Текст книги "Оружие в его руках (СИ)"
Автор книги: Osolio
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Глава 3
Я не могла вспомнить, как добралась до дома, как оказалась переодетой в пижаму, как очутилась в кровати. Была глубокая ночь, когда я приехала домой, запретив друзьям провожать меня. Я злилась. Злилась на родителей, на Хосе и Монику. Последняя, кстати, очевидно была знакома с Луиджи, но никогда об этом мне не рассказывала. Я злилась на семью Россини, на весь мир и больше всего на себя.
Как так вышло, что мое пристрастие к модели Стефано Россини выросло в помолвку? И сейчас, увидев его своими глазами, почувствовав прикосновение его кожи к своей, я понимала, что запуталась в своих чувствах. Любить постер, фотографию человека, его иллюзию куда проще. Я сотни раз пересматривала с ним видео, слушая его бесконечно приятный низкий голос. Мне больше всего нравилось, когда он в каком-нибудь интервью резко переходил с английского на итальянский и наоборот.
Удивительно, но во всех своих интервью он умалчивал о своей семье. Я знала лишь то, что слышала со слов других: Стефано – младший брат главы парижской мафии, Стефано не смог ужиться в мире мафии и перешел на мирную сторону, Стефано холост и все еще ищет ту самую спутницу жизни. Одно в моей голове не складывалось: как мой отец мог договориться об этом с Россини, ввязать во все это младшего сына, учитывая тот факт, что он далек от бизнеса отца и старшего брата.
Я была мирным человеком, и все жестокое и порочное было для меня дикостью. Наверное, поэтому немного мрачный загадочный Стефано и привлек мое внимание. Он просто не хотел жить, купаясь в крови своих врагов.
Утром меня разбудил громкий и раздражающий голос мамы. Она стояла посреди комнаты, сложив руки на груди. Её волосы были заделаны на макушке, а глаза были подведены черным карандашом. Она была похожа больше на цыганку, чем на коренную итальянку. Молодую цыганку.
– Андреа! Живо вставай!
– Мам, – протянула я, потирая все еще сонные глаза. Я посмотрела на часы – половина седьмого. У меня был еще час до подъема. – Ты чего так рано?
– К нам на завтрак заедет Стефано.
Я резко села. Мои волосы были взъерошены, а под глазами красовались темные круги – след от туши. Мама осмотрела меня с ног до головы, а потом подозрительно сощурилась.
– Где ты была, Андреа?
– Спала. – Я посмотрела на нее, как на идиотку. – А ты меня разбудила. Во сколько приедет Стефано?
– Через пятнадцать минут. Завтрак готов. Жду в столовой.
– Черт, черт, черт! – Зашипела я и вскочила с постели, прямиком направляясь в душ.
Так быстро я еще не собиралась. Через пятнадцать минут я была готова во все оружия. Школьное темно-синее платье, подол которого едва доходил до колен, неплохо сочетался с желтыми лодочками и такой же желтой сумкой. Волосы были убраны в высокий хвост, который визуально вытянул мое лицо и мои скулы стали выглядеть более очерченными.
Я посмотрела на себя в зеркало и вспомнила свой ночной наряд. Небо и земля. Я рассмеялась замечанию Хосе.
– Хорошо, что сегодня без красной помады, – он стоял в дверях, облокотивший на дверной косяк. Оторвавшись от него, он подошел ко мне и положил свои ладони на мои плечи. Я напряглась. – Андреа, прости за вчерашнее.
– Ты о чем?
Он приподнял свои брови, а потом лукаво усмехнулся.
– То есть, ты хочешь сделать вид, что ничего не было? – Я молчала и смотрела на своего друга.
– Да. Но я бы хотела, чтобы ты мне рассказал о том, откуда ты знаешь Луиджи. Ты ведь его узнал. И Моника тоже.
– Его знают многие. Особенно итальянцы и французы. Не забывай, он глава парижской мафии.
– Но он узнал Монику. – Я постукивала указательным пальцем по подбородку. – Может, – я хотела сказать, что это могло быть как-то связано с Лео, но не стала упоминать имя её возлюбленного при Хосе. Я вообще не хотела говорить эту догадку. – А нет, не может.
– Получается, сделаем вид, что ничего не было?
– Что было? – Мама, нахмурившись, буровила меня и моего телохранителя суровым и слегка обиженным взглядом. Его руки все еще покоились на моих плечах. Я видела, как ревностно она относилась к нашим с Хосе прикосновениям. Иногда мне казалось, что Хосе это забавляло и поэтому он старался все чаще касаться меня, но потом, я поняла, что они с Моникой, действительно, не могут по-другому.
– Ничего, – ответила я и убрала руки мужчины со своих плеч. – Ничего не было. Просто я вчера вывела из себя Хосе по дороге в школу, и он на меня сильно накричал.
– А. – Только и сказала она. Потом опомнившись, она посмотрела на меня, – Стефано приехал. Все устали ждать, когда ты появишься.
– Уже иду.
Мама бросила многозначный взгляд на Хосе и ушла. Я уже направилась к выходу, когда он взял меня за запястье.
– Мне не нравится, что моя сестра знакома с Россини.
– Мне тоже. – Мне правда не нравилось то, что Моника была знакома с этим человеком. Он убийца, головорез. – Я постараюсь выведать что-нибудь у нее.
– Держи меня в курсе.
– Хорошо, – соврала я.
Я хоть и любила Хосе, как брата, но не хотела предавать подругу. Он понимающе мне улыбнулся и вышел из моей комнаты. Я проследовала за ним.
В столовой меня дожидались родители и Стефано. Отец с самого утра сидел с бокалом дорогого коньяка, мама ела легкий салат, заправленный йогуртом, как и наш гость. У них, как мне показалось, даже одинаковое количество килокалорий в тарелке было. Я насторожилась. Отец, заметив мое выражение лица, усмехнулся. Я тут же вспомнила наш вчерашний разговор и его слова про замужество и Стефано.
Он назвал его слизняком. Да, мужчина занимался модельным бизнесом. Снимался для обложек журналов, зарабатывал не малые деньги своей внешностью, но отцу это не нравилось. Он любил в мужчинах мужество, жесткость. Такую, от которой будет загораться пламя, закаляться сталь. Он сам был таким: властным и сильным мужчиной. Он не шел просто так на уступки, всегда рогами упирался в землю и, если это того требовало, мог пойти по головам. Но он был не убийца, в отличие от брата Стефано. И Стефано тоже был не убийца. По крайней мере, мне хотелось в это верить.
Мужчина, заметив меня, поднялся с места, приблизился ко мне и поцеловал тыльную сторону моей ладони. Я в миг вспыхнула от волнения.
– Доброе утро, Андреа. После нашей вчерашней встречи, я не смог сомкнуть глаз. Решил, что буду сильно жалеть, если не увижу вас снова.
– Очень мило с вашей стороны, – отозвалась я и села на отодвинутый Стефано специально для меня стул. – Я тоже рада вас видеть.
Я посмотрела на папу. В его глазах читалось одобрение. Что ж, этого и следовало ожидать. Отец растянулся на стуле, лениво попивая свой напиток. Мама бросила быстрый взгляд на супруга, а потом куда-то позади меня. Видимо, её тяготило наше общество, и она хотела побыстрее уйти, но это было бы подозрительно и невежливо. Они все еще играли в игру под названием «счастливая примерная семья», где примерными и счастливыми были только горничные, которым хорошо платили зарплату.
– Вы не едите мучное? – осторожно спросила я. Сама же успела положить себе несколько панкейков и залила все это вишневым джемом. Стефано поморщился.
– Глютен плохо влияет на организм. Да, в целом мучное вредит коже. – Он внимательно оглядел мое лицо. – Я бы вам тоже не советовал.
Отец издал глухой смешок, а я снисходительно улыбнулась.
– Мне не грозит ни проблема с кожей, ни лишний вес. Я еще слишком молода, чтобы заботиться об этом.
– Вы как раз в том возрасте, когда об этом стоит задумываться.
Чтоб его! В своей голове я представляла его совсем другим. А здесь…Неужели он и в правду сын мафиози? Он же больше похож на сына маникюрщицы. Меня передернуло.
Видимо, заметив перемену на моем лице, Стефано смутился и извинился.
– Не хотел задеть вас. Вы прекрасно выглядите.
– Скажите, Стефано, – подал голос мой папа. – А почему вы ушли от дел отца?
– Потому что то, чем занимается мой отец никак не совпадает с моими целями. Я пошел в маму, и дела отца для меня слишком тяжки.
Ответ мужчины папе не понравился. Он внимательно всматривался в его лицо, а потом разочарованно вздохнул. Сделка была заключена, и он ничего уже не мог сделать. Либо порт в Париже, либо незамужняя, но бедная дочь. Он не мог позволить своей семье голодать. Но голодали ли бы мы? На моем счету не один миллион долларов, столько же, даже больше, на мамином и на счету отца в три, а то и в четыре раза, больше денег. Мой отец умел копить.
– Я вас представляла совсем иначе, – тихо произнесла я, когда мужчина подвозил меня до школы. Он вызвался проводить меня, и мой отец не имел права отказаться.
– Да? – Оживился явно скучающий Стефано. – И каким же вы меня представляли?
– Ты. – Прервала его я. – Давай на «ты». – Он кивнул, улыбнувшись уголком губ. – Я думала, что ты серьезный, мужественный.
– А я разве не мужественный?
Он нахмурил брови. Его лицо и в правду было мужественным, но при одном воспоминании о сегодняшнем его салате с йогуртом, у меня затрясло грудную клетку от смеха.
– Ты сегодня ел легкий салатик на завтрак, а настоящий мужчина съел бы что-нибудь пожирнее.
– Хорошо. Ты меня раскусила. Я ел салатик лишь потому, что терпеть не могу панкейки и уж тем более вишневое варенье.
Я расстроенно закусила губу. Вишневое варенье было мое любимое и в моих мыслях мы много раз со Стефано сидели за нашим кухонным столом и завтракали именно панкейками с вишневым вареньем.
Да, очередная детская мечта разрушилась. Было полной глупостью ожидать от человека того, что он будет точно таким же, каким ты его себе придумывала. Он не обязан быть точной копией твоей фантазии. Я была очарована образом, а не самим человеком.
Реальный Стефано все больше разочаровывал меня. Он мне казался чужим и совсем не привлекательным. Внутри – не снаружи. Внешне он выглядел очень сексуально.
Попрощавшись с мужчиной, я вышла из машины и тут же наткнулась на свою подругу. Она проследила взглядом за отдаляющейся от школы иномарки и с широко открытым ртом уставилась на меня.
– Тебя что, Стефано в школу привез?
– Тебя это удивляет?
– Нет. – Очевидно соврала подруга. – Но… – Она все еще была удивлена. Ее глаза растерянно блуждали по моему лицу в поисках хоть одного намека на припухлость губ или покраснения щек. Ничего не нашла.
– Кстати о Россини. – Вспомнила я. Моника закрыла рот и с сомнением посмотрела на меня. – Откуда ты знаешь его брата?
– Ну… – Она опустила глаза и стала теребить лямку от рюкзака. – В общем, Лео работает на Луи.
– Луи? Ха! – Я фыркнула и покачала головой. – А ты при встрече его в щечку не целуешь, случайно?
– Нет, – она разозлилась на мою издевку. Резко дернув за рюкзак, она закрыла глаза и постепенно стала приходить в свое обычное состояние. – Его все так называют. Он не против.
– И сколько лет твоему Лео?
– Ему двадцать один. Он с шестнадцати лет посвящен в компанию.
– Ага. То есть, ты встречаешься с убийцей. – Подытожила я и встретилась с одновременно злыми и ошарашенными глазами. Она испугалась. – Ты хоть понимаешь, что твой брат со мной сделает, если узнает?
– Он не узнает. И ты никому не скажешь, я тебя знаю. – Она плюхнулась на лавку. – И Леонардо не убийца.
– Да? – Сарказм переполнил меня. – А кто он? Мать Тереза?
– Андреа, прекрати! – Она была готова вот-вот расплакаться. – Да, он в мафии. Он носит эмблему семьи Россини на одежде.
– Мон, я, конечно, мало что смыслю в мафиозных делах, но знаю точно, что детские ярлычки на одежде они не приклеивают. У них клятвы. На крови.
– У каждого из члена компании есть тату. Точно такой же рисунок, как на эмблеме одежды. – Она вздохнула. – Они это делают, потому что так удобнее различить своих людей от чужаков. Их компания разрастается и людей становится слишком много.
– И какой же у них герб?
– Змея. Змея, обвивавшая розу. – Моника, услышав в моем голосе интерес, оживилась и стала рассказывать о том, как они познакомились с Лео, потом её рассказ плавно перешел на Нью-Йорк, и она стала сравнивать её прошлые отношения с Билли. А я из головы не могла выкинуть нашу встречу с Луиджи.
Змея, обвивавшая розу. Я искала на уроке в интернете информацию о нем и его семье. Её было чертовски мало и, единственное, что меня привлекло – заголовок статьи про скорую свадьбу Россини старшего.
«Луиджи Россини – известный холостяк и опасный глава парижской компании в скором времени сыграет свадьбу с дочерью премьер министра. Элизабет – дочь Франсуа Апперетти – премьер министра Франции – рассказала нам о помолвке. По ее словам, свадьба пройдет в июне следующего года.
Сам Луиджи комментировать сказанное невестой отказался, но и опровергать тоже не спешит. Надеемся на скорую свадьбу и счастье детей двух сильных влиятельных семей».
Луиджи должен был скоро жениться. Эта мысль неприятно скреблась в моем разуме. Я раздраженно смахнула эту страницу и заблокировала телефон. В голове всплыл образ младшего Россини.
Я поймала себя на мысли, что настоящий Стефано мне совсем не нравился. Его жеманные привычки, его страсть к правильному, по-женски, правильному питанию, вызывали во мне лишь отвращение. И это меня расстраивало еще больше, ведь через год мне придется выйти за него замуж.
– Ты чего киснешь? – тихо спросила меня подруга. Я лишь покачала головой.
После уроков она все-таки прижала меня к стенке и устроила допрос. Я сидела на скамье около парковки и надеялась, что Хосе приедет как можно скорее.
– Ты же знаешь, что Стефано сегодня был на нашем завтраке.
– Ну и?
– Он ел вместе с моей мамой салат. А когда я в машине спросила его об этом, он сказал, что просто терпеть не может оладьи. Да и еще с вишневым джемом.
– О! Трагедия! Ваши вкусы не сошлись.
Она расхохоталась. Я шикнула на нее и стала дальше рассказывать.
– Ты хоть понимаешь, что он мне стал втирать что-то про кожу?
– Он – модель, Андреа. Ему нельзя иметь прыщики на лбу, в отличие от нас.
– У кого-то прыщики не только на лбу, – пробурчала я и услышала смех.
Мы обе посмотрели мне за спину. Там стоял Хосе, видимо, только что подошедший. Он взял наши рюкзаки и повел в сторону машины. По пути все еще продолжая смеяться надо мной.
– Тебе тридцать лет, а ты смеешься, как подросток над женской грудью.
– Во-первых, не тридцать, – он бросил наши рюкзаки в салон, а потом все еще державшись за дверь, повернулся к нам, – а двадцать восемь. Во-вторых, это в правду очень смешно – слушать от тебя самокритичные шутки. В-третьих, влюбляются не в сиськи.
– И за что, по-твоему, можно меня полюбить?
Он задумчиво оглядел меня и улыбнулся.
– За твое чувство юмора, определенно. За твои глаза. Мне нравится их медовый оттенок, когда ты смотришь на солнце. За твой смех и твое упрямство. За твою храбрость. Мне продолжать?
Я выставила руку, останавливая его.
– Нет. Спасибо. – Мои щеки порозовели, и я опустила глаза вниз. – Я поняла.
– Еще ты многогранна! И у тебя хорошая фигура! – Подержала брата Моника. Я со смущенной улыбкой посмотрела на нее.
– Эх, какая же ты еще маленькая, Андреа. – Он потрепал меня за волосы и позволил сесть на заднее сидение машины.
По дороге домой я рассказала про завтрак со Стефано и про нашу поездку в школу. В конце моего рассказала Хосе резко прыснул со смеху. Водитель недовольно повернул голову к мужчине, а потом обратил свое внимание снова на дорогу.
– Да он гей. – Вынес вполне объяснимый, но и в то же время невероятный вердикт друг.
– Да ну, нет! – Выпалила я.
– Я тебе говорю: он любит под хвост.
– Фу! – в один голос заверещали мы с подругой. – Перестань, Хосе! Если Стефано – гей, тогда зачем весь этот фарс со сватовством?
– Это бизнес, Андреа. Мне очень жаль, но, похоже, тебя жалко надули.
– Он мне все равно уже не нравился. – Ворчала я. Я повернула голову к окну и наблюдала за прохожими.
До конца поездки мы ехали молча.
Глава 4
Когда я зашла за мороженым, Хосе сидел за столом на кухне, пил кофе и читал какой-то журнал. Почтальон часто приносил нам корреспонденцию, и обычно она хранилась на обувнице в прихожей. Он поднял на меня глаза, улыбнувшись, я улыбнулась в ответ.
– Есть какие новости от Мон-Мон? – тихо спросил он. Я лишь отрицательно покачала головой и вытащила вишневое мороженое из морозилки. Мужчина, проследив за мной, обеспокоенно произнес. – Ты расстроена, Андреа.
– Вовсе нет, – я беспечно пожала плечами, но в последнее время мои плечи, казалось, стали слишком тяжелыми.
– Не обманывай меня. – Он подвинулся, уступив мне место. Я присела рядом. – Все дело в Стефано?
– Нет. Не совсем. – Я не знала, как в купе выложить все свои чувства. Он и Моника были единственными людьми, которые знали, как семейная драма, а вернее полное ее отсутствие влияет на меня. Когда в семье есть драма, есть ссоры, то, значит, есть и чувства. Даже лютая ненависть лучше, чем полное безразличие.
Мне было неприятно осознавать, что мой друг – телохранитель, время от времени шоркается с моей матерью. Мне было противно думать даже об этом, но Хосе это никак не смущало, маму тоже. Отец, видя, как его жена крутит шашни на стороне, безразлично пожимал плечами. Ему и в правду все равно – у него молоденькая любовница, с которой он зажигал ночами. Сколько раз в голове проскальзывали эти мысли, столько раз я теряла веру в людскую привязанность и любовь.
Хосе еще не знал о моей ссоре с отцом из-за помолвки. Я хотела бы ему рассказать, но что-то меня останавливало. Возможно то, что он все-таки наемник и сын лучшей подруги Хьюго. Он мог случайно проболтаться родителям, моей матери. По той же самой причине я не рассказала об этом и Монике.
– Ты можешь со мной поделиться, Андреа, – он приобнял меня за плечи и заглянул в глаза. Я опустила голову.
Могла, но боялась.
– Мороженое сейчас растает и Мон откусит мне голову.
– Тогда сделаем так, – он встал, убрал мороженое в морозильную камеру. Он был высок и это движение ему совсем ничего не стояло. Мне бы пришлось выходить из-за стола и вставать на цыпочки. – Расскажи мне, что тебя беспокоит.
– Сначала скажи мне, что у тебя с моей матерью. – Это заявление удивило даже меня саму. Умение сначала думать, а потом говорить, действительно, хорошее качество. Для кого-то, но не для меня.
Хосе немного опешил. Он медленно опустился на сидение и смущенно почесал затылок. Его взгляд рассеянно бродил по моему лицу, а щеки, на мое удивление, залились румянцем.
– Мы… – Было заметно, как ему неудобно отвечать на мой вопрос. Он мог бы соврать, но Хосе слишком хорошо меня знал. Мне всегда нужна правда, какая бы горькая и жестокая она не была.
– Хосе, ты знаешь, что я не выношу лжи.
– Я знаю, от этого так сложно признать происходящее.
Он собрался с мыслями и посмотрел прямо мне в глаза. Вдохнув полной грудью и на выдохе быстро, словно заучив, он ответил:
– Мы с твоей мамой встречаемся. Я первое время противился, но потом понял, что она мне нравится. Возможно, все дело в тебе.
– Во мне? – Мои широко распахнутые глаза смотрели на него. Голова отказывалась соображать.
– Да. Ты росла на моих глазах. Из маленькой и неуклюжей девочки ты выросла в красивую и женственную девушку. Я запретил себе даже думать о тебе, хоть это и было тяжело. Потом, со временем, я понял, что и вправду люблю тебя, но точно так же, как я люблю Мон-Мон. Как сестру, но к Франческе я испытываю нечто другое. Мне нравится её итальянская страсть, её дикий туманный взгляд…
Я резко перебила его.
– Все хорошо. Я поняла!
– Прости, – он смущенно улыбнулся. – Мне неловко, что я встречаюсь с хозяйкой, с матерью своей подопечной.
– И все? – Тихо спросила я. Хосе, словно почувствовав мое разочарование, а может оно было написано у меня на лице, хитро ухмыльнулся.
– И, конечно, я боялся, что моя дорогая подруга, вторая младшая сестра, может невесть что плохое про меня подумать.
– Вообще я должна была подумать. Но я уже привыкла к ее такому поведению. Я просто беспокоюсь за тебя.
– Не волнуйся. Я большой дяденька.
Он по-доброму улыбнулся и погладил меня по предплечью. От его искренних зеленых глаз внутри меня растеклось тепло. Я крепко обняла его. Руки мужчины легли мне на спину, а подбородок устроился на моей макушке.
В этот момент я поняла, что хочу открыться ему. Довериться.
– Я разочарована, Хосе. В отце и в Стефано.
От отодвинулся от меня и снова вгляделся в мое лицо. Его брови вопросительно изогнулись. Руки мужчины все еще успокаивающе поглаживали мою спину.
– Еще вчера я считала Стефано своим идеалом. Я представляла его сильным и уверенным. Мужественным. А он оказался зацикленным на своей внешности моделью. И, если верить твоим словам, он еще и гей.
– И теперь ты боишься выходить за него. – Закончил за меня друг, и я лишь кивнула.
– Да. А еще меня обижает поведение папы. Я оказалась разменной монетой в его бизнесе.
Он молча прижал меня к себе, снова кладя свою голову на мою. Его размеренное дыхание успокаивало меня. Мы, казалось, могли так простоять вечность, если бы на кухню не зашла Моника. Она остановилась, как вкопанная, заметив нас обминающихся.
Интимность момента была прервана и неправильно понята подругой. Она радостно захлопала в ладоши и обняла нас, заслоняя своим телом. Грудь Хосе затряслась от смеха, а мое лицо стало красным от смущения. Еще предстояло как-то объяснить подруге, что мы до сих просто друзья.
Девушка с ликующим выражением лица уставилась на нас. Она, кажется, совсем забыла про фильм, который мы включили в кино-зале и про наше любимое мороженое. Моника оценивающе оглядывала нас с разных сторон, а потом резко оторвала нас друг от друга и крепко обняла меня.
– Если ты, дурилка картонная, думаешь, что можешь отнять мою лучшую подругу, то вот тебе, – она показала брату средний палец. Я громко расхохоталась. – А если серьезно, Андреа, ты, кажется, забыла, кто твоя лучшая подруга.
– Хосе тоже может претендовать на роль лучшей подружки. – Невинно пожала плечами и поймала вопросительный взгляд друга. Он ехидно усмехался.
– Ну что, девчонки, на шугаринг и по магазинам? – Он, в привычном для него движении, положил свои руки нам на плечи. Мы с Моникой переглянулись и залились хохотом, согнувшись по полам. Из глаз текли слезы, но мы не могли остановится. – Или в клуб?
Мы перестали смеяться и посмотрели друг на друга. Выражение лица Хосе ничего не выражало. Было заметно, что он не пошутил, но и на полную серьезность было рассчитывать страшно. Особенно, после того, как мы вчера поступили с ним.
– Ты же шутишь, – я склонила голову и слегка улыбнулась. Его зеленые глаза смотрели на меня, и я, клянусь, видела его веселых чертиков, танцующих и подразнивающих нас с подругой.
– Совсем нет. Но сегодня вы будете сидеть дома и есть, – он открыл морозильную камеру, достал оттуда мороженое и протянул его мне, – мороженое.
– За вишню и душу продать можно, – блаженно прошептала я.
– Моя любимая. – Она открыла крышку и зачерпнула ложкой немного содержимого. – Пойдем скорее, пока не растаяло.
Я с улыбкой посмотрела на друга, тот, вспомнив наш недавний разговор, улыбнулся мне в ответ. В этот момент я чувствовала себя так комфортно, так хорошо, что и представить себе не могла. Как же я раньше жила без них. Они – моя семья и не важно, что в нас течет разная кровь. Только с ними я чувствовала себя дома.
Момент, когда нам Хосе позволил улизнуть от наших родителей и сходить в клуб, случился в ближайшую субботу. Моя мама весь день заставляла Хосе ходить с ней по магазинам (по крайней мере, так рассказал нам сам Хосе, но быть уверенной на сто процентов я не могла), а мы с Моникой, получив сообщение от него практически одновременно, радостно завизжали и стали готовиться к вечеру.
С самого утра выходного дня я зависала в тренировочном зале. Белоснежная амуниция безупречно сидела на моем теле, правда под ней мое тело покрылось испариной от долгих нагрузок. Мой партнер по фехтованию, друг и наставник – Альберто – парень лет двадцати с светлыми волосами и серыми, как тучи перед грозой, глазами нещадно выбивал из меня всю спесь. Выпады и защита, которые раньше давались мне легко, сегодня никак не могли мне поддаться. Парень это заметил и тое дело пускал в мою сторону замечания.
– Соберись, Андреа.
– Я пытаюсь, – пыхтела я, раз за разом уклоняясь от его выпадов.
В очередной раз молодой человек атаковал меня, и я не успев отскочить и выставить защиту, упала на паркет. Это было последней каплей: Альберто снял шлем и, подняв меня, откинул шпагу в сторону.
– Что с тобой такое? Ты где угодно, но только не здесь!
– Прости, – я запыхалась, от чего голос звучал отрывисто и с придыханием. – Я и в правду сама не своя.
– Что-то случилось? – Он сел на лавку, подобрал шпагу и уставился на меня.
– Просто все и сразу навалилось на меня. Мы повздорили с папой, и он сказал, что это последний мой год, когда я могу заниматься тем, что мне нравится.
– Ох, – он тяжело вздохнул и выпрямился. – Это и в правду плачевно. У тебя есть потенциал, и ты могла бы развивать его и дальше.
– Не могла, – прошептала я. – Прости, Альберто, то я не могу рассказать всего. Думаю, скоро ты об этом узнаешь сам.
– Я слышал разговор хозяина клуба и твоего отца на днях, – он потер подбородок и уставился куда-то позади меня. – Твой отец проплатил твои занятия по фехтованию до зимы. Думаю, у нас есть еще время переубедить его.
– Надеюсь, – я слабо улыбнулась и, попрощавшись с парнем, вышла из зала.
Уже дома я накручивала круги по комнате и старалась переварить все произошедшее. Мне хотелось плакать и кричать, хотелось превратиться в куклу, собаку, кошку – кого угодно, от которого не будет зависеть будущее бизнеса моего отца. Мне хотелось раскиснуть и ничего не делать, но я не могла – главное правило моего отца, которое я выучила еще с детства.
– У тебя не должно быть времени на самобичевание, Андреа. Дай себе день – два на слезы, но потом берись за дело. В этом сила собранности – ты сам расчищаешь для себя пути к своей цели.
Стефано после случившегося мне не звонил. Может, я его обидела своей прямолинейностью. Любого мужчину, не говоря уже о сыне бывшего главы мафии, задело бы это.
Я взяла телефон в руки, чтобы написать Стефано и извиниться, но тут мне пришло от него сообщение.
«Привет. Прости, что так долго не общались. Были съемки».
«Ничего, – ответил я, – я думала, ты обиделся на меня».
«На такую красоту не обижаются», – я кротко улыбнулась. Его обходительность мне нравилась. Может, я могла бы смириться с его натурой? – «Хочу тебя увидеть».
«Где ты?»
«У твоего дома».
Я подскочила с кровати и выглянула из окна. Внизу около крыльца стоял черный седан. Тонированное окно опустилось и из него показалась черная голова мужчины. Он выглядел, словно только что сошел с обложки журнала. И это меня понемногу начинало смущать. Он казался неживым, созданным.
Моника недавно ушла домой, радостно насвистывая какую-то мелодию. Настроение девушки было приподнятое, чем она заражала и меня. Еще бы! Старший брат вместо того, чтобы запирать двери на амбарный замок, сам предложил сходить потанцевать и отдохнуть. Такие моменты дорогого стоят.
Мне было некому сейчас сказать о своих смешанных чувствах. Я не знала, хотела ли видеть его, но в то же время не могла оставить человека на улице, даже если он сидел в машине. Я хотела расставить все точки над «i», при этом не показавшись глупой из-за своих подозрений.
Что, если я ему выпалить все? Сесть за стол переговоров и сказать всю правду? Что, если Хосе ошибся? Что, если Стефано на самом деле гетеросексуален, а мои сомнения – всего лишь жалкие попытки вернуть время вспять? А что, если он все-таки гей?
По законам мафии, по тем, которые я знала, гомосексуализм – порок, сродни предательства. Если в семье рождался ребенок, который в момент взросления понимал, что его тянет не к противоположному полу, а себе подобному, то эту семью исключали из клана. Это считалось бельмом на глазу мафии, и никто не собирался с этим мириться. От части поэтому, многие отцы, разузнав о таком уродстве, просто убивали своих детей. Это считалось карой небесной для ребенка и искуплением для родителя.
Обвинить мужчину из такой семьи в подобном – самая большая глупость, полная безрассудства. Я это понимала, но ничего другого мне в голову не лезло.
Выбежав на улицу, я встретилась с только-только накрапывающим дождем. Дверь машины открылась и оттуда вышел Стефано. Он был одет в простые джинсы и черную кожаную куртку. Я бросила взгляд на ухоженные руки мужчины. Он что, мажет их кремом?
– Ты катался на байке?
Мужчина рассмеялся. Его смех сладостным холодом разливался по моему телу, оставляя приторный осадок. Он был приятный и обманчивый.
Стефано подошел ко мне и обнял. Впервые за все время. Я растерялась. Мои руки повисли в воздухе и только спустя несколько секунд я обняла мужчину в ответ. От него пахло розами и чем-то терпким, издалека напоминал корицу.
– Я скучал по тебе, – признался он.
А скучала ли я по нему? Я даже не разу не подумала о нем в том ключе, в котором раньше часами грезила. Смятые от желания простыни в те моменты мечтаний об этом мужчине остались в прошлом. Завидев его в живую, я больше не чувствовала того дикого влечения. Даже его бархатный, обволакивающий и интригующий голос, не приводил меня в чувства. Мне нужно было срочно ему об этом сказать. Сказать, что я ничего не чувствую и что наш брак может оказаться ошибкой.
– Стефано, – начала я, пытаясь вырваться из его объятий. – Пойдем внутрь, начинается дождь.
– А разве не романтично? Двое влюбленных под проливным дождем?
Романтично? Скорее мне было противно.
Я рассмеялась. В его ответе было смешно все: мы не влюбленные и мокнуть под ледяным осенним дождем скорее непрактично. Стефано подхватил мой настрой и тоже залился смехом. Чем чаще я его видела, тем сильнее распознавала фальшь в его словах и действиях.
Мы зашли в дом, и я проводила его на кухню. Наша небольшая кухня была не предназначена для приема гостей – для этого у нас была столовая. Вычурная и бесполезная, как моя жизнь. Но смотря на мужчину, я не заметила, что его смутили габариты кухни. Мебель была дорогой, наверное, потому он не стал морщить свой идеальный нос. Возможно, еще потому, что вокруг носогубной складки могут образоваться морщины.
– Кофе? – Спросила я, облокотившись на столешницу.
– Да, без сахара. – Конечно же, как же иначе.
Я быстро насыпала все содержимое в кофе-машину, а сама повернулась к гостю. Он наблюдал за мной с интересом. Такой интерес обычно вызывают животные в зоопарке.
– Как прошла твоя неделя, Андреа?
В моей голове до сих пор была неразбериха: мои детские мечты и совсем недетские желания не могли поладить с сомнениями и страхом. Он не был таким, каким я его себе представляла. Он был сильным, бесспорно, красивым, даже в каких-то местах слишком. Он был интригующим, но в то же время казался таким чужим и далеким, что моя недавняя твердая позиция «нет» подтверждалась тремя восклицательными знаками. Я не хотела брака. Я не хотела этой сделки.
