Текст книги "Оружие в его руках (СИ)"
Автор книги: Osolio
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Глава 7
С самого утра со всех сторон я слышала о скорой свадьбе Луиджи Россини и его благоверной. Я ненавидела её имя, видимо поэтому я всячески старалась его не вспоминать. Она с самой первой нашей встречи показалась мне лицемерной и неправильной. Сделанной. Элизабет Аперетти – та самая фифа, с вожделением рассказывающая мне, каким страстным бывает старший брат моего будущего мужа.
Мы прилетели в Париж вчера вечером, а сегодня с самого утра мной занимаются аж четыре женщины! Одна пилит меня ногти на руках, другая на ногах, третья делает макияж, ну а четвертая подбирает для меня подходящее платье. Что может быть более утомительно? Правильно, те же самые процедуры, если ты делаешь их сам. Люди, которые купаются в деньгах, не знают границ избалованности. Для них избалованность – показатель богатства. Раньше я никогда не думала, что мой отец, который вырос в трущобах, будет по часу зависать в магазине костюмов, подбирая себе галстук наряду с его личным стилистом. Но я ошиблась. Деньги портят людей. Всех и без исключения. Теперь глядя на маму, привыкшую жить на широкую ногу и на отца, я даже не могла распознать, кто из них больше избалован, но посмотрев в свое отражение в зеркале, я поняла – я. Дочь успешного бизнесмена и дочери, хоть и бывшего, но мэра.
– Стефано будет в восторге! – Широко улыбнувшись, обнажив свои идеально белые зубы, промурлыкала мама. Она давно смирилась с моей участью, и признаться, идея такого выгодного замужества ей нравилась.
Пиршество было помпезным. Столы ломились от угощений, а гостей было просто невозможно сосчитать. Жених и невеста сидели во главе стола, медленно попивая шампанское. Было видно, как невеста довольно оглядывала присутствующих. Ей нравилась эта свадебная суета, поздравления, всеобщее внимание. Жених же напротив, смотрел на происходящее с полным безразличием. Он о чем-то разговаривал с Ромеро – своим отцом, и я слышала лишь отдельные фразы. И из этих фраз я поняла, что диалог был о работе. Даже на собственной свадьбе Луиджи решает дела. Я смотрела на эту пару и не видела того трепета в глазах Луи, какой можно было прочесть в глазах его невесты. Элизабет – невеста, теперь уже жена, Луи буквально поедала его глазами.
Я сидела рядом с родителями и мое месторасположение находилось напротив Стефано. Мужчина время от времени бросал на меня красноречивые взгляды. Его глаза бегали по моему наряду, но это вызывало у меня только волну отвращения. Он оценивал меня со стороны. Одобрительно кивнув, я поняла, что мой нареченный был доволен выбором платья. Знал бы ты, Стефано Россини, что это платье выбирала не я, а какая-то женщина, работающая на моего отца.
Отец девушки – Франсуа поднялся со своего стула, привлекая к себе внимание.
– Что же, хочу еще раз поздравить молодых! Теперь моя дочь сменила фамилию Аперетти на Россини. Я вверяю её вам, Луижди, береги это сокровище.
Стефано издал сдавленный смешок, и я повернулась к нему, вопросительно вздернув бровь. Заиграла музыка и мужчина напротив поднялся со своего места, направляясь ко мне.
– Потанцуем? – Он, наклонившись, произнес, обжигая кожу уха.
Я вложила свою крохотную ладонь его и последовала на танцплощадку. Многие пары неспешно раскачивались, будучи увлеченными разговорами. Теплая рука мужчины коснулась оголенной части моей спины. Я вздрогнула.
– Мы следующие, Андреа. – Его черные глаза смеялись надо мной, произнося эти слова, словно приговор.
– Что тебя насмешило?
– Франсуа настолько плохо знает свою дочь, что считает её драгоценной.
Я пожала плечами, кружась в танце. Музыка набирала обороты, и все мужчины, включая моего спутника, подхватили своих дам за талию и подняли над землей, прокручивая вокруг своей оси. Приняв снова устойчивое положение, я ответила Стефано.
– Все родители любят своих детей, Стефано. Особенно девочек.
– То-то я смотрю твой отец от большой любви бросает тебя в логово змей.
Он изобразил шипение змеи, и я нахмурилась. Это рассмешило его.
– Ты знаешь, что между нами никогда не будет настоящих отношений, Андреа, но и врагом я тебе быть не хочу.
– Намекаешь на то, что мы могли бы подружиться? После того, как ты угрожал мне?
– Прошло столько времени, а ты все дуешься. – Он вздохнул и заправил выбившуюся прядь волос мне за ухо. – Мы в любом случае поженимся, и только от тебя зависит в конце кем ты для меня останешься: другом или врагом.
– О каком конце ты говоришь? – Я непонимающе уставилась на него.
Музыка затихла, и гости снова стали расходится по своим местам. Стефано отпустил меня и, оставив стоять прямо посреди зала, ушел на свое место. Почувствовав себя полной дурой, я подняла подол платья и вышла из оживленной части зала.
Я неспешно шла по темному коридору, как кто-то прижал меня к стене всем телом. Меня обдало пьяным угаром. Страх сковал мое тело, и я вскрикнула, но горячая рука легла мне на рот, не позволяя произнести и звука.
– Тише, – знакомый баритон вибрацией отозвался в моем теле. Узнавание настигло меня, но страх никуда не ушел. Я почувствовала дыхание мужчины на своей шее. – Такая маленькая, дерзкая, – шептал он, – невинная.
– Что ты делаешь? – Запинаясь прошептала я. Его руки все так же по-хозяйски исследовали изгибы моего тела. Я чувствовала смесь наслаждения и страха. – Где твоя невеста?
– Танцует с кем-то из гостей, – шептал меня в шею мужчина. Я попыталась его оттолкнуть, но он был подобен скале. Он вдохнул аромат моих духов и издал приглушенный стон. Его губы коснулись моей кожи, и я издала короткий вдох. Что он творит?
– Отпусти меня! – Я снова стала вырываться, но он, зарычав, поднял мои руки над моей головой и впился своими губами в мои. Он яростно раздвинул их, проникая языком. Одной рукой все еще держа мои запястья, а второй так нагло поглаживая, поднимал подол моей юбки. Слезы стали наворачиваться на глаза, и я всхлипнула.
– Черт! – Его глаза даже в темноте сияли ярче солнца. Он положил свою голову мне на плечо. – Черт!
И, резко отпрянув, бросился прочь. Я почувствовала, как холодный воздух окутал меня, и мой страх стал уходить, уступая недоумению. Что с этим мужчиной было не так? Банальная похоть при виде меня, когда по левую руку от него всегда находилась его красотка-жена? Переведя дух, я нашла туалет и стала приводить себя в порядок. Выйдя из уборной и зайдя в зал, я заметила, что большинство гостей разошлись. Жениха и невесты тоже не было видно.
Найдя своих родителей, я подошла к ним. Папа разговаривал с отцом Стефано, а мама стояла поодаль от них рядом с его мамой. Я решительным шагом направилась к ним.
– Хорошего вечера, сеньора Россини. – Я улыбнулась, но улыбка эта вышла слегка неуверенной. Женщина улыбнулась мне в ответ, коснувшись своей сухой ладонью моей щеки.
– И тебе здравствуйте, милая. Мы с твоей мамой как раз обсуждали предстоящую вашу свадьбу со Стефано.
– А куда делись Луи и Элизабет?
– Ах, моему сыну так не терпелось оказаться наедине со своей женой, что нам пришлось провожать молодоженов раньше положенного.
Что-то горькое растеклось по моему горлу, и я сглотнула. В голове вспыхнули воспоминания прошлых минут. Его руки на своем теле, его горячие, опьяняющие губы и тот прилив эндорфинов, который захватил меня в первые секунды. Конечно, он будет рядом с ней. Вероятнее всего, он просто перепутал меня со своей женой, пока я не открыла рот.
Я ненавижу семью Россини.
– Что с тобой, детка? – от притворного любящего голоса моей матери мне стало ещё хуже.
– Голова сильно болит. Я поеду домой?
– Да, – она вытащила из сумочки телефон. – Сейчас позвоню Хосе, он заберет тебя.
Мама Стефано нахмурилась.
– Я подвезу вашу дочь, сеньора, – позади меня раздался голос Стефано. От четы Россини меня уже тошнило.
– Отлично, – улыбка расплылась по маминому лицу и, поцеловав меня в висок, он подтолкнула к мужчине. – Хорошо добраться.
Мы ехали в черном седане Стефано. Он, как и я расположился на заднем сидении своего авто, пока его водитель вез нас по пустым улицам города. Огни фонарей сливались в один яркий поток, а я пыталась заострить свое внимание на огнях и не думать о том, что произошло сегодня, что сейчас рядом со мной сидел мой будущий муж.
– Ты подумала о том, что я сказал тебе?
Он вывел меня из транса своим голосом. Я обернулась и столкнулась с его черными, как смола, глазами.
– О чем я должна была подумать?
Мужчина сощурил глаза и легкой улыбкой наблюдал за мной. Его ладонь коснулась моего плеча, немного больно впиваясь в кожу. Один беглый взгляд в сторону водителя дал мне понять, что этот разговор не для посторонних ушей. Он чуть наклонился, обжигая дыханием мою шею. Его шепот вызвал мурашки на моем теле.
– Ты решила, кем хочешь быть для меня? – Кончиками пальцев он провел по моей нежной коже. – Другом или врагом?
Мое дыхание сбилось, стало громким и частым, от чего водитель бросил на нас со Стефано осуждающий взгляд. Бог знает, что подумал этот мужчина, когда услышал странные шорохи и шепот на заднем сидении. Моего спутника это никак не волновало. Он продолжал находиться на предельно близком расстоянии ко мне.
Машина остановилась и Стефано вышел первым, а после открылась и пассажирская дверь с моей стороны. Он подал мне руку.
Я ожидала, что он привезет меня в отель, где мы остановились на время свадьбы, но мы оказались на частном аэродроме. Прямо перед нами стоял уже готовый к отправке боинг 717, из которого вышел мужчина в черном костюме. Он поравнялся с нами и кивнул Стефано.
– Сеньор Россини, самолет готов к вылету. Ждем вас.
Россини младший лишь кивнул ему и взял меня за руку. Я тут же дернула его руку на себя, заставляя повернутся. Если он решил увезти меня в Турцию и продать в рабство, то он ошибается – меня вернут обратно, причем с доплатой.
– Если ты собрался продать меня, то заранее готовься обанкротиться, Россини. – Стефано хрипло рассмеялся, и я не смогла не сдержать улыбку.
– Я везу тебя домой, Андреа, как ты и просила.
– Да, но я думала, ты повезешь меня в отель, где мы остановились.
– Да, но там мы не сможем спокойно поговорить. – Все ещё держа мою ладонь, он легонько сжал её. Я расценила этот жест, как поддержку. Это изрядно меня удивило.
– Ты меня пугаешь.
Он усмехнулся и с улыбкой на лице, обернулся ко мне так, что я видела только половину его лица.
– Больше, чем раньше?
– Гораздо больше.
Он снова сжал мою руку, переведя взгляд на наши сплетенные ладони. В нем не было прежней враждебности, и это меня сбивало с толку.
– В твоих же интересах перестань меня бояться, Андреа. Через пару месяцев мы поженимся, и хочешь ты этого или нет, нам придется видеть друг друга чаще.
Мы зашли в салон самолета, сели на свои места в бизнес классе. Стефано сидел напротив моего соседнего сидения, закинув ноги на кресло около меня. Я повторила его позу, вытянув свои ноги, перед этим скинув туфли на высоком каблуке. Облегчение настигло меня, и я с блаженным вздохом закинула голову на подголовник.
Стефано с невозмутимым видом наблюдал за мной. Услышав мой всхлип, он усмехнулся и изогнул свою угольно-черную бровь.
– Не пытайся даже разбудить мое мужское альтер-эго.
– А оно есть?
Теперь брови мужчины сошлись на переносице. Он наклонился ко мне, не обращая внимания на бормотание бортпроводника о пристегнутых ремнях.
– Ну что-то же заставило тебя влюбиться в меня, так ведь?
Я фыркнула и с ноткой презрения обвела взглядом фигуру мужчины, останавливаясь на его черных глазах.
– Картинка. – Я тоже наклонилась ближе к мужчине, оставляя между нами крошечное расстояние. В нос мне врезался резкий запах виски, который пил на свадьбе Стефано. – Это позволило мне думать о тебе, как о сексуальном и мужественном мужчине.
– Но?
Я вспомнила его брезгливые фразы, подходящие девушкам с длинные ногтями, выкрашенными в ядовито красный цвет, вспомнила его равнодушие к пышным женским формам. Я наблюдала за ним всю свадьбу и видела, какие заинтересованные взгляды он бросал на членов мафии, мужчин гостей, пришедших по какой-то причине одни или же с эскортом.
– Но ты не тот, кто нужен мне.
Он понял, какой намек я бросила ему. Его лицо озарилось широкой улыбкой и одними губами он ответил мне:
– Умница.
Остаток времени мы ехали молча. Когда бортпроводник принес нам еду и напитки, Стефано уже спал, откинув свою черную гриву назад. Стюарт вытащил из тележки плед и передал его мне, чтобы я накрыла своего спутника. Я смутилась, но все же приняла вещь и, расстегнувшись, наклонилась к нему, укрывая теплым пушистым пледом тело мужчины.
Господи, на его лице не было ни морщинки, ни прыщика. Рядом с ним я почувствовала себя простушкой, обернутой в фольгу. От моих прикосновений он не проснулся, наоборот только сильнее завернувшись в плед, он повернулся на бок и тонул дальше в своем мире грез.
Я украдкой наблюдала за спящим мужчиной и ловила себя на мысли: кто же он для меня? Уж точно не муж. Я никогда не разделю с ним постель, как бы того не хотели мои и его родители. Я могла бы быть ему другом, но я до сих пор помнила его жестокий колючий взгляд, его грубые прикосновения и синяки, долго сходившие с тыльной стороны моей шеи и запястья. Я почему-то не боялась его сейчас, но по-прежнему испытывала странную дрожь в теле при виде его брата. Я не могла быть врагом этому мужчине – накликать на себя смерть, это меньшее, что я хотела бы для себя. Возможно, прожив с мужчиной под одной крышей, я пойму его природу и смогу смириться с этим.
Сама не заметив как, я уснула. Я проснулась от голоса капитана самолета – летающая птица готовилась к посадке в частном аэропорту. Теплый кокон сковывал мои движения. Я перевела взгляд на сидевшего напротив мужчину и заметила его задумчивый взгляд в иллюминатор. Он находился так глубоко в своих мыслях, что не услышал шороха. Между его бровями возникла морщинка.
Я сняла с себя плед, и бросила его на пустое сиденье рядом с мужчиной. Стефано перевел свой взгляд на меня и уголки его губ приподнялись. Я потянулась, прогнув спину и вытянув вверх руки. Моя улыбка коснулась губ, и я выдала то, что меньше всего от себя ожидала:
– Признайся, ты скучал по мне.
Брови Россини младшего поползли вверх, а после его грудь стала сотрясаться от смеха.
– Сон придал тебе храбрости, Андреа?
Я нахмурилась и смерила его недовольным взглядом, обиженно выпятив губу. Мы пристегнулись и пошли на посадку. Все это время я не смотрела на него, но чувствовала его взгляд на себе.
– Я хотел извиниться. – Наши глаза встретились. Черная ночь Стефано обволокла меня, и я замерла, боясь проснуться. – Я был слишком груб к тебе.
– Кто ты и что ты сделал со Стефано?
Мужчина рассмеялся. Дисплеи самолета подали сигнал о полной остановки и разрешении расстегнуть ремни. Мы вышли из самолета и свежий воздух врезался мне в нос. Я глубоко вздохнула и улыбнулась, чувствуя свою усталость и в тоже время странную легкость. Милан не был для меня домом, но чувствовать себя здесь мне было комфортно. Я любила Италию во всех её проявлениях.
На выходе из аэропорта нас уже ждало такси. Водитель с услужливой молчаливостью довез нас до особняка моих родителей, и мы со Стефано зашли внутрь. Было тихо: прислугу отпустили на время нашего прибытия на свадьбе.
Все время в дороге мы с мужчиной не разговаривали. Он снова тонул в своих мыслях, а я пыталась переварить его последние слова. Тот Стефано Россини, которого я знала год назад куда-то исчез, и вот этот факт меня пугал.
Мы прошли в гостиную. Мужчина тут же сбросил с себя пиджак, а я прямо в платье села поодаль от него. Так мы оказались по разные края дивана, но и это далекое расстояние мне казалось мизерным.
– Я тебе ничего не сделаю.
Его голос прозвучал устало, и я подняла на него свои глаза.
– Я не боюсь тебя. – И это было правдой. Его я больше не боялась. – Я смирилась с тем, что мы поженимся.
– Смирение – самое отвратительное состояние. К нему приходят только тогда, когда больше не за что бороться.
– А есть за что?
Приглушенный свет от ночной лампы отбрасывал тень на лицо мужчины. Я видела только половину его лица, и мне казалось, что он говорил не про меня, а про себя самого. От моего вопроса наши взгляды встретились, и он наклонился ко мне корпусом.
– У тебя есть гораздо больше причин, чем у многих других. Семья, друзья… – Он вздохнул. – Образование?
Я усмехнулась. Он изменился за год разлуки, и мне показалось, что он расстроен. Что-то произошло за это время и это что-то сильно на него повлияло. Вся легкомысленность, что была на свадьбе куда-то улетучилась и теперь ей на смену пришла усталая грусть.
– Семья, – я фыркнула. – Мою мать больше заботит её еще «молодая» личная жизнь, а отец готов продать родную дочь за лишние пачки евро. Друзья… – Я задумалась и кивнула, подтверждая слова Стефано. – Моника и Хосе – единственные мои друзья. Друзья, которые стали семьей. Люди, за которых я умру. А образование…Какой толк мне от образования, если моя жизнь будет принадлежать тебе и твоей семье, твоим правилам.
– А что, если правила сменяться? Ты будешь моей женой и стоять около меня, а не за мной?
Холодок пробежал по моей спине, и я непонимающе уставилась на него. Стефано был решительным и серьезным. Он что-то задумал – я это поняла ещё на свадьбе, но не приняла к сведению. А сейчас я только убедилась в том, что в его красивой голове хранился какой-то план. Мой голос осип, и я не узнавала его.
– Что ты задумал, Стефано?
Он придвинулся ко мне ближе, и я ощутила его пряный аромат парфюма вперемешку с алкоголем. Его глаза пристально всматривались в мои, от чего я замерла.
– Для начала скажи мне, Андреа, кто ты для меня: друг или враг?
Я уже знала ответ на его вопрос.
– Друг.
Глава 8
– Ты знаешь главную мою тайну, Андреа, но ты не знаешь, что со мной будет, если все вскроется. Но я устал. Я устал прятаться и скрываться, устал бояться смерти от руки своего отца или брата. – Он положил свою голову на спинку дивана, продолжая смотреть на меня своими уставшими глазами. – Быть таким, как я – одно из самых страшных нарушений закона мафии. Мы – извращение, уродство. Сама мысль об этом в нашем клане омерзительна и категорична.
– Луи знает о твоей гомосексуальности?
– Луи? – Он усмехнулся. Я не знала, что его так больше насмешило: сокращенное имя его брата из моих уст или его осведомленность. – Думаю, он догадывается.
Я теребила подол платья, опустив глаза на свои руки. В памяти всплыл разговор с его братом и его двусмысленные фразы, брошенные мне в клубе. Луиджи почти прямо говорил мне о том, что ему известны наклонности его брата и что я – выгодное алиби. Я снова посмотрела на сидящего рядом со мной мужчину. Слова застряли в горле, и я не могла признаться в этом ему. Я не хотела вмешиваться в их отношения.
Стефано вздохнул и продолжил:
– Мой отец – Капо парижской мафии. Вернее, был им, пока не ушел в отставку. К моему счастью или же сожалению, его место занял мой брат. Он жесток, амбициозен и очень опасен. – Мужчина усмехнулся. – В отличие от меня, конечно же. Я, по сравнению с ним, хрупкий ландыш.
Забавно, что он себя ассоциировал с ландышем. Вымирающий вид растения, точно такой же, как и он сам – единственный в своем роде оставшийся и выживший в жестоком мире. Ландыши с весеннюю пору срывают, стоит им только показаться. Человек никогда не задумывается о том, что будет, если каждый из семи миллиардов сорвет даже по одному цветочку с поля – пустошь. Наш мир опасен, а мир мафии куда опаснее.
– Я не просто так тебя учил манерам и правилам мафии. Пусть это было и короткое время, но я не собираюсь прекращать. Через два месяца ты станешь Россини – ты будешь в нашем клане и тебе просто необходимо будет знать все правила и распорядки. Но еще я хочу, чтобы ты была акулой в нашем мире. Была той, кто охотиться, а не жертвой.
– Хочешь, чтобы все поверили нашему счастливому браку? – от одного упоминания о браке по расчету у меня скрутило живот. В голове сразу возник образ отца и коробки с наркотой, которые перевозил мой отец. Страшно, обидно, обесценено.
– Они поверят нам, можешь не сомневаться. Я много лет играю свою роль, и еще ни одна душа не догадалась.
Он медлил, растягивая слова, делая большие паузы между предложениями, словно пытался сообразить, как лучше выразиться. Мое же терпение было похоже на туго натянутую струну, вот-вот готовую порваться.
– Тогда что ты хочешь?
– Хочу, чтобы ты стала моими глазами и ушами в клане. – Мои глаза в ужасе расширились, дыхание сперло. Я смотрела на собеседника и пыталась понять, в разуме ли он. – Ты выучишься на юриста. Я выбью тебе место юридического консультанта, так ты станешь правой рукой Луи, – он усмехнулся, наблюдая за моей реакцией.
– Ты странный.
– Все мы по-своему странные, Андреа.
– Что мне с этого?
– Ты будешь жить, – он замолк, а я возмущенно ахнула. – Будешь под защитой клана и, самое главное, моей защитой.
– Я все никак не пойму, что ты задумал… – Я приложила палец к губам, ощущая пристальный взгляд мужчины.
– Я хочу устроить переворот. Риск велик, а вероятность одержать победу ничтожно мала. Поэтому мне нужно терпение и свои люди в клане. Таких у меня не осталось. Даже мой братец последнее время отдалился от меня.
– Вы были близки? – Мой интерес пересилил инстинкт самосохранения. Мне захотелось узнать его получше, тем более если я решилась стать для него кем-то вроде друга.
– А ты любопытная. – Он тихо рассмеялся и откинулся на спину, заваливаясь на небольшие подушки в углу дивана. Его веки опустились и голос стал тихим и глубоким. – Спасибо, что выслушала, Андреа.
Он в тот же миг уснул. Пока мужчина мирно посапывал, я поднялась, достала из шкафа плед и накрыла им Стефано. Это был второй раз за сутки, когда я заботилась о сне этого человека. Раньше я грезила мыслями о его горячем теле в моей кровати, но сейчас, глядя на его безмятежное спящее тело у себя дома, мне просто хотелось о нем позаботиться. Былого влечения, неутолимого желания и жара по телу не было – испарилось в тот же миг, когда его намазанные кремом руки коснулись дверной ручки нашего дома, когда я услышала из его уст не самые приятные слова и когда он подмигивал незнакомым мне мужчинам.
– Александро, – бормотал во сне он. Я ухмыльнулась, невзначай представив, какие сны могут сниться пьяному человеку. Я уже выходила из гостиной, как услышала свое имя. – Андреа, мне жаль… – Я прислушалась, но кроме имени своего брата он больше ничего не сказал. Невнятное бормотание и тихое сопение снова воцарилось в комнате.
Мурашки побежали по моему телу. Сочетание наших имен с Луиджи в одном предложении были несопоставимы. Я – молодая девушка, чужая, по законам мафии, и он – капо Парижа, убийца. Добравшись до кровати, я рухнула на нее, расставив руки в разные стороны. Я уже забыла о том, что делю этот дом сегодня с мужчиной. Моими мыслями снова завладел брат моего жениха. Я снова видела его улыбку, когда он смотрел на жену, видела её руки на шее и плечах Луи, и неосознанно сжимала кулаки с такой силой, что на ладонях появлялись полумесяцы. А потом снова вспомнила его поцелуй. Пьяный и горячий. Одновременно желанный и устрашающий. Смесь страха и желания бушевали во мне, и я не знала, чего хочу больше: чтобы он прикоснулся еще ко мне или чтобы никогда не прикасался. Мое влечение к нему пугало меня, но еще больше меня пугала его натура.
Я проснулась в вечернем платье, обнимая одну из своих многочисленных подушек. Вчерашний макияж растекся по моему лицу, создавая эффект панды. Я села и потерла затылок, чувствуя ноющую боль в затылочной части головы – последствия выпитого мною на свадебном вечере дали о себе знать.
Снизу доносился какой-то шум, и я, приведя себя в порядок, приняв душ и умывшись, спустилась на звук. Из кухни доносилась музыка по радио. “Diamonds” Рианны неслась в воздухе, доходя до моих ушей и блаженно растекаясь по телу.
Когда я зашла на кухню, я увидела растрепанного полуголого мужчину: Стефано стоял около плиты, слегка пританцовывая и переворачивая оладушки на сковороде. Он был расслаблен и совсем отличался от того мужчины, которого я знала. Даже будучи совсем другим человеком, неправильным, он оставался жестоким и навевающим страх. Даже если он и был против этого, даже если отрицал это в себе и пытался доказать окружающим. Он вырос в жестокости, от этого никуда не деться.
– Оладьи – зло, – подтрунивала я над мужчиной. Он обернулся ко мне через плечо и лениво улыбнулся. – Не так ли ты мне говорил после завтрака?
– Мои оладьи – услада, Андреа. Никакого сахара и масла, только натуральные и низко калорийные продукты. Садись, попробуй, – он поставил тарелку на кухонный островок и налил мне кофе из кофе машины.
– Спасибо. – Я откусила немного от завтрака и блаженно застонала. – Господи, – Он наблюдал за мной и благоговейно ухмылялся. – Ты – бог!
– Да, Алехандро тоже так говорит. – Я скривилась от отвращения, укоризненно смотря на соседа. – Прости, что испортил аппетит.
– Держи свои гейские фразочки при себе, – я пригрозила ему вилкой и снова откусила немного. Они были сладкими и нежными, почти тут же растворялись во рту. За такие завтраки я могла бы ему простить оскорбления и угрозы. – Это твои извинения?
Он нахмурился и выпалил:
– Это мой завтрак. А извинения я принес тебе вчера. Или мне до конца жизни теперь ползать у тебя в ногах?
– А Россини разве падают к чьим-то ногам?
В голове всплыла картинка, как Луи стоит на коленях перед Элизабет – его женой, как целует её ноги, бедра, поднимаясь все выше и выше. Потом сменяется фантазией – Луи просит прощения, снова стоя на коленях, но уже передо мной. Он извиняется за прошлую ночь, за то, что насильно поцеловал меня, что касался меня, желал против моей воли.
Я посмотрела на Стефано и увидела странные веселые огоньки в его глазах. Он словно знал, о чем я думала, и боюсь предположить, что он знал, кто мне представился в фантазиях. Мужчина расслабленно попивал свое кофе, положил немного оладушек себе в тарелку и принялся завтракать. Я наблюдала за ним молча, следя за каждым движением своего гостя, вспоминая наш вчерашний разговор. Заметив мой пристальный взгляд, Стефано изогнул свою черную бровь и, прожевав, спросил:
– Что ты так смотришь на меня?
– Что ты задумал сделать?
Он усмехнулся. Единственный раз, когда я по-настоящему разглядела правдивые эмоции на лице мужчины, было в клубе, когда он был пьян. Сейчас же его лицо напоминало непроницаемую маску.
– Я же тебе вчера сказал.
Я насупилась. Положив вилку в тарелку, я уперлась локтями на стол и чуть ближе наклонилась к нему.
– Что. Ты. Собираешься. Сделать? – Каждое слово я отчеканила так, чтобы до него точно дошла моя мысль. Но мужчина наклонился так же ко мне, копируя моё положение рук.
– Я. Тебе. Вчера. Все. Сказал. – Спародировав меня, он тут же откинулся на спинку стула и вновь уделил внимание своему завтраку. – Сегодня я снова уезжаю в Вашингтон. Дата свадьбы назначена: 20 июля. Можешь начинать подготовку.
– 20 июля? В мой день рождения?
– Разве не прекрасная дата? – Его язвительный тон разжигал во мне пожар злости. – К тому же, это твой отец настоял на этой дате.
Плечи поникли, и я устремила взгляд в пол. Мой день рождения – праздник, на котором я купалась в любви обоих своих родителей. Один день, когда мама не ненавидела моего отца, а отец не исчезал в своем кабинете. Один день, когда я могла увидеть искреннюю радость и любовь в глазах матери. Один день, когда все их дела становились неважными, а важностью была я. Один день, когда я была по-настоящему счастлива.
– Он не мог так со мной поступить. – Слезы обжигали мои глаза и я, часто моргая, старалась смахнуть их.
– Вот я смотрю на тебя и удивляюсь: ты не раз обожглась об огонь, но все равно суешь туда свои пальцы. Зачем?
– Потому что это был единственны день. Он был неприкасаемый.
– В мой день рождения мама всегда готовила бисквитный торт, усыпанный мармеладками. Множество мишек и змеек на взбитых сливках. Когда день рождения был у Луи мама готовила ему вишневый пирог, потому что этот чудак за вишню душу продать готов. Отец нас крепко с утра обнимал, поздравлял и исчезал до самой поздней ночи. Это было лучшее, что он мог для нас сделать. Вскоре, когда моему брату исполнилось одиннадцать, отец стал брать его с собой и вводить в курс дела мафии. К тринадцати годам он уже успел убить двух человек, зарезав их ножом.
Моя злость и обида на отца приутихли. Я, раскрыв рот, слушала рассказ Стефано, понемногу понимая их природу. Лицо мужчины стало жестче. Он задумчиво тер гладковыбритый подбородок, смотря на абстрактную картину перед собой.
– Он делал это не потому что был вынужден, а потому что отец попросил. Не приказал, Андреа, а попросил. Когда же мой возраст достиг нужного, отец и меня стал с собой брать. Только он никогда не просил меня. Он приказывал. А знаешь почему?
– Почему? – Хрипло, почти шепотом, спросила я.
– Потому что он знал, что я не убью по собственной воле. А еще он знал, что я его боюсь. Боялся, по крайней мере.
– А сейчас?
– Андреа, посмотри на меня. – Она руками указал на себя и усмехнулся. Мои глаза прошлись по его телу, останавливаясь на рельефных мышцах. – Я сильнее него и выше. Пусть его весовая категория выше моей, но у меня, – он наигранно подвигал мышцами, и я на мгновение забыла наш разговор, – один тестостерон.
Я рассмеялась его реплике. Наблюдая за расслабленным мужчиной, я тое дело ловила себя на мысли, что мне комфортно с ним. Он не был сейчас жестоким и отчаянным мужчиной, который предстал передо мной в клубе. Он был таким уютным, что мне хотелось укрыться в его объятиях, как холодными вечерами укрывалась пушистым пледом. Мне было хорошо рядом с ним.
Позавтракав, мы убрали посуду и позднее Стефано покинул меня, оставив невесомый поцелуй на моей коже. Мой лоб до сих пор чувствовал теплые губы мужчины. Он был искренним, и я поверила ему. Может, у нас все-таки получится стать друзьями?
Родители должны были прилететь домой только к вечеру – весь день был в моем распоряжении. Я открыла свой лептоп и наткнулась на множество писем от моего тренера по фехтованию из Америки и инструктора Милана по верховой езде. Тоска окутала меня с новой силой – я скучала по своей шпаге, по твоему белоснежному костюму и поединкам. Мне нравилось выплескивать свой гнев на тренировках, изматывая себя, ускоряясь все больше и больше во время схватки. Я была лучшей из лучших в Нью-Йорке, но, когда мы переехали в Милан, я попросту забыла про свою страсть к холодному оружию.
Правда, свою любовь к лошадям я перевезла вместе с собой и в Италию. Моя своенравная, но в тоже время ласковая голландская теплокровная Хрум-Хрум. Мне стоило больших усилий и немалых папиных денег, чтобы отбить её у хозяина ипподрома Америки и перевезти ее сюда.
