Текст книги "Под созвездием Большого пса (СИ)"

Автор книги: осирисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Тяжело вздохнув, девушка прошла на кухню, разожгла огонь под чайником, использовав простенькое заклинание из тех, которые дети из чистокровных семей, осваивают ещё лет в шесть-семь, а она выучила только тогда, когда получила свои первые учебники. Где же те счастливые дни? Тогда у неё ещё была своя семья, а ведь она даже не имела возможности хотя бы попытаться вернуть им память, так и живут они где-то в Сиднее, не зная, что в Британии у них есть дочь. Грустно, но может не так уж и плохо, по крайней мере они в безопасности, а значит её поступок хоть и эгоистичен до крайности, но хотя бы оправдан.

Сесть на стул не получилось – стул недовольно заурчал. Нет, не стул, а свернувшийся на нём меховым клубком полукнизл.

– Глотик, тебе не кажется, что ты обнаглел ну просто в корягу? Между прочим я тебя кормлю, а ты ещё на меня же и огрызаешься?

Монолог не произвёл на кота-полукровку совершенно никакого эффекта, он точно так же продолжил урчать и пытался скалить зубы, последнее, впрочем, выходило не особенно угрожающе.

Гермиона спихнула увесистую тушку на пол и уселась за стол, поставив перед собой чашку горячего чая. Она только было хотела пивнуть горячий напиток, как вскрикнула и плеснула чай себе на колени, тут же их обварив. Причиной был всё тот же рыжий зверь, видимо обидевшийся за столь неподобающее обращение со своей персоной, и чувствительно укусивший хозяйку за палец.

– Ах ты паразит! Ну погоди! Посажу на диету! – кричала Гермиона, попутно убирая со стола чайную лужи и вспоминая, есть ли у неё что-нибудь в аптечке от ожогов, конечно, это даже ожогом сложно было назвать, но всё равно было довольно болезненно.

Плюнув окончательно на идею спокойно позавтракать, девушка надела чёрную шелковую мантию, попыталась привести волосы в хотя бы относительный порядок и в очередной раз потерпела сокрушительное фиаско: волосы никак не желали принимать более или менее пристойный вид, продолжая торчать как им вздумается. Если бы тут была Джинни, она бы точно смогла играючи решить эту проблему, но Джинни по всей видимости была там же, где и Гарри, а это уж точно довольно-таки далеко от сюда. Сама Гермиона мастерски владела разнообразными лечебными и вполне освоила минимальный набор боевых заклинаний, но вот в плане бытовых она была совершенно профнепригодна, ей было проще десяток – другой раз провести щеткой по непослушным волосам, чем вспомнить, как там звучит заклинание, для усмирения непослушных, как у неё, волос.

Госпиталь “Святого Мунго” встретил её привычным многоголосым гулом, голоса пациентов и колдомедиков словно слились в единый монотонный шум, и уже невозможно было даже представить каждый из них по отдельности. Гермиона поднялась на пятый этаж и прошла в раздевалку для сотрудников.

Тут всё было устроенно точно так же, как и в обычных магловских больницах – за каждым колдомедиком был закреплён шкафчик для одежды. Вот только открывался он не ключом, а откликался на голос хозяина, за которым числился.

– Я пришла, – не особенно оптимистично сообщила девушка шкафчику.

– Ну и что? – тут же отозвался шкафчик.

– Не “ну и что”, а будь любезен открыть дверь, мне надо переодеться.

– Не хочу, – буркнул противный предмет мебели.

Собственно, для неё давно уже не было новостью, что вот именно ей достался самый несговорчивый и упрямый шкафчик, и она имела все основания подозревать, что это не было случайностью, а ей просто-напросто выделили шкафчик, который раздражал всех остальных, но вот сегодня она была совсем не в настроении вести с ним долгие бесполезные беседы.

– Значит слушай меня внимательно, у меня и так сегодня день не задался с самого утра, ещё одно слово с твоей стороны, и я вспомню основы трансфигурации и обращу тебя в судно для тяжело больных, прикинь, как будет здорово, когда в тебя помочиться какой-нибудь мечущийся в бреду маг.

Шкафчик сердито скрипнул, но дверца открылась, Гермиона отметила, что пожалуй, хоть этим способом общения и не стоит злоупотреблять, но на самый крайний случай, когда её шкафчику снова приспичит прикинуться упрямым, он вполне может подействовать и ещё разок-другой.

В шкафу лежала форменная лимонно-желтая мантия, отдалённо напоминающая халат. Облачившись в рабочую одежду, Гермиона пошла по коридору, попутно отмечая, что старик МакГрегори, который два дня назад поступил в отделение после того, как ему не слабо припало от расшалившегося правнука, и который почти неделю безостановочно икал, не в силах ни поесть, ни поспать, сегодня уже начал выходить в коридор.

– Здравствуйте, как вам спалось? – поинтересовалась девушка.

– Здравствуй, милая, твоими стараниями… ик… уже гораздо лучше, икаю уже довольно редко, ночью даже вот поспал часа три и позавтракал тоже без проблем. Спасибо, а то уж думал так и помру, ведь пять ночей подряд не спал, никакое сонное зелье не помогало, только глаза закрою и как начну опять икать. И малышу Джоуи ведь ничего не скажешь, ему всего-то четыре года, он ещё и не понимает сам как у него это получается… ик… – старик улыбнулся и вытер морщинистой ладонью по-старчески слезящиеся глаза.

– Ещё пару дней и мы вас отпустим домой, а Джоуи, вполне возможно, будет очень даже талантлив, раз уже в таком возрасте у него получается не только ронять вещи с верхней полки и разбивать стёкла в окнах, а даже столь сложные невербальные заклятия.

– Ох, твои бы слова да Мерлину в уши! – улыбнулся старик и пошел в сторону своей палаты, слегка подволакивая левую ногу. Много лет назад, когда он сам ещё был куда моложе, а Гермионе было от силы несколько месяцев, ему прилетело в эту ногу довольно-таки опасное, если не сказать почти всегда смертельное заклятие. Как раз тогда была первая война с тёмным Лордом, так тяжело выигранная, чтобы потом так бесславно проиграть вторую.

Идти в комнату для старших колдомедиков совершенно не хотелось, но надо было.

Грейнджер вошла в просторное и светлое помещение, кроме неё там находились две молодые девушки и хмурый, с проседью в тёмных волосах, мужчина.

– О, с добрым утром! Ты уже пришла? Хотя о чём это я, раз ты тут, значит, точно пришла, – хихикнула полноватая блондиночка с миловидным лицом, – там в пятой палате надо бы мисс Джонсон посмотреть, по-моему дела у неё не очень.

–Так и посмотрела бы сама, – буркнула Гермиона чуть слышно.

Блондинка даже и не заметила, продолжая весело щебетать, обсуждая со второй девицей новую коллекцию мантий от миссис Малкин, а вот мужчина видимо услышал, по крайней мере он оторвал взгляд от книги, которую читал, и посмотрел на девушку с саркастической улыбкой на устах, тут же забыв о ней и снова погрузившись в чтение.

Девушка порылась в стопке историй болезней, достала нужную, исписанную её ровным и чётким почерком, хотя на обложке в качестве лечащего врача и значилась Аманда Каролина Лерой, та самая полноватая блондинка, которая в данный момент продолжала восторженно рассказывать, как она вот буквально вчера ходила выбирать себе мантию, но ей никак не могли подобрать подходящую, то ей не нравился цвет, то фасон был слишком старомоден, а вот когда миссис Малкин принесла мантию из новой коллекции, то оказалось, что это как раз то, что она и искала. Короче, трепалась о ерунде вместо того, чтобы банально пойти и посмотреть свою пациентку. Хотя, зачем ей это? Ведь есть же у них грязнокровка-Грейнджер, она и сходит, и поможет, если что.

Гермиона, вышла из комнаты, демонстративно хлопнув дверью, чем вызвала ещё одну, не менее кривую, чем первая, улыбку на устах полуседого мужчины.

Мисс Джонсон была очаровательной молодой волшебницей с вычурным именем Эванджелина и кожей цвета молочного шоколада. А ещё она была кузиной бывшей, хотя и всего один год, капитаном гриффиндорской команды по квиддичу – Анджелины Джонсон, чье местоположение было никому не известно, и даже сам факт пребывания её в мире живых тоже вызывал серьёзные сомнения, по крайней мере, никто её не видел с той самой памятной битвы, с того дня, когда они все проиграли.

========== Пробуждение Кикимера ==========

Эванджелина действительно выглядела не важно. Девушка попала к ним несколько дней назад без сознания, что с ней случилось, какое именно заклятие попало в неё и, самое главное, кто мог так жестоко обойтись с совсем ещё юной девушкой? Вопросов было много, а ответов что-то не предвиделось. Впрочем, те, кто работали в этом отделении “Святого Мунго”, давным-давно перестали задавать подобные вопросы, к ним привозили искалеченных, замученных пациентов, они пытались лечить их, иногда успешно, а иногда не очень-то, те, кому удавалось выжить, уходили и больше они их не видели. Но ещё больше волшебников просто пропадали. В один прекрасный день уходили из дома и не возвращались. Так было например с Колином Криви, уже больше года как никто не знал, где он и что с ним.

Вот и кузина Анджелины видимо умудрилась перейти кому-то дорогу. Иной раз Гермионе и хотелось плюнуть на всё и сотворить что-нибудь этакое, поджечь неугасимым пламенем министра магии сэра Мальсибера или кинуть Авадой во время очередного, нудного до зубовного скрежета выступления мистера Розье, слушать эти бесконечные дифирамбы Лорду никаких нервов не хватало, а ведь присутствие на его выступлениях было обязательным, только ну очень веская причина могла оправдать пропуск очередного многословного выступления самого болтливого из сподвижников Тёмного Владыки. Да и то месяц назад миссис Гойл, несмотря на недавнее рождение дочери, поздней и долгожданной сестрёнки одного из телохранителей белобрысого хорька, всё равно пришла туда, ну не то чтобы прямо пришла сама, её практически втащили под руки муж и старший сын, всё-таки поздняя беременности и тяжелые роды сильно её измотали.

Но несмотря на практически неудержимое желание, Гермиона прекрасно понимала, что шансы на успех в огромной толпе очень и очень мал, а вот шанс быть пойманной и замученной на смерть был однозначно стопроцентный. Странно, но даже такая никчёмная жизнь в полной изоляции от друзей, кажется, была ей дорога.

Её пациентка, а она имела все основания считать её именно своей, металась в бреду. С тех пор, как она сюда попала, она ещё так и не приходила в сознание, но сегодня ей видимо было особенно тяжело, грудь судорожно вздымалась, по лбу катились бисиренки пота, а из полуприкрытых губ раздавались тихие всхлипывания.

Гермиона привычным движением вынула палочку из маленького кармашка на поясе, взмахнула, произнесла что-то неразборчивое и принялась сканировать организм бедной девушки: к почти неработающим почкам добавились и другие проблемы. Сердце девушки просто не выдерживало.

– Кто же тебя, милая, так? – вздохнула она.

Вышла в коридор и позвала пробегавшую мимо девушку, та работала здесь сестрой милосердия и была счастлива, что смогла устроиться в такое место несмотря на то, что как и Гермиона, она тоже была грязнокровкой.

– Мисс Джереми, вы не могли бы сегодня добавить пациентке из пятой палаты восстанавливающее зелье номер семнадцать, то самое, которое привезли на склад месяц назад. Три капли в ложечку воды,только не больше, оно и так довольно сильное. И ещё сердечные капли.

– Конечно, мисс Грейнджер. Не волнуйтесь, я всё сделаю, – девушка улыбнулась и исчезла за поворотом.

Она была из тех, кто так и не успел окончить Хогвартс, ей пришлось прервать учебу как раз в начале пятого курса, а значит она не имела права носить волшебную палочку, да и учёба больше ей не светила, одним из первых указов от Тёмного Лорда был указ о запрете для грязнокровок учёбы в школе магии и волшебства. Но и вернуться назад в мир маглов девушка уже не могла, к тому же, выросшая при старенькой бабушке, вскоре после того, как ей исполнилось восемнадцать, она похоронила бабушку и теперь уж точно осталась одна. Её мать, давным-давно сплавив дочь бабушке, уехала из страны, а отца никто и не знал. Так что работа сестрой милосердия вполне её устраивала, эта должность не предполагала работы с палочкой, но требовала точного знания зелий и их особенностей.

Гермионе эта девушка нравилась, можно даже сказать, что между ними установилось какое-то подобие дружеских отношений, иногда они сидели вместе за одним столиком в кафетерии, иногда вместе уходили после работы домой, но на этом всё и ограничивалось, обе прекрасно понимали, что более тесные отношения могли стать угрозой для них обеих.

***

Всему однажды приходит конец и даже рабочему дню, казавшемуся бесконечно долгим, Гермиона ещё раз проверила все истории болезни, сделала все необходимые отметки, с неудовольствием заметив, что из двух девушек-колдомедиков, ни одна не удосужилась сделать тоже самое, хотя мистер Макмиллан, в отличие от своих пустоголовых коллег, сидел, и как и Гермиона проверял все до единой свои записи. Он почти никогда и ни с кем не разговаривал, а если и был вынужден открыть рот, то был весьма немногословен. О нём Грейнджер не знала ровным счётом ничего, кто он такой, чем занимался до восхождения к власти Лорда, а ведь он не всегда тут работал, он тоже пришел на эту должность почти сразу после смены власти. И сам он тоже видимо не испытывал никакого желания сближаться с кем бы то ни было, ну или хотя бы общаться на уровне “здравствуйте-до свидания”.

Окончив свою работу, девушка сложила все бумаги в аккуратную стопочку, убрала в ящик стола настольный справочник колдомедика по лекарственным травам и наиболее типичным лекарственным зельям, поставила самопишущее перо в специальную подставку. Критическим взглядом окинула стол, он был девственно чист, ни единой лишней бумажки, ничего, не имеющего отношения к её работе. Пожалуй, ей тоже пора было бы идти, сегодня она обещалась придти на ужин к Андромеде, это была единственная её слабость, единственный друг, которого она могла себе позволить, да и то только потому, что сама вдова Тонкс тоже предпочитала ни во что не вмешиваться, и никуда не встревать.

Переоделась она без проблем, видимо противный шкафчик, помнил утреннюю угрозу и предпочёл отмалчиваться, что было совсем для него не характерно. Впрочем, можно было сильно не обольщаться, день – два и он снова начнёт трепать нервы по утрам и вечерам, а если и вдруг ненадолго успокаивался, то по крайней мере норовил прижать хозяйке палец или уронить что-нибудь с полки на пол.

Аппарация на территории госпиталя была строжайше запрещена, может оно и было не логично, пациентам приходилось аппарировать где-нибудь поблизости и потом идти по магловски кварталам, но это был непреложный закон, действовавший уже на протяжении нескольких веков. Для тяжело пострадавших, например, существовал специальный пункт для аппарации, расположенный буквально в нескольких шагах от основного входа в госпиталь и выглядевший как старая телефонная будка со сломанным аппаратом, никто туда не заходил, одного единственного взгляда на беспомощно висящий телефонный провод, некогда крепившийся к трубке таксофона, а ныне с корнем вырванный чьей-то безжалостной рукой, было достаточно, чтобы понять – этот таксофон не работает. Иногда маглы вспоминали про запертую неработающую телефонную будку, и кто-нибудь время от времени звонил в городское управление, но там никаких мер не принимали, и сам звонивший тоже очень быстро забывал, что ещё недавно его так беспокоило. И никто даже не подозревал, что там, в этой самой будке, начинался подземный ход в госпиталь “Святого Мунго”, через который и доставляли самых тяжелых пациентов.

На улице было на удивление безлюдно, никто и не заметил, как открылась дверца давным-давно не работавшей телефонной будки, оттуда вышла стройная молодая девушка в джинсах и лёгкой рубашке с коротким рукавом в белую и красную клетку. Оглядевшись по сторонам, девушка пошла по улице, потом свернула в узкий проулок.

Буквально через полчаса она же появилась на площади Гриммо, квартиры в этой части города не отличались особой дороговизной, но и слишком уж дешевыми тоже не были, тут селились в основном люди среднего достатка и среднего же возраста, слишком уж тут было тихо и спокойно, молодёжи даже и выйти-то особенно некуда было, разве что пройтись по скверу, да и то днём он был наполнен детьми и их мамами, ну или боннами. По дороге шла всё та же девушка в джинсах и клетчатой рубашке, она остановилась, подняла голову и взглянула в небо, на котором не было ни единой тучки, солнце нещадно палило уже который день подряд. Казалось даже окружавшие улицу дома раскалились до бела и теперь пекло не только солнце, но и асфальт, чугунные пики и кирпичные стойки забора, да в общем-то буквально всё вокруг.

Девушка снова остановилась и… исчезла. Хотя никто этого и не заметил, кроме разве что большого и худого, чёрного, как смоль, косматого кобеля, лежавшего в тени старого платана и наблюдавшего за девушкой, положив лобастую морду на передние лапы. В отличие от глупых людей он видел, что перед ней на несколько секунд раздвинулись два соседних дома и вновь сомкнулись, как только она прошла. А ещё он знал, что там её ожидало.

В памяти собаки возник дом в пять этажей, хотя внешне и казалось, что только два. Он хорошо помнил старые замшелые стены, две лестницы, ведущие одна в восточное, вторая в западное крыло, впрочем, ей никто почти и не пользовался, парадной считалась восточная лестница. Изъеденные временем ступени, в которых так и норовишь упасть, если присмотреться, то можно не столько увидеть, сколько догадаться, что когда-то эти ступени были выложены мрамором, и стены тоже вероятно когда-то были светло-серые, в памяти же пса они остались покрытыми пятнами изумрудного мха и ржавыми разводами лишайников. И дверь, некогда чёрная, а в последнее время растрескавшаяся и порядком облупленная. И ещё серебряный молоточек. Да, он помнил.

Гермиона взяла в руку тот самый молоточек и постучала, внутри что-то зашумело и дверь распахнулась.

– Что тут делает госпожа грязнокровка? – проворчало уродливое существо с крючковатым носом, лопоушистыми ушами с отвисшими мочками и злобно прищуренными серыми глазами.

– Кикимер, впусти мисс Грейнджер, – откуда-то из глубины дома отозвался высокий женский голос.

Уродец потряс головой, от чего его несоразмерно огромные уши заколыхались как паруса на ветру, но девушку впустил, что-то бормоча себе под нос.

– Кикимер? Кикимер? Ты ли это? – изумилась Гермиона.

– Нет, это не я, не может быть, чтобы я впускал в этот дом, в это древнее родовое гнездо Блэков грязнокровку, – отозвался уродец и удалился, шлёпая по полу непомерно широкими для такого маленького и откровенно костлявого тельца ногами.

– Проходи, сейчас будет ужин, ты как раз успела, – произнесла женщина, появившаяся, наконец, в коридоре.

Вероятно, когда-то эта женщина была редкостной красавицей, она и сейчас выглядела просто великолепно: тонкая талия, прямая как у статуэтки спина, горделиво приподнятый подбородок и подёрнутые серебром седин чёрные волосы. Такова была Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк.

– Кикимер? Он же исчез, что произошло?

– На этот вопрос я и сама не могу ответить, действительно после смерти последнего из хозяев – Сириуса, Кикимер постепенно слабел, домовиков и хозяев связывают очень сложные и крепкие узы, Добби был скорее исключением нежели правилом, а обычные домовики не могут долго жить без хозяев, хотя, они могут заключить договор с другим хозяином, но Кикимер не пожелал и исчез. По крайней мере это мы так думали, а оказывается, всё это время он спал прямо тут, в одном из закоулков этого дома. А несколько дней назад он пробудился. Мне пока и самой не понятно, что же это может значить.

– Тётя Миона! – закричал выскочивший из комнаты мальчишка и бросился к гостье с объятиями.

– Тедди, дорогой мой! Я тут кое-что принесла тебе! – жестом фокусника девушка достала из сумочки жестяную коробку с миндальным печеньем.

– Ой, что это? Какая коробочка красивая, это маглы делают, да?

– Да. Это просто печенье, но очень вкусное! – подмигнула ему девушка.

– А ты знаешь, у меня появился друг, – вдруг выпалил ребёнок.

– Да? И кто он?

– Собака! Большая чёрная собака! Она похожа на грима, честно-честно! Я с ней в парке играл!

– Ох, я уже устала слушать про эту дворнягу, стоит только отвлечься, как эти дети умудряются во что-нибудь встрять. Запомни, если тебе придёт в голову бредовая мысль обзавестись потомством, самое страшное, если ребёнок притих, не надейся, что он устал, просто он придумал очередную пакость или уже поймал и дрессирует серую помойную крысу, – вздохнула Андромеда, – пойдёмте в столовую, Кикимер уже должен был накрыть на стол.

========== Пёс ==========

Грим. В памяти Гермионы сразу же возник их с Роном и Гарри разговор, когда Гарри рассказывал, как встретил на улице огромную чёрную собаку, помнится, Рон тогда впал в панику и утверждал, что это может быть только Грим, а встреча с ним сулит смерть. Гермиона смеялась над его предрассудками, а Гарри было не до того. Это уже только много позже оказалось, что та собака был не кто иной, как Сириус Блек.

Настроение тут же улетучилось, Сириус Блек, пожалуй, один из тех, с чьей смертью она так и не смогла смириться. На его долю и так выпало много испытаний, на сколько безбедным и беспроблемным было его детство, на столько же и тяжелой оказалась его дальнейшая жизни и даже пара последних лет, когда он уже был не в Азкабане, когда он нашел Гарри и снова влился в эту жизнь, не могли исправить всего того, что ему пришлось пережить. Да и те годы он постоянно находился в розыске, не способный ни выйти погулять, ни увидеться лишний раз с Гарри.

– Гермиона, с тобой всё в порядке? – поинтересовалась Андромеда, она умела очень тонко чувствовать душевное состояние собеседника и изменение в настроении гостьи не скрылось от неё.

– Да так, просто задумалась.

Андромеда тоже замолчала, механически помешивая ложечкой уже давно успевший остыть чай. Когда-то она выбрала любовь, сердцем ли, разумом ли, но она пошла поперёк мнения семьи и осталась с Эдвардом, приняла изгнание из семьи Блеков, крах не успевшей начаться карьеры, которая стараниями старших представителей семьи Блеков вполне могла стать блестящей и их же стараниями стала более чем посредственной. Была ли она счастлива? Скорее да, чем нет, по крайней мере встань ещё раз перед ней тот же выбор, она бы снова выбрала Эдварда. Как же ей было больно узнать, что Дора, её маленькая девочка Дора, которая может уже давно и перестала быть маленькой, но всё так же разрушала и крушила всё вокруг, переливаясь всеми цветами радуги в зависимости от настроения, пошла по её же пути и выбрала в мужья ну никак для этого не подходящего Римуса, да он её саму был младше всего-то лишь на пять лет, она помнила его ещё одним из вездесущей четвёрки с Грифиндора, успевшую уже на первом же курсе прославится, причём наверное не самым блестящим образом, эти четверо во главе с её кузеном и Поттером умудрялись попадать во все мыслимые и немыслимые переделки, могла ли она тогда подумать, что именно он станет избранником её дочери? Дочери, которая когда-нибудь у неё родиться. Но ведь стал, и как бы она не была хоть трижды против, но она согласилась и приняла. Наверное, Дора тоже не жалела, когда рядом был он, истерзанный своим недугом, рано постаревший, в залатанной мантии, волосы Доры начинали сверкать всеми оттенками лилово-розового, кому как не матери знать, что это значит?

– Тедди, подойди сюда, мой мальчик!

Ребёнок слез со своего стула и подошел к бабушке, та потрепала его по рыжим волосам, которые вдруг слегка потемнели и тут же снова вернулись к своему привычному рыжему цвету.

– Ты уже попил чай?

– Да, бабуля.

– Можешь идти играть, – улыбнулась она.

Мальчик выбежал из столовой и исчез в длинном коридоре. Где-то хлопнула дверь его комнаты.

– Что бы я без него делала? Он – это всё, что у меня осталось и, глядя на него, я понимаю, что вся моя жизнь, жизни моего мужа, Доры и Римуса, прошли не зря, ведь теперь есть он.

– Вы тоже скучаете без них? Хотя, наверное, это глупый вопрос.

– Да, глупый. Но ничего, с тобой хоть иногда можно перекинуться парой слов, вспомнить какими они были, ты же знаешь, что упоминать имена некоторых защитников Хогвартса в этом проклятом обществе просто запрещено, – грустно сказала Андромеда.

– Да. Знаю, – Гермиона опустила глаза, разглядывая узор на полу под ногами, – я, пожалуй, уже пойду.

– Иди конечно, только не забывай про нас, Тедди всегда радуется, когда видит тебя, сама же понимаешь, кроме тебя, да иногда ещё Цисси, тут никто не бывает, даже вот подумываю, не купить ли ему питомца.

Гермиона вышла на улицу и словно попала в адское пекло, в старинном особняке и так-то было довольно таки прохладно, а после парочки наложенных на дом заклятий жара там и вовсе не чувствовалась. А сейчас на неё словно враз навалилось всё – тяжелые воспоминания, чувство вины перед умершими, усталость и разочарование, да ещё на всё это сверху добавилась жара. Она огляделась, в надежде найти хоть какой-то тенёк, солнце уже опустилось довольно низко и каждое дерево, каждый забор и особняк отбрасывали на землю длинные тени, вот только это ничуть не спасало, температура зашкаливала явно за девяносто пять по Фаренгейту и это сейчас, когда день уже клонился к концу, а солнце еле светило. Тяжело вздохнув, Гермиона поплелась домой, конечно, ничего не мешало бы ей аппарировать, но ей хотелось именно прогуляться, посмотреть, чем живёт этот город, представить, что много-много лет назад до их почтового ящика не дошло одно, очень важное письмо, написанное витиеватым почерком, изумрудно-зелёными чернилами на гладкой белоснежной бумаге. Может это было бы к лучшему? Она бы не потеряла где-то в Сиднее своих родителей, не стёрла бы им память, не видела бы лежащих на полу мёртвых профессора Люпина и Дору, таких родных и совершенно мёртвых. Не знала бы о победе тёмного Лорда, не видела бы списка приговорённых к поцелую дементоров, а среди них профессора Флитвика, который, несмотря на свой малюсенький рост, сделал не меньше, чем любой другой.

Но нет, это было бы слишком просто, и письмо дошло, и родители как бы не пытались по началу обратить всё в шутку, но после личного разговора с профессором МакГонагалл (а она встречалась с ними лично) приняли то самое, судьбоносное для себя и для Гермионы решение и уже через два месяца она впервые увидела потолок-звёздное небо, парящие в воздухе свечи и ещё много-много чудес, скрытых в стенах Хогвартса.

Бредя по улицам и предаваясь своим грустным размышлениям, девушка даже и не заметила, как позади неё, отстав на несколько шагов, шел чёрный и лохматый пёс. Морда собаки выглядела так, что проходившие мимо люди шарахались в сторону или спешили перейти на противоположную часть тротуара. Только когда маленький бульдожик с умильной мордой и толстенькой попой, шедший по улице со своей пожилой хозяйкой, зашелся в приступе лая, а старушка поспешила подхватить его на руки, бросив девушке, что ей стоило бы быть осторожнее, как бы тот жуткий пёс не укусил её, Гермиона оглянулась и глаза в глаза встретилась с собакой.

– Ой! – испуганно вскрикнула она и машинально нащупала палочку, скрытую складками рубашки от посторонних взглядов.

Собака завиляла хвостом, всеми силами показывая своё к ней расположение.

Грейнджер пошла дальше, буквально спиной ощущая, что пёс никуда не делся, он всё так же хвостом за ней идёт, отпугивая от неё случайных прохожих. Пройдя так пару кварталов, она снова оглянулась.

– Ну что вот ты за мной идёшь? – укоризненно сказала она, глядя на собаку.

– Уууу, – проскулил пёс с практически человеческими глазами.

– Вот тебе и ууу, – передразнила она.

Собака подошла ближе и уткнулась мокрым носом в руку, шумно втягивая воздух, потом лизнула руку мягким горячим языком.

Гермиона улыбнулась.

– А ты только выглядишь жутким. Есть хочешь наверное?

Не то, чтобы она ожидала ответа от собаки, просто задала вопрос на автомате, однако собака помотала крупной клыкастой головой, вогнав её в ступор. Показалось? Конечно показалось, утешила она себя, единственный из ныне известных анимагов – это профессор МакГонагалл, да и та почти что постоянно находилась в стенах госпиталя, определённая туда скорее для изоляции, нежели для лечения, в котором она и вовсе не нуждалась.

– Да, кажется, я слегка перегрелась, ерунда какая-то мерещится уже.

Она встала и собралась уже было идти дальше, как вдруг собака обошла её и уткнулась лбом в колени, продолжая бешено вилять хвостом.

– Не хочешь, чтобы я уходила?

Девушка протянула руку и потрепала жесткую шерсть на загривке собаки, на руке осталась серая пыль, которая в изобилии покрывала пса.

Что-то было в этой собаке такого, что мешало ей просто встать и уйти, оставив бродячего пса там, где он был. Быть может его удивительное сходство с анимагическим обликом всё того же Сириуса Блека, которого она вспоминала уже в который раз за сегодняшний день, а может, то удивительное добродушие и доверие, которое всем своим видом демонстрировал чудовищного вида и размера пёс, но в тот день псу было разрешено вступить на порог её жилища.

К её не малому изумлению Глотик отнёсся к новому жильцу на редкость благодушно. Он начал было урчать и даже почти выгнул дугой спину, но вдруг вздыбленная шерсть улеглась, а сам полукнизл подошел к псу, фыркнул и отошел в сторону, пропуская собаку в дом.

========== Что тут происходит? ==========

Гермиона прошла на кухню, странный пёс шел след в след за ней, будто ожидал чего-то, хорошо что Глотик не признавал магловских сухих кормов и у неё в холодильнике всегда был запас чего-нибудь мясного, пса стоило бы чем-нибудь покормить, наверняка ему пришлось изрядно поголодать.

– Сейчас я вам с Глотиком мясных обрезков положу, потом может кашу тебе сварю с мясом, пока уж так, на скорую руку. Надеюсь, ты не против мясных обрезков? – спросила она собаку.

Но все планы нарушил настойчивый стук в дверь. Гермиона тут же насторожилась, руки затряслись, а во взгляде появилось что-то от затравленного зверя, за которым долго шли по следу и вот наконец-то окончательно обложили со всех сторон. Пёс утробно зарычал и вплотную приблизился к девушке, готовый в любое мгновение броситься в бой и, если понадобиться, то и погибнуть в нём.

– Тише, тише! Пёсик, хороший мой, только ты не рычи на них, мне и без того неприятностей предостаточно.

Девушка погладила пса и пошла открывать дверь, из трясущихся пальцев печально звякнув, ударившись об пол, выпал ключ. Гермиона что-то сердито пробурчала себе под нос, подняла ключ и ещё раз попыталась открыть дверь, со второй попытки ей всё же удалось попасть в замочную скважину, один поворот ключа – и чары, наложенные на входную дверь пали, пропуская не званных гостей в прихожую. Ей, как маглорожденной волшебнице, или, как её чаще называли, грязнокровке, можно было использовать далеко не все чары, полный список запретных для них заклятий занимал без малого пять листов, вот и пришлось выискивать это старое и хорошо забытое заклятие, не позволявшее ни вскрыть, ни выломать дверь без магического ключа, может, и не очень удобно, зато практично, и мало кто о нём помнит, а значит есть какая-никакая, но гарантия, что без её ведома в её жилище никто не войдёт.