Текст книги "Судьбы изломанная нить. От Твари в Жрицы (СИ)"

Автор книги: orlando_sur

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц)

– Жа, совсем что ли? Нас никто не возьмёт по дороге, шарахаться будут. Не-э-эт, лучше нарисовать ей хмонным карандашом клеймо блудницы и монашки. Вот тогда никто к ней не подойдёт. Накидка скроет уши и нос со ртом. Клейма будут только виднеться. Самое то. Всё, побежала.

Тварька сидела на лежанке, а Жало точил странный изогнутый ножик. Сторожит, явно. Страх опустился на душу, этот вор взял верх над Виртой и она ему не слишком перечит. Интересно, где эти эльфы живут? Может, исхитриться по дороге и сбежать? Главное осмотреться. А пока нужно сделать вид, что примирилась. Так, интересно, можно ей помыться?

– Жало, можно я воды принесу, помоюсь?

– Сдурела? Если награду уже выставили, нас с потрохами сдадут. Тут тебе не райское место, так, отребье.

Девушка начала рассматривать вора. Курчавые волосы, бледное лицо, большой рот. Вон, кривит его, думает о чем-то. Интересно, Вирта рассказала ему о своих деньгах? Наверное, промолчала, она никогда дурой не была., только куда же их спрятала? Не здесь же? А руки, как у музыканта, длинные и подвижные пальцы, наверное, ворует у прохожих. Они на его заработок живут? Или Вирта как зарабатывает?

Выдвинулись они, когда стемнело, Тварька спотыкалась, её за руку крепко держал Жало и немилосердно тянул вперёд, не вырвешься, Вирта шла сзади и тоже иногда подталкивала. Поспать Варьке не удалось, подруга прибежала достаточно быстро, поужинали хлебом с водой и двинулись в путь.

Дорога всё время спускалась вниз, домишки со временем стали улучшаться, некоторые были даже каменные. Они так уютно светились домашним огоньком, что у Тварьки защемило сердце. Семья, которой у нее никогда не было, мать, отец и дети, разные, можно близнецы, вечеряют. А она с вором и блудницей, которую раньше считала почти подругой, ладно, надеялась на это, бежит из города. Пока получалось легко, слишком просто. Разве так бывает?

Жало остановился около большого двухэтажного дома, затейливо постучал и через минуту они вошли в чёрное нутро дома. Пахло пылью и тряпками, но различить ничего не получалось. Вирта уцепилась за талию Тварьки и теперь они шли цепочкой. Девушка могла бы поклясться, рядом есть люди, и даже не один. Внезапно она оступилась, но Жало удержал её, они ступили на лестницу вниз. Ещё на середине ее беглецы услышали звук захлопнувшейся двери и почти сразу помещение осветилось слабым огоньком свечи, её держал невысокий и щуплый мужчина в чёрном, с темным платком на лице. Он молча указал рукой вперёд и передал свечу Жало. Процессия аккуратно обошла тюки и миновала маленькие деревянные ворота, которые сразу тихо закрылись. Заскрипел засов, под ногами начали шуршать какие-то камешки.

– Старое хранилище угля, – пояснил вор.

– Долго ещё? – недовольно спросила Вирта.

– Дорогая, мы ещё в доме.

Больше тишину никто не нарушал, слышалось только тяжёлое пыхтение сзади: Вирта всё же потолстела. Тварькины ладони вспотели, но никто и не думал их выпускать.

– Лестница. Теперь осторожно, – буркнул Жало и начал спускаться.

Казалось, ступеньки земляные, ноги немного проваливались. Тварьке стало казаться, что лестница никогда не кончится, но тут же натолкнулась на Жало, потом ее припечатала и Вирта.

– Тсс! Не шумите, – предупредил Жало.– Нас сверху могут услышать, так что молчите. Совсем. Ясно?

Теперь они шли, наклонившись вперёд, пленницу никто не держал, она сама шагала в серединке. Подземный коридор был достаточно узкий, двум человекам не разойтись. И еще сверху капало. И воняло. Сточная канава рядом?

Жало ускорился и теперь они почти бежали. Вирта с хрипами дышала, но вор её не ругал. Внезапно Жало остановился.

– Тут яма. Змеи, наверное! Могли бы и сказать.

– И что, никак? – шёпотом спросила Вирта. – Широкая? А перепрыгнуть?

– Дура! Попробуй разбежаться на полусогнутых!

– Столько денег взяли и так накололи! Жа, а может, тут есть досочка?

– Двигаемся назад! – скомандовал вор.

Пришлось толкаться назад несколько метров, но они нашли: широкая доска была поставлена на ребро и плотно прислонилась в стене.

– Берите! Одному не унести, – громким шёпотом распорядился Жало.

Кое-как они пристроили мостик, и то не сразу, несколько раз она падала с другого края, не достав до опоры.

– Я пойду первым, – Жало отпустил руку Тварьки.

Вирта подалась вперёд и девушка начала опрокидываться вперед вниз.

– Ты куда? – рванула за юбку ее Вирта и Тварька зависла на самом краю ямы в полусогнутом виде.

– Подожди, счас досочку нащупаю, – крикнула она назад.

– Тише вы, раскудахтались! – шикнул на них Жало с той стороны. – Тварь, пошла вперёд.

– Уже, – усмехнулась она себе под нос. – Ползу…

Ползти на коленях не получилось, девушка сразу же начала качаться. Пришлось лечь на живот и подтягивать тело вперёд. Когда она добралась до Жало, и он её подтащил на край, Тварька тяжело вздохнула, руки дрожали, видно, Диго жалел её в тренировках. Страшно, темнота и неизвестная яма внизу, что там – колья или камни? Вирта вряд ли переберётся сюда.

– Чего? – удивился вор.

Неужели она говорила вслух?

– Щас за шиворот её притащу, – рыкнул Жало. – Держи этот конец, – и резво пополз вперёд.

Варька слушала, впереди переругивались взрослые. Похоже, не такая уж и любовь у Вирты с вором. Хотя он за ней полез, не бросил.

– Эй, с дороги! – ругнулся совсем рядом Жало. – Пусти вперёд.

Они двинулись дальше, скоро проход расширился и стал сухим, но Жало начал их подгонять.

– Мы слишком медленно идём. Об этом проходе знают, могут и выдать. Давайте, шустрее.

Он почти побежал, закинув мешок на спину, а уж Тварьке и вовсе пришлось трусить. Внезапно она поняла: свечи-то нет, а все равно видно, хоть и сумеречно. Свет излучали стены.

– Ой, как интересно! – она протянула руку.

– Не трожь, следы останутся, по ним будет понятно, откуда мы вылезли, – махнул рукой Жало и Тварька увидела у него на руке брачный браслет. Взгляд назад и радость затопила её.

– Вииирт, вы поженились?

– Ну, да, – недовольно сообщила спутница. – Не болтай.

Они торопились, внезапно Жало поднял руку вверх и остановился.

– Впереди засада. Нас ждут. Крысьи потроха! Эх, вернусь, мало не покажется. Теперь тихо. Не сопеть! Тут рядом есть проход, приятель один мне рассказывал.

Теперь вор крался вперёд, наклонившись вперёд, и рукой вёл по стене. Женщины тихо следовали за ним. Они прошли совсем немного, когда Жало выпрямился и махнул рукой на стену.

– Лаз, нужно ползти. Я пойду первым, – едва слышно сказал он и достал верёвку, перевязал мешок и ринулся вперёд, а груз потащился следом.

Вирта, молча, толкнула Тварьку. Ползти было трудно, на карачках, интересно, во что превратится платье? Девушка тут же остановилась и закатала его до талии, укрепив узлом. Пусть мятое, но зато останется целым.

На этот раз тайный путь занял много времени, Тварьке казалось, что они двигаются уже часа два. Давно стало совсем темно, стены были земляные. Когда запахло пылью и влагой, девушка обрадовалась. Внезапно чьи-то руки подхватили ее и поставили на ноги.

– Пришли, – голос Жало раздался совсем рядом. Темнота кромешная окружала их и ничего не было видно.

– Как мы пойдём? Или будем ночевать?

– Нет, такого подарка стражникам не надо. Отойди, сейчас Вирта появится.

И правда, кряхтение начало приближаться и Вирта охнула, когда Жало её поднял.

– Идем, держитесь за руки, – скомандовал он и ухватил ладонь пленницы. – Тсс, не болтать, не хныкать!

Сначала они ломились сквозь кусты, ломая ветки и палые сучья, потом под ногами стала проминаться трава. Когда впереди появились отсветы факелов, раздались покашливание, скрип, разговоры, Тварьку прошиб холодный пот. Она ринулась в сторону, но Жало сильно дёрнул за руку и полукровка пришла в себя. Они долго и очень медленно обходили стражников в засаде, если кто и наступал сухую ветку, они замирали. Но это произошло всего пару раз.

Они выбрались на дорогу, когда начало светлеть. Неужели вся ночь пролетела?

– Куда мы теперь? – Вирта тяжело дышала.

– Вперёд. Ворота ещё не открыли, у нас пара часов. Потом отдохнём. Сейчас нужно отойти подальше от города, а то они ещё вздумают прочесать здесь. Ну? Идём?

Когда совсем рассвело, они выбрали момент, когда дорога оказалась пустой и сошли в лес. Вирта сказала, что эти полупрозрачные деревца и есть лес. Жало ругался, что здесь и заяц не спрячется. И теперь Тварька думала, какого размера это животное. Как коза? Её как-то она видела на улице, с ней тащился старик в пёстрой одежде. Тогда Шинда выбежала на улицу и спросила молоко. Ма, оказывается, очень любит свежее молочко, особенно козье, а его молочники не продают.

Когда Жало разрешил остановиться, женщины рухнули на ковёр из палой листвы. Тварька вытянулась, путь в тайном ходу с согнутой спиной и испытанное напряжение не давали расправить плечи. А теперь даже пронизывающий утренний ветерок не помешал ей смежить веки и погрузиться в сон.

Проснулась она совсем озябшей от далёкого лая собак, солнышко едва начало согревать последним теплом. Тварька встала, немного попрыгала, как Диго учил. От этого проснулся Жало, потянулся и… опять залаяли собаки. Вор вскочил.

– Тревога! Эти скоты собак спустили. Эк-ха! Через час будут здесь. Вир, поднимайся! – пнул он подругу. – Скорее! Бежать нужно! Повесят всех!

– Тут недалеко ручей должен быть, – Вирта потерла глаза кулаками и быстро поднялась. – Идем, я знаю.

Когда начало темнеть, они выбрались на дорогу. Семья, возвращающаяся с летних заработков, так сказал Жало. Вирта хромала и тяжело опиралась на Тварьку, Жало шел впереди и покрикивал на них, чтобы поторапливались. Когда вор остановился и поднял руку вверх, женщины замерли.

– Кто-то едет!

Через полчаса они тряслись в пустой телеге, которая въехала в близлежащую деревеньку когда совсем стемнело. Возница высадил их около постоялого двора и погремел по дороге к окраине.

– Стойте здесь, я быстро! – кивнул им Жало и исчез за тяжелой дверью, пахнувшей вкусной похлебкой. Тварька сглотнула, она не ела с самого утра, и пообедать не успела вчера, а вчерашний кусок хлеба на ужин уже давно переварился.

– Думает, что ему, с клеймом, позволят переночевать на конюшне, – отрешенно заметила Вирта.

– Загнули! Так дорого! Пусть сами за такое ночуют, – ворчал выскочивший из трактира Жало, а Вирта многозначительно посмотрела на Тварьку.

– Идем, поищем, где переночевать, – сообщил он и двинулся по дороге.

Ночевали они в стоге сена, забрались туда и уснули усталые, даже не поели.

Утром Тварька проснулась от громкого кукареканья петухов, она вылезла из стога и облегчилась, было еще темно. Раздалось шуршание и Вирта крикнула:

– Тварь, отойди подальше!

Тварька увидела колодец на краю поля и направилась к нему. Вирта сменила к ней отношение, снова Тварью стала называть. Полукровка достала воды, напилась, разделась, ополоснулась, потерла даже песком под мышками, и снова ополоснулась. Холодно, но тем приятнее оказалось натянуть снова теплую одежду. Она пятерней расчесала свои мягкие волосы и опять скрутила их в косичку, платок довершил дело.

– Эх, – вылез из стога Жало и сладко потянулся. – Вирта, вылазь, подъем!

Варька дождалась, пока супруги умоются, напьются воды. Вирта достала зачерствевший хлеб, разделила его на три части: вору, себе и ей, с каждым разом кусок уменьшался и полукровке достался совсем крошечный ломоть, с ее кулачок.

Через несколько минут они уже подходили к постоялому двору, во дворе стояли две повозки, готовые к путешествию. Жало только хотел пойти, но Вирта удержала его, оправила платье и направилась к вознице постарше.

Через час Тварька с Жало тряслась в повозке вместе с вонючими шкурами, а Вирта весело хохотала на облучке.

Так они и двигались, ночевали в стогах сена или сараях, замки которых Жало мастерски открывал, утром закупали скудную провизию на постоялых дворах и за медяки или услуги Вирты ехали до следующего селения.

Когда они пересекли границу герцогства, Жало радостно засвистел.

– Мы выскользнули!

– Ой, как хорошо, – обрадовалась Вирта.

А Тварька выдохнула, свобода была все ближе!

– Здесь, в приграничье, эльфов не любят, я бы даже сказал, ненавидят, а тебя они быстро раскусят, глаз у них наметанный. Вот что, давай, сделаем вид, что ты пленная. Или рабыня, здесь так принято, – предложил Жало.

– Хорошая мысль, – поддержала его Вирта и вытащила из мешка веревку.

Тварьке туго обмотали веревкой руки, и на шею одели петлю, конец которой Жало привязал к своей руке. Тварька не спорила, хотя этот маскарад ей не понравился, за свободу она готова была и не то вытерпеть. Но спектакль должен ведь быть правдивым? Так сказал вор, и потому на следующем постоялом дворе они отдали ее в услужение за свой постой и стол. И девушке пришлось трудиться в корчме с самого вечера: она таскала подносы с едой, чистила овощи, мыла миски, кружки, а ночью, после ухода последнего клиента, скоблила столы и пол от грязи. Под утро ее подняли и она начала таскать из колодца воду, постояльцы хотели умываться теплой водой. Перед отъездом ей сунули в руки ломоть черствого хлеба и кусок слежалой каши, чему Тварька была безмерно рада, в каше попадались кусочки сала.

Так и ехали, изо дня в день, миновали еще одно герцогство, Тварька терпела, хотя уставала сильно, хозяева корчмы и постоялых дворов выжимали из нее все соки, взамен ночевки двух человек, но и кормили грубой, но сытной едой. Она отсыпалась в дороге, теперь ни тряска, ни ужасный запах ей не мешали…

Однажды они подъехали к постоялому двору, но хозяин на предложение Жало о рабыне сплюнул и предложил за медяк подержать ее в подвале, чтобы не убежала. Жало почесал затылок и согласился. Тварьку спустили в темный подпол.

Она до последнего смотрела вверх, и потому не успела оглядеться при свете. Здесь пахло нечистотами, Тварька сделала шаг, другой, боясь наткнуться на стену, и наступила на что-то.

– Смотри, куда прешь! – рявкнул мужской голос.

Тварька от страха подскочила и замерла.

– Простите, дяденька, – пискнула она, отдышавшись.

– Ты это, девка, не боись, не тронем тебя, – прогудел густой мужской бас.

– Спасибо, дяденька.

– И куда тебя везут, девонька? – спросил скрипучий голос.

– К родственникам отца, бастард – я, хотят денег за меня получить.

– А, ну, ясно. Денег получить – ясно. Только к родственникам через Кевлог – не ясно, – высказался басовитый мужик.

Грянул хохот, смеялось не меньше пяти мужчин, Тварька испуганно сжалась на месте.

– Девонька, в Кевлоге проходят большие торги рабами, туда тебя везут.

– А вы?

– Мы тоже – туда, кто за долги, а кто и по глупости, как ты…

Тварька угрюмо молчала, она не хотела верить, ведь Жало сказал, что здесь, в приграничье, эльфов держат КАК рабов. Она зевнула, эту ночь ей не работать, так что нужно выспаться…

Утром хозяева разбирали рабов, и когда вору вручили веревку от ее удавки, она прямо спросила:

– Вы меня в Кевлог везете?

– О, Вирта, кажется, она за ночь внезапно поумнела. Да, туда и едем.

– Но там же нет эльфов? – еще раз уточнила Варька.

– Зато есть торги. Зачем возмущаешься? Мы тебя увезли от герцогских ищеек? Вывезли. Спасли? Спасли. А теперь, если тебя купят, да если повезет, то из Фигалии, там герцог тебя никогда не найдет. А мы получим за свои труды. Все справедливо! – развел руками Жало.

– Виииирт, – жалобно протянула Тварька, но подруга сердито отвернулась.

Теперь мир Тварьки окрасился в серые тона, нет просвета, нет надежды… На следующем постоялом дворе других рабов не оказалось и ее опять отдали на отработку ночевки и стола. Так как приехали не очень поздно, корчмарь с радостью согласился, зал был полон посетителей и рук не хватало. Ее заставили ополоснуться за заднем дворе, заплести аккуратную косу, подали платок на голову и отвели на кухню. Рабыню не жалели, как можно, сами работали как проклятые. Поднос еды на одного человека состоял из тяжелой большой миски с густой похлебкой или кашей с салом (на выбор), хлеба и большой кружки эля. И двигаться приходилось почти бегом. Уже за час Тварька упарилась, с ней в зале работали еще две дородные девицы, заказ принимал корчмарь и его жена. Тварька пока носила еду, много чего услышала, а именно, что эта корчма славилась невысокими ценами и сносной едой. Здесь столовались как собственные постояльцы, и из ночлежки напротив, где были общие комнаты для простого люда, а хозяин принимал на хранение на ночь ценные предметы. Еще из блошатника выше по улице приходили сюда подкрепиться. Потому и было здесь людно. У Тварьки уже сильно болела поясница и она все время беспокоилась о том, чтобы не споткнуться, не выронить поднос из дрожащих рук, аккуратно поставить его на стол, не расплескать, выгрузить, не заляпать клиента, чинно поклониться и бежать снова на кухню. И когда услышала знакомый голос:

– Аюшка? – дрогнула и едва не выронила поднос.

Шла обратно и искала, искала глазами, откуда послышался полный ласки голос, но не нашла. Работать теперь стало намного труднее, она всматривалась в посетителей, но мечника так и не узнала.

Когда клиентов убавилось, ее послали на задний двор чистить сковороды, кастрюли. Она терла и терла их как заведенная, а мысли были далеко. Фит-фить, скрип-шкрип, драила она песком закопченные бока. Такое впечатление, их чистят раз в месяц, вздохнула Варька. Руки уже кровоточили, почти на каждом постоялом дворе ночью заставляли чистить посуду. Она отложила вторую блестящую кастрюлю. Фит-фить, фит-фить…

– Аюшка, как здесь оказалась? – наклонился над нею Диго.

Тварька вздрогнула от неожиданности и расплылась в улыбке, но чистить кастрюлю не перестала.

– Как убежала, знаешь?

– Знаю.

– Встретила Жало и Вирту, она в Бонбонерке раньше работала. Они меня и взялись отвезти к эльфам за выкуп, – сердито ответила Варька

– Так вроде, эльфы в другой стороне.

– А я откуда знаю? Только по пути я почему-то превратилась в рабыню и везут меня теперь на торги в Кевлог. А по вечерам сдают в услужение на постоялых дворах, за стол и кров.

– Жало, случаем, не вор?

– Вор, клейменный.

– Не волнуйся, дочка, все будет хорошо, – погладил он Варьке плечо, поднялся и ушел.

Тварька на миг остановилась, неужели Диго, нищий спившийся мечник, сумеет ей помочь? Она отрицательно помотала головой – не верю! Но в душе зажегся маленький и робкий огонек надежды.

Едва закрыла глаза, а ее тут же разбудили пинками. Она заснула у входной двери корчмы: после кастрюль и сковородок ее заставили скоблить пол и столы почти до рассвета, Варька только выплеснула грязную воду за порог, тут же повалилась и заснула.

– Воды принеси и умойся, грязнуля! – брезгливо поджав губы, сказал ей хозяин.

Варька обрадовалась, под утро уже никаких сил не было, а сейчас ей ледяная вода из колодца для бодрости просто необходима. Освеженная, пришла на кухню, ей вручили кусок воска и велели натирать столы, пока они сухие с ночи, и начать с большого у входа.

Варька терла столы, в руках отдавалась боль, вчерашние тяжелые подносы еще долго будут ей вспоминаться, но ладоням было приятно, воск смягчал кожу и воспалившиеся раны успокаивались.

– Хозяин, завтрак! – раздался знакомый голос и Варька вспыхнула от радости.

Она не могла не обернуться и не посмотреть на Диго.

– Паршивка, не засматривайся на клиентов! – налетел на нее хозяин и пару раз шлепнул мокрым полотенцем.

– Уважаемый, а почему вы так плохо обращаетесь с чужой собственностью? – спокойно поинтересовался Диго.

Корчмарь замер, и через секунду ответил:

– Уважаемый, не лезьте не в свое дело! Эту рабыню мне дал в услужение ее хозяин в оплату своего постоя. Тут все по закону.

– Точно? А мне казалось, в нашем королевстве рабство запрещено, – пожал плечами Диго.

Корчмарь поник.

– Э, ну, он сказал, что она – его рабыня.

– А вы видели бумагу на нее? – не унимался мечник.

– Что вы хотите сказать? – растерялся корчмарь.

– А то, что вы незаконно ее использовали. Айка, садись. Когда будет завтрак?

Корчмарь сам принес мечнику поднос, на котором скворчала глазунья с ветчиной на огромной сковороде, два куска серого хлеба и большая кружка ароматного травяного взвара.

– Садись, ешь, – подвинул к Варьке сковороду, отделив ей четверть яичницы. А сам достал из штанов еще одну ложку и приступил с другой стороны. Варька едва не мурчала: глазунья, да еще с ветчиной – она никогда в жизни это не ела, а тут еще и кусок мягкого хлеба… Она довольно облизнулась, закончив.

– На, – подвинул ей кружку Диго, и он запила завтрак.

Пока мечник заканчивал взвар, Варька млела, приятное и почти забытое тепло в животе от горячей еды…

– Где моя рабыня? – с ходу спросил Жало, появляясь в дверях.

– А вы уверены, что она ваша? – расправил плечи Диго.

– Чья же еще? Тварь, поднимайся, пшли! – буркнул вор и развернулся уходить.

– Жало, вы ведь вор? А отметились в здешнем Ордене? – спросил Диго и в его голосе прорезался металл.

– Отметился, не ваше дело. Тварь! – огрызнулся Жало.

– Тогда покажите бумагу на эту девочку. Пожалуйста, – с нажимом попросил Диго.

– Э, я ее в комнате оставил… – начал Жало, но его перебил мечник.

– А вот моя бумага. Бонетта Рейз, взявшая на свои плечи опеку над полукровкой Аийвэул, в домашнем обиходе называемая Айве, поручила мне разыскать и вернуть в любящие материнские объятия беглянку, но как она подозревает, похищенную.

– Э, мы ее подобрали, она потерялась и плакала, – быстро сообразил Жало и облегченно улыбнулся.

– Да? Тогда вы можете заглянуть в Тугар к Боннете Рейз и она вас вознаградит.

– Премного благодарен, премного, – начал кланяться Жало, пятясь назад, пока не уперся спиной в дверь, тогда он быстро выскочил на улицу и хлопнул ею. И этим хлопком похоронил восставшую надежду Варьки.

Диго за руку вывел безвольную Тварьку на улицу, там стоял огромный коричневый конь, мощный и страшный, что она остановилась на крыльце и не хотела ни за что приближаться к нему. Диго крякнул, подхватил девочку на руки и посадил на коня, затем вскочил на него сам. Они долго ехали, молча, а Тварька думала: Матушка Бо уговорила герцога не заявлять в стражу только потому, что обещала сама найти беглянку и преподнести на блюдечке. А этот извращенец теперь не захочет просто убить ее, нет, наверняка придумает изощренные издевательства. Например, кожу ленточками снимать… У Тварьки в животе завтрак свернулся в тугой ком…

– Ты злишься на меня? – спросил мечник, едва они выехали из города.

Тварька угрюмо молчала.

– Посмотри на меня, – попросил Диго и руками повернул ее лицо к себе, но она упорно отводила глаза.

– Злишься… Послушай, каким бы я ни был прохвостом, но друзей никогда, никогда не предавал. А они… Когда мне было трудно, когда я опустился, никто, ни один из самых верных моих друзей не пришел сказать мне пару слов, когда было хуже всего. Я ведь уже одной ногой был в могиле, а тут появилась ты. Не испугалась, подняла, заставила помыться, и я почувствовал себя снова человеком. Как я ждал твоего следующего прихода… Ты как солнечный лучик освещала мою никчемную жизнь, и мне захотелось, чтобы ты мной гордилась, ведь стала мне дочерью, которой у меня никогда не было. Я человек известный, уже при тебе начал давать уроки недорослям, браться разыскивать то сбежавшего сына, то должника. Я стал возвращаться к нормальной жизни! Ты не пришла на следующее утро, я ерзал полдня и к вечеру сорвался к Бонбонерке. Как раз работал Вард, он-то мне потихоньку все и рассказал. Но старая Бо меня увидела, пришлось изворачиваться, чего это я так интересуюсь. Половина города уже знала, что я разыскиваю пропавших, поэтому и спросил у хозяйки, не нужна ли помощь в розыске. Как она обрадовалась! Насыпала мне денег, обещала еще столько же по приезду, если тебя доставлю. А я вечером втихую продал свой домишко, пусть и не за полную цену, знал, что найду тебя и не вернусь туда.

Тварька попыталась вдохнуть, но в груди что-то мешало, она всхлипнула.

– Дочка, куда поедем? Будешь со мной жить? – снова повернул ее лицо к себе Диго. Тварькины глаза наполнились слезами, она кивнула.

– А поедем в Приграничье, там встречаются полукровки, и ты не будешь вызывать такого внимания. И вообще, хочу наняться куда-нибудь охранником, а всем буду говорить, что у меня немая застенчивая дочь, так что никто и не поймет, что ты полукровка. Затеряемся в тех краях…

====== Глава 3 ======

– Марек, что ты за человек, познакомь с дочкой. Я добрый, не обижу, будет как сыр в масле кататься!

– Не хочет она, да и детей у нее быть не может. Отстань, Марта живет тихо со мной, моя радость в старости.

– Тьфу, да и ладно, без детей, зато в любви и ладе. Марек, ну, познакомь!

– Ошек, ты уже ко всем сватался, только никто за тебя не хочет, почему?

– Так, говорят, я болтун, потому и немая – это самое то для меня. Я буду болтать, а она хочет – слушает, не хочет – не слушает, но ведь и не перебивает! Клад, а не женщина!

Марек рассмеялся, хлопнул парня по плечу, вскочил на коня, тронул вожжи.

– Ты осторожнее там, остроухие давно не высовывались…

– Не волнуйся, буду, – махнул рукой Марек парню.

Марек ехал вдоль границы с эльфийским лесом. Два года он уже тут, но судьба была милостива к нему. А он молился, еще как! Дочка в затерянном в лесу домишке одна не выживет. Вон сколько женихов просятся знакомиться, даже не видя невесты. А что, тут женщин мало, а у него незамужняя сидит. Только кто из них согласится с остроухой жить? Нет, не выйдет. Так, как сейчас, хорошо. Дочь считать, писать научилась, теперь Марек ей книжки возит, просит сослуживцев прикупить, когда те едут в город.

Что это? Внезапно он увидел следы. Эльфы крались из леса, так! Вот конники налетели, это кто же? Не иначе с Вежской заставы случайно заглянули к ним, и так вовремя. Гнали, гнали эльфов, трупы, трупы… Людей не видно, подобрали своих. Так-так, проехали, повернули и направились к себе. Ага, ладно, значит, точно нападения скоро не будет… Внезапно ему показалось, кто-то вдалеке шевельнулся. Если бы было вблизи эльфийского леса, он бы и не взглянул. А тут на своей стороне и так далеко от границы…

На снегу лежал эльфенок, мальчишка. Его лицо и голова были залиты кровью, уже покрывшейся коркой, а он полз. Старательно, с упорством, только не в ту сторону. Марек слез с коня и остановился. Это враг, да. Но и ребенок, такой же как его дочь Марта. Если он бросит его здесь, то тот умрет, или сам замерзнет этой ночью, или его из пограничного дозора добьют, не пожалеют. Он крякнул и поднял мальца, тот брыкнул пару раз ногами и отключился. Марек положил его на коня и занялся уничтожением следов – негоже такую интересную картину оставлять.

Марта сидела и читала книжку, она теперь умеет читать! Кто бы мог подумать, что Тварька, неграмотная и придурковатая, научится считать и писать. Диго, ставший ей отцом и взявший имя Марек, постарался передать названной дочери все, что знал сам. Даже сделал из нее неплохую мечницу. Самое трудное для нее оказалось менять имя, теперь ее звали Марта. Они жили в лесу почти на границе с эльфийским лесом, место опасное, поэтому к ним никто не рисковал заезжать. А эльфы почему-то не трогали это место. Потому Марта спокойно здесь жила, ждала Марека со службы. Размеренная жизнь и уход на ним немного омолодили его, теперь он выглядел лет на сорок пять, крепкий, суровый мужчина.

– Дочь! Иди сюда! – послышалось со двора. Марта с некоторых пор начала лучше слышать, видеть и обонять.

Она быстро выбежала на мороз, накинув на голову пушистый платок – это было правило!

– Смотри, кого я подобрал, – тихо сказал Марек. – Полз в нашу сторону после стычки на границе. Если бы оставил, погиб бы, – виновато сказал он. – Он же ребенок, посмотри.

Они принесли его в дом и Марта сразу начала обмывать мальчика, она ждала отца и потому держала воду горячей.

Эльфенку на вид казалось лет семь человеческих и чего он полез в боевой отряд, было не понятно. Длинная коса ниже попы, черты лица изысканные и тонкие.

– Марта, а вы похожи, – хмыкнул Марек.

Марта фыркнула:

– Разве я такая красивая?

– Нет, конечно, – успокоил ее Марек, не замечая, как опускаются уголки ее губ. – Ты – намного красивее, – и чмокнул ее в макушку.

Марта улыбнулась.

– Я перевязала, похоже, его задело стрелой. Только разве вы используете стрелы?

– Мы? Никогда! Мы – мечники, – подтвердил Марек. – Знаешь, это не просто стрела была, видел я такое. Это камень или болт в него пустили. Короче, хотели мальца убить. Да и сама вылазка была очень странная: эльфы вышли и сразу наткнулись на Вежский дозор, хотя тут не его территория. Эльфы попались, приняли бой, и ушли обратно в леса, а пацана бросили. Наверное, эльфийский аристократ… Так, что у тебя для любимого отца? – потер он довольно руки.

– Его любимая похлебка, оладьи и взвар.

– Ох, хозяюшка моя! Балуешь меня! – и оба рассмеялись.

Следующим утром Марта встала на рассвете, так уж повелось, привыкла. Затопила остывшую печь, завела лепешки и начала делать упражнения около входной двери. Марек еще спал, умаявшись за весь вчерашний день, дозоры у них бывали сутками. Марта махала руками и ногами, чувствуя как расходится энергия по дому от нее. И в ответ на эти посылы мальчишка заворочался, улыбнулся и позвал кого-то. Марта с трудом вспомнила, чему ее учили в Бонбонерке, мальчик говорил намного мягче, но она его поняла… немного. Она очнулась от мыслей и продолжила занятия. Разогревшись как следует, накинула полушубок, туго завязала платок на голове и вышла во двор. Снегу за ночь навалило прилично, Марта радостно улыбнулась и начала лопатой чистить широкую дорожку, а когда закончила, стала делать стойки с мечом: каждое движение ей доставляло радость, приятно было ощущать силу своей руки. Она предвкушала, проснется отец, может, даст ей спарринг. Конечно, сравниться с ним она не могла, но и отец не старался ее победить, позволял Марте медленно улучшать свою технику. Прогревшись как следует и ощутив приятную усталость в натруженных руках, Марта схватила ведра и кинулась доставать воду из колодца во дворе же.

Она зашла в дом с ведрами, потопала ногами на пороге и увидела, что мальчишка сидит у окна.

– Ты неплохая мечница, – сказал он.

Марта с удивлением поняла его.

– Спасибо за любезность, но я далека от мастерства, – постаралась сказать она, получилось очень коряво, но мальчик расширил глаза.

– Ты умеешь говорить! – обрадовался он.

– Совсем нет, меня научили всего нескольким фразам, – улыбнулась она и только потом поняла, что мальчик уставился на ее клыки и даже приоткрыл рот.

– Кто ты?

– Полукровка, мой отец – эльф, но я не знала его, я – бастард. Сейчас живу с моим названным отцом.

– Как это ты не знаешь, но ведь ты говоришь по-нашему!

– Меня учил человек, и я знаю очень мало слов.

– Думаю, смогу тебя научить нашему языку, – солнечно улыбнулся мальчик, явив миру опасные клыки. Марта теперь поняла, почему Вирта все время кричала, чтобы она не улыбалась…