Текст книги "Иван Царевич vs Василиса Премудрая (СИ)"

Автор книги: Orbit без сахара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

О лифтах и пельменях

До дома Тараса они добирались относительно долго, да оно и не мудрено, учитывая, что проживал он на диаметрально противоположном от конторы, да и от того самого друга Лексуса, краю города. По дороге следователь раз двадцать успел проклясть собственное любопытство, заставившее его соврать в день, а точнее вечер, их знакомства. Вот кто его тогда тянул за язык? И как теперь объяснять недоуменно озиравшемуся по сторонам лжепопутчику, куда они едут? Надежда на то, что незнакомый с городом криминалист ничего не заметит, разбилась вдребезги минут через сорок:

– По пути, а? – ехидно скривился тот. – Или ты везешь меня с мамой знакомить?

И вот тут бы Тарасу признаться. Мол, бес попутал, любопытство обуяло. Или соврать, что адрес не расслышал, времени навалом было… Да мало ли, что можно было придумать? При всем богатстве альтернативы, он выбрал самую идиотскую:

– Да там дорогу просто перекрыли. Дорожные работы. Вот, приходится в объезд.

– Интересные у Вас объезды, – задумчиво протянул Алексей, теребя одну из сережек в правом ухе. К слову, ту самую, из-за которой Тарас и ляпнул, не подумав, свою самую первую глупость, потянувшую потом, как обвал, все остальные.

– Какие есть, – огрызнулся он, мысленно стучась головой о стену. – Ты не переживай, я тебя потом отвезу, куда надо.

– Да я, знаешь ли, как-то и не переживаю, – опроверг Лексус. И вдруг с неподдельным интересом посмотрел на вцепившегося в баранку следователя. – А ты женат?

– У меня в холодильнике пачка пельменей и шесть бутылок пива, – пробормотал Ефимов, заруливая в знакомый до последнего кустика маленький дворик. – Как ты думаешь, я женат?

– Знаешь, – все так же задумчиво протянул блондин. – Терзают меня смутные подозрения, что даже если бы твой холодильник был под завязку забит домашними котлетами…

– Приехали, – резко прервал его размышления Тарас, которому как-то совсем перестало нравиться направление их беседы. Еще не хватало для полного счастья, чтобы его сейчас обвинили в домогательстве. – Выходи.

Жил Ефимов в типичном спальном районе, далеко за пределами старой части города, в довольно новом, пусть и не таком элитном, как у друга Алексея, доме. Лифт с ожидаемо палеными кнопками, пошипев и покряхтев, понес их на последний девятый этаж. Кабинка была маленькой, тесной, как будто проектировщики не рассчитывали, что ею вообще кто-то будет пользоваться, и ребятам пришлось встать чуть ли не впритык друг к другу, чтобы поместиться. Тарас с удивлением отметил странный, в чем-то даже отталкивающий, парфюм криминалиста. Такой сладковатый и одновременно чересчур свежий, резкий и какой-то искусственный запах. Как вроде тот надушился средством для мойки стекол, а потом щедро посыпал сверху кожурой от цитрусовых. Вроде и приятно пахнет, а принюхаешься – и хочется нос заткнуть. Как можно было выбрать такие духи? Следователь незаметно поморщился и попытался отодвинуться, но спина уперлась в чуть подрагивавшую стенку лифта. Пришлось замереть в таком положении, чуть ли не упираясь носом в подбородок Лексуса. Если раньше Тарас думал, что тот лишь ненамного выше него самого, тоже не страдавшего отсутствием роста, то теперь, стоя впритык, имел возможность убедиться, что разница составляет сантиметров пять, как минимум.

– Какой у тебя рост? – не выдержал он.

– Метр девяносто.

– Фьюить, – присвистнул Ефимов. Значит, все шесть. Внезапно он заметил пристальный взгляд, обращенный на собственные губы. – Что?

– Не свисти, денег не будет, – как-то хрипло объяснил Алексей. Тарас хотел было ответить, что они еще не дома, но тут двери лифта распахнулись, выпуская их наружу.

Следователь облегченно выдохнул и пошел вперед, вытаскивая по пути ключи. Натурал криминалист или нет, но этот ужасный парфюм отбивает всю охоту. И вообще – за каким чертом он пригласил его домой? Так, все, игры в сторону. Сейчас ужин, потом он даст Лексусу посмотреть найденные сегодня документы, выслушает его мнение и отвезет домой к тому приятелю, кем бы он ни был. И никогда больше не вспомнит об этом долговязом недоразумении.

– А можно мне пока выкупаться? – развеял в прах его планы блондин.

К чести Тараса следует сказать, что пока ничего не подозревающий москвич плескался в маленькой, но уютной ванной, тот успел взять себя в руки, успокоиться и начать снова думать головой. Он даже успел сварить так опрометчиво предложенные пельмени и накрыть на стол. Взору вынырнувшего минут через пятнадцать из клубов горячего пара Алексея предстала вполне цивильная и благопристойная картинка обложившегося бумагами и лэптопом парня, терпеливо ждущего на кухне в компании условно съедобного ультимативного блюда всех холостяков и двух запотевших бутылок пива.

– Спаситель мой! – Лексус рухнул на соседний стул и притянул к себе тарелку и одну из бутылок. – Ну, так что там с Йориком?

– Йорика зовут Синицын Петр Михайлович…

– Тоже Петруха, значит? – пробормотал он с набитым ртом. – Тогда я буду продолжать звать его Йориком.

– Йорик, так Йорик, – согласился следователь. – Вот бумаги из больницы. Взгляни, вдруг увидишь что-то.

– А что, собственно, я ищу? – уточнил патологоанатом.

– Что-то необычное. Что-то, что может дать какой-нибудь след… Я даже не знаю, как объяснить…

– Да понял, не дурак, – ухмыльнулся тот, погружаясь в бумаги. – Всегда вы, следаки, так. Пойди туда, не знаю куда…Никакой конкретики!

– Да я, в общем-то… – начал оправдываться Тарас, запоздало сообразив, что и в самом деле перегнул палку, припахав ничем ему не обязанного гостя к расследованию этого дела.

– Тс-с-с! – шикнули на него. – Ешь. И не мешай!

Ефимов пожал плечами, глядя на заинтересованно листающего небольшую в принципе папку, Демьянова, и, закинув в рот очередную пельмешку, вернулся к прерванному занятию. До того, как распаренный криминалист появился на его кухне, он проверял одну пришедшую в голову мыслишку. Теперь, когда он знал личность Йорика, можно было проверить базы данных – авось, найдется что-то интересное. И интересное нашлось. Даже чересчур интересное. Оторвав ошарашенные глаза от экрана своего ASUS-а, он повернулся к увлеченно роющемуся в бумагах блондину и сообщил, все еще не веря увиденному:

– Леш, – он впервые позволил себе так назвать москвича. – Ты не поверишь, но я, кажется, Гладковского нашел…

– Где? – мгновенно вскинулся тот, никак не реагируя на панибратское обращение.

– На городском кладбище…

Кто же умер в апреле?

– Как, на кладбище? – Лексус замер с так и не донесенной до рта вилкой с наколотым на нее бледным пельменем.

– Ну, вот как бы так, – Тарас повернул к нему мерцающий экран компа, позволяя увидеть найденные документы. – Я сделал запрос по Синицыну в наших базах данных и смотри, что нашел. Получается, что его грохнули четыре месяца назад. Но нашему-то трупу еще и недели нет. Так кого тогда пристрелили в апреле? – он почесал затылок и неуверенно заключил. – Может, я ошибся и Йорик все же не Синицын?

– А скажи-ка мне, капитан, – криминалист снова вернулся к разложенным перед ним на столе бумагам. – А на основании чего ты вообще решил, что это, – ткнул он вилкой в историю болезни, – наш Йорик?

– Не знаю, – Тарас снова взъерошил волосы на затылке и развел руками. – Интуиция. Раньше она меня еще не подводила…

– Знаешь, дорогой, – Лексус поднял глаза и внимательно вгляделся в следователя, словно выискивая что-то в его лице. – Я не верю в интуицию. Я – человек практичный. Если это не лежит у меня на столе, не налито в пробирку или не засунуто под микроскоп, это не существует. Но! Всё, что я вижу вот здесь, – он вновь ткнул вилкой в несчастные документы, – заставляет меня пересмотреть свое отношение к сему псевдонаучному подходу.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что мой аналитический мозг согласен с твоей суперчувствительной задницей. Или где там живет твоя интуиция? Это практически наверняка Йорик.

– Тогда это, – Тарас махнул рукой в сторону компа, – всё же Гладковский? Вот послушай, – он вновь повернул экран к себе. – Мужчина, белый... Рост, вес, возраст совпадают… Пулевое ранение... Кстати, тот же калибр. Надо бы баллистиков напрячь, но чую я, это то же самое оружие. Застарелый перелом. Место, возраст совпадают. А, вот – лицо обезображено до неузнаваемости, опознали по документам, найденным на трупе. Да таких совпадений просто не бывает!

– Как быстро ты сможешь организовать разрешение на эксгумацию? – загорелись глаза блондина.

– Не выйдет, – следователь разочарованно указал на одну из строчек.

– Кремировали? – Лексус от неожиданности даже выронил вилку, которую уже минут пять использовал не по прямому назначению, а в качестве указки. – Кремировали?! Вы тут охренели все, драгоценный мой?! С каких пор кремируют трупы в нераскрытых преступлениях? Кто этот придурок следователь? – он прокрутил страницу наверх и застыл. – Тарас. Ты. И-ди-от!

– Я в курсе, – буркнул тот.

– Как такое вообще могло прийти тебе в голову? Или в задницу, а? Ты, часом, не ею тогда думал? Интуиция, Тарасик?

– Нечего там было расследовать! – вскипел следователь. – Кто даст мне заниматься никому не интересным бомжом, когда у нас политиков грохают? Я вообще только сейчас это дело вспомнил! И о том, что его кремировали, в первый раз слышу! Это ты под папочкиным крылышком творишь, что хочешь. А я человек подневольный. Мне сказали закрыть дело – я закрыл!

– Прекрати истерику! – попытался урезонить его москвич.

– Не говори мне, что делать!

– А надо было головой думать, а не задницей!

– Да что ты прицепился к моей заднице?!

– Примериваюсь! – хитро усмехнулся Лексус.

– Чего? – вмиг утихомирился разбушевавшийся Ефимов. – В каком смысле, примериваешься?

– Ремнём бы пройтись, чтоб впредь неповадно было, – спокойно объяснил тот, отправляя в рот очередную пельмешку. – А ты что подумал?

– Я…

– Да ладно тебе, – неожиданно пошел на попятную москвич. – Всё я понимаю. И к слову, для общего образования, мне в этом плане ещё хуже, чем тебе приходится. Именно из-за того, что он мой отец.

– Я…

– Ты лучше вот о чём подумай, – снова не дал он Тарасу вставить и слова. – В отличие от капиталистической заграницы, в наших пенатах за счет государства именно хоронят. Соображаешь, к чему я клоню?

– Кто-то оплатил именно кремацию… – кивнул, соглашаясь, следователь. – Значит, кому-то это было выгодно. Я, собственно, именно из-за этого и утвердился в мысли, что это и есть Гладковский.

– А! – захохотал блондин, щелкнув в его сторону пальцами. – Значит, все же не задницей думаешь, а головой!

– Далась тебе моя задница! – скрипнул зубами все еще злой Тарас и дернул вверх крышку на бутылке Туборга, о которой как-то и забыл раньше.

Видимо, дернул он слишком резко, потому что умудрился при этом взболтнуть бутылку и та немедленно отомстила. Белая шапка пены заинтересованно выглянула из тонкого горлышка и, помедлив секунду, ринулась вниз по зеленому запотевшему стеклу.

– Ах ты ж... – прошептал Тарас и, ни секунды не раздумывая, приподнялся над столом и, склонившись к бутылке, с шумом втянул в себя шипящую беглянку.

И в тот же самый момент ехидный хохот Лексуса сменился надсадным кашлем. Облизав губы, Ефимов повернулся к москвичу и наткнулся на ошарашенные помутневшие глаза.

– Ты подавился, что ли? – протянул он руку, чтобы похлопать того по спине, но Демьянов резко отшатнулся и выставил вперед правую ладонь, словно защищаясь.

– Всё в порядке. Я в порядке, – пробормотал он, не сводя глаз с Тараса. – Я просто вспомнил… Мне тут это… Идти мне надо, да… – он вскочил из-за стола и чуть ли не бегом направился в прихожую, продолжая бормотать уже оттуда. – Я поехал.

– Да подожди ты! – вышел вслед за ним удивленный таким спешным побегом следователь. – Я отвезу.

– Не надо! Я… У меня… Меня там друг заждался! – выдал, наконец, что-то связное Лексус. Он выглядел таким растерянным, таким непохожим на обычного себя – ехидного и нахального, что Тарас, в который раз не сдержавшись, все же уточнил:

– Парень?

– А?

– Я говорю, тебя ждет твой парень?

– А, нет… Нет. Мы просто учились вместе. Спасибо за ужин, – добавил он в уже закрывающуюся дверь.

Тарас ошарашено прислонился к двери с другой стороны и сполз на пол. Это что сейчас было? Задавая свой, без сомнения провокационный вопрос, он был готов к любому развитию событий. Лексус мог признать, тем или иным способом, его правоту – может, просто сказав «да», может, густо покраснев, может, смутившись и начав путано отбрехиваться. А мог и с размаху дать в морду. Тарас заранее сгруппировался, интуитивно ожидая именно такого варианта. Но никак не был готов к такому спокойному, пусть и немного растерянному, ни признанию, ни отрицанию, вообще непонятно чему. Это неожиданно взбесило.

Сидя на пороге собственной квартиры в полумраке прихожей, Ефимов вдруг осознал одну простую вещь – ему не просто любопытно. Этот невозможный, нахальный, ехидный, самоуверенный парень ему нравится. В самом деле, нравится!

– Ну, я как всегда в своем репертуаре! – стукнул он кулаком по стене. – Ничего ближе, чем Москва, найти, конечно же, не мог! Господи, он хотя бы гей, вообще?

Если бы всю эту картину наблюдала Настя, его подруга детства и по совместительству сотрудница, она бы сказала, что Тарас замечательный следователь. Умный, дотошный, въедливый, с поразительно развитой интуицией и умением подмечать малейшие детали. Но, когда дело касалось его лично, умудрялся не видеть элементарных вещей.

Блондинка-неформалка

Все еще продолжая сидеть на полу, Тарас выудил из кармана мобильный и по памяти набрал давно заученный назубок номер. Откинув голову назад и прикрыв глаза, он вслушивался в резкие и противные гудки. Ту… Ту… Ту… Их прозвучало ровно десять, на один меньше, чем нужно, чтобы перейти на автоответчик, когда в трубке раздался злой и сонный голос:

– Ты сдох?

– Нет, – улыбнулся парень. Он уже давно привык к такой манере разговора.

– Твоя квартира сгорела?

– Нет.

– Ты собираешься сдохнуть?

– Не дождешься!

– То есть, ты звонишь мне в одиннадцатом часу ночи просто поболтать?

– Нет.

– Нет?

– Нет. Я звоню по работе. Помнишь дело Гладковского?

– ТВОЮ МАТЬ! Тарас! Заведи себе уже личную жизнь и оставь меня в покое!

– Настенька, моя личная жизнь только что сделала мне ручкой и свалила, врубив первую космическую, предварительно сожрав полпачки пельменей и выпив мое пиво! Так что, родная, я сейчас, как установка ПВО.

– Это как? – осторожно уточнила подруга.

– Если я не летаю, никто не летает!

– Думается, тебе бы не полетать надо, а… Стоп! – ее сонливость, как рукой сняло. – Ёфик, у тебя завелась девушка? Подробности в студию!

– Да какой завелась? – поморщился Тарас. – Я же говорю, сбежала! И я не про это хочу поговорить…

– А я про это! – отрезала Настя. – Колись, давай! Блондинка? Брюнетка? Рыжая?

– Блондинка. Настюх, помнишь законопроект о налогах, который Гладковский перед смертью пропихнул?

– Помню. А где Вы познакомились?

– В морге. А скажи…

– Да не с Гладковским! С блондой ты где познакомился?

– Я же говорю, в морге! Так скажи…

– В морге?! Да ты романтик! А что она там делала?

– Крестиком вышивала! Настя, что люди делают в морге?

– Лежат?

– Да работает она там! Ты мне вот что…

– А кем работает?

– Сказала, что балериной! Блин, Настя! Я насчет дела!

– А она натуральная блондинка?

– Знаешь, родная, я как-то не успел проверить в то время, как она сбегала из моего дома!

– Еще бы ей не сбежать…

– В смысле?

– Ох… Вот скажи мне, это было ваше первое свидание?

– Ну… В неформальной обстановке – да.

– Ёфик, так, для протокола, – менторским тоном затянула Настя свою любимую лекцию на тему «Ты, Ёфик, дурак и в женщинах нифига не разбираешься». Эх, знала бы она НАСКОЛЬКО друг детства в них не разбирается...– Свиданий в формальной обстановке не бывает. Это называется смотрины или идиот-ухажер. По обстоятельствам.

– Душа моя,– попытался остановить ее Ефимов. – Это все жутко познавательно, но меня интересует...

– А меня интересует, – девушка с грацией БТР вернулась на прежний маршрут. – Какой идиот надоумил тебя накормить ее пельменями?

– А чем мне было его... тьфу ты... ее кормить?

– Но пельменями?!

– А что не так?

– Пельменями??? На первом свидании???

– Да она вроде не жаловалась...

– Тарас, посмотри вокруг. Что ты видишь?

– А? Что?

– Опиши мне, что ты видишь?

– Ну... Прихожая моя... Пол, потолок, перчатки боксерские на стене... Ну, ты сама в курсе.

– Ага! Значит, никаких шелковых простыней и бьющейся в оргазме блондинки?

– Да, твою ж мать...– прошипел Тарас, представив картинку. – Это ты сейчас к чему?

– К тому, что нехрен было ее пельменями кормить! Сиди теперь, соси лапу!

– А...

– И не жалуйся мне!

– Да я...

– Я тебе помогать не буду! Женская солидарность, парниша!

– Но я...

– Хотя, фиг. Буду. Спать то по ночам хочется... А то взял моду, чуть с девушкой поссорился, сразу Настеньке звонить – спаси да помоги...

– Да я не поэтому звоню!!! Я по работе!!! У меня вопрос по Гладковскому! Помнишь, я тебе говорил, что его вдова...

– Цветы ей надо подарить!

– Вдове? – у Тараса задергался правый глаз.

– А она еще и вдова? Вдова в морге... Хм, интересно... Что это тебя, Ёфик, на остренькое потянуло?

– Да не она вдова! То есть, она не вдова! То есть... А-а-а! – вынос мозга состоялся. – Так – блонда не вдова! Цветы дарить не буду!

– Почему? Нам это нравится, мы сразу таем и прощаем все ваши идиотские выходки типа пельменей под пиво на первом свидании...

– Она не оценит жест, – Ефимов представил себе выражение лица москвича, получающего огромный букет розовых лилий с бантиками, блесточками и ленточками, и воздушным шариком-сердечком «Love You», и с трудом подавил желание заржать. – У нее, знаешь ли, довольно странное чувство юмора.

– Тогда, шоколад. Или бутылку хорошего вина – с намеком так, на продолжение...

– Лучше набор скальпелей, – буркнул он себе под нос. – Настюх, с этой не прокатит. Она, зараза, знаешь какая умная? Все эти штучки наперед видит... Шоколад сожрет, вино выпьет, заполирует сверху остатками пельменей и снова свалит.

– Да ты что? Ужас какой... Где ты ее нашел?

– Я ж говорю, в морге, – отчаявшись добиться от подруги каких либо ответов на интересующие его вопросы, пока она не удовлетворит собственное любопытство, он решил раслабиться и не рыпаться. Все равно не поможет. Проверено им самим. Подтверждено годами. – Она такая милая...

– Да? Что-то у меня пока что вырисовывается картинка какой-то мужеподобной оторвы. И что же в ней милого?

– Пальцы... – он прикрыл глаза и с тихим вздохом откинулся назад. – Такие тонкие и длинные пальцы. Хочется не выпускать их из рук, греть дыханием и целовать, целовать, целовать... Даже кольца эти кошмарные...

– Какие кольца? – в голосе Насти начала зарождаться паника.

– Широкие такие, массивные, знаешь, как у рокеров... Одно, кажется, в форме змеи...

– Она у тебя что, еще и неформалка?!

– Кажется...

– Ефимов, – осторожно позвала его девушка. – А давай поговорим о Гладковском, а?

Подозреваемый

Тарас ехидно ухмыльнулся и, сложив пальцы правой руки наподобие пистолета, прищурил один глаз и сделал вид, что стреляет во что-то прямо перед собой.

– Пиф-паф! – прошептал он одними губами, сдувая несуществующий дым с воображаемого дула. – Да погоди ты, – добавил серьезно, уже вслух. – Я думал, ты мне с блондой поможешь…

– Нет уж, дудки! – Ефимов вновь ухмыльнулся, представив себе, как его собеседница суетливо перекрестилась в этот момент. – Разбирайся со своей балериной сам!

– Хех. Ну, сам, так сам. Хотя хотелось бы, конечно, услышать веское женское мнение на этот счет…

– Мое веское женское мнение подвисает, пытаясь хотя бы просто вообразить себе это недоразумение. Никогда не думала, что тебя может заинтересовать такое.

– А кто меня мог бы заинтересовать, по-твоему? – ему и правда было любопытно, как подруга детства представляет себе его вкусы.

– Ну, мне всегда казалось, что это должна быть невысокая, хрупкая девушка. С тонкой душевной организацией, возвышенная и какой-нибудь гуманитарной профессии – поэтесса, например, или учительница.

– Да-а-а? – надо же, ни одного попадания. – Я разучу с ни... ней пару стишков, устраивает?

– Да хоть полное собрание сочинений Александра Пушкина! Ёфик, я спать хочу. Говори, что ты хотел по Гладковскому и сгинь!

– Гладковский… – Тарас потер переносицу, вспоминая, что он хотел. – А! Ты помнишь тот закон о налогах, что он пропихнул в последний момент?

– Вряд ли он знал, что тот момент был последним, но да, помню. И?

– Мне надо знать, кто больше всего выигрывает при новом раскладе?

– Что, прям сейчас?!

– Ага…

– Ты дьявол, Ёфик! Двенадцатый час ночи!

– Не набивай цену, родная, я и так в курсе, что ты все знаешь и помнишь. Итак?

– Блин… Да кто там только не выигрывает! Всем хорошо, все в ажуре. Портовые пошлины снизились. Процесс регистрации ускорился. Посредники, а с ними и дополнительные траты и бюрократия, идут лесом. Таможня…

– Стоп! – интуиция зашевелилась и настойчиво потребовала внимания. – Посредники, значит, лесом… То есть, они проигрывают? Сильно?

– Кто как, Ёфик. Зависит от того, насколько плотно к кормушке они сидели раньше. Есть такие, что практически не почувствовали перемен. В конечном итоге, все равно ведь есть работа, которую они по-любому выполняют. Растаможка, например. А есть такие, кто раньше только бабло рубил на всей этой бумажной волоките. Эти, практически сто процентов, вылетают в трубу.

– И кому хуже всех?

– Э… Думаю, «Питагорос». Они вообще уже банкротство объявили.

– «Питагорос»? Что-то знакомое… – Тарас точно где-то уже это название слышал, и всё его суперчувствительное естество сейчас буквально вопило «Это важно!!!».

– Да, наверняка в газетах читал. Об этом много писали. Они объявили банкротство буквально через неделю после принятия закона. Даже странно, как они могли так прогореть за каких-то несколько дней.

– Вы их шмонали?

– Нет. Зачем? Они честно расплатились по всем задолженностям… И с банками, и с клиентами. Никаких претензий к ним не было. Хозяева, конечно, крупно прогорели, но это их проблемы.

– «Питагорос»… Где же я мог… Секунду! «Питагорос»!

Тарас резко вскочил с пола, сбив по пути головой полку с вешалками, и, шипя и тихо матерясь, ломанулся на кухню. Страница с данными о помершем якобы в апреле Синицыне была все еще открыта, и он без особого труда нашел искомое. Все правильно, вот откуда ему знакомо это название! «ООО Питагорос» была той самой фирмой, что оплатила кремацию. В рамках мероприятий и пожертвований на благосостояние населения. Ага-ага… Ефимов набрал в поисковике Google название и начал пролистывать сводки. О как! А ведь это прямое попадание!

– Настюх, сильно спать хочешь? – протянул следователь.

– Ага, – ничего не подозревающая девушка сладко зевнула. – Я могу быть свободна?

– Сюрприз, дорогая моя! – не удержался брюнет от ехидства. – Подрывайся и буди свою группу. Мне надо пошерстить кое-чьи счета.

– Сейчас?! Это не может подождать до утра?!

– Сейчас, душа моя, сейчас! У меня два трупа и, наконец-то, подозреваемый!

– Ну какой подозреваемый, Тарас? Я же тебе говорю, хозяева «Питагороса» потеряли всё!

– Ну, да. А вот их генеральный… Знаешь, кем он приходится нашей вдове? Бывшим мужем, Настенька!

– У тебя все равно нет ордера! – предприняла девушка последнюю попытку вернуться к прерванному сну.

– Значит, прокурора тоже ждет сюрприз! Давай, давай, буди своих. Встретимся через час в конторе. А я за ордером!

– Я убью эту твою блондинку! – зло прошипела Настя.

– Её-то за что?

– За то, что когда тебе не дают, ты становишься чересчур активной установкой ПВО!