бетонных плит и досок.
И костей. Но об этом он старался не думать…
Пит вдруг с горечью отметил, что людей в родном городе очень мало, большинство – незнакомцы… Многие из тех, кто спасся не захотели вернуться в это захолустье… И все же, мелькали и знакомые лица… Вот – каменщик, его дом располагался в противоположном от пекарни конце города. Пит знал его, так как периодически нужно было перекладывать печь, когда та выходила из строя. Тогда как раз отец обращался к нему.
А вот мистер Берк, учитель истории. Питу всегда казалось, что он с бо’льшим удовольствием рассказывал бы о восстании и Темных временах, чем о добыче угля…
Все-таки 12-й, который и во времена своего «расцвета» казался убогим, теперь выглядел израненным и не пригодным для жизни. Больно смотреть на разрушенные районы. Даже сохранившиеся дома выглядели мертвыми – хозяева или погибли во время бомбежки, или решили не возвращаться к истокам.
Сейчас горстка людей расчищала дорогу к площади, где когда-то стоял Дом Правосудия.
Пит решил, что тоже внесет свой вклад в строительство родного края. В конце концов, ему все равно нечем себя занять… Маленькая дорожка к площади была в итоге расчищена. Чуть дальше, за площадью, располагалась старая школа… Здание частично сохранилось, но до него руки еще не дошли. Может быть, потому что детей в Двенадцатом – раз, два и обчелся?.. Так и стояла она, полуразрушенная, навевая невеселые мысли.
Парень решил пройтись по развалинам. По развалинам своей Памяти, если быть точным. Может и не стоило, но ноги уже сами несли его к школе.
Первый этаж сохранился почти полностью. Он сам не понял, как оказался у кабинета музыки. Там он впервые услышал, как она поет… Сначала он почти ничего не помнил об этом, но врачи в 13-м услужливо показали ему видео с первых Игр, где в пещере он на весь Панем рассказывает, как влюбился в нее…
Дурак.
Теперь он помнил не только сам факт, но и часть эмоций, что испытал в пятилетнем возрасте на уроке музыки, когда она пела…
На пороге он вдруг услышал как раз мелодию той самой песни… Опять галлюцинация? Он огляделся и заметил среди обломков сломанный рояль. Она стояла к Питу спиной и наигрывала «песнь Долины»… Чувствовалось, что рояль расстроен, но для Пита музыка звучала очень чисто…
В этот миг ему казалось, что все будет хорошо. Все наладится. Игры, смерть, боль, Бойня, пытки, охмор, Революция, остались где-то за гранью… Здесь была только она. И пока звучала музыка, он был уверен – они справятся.
– Спой… – его голос прозвучал очень тихо, но в большом зале прогремел как гром среди ясного неба. Китнисс вздрогнула и обернулась к нему.
– Я не могу… Не хочу… Больно.
– Извини. – столько жалости было в его словах, что Китнисс не выдержала и, подбежав к Питу, взяла его руки в свои и заглянула в глаза.
– Не тебе просить прощения…
Пит высбодился. Ее прикосновения для него – это слишком… Его движение не осталось незамеченным и он попытался сгладить ситуацию.
– Мне вспомнился тот самый день… Тогда мне казалось, что не только птицы, но и весь мир умолк… – Пит не лукавил, так все и было.
– Вряд ли теперь даже птицы умолкнут от моего голоса! – тут он с удивлением заметил улыбку на ее губах.
Пит понял, что уже сам улыбается вовсю.
– Ты всегда могла заставить меня улыбнуться. Правда или ложь? – он сам не заметил, как слова сорвались с его губ.
Китнисс вдруг стала очень серьезной.
– Ложь… Я причиняла тебе только боль и страдание. Это твоя любовь творила чудеса за двоих, – голос ее дрожал, а в глазах стояли слезы.
– Не важно. Пойдем… домой? – И вот они впервые шли куда-то вместе. Пусть дорога и занимала всего несколько минут, но обоим казалось, что жизнь стала чуть светлее…
В Деревне Победителей они, не сговариваясь, подошли к дому Пита.
Слова были ни к чему – оба чувствовали какой-то необъяснимый прилив сил и благодарности друг к другу.
– Зайдешь на чай? – Он был уверен, что Китнисс не откажется.
– Только если испечешь булочки, – она слегка краснеет, но глаза не отводит.
– Испеку сырные, твои любимые!
– Ты помнишь? – столько надежды прозвучало в ее голосе, что Пит на секунду напрягся. Почему для нее это так важно?
Ах, ну, да… Чувствует ответственность за меня и, возможно, вину.
– Недавно вспомнил…
– Значит, ты возвращаешься. Я рада! – Китнисс никак не удавалось отвести взгляд от его небесных глаз. Сколько раз она смотрела в небо и видела его глаза…
– Пока рано говорить, но кто знает…
Так они зашли в дом и направились на кухню.
******
Они пили чай, поедали булочки с сыром и болтали. Пит с удивлением заметил, что девушка ест с неподдельным удовольствием.
Потом впервые Китнисс заговорила о Прим… Он не перебивал. Чувствовал, что сейчас никакие слова не помогут. Необходимо только слушать, иначе она опять замкнется и так не выговорится.
Спустя несколько часов она заторопилась домой. Проводив ее к выходу и дождавшись, когда она скроется за дверью своего дома, Пит занялся мытьем посуды. Закончив уборку он присел в гостиной на диван. Душа пела. Душа? У него же нет души…
Отгоняя неприятные мысли, он прокрутил в голове прошедший день.
Сегодня он вспомнил свои чувства к ней… Призрачные, расплывчатые, но они казались настоящими. Точнее, когда-то он точно их испытывал. И они питали его подобно весеннему дождю долгожданный росток.
Его любовь.
Возможно ли, что девушка от которой врачи советовали держаться подальше, наоборот станет его спасением? Сегодня ему показалось, что он важен ей. Не просто старый товарищ, напарник, земляк… А как-то по-особенному. Может быть, ментор прав?.. И Китнисс к нему не равнодушна?..
А что чувствует он сам?.. Это, пожалуй, очень сложный вопрос. Но после неожиданной встречи что-то изменилось.
Неуловимо, едва заметно… и все же.
Пит наверно в первый раз за долгие месяцы думал о жизни с воодушевлением. Неизвестно, когда его настроение снова сменится на тоску и уныние, но Пит не сомневался, что долго радоваться не придется.
Он был готов на все, лишь бы продлить ощущение… счастья? Но понимал, что его настроение меняется, как ветерок поздней осенью. Вот они, последствия охмора.
******
Китнисс зашла к себе домой и, захлопнув дверь, сползла по ней на пол. Давно она не чувствовала себя так спокойно. Если уж быть честной, то с момента гибели Прим… ни разу. В этом весь Пит. Он всегда мог ей подарить частичку умиротворения.
А вот она, в отличие от него, только и делала, что подводила его, лгала ему, причиняла боль. Когда он нуждался в ней больше всего, после пыток и охмора, она бросила его. И как он после этого еще вернулся в 12-й? Но ведь это ее мальчик с хлебом. Самый добрый и самый бескорыстный. Ничего не требующий взамен. Теперь она не сомневалась, что где-то в глубине души, прячется прежний Пит и ей просто нужно очень постараться, чтобы вытащить его на поверхность…
Прим уже не вернуть… Она не смогла спасти своего утенка, но она сделает все, чтобы спасти, вернуть своего Пита…
Комментарий к 14. Возрожденный Обескрыленный Мир. Выход… в жизнь
Вот так, дорогие мои… Как говорил один герой из фильма “Ветер-то переменился”:)
Надолго ли?.. Вот вопрос!
Ночью, под аккомпанемент кашля дочки совсем не спалось, и чтобы хоть как-то отвлечься от невеселых мыслей, набросала эту главу…
========== 15. Возрожденный. Волчье солнце ==========
Последние несколько дней прошли относительно спокойно – без приступов, мнимых воспоминаний и жгучего желания исчезнуть из этого мира. Пит надеялся, что сегодня его сон будет хоть и поверхностным, но без кошмаров. Но не тут-то было…
Самое нелюбимое чувство для Пита, связанное с царством Морфея (помимо самого ужаса от видений) – когда он только проваливается в сон, ещё понимает, что это не по-настоящему, что оживаемый мир кошмаров – эфемерный и нереальный…
В такие моменты Пит отчаянно пытается выбраться обратно. Вот она – явь, почти осязаема. Он цепляется за неё своим сознанием из последних сил, но все настоящее растворяется, и кошмар поглощает его целиком и полностью.
Вот и сегодня, только-только задремав, Питу показалось, что воздух вокруг внезапно стал влажным, а тело нестерпимо горит от яркого солнца…
Запах леса просачивается, а вместе с ним… запах страха и смерти. И боль. Боль такая, что хочется выть. Пит попытался вернуться в настоящий мир, в мир своей комнаты, где все родное и безопасное. Не вышло.
Пит понимал, куда он проник. Арена. 74 Игр. И он, замаскированный у реки, умирающий в одиночестве. Вот и скованность движений и невозможность пошевелиться…
Все.
Питом полностью овладело сновидение, он больше не помнил этот мир. Теперь это был мир опасности и безысходности.
Боль, дикая боль. Но кроме физической боли – боль душевная от того, что он умрёт в одиночестве, от того, что ему не удастся защитить Китнисс, от того, что он не увидит перед смертью её глаза в последний раз…
Как же хочется пить. Тело горит и ломает, но он не может шевельнуть и пальцем… Язык распух. Почему-то вокруг лежит снег, холодный, манящий… До этого белого рая не дотянуться…
А над головой безжалостно палящее солнце. Каждый раз, открывая глаза, Пит видит только бескрайнее небо, а на нем ни облачка. И только солнце сжигает его и плавит заживо…
Он знает, что его ищут профи, и если не они, так это гребанное солнце прикончит его так или иначе.
Но перед смертью так хочется заглянуть в её пепельные глаза… Так хочется сказать ей… Что? Что он мог ей сказать? Что ему жаль? Что он верит в её победу?
И тут он услышал осторожные шаги. Еле-еле приоткрыв глаза, он увидел её… Она стоит совсем рядом, но не замечает его… Пит попытался окликнуть Китнисс, но из его иссушенного рта не вырвалось ни звука… Он пытается сдвинуться хоть на миллиметр, чтобы привлечь её внимание, но не может…
И вот уже она двинулась дальше.
Неееет, – пронеслось у Пита в голове, – Пожалуйста… Я не хочу умирать один. Под этим волчьим солнцем. Одиночество хуже самой смерти.
Пит проснулся в горячем поту. Он до сих пор ощущал жар, исходивший от его тела… В горле пересохло на самом деле. Хорошо, что на тумбочке стоит графин с водой. Половину графина он выпил залпом, а остальное вылил на себя…
Вода стекала с волос, затекала за шиворот футболки, но это его не смущало. Стало немного легче. Теперь он дрожал. Но не от холода, а от облегчения – это был сон. Только сон.
Она нашла меня и спасла…
Пит почувствовал, как жар отступает вместе с кошмаром… Мокрая футболка приятно холодила кожу… Так и не сняв её, он завалился на кровать, накрывшись пледом. Сон больше не приходил, да Пит и не надеялся уже поспать, поэтому просто лежал и смотрел в потолок…
«Раньше, чтобы отогнать кошмары, я взялся бы за кисти…» – с тоской подумал он и тихо вздохнул.
******
Лежа в постели, Пит все прокручивал свой сон. Не самый страшный кошмар, но что-то не давало ему покоя… Наконец, он сообразил.
Ощущения.
Переживания.
Страхи.
Все было настоящим. Неподдельным. Впервые, он не ломал голову над тем – правдиво ли то, что он чувствовал. Пит знал… просто знал, что так все и было на самом деле. И это знание и радовало, и пугало до чертиков…
Память выдала ему фрагмент из его прошлой жизни, не искажая чувства и эмоции, что он испытал тогда. Похоже, воспоминания возвращаются.
Медленно.
Еле-еле.
Едва-едва.
Мир стал приобретать первозданную свою сущность. Вот только… что ему с ней делать, Пит пока не знал…
Комментарий к 15. Возрожденный. Волчье солнце
Главка маленькая, но для меня имеет большой смысл. Мне всегда было интересно, что испытывал Пит, лежа у реки…
А еще… хотелось попробовать передать, как кошмар проникает в мир снов. Удалось ли – судить Вам…
В итоге… эта глава все-таки переросла в отдельную работу, под названием “Смертельное ожидание”, кому интересно – милости прошу!
========== 16. Возрожденный Обескрыленный Мир. Рядом?.. ==========
Лето почти догорело. Тусклая осень нетвердой походкой, словно с похмелья, вползала в Двенадцатый, заодно пронзая и душу своими холодными щупальцами.
Пит помнил, что когда-то любил это время… Осень не только пора поэтов, но и пора художников. Как же ему не хватает кисти в руках и белого полотна…
Именно сейчас он чувствовал себя особенно убогим… Живопись – его страсть. Но Пит дал себе зарок никогда не брать больше в руки карандаш или кисть, потому что у него больше не получалось выразить себя в рисунках. Совершенно. В итоге… он отчаивался и зверел… Ему не хотелось больше проходить через эти муки… Краски в прошлом. Да будет так.
Но на сердце было неспокойно. Как обуздать свои порывы?
Никак.
Нужно взять себя в руки. И жить дальше.
В конце концов, потеря таланта не сравнится с потерей родных и близких…
Вечером Пит вышел на задний двор и присел на крыльцо. Чтобы хоть как-то отвлечься, он решил насладиться закатом… Только мысли его заблудились и никак не возвращались в безопасное русло – когда-то он с легкостью запечатлел бы этот закат…
Хватит! Не думай об этом…
За-будь!
– Что с тобой?
Пит вздрогнул и повернулся на голос. Она стояла невдалеке, и в упор смотрела на него. Ему даже стало слегка не по себе.
Слегка?
– Ничего. Что ты здесь делаешь? – лишь бы только не молчать… Неловких пауз у них и в прошлом хватало. С избытком.
– Ничего… – теряется она.
Вот и поговорили… Что тут скажешь. Очень содержательная беседа.
– Ты что-то хотела? – Пит ведёт себя агрессивно, надеясь, что она уйдёт. Не тут-то было.
– Тебя что-то беспокоит?
– Нет, что ты! Все отлично. Я молод, здоров, полон сил, у меня вся жизнь впереди. Я самый счастливый человек на свете! – иронизирует он.
– Прости… Я пойду…
– Пожалуйста, не уходи! – слова срываются прежде, чем Пит понимает, что он сказал. А главное – кому…
Китнисс поднимает на него удивленный взгляд, но ничего не говорит, а просто садится рядом. Он благодарен ей за… тишину.
Сколько они так просидели? Пит не знал. Но закат почти потух и только облака, словно едва тлеющие угольки в камине, еще освещали горизонт.
– Я не могу больше рисовать, – решается Пит. Он ожидает от неё уговоров пытаться ещё, или заверений, что все получится, но она удивляет его.
– Мне жаль. Живопись всегда была частью тебя. Хорошей частью. Как охота – плохой частью меня. Я не беру больше лук в руки. Но мне и не хочется…
Пит молчит. Молчит так долго, что ей кажется, будто он не ответит.
– Спасибо.
– За что? – удивляется Китнисс, при этом нервно теребит край старой отцовской куртки.
– Не уговариваешь попробовать.
– Когда будешь готов, сам решишься. Я тебя знаю.
– Удивительно. А вот я, похоже, себя совсем не знаю.
Девушка напрягается и вздыхает, – Прости. Это я виновата во всем… Все твои беды из-за меня… – она закрывает лицо руками и шепчет, – Но помни, что я теперь рядом. Всегда.
Знакомое слово отдается болью в сердце.
– Китнисс, не нужно. Выполнение обещаний – не твой конек.
– Ты прав. Спокойной ночи, – что она может? Ничтожно мало – дать очередное обещание. А вот подарить веру в свои слова не способна.
Она встаёт и бесшумно уходит. Пит ещё долго сидит, вглядываясь в уже почерневшее ночное небо… Он и не заметил, как небосвод затянуло тучами… Где-то гремит гром. Скоро начнется гроза… Пора вернуться в одиночество своего дома.
На сей раз он не зажигает свет – она давно спит и лицемерить ни к чему… Поднимается наверх. По стеклу уже стучат первые капли дождя. Нужно открыть окно, но Пит не может заставить себя.
Нет. Не хочу. Не буду.
Он вглядывается в пелену дождя, но за окном лишь мрак и темень. Впрочем, как и в его жизни. Пит отходит от окна. Дикое желание выпить накрывает его.
Бедный Хеймитч, Питу теперь проще понять его зависимость. Переборов желание спуститься за выпивкой, Пит все-таки ложится на кровать, не глядя на злополучное окно… Раздеваться он не стал. Зачем?
Кажется, будто все краски мира исчезли, а в черно-серых тонах все выглядит слишком пресным и безжизненным.
Давно у Пита не было такого настроения. С ужасом он думает, что же будет, когда придёт Зима?..
Ливень уже бушует во всю. Ему так не хватает свежего воздуха…
Только открытые створки – не признак благополучия, а всего-навсего дань его привычкам из прошлого… Как будто он тот же, что прежде.
Иллюзия.
Привычные вещи и действия не сделают тебя прежним. Насмешка над самим собой.
Спустя какое-то время он все же забывается беспокойным сном. Ему снится Китнисс. Она пришла к нему. Укрыла покрывалом и погладила по волосам… С присущей только ей, скрытой нежностью…
******
Пит открывает глаза. И вдруг замечает, что накрыт пледом. В комнате довольно свежо и пахнет дождем, смешавшимся с дорожной пылью. Он переводит взгляд на окно…
Распахнуто.
Настежь.
Не может быть. Он не открывал его. Вскакивает. Подбегает ближе – так и есть.
Открыто.
На полу замечает следы от ботинок. Её ботинок.
Небо все такое же хмурое и дерзкое, но это уже совсем не важно. На душе (если таковая все-таки имеется) светлеет…
Она рядом…
?..
Комментарий к 16. Возрожденный Обескрыленный Мир. Рядом?..
Коротенькая главка. Но она родилась в моей голове еще в самом начале…
Пит потихоньку оттаивает и придет время, когда он тоже окажет поддержку Китнисс в трудный момент.
Как всегда, жду Ваших мнений…
========== 17. Обескрыленный мир. Глоток свежего воздуха ==========
За окном собиралась гроза. Китнисс безошибочно чуяла приближение непогоды. Это чутье не раз спасало жизнь и ей, и Гейлу в лесу. Она всегда распознавала малейшие изменения погоды – по цвету и форме облаков, по дуновению ветра. Раньше дождь расценивался ею только как препятствие в добывании пропитания – дичь пряталась, а выследить зверье сквозь пелену дождя не представлялось возможным. Теперь же дождь стал тем призрачным спасением… Китнисс снова ощутила потребность оказаться вне мира, вне сознания, вне воспоминаний…
Гроза обещала быть сильной, но Китнисс уже не думала об этом – через черный ход она незаметно выскользнула за дверь. Ей не хотелось, чтобы Пит заметил, как она убегает в лес на ночь глядя, да еще перед грозой… Почему? Наверно не хотела, чтобы он волновался…
Ой ли?
Скорее… тешила себя иллюзией, что ему не все равно…
Лес встретил ее своей неповторимой тишиной, наполненной лишь звуками природы. Шелест листвы, первые капли только-только зарождающегося дождя, вечернее стрекотание обитателей леса. Кажется неподалеку ухнула сова… Нечто совершенное. Ее стихия. Ее мир. Сюда не дошла война, здесь не найти следов смерти… может, поэтому она так часто сбегает в лес?..
И вот уже она подставляет лицо под струи дождя, словно очищаясь, словно смывая с себя всю тяжесть воспоминаний о Революции и Войне.
– Но помни, что я теперь рядом. Всегда.
– Китнисс, не нужно. Выполнение обещаний – не твой конек.
Она вновь и вновь прокручивала в голове их последний диалог. Он прав. И от этого становилось как-то горько и пусто. И кто виноват, что Пит больше не верит ей?..
Хеймитч, который не спас его с Арены?
Сноу, который пытал и мучил Пита?
Нет.
Только она сама.
Пит стал заложником Капитолия и до сих пор им остается. Тело его освободили, а вот разум и душу… продолжают терзать демоны столицы. Впервые Китнисс глубоко задумалась – что именно вытворяли капитолийские ученые?.. Использовали яд ос-убийц, но… сколько экспериментов должны были провести, чтобы Пит, добродушный и милый Пит, стал тем, кем стал…
Нет, не стал.
Его вылепили наподобие памятника, что возвышался на одной из площадей Капитолия. И как его вернуть?..
Ответ пришел сам собой. Нужно слой за слоем освобождать его сознание от ненавистных образов. Но как это сделать, если именно она главный предмет его кошмаров?.. Но ведь… но ведь и светлая часть души Пита связана с ней?.. Значит, не все потеряно, значит можно еще все исправить. Ей нужно достучаться до него.
Только и всего?
Задачка не из легких…
И она обязана справиться, обязана вернуть этот долг. И не только ради Пита, но и ради себя самой.
Потребовалось дважды побывать на Играх, пройти Революцию, пережить гибель Прим, чтобы осознать простую истину… Пит… он словно глоток свежего воздуха в грозу – ты вдыхаешь его полной грудью, а надышаться никак не можешь.
Любовь ли это?.. Она не знала. Точнее… не желала разбираться. Все так шатко и неустойчиво в их жизни. Главное – он здесь.
Китнисс хотелось прямо сейчас помчаться к Питу, чтобы… чтобы что? Дать очередное обещание быть рядом? Уже проходили…
Не лучше ли обойтись без высокопарных и бесполезных слов? Тем более, что красноречие – не ее сильная сторона. Но что она может? Ничтожно мало. Но с другой стороны… быть рядом – уже бесконечно много. Просто нужно доказать, что на нее можно положиться. Можно довериться.
И тогда, возможно, ей удастся вернуть прежнего Пита.
******
Она пробыла в лесу до глубокой ночи. Тело продрогло до костей, а вот душа, напротив, как будто немного оттаяла… Возвращаясь домой, она все думала, как помочь Питу.
Дождь уже утих, вокруг витал запах свежести и умытой земли. В такие моменты ей мерещилось, что мир возрождается.
Уже на подходе к дому, Китнисс, как всегда кинула взгляд на жилище Пита, ожидая увидеть открытые створки окна.
Она совершенно опешила, заметив, что оно закрыто наглухо. В первую секунду Китнисс решила, что Пит уехал. Сердце провалилось куда-то вниз и застыло в отчаянной попытке забиться вновь, дыхание перехватило и воздух вдруг куда-то испарился из легких. Неужели она лишилась своего глотка свежего воздуха? Как она будет жить без Пита?
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Постепенно к ней возвращалось дыхание вместе с возможностью мыслить здраво: когда она оставила Пита у крыльца, была почти ночь. Да и поезд из Двенадцатого отправляется раз в неделю. Расписание Китнисс изучила основательно после возвращения Пита домой. Но с другой стороны… вдруг он решил перебраться в город, в ожидании отъезда?..
Мысли лихорадочно сменяли одна другую, пока она мчалась к его дому. Двери в Деревне Победителей не закрывали – бояться было не кого. Но даже если Пит и не желал внезапного вторжения, у нее имелся ключ, который она носила во внутреннем кармане куртки у самого сердца.
Однако, дверь поддалась и даже не скрипнула. Подавив нестерпимое желание выкрикнуть его имя и сломя голову броситься на поиски, Китнисс тихонько подошла к лестнице, ведущей на второй этаж. Меньше всего ей хотелось разбудить Пита, ведь сон без кошмаров – нечаянная радость для Победителя.
Но тревога никак не оставляла ее сознание. Открытое окно для Пита – символ жизни до охмора. Привычка из прошлого, за которую он цеплялся, как утопающий в море… И нарушение ритуала… своего рода сигнал – что-то не так.
Она бесшумно подошла к его спальне (что-что, а ходить тихо она умела!) и приоткрыла дверь. Пит беспокойно спал на своей кровати, ворочаясь из стороны в сторону. Видимо, кошмары все же наведались в гости… Плед практически сполз на пол.
Девушка подошла к окну и распахнула створки – поток свежего воздуха хлынул в комнату. Она повернулась к спящему Питу, он выглядел таким беззащитным… Горло сдавило от нахлынувших эмоций, и слёзы подступили к глазам.
Он здесь, он не ушел.
Китнисс подошла к парню и бережно укрыла пледом. Повинуясь порыву, она провела рукой по его пшеничным волосам, несмело, едва-едва… боясь быть застигнутой на месте преступления. Этот жест показался ей настолько интимным, что она отдернула руку, едва прикоснувшись. Пит же, казалось, спал, ничего не замечая, однако, дыхание его выровнялось, а метания прекратились.
– Спи… Все будет хорошо, – одними губами произнесла она и вышла из комнаты.
Комментарий к 17. Обескрыленный мир. Глоток свежего воздуха
Обещанная глава о закрытом окне, с позиции Китнисс.
Извините за задержку – дочка снова болеет.
В следующей главе обещаю некоторое движение вперед:)
Как всегда – в ожидании Ваших комментариев. Даже пара слов – бальзам на душу…
========== 18. Возрожденный Обескрыленный Мир. Забытое ощущение счастья ==========
Комментарий к 18. Возрожденный Обескрыленный Мир. Забытое ощущение счастья
Ну, вот. Обещанная глава, зарисовки уже были, так что…
Жду Ваших размышлений в эту зимнюю морозную ночь… Хотя… у кого-то сейчас идут дожди, а снега нет и в помине, но это не так уж важно.
Спасибо, что читаете!
Лютая зима в Двенадцатый пришла неспешно, постепенно заметая снегом дома и улицы, и даже последние искорки осени, цепляющиеся за ветки деревьев, опали под натиском ледяного ветра.
Глядя в окно, Китнисс все больше ежилась, а дрова сжигала, не жалея. Если летом она мерзла под несколькими одеялами, то что будет в сильные холода?
Решение пришло неожиданно. Китнисс перенесла матрац, одеяла и постельные принадлежности к камину. Теперь она будет спать здесь, у огня… Может, станет хоть немного теплее?..
Она практически перестала выходить из дому – снег наводил на нее тоску, а морозный воздух пугал еще больше… Регулярно она справлялась у Хеймитча о состоянии Пита, на большее ее просто не хватало.
Увы… камин и многочисленные одеяла не спасали ни от дикого озноба, ни от злобных кошмаров.
Прим все чаще посещала ее сны и все чаще обвиняла Китнисс в своей смерти и смерти тысяч других…
– Ты развязала войну! Ты убила тысячи ни в чем неповинных людей! И что теперь? Ты счастлива? – глаза ее сестры злобно горели огнем. Огнем ненависти.
– Прим… нет… прости… Я не спасла тебя, не спасла…
– У меня была вся жизнь впереди! но ты… ты отняла ее!
– Мне так жаль, так жаль, так жаль…
– Тебе никогда никого не было жаль. Все, что ты делала, ты делала только ради себя, разве нет?..
Китнисс под толщей одеял металась и никак не могла проснуться.
– Я хотела спасти тебя…
– Нет. Я тебя ненавижу, ты убила меня, убила нас всех… – в этот момент за спиной Прим возникли люди. Сотни погибших глядели на нее с презрением.
– Неееет, – закричала она, только ее крик застрял где-то в горле.
Наконец, Китнисс, продираясь сквозь дебри сна, открыла глаза… Скинув с себя одеяла, она села. Ее трясло. От бесконечного холода, от нескончаемого чувства вины… Проведя рукой по лицу, она ощутила влагу. Что это? Не сразу до нее дошло, что это слезы.
Китнисс обхватила колени руками, чтобы хоть как-то согреться и, раскачиваясь из стороны в сторону, бормотала, – Это я ее убила, я, я, я…
Вдруг она вскочила и заметалась по дому. Схватив графин со стола, Китнисс запустила его в стену, потом принялась за подушки – распотрошив несколько, она перебралась в кухню, сметая все на своем пути…
Это я, это я, это я
Как заведенная она твердила без конца одну и ту же фразу…
Кухонная утварь полетела на пол, разбиваясь вдребезги. Как и ее жизнь после смерти Прим…
Бесполезно. Ее не вернуть.
Никогда.
Она не хотела больше этих мучений… но как? Как избавиться от этого кошмара?
Ответ всплыл как-то уж очень просто.
Смерть.
Тогда она обретет долгожданный покой, а самое главное – встретится с отцом и Прим…
Выход казался таким заманчивым, таким простым… Где-то на задворках души мелькнуло – а как же Пит?..
Никак.
Она не в силах ему помочь…
Не давая себе возможности передумать, Китнисс сунула ноги в ботинки и прямо в пижаме смело выскочила за дверь. Ледяной холод вцепился в горло, не позволяя вздохнуть. Ничего. Ей недолго осталось мерзнуть на этом свете…
******
Питу в очередной раз не спалось. С некоторых пор спал он все хуже и хуже. Он уговаривал себя, что Китнисс тут ни причем… Хотя понимал – с приходом зимы они совершенно перестали видеться, а его неумолимо тянуло к ней…
В конце концов, неужели он не может навестить ее? По-дружески. Просто спросить как дела и убраться восвояси…
Всего минута.
Одна минута.
Пит оделся и наспех накинул куртку и шапку, не давая себе времени придумать кучу предлогов, чтобы не ходить к ней, он вышел на улицу.
За ночь порядочно намело. Надо бы расчистить дорожку от снега… К черту. Иначе он передумает.
Утопая в сугробах, Пит с трудом подобрался к ее дому – с протезом месить снег, было не так-то просто.
Он уже собирался подняться по ступеням крыльца, когда дверь неожиданно отворилась, и Китнисс, в одной пижаме, вылетела наружу. Не успев затормозить, девушка врезалась прямо в него… Чтобы сохранить равновесие, оба вцепились друг в друга.
– Это я, это я, это я… – продолжала бормотать Китнисс, слезы заливали ее лицо, а тело сотрясала крупная дрожь… Это все холод? А может быть чувство вины? Или… его объятия так действуют?.. Поди, разберись…
– Нет, нет, это не ты… не ты… – он чуть не задохнулся от неожиданности. Она была так близко и это было так… слишком.
Постепенно всхлипы затихли.
– Китнисс, пойдем в дом… – бережно ее приобняв, Пит открывает дверь и попадает в мир хаоса…
Повсюду битое стекло, раскуроченные подушки, сломанная портретная рамка валялась тут же…
– Я…
– Не объясняй, я все понимаю… – Пит подвел ее к дивану, усадил на краешек и решил хоть как-то прибираться, чтобы можно было передвигаться по дому без происшествий. Заодно он ставит чайник на плиту, зачем-то поднимается на верх.
– Я набрал горячую ванну… Тебе нужно согреться, а я пока заварю чай, – Китнисс вздрагивает, не сразу замечая, что он вернулся.
Когда она спустилась, гостиная преобразилась – исчезли все следы ее недавней истерики, чайник весело кипел на плите, а Пит уже что-то увлеченно готовил. Надо же. Ее жилище показалось даже уютным… До Китнисс вдруг дошло, что уют поселился здесь только с приходом Пита…
– Садись, тебе надо поесть.
– Спасибо… за то… за то…
– Пожалуйста! – он улыбнулся ей, совсем как раньше.
– Но я должна объяснить…
– Китнисс, у всех нас бывают особенно тяжелые дни. И каждый справляется, как может…
– И как справляешься ты?.. – она не могла не спросить…
Что он мог ей сказать? Что напивается до чертиков?
– По-разному…
– Мне жаль…
– Все дело в Прим? – сменил он щекотливую для него тему.
– Да… Она снится мне… ее глаза… она ненавидит меня… говорит, что я…
– Что это ты во всем виновата? – Пит понимающе глянул на нее. Ему ли не знать, каково это – видеть такие сны.
– Но ведь так и есть, я ее не уберегла!
– Китнисс, это чувство вины играет с тобой в свои грязные игры, уж поверь мне… Прим была доброй и чистой. Ты можешь представить, чтобы она хоть кого-то ненавидела?
На глаза снова навернулись слезы – Прим не должна была умереть, она не заслуживала… Но Пит прав… Прим, которую она помнит, не была способна на ненависть.
– Помни о том, что если бы не ты, Прим наверняка бы погибла на Арене 74-х Игр. Все началось на той самой Жатве, но не ты вытянула ее имя из шара… Ты делала все, чтобы спасти сестру и не твоя вина, что вышло иначе. – странно, но в этот момент Пит не сомневался, что так оно и было, точнее он помнил это.
