Текст книги "Записки заключенного (ЛП)"

Автор книги: OneWhoSitsWithTurtles

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Я представить себе не мог, как Артур держит себя в руках. Я почти неделю ни с кем не разговаривал после того, как проучил Рекса, я не имел совершенно никакого желания быть опущенным. И все же, Артур отвечал на мои вопросы – хоть и немного неохотно и сквозь слезы, – отвечал так, словно я спрашивал о погоде. То, что испытал Артур, было намного хуже того, что произошло со мной.

– Так… – шепнул я больше для того, чтобы напомнить Артуру о том, что я все еще тут и никуда не исчез. – Так, нужно отвести тебя в лазарет. – Пока я говорил, в моей голове уже родился план, и я сдвинулся с края матраса. Я хотел привлечь внимание надзирателя криками, стуча по прутьям. Меня не волновало, получил бы я взбучку за нарушение порядка. Мне просто был нужен кто-то, кто позаботился бы о Артуре.

Холодная, липкая рука быстро сжалась на моем запястье, удержав меня до того, как я поднялся с кровати. Я не вырвал руку из захвата, потому что побоялся толкнуть Артура.

– Нет! – Он умудрился звучать приглушенно, надломленный голос звучал в темноте угрожающе.

– Тебе нужно обработать раны, – напомнил я ему. – А кроме этого, тебе стоит хорошенько отмыться и провериться. Кто знает, чем болеет этот ублюдок. – Рука, крепко стиснувшая мое запястье, начала дрожать.

– Я не хочу, чтобы все узнали, – слабо возразил Артур. Я мог это понять и поэтому уступил. Надзиратель и так придет следующим утром, выяснить, почему Артур не был на перекличке. Я не спрашивал, хотел ли Артур, чтобы я занял его койку. Честно говоря, мне это даже в голову не пришло. Он сам тоже не упомянул об этом и лег обратно, на крошечное оставшееся место.

Артур в эту ночь так и не сомкнул глаз. Я знаю, потому что тоже не спал. Мой друг всхлипывал и скулил от каждого движения, а мне на ум не приходило никаких стоящих слов. Это случилось всего час спустя, когда я притворился, что сплю: Артура накрыло приглушенными рыданиями от отчаяния и поражения.

Тогда-то я и решил, что должен сделать что-нибудь.

Утром, когда зажегся свет и распахнулись двери камер, мои глаза горели от усталости. В какой-то момент Артур провалился в прерывистый сон, но я всю ночь думал над планом своих действий. Я оставил его спать, пока идет перекличка, и один встал в конце ряда заключенных.

Дом сразу заметил отсутствие Артура, – он всего на несколько камер ниже, чем мы – и в замешательстве прищурился. Я едва заметно потряс головой – не сейчас – и снова устремил взгляд вперед. Охране потребуется не много времени, чтобы заметить отсутствие Артура, и еще меньше на то, чтобы преодолеть два этажа и добраться до нашей камеры.

Я дождался, пока они минуют меня, и обернулся, чтобы незаметно поговорить с охранником, вставшим в дверях. Им был Кальвин, охранник, с которым я ладил лучше остальных, особенно когда это было выгодно нам обоим.

– Винс изнасиловал его прошлой ночью, – объяснил я, убедившись, что надзиратели слишком далеко, чтобы услышать меня. – Я хочу, чтобы его отнесли в лазарет. – Мой голос прозвучал зло. – И я хочу, чтобы Винсу преподали хороший урок.

– А тебе-то какая разница? – Кальвин изогнул бровь, подав поверх моей головы знак главному надзирателю разрешить остальным заключенным идти на завтрак. Совсем скоро мы остались наедине.

– Он меня спонсировал, а значит, и тебя тоже, – шепнул я. Украденные и заработанные деньги незаметно скользнули из моей руки в карман его нагрудной рубашки, пока остальные надзиратели пытались расшевелить Артура.

Я откладывал эти деньги на черный день; если вдруг понадобиться выменять что-то серьезное или редкое. Но я ни секунды не сомневался, глядя на то, как Артур со сдавленными всхлипами сползает с кровати.

– Ну и вкусы у тебя, знаешь ли. – Закатив глаза, Кальвин коснулся пальцами спрятанных денег, негласно пообещав сделать то, что я просил.

Я не стал спорить. Не стал объяснять, что Артур просто мой друг и я не собирался трахать его. Чем больше людей ошибочно думают, что я сам заинтересован, тем серьезней будет воспринято мое требование. Тем безопаснее будет для Артура.

Вскоре после того, как Артур прописался в лазарете, Винс отправился в камеру-одиночку.

Через неделю Винса выпустили из одиночки. Кальвин и двое других охранников уже ждали его в камере. Позже, в тот же день, видели, как Винса увезла машина скорой помощи, его позвоночник был сломан. Больше его не видели никогда. Дружки Винса больше никогда не ошивались вокруг меня или Артура.

Артур все еще лежал в лазарете.

Через две недели после произошедшего Артур во время обеда вернулся в тюрьму. Он ни с кем не заговаривал, и никто не пытался вовлечь его в разговор. После обеда нас обоих по расписанию отправили во двор на тренировки.

Артур еще прихрамывал, садился аккуратно, когда мы заняли скамью у находящегося под напряжением ограждения. Он сказал, что у него нет никаких необратимых повреждений, никаких заболеваний или инфекций. Я едва сдержал вздох облегчения.

В ответ на эту новость, я спросил Артура, доверяет ли он мне. Артур издал невеселый смешок, подозрительно сверкая глазами.

– Что ты задумал? – спросил он у меня.

Я только повторил свой вопрос: доверяет ли он мне. Артур неохотно пожал плечами, не встречаясь со мной взглядом.

– Думаю, мне придется кому-то доверять.

Услышав это, я схватил Артура за руку и плечо, тесно и накрепко прижавшись губами к его шее. Я чувствовал, его пульс ускорился от страха под моим языком. Артур несомненно вспомнил то, что уже пришлось испытать. Я знал, что мог совершить огромную ошибку и сделать все еще хуже, чем оно есть. Но я просто не смог придумать ничего получше. Так что я удерживал его на месте, пока он сопротивлялся, посасывал и кусал, оставляя засос на его шее. Я отстранился с уверенностью, что отметка продержится минимум неделю.

Я отпустил Артура и справедливо получил в нос, перед тем как он убежал. За ужином все увидели новую отметку, поняли, что ее оставил я. Артур не говорил со мной еще две недели после этого, но я уверен, что он понял, зачем я это сделал и почему с этим нельзя было подождать.

Мне было наплевать. Плевать, если Артур после этого вообще перестанет со мной разговаривать. Важно было только то, что никто и никогда больше не прикоснется к нему.

========== V ==========

Все изменилось, когда я застал Артура за тем, как он дрочил.

С того момента, как я почувствовал губами пульс Артура, я просто не мог перестать думать об этом. Ладно, не совсем так, конечно, но он стал основным объектом моих фантазий, когда я проводил время наедине. Ощущение и вкус его нежной кожи, податливой под моими зубами, на моих губах и языке. Я думал об этом, а еще обо всем, что мог сделать с остальной частью его хрупкого, словно фарфорового, тела. Впрочем, фантазии, основанные на реальности, всегда самые яркие и всегда отчетливей рисуются воображением.

Через пару недель после того как я заявил на Артура права, он сам подсел ко мне во дворе и сказал мне спасибо. Я отмахнулся от благодарности, зная, что не задумываясь сделал бы это снова. Последовал неловкий момент ожидания дальнейшего диалога, но никто из нас больше не сказал ни слова, и мы снова стали друзьями.

За недели, переходящие в месяцы, Артур окреп и стал сильнее. Это заняло много времени, но при должном уходе и регулярных тренировках он снова стал сильным, гибким и пронырливым. Это заставляло меня улыбаться, правда, я никогда не позволял ему видеть эту улыбку. Пусть даже Артур редко допускал болезненность, сопровождающую выздоровление, было приятно видеть, что он, наконец, может перестать притворяться, будто все нормально.

Я отмечал Артура раз в месяц. В этом не было крайней необходимости, если учесть, что эта простая истина и так будет доступно изложена любому новичку, достаточно тупому, чтобы считать, будто он может брать все, что захочет. Честно, понятия не имею, знал ли Артур о том, что в моих действиях не было необходимости. Но он больше не сопротивлялся, не считая первого раза. И даже если спустя месяцы мои метки стали мягче – больше посасываний и вылизываний, меньше укусов, – Артур ничего не высказывал по этому поводу.

Было ужасно неловко, хоть это и был уже второй раз. Артур только недавно поблагодарил меня и снова начал замечать мое существование. Серьезно, я немного боялся перейти границы дозволенного и потерять своего друга. Но воспоминания и влечение были сильны, так что я все равно решил попытаться.

Артур разлегся на своем месте, пользуясь временем перед отбоем. Он читал книгу «Ад Данте». Подходящее для тюрьмы чтиво, так однажды сказал мне он. Я притащился после трудного дня. Мой сокамерник кивнул мне, но его внимание все еще было приковано к книге. Я стоял на месте, чувствуя себя немного неловко, пока росло недовольство Артура. Он фыркнул и заложил книгу закладкой, перед тем как обернуться ко мне.

– Что?

– Мне нужно снова отметить тебя, – твердо объяснил я, надеясь, что Артур не убежден в обратном.

– Оу.

– Н-да…

– Ладно… – Артур прикусил губу. Я внимательно следил за ним. – Хорошо, как мы это сделаем?

Я постарался скрыть нервозность и волнение.

– Так, как тебе будет удобно, – предложил я. Мне больше не хотелось, чтобы Артур ассоциировал принуждение или неприятные воспоминания со мной.

Я с закономерным потрясением наблюдал, как Артур аккуратно сполз со своей койки и опустился на мою. Не ожидал, что будет так просто, даже если Артур понимал назначение моего требования. Но я все равно не торопился к нему после того, как он лег на спину, положив голову на мою новую подушку. Я не хотел напугать его, но и не прочь был последить за его медленными, выверенными движениями.

Когда я приблизился, то заметил беспокойство и неуверенность, которые он пытался скрыть.

– Просто… Не держи меня, – потребовал Артур, его голос немного дрогнул, но был тверд.

– Окей, – согласился я, все еще стоя на месте. Я не собирался отказываться от того, что мог получить.

Я не двигался со своего места, и Артур закатил глаза.

– Ну давай, Имс. – Он словно черпал силу, насмехаясь надо мной. Потом он усмехнулся: – Только не говори мне, что стесняешься.

Что Артур от меня ожидал? Я сидел в тюрьме уже пять с половиной лет. Мой сексуальный опыт тут начался с хера, который насильно затолкали мне в рот. Прошло еще два года после этого, когда я заимел любовника – или как этот тут называют. Наша смена в прачечной по субботам была самой поздней. Мы оставались выключить машины и свет и иногда урвать небольшую порцию безумного удовольствия за рабочим столом. Иногда стоит кого-нибудь нагнуть и убедиться, что ты не прилюбился к собственной руке.

Но в итоге, Марка, который был старше меня на пять лет, перевели за плохое поведение. Он всегда был непредсказуемым; мне просто повезло, что он не перерезал мне горло однажды ночью, пока я втрахивал его в бетонный пол. В то время это обостряло чувства. Теперь же я мог только удивляться своей глупости.

После Марка у меня никого не было. Я держался особняком и не мог иметь никаких слабых мест. Когда ты очень привязываешься к человеку, кто-то другой может использовать это против тебя. Но самое главное – я был разборчив, хоть тюрьма и не то место, чтобы привередничать. Иногда я соглашался на минет от новичков, желающих подружиться и приспособиться. Все это прекратилось с появлением Артура; тем не менее, когда я думал об этом, то не мог понять конкретную причину. Как бы то ни было, на тот момент у меня была только моя рука.

И вот Артур небрежно раскинулся на моей койке, как на собственной. Его волосы выглядели растрепанными, а одежда помятой; щеки его немного покраснели, взгляд был колким. В нем я видел проблеск тревоги, и это меня не радовало. Тем не менее, было приятно видеть что-то, кроме тупого безразличия, которое было после того происшествия.

Я чувствовал, что завожусь, и пытался отвлечься от этого, пока шел к кровати. Когда я сел на нее, матрас просел от моего веса, и Артур невольно сполз ближе ко мне. Я заметил, что он не отодвинулся. По моему телу прошла еще одна волна возбуждения, но я подавил ее. Я был уверен, что он едва ли проявит слабость, так что я должен был читать его мысли, как открытую книгу, и действовать осторожно.

Я повернулся всем телом и для равновесия оперся левой рукой на постель рядом с головой Артура. Его тело было в неудобном положении и неприветливо подо мной, поэтому я медленно сдвинул руку с постели к его плечу. Мой большой палец начал выводить круги по напряженным мускулам под тканью рубашки Артура. Я наклонился, и мои губы замерли рядом с его губами.

– Тише, дорогуша. Я не буду делать ничего, если ты не захочешь сам.

В ответ на мое обещание, он расслабился под прикосновениями, немного наклонив голову и жертвенно подставив мне шею. На манер хищника, я прошелся языком по своим губам; к счастью, Артур этого не видел.

Прижавшись губами к его шее, я замер, на случай, если он запаникует; электрический разряд прошелся по моему телу. Все ощущения вдруг невероятно обострились, я даже не знал, что могу испытывать трепет, отвлекаясь и нервничая. Это было похоже на вспышку молнии в грозу – искра, прошедшая между мной и Артуром через прикосновение губ. Я едва мог сдержаться.

Я следил, чтобы мой большой палец продолжал прикасаться успокаивающе, пока другой ладонью я робко проходился по ткани рубашки Артура, кожи под ней. В то же время я ласкал шею моего друга, осторожно, не желая делать больно.

– Ты что, девственник? – поддразнил Артур, однако его голос звучал хрипло.

Я грубо зажал его за это, смутившись, осознав, как мягко я действовал. Границы в тюрьме размываются, но позволить себе запутаться в этом я не мог. Мои губы после этого ласкали Артура жестко, оставляя засосы без помощи зубов. Я довольно усмехнулся, в конце концов отстранившись, глядя на оставленный мной кривой след от укуса в центре великолепного красного синяка.

Лицо Артура было красным, он вскинул руку, с интересом трогая свою шею. Он чуть поморщился, коснувшись ее, слишком сильно надавив на оставленный мной укус, но так ничего и не сказал. Я ждал, что он ударит меня по лицу или хотя бы вернется на свое место. Но вместо этого Артур сонно моргнул и повернулся на бок, лицом к стене.

Думаю, это было что-то вроде проверки. Мне следовало выгнать его со своей койки, ну или хотя бы спросить, какого черта происходит. У меня было почти тесно в штанах, и я был разочарован тем, что не могу ничего сделать, чтобы получить разрядку. Но мой обновленный знак собственности был виден на шее Артура, и это меня успокоило. Выбор у меня был невелик, поэтому я скользнул к Артуру под одеяло и провалился в спокойный сон.

Вот так началась эта странная привычка. Раз в месяц и всегда именно в те ночи, когда я приходил поздно, я возвращался в камеру и видел Артура на своей постели. Иногда он лежал на животе. Но чаще всего он лежал на спине и пялился вверх, на каркас кровати. Он всегда был полностью одет и никогда не брал с собой книгу, которую читал.

Я всегда начинал с того, что садился на кровать, успокаивающе выводя пальцами круги под чужой рубашкой. Артур обычно наклонял голову, обеспечивая мне полный доступ к его шее. Иногда я сильно кусался, но чаще ласкал его только губами. Иногда Артур зарывался пальцами в мои волосы или держался за мое плечо; но почти всегда он лежал неподвижно, довольно выдыхая (ну, или мне просто хотелось в это верить). Ни один из нас не жаловался на то, что в эту ночь мы спали в одной постели.

Само собой, моему либидо легко не было.

Технически, я мог взять Артура, не боясь за свой статус в тюрьме; все и так уже «знали». У меня не было разногласий с теми, кто был выше меня по пищевой цепочке (а никто ниже и не захотел бы идти против меня). Раз уж на то пошло, связь с Артуром делала меня влиятельней. Он был сильным, ценным союзником – я понятия не имел, где он берет ту информацию, которая у него была. Она приходилась очень вовремя и не позволяла мне заскучать.

По сути, даже если принадлежность Артура мне была только напоказ, мы с ним становились все ближе. Для начала мы проводили больше времени вместе, чтобы убедить окружающих в действительности моей метки, резко контрастирующей на бледной коже Артура. Но потом мы поняли, что нам нравится находиться в компании друг друга – редкое явление в тюрьме, ведь ты здесь не для того, чтобы друзей заводить.

Смышленость Артура порой сбивала меня с толку, а сам он частенько был слишком нетерпелив, чтобы что-то мне объяснить. Я отметил, что у меня вошло в привычку брать из библиотеки книги, чтобы было что обсудить с ним. Я не хотел подводить своего сокамерника. Мы говорили о многом, но еще не дошли до того, чтобы делиться друг с другом прошлым.

Все проведенное вместе время привело к легкости и взаимопониманию между нами, это было любому понятно. Мы стали действительно близкими друзьями.

Мне нужно было убедиться, что это не скатится во что-нибудь опасное. Одна мысль о том, что я могу чувствовать к Артуру что-то бóльшее, пугала, потому что я знал, что это чувство обречено с самого начала. У меня было пожизненное заключение, и у меня не было никаких шансов доказать мою невиновность. Артур, как осознал я однажды, тут только на шесть лет. Шесть лет. А я собирался здесь умереть.

Ничего не выйдет. Этому не суждено было случиться.

Конечно, эта информация помешала мне быть полным идиотом.

Я контролировал себя полтора года. Или, как это видел я, шестнадцать меток. Я метил Артура шестнадцать раз, каждый раз вжимался членом в матрас, игнорируя возбуждение, и просто спал рядом с Артуром.

Серьезно, я очень гордился собой, думая, что демонстрирую удивительную выдержку.

До того дня, конечно же, когда я вошел в камеру поздно ночью, спустя два года после того, как встретил Артура. Я задержался в поле. Они использовали нас как «общественную помощь» все чаще, потому что мы были самой дешевой рабочей силой. Хоть заключенные никаких денег и не видели. В любом случае, нас сопроводили обратно в камеры, так как и перекличку, и отбой уже завершили.

Я совершенно не ожидал, что войду и увижу Артура, отдрачивающего себе, лежа на моей кровати.

Он лежал на моей койке, когда я плавно зашел в камеру и дверь за мной задвинулась. Его рука скользила вверх и вниз вдоль его ствола. Глаза были зажмурены, нижняя губа прикушена. Пока он не заметил мое появление. Артур сделал паузу в своих движениях, словно раздумывая, продолжить или остановится, чем еще больше вывел меня из себя.

Он не отводил от меня взгляд, не смутившись, или слишком упрямясь, чтобы показать обратное, усмехнулся.

– Видишь что-то, что тебе нравится?

Я видел.

Сдержанная дрожь возбуждения прошлась по моему телу от увиденного. Я двинулся вперед еще до того, как вспомнил, какую позицию должен занимать в этих четырех стенах. Я должен быть удовлетворен. Я не должен становиться на колени. Но все, чего я хотел – все, что было мне нужно тогда, – стереть ухмылку с лица Артура.

Я не хотел, чтобы она исчезла совсем. Я хотел, чтобы она рассыпалась от прикосновения моих губ.

Отбой был уже дан, и мне не нужно было беспокоиться о любопытствующих охранниках. Я подошел ближе и упал на колени. Сжал его ноги и подтянул ближе к краю кровати, прежде чем раздвинуть его бедра в стороны.

– Имс… – начал Артур неуверенно.

Я замер, ожидая, что меня оттолкнут, ожидая, что ударят, ожидая панической атаки. Я волновался насчет сопротивления или другой негативной реакции, но Артур, кажется, не был против единолично получить удовольствие. У него был выбор. Меня это радовало. Попытки заставить кого-либо получить удовольствие – не для меня, да и потом, едва ли это действительная суть секса.

– Артур? – переспросил я, все еще держа ладони на его дрожащих коленях.

Артур больше ничего не сказал, но смотрел на меня сверху вниз, наблюдая за мной, а потом сам развел ноги немного шире. Он совершенно не возражал, когда я придвинулся ближе между его бедер или когда начал стягивать его штаны по его ногам, освобождая его возбужденный член. Он уже был покрасневшим и подрагивал, когда я обхватил его у основания. Щеки Артура тоже были красными; я надеялся, что от возбуждения. А иначе он выглядел очень мужественно, глядя на меня сверху вниз.

Меня это не волновало. Этот взгляд долго не продержится.

Все еще придерживая его член, я наклонился, проводя языком по уздечке. Я был разочарован тем, что все произойдет быстро – Артур уже довел себя до того, что от моих действий на головке его члена уже выступила капля предсеменной жидкости. Я влажно облизнул губы и взял в рот еще больше длины Артура, надеясь, что это не будет моей единственной возможностью.

Я обвил языком его член, заполняя рот, дразня движениями его головку. Артур от этого громко стонал – громче, чем стоило бы – поэтому я вслепую потянулся к Артуру свободной ладонью. Я поймал его за руку и начал по кругу гладить большим пальцем по изгибу его локтя. Это заставило его взять себя в руки и начать контролировать громкость голоса, пока я старательно отсасывал ему.

Я воевал сам с собой и не знал, какая сторона победит. Не было ни части меня, которая не хотела бы этого, не получала бы удовольствия. Вопрос был в том, что все это значит. Я не собирался делать вид, что Артур не мой друг, потому что был абсолютно уверен, что Артур – самый лучший друг из всех, кто у меня когда-либо был. Так что мы могли бы быть друзьями с бонусами – трахаться по-дружбе.

Казалось, что все просто, но нежное прикосновение моих пальцев к коже на внутренней стороне руки Артура было слишком неуместным для происходящего. У меня было жгучее желание взять моего друга за подбородок и наклонить его голову, чтобы смять его губы в поцелуе.

Я зажмурил глаза и взял член Артура до основания, прогоняя ненужные мысли. Это все, что было мне нужно, – о, дьявол, даже больше, чем мне нужно, чтобы продолжать существовать здесь. Мне не нужен был любовник. Мне просто нужен был друг, которому я мог бы доверять, а иногда и снять с ним напряжение. Как с Артуром. К тому же, что бы я делал, если бы позволил себе влюбиться в Артура и привязаться к нему? Меньше чем через пять лет Артур освободится и оставит позади тюрьму и меня.

Мысль о том, что случится со мной, если я стану более привязчивым, чем был сейчас, укрепила мою решимость. Я затолкал эти фантазии и желания так глубоко, что почти забыл об их существовании.

Мне повезло, что Артур был слишком занят, чтобы заметить мою внутреннюю борьбу. Но я с новыми силами продолжил, сбившись с мысли, услышав, как Артур сдерживает громкий стон. Только то, что мы никогда не будем больше, чем друзьями, не значило, что я не могу подарить Артуру лучший в его жизни оргазм.

Я немного потерял хватку, столько лет этого избегая, доказывая собственную крутость. Правда же была в том, что мне действительно нравилось сосать член; в тюрьме просто не должны этого знать. Но я почувствовал, как мой собственный член натягивает штаны, когда заметил, что Артур сам нетерпеливо толкается в мой рот. Я хотел взглянуть на него и, когда открыл глаза, увидел его красное лицо, открытый рот и то, что он наблюдает за моими действиями, стараясь запомнить этот момент. А я почти кончил без единого прикосновения.

Мои желание и решимость помогли мне действовать, несмотря на неопытность, я заглотил член так глубоко, что он уперся в стенку моего горла. Я почувствовал подступающий рвотный рефлекс, но стонущий мое имя Артур помог мне с ним справиться. Я отстраненно пожелал, чтобы мы были сейчас не в тюрьме и не беспокоились о том, как сильно шумим.

Одна рука Артура была на моем плече, другая – в волосах, которая держала их в одном месте, пока он продолжал толкаться мне в рот без определенного ритма. Одна моя рука все еще была на внутренней части локтя Артура, зато второй я жестко сжимал его бедро для равновесия. Даже если мне было нечем дышать, если болела моя челюсть, я не хотел бы, чтобы это заканчивалось.

Артур собирался кончить; это было видно по горячим, тихим поскуливаниям, которые исходили из его рта на каждом выдохе. Я не отрываясь смотрел на него, жадно пытаясь словить каждый его взгляд. Артур вел меня в нужном ему темпе, трахая мой рот, не перекрывая дыхание своим членом. Но я хотел, чтобы он не забывал, что это я, а не просто какой-то случайный рот, и поэтому продолжал работать. Когда я мог, обводил языком его член, а в остальное время я сосал максимально старательно.

Артур посмотрел вниз и твердо встретил мой взгляд, не отводя глаз. Его пальцы неожиданно больно сжали мои волосы, заставляя глаза слезиться.

– Имс… Имс…! – лепетал Артур; он отпустил мое плечо, зажав свой рот ладонью. Я понял, что он предупреждал меня, но тогда я ничего так сильно не хотел, как того, чтобы Артур кончил мне в рот.

Я еще насаживался губами на его член, поэтому предпочел глубоко вдохнуть через нос и тесно сжался вокруг его плоти. Его движения сбились, а мгновением позже низкий стон завибрировал в его горле; звук, который не ушел дальше ладони Артура. Другая рука Артура до сих пор держала мою голову, пока он вдалбливался снова и снова, окрасив мой рот внутри белым.

Я не мог вспомнить, когда еще был так возбужден. Старался сглатывать каждую волну горячей, липкой спермы, несмотря на то, что на вкус она была не очень из-за кошмарной тюремной диеты. Когда Артур наконец выдохся, его рука отпустила мои волосы, и он откинулся на мою кровать. Я вылизал его дочиста, глядя, как его грудь поднимается и опадает, словно он, умирая, пытается вдохнуть.

Я ухмыльнулся.

Звук расстегиваемой ширинки привлек его внимание. Артур передвинулся, полностью забравшись на мою кровать, устроившись на боку; он смотрел, как я вытянул свой собственный пульсирующий член из штанов. Я обхватил себя пальцами и начал отчаянно отдрачивать под взглядом Артура, наблюдающего за взлетами моей руки.

Один, два, три отчаянных движения ладонью. Я ловил ртом воздух.

Четыре, пять. Я поднял голову, и Артур поймал мой взгляд.

Шесть. Я зажмурил глаза, тяжело дыша, чувствуя приближение оргазма у основания позвоночника.

Семь, восемь.

– Ну давай, – голос Артура вскружил мне голову, у меня перехватило дыхание.

С обрывистым стоном я кончил на свою ладонь.

Даже при том, что это была только моя рука, я не мог припомнить лучшего оргазма. После того, как я кончил, Артур затянул меня на постель. Я хотел, чтобы это очистил Артур, но на деле, просто вытер мое семя о штаны.

Мы оба дрожали. Не целовались, потому что то, что произошло, не подразумевало поцелуи. Это был просто обмен. Но запыхавшийся, легкомысленный смех Артура все равно заставил меня улыбнуться.

– Ты потрясающе сосешь член, – похвалил меня Артур, все еще пытаясь отдышаться.

– Оу, зайка, кажется, это самое милое из того, что ты мне говорил, – поддразнил его я, расслабившись, чувствуя только удовлетворение и, говоря в сердцах, не думая над словами. Артур не сильно толкнул меня в плечо, прежде чем в темноте выдать мне непроницаемое выражение лица. – Что? – Тогда до меня дошло, что я снова сказал «зайка», и мне захотелось провалиться на месте.

– Почему ты назвал меня так? – мягко спросил Артур в мирной тишине тюрьмы вокруг нас. – Еще одна часть представления с метками собственности?

Артур сам предоставил мне прекрасное оправдание – я должен был в полной мере воспользоваться им. Но вместо этого я услышал собственный вздох.

– Я не знаю. Я не успел подумать, что говорю. – Я не добавил то, что Артур – единственный человек, с которым произошла подобная оговорка. Но почему-то для Артура это оказалось приемлемым ответом. Он расслабленно и сонно перевернулся на живот, устало зевнув. Наши ноги соприкоснулись, а мгновением позже Артур отодвинулся ближе к стене, закрыв глаза.

Мы завели еще одну привычку. Каждую вторую неделю месяца, через две недели после того, как я обновлял метку на шее Артура, я возвращался в камеру и отсасывал Артуру. Иногда мы едва терпели, и это могло бы происходить чаще, но, тем не менее, придерживались графика, отчего все это было похоже на сделку.

Мы не занимались сексом в те ночи, когда я все еще ставил на Артуре метку. Это было чем-то особенным, по-странному невинным.

========== VI ==========

Все изменилось, когда Артур ответил взаимностью.

Признаюсь, иногда Артур бесконечно разочаровывал меня. Я никогда не жалел о том, что положил начало тому, что регулярно происходило между нами, но иногда чувствовал себя обделенным. Я понимал, что Артур, вероятно, еще был травмирован нападением Винса и предпочел бы нынешнюю ситуацию давлению на него и потере друга. Я еще кончал так, что каждый раз перехватывало дыхание, но от своей руки я начал уставать.

Было трудно продолжать отсасывать Артуру и не знать – но желать узнать, – каков будет его рот на моем члене. Я завел дурную привычку представлять Артура между своих коленей – между прочим – весь день. Я начал дрочить в туалете, как стыдливый мальчишка в старшей школе. Однако, я никогда не заикался об этом, довольствуясь тем, что имею.

В тот день был мой день рождения. Я никому не говорил об этом, потому что в тюрьме особенно не попразднуешь. Я планировал провести свой тридцатый день рождения, отметив его только кивком головы, не более.

Я провел в тюрьме семь с половиной лет.

Я знал Артура два с половиной года.

Я отметил Артура как мою собственность двадцать месяцев назад. Двадцать раз.

Артур кончил мне в рот шесть раз, а на лицо – дважды.

Я кончал, думая об Артуре, бессчётное количество раз.

День прошел так же, как и другие до него. К этому моменту я едва помнил о том, что у меня день рождения. Время в тюрьме всегда тянулось медленно, неразличимым сгустком. Я весь день работал в прачечной, пока Артур помогал реорганизовывать библиотеку. В тот день я видел его только за завтраком.

Мы оба выстроились перед своей камерой для переклички перед отбоем, так же, как и в любой другой день. Когда перекличка кончилась, мы зашли в камеру, глядя на то, как решетка скользнула на место. Я разрывался между тем, чтобы попытаться пораньше лечь спать и спросить, что за новую книгу принес из библиотеки Артур.

У меня не было шанса сделать выбор, потому что Артур схватил меня за плечи и подтолкнул спиной к кровати. Я бы ударился головой о металлический каркас, если бы мой сокамерник вовремя не заставил меня наклонить голову. Задняя часть коленей наткнулась на край матраса, и я внезапно сел.

Мои мозг и сердце отказались работать, когда Артур плавно опустился на колени, почти грациозно устроившись между моих ног.

– Артур, что?… – Я был слишком растерян, чтобы верить происходящему, не доверяя обнадеживающим доводам разума.

– С днем рождения, – сказал Артур; от его улыбки захватывало дух, хоть она и была с легким оттенком нетерпения, когда он возился с молнией моих брюк. Я попытался помочь ему избавить себя от ткани, но мои пальцы дрожали от желания, и Артур только отмахнулся от моих рук. Его ладонь терлась о меня, когда он расстегнул мои штаны и спустил их вниз под колени.