Текст книги "Ни на что не надеемся и не сопротивляемся ничему (СИ)"

Автор книги: Penelope Foucault

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Аманда вцепилась в плечо Селины ещё сильнее, потому что она поняла, к чему ведёт Брюс. Поняла и Селина. Она была очень умной девочкой. Она была дочерью своих родителей во всём.

– Вранья? – переспросила Селина. Аманда видела, как у неё покраснели глаза, как она начинает часто моргать, пытаясь избежать постыдных слёз. – Что ты имеешь в виду?

– Я задолжал кое-кому, – отчеканил Брюс. – И мне нужно было перекантоваться. Поэтому я обманул Джима Гордона. Я знал, что он поверит мне, потому что он единственный коп в этом городе, который слушает детей. Он вообще единственный человек в этом городе, которого ещё можно обвести вокруг пальца просто потому, что он слишком добрый. – Брюс стиснул зубы. На бледных скулах заходили желваки. Аманда усиленно искала в его лице признаки того, что он врёт сейчас. Что тогда, при первой их встрече, она ошиблась.

– Ты врёшь сейчас, – всхлипнула Селина. – Ты… ты бы не смог.

– В отличие от тебя, я хорошо знаю, что такое жить на улице. Спроси у своей нянечки. Она сразу поняла, зачем я пришёл. Это Гордон убедил её, что мне нужно дать ещё один шанс. Он единственный, кого ты можешь винить за то, что тебя обманули. – Брюс шмыгнул носом и развернулся. – Не ищи меня. Иди домой и живи дальше в своём хрустальном мире фантазий, куколка.

Он выскочил прямо под усиливающийся дождь, накинув на голову капюшон толстовки.

Аманде хотелось бы задать ему трёпку. Она так и не поняла, врёт он сейчас или говорит правду.

Ложь ли, правда ли, но его слова разбили Селине сердце. Девочка развернулась, обхватила Аманду руками и разрыдалась, впервые так явно, так сильно с тех пор, как умерли её родители. Будто предательство ранило её ещё сильнее, чем смерть.

Они простояли так несколько бесконечных минут, пока ливень барабанил по зонту над ними.

А потом Аманда отстранила свою подопечную, чуть присела и достала из кармана платок. Вытерла Селине слёзы и легонько щёлкнула по носу.

– Выше нос. Спину прямо. И не ревите, мисси. Вы со всем справитесь. Ваши родители и не с таким справлялись, а у вас есть силы их обоих. – Она улыбнулась. – Ясно вам?

Селина слабо кивнула, шмыгнув носом. Слёзы, кажется, иссякли.

– Вот и хорошо. – Аманда выпрямилась, взяла Селину за руку и повела к машине.

Раны Селины рано или поздно обязательно затянутся. Но сейчас ей нужно было тепло и забота.

И, может быть, хорошая тренировка без перчаток.

========== 2.1. ==========

За четыре года Джим встречался с Брюсом достаточно часто: тот проходил свидетелем по делу банды Ричарда Дрэгона, которого повязали по невозможно счастливому стечению обстоятельств незадолго до убийства Кайлов. Джим догадывался, кто запорол тогда ограбление и сорвал сигнализацию, но расспросы держал при себе, продолжая делать вид, что его очень удивляет их неуловимый свидетель, каждый раз увиливающий от программы защиты.

Когда остатки банды отправилась за решётку, Джим стал просто замечать Брюса на улицах. Брюс всегда успевал скрыться в толпе, прихватив с собой чей-нибудь бумажник.

С каждым месяцем он становился всё отчаяннее и ловче. Вытянувшись в высоту и став немного шире в плечах, он по-прежнему оставался гибким и тонким. Движения его стали только плавнее и отточеннее, и однажды он переключился с мелкого карманничества на домушничество.

Он вскрывал сейфы. Крал драгоценности. Проникал в запертые хранилища, чтобы достать оттуда деньги.

Поймали его при этом лишь однажды. Ему просто не повезло. Охранник в ювелирном, из которого Брюс планировал украсть дорогущее кольцо, забыл на работе мобильный телефон и решил вернуться. Включив в помещении свет, он вдруг обнаружил свисающего с потолка шестнадцатилетнего подростка, ссыпающего в мешок побрякушки.

Тогда Брюс не успел сбежать, и даже связи с полицией не могли спасти его от обвинения. Его приговорили к нескольким годам в колонии для несовершеннолетних, но Брюс туда так и не доехал.

С тех пор Джим видел его всё реже. Он даже не знал, как и где Брюс живёт сейчас. Пару раз он осведомлялся об этом у Аманды, но та лишь пожимала плечами. Гордон, впрочем, догадывался, что она знает куда лучше Джима, как там у воришки дела.

Джиму удалось снова поговорить с ним только однажды, где-то за неделю до того, как Селина Кайл, под стенания всех газет города, уехала из Готэма.

Барбара только-только родила. После долгой бессонной ночи в палате жены Джим приехал домой, чтобы принять душ и выпить крепкого кофе, прежде чем снова отправиться на работу.

Но в квартире его уже кто-то ждал.

В кресле в гостиной, у самого камина, положив ноги на журнальный столик, сидел Брюс Уэйн.

Он даже не потрудился переодеться. Так и пришёл к Джиму в костюме из плотной тянущейся ткани, в котором обворовывал дома, с рюкзаком, в котором что-то звенело.

– Поздравляю с сыном, детектив Гордон, – сказал он, задумчиво рассматривая собственные ногти.

– Комиссар, вообще-то. – Джим замер в дверях. – Ты пришёл сдаваться?

– С чего бы такая ересь пришла мне в голову? – Брюс уставился на него своими пронзительно синими глазами, будто пытался взглядом дыру прожечь. – Я пришёл поздравить вас с рождением ребёнка. Вы же не станете пользоваться моей беззащитностью и меня арестовывать?

– Что в сумке, Брюс? – Гордон неторопливо подошёл к креслу напротив и присел на подлокотник. Скрестил руки на груди.

– Ничего особенного. – Брюс постучал по мешку рукой, и его содержимое весьма однозначно звякнуло. – Простыни, лекарства, средства гигиены для тех, на кого полиции плевать с высокой колокольни. – Он сощурился. – Я даже не скажу, у кого я их утащил. – Он ухмыльнулся. Потом облизнул губы, убрал ноги со стола и опёрся локтями о колени.

– Комиссар, вы знаете, что Селина Кайл собирается уезжать?

– Слышал что-то. – Джим уклончиво покачал головой. – Где ты сейчас живёшь, Брюс?

– Да так. – Брюс повторил его движение в точности. – То тут, то там. А что, богачи не приходят к вам с жалобами, что кто-то тусовался в их замечательных-замечательных пентхаузах?

– Брюс, – Джим устало потёр переносицу, – ты же знаешь, что ты мог бы… Ты мог бы обратиться к Аманде Уоллер.

– Она меня кормит иногда. Других подачек мне не надо, – мотнул головой Брюс. – Так вы знаете, что Селина Кайл собирается уезжать?

– Я же сказал. До меня доходили слухи.

– Думал, может, вы знаете причины. – Брюс подпёр щёку кулаком. – Как-то не хочется верить, что она решила уехать просто потому, что Готэм – паршивый город.

– Думаю, это связано с тем, что ты враль, а я не могу найти настоящего убийцу её родителей. Ты только из-за этого пришёл?

Брюс помолчал какое-то время, потом будто бы расслабился. Посмотрел на Джима исподлобья и тихо заговорил:

– Я знаю, что полиции, в общем-то, насрать. Но в Ист-Энде пропадают девочки.

– Что ты делаешь в Ист-Энде? – Джим нахмурился. – Ты наркотой стал промышлять, или девочками торгуешь? Или… собой?..

Брюс даже вскочил.

– Я не сутенёр! И не торгаш. Я делаю за вас вашу работу, вообще-то. Вашу, социальной службы, правительства города, даже Селины. – Он тряхнул мешком. – Я надеялся, что вы не такой, как другие копы. Как же мерзко постоянно ошибаться. Зачем меня слушать, проще сразу осудить. – Брюс вскинул руки. Джим поднялся и шагнул к нему, чтобы успокоить, но Брюс оттолкнул его и метнулся к балкону.

– Знаешь что, «комиссар»? Иди на хуй, – процедил он и, не оборачиваясь, перескочил через балконное ограждение.

Джим бросился за ним, налетел на перила и уставился вниз. Брюс прыгал с балкона на балкон, быстро, ловко и бесшумно, как огромный чёрный кот, и вскоре скрылся из вида.

Джим устало потёр переносицу. Во что бы то ни стало теперь стоило попытаться разобраться в его наводке про девочек. И разобраться с этим делом как можно быстрее.

Но сначала… сначала ему нужно было принять душ.

***

Селина росла не по дням, а по часам. Она тренировалась, училась, снова тренировалась. Она оклеила заметками и вырезками всю комнату. Раскинула по стенам красную паутину связей. И копала она, как ищейка. Не поднимая головы, не отнимая носа от земли.

Но ответа на её вопрос не находилось.

После того, как бродяжка разбил ей сердце, Селина стала больше времени уделять изучению бизнеса родителей, записям матери, рабочим запискам отца. Она участвовала в благотворительных акциях, хотя куда охотнее ходила раздавать суп бездомным, чем на балы.

Селине предстояло ещё многому научиться, прежде чем она могла бы занять место родителей. Ей нужно было получить образование, пройти практику. Но вместо этого она выбрала просвещение совсем другого толка.

В день своего семнадцатилетия она попросила Аманду Уоллер и Люциуса Фокса помочь ей пройти процедуру эмансипации. Она говорила, что уже нашла несколько стран и монастырей, которые хотела бы посетить. Мудрецов, тренеров и мастеров боевых искусств, призналась она Аманде. Селина хотела совершенствоваться, но не так, как совершенствовались когда-то её родители.

Было ли это плохо? Этого Аманда не знала.

Аманду тревожила одержимость Селины. Её зацикленность на смерти родителей, постоянные попытки вернуться к их убийству, увязать прошлое со своим будущим. Но как знать. Может быть, все эти восточные мастера и христианские монахи смогут подарить ей свет и направят её на верный путь. Откроют ей глаза. Помогут освободиться от гнёта прошлого.

Селина собиралась начать своё путешествие с Италии. В стране намоленных храмов её уже ждали, так что за несколько месяцев она выучила итальянский на достаточном уровне, чтобы сносно объясниться с монахами, и начала собирать вещи.

Время расставания подкралось незаметно.

За неделю до своего отбытия Селина оформила документально, что до её совершеннолетия обязанности управляющего компанией будет исполнять Люциус Фокс. Он исполнял их и раньше, но после того, как Селина стала эмансипированным подростком и собралась уехать, им предстояло немало бумажной волокиты. Тогда же Селина выписала первый на памяти Аманды чек.

– Возьми его. И эту ручку. – Она протянула и чек, и ручку Аманде, и улыбнулась. В семнадцать она ещё была немного похожа на себя-маленькую, но только лицом. Она стала сильной и высокой. Костяшки её пальцев уже рассекли первые шрамы, оставленные тренировками. – Когда решишь, чем хочешь заняться, и поймёшь, сколько тебе для этого нужно денег, впиши сумму двое больше. – Селина ухмыльнулась и подмигнула Аманде. – Это самое малое, что я могу сделать для тебя, Мэнди, после всех этих лет.

Аманда хотела отказаться. Но глядя на Селину, глядя прямо ей в глаза, она не нашла в себе сил.

– Хорошо, мисси, – сказала она и улыбнулась Селине в ответ. Аккуратно сложив чек пополам, она спрятала его в карман передника и сунула туда же ручку.

Неделя шла тяжело, но быстро. День пролетал за днём с такой скоростью, что Аманда не успела обернуться, как весь дом опустел. Мебель спряталась под чехлами, в карман лёг билет до Чикаго в одну сторону, а в день отбытия вместе с ливнем пришёл Брюс.

Бродячий мальчишка и раньше появлялся часто. Он взбирался на дерево напротив спальни Селины и сидел там по несколько часов. Аманда не могла уловить в этих визитах никаких признаков закономерности. Похоже, он появлялся просто в зависимости от собственного настроения. Длились эти визиты тоже всегда по-разному, и тоже, судя по всему, зависели только от его настроения, и иногда – от погоды.

Иногда он выглядел румяным и подтянутым. Довольным. Спокойным. Аманда замечала, что он смотрит на окна Селины так заворожённо, как, наверное, смотрел Ромео на балкон Джульетты.

А порой он выглядел совсем скверно. И выдавал своё присутствие, ко всему прочему, жутким кашлем. Селина не слышала его, должно быть, потому что всё свободное время занималась, даже перед сном слушая какие-то лекции. А может, она слышала его, но предпочитала не обращать внимания.

В такие ночи, когда Брюс выглядел плохо, Аманда старалась сделать для него хоть что-то. Собирала ему пакет с тёплыми вещами – кое-что из одежды Брайана Кайла, запасное одеяло. Она готовила ему супы и оставляла на земле контейнеры с крышкой и пластиковой ложкой, чтобы он поел.

Конечно, она помнила, помнила каждую минуту, что он разбил Селине сердце. Но в глубине души она надеялась, что соврал он только в тот день, когда они виделись в последний раз.

В любом случае, сейчас Брюс стоял во дворе, промокший до нитки. Ткань джинс потемнела от воды, тёмные волосы облепили лоб. Но он выглядел не столько несчастным, сколько отчаявшимся.

Селина проснулась за час до выезда в аэропорт. Они с Амандой в последний раз позавтракали вместе, как небольшая семья. Селина молчала, сонно потирая покрасневшие глаза. В холле её ждал рюкзак с самым необходимым, а она вела себя так, будто ничего особенного не происходит.

– Оставишь машину себе? – спросила она, допивая свой кофе. – Я попросила Люциуса, чтобы он её на тебя переоформил. Так что как посадишь меня на самолёт, можешь сдать билет и поехать домой на новой машине. – Она улыбнулась и тихо добавила, будто объясняясь: – Не пропадать же ей. А так ещё аккумулятор испортится…

Аманда спорить не стала.

Она вымыла посуду, расставила по местам и ненадолго поднялась к себе. У неё самой вещей было не так много, так что всё уместилось в один чемодан. Женщина спустила его с лестницы и улыбнулась Селине, уже поджидавшей её внизу с рюкзаком на плече. Потемневшие с возрастом кудри Селина собрала в тугой пучок, а сама оделась в старые джинсы и страшную толстовку, происхождение которой Аманде, к её собственному удивлению, было неизвестно.

Аманда подошла к ней и обняла за плечи. Впервые за всё утро Селина выдала свою тревогу, улыбнувшись как-то неровно.

Они вышли на крыльцо. Аманде ещё предстояло выгнать машину из гаража, так что она оставила на ступеньках свой чемодан и, позвякивая ключам, ушла.

Она не знала, что произошло за то время, что она возилась в гараже. Но пока она объезжала особняк, чтобы вырулить к давно нерабочему фонтану «под старину», Селина вышла под дождь и прижалась всем телом к Брюсу. Они, кажется, перешёптывались о чём-то, и Аманда решила не встревать. Она сама сходила за своим чемоданом, раскрыв зонтик, и встала у машины, ожидая.

Она заволновалась только когда Брюс вдруг прижал Селину к себе крепче, целуя её и обнимая обеими руками, будто от неё одной зависела вся его жизнь. В сердце на секунду проснулась надежда. Может быть, бродяжке удастся то, что не удалось ей самой. Может, он сумеет уговорить Селину остаться.

Но они отстранились друг от друга. Селина убрала с лица бродяжки мокрую чёлку, а тот убрал мокрую чёлку с её лба. Потёрся носом о её нос, но Селина сделала шаг назад. Разорвала крепкие, цепкие замки из пальцев, погладила бродяжку по щеке и убежала к Аманде по лужам, поднимая брызги.

Брюс смотрел ей в след, и вот теперь, прямо сейчас, он выглядел очень несчастным.

– Ну что? – Селина сморгнула капли дождя. – Поехали?

Аманда вскинула брови. Селина в ответ неопределённо пожала плечами и влезла в машину. На сиденье мигом натекла лужа. Кажется, Селину бил озноб. Аманда села за руль и включила печку.

– Мисси, вы уверены? – Аманда выглянула на улицу и посмотрела на мокнущего под дождём – уже ливнем – Брюса.

– Да. Я хочу уехать как можно скорее, – пробормотала Селина, едва шевеля посиневшими от холода губами. – Потому что если мы продолжим медлить, я обернусь. А если я обернусь, я останусь. А если я останусь, я всю жизнь буду ненавидеть себя за это. Так что жми на газ, Мэнди. Прошу.

Аманда обречённо вздохнула и послушалась, стараясь не думать о том, вернётся ли когда-нибудь Селина, и каким станет этот город к тому времени.

Они ехали молча, пока Селина, отогревшаяся и немного подсохшая, вдруг не заметила:

– Он сказал, что ему нужна я. Не о помощи попросил, а просто… просто попросил остаться. – Она поджала губы. – И это… это так ужасно. – Она сгорбилась, упёрлась локтем в колено, и положила подбородок себе на ладонь. – Потому что когда я просила его о помощи, просила его остаться с нами, он этого не сделал.

Аманда молчала. Ей было интересно, сказал ли ей Брюс правду сегодня.

– Он сказал, что тогда он мне соврал. Как я могу остаться с ним после этого? Он оттолкнул меня. Специально сделал мне больно, я… Я просто не понимаю. – Она удивлённо посмотрела на свои руки. – Почему сейчас?

– Потому что раньше он не решался, мисси. А сейчас вы уезжаете, а значит, не останетесь в городе постоянным клеймом позора, если откажете, – ответила Аманда.

Снова повисла тишина. Дождь барабанил по стеклу. Город заливало.

– Мисси? – позвала Аманда притихшую Селину. Девушка выпрямилась и повернулась к ней.

– Что, Мэнди?

– Он вам нравится? Бродяжка. – Она взглянула на Селину в зеркало заднего вида и снова перевела взгляд на дорогу.

– Я… не знаю, Мэнди. Просто меня тянет к нему, – и добавила, будто спохватилась: – Почему ты спрашиваешь?

– Сама не знаю, мисси. Просто вы… знаете, как бывает. Когда два человека предназначены друг для друга, но устроены так, что ни за что не согласятся быть вместе? Слишком уж характеры норовистые. Самодостаточные. Упрямые. – Аманда тихо фыркнула. – И мне интересно, если честно. Будет ли он смотреть на вас так же, как сегодня, когда вы вернётесь.

Селина хмыкнула.

– Это как-то… сказочно.

– Безусловно, мисси. Ни за что не поверю, что чувства не погасли за те четыре года, что вы не разговаривали. – Аманда свернула на дорогу к аэропорту. Дождь постепенно ослабевал, и это не могло не радовать.

– Вот именно, – задумчиво протянула Селина. Она будто начала терять нить разговора, замерла, задумчиво уставившись в окно и пощипывая нижнюю губу.

Нет. Её уже нельзя было уговорить остаться. Это Аманда могла точно сказать. Селина не станет отказываться от планов, даже купившись на идею сказочной любви. Правда, теперь в её душе поселились сомнения. Ну, хоть что-то.

Но Аманда была совершенно права, сказав, что они с Брюсом слишком упрямы. Они снова будут переворачивать жизнь друг друга с ног на голову, если пересекутся вновь. И каждый раз, когда один будет предлагать другому остаться, тот будет отказываться. Снова, и снова, и снова.

Аманда почти убедила себя, что ей не должно быть страшно отпускать Селину на поиски просветления. По крайней мере, так Селина будет делать то, чего хочет. Добиваться желаемого. И никто не посмеет врываться в её жизнь и менять всё, перекраивая по-своему.

Поэтому когда Селина пошла на регистрацию, сжимая в руках билет и паспорт, сердце Аманды не разрывалось от боли. Оно полнилось надеждой. Она не знала, увидит ли Селину снова, но знала, что уже сейчас Селина достойна фамилии Кайлов. И что она один из лучших людей, которых Аманда знала.

Она крепко обняла свою подопечную напоследок, поцеловала в лоб и пообещала ей, что сделает с деньгами её родителей что-нибудь, чтобы мир стал чуточку лучше.

У Аманды уже созрел план. Не такой далекоидущий, как план Селины, но тоже имеющий право на существование.

========== 3.1. ==========

Селина объехала почти весь мир. Она начала с Европы, постигая древнюю христианскую философию. Её научили кротости и смирению, принятию и пониманию. Её научили любить весь мир, ненавидя его же. Её учили принимать противоречия за аксиому. Учили не спорить. Учили упрямству. Это был мир солнечных монастырей, твёрдых коек и шовинизма, только-только начинающего отступать.

Из Европы Селина почти напрямую перебралась в Россию, в снежную тайгу, где познала аскетизм и упорство вместе с полярниками. На станции она училась выносить морозы, противостоять снежным бурям и греться народными средствами. Она выбегала на улицу в майке и трусах и ныряла в сугроб с головой. Она училась принимать даже те погодные условия, что стесняют тело и затуманивают разум. Училась разводить костёр в условиях, не располагающих к этому, и жила в палатке посреди снежной тундры. Она трогала белого медведя за нос, чтобы научиться преодолевать страх.

Из России она отправилась в Азию, где, помимо инстинкта выживания, ей пришлось испытать все возможные и невозможные пределы собственного тела. Селина всегда была уверена в себе, она развивалась, но лишь в Азии древние мастера старинных боевых искусств раскрыли ей, как на самом деле она слаба. У них она училась выдержке, училась понимать философские притчи, правильно дышать и двигаться, вела задушевные разговоры с монахами. Они учили её не только языку, но и своему взгляду на мир.

Только когда она познала истинную суть равновесия-неравновесия, она смогла двинуться в путь снова.

Из Азии Селина отправилась в Африку. Здесь никто не рассказывал ей о Будде, о Боге, о красоте северного сияния. Здесь солнце жгло плечи и спину, здесь кожа слоилась и облезала каждый день заново, и никогда ещё Селина не скучала так сильно по полярной станции. В Африке её встретил совсем другой мир. Мир нищеты и страданий, огромная чёрная дыра, бесконечно поглощающая гуманитарную помощь. Язва, которая кажется неизлечимой, просто потому что врач недостаточно заинтересован в её очищении.

Селина узнала, каким жестоким может быть мир и как сложно иногда принять его. Она училась стоять за себя, отбиваться и отстреливаться. Она училась мириться с чужой смертью, со смертью близких, с тем, что она неизбежна.

Оттуда путь молодой наследницы Кайлов лежал в Латинскую Америку. Гватемала и Перу открыли ей свои тайны, почти не смущаясь. Селина собирала вместе с фермерами зёрна кофе, чтобы понять цену труда, пока не начинали кровоточить пальцы. В Мексике ей предстояло вновь встретиться со смертью. Несколько недель она добивалась разрешения побыть в культе Смерти низшим служащим хотя бы месяц. Она пыталась понять, что так манит людей в фигуре Катрины де Калавера, что заставляет их праздновать торжество смерти. Без этого знания Селина уезжать не собиралась.

И однажды Селина проснулась совершеннолетней. Ей стукнул двадцать один, а седьмая, последняя часть её путешествия только-только начиналась. Голова бы пухла от полученных знаний, но уже тогда Селина понимала, что знаний не может быть слишком много, и она собрала лишь ничтожно малую часть.

Её путь занял почти пять лет. В Готэм она вернулась остриженной коротко после последних испытаний в культе Смерти. На запястьях и животе она привезла россыпь шрамов, оставшихся после стычки с одним из мелких тиранов в Гане. Колени были содраны, кончики пальцев были бледными, на плечах остались пятна от сгоревшей на солнце кожи.

Но у неё было сильное, упругое тело, лёгкая, пружинистая походка, ясный взгляд и непоколебимая решимость. Пройдя весь свой путь, Селина поняла, что ей не обязательно становиться просто сильнее, чтобы не допускать смертей на улицах.

Теперь она знала, что страдания мира можно исцелить только любовью. Только развитием. Знали это и её родители; может, они даже пытались её этому научить, но погибли раньше, чем смогли передать свою мудрость, которую Селине пришлось искать самой.

Но теперь, спустя столько лет после их смерти, Селина чувствовала, что готова пойти по их стопам. Занять их место.

И вернулась домой.

***

В тот день, когда Селина уехала, Брюс заставил себя поверить, что она уехала навсегда. Бросила его один на один с городом и его проблемами, с исчезающими проститутками, с продажной полицией. С комиссаром, который слишком загружен работой и семьёй, чтобы вспомнить ещё и о нём.

Брюс заставил себя поверить. Он смирился. Он нашёл в себе силы жить дальше, хотя и продолжал вспоминать. Каждый день.

Он приходил в её дом. Не всегда – только когда хотел затаиться. Прятался там, разводил огонь в камине и подогревал себе консервированные супы. Спал в спальне хозяев. Пережидал холодные, дождливые или снежные дни.

Он не знал, в общем-то, почему так привязан именно к этому особняку, но каждый раз покидать его хотелось всё меньше и меньше. Он вспоминал, как сам отказался от возможности жить здесь, и утешался, давая волю воображению. Вот он, точно так же, как Селина (если она, конечно, когда-нибудь всё же вернётся) возвращается из путешествия, и его встречает растерянный дворецкий, говорящий с благородным британским акцентом, бывший морпех и бывший актёр.

Но фантазии никак не были связаны с реальностью. Реальный мир не сильно стремился на них походить.

За пять лет его карьера домушника и покровителя проституток Готэма пошла в гору. О нём заговорили, ему дали имя. Он бродил по крышам ночами, его даже побаивались немного. Несколько раз он пытался завести серьёзные отношения. Каждый раз – бестолку.

Сейчас у него была своя квартира в Ист-Энде. Он приобрёл её специально и даже почти легально, чтобы мальчишке, который прибился к нему полгода назад, было где жить. Мальчика звали Дик, он мало распространялся о том, почему и как попал на улицы, но Брюсу хватало мозгов, чтобы сопоставить даты, лицо и фотографию Летающих Грейсонов из газеты.

Готэм тем временем катился по наклонной. Средний класс беднел, бедняки нищали, богачи – богатели. Мир был ужасен и несправедлив. Мафия захватила все возможные уголки власти, и только полиция Готэма пыталась сопротивляться. Брюс часто думал, что даже Гордон однажды не устоит. А если и устоит, его просто уберут. Как убирали любого, кто пытался изменить город к лучшему. Как убивали любого, кто пытался противостоять мафии.

Пингвин. Фальконе. Марони. Россыпь таинственных психопатов. Тысячи уличных банд. Что было им противопоставить обычным людям?

Ничего.

Если Селина и собиралась вернуться, то лучше бы ей этого не делать. Так думал Брюс. Он считал, что будет лучше, если она останется там, куда улетела. Пусть катается по Европе, но никогда, ни за что не возвращается в город, в котором наследницу империи Кайлов ждут с нетерпением, но лишь чтобы вонзить ей нож в спину.

***

До границы Мексики со Соединёнными Штатами Америки Селина добиралась на попутках. Она ловила машину, ехала до ближайшего мотеля, расположенного на одном из путей в Готэм, а проснувшись, снова ловила машину.

Селина не торопилась оповещать кого-то о своём возвращении, и тем более не озаботилась оплатой счетов. Она просто ехала, решив, что всё сделает потом. Уже вернувшись, уже вдохнув запах родного города. Увидев его снова. Ступив на его твёрдую землю.

Но земля Готэма оказалась размытой. Решётки на воротах – ржавыми. Окна – грязными от нескольких слоёв пыли. Город не был приветлив к ней, но и не пытался отвергнуть.

Особняк встретил её спёртым воздухом, слоем пыли в несколько сантиметров и пронзительной тишиной. Селина постояла немного на пороге, слушая дождь на улице, слушая собственное дыхание. Когда она сделала шаг вперёд и развернулась, от движений взметнулось облачко пыли. Почти незаметное в полумраке, оно ощущалось удушливым присутствием.

Селина подумала, что здесь нужно будет убраться, снять чехлы с мебели. Оплатить электричество и отопление. Может быть, кого-нибудь нанять? Она уронила рюкзак на пол, устало запрокинула голову и зевнула, потирая лицо. А потом, даже не спотыкаясь в полумраке, будто он её совсем не волновал, поднялась по лестнице и побрела в рабочий кабинет. Туда, где так много всего решалось, когда ещё были живы Мария и Брайан Кайлы. Туда, где так много всего решалось между ней и Брюсом. Мальчиком, который так и остался для неё загадкой. Интересно, смогла бы она понять его сейчас, пройдя через несколько кругов ада? Смог бы он, наконец, понять её?

Жив ли он ещё?

Усталость, впрочем, не дала ей захандрить надолго. Она снова зевнула, взъерошила покромсанные волосы, почувствовала, как дёргается от нехватки сна веко. Опустилась на диван, прямо поверх чехла. Потёрла обветренное лицо, посмотрела в темноте на свои руки и тихо сказала:

– Вот ты и дома, Селина. Теперь пришло твоё время сделать на планете одной язвой меньше.

Она перестала сопротивляться усталости. Будто для того, чтобы расслабиться наконец, она должна была обязательно сказать себе, что «дома». Как была в куртке и ботинках, она завалилась набок, поджала ноги, свернулась клубком и моментально провалилась в сон. Глубокий и крепкий.

***

Брюс бегал от подручных Пингвина всю ночь. Оторваться удалось только под утро, и то потому, что он знал все тайные лазейки в Ист-Энде, а они – нет. Главной проблемой было до Ист-Энда добраться, а уж как спастись там, Брюс мог рассказать даже спросонья.

Убедившись, что шестёрки Пингвина ушли, Брюс метнулся к себе. Он сбросил награбленное под кровать спящему Дику, переоделся и, взглянув на утихающий ливень, решил отправиться в поместье Кайлов.

Сегодня он спас врача из последней бесплатной клиники, работающей независимо от банд и мафии. Её хотели убить, чтобы после её смерти больница добровольно-принудительно перешла под крылышко Пингвину. Брюс сомневался, что спас жизнь Лесли Томпкинс на долгий срок. Он даже не всегда был уверен, что сам проживёт достаточно, чтобы что-то сделать. Но он знал, что Томпкинс близко дружит с Гордоном, и что она наверняка побежит жаловаться именно ему. Хотелось бы Брюсу верить, что это поможет.

Голова гудела. Брюс знал, что дома, особенно после пробуждения Дика, он никак не сможет отдохнуть. Ему нужно было спрятаться в укромном месте, так что он решительно отправился в поместье Кайлов.

Он никогда не входил через главные двери. Кто-то мог следить за ними, например. Да и вскрывать их не очень хотелось. Он перепрыгивал через забор и забирался по зарослям плюща (как странно было пользоваться этим после того, что случилось с Айви Пеппер), прямо в рабочий кабинет. Туда, где когда-то разъярённая Аманда Уоллер обвиняла его в обмане, дав ему нужные слова, которые он использовал потом против Селины. Знала ли Аманда, что тогда он врал? Знала ли сама Селина? Помнила ли она его сбивчивое объяснение, что он дал, когда она уезжала?

Сейчас всё это не играло никакой роли.

Брюс подтянулся, толкнул осторожно окно и забрался внутрь. Небо на улице ещё даже не начинало светлеть, и мир, неподвижный, хранился в полумраке. Брюс потянулся, разминая косточки, и собрался уйти в хозяйскую спальню.

Но когда он дошёл до двери, он остановился, заметив что-то краем глаза. Он крутанулся на месте. Там. На диване. Человек. Девушка. Она лежала на животе, свесив руку вниз, и слабо скребла подушечками пальцев по полу, будто ей снилось что-то неприятное.

Брюс отказывался верить глазам до последнего, пока не сделал шаг и на склонился над диваном, всматриваясь в спокойное лицо.

Это была она.

Селина Кайл вернулась.

Стоило Брюсу сделать это умозаключение, как Селина распахнула глаза, вскинулась, молниеносным движением сгребла его за запястье, развернула на месте и заломила руку ему за спину.

– Кто ты и какого чёрта делаешь в моём доме? – зашипела она.

Её голос изменился. Не сильно, но изменился. Стал ниже. Оттенился каким-то акцентом, даже не одним. Да и такой быстрой и ловкой – Брюс поклясться мог – она никогда не была. Раньше никогда не была.