Текст книги "Что вам от меня надо? (СИ)"

Автор книги: palen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Она умеет спрашивать и она умеет слушать, она ничего из себя не строит, не кокетничает, все больше слушает, иногда задавая вопросы, и он рассказывает и рассказывает, рассказывает больше, чем собирался и не думает о том, что это как минимум странно.

Они выходят из «Трех метел», идут медленно к Хогвартсу, Сесиль рассказывает про себя, про свою семью и работу аврором.

Северусу хочется сказать, что она будет отличным преподавателем, но он молчит, а когда решается, их окликает Грейнджер. Он вынужден представить дам друг другу.

– Вы та самая Гермиона Грейнджер? – говорит Сесиль, – я представляла вас… младше. Мне очень приятно с вами познакомиться!

Грейнджер расплывается в улыбке, Северус хмурится, буркает что-то про занятость, про то, что директор ждет мисс Дебове в пять к чаю и быстрым шагом уходит, оставляя Грейнджер и Сесиль наедине.

Проходит неделя, другая и всем начинается казаться, что Сесиль Дебове всегда жила в Хогвартсе. Она аккуратна, мила, спокойна, но не занудлива, она скромна и в тоже время может постоять за себя и за словом в карман не лезет. По представлению Северуса таких женщин не существует, то есть – он знал одну, но давным-давно стал причиной ее смерти. Нет, Сесиль не похожа на Лили, разве только тем, что умеет нравиться всем и при этом оставаться собой. Редкий дар!

Время летит, августовская прохлада сменяет июльский зной, Хогвартс залечивает раны и скоро только памятная доска в холле будет напоминать о тех ужасах, которые стены забудут, а люди – никогда.

Минерва и Северус приходят к устраивающему обоих компромиссу: Северус при необходимости помогает в стенах замка по разным скучным директорским делам, а Минерва берет на себя не менее скучное, но еще более неприятное – общение с министерскими чиновниками и попечительским советом. Такое разделение директорских обязанностей конечно ни в какие ворота не лезет, да только – ну и что!

– Все маглорождённые юные волшебники приедут в Хогвартс! Все же прекрасно, что нам удалось сохранить в тайне, эм… – Минерва подливает в свой стакан виски, – хорошо, что маглы не знают про Волдеморта, не стоит их волновать понапрасну, не правда ли, Северус?

Северус кивает, просматривая сетку учебного плана.

– И я рада, что ты возглавишь Слизерин…

Северус снова рассеяно кивает.

– Но еще больше меня радует, что у тебя появился новый друг. Или правильнее сказать – подруга? – спрашивает Минерва вкрадчиво.

Северус откладывает план и смотрит на Минерву удивленно.

– Полно, Северус! Брось делать вид, что ты опять не можешь говорить. Весь замок только и сплетничает, что о тебе и Сесиль!

– Мы не давали повода, – холодно замечает он, – я отношусь к мисс Дебове со всем возможным уважением.

– Вот это и дает повод, – улыбается Минерва, – если бы ты хамил, как хамишь всем без исключения….

– Я хамлю?

– Это ты думаешь, что язвишь и шутишь, а мы просто привыкли, но любому новому человеку, знаешь ли, Северус, ты обычно кажешься ужасным хамом. И надо узнать тебя получше, чтобы понять какой ты на самом деле. Но с мисс Дебове…

– Вот как, – он встает, – значит вот как?

– Северус, ну что ты, право! Сядь, – командует Минерва, – это же действительно – прекрасно. Ты отдал все долги, суды закончатся и я уверена, что все будет в порядке, пора начинать новую жизнь и мисс Дебове…

– Извини, Минерва, я забыл, мне надо срочно… – говорит Северус и выскакивает вон из директорского кабинета, несется по коридорам (жаль, некому оценить его забег и то, как демонически развевается за его плечами мантия).

У себя в комнатах, он несколько минут ходит из угла в угол в тщетных попытках успокоиться.

Он и мисс Дебове? Он и новая жизнь? Прости Мерлин, семейная жизнь? Он останавливается и задумывается – когда он последний раз в принципе думал о жизни с кем-то? Вспомнить он не может, даже с Лили никаких конкретных планов не было, а потом… Даже думать об этом не хочется.

Он берет виски и стакан, усаживается в кресло и несколько минут сидит, ничего не делая. Мысли носятся по кругу, он так удивлен, что, оказывается, у него с Сесиль романтические отношения, а он сам об этом и не подозревает. Он пытается понять, что чувствует по этому поводу и с горечью осознает – ничего он не чувствует. Ему радостно, что есть человек, с которым приятно провести вечер, но не более того.

– Что со мной не так? – задает Северус сам себе вопрос. Неужели он до сих про так любит Лили, что других женщин для него просто нет? Он прислушивается к себе, но никак не может разобраться в своих чувствах и даже немного грустит по тем временам, когда все было абсолютно ясно – есть Лили, пусть в воспоминаниях, пусть только в его сердце – не важно, и больше никого.

Стук в дверь вырывает его из раздумий.

– Это я, Гермиона, профессор МакГонагалл сказал, что вы пошли к себе. У меня есть вопрос, я думала… может, вы мне поможете?

Северус встает и с удивлением смотрит на так и не открытую бутылку виски у себя в руках, ставит ее и стакан на стол и открывает дверь.

– Что вам от меня надо, Грейнджер? – со вздохом спрашивает он.

– У вас есть несколько минут? – она смотрит на стол, видит бутылку и переводит взгляд на него. Ну вот, теперь Грейнджер имеет наглость смотреть на него с укоризной!

– Скажете хоть слово, – говорит он обманчиво мягко, – вылетите отсюда как пробка, ясно?

– Угу, – она почему-то улыбается, – в общем так, – она проходит мимо него и кладет пергамент рядом с бутылкой. – Я стала потихоньку изучать программу седьмого курса.

– Почему я не удивлен? – замечает он.

– Так вот, я никак не могу разобраться с этим зельем. По моим представлениям, размельченные шипы рыбы-льва должны нейтрализовать действие асфоделя. Тогда зачем? И да, я учла последовательность, сочетание с другими ингредиентами.

– А температуру? – он зевает, – вы учли температуру? К моменту добавления асфоделя.

– Да, не учла, как же я так? – она хмурит лоб и делает пометки.

– Вы пришли проверить, не спиваюсь ли я? Так? – он складывает руки на груди и смотрит на нее сверху вниз. Надо сказать, что если она еще немного подрастет, то нависать над ней станет проблематично.

– С чего вы взяли? – возмущается она наигранно и тем самым подтверждает его подозрения.

– С того, что ошибка глупая и вопрос высосан из пальца. Не поверю, что вы бы забыли учесть температуру, при которой ингредиенты меняют свойства. Это очевидно.

– Мне просто скучно, – говорит она и виновато улыбается. – Может дело в этом?

– А со мной, значит, весело? – изумляется Северус.

– Нет, не весело, но точно не скучно. Особенно когда вы рассказываете.

– Если я дам вам полчаса покопаться в моей библиотеке, вы отстанете от меня на сегодня? – спрашивает он.

– Да! – Грейнджер сияет.

– Время пошло, – он указывает на большие часы в углу.

– А правда, что… – вдруг кричит она минут через пять.

– Подумайте дважды, действительно ли вы хотите задать мне это вопрос, – кричит он в ответ. – А то выгоню из библиотеки. И больше не пущу, – добавляет довольно.

– Я хотела спросить, – она появляется с двумя книжками в руках, – правда, что деление по факультетам хотят отменить? Мне кажется, это очень здравое решение. Слизеринцы… они же разные, и уже тем более ни в чем не виноваты те, кто только приедет поступать в Хогвартс.

– Не думаю, что мы с вами увидим Хогвартс без факультетов. Что там у вас?

– Я хотела взять почитать, – она протягивает книги ему, – можно?

– Вернете не позднее первого сентября.

Книги интересные, но не уникальные. Да и зная Грейнджер, можно не опасаться за их сохранность.

– Спасибо, – она разве что не подпрыгивает и Северус понимает, что он рад этому. Ему нравится смотреть, как она улыбается! Он одергивает себя, какое ему может быть дело до радости Грейнджер? Ровно никакого!

Он опять напускает на себя кислый вид.

– Что-то еще?

– Почему вы думаете, что факультеты не отменят? – эта нахалка садится на диван, поджимает под себя ноги и делает вид, будто так и надо. Очень хочется ее спихнуть с дивана и отправить куда подальше, но вместо этого Северус садится рядом.

– Потому что не отменят. Это одна из основ существования школы, – говорит он уверенно. – И потом, те, кто учатся на Слизерине, достаточно устойчивы. Они смогут, будьте уверены, Грейнджер, выдержать неприязнь со стороны других факультетов. Или они – не слизеринцы.

– Но можно же как-то смягчить вечное соперничество? Это же глупо, сами подумайте!

– Не снимать баллы?

– Например, да. И не давать. Это же очевидно, что деканы, уж простите, далеки от объективности.

Он усмехается. Далеки от объективности! Это тоже одна из сторон воспитания!

И он говорит:

– Дети должны знать, что волшебный мир – это отнюдь не сказка. Просто во взрослой жизни все эти баллы и вся эта необъективность выглядит иначе, но по сути…

– Нет! Это как раз учит всю жизнь мерить человека по тому, с какого он факультета!

– Вы ничего пока не знаете о взрослой жизни, – заявляет он.

– Я не знаю?! Вы знаете, что мы пережили за последний год? – вскакивает она.

– Это ничего не меняет. Мирная взрослая жизнь… в ней очень мало подвигов и очень много тоскливых обязанностей.

Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но молчит и пристально смотрит на него. И ему ее взгляд совершенно не нравится. Грейнджер что-то задумала и он понятия не имеет – что, опасаясь, как бы она не решила осветить его жизнь своим вниманием и заботой.

– Так, Грейнджер, у меня много дел. Берите книги и идите уже, – он берет ее за плечи и чувствует, как она упирается, и все-таки он выставляет ее за дверь и запирается. О, Мерлин, учебный год еще не начался, а он устал так, словно проработал год!

– Мне нужна твоя помощь, Северус, – все уже расходятся после очередного педсовета, Сесиль кладет ладонь на его руку. – У вас будет несколько минут после… обеда? Или удобнее после ужина?

– Гхм… – он пытается придумать, как бы колко и обидно ответить ей, но в голове нет ни одной мысли и он выдавливает из себя: – лучше после ужина.

– Может, пройдемся к озеру? Такая чудесная погода, лето скоро кончится. И я бы хотела хоть немного посмотреть лес, но без провожатого мне не советовали туда соваться.

– Хорошо, – он делает вид, что полностью поглощен изучением пергамента.

– Спасибо, – Сесиль тепло улыбается, когда он бросает на неё взгляд, и уходит. Минерва, конечно же, делает очень многозначительный вид, прежде чем пожелать ему хорошего дня, Спраут и Вектор начинают перешептываться и только Флитвик просто приглашает его сыграть в шахматы.

Флитвик – один из немногих, кто не вызывает у Северуса стойкого раздражения. Старый профессор умен и мудр, он умеет молчать, умеет вести беседу – неспешную беседу, сдобренную небольшим количеством превосходного бренди. Они прекрасно проводят пару часов за игрой в волшебные шахматы, Северус проигрывает, но все равно остается в благодушном настроении, в котором и пребывает, пока снова не сталкивается в коридоре с Грейнджер.

– Профессор, – сияет она и мчится ему навстречу с такой скоростью, что, кажется, собьёт его с ног. Нет, тормозит, хвала Мерлину.

– Что вам надо, Грейнджер? – он трет лоб.

– Я прочитала «Тайные знаки и их применение при зельеварении». Это же… это же невероятно!

– Это просто магия, Грейнджер.

– Нет, я, само собой знала, – она делает очень серьезное лицо, – я знала, что магические науки пересекаются. В магловской…

– Я тороплюсь, – прерывает её он.

– Куда?

– Вы обнаглели, Грейнджер. С чего я должен перед вами отчитываться?

– Простите, профессор, – покладисто соглашается она и склоняет голову, опуская глаза. Северус еще больше уверяется в своих подозрениях: у Грейнджер что-то на уме. – Просто я скоро от безделья начну сходить с ума.

– Через неделю начнутся занятия, поверьте, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ни вы, ни другие студенты не имели возможности бездельничать. Уверен, мои коллеги поддержат меня в этом.

– Да, но пока… Прошу, давайте обсудим! Нумерология и зелья, это же…

– Безумно увлекательно. Да, – он летит по коридору, но Грейнджер умудряется не отставать.

– А вы рассматривали зелья под микроскопом? Какие аналитические инструменты используют волшебники? Я читала, что…

Он резко останавливается и Грейнджер впечатывается в его спину так, что в голове начинается звон.

– Грейнджер, вы испытываете мое терпение.

– Неужели вам не интересно? У меня есть микроскоп, давайте…

– Грейнджер, вас надо было засылать в стан врага. Вы бы разговорами и вашими «давайте» замучили бы Волдеморта до смерти.

– Это комплимент? – уточняет она.

– Само собой.

– Так я приду? Во сколько?

– После обеда, – бросает он, и ускоряет шаг. С Грейнджер проще согласиться, чем объяснять, почему ты не хочешь ничего рассматривать в микроскоп.

Надежда на то, что она все же передумала, тают еще на обеде, когда она многозначительно на него смотрит. Ее взгляды не ускользает – он видит! – от внимания Сесиль, и от внимания Минервы тоже.

– Северус, все же Гермиона слишком молода, мне кажется, что Рон Уизли… – МакГонагалл склоняется к нему и шепчет на ухо. – Сесиль тебе больше подходит.

– Я перестану ходить сюда, Минерва, – шипит он в ответ, – если ты не оставишь эти разговоры. Мне никто не нужен. Совсем! Я привык быть один, так и будет. Ясно?

– Какой же ты еще молодой, – отвечает она грустно, – ты очень плохо знаешь женщин.

Он закатывает глаза и молчит. Он действительно плохо знает женщин. И у него нет ни капли желания как-то менять ситуацию и узнавать их лучше. Тем более он уверен – от них всегда жди беды, даже от самых лучших из них.

Грейнджер уходит с обеда раньше, Северуса задерживает МакГонагалл, они вместе с Флитвиком, втроем, проходят в Большой зал, который выглядит так, словно не было войны, словно здесь, на полу не лежали тела погибших, словно здесь и духа Волдеморта не было. В вышине парят свечи, зачарованный потолок показывает бесконечную синь небес, но тишина стоит такая, что Северусу становится не по себе.

– Мы должны открыть Большой зал. Делать нечего, но… я думаю, что надо будет сказать что-то о нашей победе. Мы должны почтить память тех, кто погиб, защищая Хогвартс.

– Само собой, – бурчит Северус.

– Ты права, Минерва, – мягко произносит Флитвик.

Они выходят из зала в сомнениях, тщательно скрываемых друг от друга. Как пройдет первый день, как пройдет первый год? Война кончилась, но ее отголоски долго будут бередить сердца.

Северус спускается в подземелья, позабыв про Грейнджер, а она стоит на нижней ступеньке и пыхтит от натуги, стискивая в объятьях микроскоп.

– Вы его все-таки притащили. Почему не левитировали?

– Так надежнее. Не люблю левитировать хрупкие предметы по лестницам. Один неловкий шаг…

– Конечно, тащить в руках – надежнее, – говорит он с сарказмом и открывает дверь, пропуская Грейнджер вперед. Она с оханьем и аханьем устанавливает микроскоп на столе, разминает поясницу, всячески демонстрируя, что она слабая девушка. Не знал бы Северус на что она способна, может и купился бы.

– У вас есть час, если не будете задавать идиотских вопросов, – он скидывает мантию и сюртук, оставаясь в черных брюках и черной рубашке.

– Странно, – говорит Грейнджер, – я была уверена, что вы всегда носите белые рубашки.

– Это был первый идиотский вопрос, после третьего пойдете вон, – спокойно заявляет он. – Итак?

Она садится напротив него в кресло, сбрасывает туфли и поджимает ноги под себя. Словно она дома, а не в его кабинете!

– Профессор, я проанализировала то, как нам преподают предметы и не могла не заметить, что очень мало внимание уделяется стыку дисциплин, а в жизни же магия… ее не расчленишь на составляющие, верно? Вот зелья… – она говорит так, словно выучила речь по бумаге. В принципе, она говорит все верно о том, что при варке зелья неплохо бы учитывать еще сотню факторов.

– Это все правильно, – прерывает ее Северус, – но только как реально научить этому тех, кто простое зелье сварить не в состоянии?

– Ввести дополнительный курс!

– И раздать всем маховики времени? Программа не безупречна, но она не резиновая. Раньше, задолго до вашего и моего рождения обучение проходило иначе. Не было семи лет обучения, ученик оставался в стенах Хогвартса столько, сколько требовалось. Первые годы – азы, как сейчас, потом более тонкая специализация. Да, некоторым семь лет – много, вот например яркий пример – Рональд Уизли, другим – и в десять не втиснуть все необходимое. Волшебник, если он хочет быть сильным магом, должен учиться всю жизнь.

Она согласно кивает:

– Я хочу учиться. Помогите мне.

– Что вам надо? – спрашивает он снова.– На самом деле – что вам надо?

– Ваши знания. Ну и доступ к вашей библиотеке. А еще с вами интересно.

– Меня не оставляет ощущение, что вы меня с кем-то перепутали, – ворчит он. – У нас никогда не было хороших отношений. Я прекрасно помню, как относился к вам и к вашим друзьям. И, заметьте, я не жалею об этом и не намерен просить прощения, я…

– Я понимаю, почему вы так себя вели. Хотя и не прощаю вас за это и не одобряю такого поведения.

– Тогда зачем вы со мной общаетесь? Сейчас в замке полно народу, проводили бы время с ними.

– А я и провожу, – она пожимает плечами, – в отличие от вас.

Он чувствует, как от этих разговоров, которые все время уходят не туда, у него начинается мигрень.

– Так зачем вы приволокли микроскоп? – спрашивает он со вздохом.

– Сейчас покажу, – воодушевляется она, – у меня тут есть некоторые образцы зелий…

– Не хочу знать откуда у вас компоненты, – говорит он, потирая виски, – надеюсь, я не пожалею, что позволил вам навести порядок в кладовой?

– Нет, я не взяла ни пол унции, ни грамма. Я все купила в лавке, когда мы ходили в Хогсмид.

«Мы». «Мы ходили»! С ума сойти! Еще немного и она решит, что действительно есть «мы». Северус внимательно смотрит на нее: как она по привычке мотает головой, будто у нее все еще длинные волосы, как она то и дело бросает на него взгляд, и гонит от себя мысль, что Грейнджер придумала себе влюбленность. Если это, не дай Мерлин так, то дело плохо кончится для всех, уж он-то точно знает. И все же он не выставляет Грейнджер, хотя и надо бы! Вместо этого послушно смотрит в микроскоп, подкручивает окуляры и в какой-то момент его увлекают ее идеи, и он не замечает, как они за разговором проводят весьма приятные несколько часов.

И впервые Грейнджер торопится уйти сама и ему не приходится ее выставлять за дверь чуть ли не силой. Она убегает, оставив на столе свои записи, свои зелья и свой микроскоп. Северус вздыхает, глядя на этот беспорядок, но не трогает ничего и сам уходит: ему надо успеть до ужина зайти к Минерве – до начала учебного года остаются считанные дни, а у них еще огромный список дел.

========== 3 ==========

После ужина они с Сесиль уходят гулять. Он очень старается не думать о том, что дал повод для нового витка сплетен.

– Тебе тут неуютно, Северус, так? Ты все время такой… собранный. Мне это знакомо, я последнее время на работе чувствовала себя именно так, не на месте. То есть – не на своем месте…

– У меня с Хогвартсом связаны не самые приятные воспоминания. Я думал, если честно, что не доживу до победы.

– Значит, ты хочешь уехать?

Они стоят у озера, Сесиль подобрала несколько камушков и теперь бросает их в воду.

– Очень хотел и хочу. Тебе, наверное, не понять…

– О, нет, я тебя прекрасно понимаю! – она поворачивается к нему. – Мне просто повезло, я сбежала и теперь я тут. И мне хорошо. Я, честно говоря, думала, что мне никогда не будет так… спокойно и хорошо.

– Ты уехала из-за разбитого сердца? – выдавливает он из себя.

– Сердца? Нет, что ты. Мое сердце цело, вроде бы, – она смущенно краснеет. – Карьерные вопросы, интриги, все это теперь кажется таким незначительным, особенно когда тебе рассказывают, что здесь была война, пусть и короткая. Знаешь, – она снова поворачивается к озеру, – не верится, что вы все пережили этот кошмар. В голове не укладывается.

– У меня тоже, – он встает рядом с ней. Ему хочется сказать, что у него больше нет сил снова быть несвободным, не иметь возможности самому решать как и где жить, что его достал Хогвартс, а мысль о том, что скоро приедут орущие, тупые школьники, внушает ужас. Но он молчит, потому что не хочет выглядеть жалко. – Пойдем, я покажу тебе лес, – говорит он, предлагая ей свою руку.

Они проходят мимо пустующей хижины Хагрида.

– Здесь живет наш преподаватель ухода за магическими существами.

– А где он сейчас?– Сесиль с интересом рассматривает хижину.

– Уехал к родственникам. Обещал вернуться, но Минерва боится, что он не вернется.

– Ты думаешь – вернется?

– Да, Хогвартс просто так никого не отпускает…

Они входят в лес. Северус знает его едва ли хуже, чем Хагрид. Сколько раз он сбегал сюда в надежде заблудиться и сгинуть, но тропинки словно сами стелились под ноги. Потом он просто полюбил бродить здесь, делая вид, что заготавливает компоненты для зелий. Лес – Северус был в этом уверен – умел быть разным, встречал всех по-разному: кому коряги под ноги подсовывал, кому-то указывал путь домой.

– Как тут… волшебно! – Сесиль останавливается на поляне, раскидывает руки в стороны и кружится, вмиг становясь похожей на настоящую ведьму. – Здесь другой воздух, да ведь?

– Немного, – он улыбается, чувствуя гордость, будто сам этот лес вырастил.

– У меня кружится голова, – она смеется и протягивает к нему руки. Внутренний голос вопит, что надо оставаться на месте, а лучше – развернуться и бежать, пока…

Но когда он слушал внутренний голос? Когда он поступал правильно? Никогда, а значит и начинать не стоит. Он делает пару шагов к Сесиль, подхватывает ее и она смеётся, прижимается к нему, щекой к щеке, и он вдыхает ее аромат, и сам не замечает, как целует ее в губы. Он не умеет целоваться, он ничего не умеет, что связано с романтикой и отношениями, и она это сейчас поймет и оттолкнет, но она только сильнее обнимает его, прижимается всем телом, отчего ему становится жарко и холодно одновременно, а мысли улетают все разом. Сесиль целует его, мелкими поцелуями: щеки, губы, опять щеки, она едва слышно стонет и всхлипывает и он держит ее так сильно, как только может держать трясущимися от напряжения руками.

Они опускаются на колени на мягкую листву, которая уже начала осыпаться с деревьев. Они целуются, у Северуса кружится голова и ломит все тело, ему нужна разрядка, но он не в силах преодолеть последний барьер и уложить Сесиль на мягкий мох, не в состоянии раздеть и… Он боится, что все кончится, не начавшись.

Она сама надавливает ему на плечи, вынуждая лечь, она склоняется над ним и улыбается.

– Не думай, – шепчет, облизывая опухшие губы, одним движением отодвигает его мантию, расстегивает пуговицы на ширинке. Он должен ее остановить, но не может, цепляясь за землю, выгибаясь навстречу ее ласкам. Он чувствует ее дыхание на своем члене, и закусывает губу, чтобы не кончить в тот же момент и не заорать на весь лес.

Время съеживается, начинает течь как-то совсем иначе, он куда-то летит, теряя телесность, и, кажется, ему снова уже никогда не стать собой. Но проходит несколько минут и он чувствует спиной корягу, шевелится, чтобы лечь удобнее, ощущая вес Сесиль, которая лежит на его груди и что-то мурлычет под нос.

Он чувствует, что открыл свой личный ящик Пандоры и теперь выпущенные на волю страсти разорвут его на клочки. Он давно привык ничего не чувствовать, он забыл, что такое возбуждение, душа зачерствела и тело привыкло к аскезе, но теперь, теперь он не сможет как прежде. Он чувствует, как тело снова наливается возбуждением, и понятия не имеет, что с этим делать ни сейчас, ни потом.

– Я знала, что ты страстный. Ты так ругаешься, так близко к сердцу принимаешь всякую ерунду… Темперамент скрыть невозможно, – она тихо смеется и ее рука накрывает его пока что вялый член.

Северус не может сделать вдох, он сам себе не принадлежит. Это так прекрасно и так жутко, что хочется умереть и не важно – от восторга или от стыда. Он просто закрывает глаза, тянет Сесиль к себе и она, моментально трансформировав свои брюки в широкую юбку, садится на него сверху.

Если бы он мог вспомнить в эту минуту, что он неплохой окклюмент! Но он забывает все, его душа воспаряет, а тело переживает такую гамму ощущений, что кажется странным – как это его еще не хватил удар. Северус не помнит, в какой момент переворачивает Сесиль, подминая ее под себя. Он стремится одновременно опустошаться и наполниться до краев и, кто бы мог подумать, у него получается, и с диким стоном он падает на Сесиль, сотрясаясь в конвульсиях.

– Интересно, лес не будет против, что мы тут… – говорит Сесиль тихо через несколько минут, гладя Северуса по голове.

– Нет, но возможно, здесь вырастет какое-нибудь диковинное растение.

– Надо будет проверить, – тихонько смеется она. – Ты был прекрасен.

Северус ей, само собой, не верит. Наверняка это худший опыт в ее жизни, но Северусу, если быть честным, сейчас наплевать на это. Ему на все наплевать. Он впервые за долгие-долгие годы чувствует полный, невероятный покой. Ему так хорошо, как не бывало никогда. Совершенно ясная голова и при этом легкое отношение ко всему, которое обычно дарила только и исключительная вторая бутылка огневиски.

«Наверное, как порядочный человек, я должен на ней жениться», – лениво думает он. Еще вчера он бы от ужаса умер, только помыслив об этом а сейчас… Сейчас он лежит, закрыв глаза, слушает ветер, путающийся в верхушках деревьев и наслаждается близостью женщины. И, кажется, он впервые счастлив.

Они идут к замку и Северус уже не чувствует той радости, которая заполняла его до краев совсем недавно.

– Наверное, стоит сделать вид, что ничего не изменилось? – говорит Сесиль, не глядя на него.

– Да. Да, ты права, – поспешно соглашается он, чувствуя облегчение оттого, что не он предложил это. Он физически ощущает, насколько все усложнилось и боится, что это только начало.

– Но можно, я все же спрошу? – она останавливается и смотрит на замок. – Какие у тебя отношения с мисс Грейнджер?

– У меня отношения с Грейнджер? – переспрашивает он. – У меня нет с ней никаких отношений. Просто, – он берет Сесиль за руку, – она меня не достаточно правильно спасла, по ее мнению. И пытается теперь доспасать.

Сесиль с удивлением смотрит на него и молчит.

– Спроси кого хочешь – у Грейнджер пунктик, она все время пытается кого-то осчастливить, не спрашивая, нужно ли это. Спроси, тебе поведают невероятную историю, как Грейнджер пыталась освободить домовых эльфов. Они, между прочим, до сих пор от нее шарахаются. И я скоро буду, – добавляет он, впрочем, не совсем искренне.

– Не думаю, что она видит в тебе только того, кого надо спасти, – замечает Сесиль.

– Если я буду вынужден еще и с тобой говорить о Грейнджер, я не выдержу, – вот теперь он вполне искренен.

Они идут к замку, пытаясь делать вид, что это прогулка коллег и оба уверены, что у них отлично получается. Они церемонно прощаются в холле – Сесиль поднимается к себе, Северус спускается в подземелья и ни он, ни она не замечают Гермиону, которая стоит на лестнице, в тени и с интересом наблюдает за их прощанием.

Появление Сесиль на завтраке вызывает небольшой переполох. Все переглядываются, МакГонагалл одобрительно кивает, почему-то бросая многозначительные взгляды на Северуса, а он делает вид, что ничего не произошло. Да и что произошло, собственно? Сесиль впервые за эти месяцы пришла в платье, которое, кстати, ей очень идет, и с новой прической. Северус, конечно, не эксперт, но знает, что с женщинами такое бывает: даже Треллони иногда вдруг является к столу разодетая так, словно ждет визита самого Мерлина.

– Вы очаровательны, – Флитвик прикладывается к ручке Сесиль, та смущенно улыбается.

– Да, да, прекрасно выглядите! – декларирует очевидное Спраут.

– Даже не буду спрашивать, в честь чего, – себе под нос говорит МакГонагалл. Северус слышит, но делает вид, что полностью поглощен намазыванием масла на тост.

Грейнджер сидит, подперев голову рукой, и с интересом разглядывает его. Северус бы хотел не чувствовать ее взгляд, но это невозможно, еще чуть-чуть и она просверлит взглядом дырку у него во лбу.

– Грейнджер, перестаньте на меня пялиться, – говорит он, не повышая голоса, – или у меня на голове зацвели маргаритки?

– Нет, – отвечает она и тоже полностью сосредотачивается на своем тосте с джемом.

А потом Грейнджер исчезает. Они больше не сталкиваются в коридоре, ее два дня нет ни на обеде, ни на ужине, и на завтрак она тоже не является. Ее нигде не видно и Северус чувствует совершенно иррациональную тревогу, будто посреди бушующего шторма вдруг перестал дуть ветер.

– Где Грейнджер? Она забрала у меня книги и теперь пропала! А мне они нужны для… для работы нужны! – заявляет он раздраженно МакГонагалл на третий день отсутствия Грейнджер. – Между прочим, до начала занятий осталось всего ничего. Она передумала, к моему счастью, учиться?

Минерва снимает очки и смотрит на него так, словно он жертва неудачной трансфигурации.

– Мальчишек, то есть мистера Поттера и мистера Уизли отпустили на небольшие каникулы, вскоре они приступают к занятиям. Ты же знаешь, что они поступили в школу авроров? Мисс Грейнджер уехала в Лондон и пробудет там до начала занятий, она вернется на Хогвартс-экспрессе, вместе со всеми. Кстати, первого сентября мистер Поттер и мистер Уизли тоже будут здесь, вместе с министром.

Северусу хочется взвыть: только этого не хватало – Поттер и Уизли! И так в этом году внимание к Хогвартсу повышенное, и с визитами нагрянет половина министерства, так еще и эти!

– Северус, хватит изображать вселенское горе, – Минерва качает головой, – это всего-навсего один день. Это просто надо пережить.

Сколько раз он сам повторял себе эту фразу: «Это надо просто пережить!». Просто пережить визит к Волдеморту и его попытки залезть в мозги и поковыряться там, еще и еще раз «просто пережить» Круцио, пережить все те смерти, которые он не смог предотвратить, пережить собственноручное убийство Дамблдора и целый год директорства в Хогвартсе.

– Ты не представляешь, Минерва, как мне надоело переживать то и это, – говорит он тихо.

– Ты не останешься тут, если тебя признают невиновным? Уедешь? – спрашивает она грустно.

Он медленно кивает.

– И даже Сесиль Дебове не остановит тебя?

– Даже если Альбус встанет из могилы, я все равно уеду, – говорит он. – Прости.

Минерва скорбно поджимает губы: она не знает тех слов, которые утешили бы его, которые бы смогли заставить его остаться.

– Прошу тебя только об одном, Северус, не уезжай посреди учебного года, это будет слишком тяжело для меня. Хорошего зельевара действительно не найти, я не лукавила.

– Я подготовлю себе смену, – обещает он, пока не представляя, как выполнит обещание.