Текст книги "Что вам от меня надо? (СИ)"

Автор книги: palen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Накануне первого сентября, когда он, еле волоча от усталости ноги, возвращается к себе и разыскивает початую бутылку чего-нибудь крепкого, плевать чего именно, в дверь стучат. Он совершенно уверен, что это, вопреки сказанному МакГонагалл, Грейнджер. Он даже рад этому – наконец-то он выскажет ей все, что думает о ней и о ее привычке то донимать его, то исчезать без предупреждения.

– Ну что вам… – он распахивает дверь и осекается: на пороге стоит Сесиль.

– Простите, профессор, что тревожу вас, – говорит она очень чопорно, но глаза так и сияют, – у меня есть пару вопросов по первым занятиям, не могли бы вы…

Он кивает, и она проходит в комнату. Он только успевает закрыть дверь, а она уже льнет к нему.

– Я соскучилась, а еще оказалось, что я жуткая трусиха. Северус, я так боюсь первого учебного дня! О, черт, проще получить сложное задание, чем это…

– Все будет хорошо, – уверяет он ее, усаживая на диван. Он находит наконец злосчастную бутылку и наливает и Сесиль и себе.

– Да, напиться – это то, что надо, – Сесиль берет в руки стакан и одобрительно кивает.

– Напиваться не стоит. Завтра не будет времени, чтобы прийти в себя. В честь победы и бла-бла-бла к нам завтра пожалует половина министерских. И Поттер с Уизли в придачу, – он отпивает из стакана и морщится. – Не думаю, что завтра хоть кто-то сможет провести полноценные занятия. Что у тебя? Какие курсы-факультеты?

– Спаренные Рейвенкло-Слизерин, первокурсники, а потом пятикурсники Гриффиндор-Хаффлпафф.

– Ты справишься.

– Расскажи, как лучше начать? Мне казалось, я подготовилась, а сейчас кажется – все не то и не так!

– Я дрянной преподаватель, – он наливает себе снова. – Если хочешь дельных советов – иди к Спраут или, там, к Вектор, не знаю. К МакГонагалл.

Она смотрит на него задумчиво, потом просто протягивает руку и усаживает его рядом с собой.

– Мне плевать, какой ты преподаватель, – она встает и ставит бокал на стол. Замечает микроскоп и шеренгу склянок рядом с ним. – Что это?

– Микроскоп. Магловское изобретение, увеличивает объект наблюдения в несколько тысяч раз.

О том, что микроскоп притащила Грейнджер, Северус почему-то умалчивает, да и разве может быть Сесиль это интересно.

– Вот как? – она так нежно проводит указательным пальцем по микроскопу, что у Северуса перехватывает дыхание. К черту Грейнджер с микроскопом, первое сентября и даже выпивку! Но он не знает – что в таких случаях надо говорить и делать, не тащить же Сесиль волоком в личные апартаменты, не набрасываться же на нее прямо тут. Или именно так и надо поступать?

Видимо, все его мысли и эмоции написаны у него на лбу, Сесиль улыбается и идет к нему, на ходу развязывая пояс платья. Оказывается, платье – на самом деле подобие халата, и стоит Сесиль развязать один бант, как оно распахивается. Кроме платья на Сесиль ничего нет. Ничего нет. Совсем ничего нет. От одной мысли, что она вот так проходила целый день, что вот так она спускалась к нему и возможно, – почему нет? – она специально сняла белье перед визитом к нему, вышибает кислород из легких и остатки мыслей из мозга. До спальни они не добираются, зато Северус узнает, что для совокупления человечество придумало массу поз, при которых лежать совсем не обязательно. Сесиль властвует, он с радостью отдает ей это право и только наслаждается, стараясь продлить эти новые ощущения как можно дольше.

Первого сентября они сидят по разные стороны за столом в Большом зале с совершенно невозмутимым видом. Атмосфера наэлектризована до предела. За столом Слизерина много пустых мест, и все же большинство слизеринцев нашли в себе достаточно смелости, чтобы вернуться и закончить обучение. Северус гордится ими и впервые думает, что обязан довести их всех до выпуска. Это ужасно и ему не хочется, но если не он – то кто тогда?

МакГонагалл представляет Сесиль, делает еще пару не значимых объявлений. Она предлагает почтить память погибших и все встают. После чего Минерва передает слово Поттеру. Поттер впервые за утро поднимает глаза и пристально смотрит на Северуса, приходится сделать грозный вид, чтобы он не вздумал даже подойти на глазах у всех. Чтобы не было в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем водить дружбу с Поттером Северус не намерен. Свой долг он отдал, хватит.

Поттер запинается, говорит банальности, но все же находит правильные слова и начинает вещать более уверенно и в конце, Мерлин помоги, он говорит о дружбе между факультетами, о том, что отношение к Слизерину и сделало возможным появление Волдеморта.

Северус знает, что скажет сейчас этот яркий представитель своего факультета, все-таки «слабоумие и отвага» это точно про Поттера.

– Только благодаря декану Слизерина, профессору Снейпу, стала возможна наша победа. А Питер Петтигрю, тот, кто был самым верным слугой Волдеморта, закончил Гриффиндор. Я прошу вас, помните об этом. Вражда между факультетами может казаться даже забавной, мы думаем, что стоит выйти за стены школы и все изменится, но так не получится. Война должна кончиться, но она может кончиться только если вы с сегодняшнего дня перестанете судить о человеке только по тому, на каком факультете он учится!

Зал взрывается аплодисментами. Интересно, хоть кто-то из сидящих в зале запомнил, что говорил Поттер? Хоть кто-то попробует поступать так, как советует герой? Северус готов поставить свою годовую зарплату, что все это бесполезное сотрясание воздуха, и завтра начнутся драки и стычки между Слизерином и Гриффиндором. Слава Мерлину, что теперь эти факультеты не пересекаются на занятиях.

Поттер возвращается на место, садится рядом с Уизли, который в этот самый момент пытается лапать Грейнджер. И не сказать, что Грейнджер сильно против, хотя и убирает руку Уизли со своего плеча и выговаривает этому дебилу, но вероятно ради проформы, все же она ученица и негоже обжиматься в Большом зале перед преподавателями и всякими официальными лицами.

Наконец, поток речей иссякает и Спраут приносит Распределяющую Шляпу. Еще пять минут нудной песни, о величии победы и тяжести ежедневного подвига простой жизни, и вот дети один за одним садятся на табуретку и Спраут опускает им на головы шляпу. В Слизерин, как Северус и предполагал, отправляются две девочки и два мальчика, все четверо – чистокровнее некуда.

Дети занимают места за столом, МакГонагалл выходит вперед:

– Прежде чем объявить начало пира, позвольте сказать пару слов. Этот год, как вы поняли, будет не совсем привычным. Последствия войны… с ними ничего не поделаешь. Но есть в этом и что-то приятное. Во-первых, в честь победы в этом году будет дан Рождественский бал, а значит каникулы начнутся позже: все подробности вы узнаете от ваших деканов. Некоторые студенты, которые по понятным причинам не смогли присутствовать в Хогвартсе в прошлом году, продолжат обучение в этом. Они остаются на своих факультетах, учатся вместе с седьмым курсом, но они будут иметь ряд привилегий. Так, все они автоматически, в честь признания их заслуг, будут в этом году старостами школы. Поприветствуем их!

Грейнджер, Лонгботтом, сестры Патил, Симус Финниган, Эрни Макмиллан, Луна Лавгуд, Майкл Корнер, Сьюзен Боунс и еще несколько человек встают со своих мест. Ни одного студента со Слизерина, что не удивительно. Хотя и немного обидно. Ученики хлопают, свистят и выкрикивают с мест: «Виват героям!». Грейнджер улыбается и переводит взгляд на него. Он делает вид, что смотрит сквозь нее. Он – преподаватель, а она – ученица, и у каждого из них своя дорога. Осталось только отдать ей микроскоп и забрать у нее свои книги.

– Нам надо поговорить, профессор, – Поттер вылетает прямо на него, лавируя в потоке студентов.

– Вы выбрали не то время и не то место, Поттер, – отвечает он ему холодно. Невыносимо, невозможно знать и помнить, что этот мальчишка, так похожий на своего отца, знает самые сокровенные его тайны.

– Мы и не знали, что нас никуда отпускать не будут. Лишили каникул, – вздыхает виновато Поттер. – Разрешите зайти к вам после уроков? Я после вас не потревожу. Мы с Роном завтра утром должны быть на занятиях.

– Какое счастье, – бурчит Северус. – Ну хорошо, только не рассчитывайте на радушный прием.

– Хорошо, профессор, – по-идиотски улыбается Поттер. Вот чему он радуется? Неужели думает, что между ними возможно перемирие?

Северус летит по коридорам и чуть не сбивает с ног Сесиль.

– Я не смогу прийти к тебе, МакГонагалл позвала на чашку чаю, боюсь, это затянется… Но вот завтра…

Он кивает, улыбается кончиками губ и летит дальше. У него продвинутые зелья у семикурсников, сборная солянка со всех факультетов, и примкнувших к ним героев войны. Он уже предвкушает: Грейнджер опять будет тянуть руку и выдавать информацию с феноменальной скоростью, остальные «герои», выяснится, ничего не помнят, ровно как и те, кто в прошлом году учился на шестом курсе. И не ему их винить: всем было не до учебы, даже преподавателям. Его ожидания не оправдываются: Грейнджер ведет себя тихо и всего пару раз поднимает руку, а когда он ее игнорирует, делает вид, что ее это не печалит. Но еще больше Северуса удивляет, что все пришли подготовленные, не иначе как Грейнджер натаскивала своих приятелей летом, с нее станется. Уроком он доволен и в честь первого сентября дарует каждому студенту по пять баллов. С отвисшими челюстями студенты покидают кабинет. Грейнджер на пороге оборачивается и смущенно (или ему это только кажется?) улыбается.

Вечером к нему заявляется Поттер и сопровождающие его лица: Уизли и Грейнджер.

– Мы ненадолго, профессор, – Поттер поправляет очки, Грейнджер смотрит в сторону, словно ее привели сюда насильно, а Уизли, напротив, совершенно нагло глазеет по сторонам.

– Чай предлагать не буду, – он позволяет им войти и стоит посреди комнаты, сложив руки на груди.

– Я лично хотел поблагодарить вас за все, что вы сделали, профессор, – говорит Поттер. – И заодно попросить прощения за то, ну за то, что мы…

– Вы не знали, и знать не могли на чьей я стороне. На это и был расчёт, так что – оставьте свои извинения. Это все?

– Спасибо за меч, это ж вы его подбросили? – подает голос Уизли.

И что Грейнджер в нем нашла? Совершенно заурядная внешность, не менее заурядный ум и при этом гонор, который не спрячешь. Неужели она не понимает, что он ей – не пара. Впрочем, Северусу дел нет до личной жизни Грейнджер.

– Поверьте, я это сделал не от переизбытка симпатии к вам, Уизли.

– Да я понимаю! – говорит рыжий идиот и, замечая микроскоп Грейнджер, радостно восклицает: – О, у Гермионы точно такой же! Она пыталась мне показать всякие штуки, бактерии, вот, вы тоже изучаете бактерии, сэр?

– Нет, – отвечает Северус так холодно, как только может, – я все больше по микробам специализируюсь.

Грейнджер пытается сдержаться, но все же не выдерживает и хихикает, зажимая рот ладонью.

– Итак, у вас все? – спрашивает Северус, переводя взгляд на Поттера.

– И еще… я прошу прощения за отца, за… то, что делали Мародеры. Это было сказочное свинство с их стороны.

Сказочное свинство – напоминать ему снова о том позоре у озера, но Поттеру этого не понять, и Северус с трудом сдерживает гнев.

– Я принимаю ваши извинения, но если вы ждёте ответных – их не последует. Это все? Мне надо готовиться к завтрашнему дню. Всего доброго.

Поттер кивает, Грейнджер поджимает губы – Северус готов поклясться, что она устроила этот визит. Они гуськом выходят за дверь, Грейнджер замыкает шествие. На пороге она оглядывается и шепчет: “Можно я зайду за микроскопом?”

– Бактерии не ждут? – спрашивает он и все же кивает.

Она появляется через час.

– Добрый вечер, профессор.

– Проходите, мы виделись уже несколько раз.

– Это не считается, – заявляет она. – Как ваши дела?

– Великолепно, живу там, где не хочу, делаю то, что ненавижу. А вы как?

– Видимо лучше, чем вы. Я с собой в ладу. Жаль только, что мальчишки уехали.

– Вы что, – он изображает удивление, – ждете моего сочувствия по этому поводу?

– Нет, конечно, – отвечает она спокойно, – я уже поняла, что сочувствие вам если и свойственно, то вы без устали боретесь с ним, так?

– Вы мне хамите? – их разговор начинает его веселить.

– И в мыслях не было, просто… учусь у вас вести беседу. Вы же никогда не хамите, – она смотрит на него чистым наивным взглядом.

– Так, – он трет переносицу, – забирайте свои вещи и проваливайте. У меня куча дел.

– Вы кого-то ждете? – спрашивает она, собирая свои склянки.

– Грейнджер, что вам от меня надо? – задает он в сотый раз один и тот же вопрос.

– Ничего, – отвечает она.

– Вы дождетесь, что я подолью вам сыворотку правды.

– Это незаконно!

– Кто бы спорил, – соглашается он, – но вы не оставляете мне выбора.

– Честно, – она садится на стул и смотрит на него снизу вверх, – мне ничего не надо. Просто… вот проходит день, и я вдруг думаю, что надо вас о чем-то спросить. Или что-то рассказать, или… что-то еще. Что в этом плохого?

Это какой-то бред! Северус не знает, что ей ответить на это.

– У вас дефицит общения и поствоенный синдром. Это бывает. Плюс, вы чувствуете за меня ответственность, потому что спасли. Но с депрессией – это не ко мне. У Поппи, я знаю, есть прекрасные средства. И не надо меня опекать, я старше вас на вечность и как-нибудь справлюсь сам.

– Я вижу, как вы справляетесь, – бурчит она себе под нос, но он очень хорошо слышит ее слова.

– Что? Что вы имеете в виду? – он подходит к ней ближе. Все же у нее, кажется, получилось вывести его из себя. – С какой стати вы лезете в мою жизнь? Я проявлял чудеса терпения, но вы… вы…

Она вздергивает подбородок и сжимает губы.

– Что я? Я вижу, что происходит. Вы думаете, вы нужны ей? У нее просто нет выбора! А вы! Вы! Вы же всю жизнь были верны своей любви! А теперь размениваетесь… размениваетесь на это? – чуть ли не кричит она.

За долгие годы в Хогвартсе он не раз мечтал придушить студентов: некоторые ученики бесили своей тупостью, некоторые своей наглостью, были даже хитренькие студентки, которые пытались его соблазнить. Иногда ему очень хотелось наслать на них с дюжину проклятий, но никогда в жизни он не был настолько близко к тому, чтобы воплотить свои желания в жизнь. Сдержаться сейчас сложнее, чем когда Поттеру удалось пролезть в его воспоминания.

– Значит вы видите? – шипит он, стискивая кулаки, – что вам за дело до моей жизни? Что вы все лезете? – орет он – Что вам от меня надо?

– Что мне надо? Ничего! А вот что ей надо?– Она сделает вас несчастным! Вы будете страдать, опять! – орет Грейнджер в ответ, тяжело дышит, на щеках горит румянец.

Злость отступает и Северус не знает, плакать или смеяться. Грейнджер как эксперт по отношениям!

– Мерлин, Грейнджер, – он присаживается на край стола и говорит спокойно, – с вами определённо не соскучишься.

Он видит, как она закусывает дрожащую губу, как прижимает к себе этот чертов микроскоп, и слова застревают в горле.

– Оставьте вы его, потом заберете, – он сам берет микроскоп и ставит на стол. – Послушайте, если дерево выросло корявым, его уже не переделаешь. Можно только спилить. Моя жизнь идет, как идет. Ни вам, ни другим сделать ее лучше и прямее не под силу. Не портите свою судьбу. И не забывайтесь, Грейнджер…

– Я – Гермиона, ну или мисс Грейнджер, – она справилась с эмоциями и теперь стоит, гордо подняв голову, отчего выглядит только младше и беззащитнее.

–Хорошо, Гермиона, – соглашается он, – не забывайтесь. Я – учитель, а вы – ученица. Если на каникулах я был готов смотреть сквозь пальцы на катастрофическое положение с дисциплиной, то с сегодняшнего дня – хватит. Вы не можете приходить в личные покои преподавателя, вы не должны говорить со мной на темы, которые напрямую не связаны с учебой, вы…

– Я все поняла, – перебивает она, – всего доброго, – и вылетает из кабинета с такой скоростью, что чуть дверь с петель не сносит.

========== 4 ==========

Следующие недели проходят обычно. И эта обычность сбивает Северуса с толка.

Сесиль заходит нечасто. Она устает и жалуется, что преподавание – точно не то, чем бы ей хотелось заниматься всю жизнь. Они сидят на диване, обнявшись и даже почти не разговаривают. Северус не прочь заняться сексом: оказывается, это весьма затягивающая штука, но не знает, как предложить Сесиль и уместно ли это.

– Ты хочешь меня? – спрашивает она сама, утыкаясь ему куда-то в шею.

И только после этого он позволяет себе проявить что-то похожее на инициативу.

Сесиль уходит за полночь, а Северус лежит и думает, были ли какой-то смысл в его верности умершей Лили и есть ли какой-то смысл в его отношениях с Сесиль.

Слова Грейнджер, пусть он и не отнёсся к ним серьезно, все же дают ядовитые всходы – он думает, что от него хочет Сесиль и с горечью соглашается с Грейнджер: Сесиль не влюблена, ей просто хочется быть с кем-то рядом, просто ей нужен мужчина. Северус долго размышляет над этим и успокаивается тем, что и он в нее не влюблен, так что они оба не в накладе: пусть это не любовь, но в их случае это все упрощает.

Сама Грейнджер не доставляет больше никаких хлопот, она даже не тянет руку и Северусу ужасно интересно, только ли на его уроках она себя так ведет, но не спрашивать же об этом коллег! Тем более коллеги, в отличие от Грейнджер, ведут себя как дети.

– Говорят, Северус, что ты скоро потеряешь почетное звание «Ужас подземелий», – замечает однажды Минерва, – все гадают, почему твой характер стал… мягче.

– Я слышала, – сообщает Синистра, – что они даже делают ставки!

Появляется Сесиль и все так многозначительно замолкают, что Северусу хочется от стыда сбежать.

Он и сам замечает, что его уже не так раздражают тупоголовые ученики, особенно после вечеров, проведённых с Сесиль. Ему уже не так интересно снимать баллы и он готов закрывать глаза на то, за что раньше бы голову оторвал. А на ночные дежурства он выходит не потому, что его мучает бессонница, а потому что преподаватели обязаны шнырять по замку и Сесиль обязана тоже, а он не хочет, чтобы она ходила по темным коридорам одна.

Однажды (на дворе уже октябрь, ветер за окнами рвет разноцветные листья с деревьев), совершив ночной обход и проводив Сесиль, он видит в проеме окна фигуру. Кто-то стоит и тихо плачет. Воспоминания моментально переносят его в больничное крыло. Когда он очнулся первый раз, он видел, как кто-то плачет у окна… Сейчас он имеет возможность узнать, кто это. Он идет бесшумно, стараясь не дышать…

Нет сомнений, это – Грейнджер.

Это неправильно, она не может плакать! Она – герой войны, она… она Грейнджер!

Нет, он, конечно, понимает, что она девушка, и иногда, несмотря на свой хваленый интеллект, глупая, сумасбродная, слабая и так далее, но она не может, не должна плакать!

Он замирает, не зная, что делать, а потом делает шаг назад, еще, и еще, и неслышно уходит, успокаивая себя тем, что самой Грейнджер меньше всего бы понравилось, если бы он появился за ее спиной.

На следующий день он то и дело бросает взгляды на Грейнджер. За завтраком она вполне мило общается с Лавгуд, в коридорах, если они случайно встречаются, она тоже выглядит спокойной и собранной. И даже на уроке она ведет себя как обычно: поднимает руку, исподтишка помогает всем и каждому. И все-таки Северус видит, что что-то не так и это не то чтобы беспокоит, но мешает, как мешает соринка в глазу.

За наблюдениями проходит еще неделя и при первой же возможности, придравшись к какому-то пустяку, Северус назначает ей отработку. О! На него опять смотрят как на монстра, что тоже немного повышает настроение – есть шанс восстановить потерянную репутацию самого сурового преподавателя Хогвартса.

Грейнджер приходит в класс точно к назначенному часу. Северус не хочет ходить вокруг и около и он сразу приступает к делу:

– Я видел, как вы плакали ночью в коридоре. Примерно неделю назад.

Она поднимает голову и в немом изумлении смотрит на него, в глазах такой испуг, словно он застал её за чем-то неприличным.

– Вы ведете себя в последнее время… необычно, и я…

– А вы знаете, как я веду себя обычно? – перебивает она его.

– Да уж насмотрелся. Куда делась вся ваша энергия? Вы обращались в больничное крыло? Проверяли, нет ли на вас проклятья?

– Вы что, беспокоитесь о том, как я себя чувствую? – интересно, есть ли предел ее удивлению.

– Я обязан заботиться об учениках.

– Вы могли бы сказать о своих подозрениях декану Дебове, – замечает она, а Северусу кажется, что в этой простой фразе есть двойное дно.

– Встаньте, – командует он, – я сам проверю.

Непростые будни Пожирателя Смерти быстро приучают, что все время надо быть настороже, проверять после каждого визита к Лорду себя на самые разные проклятья и прочую гадость. Но с Грейнджер все в порядке, ни намека на следы какого-либо магического воздействия.

– Все в норме, – с неудовольствием констатирует он. – Но я вижу, что с вами однозначно что-то не так. И не уверяйте меня, что рыдать по ночам – это для вас нормально.

Она опускается на стул и смотрит в сторону.

– Я зря осталась в Хогвартсе. Я думала, у меня все под контролем, я думала, что поступаю правильно. Война кончилась, надо жить дальше, надо жить нормальной жизнью, доучиться, потом найти работу, дело по душе, но оказывается, все не так просто. И еще Рон с Гарри уехали, и мне их жутко не хватает, просто ужасно. Мне скучно, тоскливо и я не знаю, куда себя деть. И учеба уже не кажется такой увлекательной. Словно я переросла сама себя, – выдает она махом.

– Вы должны обратиться за помощью, – говорит Северус, а сам уже знает, что она ему ответит.

– Я могу обратиться за помощью к вам? – спрашивает она. – Мне действительно было легче, когда мы… ну, дружили?

Он вздыхает:

– Я преподаватель, а вы – ученица, я – мужчина, а вы, вы – девушка. Я – бывший Пожиратель с плохой репутацией, а вы – герой войны. Дружба? Не думаю.

– Еще скажите, что вы – масло, а я – вода, – говорит она с сарказмом. – Мы просто люди. Мне с вами интересно и почему-то меня перестают мучить вопросы о смысле жизни. Но я понимаю, что раздражаю вас, в этом и есть основная причина, а совсем не в том, что я ученица или еще кто-то там.

– Подумать только, какая проницательность, – он встает. – Грейнджер…

– Гермиона.

– Гермиона Грейнджер, мисс, что вам от меня надо?

– Просто общаться, как нормальные люди. И все.

– Я понятия не имею, как общаются нормальные люди. Я прожил почти всю свою жизнь здесь, я не умею… Мерлин! – взрывается он, – о чем мы вообще говорим?!

– Знаете, – она оживляется, – я сделала наброски нескольких очень интересных экспериментов. Для этого нужен микроскоп!

Вот сейчас перед ним сидит нормальная, пусть и с прибабахом, Грейнджер. Он вздыхает.

– Драккл вас побери, – смиряется он, – дополнительные занятия по зельям. Здесь, в кабинете зельеварения, по вторникам и четвергам в восемь.

Она вскакивает, а он отшатывается, с ужасом понимая, что она и на шею броситься может. Они замирают, повисает неловкое молчание. Северус отходит в сторону. Еще одно последствие его близкого общения с Сесиль: он начинает видеть в ученицах-старшекурсницах женщин. И это жизнь не упрощает, вот точно. Раньше было куда как легче, а сейчас Грейнджер, которая стоит слишком близко, будит совершенно ненужные вопросы, например, насколько у нее нежная кожа и чем пахнут ее губы.

Сесиль лежит у него на плече, закрыв глаза. Эти моменты он любит даже больше, чем секс. Хотя, надо сказать, секс теперь он тоже любит, кто бы мог подумать, столько лет отказывать себе в этом! Каким же беспробудным идиотом он был. И мог бы остаться. Он целует Сесиль в висок, вздыхает:

– Знаешь, – шепчет она сонно, – я понимаю твое желание отсюда смыться. Я уже сама начинаю считать дни до каникул. Все-таки Минерва и все эти старухи – они не просто волшебники, они… чудовища. В хорошем смысле. Это надо не иметь нервов вообще. Я так устаю, что в выходные ничего уже не хочу, совсем.

– Ты можешь уехать, если захочешь, не то, что я… – сокрушается он. – Пока идут эти чертовы суды!

– Давай уедем потом, когда все это кончится? – говорит она, явно подразумевая, что ехать они должны вместе. Северуса словно окатывает ледяной водой. Нет. Он не готов, он совершенно не готов уехать куда бы то ни было ни с ней, ни с кем другим. Он любит проводить время с Сесиль, но все равно думает о том счастливом моменте, когда все, абсолютно все оставят его в покое.

– Посмотрим, – отвечает он уклончиво. – Меня вполне могут посадить в Азкабан.

Она крепче прижимается к нему.

Сесиль никогда не остается на ночь, всегда одевается и тихонько ускользает к себе, сетуя, что каминная сеть в замке до сих пор не восстановлена. Вот и сейчас, она одевается и в ее исполнении это выглядит не менее соблазнительно, чем когда она раздевается.

– Я зайду завтра, – сообщает она.

– Я буду занят вечером. Дополнительные занятия, очень продвинутые зелья.

– Большая группа? – она поправляет воротник сорочки, крутясь перед зеркалом.

– Пока маленькая: Грейнджер, – сообщает он.

В Хогвартсе трудно хранить секреты и потом, он не видит смысла скрывать это.

– Вот как, – Сесиль разворачивается к нему и хмурит брови. – Знаешь, Северус, мне эта идея не нравится. Гермиона Грейнджер… она хорошая девочка, но ее интерес к тебе…

– Нет никакого интереса ко мне. И ты верно заметила, она еще совсем девочка.

– Ох, Северус, почему мужчины настолько наивны?

– Что не так? Я преподаю давно и, смею тебя уверить, иногда попадались девицы, которые считали, что меня можно соблазнить, чтобы получить отметки повыше и ничего не делать. Грейнджер не такая. Ей, представь, действительно интересно зельеварение.

– Ты так ее защищаешь, – Сесиль подходит к нему вплотную. – Она нравится тебе, так?

– Она – ребенок!

– Она давно совершеннолетняя и выглядит она уж точно не как ребенок, а как молодая женщина! И, я уверена, она не девственница. Шляться по лесам в обществе двух парней…

– Сесиль, не продолжай! – стоит ему представить Грейнджер в объятиях этого рыжего идиота, в глубине души зреет гнев и вместе с тем совершенно необъяснимое возбуждение.

– Почему? – возмущается она. – Она смотрит на тебя! Ты не видишь, но я-то знаю, она все время смотрит на тебя!

– Пусть смотрит, плевать! – он сгребает ее в охапку и впервые за все время их знакомства делает то, что считает нужным сам. Обычно Сесиль играет главную партию в их любовных играх, а он послушно следует за ней, осознавая, насколько не сведущ в этих вопросах. Но сегодня она задевает в нем что-то такое, о чем он сам не знал. Он берет ее грубо, прямо около двери, прижимая грудью к каменной кладке стены, и ему наплевать, что могут остаться ссадины, ему на все наплевать и, закрывая глаза, он видит сплетающиеся тела рыжего Уизли и Грейнджер.

«Черт бы побрал эту Грейнджер», – думает он и кончает.

– Оооо, – Сесиль едва может отдышаться.

– Когда ты рядом, я не хочу ни о ком слышать, – шепчет он ей на ухо. – Никогда.

– Я знала, что ты страстный, но не подозревала – насколько. Ты великолепен, – Сесиль поправляет юбку, падает на диван и закрывает глаза.

Вот и пойми этих женщин! Он был уверен, что ей нравится править в постели, а оказывается… И он впервые задумывается, а что нравится другим женщинам, но гонит эти мысли прочь. Нет других женщин, просто нет.

Во вторник часы не успевают пробить восемь, а Грейнджер стоит в дверях со счастливой улыбкой на лице.

– Добрый вечер, – здоровается она, проходит к столу и вытаскивает тетрадки, перья и чернильницу-непроливайку. Садится и ждет.

– Нет, Грейнджер. Это не будет привычным уроком. Так не интересно. Вот вам вопросы… – он взмахивает волшебной палочкой и на доске появляются записи. – Как вы и хотели: стык наук. Первый вопрос – самый простой, последний – самый сложный. Все вопросы связаны между собой, хотя эта связь и не очевидна. Вы должны выстроить логические цепочки и разобраться со всеми пятью вопросами. Приступайте.

Она закусывает губу, что-то пишет в тетрадке. Переводит взгляд на доску. Напряженно думает.

– Может, лучше вслух? – вкрадчиво предлагает Северус.

– Мне надо подумать, – она снова склоняется над тетрадкой. Северус рассматривает ее. Да, Сесиль права, Грейнджер уже не тянет на девочку: у нее вполне себе округлившиеся формы, которые школьная форма только подчеркивает (мантия, которая так удачно делает всех учеников почти одинаковыми, небрежно брошена на соседний стул). У нее интересное лицо: Грейнджер не красавица и никогда ею и не была, но в ней есть некое благородство, которое никак не изобразишь специально и не нарисуешь косметикой…

– Кажется, я поняла, – она поднимает голову от своих записей и Северус, застигнутый врасплох, резко отворачивается.

– Я слушаю вас, мисс Грейнджер.

– Значит так… – она отвечает, поминутно запинаясь, словно ищет дорогу в темноте, но ее рассуждения правильны и он кивает одобрительно, со злорадством ожидая, как она попадет в ловушку: составляя вопросы, он намеренно пропускает один пункт и уверен, что Грейнджер пойдет по ложному пути. Но она не ошибается, пусть и пускается в пространные рассуждения, но все же выдает ему правильный ответ.

– Браво, вы справились.

Она сияет, как только что начищенный котел:

– Ух ты, какая классная головоломка! Это… было здорово! А можно еще? – спрашивает она.

– Можно, но в следующий раз, – он смотрит на часы, – у нас осталось немного времени, сварим простое зелье?

– С радостью! Что надо делать?

«Если бы у половины учеников Хогвартса было бы хоть немного увлеченности Грейнджер, уроки не напоминали бы каторгу», – думает Северус, когда Гермиона, не переставая задавать вопросы, режет, жмет, мнет и крошит под его руководством. Они варят простенькое зелье, аналог магловского пятновыводителя (Северус регулярно пополняет запасы старого Филча). Единственное неудобство: того, кто готовит это варево, начинает мучить жажда.

– Вот вам еще одна загадка, почему пары этого зелья вызывают жажду? Ответ к следующему занятию. Плюс – какие еще зелья применяются в хозяйстве, как можно использовать их иначе. Эссе на три фута.

Грейнджер кивает и говорит придушенно:

– Действительно, пить хочется невыносимо!

Северус щелкает пальцами, в классе появляется домовой эльф.

– Чай, пару ватрушек каких-нибудь, – командует Северус. – Как ваша борьба за их свободу? – обращается уже к Грейнджер, как только эльф исчезает.

Она вздыхает и виновато улыбается:

– Если честно, я не теряю надежды их освободить, но я поняла, что надо искать другие пути. Шапочки и носки не работают.

Он качает головой:

– Я знал, что вы не отступитесь.

Эльф появляется снова, с трудом удерживая тяжелый поднос, ставит его на стол и, кланяясь, исчезает.

Гермиона берет на себя роль хозяйки, расставляет чашки, наливает чай. Северус ставит стул с другой стороны ее стола, и они садятся друг напротив друга.