Текст книги "Он будет сам судьбы своей виной...(СИ)"

Автор книги: orphan_account

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)



Глава 1

– Спок, стоп! Хватит! – отчаянно выкрикнула Ухура. – Нам без него не удастся спасти Кирка.

В первую секунду показалось, что Спок не сможет совладать со своим гневом. В его глазах не было ничего, кроме чистой ярости и стремления убивать. Так когда-то выглядели его предки, не скрывающие силы своих эмоций и непреодолимой жажды крови. Когда до него дошёл смысл её слов, он быстро взял себя в руки.

– Объясни.

– Доктор Маккой думает, что с помощью крови Хана сможет вытащить его. Но он использовал все взятые им образцы для экспериментов, и нам нужно получить новые.

От мысли, что придётся позволить распростёртому под ним чудовищу дышать одним с ним воздухом, Спок испытал почти физическую боль. Всё, что случилось за последние сорок восемь часов, было делом рук этого отвратительного человека – и это не должно было остаться безнаказанным. Но если сейчас наложить на него заслуженную кару, то это положило бы конец надежде вернуть капитана к жизни, а Спок никогда бы не пошёл по этому пути. Джим нарушил Первую директиву, потому что был другом Спока, и в то время Спок не понимал, почему тот пошёл на такие жертвы, но теперь всецело познал весь их смысл, выйдя из скорлупы вулканца. Он бы пожертвовал для спасения Джима чем угодно – не только древними инстинктами воина, кипевшими в его крови.

– Кирк, – прохрипел придавленный тяжёлым телом Спока Хан, – он пострадал?

Спок с неудовольствием отметил, что сдавил грудь противника недостаточно сильно, лишь придушив его, но не лишив способности говорить.

– Мой капитан мёртв, Хан. И, кажется, последней возможностью вернуть его нам стал ты. Поэтому, и только поэтому, я сохраняю тебе жизнь. Однажды ты спросил меня, как я смогу свернуть кому-либо шею, если не способен заставить себя пойти против правил, но видишь ли, нам приказали свершить над тобой правосудие. Если для этого потребуется сломать несколько костей, полагаю, ты не удивишься, если я сделаю это без малейших колебаний. Если ты хочешь остаться в живых, то тебе придётся пойти с нами и позволить взять столько твоей крови, сколько понадобится для переливания моему капитану.

Воздуха в лёгких Хана едва хватило, чтобы объявить о своей капитуляции, и прозвучало это вполне искренне. Споку ничего не оставалось, кроме как поверить ему. Он уже знал, как могут повернуться события, когда этот человек сдаётся в плен. Как бы там ни было, он встал и помог подняться Хану.

– Как изменилось состояние капитана за истёкшее время?

Разумеется, что-то пришлось предпринять, чтобы спасти функции мозга. Как только Кирк перестал дышать, Спок приказал телепортировать его в лазарет в тщетной надежде, что его, возможно, удастся воскресить. После транспортировки доктор Маккой констатировал смерть. Сколько прошло времени с того момента до зарождения безрассудного плана в голове доктора? Что, если прошло больше шести минут? В любом случае, Спок не собирался упускать этот шанс. Возможно, переливания крови окажется достаточно, чтобы свести к минимуму повреждения в центральной нервной системе Джима.

Нийота бросила на Хана осторожный взгляд и затем рассказала, что предпринял доктор Маккой. Их пленник никак не выдал своих чувств, тщательно скрыв свои мысли о предмете обсуждения. Но Спок не особо взволновался: товарищ Хана по-прежнему оставался погружённым в бессознательное состояние. Всё под контролем.

– Полагаю, через несколько минут за нами прибудет шаттл, – доложила Нийота. – Транспортер серьёзно повреждён, нет входящего сигнала, и нас не могут телепортировать на борт.

Спок подумал, что не стоило обсуждать такие вещи в присутствии Хана, но не стал делать замечания. Как только Хан сдаст необходимый объём крови, он сразу будет отправлен в карцер, и даже категорический приказ Джима не смог бы заставит Спока изменить это решение. Он полагал такую возможность маловероятной.

Глава 2

Когда прибыл шаттл, Спок вежливо отклонил попытки мичмана Мэтью сменить его на посту. Он лично препроводил Хана в хвостовую часть шаттла и сам проследил за тем, чтобы его надёжно привязали к сидению. И даже если движения его рук были резче, чем это было необходимо для выполняемых действий, никто из офицеров не выдвинул против этого возражений.

Возвращение на «Энтерпрайз» прошло в напряжённом молчании. Спок не спускал глаз с Хана, пристально за ним наблюдая и ни на секунду не позволяя себе отвлечься. Он безоговорочно доверял профессионализму офицеров охраны, но Хану уже удавалось обмануть и переиграть не только Джима, но и самого Спока, причём не один раз. Больше такого не должно было произойти. Хан невозмутимо переносил эту слежку, хотя порой его глаза были совсем не так холодны. Он казался задумчивым, и Спока это напрягало ещё больше. Ничего хорошего породить этот суперинтеллект не мог.

Спок оставался настороже вплоть до того момента, пока не завершилась процедура по переливанию крови, после которой Хана отправили в заключение. И в дальнейшем он не терял бдительности. Хотя Спок сам продумал меры безопасности, он не считал, что Хана больше не надо опасаться. Надо было помнить, что на «Энтерпрайз» были те, кого этот человек любил больше всего в жизни, и чтобы защитить их, он не пощадит ни корабль, ни жизни офицеров Звёздного флота.

Когда они пристыковались к «Энтерпрайз», Спок отвязал Хана от его кресла и проговорил вполголоса:

– Здесь присутствуют шесть хорошо подготовленных офицеров Звёздного флота, а на борту их ещё значительно больше. Оказывать сопротивление будет в высшей степени неразумно.

Губы Хана дрогнули, и он втянул воздух. Предвосхитив любые его действия, Спок приказал:

– Молчи. До сих пор я позволял тебе оставаться в сознании. Однако это не значит, что в случае необходимости я не смогу изменить положение дел.

Принимая эти условия, Хан сохранил молчание.

Без дальнейших церемоний конвой направился в медотсек. Четверо офицеров охраны окружили Спока с Ханом и шли вслед за Нийотой.

В коридорах корабля им встречалось множество людей, но те сразу освобождали дорогу, так что группа шла беспрепятственно. Спок решил, что Сулу предупредил экипаж, и решил объявить рулевому благодарность с занесением в личное дело, когда с наиболее срочными делами будет покончено. Он уже доказал, что способен эффективно исполнять обязанности капитана. Он справлялся с командованием корабля более уверенно, чем мичман Чехов, но Спок понимал, что вины навигатора в этом нет. Существовала огромная разница между номинальным замещением капитана в штатном режиме и принятием на себя ответственности, когда экипаж оказывается в режиме красной тревоги, а системы корабля отказывают одна за другой.

В медотсеке их встретила Кэрол Маркус. Офицеры охраны заняли пост у двери, и Нийота осталась с ними, чтобы не мешать. Маркус подвела их к биокровати, около которой стоял озабоченный доктор Маккой, совершенно измотанный, но готовый биться до последнего, пока можно хоть что-то сделать. Оборудование для забора крови было уже подготовлено, и Спок подвёл к нему пленника.

– Где вас носило? – возмутился доктор. – Были на экскурсии по городу? Могли бы ещё прогуляться по обзорной палубе.

Продолжая наблюдать за Ханом, Спок ответил очень сухим тоном, суше, чем воздух пустыни на его родной планете.

– Если вы предпочитаете сами заниматься возвращением сбежавших из-под надзора носителей чудо-генов, только скажите, доктор. Я с удовольствием сделаю пометку в вашем личном деле.

Любой другой на его месте насторожился бы, встретив испепеляющий взгляд доктора Маккоя, но Спок счёл, что иного и быть не может, особенно при условии, когда Джим Кирк в опасности. Когда Маккою приходилось лечить своего лучшего друга, по беспощадности он сравнивался с ле’матьей и вдвое превосходил её по свирепости. Доктор пробормотал себе под нос что-то нелестное о Споке и затем велел Хану сесть, что тот беспрекословно исполнил.

Спок ждал, сцепив руки за спиной.

Когда доктор взял необходимый объём крови, он посмотрел на Хана.

– Послушайте, вы убили много невинных людей, и у меня нет сомнений, что вы без колебаний расправились бы с каждым, кто встанет у вас на пути. Но я полагаю, что должен сказать спасибо за взятую у вас кровь, необходимую, чтобы вернуть Джима к жизни.

Внимательно взглянув на него, Хан заметил:

– Это хорошо, что вы так заботитесь о своём капитане.

Маккой с тяжёлым вздохом закатил глаза.

– Ну да, кто-то же должен, если этот идиот не может сам о себе позаботиться. Приходится мне.

Спок вмешался, чтобы не допустить новых высказываний. Доктор всегда открыто выражал свои чувства, особенно в отношении тех, кого любит. Споку не хотелось, чтобы он сказал что-либо неподобающее о Джиме при Хане; сама мысль, что негодяй узнает о капитане нечто личное, заставила его испытать дискомфорт.

– Если вы здесь закончили, доктор, то мы вас покинем.

– Хмм? – Маккой быстро повернулся к Споку. – О да, я всё. Выметайтесь отсюда. Нечего толпиться в моём лазарете, – пробурчал он с привычной грубостью.

Спок поднял бровь и не снизошёл до ответа доктору, обратившись вместо этого к Хану, который не спускал с него глаз, прекрасно понимая, какие причины заставляют вулканца ускорить их уход.

– Следуй за мной.

Хан подчинился.

Глава 3

Когда Спок довёл Хана до камеры, которой в обозримом будущем предстояло стать его домом, ему устроили обыск. Хан не возражал. Не издав ни звука, он позволил Мэтьюзу и Роллингу извлечь фазер из складок его плаща, вытянуть длинный узкий клинок из-за голенища правого сапога. Под конец Хан сам сдал складной нож, так хитро спрятанный в каблуке левого сапога, что офицеры службы охраны не смогли бы найти его без содействия со стороны обыскиваемого.

Эта подозрительная сговорчивость насторожила Спока, и он подошёл к безопасникам, чтобы отдать им распоряжения.

– Вы двое останьтесь здесь до конца смены, затем я пришлю других часовых заменить вас. Я хочу, чтобы эта камера непрерывно охранялась.

– Мне вызвать на связь коммандера Джотто, сэр, чтобы он установил порядок дежурства?

– Нет, мичман Ро. Мы с ним обсудим этот предмет приватно, – ответил Спок. Кроме того, у него были и другие вопросы, требующие решения с главой отдела безопасности.

Обыск был завершён, и Хан наблюдал, как Спок вводит код, изолирующий пленника от остального корабля, для надёжности не сохранив его нигде, кроме собственной памяти. Вбив последнюю цифру, Спок холодно посмотрел на него.

– Если я обнаружу, что ты каким-либо образом пытаешься воздействовать или навредить членам экипажа, будь уверен, что тебе не понравятся последствия.

Жутко было видеть, что Хана эта речь позабавила.

– Да бросьте, Спок. Было бы бесполезно оказывать сопротивление сейчас. Если бы я намеревался это сделать, то выбрал бы момент, когда за нами прибыл шаттл. Вместо этого я добровольно отправился с вами, и знаете почему? – его губы медленно растянулись в улыбке, вокруг глаз собрались мимические морщины. Спок точно знал, что услышит дальше. – Потому что я именно там, где хотел оказаться.

Спока удержала лишь невидимая стена силового поля, чтобы не наброситься на Хана и не завершить начатое с появлением Ухуры на летающей платформе. Откуда-то этот негодяй точно знал, как вызвать его на эмоции и заставить потерять рассудок. До сих пор только одному человеку удалось сделать нечто подобное – и он лежал в анабиозе в медицинском изоляторе «Энтерпрайз»; Спок понимал, что те действия капитана были необходимы и оправданы. Спок простил его задолго до состоявшихся объяснений, но Джим сказал, что до сих пор испытывает чувство вины, и поклялся, что заставил Спока выйти из себя, прибегнув к этому как к последнему средству, чтобы спасти множество жизней.

У Спока не было сомнений, что мотивы Хана далеки от альтруизма. Злость кипела внутри вулканца, и он понимал, что ему вскоре понадобится провести сеанс медитации, чтобы восстановить столь необходимый ему контроль, но сначала надо было покончить с неотложными делами. Лёгкая прохладная рука легла на его вцепившуюся в бедро руку, и та невольно разжалась. Спок нащупал ласковые пальцы и переплёл их со своими, сделав глубокий вдох и ухватившись за маленькую ладошку, как за спасительный якорь. Этого контакта, дозволенного только самым близким людям, оказалось достаточно, чтобы волны ярости, разрывающие его изнутри, улеглись, и он смог вполне овладеть собой.

Уходя, он чувствовал, что Хан пристально следит за каждым его шагом.

***

Как только они покинули карцер, Спок сжал руку, которую держал в своей, и произнёс с теплотой:

– Благодарю тебя, Нийота.

Она вернула пожатие и ответила, наклонив голову:

– Не за что.

Чем он заслужил внимание этой женщины? Её сила и неизменная поддержка не переставали удивлять его, и он знал, что во всей Вселенной не смог бы найти другую такую же. Вдруг он вспомнил их разговор в шаттле при высадке на Кронос. Он понимал, что в их отношениях не всё было гладко, но её слова о том, что ему безразличны её чувства, были настолько далеки от истины, насколько это было возможно. Внимательно посмотрев на неё, он заметил признаки утомления, которые она скрывала под маской профессионализма.

Он был рад ненадолго отвлечься от текущих дел, хотя это было эгоистично.

– Возможно, – начал он издалека, – тебе следовало бы отправиться на отдых. Наши смены начнутся только через семь целых три десятых часа.

– А ты чем собираешься заняться? – спросила она, и в её тоне проскользнула тщательно скрываемая неуверенность. Глядя прямо перед собой, Спок ответил:

– Мне необходимо переговорить с коммандером Джотто, затем я намеревался присоединиться к коммандеру Скотту в инженерном…

– Нет.

– Нет?

– Нет. Побеседуй с Джотто, если должен, но затем ты пойдёшь в нашу каюту и отправишься в нашу кровать спать около меня, а после, когда мы проснёмся, можем сделать кое-что ещё, если захочешь, – она произнесла это так уверенно, будто давала Споку понять однозначностью формулировок, что она не примет другого варианта развития событий.

Спок моргнул. Он подумал, что ремонт в инженерном отсеке будет успешно произведён силами уже занятых этим специалистов, а лейтенант Сулу блестяще справляется с командованием мостиком. Возможно, это действительно может подождать.

– Я верно понял, что больше не должен спать на кушетке?

Выражение лица Нийоты смягчилось, уголки её губ тронула улыбка.

– Верно.

Они вместе вошли в турболифт и проехали до жилого этажа, на котором Ухура вышла. Спок отправился в комнату для совещаний, по дороге вызвав по интеркому коммандера Джотто. Когда Спок прибыл к месту назначения, начальник службы безопасности уже ждал его у двери. Они вошли в комнату, и Спок попытался избавиться от чувства, что им здесь нечего делать в отсутствии Джима. Не имело значения, что старший помощник имел право пользоваться капитанскими привилегиями, пока капитан не был способен исполнять свои обязанности, но после всего того времени, что Спок провёл под его командованием, это казалось совершенно недопустимым.

Как бы там ни было, он решил, что когда в следующий раз ему понадобится провести закрытое совещание с членами экипажа, он созовёт его в своей лаборатории. Возможно, это покажется не вполне профессионально, но лучше он в будущем поступится статусом, чем полной работоспособностью, и не будет отвлекаться от решения насущных проблем.

Он уселся на своё обычное место, а не во главе стола, и сразу перешёл к изложению текущего положения вещей относительно заключённого. Коммандер Джотто внимательно его выслушал и затем изложил свою схему несения караула в карцере. Ещё он предложил расставить дополнительные посты в ангаре, где хранились криокапсулы с экипажем Хана, на тот случай, если обычных мер безопасности окажется недостаточно, и сверхчеловек сумеет отыскать путь к тем, кого назвал своей семьёй. Спок одобрил все предложения.

– Мистер Спок, – заговорил Джотто, когда они покончили с делами и собирались разойтись каждый по своим делам, – сэр, всё же почему он вернулся?

Спок замолчал на несколько секунд, услышав вопрос, который беспокоил его самого всё время, с тех пор как он поговорил с Ханом в карцере. В конечном счёте, он дал единственный ответ, который у него был:

– Понятия не имею.

Глава 4

В течение следующих трёх дней экипаж был занят текущим ремонтом, который можно было произвести вне условий специализированного дока. Спок был полностью загружен, одновременно выполняя обязанности капитана и дополнительного инженера, а если у него выпадала свободная минута, он справлялся о здоровье друга. Когда доктор Маккой впервые вызвал его по интеркому, чтобы сообщить новости о состоянии Джима, он сказал, что жизненно важные функции восстановлены. В тот момент Спок сидел в капитанском кресле на мостике, и у него не было ни времени, ни возможности на проявление эмоций. Работающая у пульта связи Ухура обернулась и поймала его взгляд, и в её глазах читалось огромное облегчение. Он тогда подумал, что рано радоваться, так как они пока не выяснили, какие долговременные последствия повлечёт за собой смерть капитана и будет ли его восстановление полным, но хотя бы они могли на что-то надеяться.

Доктор регулярно связывался со Споком, сообщая о малейшем изменении в состоянии Джима, и Спок взял за правило заходить до и после дежурства на мостике в палату, куда был помещён больной. Один раз Ухура пошла вместе с ним, но ей так тяжело было увидеть капитана безмолвным и неподвижным, что она решила отложить посещения до тех пор, пока он не очнётся.

Спок некоторое время проводил со своим другом наедине и рассказывал ему обо всём, что приходило в голову, зная, что такое общение помогало некоторым пациентам выйти из комы. Когда он впервые так поступил, доктор Маккой как раз вошёл проверить кое-какие показатели. И хотя он не извинился, но отложил свои дела до того момента, когда Спок отправился выполнять свои обязанности. Спок догадался, что доктор придавал этому не меньшее значение, чем он сам.

Они относились друг к другу с уважением, и хотя никогда не признались бы в подобном, но проявляли взаимную заботу. Никто их них не спешил поделиться своими проблемами, им хватало общей заботы о Джиме.

После каждой смены караула Спок получал доклад относительно Хана. За исключением того, что несколько менее опытных офицеров охраны лишились присутствия духа, этот человек в целом переносил заключение без попытки поднять бунт. Спок не доверял этому спокойствию. Не раз он обдумывал возможность посетить карцер, чтобы лучше разобраться в мотивах пленника, но затем вспоминал, как разговор с Ханом сделал Джима его соучастником, и откладывал своё намерение. Хотя было маловероятно, что Спок способен подпасть под чьё-то влияние, как бы хитёр тот не был, он всё же предпочёл не рисковать.

Вот почему он узнал слишком поздно, что Хану удалось выудить у мичмана Рейнольдса местоположение криогенных капсул. Мичман сам доложил ему об этом, когда сдал пост, так при этом побледнев, что его кожа стала зеленоватой, как у вулканца, а не как у нормального тренированного, не жалующегося на здоровье астронавта, так он был раздавлен. Рассудив, что Рейнольдс своими терзаниями сам себя достаточно наказал, Спок сказал ему:

– Постарайтесь успокоиться, мичман. Хан – непревзойдённый мастер манипуляции. На вас не будет наложено взыскание за этот промах.

Мичман Рейнольдс с облегчением перевёл дух, и немного расслабился, хотя продолжал стоять по стойке смирно:

– Благодарю вас, сэр.

– С учётом сказанного, – продолжил Спок, склонив голову, – было бы разумно, чтобы коммандер Джотто назначил на ваш пост по охране Хана заместителя. Для вас найдётся много другой, не менее важной работы.

Казалось, Рейнольдс приободрился ещё больше.

– Благодарю вас, сэр.

– Можете идти, мичман, – проговорил Спок, ничего более не добавив и понадеявшись, что Рейнольдс сам поймёт, что к нему отнеслись снисходительно.

Как только за мичманом закрылась дверь, Спок откинулся на спинку кресла, сложил вместе ладони и прижал кончики указательных пальцев к губам. Он смотрел прямо перед собой невидящим взглядом, обдумывая выросшую перед ним новую проблему. Что он мог сделать, чтобы предотвратить распространение влияния Хана на членов экипажа? Он почувствовал, как пальцы холодят его рот, и встрепенулся.

***

Собранный им прибор был небольшим и простым, но при этом эффективным. Он ожидал, что Хан сразу начнёт протестовать, едва догадается о его назначении, но он позволил Споку закрепить его без сопротивления и расспросов. Едкая насмешка в его глазах была единственной заметной реакцией. В этом взгляде читалось: «Ты понимаешь? Ты сам понимаешь, как велико моё влияние на тебя? Как я упиваюсь тем, что заставил тебя пасть так низко? Возможно, ты отнял у меня голос, но более важно то, что взамен я отнял у тебя честь, твои пресловутые моральные принципы.

Спок постарался остаться совершенно бесстрастным, отвернулся от Хана и активировал силовое поле, закрывающее вход в камеру.

Тем же вечеров он просидел в палате Джима на час дольше обычного, но до конца успокоиться ему так и не удалось.

Следующие несколько дней прошли в бесконечных обменах сообщениями со штабом Звездного флота. Адмиралтейство требовало немедленного их возвращения, но Спок не хотел возвращаться на базу до тех пор, пока окончательно не убедится в том, что капитан полностью восстановится. Он сообщил, что в настоящее время корабль плохо подчиняется штурвалу, и потребуется некоторое время, прежде чем они смогут зайти в док без риска нанести ущерб. Он говорил правду, хотя истинная причина задержки крылась в другом. Спок был уверен, что Джим полностью поддержал бы его решение.

Он рассказал ему о своих уловках на следующее утро, и Джим улыбнулся во сне.

***

Когда наконец Джим открыл глаза, Спок был рядом.

Он не вслушивался в шутливое препирательство капитана с доктором Маккоем, довольный тем, что Джим пришёл в себя. Прошло так много времени с тех пор, как он видел полные жизни глаза друга и слышал его смех. Разумеется, сначала его голос был совсем слабым, но от этого не менее желанным.

Наконец доктор Маккой вышел из комнаты, и они остались наедине.

Они молча смотрели друг на друга, оба растроганные самим фактом, что подобное оказалось возможным, и Спок припомнил те слова, сказанные ему в ангаре своей старшей копией, которые определили его место в жизни. Возможно, он не повторил судьбу своего двойника из другой вселенной, но он был рядом с Джимом, как они оба полагали, в последние минуты его жизни, и поэтому их дружба в будущем действительно свяжет их обоих – так сильно, как даже старый Спок представить себе не мог.

Он подошёл и взял руку Джима в свои.

– С возвращением.

На секунду Споку показалось, что Джим переведёт всё в шутку, возможно, спросит легкомысленной с усмешкой: «Скучал по мне?» Но он лишь немного приподнял уголки губ и проговорил:

– Я рад, что вернулся.

Глава 5

Когда Джим очнулся, он чувствовал себя… разнообразно.

Было такое ощущение, будто он пробудился от очень странного сна. Память не сохранила отдельные детали, но было в нём что-то такое, чего не должно было быть.

Он не лгал Боунзу, когда сказал, что не чувствует в себе желания убивать большего, чем обычно, однако в его восприятии мира что-то неуловимо изменилось. Его ум всегда работал быстро, легко переключаясь с одной задачи на другую, бросая решение на полпути и вынужденно импровизируя, когда надо было выдавать готовый ответ. Теперь его ум обострился, мысли стали более определёнными и чётко сформулированными. Если бы ему пришлось кому-нибудь объяснять эту перемену, он бы мог сравнить себя с бабочкой, которая вдруг проснулась и обнаружила, что у неё теперь стальные крылья. Суть бабочки осталась прежней, но теперь она имеет возможность из нежного прекрасного создания, которым была всегда, превратиться во что-то совсем другое. Во что-то очень опасное.

У него промелькнула мысль, что мёртвые должны оставаться мёртвыми, но затем он увидел стоящего у изножья кровати Спока и смог лишь подумать, каково было бы ему, если бы они поменялись местами. Если бы обстоятельства сложились так, что Споку пришлось бы покинуть этот мир, Джим был уверен, что перевернул бы само мироздание, но изменил бы их судьбу.

Когда Боунз перевёл взгляд на трикодер, Джим ответил на его ворчание со всем доброжелательством, на которое только оказался способен на фоне произошедших с ним перемен, которые он приписывал весьма необычному методу его воскрешения. После первой вспышки радости при виде Боунза, он всё же вздохнул с облегчением, когда тот перестал суетиться вокруг него и вышел из комнаты чуть более нервными шагами, чем обычно.

Оторвав взгляд от закрывшейся за доктором двери, Джим встретился глазами с неподвижно ожидающим посетителем. Возможно, большинство людей не уловило бы произошедшей с вулканцем перемены, но он заметил следы переутомления и другие признаки стресса на лице друга, пробивающиеся из-под огромной радости, что хотя бы часть тревог осталась позади. Он прогнал мелькнувшее чувство вины, которое не мог не испытать при мысли, что его смерть и медленное возвращение к жизни оказали на Спока такое пагубное влияние, и позволил себе насладиться теплом, охватившим его при мысли, что у него есть кто-то, с такой силой пекущийся о его благополучии.

При мысли о том, сколь многого он достиг с тех пор, как поднялся на борт шаттла в Риверсайде, у Джима сдавило горло, и, понимая, что он мог утратить всё это, вопреки усилиям его экипажа – его семьи – и особенно Спока, он не удержался и вздрогнул.

Семья всегда была особенно важной темой для Джима, таковой и осталась. Его мать старалась, как могла, когда они с Сэмом были малышами, но она словно смотрела сквозь них, думая о чём-то далёком. Её взгляд всегда был отрешённым, особенно когда её глаза останавливались на нём, потому что Сэм, хотя был очень умным мальчиком, но умел не выделяться, влиться в компанию, он знал, как подстроиться под других. А малыш Джимми Кирк был очень необычным, ярким, как и его отец; и как бы ему не хотелось свалить всю вину на провинциальную ограниченность жителей Риверсайда за то, что он чувствовал себя отбросом общества, но он прекрасно знал, что сам в этом виноват точно так же, как и виноват в смерти Джорджа, и когда что-то шло не так, он винил себя в этом; пусть никто не говорил этого вслух, но все думали именно так. Он знал, что думали. Он знал – и считал, что они правы. Он был почти уверен, что Вайнона Кирк умерла вместе с Джорджем. Наконец они с Сэмом стали достаточно взрослыми, чтобы Вайнона смогла преодолеть чувство вины и улететь к звёздам, сначала оставляя их у первых попавшихся родственников, кто только согласится приглядеть за ними, а затем в один из отпусков приведя домой мужчину, которого они время от времени встречали в городе, но с которым не были знакомы. Так началась следующая глава их жизни – жизнь с Фрэнком. Сэм терпел, сколько мог, ради Джима, но дела между ним и Фрэнком не заладились с самого начала. В конце концов, даже его младший брат больше не мог удержать его дома, и Сэм покинул Джима, как Джордж, как Вайнона.

Поэтому Джим полагал, что мироздание простит его за особо серьёзное отношение к семейным вопросам. К тому времени, как он стал взрослым, он смирился с тем, что до конца своих дней будет одиноким, переходя от одного случайного партнёра – или сразу двух, потому что он не был разборчивым – к другому, чтобы заполнить пустоту, пожирающую его изнутри. Поэтому, знакомясь с девушками в баре, он заранее предполагал, что они лишь звенья в длинной веренице красоток, и с тех пор жизнь его проходила в окружении чужаков. Он цеплял всех без разбора, одну за другой, а может – это его цепляли; он много раз вспоминал своих недавних знакомых, чтобы не сказать – бывших, и думал, для кого из них он значил достаточно, чтобы сделать отношения более близкими, и поначалу он не мог понять, что с ним не так, потому что никто рядом с ним не задерживался. Никто не мог выдержать Джима Кирка.

Когда он встретил старого Спока на Дельта Веге и прошёл через слияние разумов, это стало для него большим откровением. Вспоминая об этом теперь, Джим хорошо понимал, что Спок не смог предотвратить эмоциональный перенос из-за охватившей его скорби. Он недавно испытал мелдинг ещё раз, и ощущения были практически теми же самыми. Каковы бы ни были причины, ошеломляющее чувство доверия и нерушимой привязанности, которое он увидел при том, первом слиянии, осталось самым лучшим и самым худшим из всего, что Джиму довелось испытать, потому что исчезнувшее после разрыва контакта великолепие оставило зияющую пустоту, чувство невосполнимой утраты, так что он начал задыхаться и едва не рухнул на колени.

Джиму было несколько неловко вспоминать о том, что первоначально его попытки подружиться со Споком из его реальности были обязаны не только их органичным взаимодействием в борьбе против Нерона, но и горячей, невероятной любовью старого Спока к своему Джиму Кирку. Затем их совместная служба и командование «Энтерпрайз» дали им возможность узнать друг друга лучше, когда они раз за разом подвергали себя риску ради взаимного спасения и возвращения на корабль. Каждый из них готов был пойти на всё, чтобы защитить товарища и сохранить жизни членам экипажа. Они установили своеобразный рекорд по почти полному отсутствию жертв при авариях, потому что, надо было это признать, предпочитали подвергать опасности собственные жизни.

Когда его сняли с командования звездолётом, он почувствовал себя так, словно потерял свою семью – свою родную семью, но после узнал, что вернётся к ним – ко всем, кроме Спока. Это было ударом для него, но тогда он подумал, что, возможно, всё к лучшему, потому что иногда братьям нужно немного отдохнуть друг от друга. Эта разлука была не такой, как с Сэмом, потому что Спок оставил его не по своей воле, а получил приказ о переводе. Итак, дела шли неважно, но могло быть и хуже, а затем их вызвали в штаб – и вот тогда действительно начался ад. Пайк погиб, и Джим понял, что потерял уверенность в себе, в том, что всегда сможет найти выход, потерял ориентиры. В том числе поэтому он обратился к адмиралу Маркусу с просьбой назначить Спока его старшим помощником. В глубине души он хорошо понимал, как ему необходим Спок, чтобы напоминать о том, как действовать правильно. Когда Скотти подал рапорт об отставке, Джим почти не удивился.

Он был рад возвращению Скотта. Правда, пришлось вырубить его, чтобы затем привязать к креслу. Хотя он сумел выжить, всё же ему претила мысль, что последним воспоминанием Скотти о капитане мог стать их спор перед отправкой на задание.