355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Пантелей » Стратег (СИ) » Текст книги (страница 21)
Стратег (СИ)
  • Текст добавлен: 27 октября 2020, 15:00

Текст книги "Стратег (СИ)"


Автор книги: Пантелей



сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Глава 36

Как и было прописано в штабной инструкции, расстояние между фортами было примерно сто туазов[139]139
  Около 200 метров (1 туаз = 1,949 м.).


[Закрыть]
, окружающие их рвы заузили дорогу ещё вдвое, так что для атаки франки выстроили колонну почти в милю длиной и по пятьдесят всадников в шеренгу по фронту. Этакий эпически гигантский, ощетинившийся копьями стальной червяк, остановить которого, казалось бы невозможно.

Казалось бы… Только заметив приготовление франков к атаке, Йохан Мюллер приказал поджигать закладки с дымовыми шашками, а под прикрытием дымовой завесы выставлять «испанские козлы», устраивая глубокий карман на пристрелянных позициях. Франков дым не испугал, и понеслось.

Позже, суровый воин Роберт де Бомон, граф Лестер, для которого убить человека было проще, чем для вас высморкаться, осматривая поле боя, возблагодарил Господа за то, что Тот скрыл от него всё это дымом. Из кучи конины и человечины иногда вытаскивали живых, но картина всё равно напоминала Апокалипсис. Хорошо хоть февраль, прямо завтра это всё не протухнет.

Филипп-Август, как и подобает трусу, сам в атаку не пошёл. Ударный кулак возглавил граф Фландрии Балдуин де Эно, он и погиб одним из первых. Были потери и среди артиллеристов. Специфика службы не позволяла им обряжаться в тяжёлые доспехи, а лёгкую кольчугу одинарного плетения пробивали стрелы и арбалетные болты даже на излёте, а стрелять по площадям в направлении скрытых в дыму фортов, король Франков отправил почти пять тысяч человек. Плюс к потерям – разорвало три пушки. Ничего не поделаешь, издержки эпохи. Картечью были куски чугуна с довольно острыми углами и бронзовые стволы они стачивали как козлы капусту.

Небывалая победа. Под Каиром всё списали на дикость сарацин, будто это какие-то другие сарацины ещё год назад гоняли крестоносцев в хвост и в гриву, а при Граце причиной поражения назначили ранение короля, но здесь и сейчас ничего подобного не было. Никаких отговорок, Бог Войны вышел на большую сцену.

У графа оставались в резерве значительные силы для контратаки, а может быть даже и полного разгрома франков, но слишком облегчать имперцам жизнь ему было не велено. Остановить агрессора и хватит, это чужая война.

Граф Лестер пешком дошёл до южного «Приморского» форта. Он искал Йохана Мюллера. Повторное награждение знаком Ордена Героев исключалось уставом, но Роберт де Бомон, в качестве одного из приоров, всегда имел в запасе несколько рыцарских цепей. Вот и пришла пора пожаловать рыцарством простолюдина.

Йохан был ранет в правую ногу и левую руку, но с позиции не ушёл. Увидев командующего, он, согласно требований нового устава, отдал команду «Смирно!» и похромал докладывать, однако доклад граф остановил, обратившись к своему оруженосцу.

– Хьюг де Эстан, как называется то местечко, где стоят лагерем Франки?

– Сен-Лоран-дю-Вар, милорд.

– Умеют эти бездари придумывать мудрёные названия, с первого раза даже не запомнишь, – впервые с начала боя (или бойни?) улыбнулся граф Лестер. – Преклоните колено, Сэр Йохан Мюллер.

Артиллерист не прекословя отцепил свой короткий пехотный меч, протянул его графу и опустился на правое колено. Роберт де Бомон вытянул гладиус из ножен, поиграл им с солнечными зайчиками, а потом коснулся правого плеча артиллериста.

– Пользуясь правом приора, посвящаю тебя в рыцари, брат мой Йохан. И сеньором вон той замысловато названной деревеньки, откуда франки скоро отвалят. С графом Савойи я сам договорюсь, а нет, так ещё и лучше. Я найду вам достойный лен в своих владениях, Сэр. Может быть даже баронский. Хьюг, прикажите выкатить шесть бочек вина артиллеристам! Конины они сами себе нажарят. Всем отдыхать, караулы сегодня буду проверять лично я.

Из знатных сеньоров, живым удалось откопать только Людовика де Блуа, графа Блуа, Шартра, Шатодена и Клермона. Одна из чугунных картечин застряла у него в шлеме, а вторая в районе печени. Если бы не дамасский доспех, Луи де Блуа уже несли бы отпевать, но он у него, к счастью, был. Был, благодаря Ричарду.

Людовик де Блуа, был вторым общим племянником Ричарда и Филиппа-Августа, после Генриха Шампанского. Благодаря Алиеноре Аквитанской, железной герцогине, успевшей побывать замужем сразу за двумя королями, недостатка в общих родственниках христианские монархи не испытывали. Внуки Алиеноры готовились принять командование над всей Европой, и не важно из какой они были ветви: Вельфов, Капетингов, или Плантагенетов. Все они были её внуками.

Двадцатилетний Луи де Блуа дважды перечитавший «Историю Третьего крестового похода», выпущенную издательством Ицхака Левита, сразу после взятия Иерусалима, искренне считал Роберта де Бомона одним из оживших античных героев, хранимых богами. Не языческими, нет. Нашими родными христианскими: Богом-Отцом и Богом-Сыном. Все эти ожившие античные Герои почему-то вставали под знамя Ричарда, и Луи уже не раз об этом задумывался.

– Как вы себя чувствуете, милорд? – голос одного из античных героев заставил вздрогнуть даже такого храбреца, как Луи Блуаский.

– Пока не знаю, милорд. Ваши лекари мне ничего не рассказывают.

– Мнение лекарей я знаю. Как вы себя чувствуете, милорд? – в голосе античного героя, графа Лестера отчётливо послышался юмор. – Своё то мнение у вас есть?

– Знаете, граф, не так уж и плохо, учитывая, что выжить я не планировал.

– Правильно не планировали, граф. Я уже приказал изготовить манекен с вашей фигуры и облачить его в ваш доспех. Вместе с застрявшими картечинами. Отправлю его по городам, как свидетельство Чуда Господня. Но не смотря на Чудо, вы мой пленник. Даёте ли вы мне слово не пытаться совершить побег?

– Клянусь Господом, милорд.

Граф Лестер довольно скупо качнул подбородком и громко скомандовал:

– Если это пациент умрёт, всех лекарей посажу на кол без суда. Он достаточно бодр, чтобы выжить, если его не залечат насмерть. А пока столик сюда с лёгкими винами.

– Милорд Луи, – чуть пригубил винца граф Лестер. – Честно вам сказать, не припомню, в каком колене вы мне родственник, но если вы попытаетесь нарушить свою клятву – я лично отделю вашу голову от тела, несмотря ни на какое родство. Все сторонники подлейшего из королей меня сильно раздражают. Жаль, что у меня нет приказа сравнять с землёй его поганый Париж. Итак. Вы видели эти груды мяса. Сколько ещё конных латников у короля Франков?

– Тысяч шесть… Семь-восемь. На глазок это очень трудно оценить.

– И лучшие погибли в этой атаке?

– Именно так, граф, – Луи Блуазский тоже глотнул вина, но его сразу вырвало.

– У вас контузия, Луи. Штука довольно неприятная, придётся пару-тройку дней полежать.

– Похоже на то. Извините, милорд.

– Извиняться за полученные в бою раны, право, излишне, милорд. Отдыхайте, я буду навещать вас каждый день.

Как и предполагал граф Лестер, на повторную атаку Филипп-Август не решился. Потеряв за час боя треть своей рыцарской кавалерии, причём лучшую её треть, он скомандовал отходить в Лион. Наступление захлебнулось, и франкам пора было задуматься об обороне.

Двадцать шестого февраля 1194 года в Красное море прошла первая крестоносная эскадра из восьми шебек. Хоть глубина Канала Фараонов и позволяла проходить этим маленьким корабликам без разгрузки, его узость не позволяла им идти на вёслах, поэтому вытягивали их воловьими упряжками, а кое-где и бурлаками. В устье канала ударными темпами строили свой замок тамплиеры, и хотя до завершения строительства было ещё довольно далеко, кое-какая защита от нежданных визитёров уже была организована. Для этого сняли цепь, раньше перегораживающую Нил в районе Каира, и демонтировали подъёмные механизмы, которые Ричард распорядился использовать в Суэце. Да, замок Тамплиеров он назвал Суэцем, а канал Суэцким. Для собственного удобства. Впрочем, всем остальным на это было наплевать.

Восемь корабликов несли по шесть пушек и на коротком плече доставки могли взять до ста пятидесяти человек в десант, то есть для перевозки легиона их потребуется сорок, для двух легионов восемьдесят, а для надёжной блокады побережья Аравии около двух сотен. Столько в наличии пока не было, но лиха беда начало. Шебеки для крестоносцев строили в Генуе и Мессине, строили бойко, закладываю по десятку килей за раз, и спуская на воду каждые три месяца. Через год Индийский океан будет ими буквально кишеть, а пока и для малого числа была работёнка. Им предстояло разыскать архипелаг Сокотра и оценить возможность его захвата, для создания базы флота.

Шестого марта 1194 года на Крите произошла первая в этой истории национально-освободительная революция. Как писала потом пресса Ицхака Левита: доведённые до отчаяния произволом византийских чиновников, гордые эллины решили самостоятельно распорядиться своей судьбой и жить свободными, для чего и установили республиканский строй. Шестого марта выпустили декларацию, а уже седьмого в Ираклион вошла эскадра под флагом короля Кипра, из которой выгрузились, сочувствующие идеям свободы, равенства и братства, две терции графа Александрии Оттона Вельфа. Двенадцатого марта республиканский флаг подняли над Афинами, и ситуация повторилась. Только на этот раз свободу бескорыстно, но яростно поддержали терции графа Дамиетты Генриха Вельфа. На укрепление позиций народной демократии у братьев должно было уйти месяца по два, но и торопиться им особо было некуда. Раньше июня, большая война в Европе всё равно не начнётся, так почему бы не использовать шанс и не потренировать свои подразделения в условиях максимально приближенных к боевым?

Двадцатого марта, едва дождавшись от византийцев выплаты выкупа за князя Киликии, сельджуки сразу объявили им войну, двинув войско на Смирну. В Малой Азии воевать можно было в любое время года, чем она Ричарду и нравилась.

Третьего апреля к Ракке по Ефрату спустился флот герцога Эдессы. Вернее, половина флота. Вторая половина дошла по Тигру до Мосула, где её дожидался Франкский легион, под командованием Гийома де Баскервиль. Себе английский король забрал Германский, знакомый ему ещё по штурму Дамиетты. Кстати, из чуть более чем двух сотен награждённых знаком отличия Ордена Героев, почти сотня служила именно в Германском легионе, причём Ричард имел к этому отношение разве что косвенное, к награждению знаком Ордена представляли центурионы, а утверждали приоры.

Бывшая большая тысяча псоглавцев Рудного воеводы за год разрослась до двух, и её снова пришлось поделить пополам. Русы прибывали постоянно. Даже зимой для них был открыт Дербентский проход, спасибо дипломатическому таланту графа Эдессы, Хорезмшах пока старался демонстрировать дружелюбие и пропускал через свои земли всех желающих присоединиться к Ричарду. А через его земли никто, кроме русов, прийти не мог.

Заметно и укрепился и Русский Орден, как все теперь называли Орден защиты Пентархии. Как только бывший Рудный воевода Кирилл Шумило стал Великим Магистром, орден начал буквально засасывать в свои ряды самых отмороженных. Кстати, сам Кирилл шакалью голову со своего шлема так и не снял. Всё, что изменилось в его облике, исчерпывалось довольно большим деревянным крестом, прицепленным к золотой шейной гривне со следом львиной лапы на медальоне.

Верблюжатников принца-бастарда тоже пришлось разделить на два подразделения. Ассирийцы на поверку оказались далеко не трусами, к тому-же отлично обучаемыми, и Филиппу удалось подготовить вполне приличных командиров.

– Ну что, милорды, как говорил когда-то один предприимчивый и умный русский сатрап: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!» Наш флот уже в Индийском океане, а значит нам удалось сделать даже больше, чем Великой Римской империи. Нам осталось взять Багдад и Басру, после чего Аравия окажется в полном окружении и долго не протянет. Милорд де Сидон, ожидают ли нас какие-нибудь сложности, о которых мы пока не знаем?

– Сельджуки будут драться, Сир, но удивить им нас нечем. Предлагаю атаковать одновременно Багдад и Басру. Гарнизоны там большие, вдвое превосходящие наши силы, но они уже сломлены морально. Реки теперь контролируем мы, а без поставок продовольствия сельджукам придётся либо выходить героически умирать, как в Каире, либо бесславно передохнуть от голода. В поле же мы их перебьём даже при соотношении один к трём. – Спящий Леопард тоже постоянно читал штабные сводки и о бойне под Ниццей уже знал. Ему пока было непонятно, какая будет война, когда пушки окажутся и у врагов, но пока они не появились, ситуацию нужно использовать в свою пользу. Потом что-нибудь да придумается. Авось, как говорят русы. – Ставим лагеря как у Каира и ждём. Просто ждём, пока победа не будет за нами, как сказал этот умный русский сатрап. Заодно почистим окрестности от излишних ценностей. Пока они враги. Потом, вроде как своих, грабить будет уже неловко. Нужно успеть собрать всё, пока держатся Багдад и Басра.

Глава 37

Двадцать второго апреля 1194 года, в канун Пасхи, в лагерь крестоносцев под Басрой, расположившийся на правом берегу Шатт-эль-Араб, в полулиге ниже города по течению реки, во главе эскадры обогнувшей Аравию, прибыл адмирал-фараон, герцог Антиохии, Гуго де Лузиньян.

Через Канал Фараонов провели уже больше сотни шебек, десант на Сокотре, в который отправили один из легионов Жоффруа де Лузиньяна, занял плацдарм у основного источника пресной воды на острове и начал строительство крепости, одновременно гоняя пиратов, из которых и состояло местное население.

Населяющие острова потомки греков, арабов, персов и африканцев были довольно храбры и воинственны, но противопоставить железной дисциплине регулярного воинского подразделения им было просто нечего. На всём архипелаге проживало едва двадцать тысяч человек, включая стариков, женщин и детей, и отправка туда целого легиона была явно избыточной, если бы не намеченное строительство. Сокотру предстояло удерживать любой ценой. Она запирала Аравию с юга, точно так же, как Крит запирал Византию в Эгейском море.

Ле Брюн рассказывал о своём путешествии больше двух часов. Он уже стал настоящим политиком и знал, какие именно вопросы будет задавать король, поэтому за неделю проведённую на Сокотре успел выяснить довольно много. Население считает себя христианами, но по словам адмирала, это только потому, что вторглись к ним христиане. Ни церквей, ни священников обнаружить так и не удалось. Вторглись бы мусульмане, пираты объявили бы себя правоверными, да и с язычниками нашли бы общий язык. Одним словом – пираты. На острове ничего не выращивают, кроме фиников, которые прекрасно растут сами, без помощи человека. Держат немного овец, ловят рыбу, но в основном живут за счёт грабежа. Разговаривают на каком-то местном диалекте, причудливой греко-арабо-персидской смеси, но понять их, хоть и с трудом, но можно. А вообще-то лучше бы всех их перебить, ибо из людей они давно превратились в волков, и даже нормальных рабов из них уже не получится сделать.

Из других новостей было ожидаемое прибытие посольства африканских христиан, возможно во главе с самим Негусом, на Пасху в Александрию, куда ради этого отправился Папа Целестин III. Русская конница боярина Никиты практически зачистила Ливию от бедуинских кочевий и сейчас держит Ливийский Триполи в блокаде. В помощь им адмирал отправил «Генриха Шампанского», чтобы замкнуть блокаду с моря. Экипаж изучает «Генриха» ударными темпами и уже освоил галсовые манёвры, позволяющие хоть и медленно, но верно двигаться против встречного ветра.

– Это настоящая морская крепость, Сир, – только хорошо знакомый с Ле Брюном человек мог уловить в его голосе восторженные нотки. – Передвигается неспешно, но на своём пути давит всё, что встретит. Канал Фараонов нужно срочно расширять и углублять.

– Нам многое нужно сделать срочно, милорд, и расширение канала далеко не самая спешная задача. Шебеки пропускает, и ладно. Для каботажного плавания они отлично годятся, а до Австралии руки у нас дойдут ещё не скоро. К тому-же в расширении канала больше всех заинтересованы Тамплиеры, и я не сомневаюсь, что они уже это планируют. Ваш флот мне в реке не понадобится, достаточно того, что предоставил герцог Эдессы. Возвращайтесь на Сокотру и начинайте давить пиратов. Их там вокруг полно – и в Йемене, и в Сомали. Путь на юг Африки должен быть безопасен, скоро нам предстоит завозить туда сервов.

– Я бы хотел принять участие в штурме Басры, Сир.

– Не будет никакого штурма, милорд. Ни Басры, ни Багдада. Мы вынудим сельджуков вылезти за стены и расстреляем из пушек. Как в Каире.

Герцог Антиохии вспомнил Каирскую бойню, как у него наутро после той победы болела с перепоя голова и невольно поморщился.

– Сразу после Пасхи отправлюсь обратно, Сир.

Местоблюститель Святого престола, кардинал Робер де Сабле никогда не хотел быть священником и уж тем более Папой, но Судьба играла с ним в свою игру. Вечный город, престол Святого Петра (которого Ричард без всякого уважения именовал Ухорезом) всё больше напоминал храброму и благородному сеньору змеиное гнездо. В этом городе не знали слова друг. Вернее, знали и употребляли довольно часто, но совсем не в том смысле, в котором его понимал его высокопреосвященство кардинал де Сабле. Хорошо хоть, что он послушался английского короля и учредил инквизицию[140]140
  Inquisition (лат) – розыск, расследование, исследование.


[Закрыть]
, которой назначил руководить своего боевого товарища, кардинала Жоффруа де Донжона, Великого Магистра ордена Госпитальеров.

Произведённая Целестином III милитаризация конклава сильно не понравилась остальным кардиналам, тем более, что и де Сабле, и де Донжон продолжали оставаться Великими Магистрами рыцарских орденов, то есть командующими собственными армиями, причём с прямого благословения того самого Папы, которого после смерти вне всяких сомнений причислят к лику святых. К тому-же, хоть Инквизиция и была учреждена тайной епархией, слухи по Риму всё равно пошли гулять. Не мудрено. Хоть пока весомых фигур новая епархия и не трогала, но мелкие исполнители начали бесследно пропадать с пугающим постоянством, что не могло не породить противодействия. Что, в свою очередь, только расширило для инквизиции фронт работы.

На утро после Пасхальной службы, оба кардинала-воина завтракали в палаццо Диктатора Рима. Сам герцог Рауль выехал встречать невесту во Флоренцию, где совмещал приятное с полезным. Жениться было полезно, а покошмарить флорентийцев приятно, тем более что эти христопродавцы затягивали с выплатами контрибуции, наложенной на них в прошлом году. Для друзей его палаццо был всегда открыт, даже в отсутствие хозяина, чем и воспользовались кардиналы. Говорить о тонких материях бытия в Латтеранском дворце было просто опасно. Подслушают и отравят.

Завтракал кардинал де Донжон с отменным аппетитом.

– Ух, – произнёс он наконец, отложив столовые приборы. – Всё-таки в войне есть свои прелести. Я не держал такого строгого поста с тех пор, как меня посвятили в рыцари.

– Ну и не держали бы дальше. Для нас с вами война закончится только вместе с жизнью. Пост нужен грешникам, чтобы у них не хватало сил грешить, но мы то с вами праведники. Нам нужны силы для праведных дел, – улыбнулся кардинал де Сабле.

– Наверное вы правы, монсеньор, и в следующий раз я именно так и поступлю. Этот пост был для меня как вызов – смогу, или нет. Смог. Теперь понимаю, что лишь потешил этим свою гордыню.

– Давайте обойдёмся без монсеньоров, Жоффруа. Мы с вами соратники и братья через Орден Героев.

– Да, Робер, – откинулся в кресле слегка осоловевший кардинал де Донжон. – Орден Героев… Я долго размышлял над смыслом его учреждения королём. Странный орден. Без устава, без обязательств, на который уходит уйма серебра. Зачем это Львиному Сердцу?

– Не знаю. Но жадным он не был никогда.

– Дело не в жадности. То, что король очень щедр – это общеизвестный факт. Но впридачу к щедрости он ещё и умён, помимо прочих достоинств, а траты на этот орден мне поначалу казались очень глупыми.

– Только поначалу?

– Я не был так близок с королём, как вы, и мне он не исповедуется, поэтому основания для сомнений были. Поначалу. Ближе я с ним познакомился, когда готовился к посольствам, тогда и понял, что Ричард просчитывает ходы намного дальше, чем я. Этот Орден – это новая европейская знать, Робер. Старые Дома короля чем-то не устраивают, и он их уже приговорил. Как приговорил он и нынешний конклав. Именно поэтому мы с вами сейчас здесь.

– Мне он таких указаний не давал.

– Ха, – ухмыльнулся де Донжон. – Какие тут ещё нужны указания? Ему достаточно было поместить нас с вами в этот гадючник, и у нас просто не останется другого выбора. Либо мы их перебьём, либо они нас отравят. Вот вам праздничная новость: Колонна[141]141
  Один из самых влиятельных кланов Святого престола.


[Закрыть]
сговорились с Орсини о союзе против нас.

– Орсини? А как же Папа?[142]142
  Целестин III выдвиженец клана Орсини.


[Закрыть]

– Папу они уже списали. Им откуда-то стало известно, что из Святой земли он возвращаться не собирается. Нас отравят как крыс, Робер, а трупы потом сожгут вместе с Латтеранским дворцом. Вот и подумайте – нужны ли нам какие-то ещё указания? Если не секрет – идею с инквизицией вам подсказал король?

– Да. В секрете он это держать не просил.

– Он всё заранее знал. Или просчитал. Впрочем, это неважно. Что предпримем, брат?

– Мне бы очень не хотелось впутывать в это Орден.

– Мне тоже. И Ричард об этом знал заранее. Пару недель назад ко мне заявился монах, только что вернувшийся из паломничества в Святую землю. Помните штрафные роты, в которые король велел определять мерзавцев, недостойных умереть под его знаменем.

– Помню, конечно. Я тогда возражал против этой затеи.

– Я тогда был в посольстве у хашашшинов, но это сейчас неважно. Насколько я теперь знаю эту историю, таких подонков набралось около шести сотен, и король постоянно бросал их в самое пекло, так что выжило из них меньше трети. Но эта треть, не будь они штрафниками, обязательно получили бы по знаку Ордена Героев. И вот этот монах привёл мне сто восемьдесят семь братьев-висельников, желающих заслужить прощение грехов, и для усиления инквизиции.

– Он сказал, что его прислал король?

– Нет, конечно. Король их простил и отпустил. Но они не разбежались, а прибыли ко мне как единый отряд. Причём, дисциплина там такая, которую я отродясь не видел, и даже представить себе не мог, что такое возможно.

– И что, почти две сотни ряженых головорезов в Риме никто не заметил?

– Все заметили, конечно. Только у них отличная легенда. Они прибыли с просьбой основать Орден Святого Доминика. Только я думаю, что это юмор.

– Почему именно Доминика? И почему юмор?

– Они называют себя Псы Господни[143]143
  Domini canes (лат.) созвучно с Домиником.


[Закрыть]
.

– Тогда это точно Ричард. И на что эти Псы готовы?

– Мне трудно это оценить, но конклав они вырежут с большим удовольствием.

Второго мая 1194 года к Басре подошло войско Хорезмшаха Текеша Ала ад-Дина. К тому времени псоглавцы Спящего Леопарда полностью разграбили земли сельджуков на левом берегу Шатт-эль-Араб и побережье Персидского залива, то есть ту территорию, которая по договору должна была отойти неверным, и теперь занимались вдумчивой экспроприацией в будущих владениях Ричарда.

Текеш Ала ад-Дин был для английского короля идеальным союзником в лагере мусульман. Хорезмшах точно так-же как крестоносцы, воевал с сельджуками и сарацинами, а с хашашшинами, несмотря на то что сам был суннитом[144]144
  Хашашшины были шиитами-исмаилитами.


[Закрыть]
, поддерживал дружеские отношения. К тому-же он являлся вассалом язычников каракитаев[145]145
  Каракитаи были буддистами и тенгристами.


[Закрыть]
, которым был вынужден платить дань, и, по крайней мере на словах, не претендовал ни на дюйм земли за Тигром.

Ислам Ричард не хотел иметь врагом. Он уже знал, что религия Пророка окажется гораздо более устойчивой к вызовам времени. Она переварит и обратит монголов, переживёт колониальное владычество христиан и сохранит пассионарность даже в двадцать первом веке. В отличии от христианства, Святой дух которого полностью выдохся в начале века двадцатого. Самым правильным решением было бы объединение в союз христиан, мусульман и иудеев, пусть даже союз этот будет не религиозный, а военно-политический. Лиха беда начало. Дельную идею привёз от Негуса Генрих Оттон. За преступления против иноверцев следует карать суровее, чем за такое же против своих. Устойчивый рефлекс можно выработать в течении жизни одного поколения. Всё-таки люди довольно сообразительные божьи твари, если их правильно дрессировать.

Ставка Ричарда располагалась в лагере на левом берегу Шатт-эль-Араб. И хотя заранее было известно, что лагерь придётся уступить союзникам, ставка и штаб были построены добротно, из деревянного бруса (хоть и той древесины, что не годилась для судостроения, но возле Басры – это было настоящее сокровище), в небольшие окна было вставлено листовое стекло, абсолютно прозрачное по нынешним временам. Ковры и мебель, хоть и добротные, на этом параде щедрости смотрелись весьма скромно, зато на одной из стен ставки Ричарда была закреплена золотая сабля Пророка. Это несомненно была она, реликвия, захваченная бешеными христианами возле Дамаска. Хорезмшах непроизвольно поклонился святыне, а заодно и стоящему перед ней Ричарду. Король Англии сделал ответный поклон. Довольно сдержанный. По этикету таким поклоном сеньоры благосклонно приветствуют своих вассалов. Когда до хорезмшаха дошла суть мизансцены, щёки его вспыхнули от прилива крови. Гормоны стыда и гнева смешались в его крови, но заговорить им Ричард не позволил.

– Я приветствую своего царственного брата. Мы выполнили все условия соглашения, Басра блокирована, а после нашей беседы моё войско покинет лагерь и уйдёт на тот берег, – неторопливо и внятно произнёс английский король на лингва-франка, дал толмачу время перевести и спросил хорезмшаха по-арабски. – Вы владеете этим языком, мой царственный брат?

– У меня был учитель арабского, но лучше я владею греческим… Брат. – ответил Текеш Ала ад-Дин по-арабски с сильным тюркским акцентом.

– Отлично, – перешёл на греческий Ричард. – Тогда приказываю всем немедленно покинуть ставку. С моим царственным братом мы поговорим без посторонних ушей. Дамуазо Жиль де Сольте, обеспечьте периметр, чтобы нас не смогли подслушать.

– Слушаюсь, Сир, – оруженосец моментально исчез из зала и снаружи послышались его отрывистые команды.

На каком языке? Хорезмшах прислушался. Это определённо был язык воинов, язык войны.

– Это германский диалект, – король Англии будто читал его мысли. – Он будто специально создан для того, чтобы ругаться. – Ричард мысленно усмехнулся, вспомнив пока не появившийся на свет русский, и добавил. – Или командовать. Лаконичный и звучащий довольно угрожающе. Если бы мне предложили отменить вавилонское смешение языков, я бы выбрал общим именно германский.

Хорезмшах был старше Ричарда более чем на десяток лет, но после непроизвольного, почти юношеского гормонального стресса, вынужден был принять роль ведомого. Он молча махнул своей свите, приказывая покинуть зал.

– Благодарю вас за доверие, брат мой, – как можно дружелюбно улыбнулся вождь крестоносцев и указал на кресло напротив себя. – Вы правильно заметили, на стене золотая сабля Пророка. Её я вам оставлю вместе с лагерем. Но я знаю, что у вас не принято говорить сразу о делах.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю