Текст книги "Иван Царевич vs Василиса Премудрая (СИ)"

Автор книги: Orbit без сахара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Следствие ведут патологоанатомы

https://ficbook.net/readfic/314160

Автор:

Orbit без сахара (https://ficbook.net/authors/114365)

Фэндом:

Ориджиналы

Пейринг или персонажи:

патологоанатом и следователь

Рейтинг:

PG-13

Жанры:

Юмор, Детектив

Размер:

Миди, 43 страницы

Кол-во частей:

16

Статус:

закончен

Описание:

Мир это большой вокзал, найти в котором того единственного, нужного тебе человека, кажется делом практически невозможным. Но люди упрямо ищут и, невзирая на все законы логики, находят. Кто-то в уютном милом ресторанчике на Невском, кто-то в час пик в забитом под завязку автобусе, кто-то просто спустившись во двор выбросить мусор. Герой нашего рассказа нашёл свою любовь ни много ни мало... в морге.

Публикация на других ресурсах:

Публикация на других ресурсах запрещена.

Примечания автора:

Вторая история из серии про Тараса и Лексуса. По времени – это приквел к «Голубой, как твои джинсы».

Вся серия:

1. "Голубой, как твои джинсы" – http://ficbook.net/readfic/308479

2. «Следствие ведут патологоанатомы» (приквел к «Голубой...») – http://ficbook.net/readfic/314160

3. «Всегда бывает первый раз» – http://ficbook.net/readfic/356922

4. «Рано утром, на рассвете...» – http://ficbook.net/readfic/481101

5. "Операция «Замуж» – http://ficbook.net/readfic/484813

Содержание

Содержание

Гладковский

Йорик

Тот самый обоснуй

Первая зацепка

Где Петров?

Тук-тук-тук, к Вам можно?

О лифтах и пельменях

Кто же умер в апреле?

Блондинка-неформалка

Подозреваемый

Удовиченко

Ауксилиуме

Без вариантов

Ну, спроси уже

Прости

Эпилог. Чуть больше года спустя.

Гладковский

Согласно последней переписи населения, на земном шаре проживает более семи миллиардов человек. Семь и еще девять нулей. Не в каждый калькулятор влезет. Знаете, как это много? Если бы нашелся сумасшедший экспериментатор, заставивший всех этих людей встать в один ряд, тесно-тесно, спина к груди, так, чтобы дышали друг другу в затылок, получившийся в результате интернациональный "паровозик" мог бы обогнуть планету почти девяносто раз. Представляете? Впрочем, верить или не верить данным всяких контор, занимающихся статистикой, это Ваше личное дело. Для нашего же рассказа важно то, что около пяти миллионов из них проживают в славном городе Санкт-Петербурге. Или Питере, как они сами его называют.

Пять миллионов число тоже не маленькое. Поскромнее, чем семь миллиардов, но все же. И все эти люди чем-то занимаются, как-то отдыхают, где-то учатся, работают… В каждый конкретный момент времени часть из них плачет, другие смеются, третьи смешат вторых и утешают первых… Сходятся, расходятся, встречаются, расстаются, приезжают, уезжают… Большой вокзал, найти в котором того единственного, нужного тебе человека кажется делом практически невозможным. Но люди упрямо ищут и, невзирая на все законы логики, находят. Кто-то в уютном милом ресторанчике на Невском, кто-то в час пик в забитом под завязку автобусе, кто-то просто спустившись во двор выбросить мусор. Герой нашего рассказа нашел свою любовь ни много ни мало, в морге. Но обо всем по порядку.

Гладковский Петр Семенович был человеком мудрым, осторожным и принципиальным. Взяток не брал и мутных знакомств не водил. За что и поплатился. Будь он попроще да посговорчивее, может, и не лежал бы сейчас голый и посиневший, бесстыдно залитый жестким светом мощных неоновых ламп на мраморном столе в морге Питерского Отдела Уголовного Розыска. Пожилой седой мужчина в зеленой рабочей форме, так знакомой многим по зарубежным псевдомедицинским сериалам, натянул широкий прорезиненный передник и, всласть хрустнув пальцами, проронил:

– Ну-с, приступим. Мальчик мой, – обратился он к высокому светловолосому парню, сидящему закинув ноги на письменный стол и что-то читавшему. – Если ты уже здесь, не хочешь ассистировать?

– Дядь Миш, – жалостно протянул тот и рубанул рукой по горлу. – Мне своих жмуриков во как хватает. К тому же, случай-то простой, – он растопырил большой и указательный пальцы на манер пистолета и сделал вид, что стреляет себе в висок, намекая на оплывшее спекшейся кровью пулевое отверстие во лбу Гладковского.

– Простых случаев не бывает, – поднял вверх затянутый резиновой перчаткой палец его собеседник. – Бывают недостаточно дотошные патологоанатомы.

– Да я Вам и без вскрытия расскажу, что Вы там найдете. Помимо очевидного, – он вновь тронул висок, – цирроз печени и сломанная нога.

– Ну, цирроз это вряд ли. Я лично знал покойного, и он был человеком очень строгих правил. А про ногу откуда узнал?

– С ногой все просто. Шрамы у него. От голени до колена. Тонкие, хирургические. Такие остаются после операции по вживлению титана. Вряд ли кто на такое пойдет без веской на то причины. А с печенью еще проще. Окоченевшие трупы должны быть серыми, а не желтоватыми. Судя по тому, что медицинская карта покойного, – он приподнял толстую папку, которую читал, давая возможность разглядеть титульный лист, – не перечеркнута сикось-накось жирным красным фломастером, гепатита у него нет. А для китайца разрезом глаз не вышел. Так что же остается?

Молодой человек поднялся со своего места и, натягивая на ходу тонкие перчатки из латекса, всё же подошел к доисторическому мраморному столу, на котором и находился господин Гладковский П.С. Не глядя на старшего коллегу, он принялся методично ощупывать ногу покойного, пока, наконец, не наткнулся на едва заметный бугорок, выдававший место, где кость срослась с инородной вставкой.

– Всё, как я и говорил, – не без пафоса заявил он и потянулся к медицинским ножницам. – Давайте помогу открыть его? Мне всё же интересно насчет печени.

Тут надо сказать, что вскрытие Гладковскому уже проводили, о чём весьма однозначно свидетельствовал Y-образный шов на его груди. И результаты этого самого вскрытия лежали сейчас, аккуратно подшитые, внутри той самой папки, которую с таким интересом молодой человек изучал ранее. Вот только не в меру въедливому следователю, что вёл это дело, чего-то там не срослось. То ли показалось ему чего, то ли привиделось, но только упёрся он рогом в своём требовании повторной процедуры. Сколько инстанций пришлось ему пройти, сколько порогов обить, чтобы забрать труп из городского морга, не знал никто, но пару часов назад прикатил он в карете скорой помощи и, осчастливив Михаила «подарочком», сбежал, попросив глянуть, что там. А что там может быть? Одно входное отверстие, другое, побольше, выходное, вот и весь сказ.

Аккуратно распустив шов, блондин запустил руку в брюшную полость и удовлетворенно осклабился:

– Увеличена! Всё, как я и говорил. Я крут, дядь Миша?

– Ты, Лёшка, не в меру самоуверен, – мягко улыбнулся пожилой врач.

– Как и Вы с папой, как и Вы... – Алексей внезапно наклонился вперед, провёл пальцем по скуле потерпевшего и, взяв за подбородок, повернул голову от себя. – А вот этого, – протянул он, – в его медицинской карте не было...

– Что там? – прищурился Михаил.

– Да вроде следы пластики. Он подтяжку, что ли, делал?

– Да нет, насколько я знаю...

– Да да, насколько я вижу...

– Ну, – Михаил осмотрел едва заметные шрамы и согласился, – значит, делал. Не все, знаешь ли, афишируют подобное.

– Так-то оно так, странно просто... – задумался Алексей, глядя на обрюзгшее лицо лежащего перед ним. – Если бы все после пластики выглядели так, то клиники эстетики уже давно бы разорились... А знаете что, дядь Миш? Пойду-ка я переоденусь!

Но довести начатое до конца было не судьба. Потому что дядя Миша внезапно вспомнил, что сегодня день рождения его любимой внучки, и если он не заявится на торжество, завтра препарировать придется уже его хладный труп. Он уже собирался закатить тело назад в холодильник, когда был остановлен своим молодым коллегой:

– Да ладно, мне всё равно делать сегодня нечего. Я закончу, Вы идите. Дочке привет!

– Ну, хорошо, – немного подумав, согласился врач. – Только, смотри, верни все на место.

– Ага.

– И протокол не забудь.

– Ага.

– И будешь уходить, не за...

– Дядь Миш,– прервал его блондин. – Не первый раз замужем! Всё сделаю, не переживайте. Ключи только оставьте.

Вот так и получилось, что когда часа через три в секционную заглянул рослый коротко стриженный темноволосый парень, то вместо ожидаемого Михаила Борисовича обнаружил там какого-то незнакомого белобрысого типа, упоенно выдирающего зубы у трупа несчастного Гладковского.

– Ты кто? – с ходу задал он вполне логичный вопрос.

Тип оторвался от своего занятия, внимательно осмотрел собственный кожаный извазгданный в какой-то дряни передник, скосил глаза на зажатый в правой руке скальпель и задал встречный вопрос:

– А как кто я выгляжу?

– Так, – новоприбывший шутить настроен не был и гаркнул: – Капитан Ефимов, Тарас Борисович! Убойный отдел. Кто Вы и что здесь делаете?

– А... – ничуть не смутившись, протянул оккупант. – Так это твой труп... А я иду, смотрю, тело ничейное валяется. Дай, думаю, поковыряюсь...

– Так ты с Михал Борисычем работаешь? – сообразил Тарас. – Чего язвишь тогда? Ладно, дорогуша, фиг с тобой. Что там нового с Гладковским?

– Понятия не имею! – беспечно заявил белобрысый нахал, так, кстати, и не назвавшийся. – Привезёшь мне его труп, тогда и поговорим, – полюбовался пару секунд на вытягивающееся лицо парня и ехидно добавил: – A это, дорогуша, не Гладковский!

Йорик

Тарас громко и витиевато матюгнулся, что совсем никак не вязалось с его аристократическим, в чём-то даже надменным внешним видом и, взъерошив короткие волосы на затылке, зло уточнил:

– Мне что, в морге не того жмурика всучили?

– Жму-у-урика, – покатал слово на языке блондин. – Как звучит, а? Тоже люблю это слово… А по Вашему вопросу – да, Вам всучили не того. Только не в морге. Судя по результатам вскрытия и тому, что я вижу перед собой, – он махнул скальпелем в сторону тела, – это и есть тот самый убиенный, обнаруженный три дня назад и проходящий по документам Гладковского Петра Семёновича. Я буду звать его… – он на секунду задумался. – Да! Я буду звать его Йорик!

– Почему Йорик? – опешил капитан Ефимов.

– Потому, что бедный. И ни разу не Гладковский.

– Да как же не Гладковский?! Опознание было? Было! Вдова его признала? Признала! Да и каковы шансы, что в загородной резиденции политика, охраняемой, что твой чёртов Байконур, обнаружится труп, как две капли воды на него похожий, но не он?!

– Со статистикой я не в ладах, – признался блондин, стягивая свой жуткий фартук. – Так что пардон, насчёт шансов не в курсе. А безутешной вдове можешь дать отбой на слёзы и черное платье.

– Но она уже его узнала! – продолжал настаивать брюнет. – А она, к слову, знакома с ним побольше нашего будет.

– С Йориком-то? – уточнил парень, закатывая труп в одну из сот холодильника и опечатывая её. – С фига ли? Хотя, может быть. Я им свечку не держал. Но я с ним познакомился достаточно, чтобы утверждать – это не Петруха!

– Ну, хорошо, – сдался следователь. – Обоснуй!

– И обосную. Вот только сполоснусь и переоденусь. А ты б сгонял пока за кофе?

– Мы когда это успели на ты перейти? – насупился Тарас. Он, в принципе-то, терпеть не мог все эти выканья между людьми одного возраста и сословия, но этот нахальный и самоуверенный тип его жутко раздражал. – На брудершафт не пили.

– И не надо, – подозрительно спокойно согласился тот, продолжая раздеваться. – Можешь ко мне на «Вы» и отдавая честь, благо, я выше тебя по званию. А теперь, капитан, или слиняй за кофе, или будешь иметь счастье лицезреть мой голый зад!

Ефимов только теперь обратил внимание, что в своем стремлении добиться ответов от непонятно откуда свалившегося на его голову блондина, проследовал за ним в небольшую выложенную белым кафелем душевую. И тот стоял сейчас перед ним почти полностью обнаженный, демонстративно кося глазами на дверь и намекая на свое желание остаться одному.

– Прости… те… – смутившись, пробормотал Тарас и ретировался из помещения.

– Мне без сахара! – донеслось ему в спину сквозь шум воды.

Когда минут через пятнадцать следователь вернулся в подвальное помещение, занимаемое моргом, белобрысый непонятно кто уже закончил свои водные процедуры и сидел, поджав под себя ноги, скрупулезно заполняя какие-то формуляры. Приняв с благодарностью картонный стаканчик из рук Тараса, он от души отхлебнул и тут же скривился:

– Я же просил без сахара!

– Я в точности передал Ваши пожелания машине, – Ефимов уже пришел в себя и не собирался вновь дать сбить себя с мысли. – Все претензии к ней.

– Ага, – скривился блондин. – С ней хрен поспоришь… Ладно. Вернемся к обосную. Во-первых, – поставил он в пустой граненый стакан на столе один тонко заточенный карандаш. – Судя по отзывам людей, знавших Гладковского лично, тот спиртным не злоупотреблял и вообще вел очень правильный и здоровый образ жизни.

– Я на этот счет в курсе, – перебил следователь. – Об этом орут на каждом углу все мало-мальски уважающие себя газетенки. И, – добавил он, замечая, что собеседник хочет что-то сказать, – я это уже проверил. Таки да, вёл.

– Забавно, – всё же закончил тот. – Особенно учитывая тот факт, что у Йорика от печени остались одни воспоминания. Повезло мужику. Если бы его не грохнули три дня назад, через год сам бы помер.

– Занятные у Вас... – Тарас сделал паузу и выразительно вытянул руку, вновь давая ему возможность представиться, и, так и не дождавшись ответных действий, продолжил: – представления о везении.

– Так хоть не мучился, – пояснил блондин. – Далее. Нога у Йорика сломана так же, как и у твоего без вины похороненного политикана, и примерный возраст перелома совпадает – около трех лет. Но! – добавил он в стакан еще один карандаш. – Точное место не срослось с записанным в медицинской карте. Ненамного. Четыре сантиметра. И всё же. Как тебе такой обоснуй?

– Всё, драгоценный Вы мой старший по званию? – приподнял бровь Тарас. Он терпеть не мог излишне самоуверенных людей, давящих авторитетом там, где тому вообще не место. – Сдох Ваш обоснуй, не добравшись даже до входа! С ногой хирург мог ошибиться, заполняя бланки. Плюс минус пара сантиметров – это Вам не плечо с коленом попутать. А с печенью и того проще – врал он. Пил по-чёрному, а врал, что не пьёт. Знаете, и так бывает…

– Хм… А ты не дурак, – широко улыбнулся парень и вдруг протянул руку. – Я Лексус.

– Я Тарас, – он сжал твердую ладонь и неожиданно для самого себя улыбнулся в ответ.

– Тогда завязываем с прелюдией и переходим, собственно, к делу. Ты прав. Это ничего не доказывает. Но навело меня на мысль копнуть глубже.

– Насколько глубже?

– Изначально, естественно, пальчики. Только чистый он. И тогда я подумал о зубах.

– Зубы?

– Зубы, зубы, дорогой. Такой помешанный на собственном здоровье и, к тому же, богатый человек, как Гладковский, наверняка регулярно посещал стоматолога. И наверняка частного. А знаешь, что частные стоматологи любят делать?

– Пломбы? – ухмыльнулся Тарас.

– Снимки! – и Лексус жестом заправского фокусника выложил перед ним два рентгеновских снимка. – Верхний Йорика.

– Как ты смог их достать так быстро? – удивился следователь, сравнивая изображения.

– Связи, дражайший Тарас Борисович. Связи наше все.

– Вроде все одинаково, – вернул он снимки.

– Ну, да! – обрадовано подтвердил блондин.

– И где тогда обоснуй?

– Их два, – добавил тот положенное количество карандашей в стакан и ткнул в снимок. – Тут. И тут.

Лексус вскочил со своего кресла и начал расхаживать по комнате. А Тарас, как завороженный, наблюдал за ним с интересом, весьма далеким от расследования убийства. Надо сказать, что назвавшийся этой дурацкой кличкой парень являл собой зрелище довольно странное и полное диссонансов. Он был высок, пожалуй, даже выше самого Тараса, худощав, с длинными руками и ногами, но при этом довольно широкими плечами, что делало его похожим на гигантского кузнечика. Коротко стриженные на затылке, темно-русые волосы спереди обрамляли худое лицо длинной, до подбородка, обильно мелированой челкой. Точнее, они обрамляли бы, если бы не были связаны надо лбом в идиотский хвостик-пальмочку. Видимо, парень убрал их, чтобы не мешали, когда возился с телом, да так и забыл распустить. Большие, в черной пластиковой оправе, очки, может, и были супермодными в этом сезоне, но абсолютно никак не сочетались с широкими холщовыми штанами цвета детской неожиданности и занятной татуировкой-иероглифом на шее. В целом его образ можно было охарактеризовать как типичного студента-ботана, пытающегося косить под крутого, если бы не одно «но». Как только он открывал рот, становилось понятно, что никаким забитым скромняжкой тут и не пахнет. А еще эти его серьги. В каждом ухе этого недоразумения было по два-три прокола, и один из них, в правой мочке, не давал Тарасу покоя. Нет, это, конечно же, ничего такого в обязательном порядке не значило, но... скажем так – заинтересовало. Хотя бы даже и чисто теоретически.

Дело в том, что Тарас был затворником и домоседом. По клубам не шастал и случайными знакомствами брезговал. К тому же, тщательно скрывал свою ориентацию. При таком раскладе его шансы встретить кого-то стремились к нулю. Что, в общем-то, в реальности и происходило. Последний раз он имел отношения почти год назад, а потому предполагаемый призрачный шанс на то, что увлеченно вещающий сейчас что-то парень играет за ту же команду, как минимум привлёк его внимание.

Тот самый обоснуй

Приложив прямо-таки нечеловеческие усилия, Тарасу всё же удалось вырваться из туманной и неопределенной волшебной страны Гейляндии, куда столь внезапно сдуло ту часть его сознания, что отвечала за рациональное мышление:

– ...таким образом, – победно закончил Лексус, – эти снимки просто не могут совпадать, но против фактов не попрешь, а, значит, Йорик никоим образом не может быть Петрухой! Согласен?

– А? – что ж, видимо, та часть его мозга отвечает ещё и за слух. Как же его угораздило так выпасть из реальности, да еще и из-за кого? Вот этого белобрысого кузнечика? Господи, позорище... – Прости, я что-то... Ты не мог бы повторить?

Лексус, сияющий, как лампочка Ильича, сник и обреченно уточнил:

– С какого момента?

– Э... – обидится? Не обидится? Чёрт... – А ты бы не мог сначала?

– В начале, милейший, – пробурчал парень, – было слово. И слово это было… Какого хрена?! Я для кого тут распинался? Мне, знаешь ли, и так всё ясно…

– Прости… Я… Вот, чёрт…

– Ты на колесах? – перебил блондин.

– Что?! Какие колеса?! Да я даже травку ни разу не пробовал, – Тарас сник под внимательным взглядом. Ну, было пару раз в туманной юности, этот-то откуда знает? Хотя он же врач вроде как, мало ли… – У меня глаза красные из-за усталости! – святая истина, между прочим.

– Очень познавательно, – усмехнулся Лексус. Кивнул головой, смешно тряхнув своим дурацким хвостиком. – Особенно насчет травки. Но я имел в виду – ты с машиной?

– А? Да, с машиной.

– Тогда подбрось меня до остановки. А я тебе по дороге, так и быть, спою эту песню ещё раз.

В принципе, Тарас уже закончил на сегодня. Он как раз вернулся от вдовы Гладковского, у которой уточнял кое-что по данным ранее показаниям. А теперь вот выходило, что ехать ему к ней завтра опять, с абсолютно идиотским вопросом: «Скажите, а это точно Ваш благоверный? А то вскрытие показало… Кстати, что же оно показало, я умудрился прослушать, но, кажется, это не совсем Ваш муж…». Так что выбора у него особо не было. Придется везти этого нахала, куда он скажет. Заодно, может, получится аккуратно выведать ответ и на тот вопрос, из-за которого, собственно, такая возможность и представилась.

– А где ты живешь? – может, им вообще по пути? Лексус назвал адрес и следователь брякнул, прежде чем сообразил, что именно: – Так мне по дороге. Хочешь, подкину?

Тот обрадовано согласился и умчался опечатывать холодильники и секционную, а Тарас, дожидаясь, пока он закончит, пытался ответить себе на один немаловажный вопрос. Это что сейчас было?! Какое «по дороге»? Он живет на диаметрально противоположном конце города! Да, ему необходимо узнать, как же ассистент Михал Борисыча пришел к столь поразительным выводам. Но для этого было бы достаточно почитать лежавший на столе отчет, благо почерк у Лексуса вполне себе так разборчивый, даже аккуратный, не в пример их штатному патологоанатому. И да, чего скрывать, ему было очень интересно получить ответ на тот самый свой незаданный вопрос. Но чтобы ради чисто антропологического интереса тащиться по питерским пробкам Бог знает куда? Похоже, мечты о тихом и спокойном вечере с бутылкой любимого пива и взятым напрокат в видеотеке недавно вышедшим боевиком, накрылись медным тазом. К тому времени, как он вернется домой, можно будет только в душ и в койку. Что за черт его за язык дернул вообще?

Загрузившись в старенький «Форд Фокус», Тарас прикурил и требовательно приподнял бровь, приглашая к разговору.

– Вот тут, – ткнул Лексус в прихваченные с собой снимки. – Видишь, какая странная форма? У Йорика эмаль на этом зубе сточена под ноль, полностью обнажая корень. Ты себе представляешь, какую боль он должен был испытывать? Это просто не логично.

– Может, он начал какую-то процедуру, – предположил Тарас, выруливая с парковки. – И просто не успел закончить?

– Этому снимку, – парень поднял вверх тот, на котором в уголке красовалось Гладковский П.С., – два с половиной года. По-твоему, он все это время не ел и не пил?

– Согласен, странно.

– Еще бы. Но и это еще не все. Видишь, вот тут? – он указал на зуб, словно насаженный на какой-то странный штырек, уходивший сантиметра на два в челюсть. – Это протез. К твоему сведению, вживлять зубы зверски больно. Особенно, когда они начинают отторгаться. Поэтому обычно используют болты из титановых сплавов. Кто побогаче, из золотых. Твой подопечный пошел еще дальше. Согласно записям его стоматолога, Петрухе вживили болт из платины.

– У богатых свои причуды, – философски изрек Тарас. – И что?

– А то, – Лексус, воспользовавшись тем, что машина замерла на светофоре, всунул следователю в руку махонький, сантиметра два-два с половиной в длину, тускло поблескивающий гвоздик. – Этот был у Йорика.

– Это что? – Ефимов удивленно поднес к глазам раскрытую ладонь.

– Это, дорогуша, тот самый обоснуй, – торжественно воздел указательный палец вверх его попутчик. – Я не знаю, в каких ты отношениях с драгметаллами, но мне в жизни приходилось два-три раза покупать колечки. Так вот, – продолжил парень. – Эта штука даже близко не валялась рядом с тем местом, от которого видно вход в ювелирную лавку!

– Опа! – Тарас мгновенно встал в стойку. – А вот это уже интересно. Думаю, завтра мне надо будет познакомиться поближе с тем стоматологом…

– Думаю, завтра, тебе надо будет искать пластического хирурга!

– Какого хирурга? – опешил Тарас, тормозя рядом с новой элитной многоэтажкой по адресу, названому Лексусом.

– Пластического, – терпеливо повторил тот, не торопясь выходить. – Или тебе не интересно, с каких фигов Йорик так похож на пропавшего Петруху?

– Я думал поинтересоваться на этот счет у вдовы, – пояснил следователь, не желая выглядеть совсем уж дураком в глазах этого вундеркинда. – Слушай, а где Вас, таких въедливых, штампуют?

– В МУРе, – хохотнул блондин, открывая дверь.

– Ты что, в МУРе работаешь? – сказать, что Тарас удивился, это как не сказать вообще ничего. МУР это же… Это же… Мечта это, вот что.

– Ну, да.

– А кем?

Лексус, уже захлопнувший дверь, наклонился к открытому окну, внимательно посмотрел на Тараса, широко развел руками и ошарашено протянул:

– Балериной, блин!