Текст книги "Силентиум (СИ)"

Автор книги: Old_teen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

«Почему без магии?»

Он надменно ухмыльнулся, встретившись с пытливым взглядом гриффиндорки.

– Хочешь посмотреть, как я колдую? – вкрадчиво поинтересовался он.

Гермиона буквально почувствовала, как её лицо покрылось красными пятнами, а глаза непроизвольно расширились. Да он играл с ней! Как кот с мышью! Это было просто недопустимо, какое варварство! Стоп… когда он успел подойти к ней так близко?

– Не думаю, что тебе это понравится, – произнёс Драко холодным полушёпотом всего в десятке сантиметров от лица Гермионы. – Принимайся за работу, Грейнджер. Сегодня я беру на себя все тяжёлые фолианты и верхние ящики каталога.

Он бесшумно отшагнул назад и вернулся к своему занятию. Гермиона ещё некоторое время продолжала следить за его движениями, сосредоточенным выражением лица и бело-серебристой прядью волос, выбившейся из идеально уложенной причёски, пытаясь совладать с собой и своими спутанными мыслями. Запах Драко и правда был восхитителен, и это уже давно являлось тревожным знаком, но ко всему прочему добавилась ещё одна сложность: всё-таки, он был чертовски красив.

***

Шёл второй час кропотливой и, как ни странно, слаженной работы. Гермиона со свойственным ей упрямством то и дело порывалась заполучить книгу потяжелее да побольше, но Малфой, неизменно раздражённо цокая языком, грубо выхватывал у неё из рук каждый громоздкий фолиант, за который она бралась. Это было почти что мило, если бы в этом настойчивом жесте не прослеживался дух соперничества, что будто так и кричал: «Я – сильнее, у меня получится лучше!».

Несколько раз неудачно испробовав невербальное заклятие для того, чтобы выдвинуть верхний ящик, Гермиона смирилась, что ей всё же придётся принимать помощь Драко, что каждый раз «любезно» доставал его из ниши, недовольно вздыхая. Тем не менее, Грейнджер удалось украдкой заметить плохо скрытое восхищение с примесью зависти в серо-голубых глазах, когда её невербальное заклинание выдвинуло ящик на несколько дюймов – в Хогвартсе на четвёртом курсе ещё ни у кого не выходило использовать палочку, не произнося заклятие вслух. Но Гермиона очень много тренировалась. Она усердно готовилась к самому неутешительному сценарию ближайшего будущего.

Было и ещё одно любопытное наблюдение. Если в прошлый раз Малфой торопился отнести книги по местам, едва взглянув на обложку, то сейчас он внимательно изучал содержание каждой, что попадала в его руки – так же, как это делала Гермиона.

Они старались не задерживаться рядом надолго. Это было неловко и некомфортно для них обоих, равно как встречаться взглядом. Именно поэтому они наблюдали друг за другом исподтишка в те редкие моменты, когда оказывались поблизости.

Улучив момент, когда Грейнджер отправилась в другое крыло библиотеки, Драко опёрся обеими руками о стол, пытаясь выдохнуть скопившееся в теле напряжение. Ему было не по себе рядом с ней. Вернее, не по себе ему было от того, что он втайне ждал того момента, когда они вновь встретятся у импровизированного книжного склада.

Когда я перестал её ненавидеть? Почему ищу встречи с ней? Я думал, мне просто нужно выпустить пар и, как следует, довести её. Но почему от этой мысли мне становится противно?

Он опустил голову, и перед его взглядом вновь предстали безликие книги. От них у него голова шла кругом. Десятки сомнительных названий с ещё более сомнительным содержанием. И совсем ничего из того, что нужно. Драко запретил себе думать о том, почему он хочет помочь Гермионе. Где-то на подкорке сознания хранилось безусловно мутное эгоистическое оправдание, которое он приберёг на особый случай, нечто вроде желания вернуть голос Грейнджер, чтобы полноценно ругаться с ней, как в старые добрые времена. Но у этого оправдания было два минуса: во-первых, оно не соответствовало изначальной слизеринской радости за наказание грязнокровки, и, во-вторых, стремление вернуть что-либо, как оно было раньше, обычно было вызвано чувством ностальгии, а значит… Драко скучал. Именно поэтому он приказал себе не тратить времени на эти мысли и делать то, что ему подсказывало нутро.

Его взгляд остановился на увесистом древнем фолианте с загадочным, но немалоизвестным названием «Ветхий Завет». Малфой нахмурился и презрительно фыркнул – маггловедение, второй курс, основные мировые религии. Неудивительно, что эта книга оказалась среди списанных. Она принадлежала к числу тех, о которых необходимо было знать, но прикасаться к ним вряд ли кто-то бы стал. Возможно, где-то в глубинах библиотеки и завалялся один-единственный несчастный экземпляр, который раз в год минут на пятнадцать попадает к какому-то клиническому ботану вроде Грейнджер.

С некоторой брезгливостью, едва касаясь кончиками пальцев, Малфой всё же открыл лежащую маггловскую книгу, оперевшись второй рукой на стол. Несмотря на свою предосудительность к данному чтиву, он всё же допускал, что хоть какой-то намёк на интересующий его ответ там может проскользнуть. Просто русалки, если они там и есть, будут описаны как сатанинские козни.

Бегло просмотрев первые несколько страниц и убедившись, что Бог не создал разумных животных, только двух людей, которые неведомо каким образом оказались предками всего человечества, Малфой нетерпеливо перевернул книгу, открыв её с конца на последнем десятке страниц. Судя по всему, это был именной указатель. Пролистав ещё несколько страниц назад до буквы «А», он зачем-то начал скрупулёзно изучать каждое из причудливых библейских имён. Наверное, из-за усталости и нежелания носиться по библиотеке с проклятыми фолиантами.

А может, и нет. Рядом послышались тихие шаги – Грейнджер вернулась. Не поднимая головы, Малфой боковым зрением проследил, как она остановилась совсем близко, взяв в руки миниатюрную книжицу размером немного крупнее ладони.

– И сколько из всей этой макулатуры в итоге стоит чьего-то внимания? – неожиданно спросил Драко, подняв взгляд на Гермиону.

– Много, – с важным видом проартикулировала она губами.

– Хочешь сказать, тебе что-то из этого пригодится? Или что ты запомнила их названия и на каких полках это искать?

– Конечно, – ревностно заверила она его, прижав потрёпанную книжонку к сердцу, словно пытаясь защитить.

«Как скажешь», – подумал Драко, с сомнением поведя бровью. Кажется, самое время достать нужный ящик и отнести Библию на полку с маггловской литературой. Но что-то удерживало его. А Грейнджер, почему-то, всё не уходила. Разумеется, это не было никак взаимосвязано, наоборот, ужасно раздражало. Особенно, этот её цветочный запах, от которого мысли затягивало туманной поволокой – просто невообразимо бесил.

Малфой не любил, когда что-то путало рассудок, ему нравилось состояние трезвости. По той же причине он всегда отказывался от спиртного, когда парни тайком проносили в гостиную бутылку огневиски на целый факультет. Его пугало состояние уязвимости и ослабевание самоконтроля…

Не смотри на неё.

…а также пугало то, что образ Грейнджер обрастал всё новыми деталями. Прямо сейчас Драко впервые заметил россыпь веснушек под карими глазами, причудливо переливающимися янтарными бликами в свете огня зачарованных канделябров, и этот эффект словно подчёркивал, насколько горячее и храброе гриффиндорское сердце.

Буквально принудив себя вернуться глазами и мыслями к чтению перечня библейских имён с пояснениями, Драко изучал список, пытаясь вспомнить, на каком из первобытных маггловских чудаков он остановился. Ужасно нелепые, странные имена. Хотя, вот одно, которое звучало вполне терпимо:

«Ариель (евр. божий лев)».

Драко усмехнулся и, не удержавшись, всё же взглянул на Гермиону, сосредоточенно листающую свою книгу. Небрежные локоны красиво обрамляли её необыкновенное, утончённое лицо. Она ни на кого не была похожа, хоть и не считалась красавицей в привычном понимании. Она была красива, но по-другому. Ей бы подошло это имя.

– Библиотека закрывается! – громко объявил вездесущий голос мадам Пинс под действием Соноруса. – Будьте добры, расставьте книги по местам и, пожалуйста, покиньте библиотеку. Всем доброй ночи.

Малфой поспешно отвёл взгляд, чтобы Грейнджер не заметила снова, как он на неё пялится. Уж такие вещи она точно охотно обсуждает со своими гриффиндорскими подружками-сплетницами.

– Что ж, осталось всего ничего, – заметил Драко, оценив результат проделанной работы. – Старая стерва будет довольна. Если ей, конечно, вообще до этого есть дело.

Гермиона согласно кивнула, скромно улыбнувшись, и взглянула на Драко, ожидая, когда он посмотрит на неё в ответ.

– Спасибо, – поблагодарила она его, уже заранее предвосхищая его предсказуемую реакцию.

Он скривился, раздражённо закатив глаза, и в своей привычной манере огрызнулся:

– За что? За то, что Пинс меня наказала? Не льсти себе, Грейнджер. Я бы лучше занялся чем-то по-настоящему полезным, чем проторчал целый вечер здесь, с тобой.

Гермиона пожала плечами и отвернулась, пряча улыбку в скрывающих лицо кудрях. Она знала, что Малфой врал. И он знал, что она знала.

– Салазар милостивый, неужели меня в расцвете молодости начало подводить зрение?

Драко и Гермиона синхронно обернулись на одновременно знакомый и неодинаково для них обоих неприятный голос. Вся слизеринская элита в полном составе в лице Нотта, Забини и сестёр Гринграсс предстала перед ними. От изобилия и концентрации серебристо-изумрудного сочетания цветов у Гермионы задрожали коленки и зародилось в груди знакомое чувство паники: однажды ей уже доводилось оказываться в такой ситуации. И вот, она снова одна в окружении ядовитых змей. И Малфой – всё ещё по-прежнему один из них.

Вот он – момент, ради которого не стоило расслабляться ни на минуту. Сейчас он поступит так же, как и обычно – присоединится к своим дружкам и с удовольствием помучает меня.

Но Драко не торопился к ним присоединяться. Более того, в воздухе повисло некоторое напряжение между ним и его сотоварищами.

– Малфой, – продолжил Теодор с ядовитым наслаждением, – скажи, что мне мерещится. Ты, чистокровный будущий лорд, проводишь время в компании грязнокровки?

– Меня Пинс заставила, – не раздумывая, ответил Драко. – Тебя обескуражило, что нас иногда наказывают, Нотт? Ты и сам вчера отрабатывал наказание у Грюма.

– О, – наигранно спохватился Тео, – прошу меня простить, если я ошибся. Просто… даже не знаю, вы та-а-ак славно смотритесь, – он расплылся в нехорошей улыбке. – Твой отец был бы просто неистово «счастлив» увидеть тебя в компании этого отребья.

– Хватит нести эту чушь, Тео, – предупреждающе прошипел Малфой под тихое хихиканье сестёр Гринграсс. Забини же оставался непроницаем. Казалось, его вообще ничего в этой жизни не интересовало, не привлекало и не смешило. Он довольно редко говорил, никогда не поддерживал всеобщего веселья, но неизменно оказывался в центре событий и производил впечатление типичного хладнокровного богатенького негодяя. Яркий представитель своего факультета.

– Что ты, дружище, – озабоченно произнёс Нотт, – не принимай на свой счёт, я же просто пошутил. Уверен, ты бы не стал марать свои белые ручки о скучную книжку в неопрятной обложке.

Гермиона не могла определить, в какой именно момент ей начало становиться хуже. Паника и страх постепенно трансформировались в нечто дикое, первобытное. Тело налилось жаром, руки сжались в кулаки, взгляд затуманился, а разум… просто отключился. Инстинкт подсказывал, напоминал, что в прошлый раз она проявила слабость и проиграла. Этого больше не повторится. Никогда.

Распалённая издевательским смехом Нотта и слизеринских девчонок Грейнджер резко рванула вперёд и, ни капли не задумавшись о последствиях, со всей силы замахнулась кулаком в аккуратненький нос кудрявого проходимца, но он оказался быстрее. Теодор грубо отпихнул Гермиону рукой и коленом, повалив её на пол. Всё произошло настолько быстро, в мгновение ока, что Драко не успел вовремя сориентироваться, и оказался возле Грейнджер уже в тот момент, когда к её горлу была приставлена палочка Нотта.

– Совсем оборзела, грязнокровная мразь? – остервенело прошипел Тео.

Гермиона задыхалась от ярости, невольно поймав себя на мысли, что, несмотря на свою смелость и предприимчивость, она снова оказалась в точно таком же положении – поверженная наземь слизеринским выродком, кончик палочки которого больно впивался в её гортань, мешая сглотнуть. Где-то позади неё раздавались шаги и обеспокоенные голоса, но звон в ушах перекрывал все окружающие звуки. Всё, что она видела и понимала – это нависшее над ней лицо взбешённого однокурсника, который явно не страшился того, что ему придётся поплатиться за свой поступок.

Но внезапно его черты изменились, вытянувшись в удивлённую и испуганную гримасу, а расширившиеся зрачки устремились куда-то вверх. Переведя взгляд чуть в сторону, Гермиона заметила кончик ещё одной палочки, приставленной к его виску.

– Ещё раз приблизишься к ней, – медленно, с расстановкой проговорил Драко, – и, я тебе клянусь, Нотт: ты пожалеешь об этом.

– Что здесь происходит? – послышался взволнованный голос Джинни.

– Спрячь свою палочку, мудила, и катись отсюда со своей шайкой королевских уродцев, – продолжил Малфой, не заботясь о набежавших зрителях. – И ещё кое-что. Заруби себе на носу: в отличие от твоего поганого папаши, мой отец меня любит. Каким бы я ни был. А теперь убери свою сраную палочку от горла безоружной девочки.

Нотт шумно сглотнул и тотчас же отшатнулся, не отводя разгневанного взгляда от Драко. Резко выпрямившись, он затолкал палочку обратно в карман, круто развернулся и уже было собрался уходить в компании своих преданных подружек, но, бросив свирепый взгляд через плечо, нетерпеливо прорычал:

– Блейз! Ты идёшь?

– Ты иди, я догоню, – чрезмерно спокойно и высокомерно произнёс Забини, впервые за всё время подав голос. Теодор брезгливо фыркнул и, разочарованно покачав головой, быстрым шагом удалился прочь.

– Гермиона! – вскрикнула Джинни, бросившись к подруге, не теряя ни секунды. Вместе с ней подоспели Невилл и Парвати – видимо, все они ждали подругу, чтобы отправиться вместе в башню. Они схватили её за руки и помогли подняться. – Какого чёрта здесь случилось?

– Это он тебя тогда, да? В прошлый раз? – внезапно спросил Невилл, застав Грейнджер врасплох.

Всё ещё пребывая в состоянии шока, она боязливо взглянула на оторопевшую Джинни, а затем – на Малфоя. Мерлин, как же много всего было в его взгляде. Сожаление, гнев, предвкушение неминуемого разоблачения. И немая просьба солгать. Но совсем никакого намёка на надежду – для неё не было места в его чёрной душе.

И Гермиона солгала. Она уверенно кивнула, глядя ему прямо в глаза.

– Понятия не имею, о чём говорит Невилл, но мы обсудим это дома, – нервно пробормотала Джиневра, схватив Гермиону за руку. – Пойдём. Завтра мы отправимся к Макгонагалл и всё ей расскажем.

Драко провёл взглядом гриффиндорцев и, глубоко вздохнув, повернулся к Забини.

– А ты чего здесь забыл? Какие-то проблемы?

Блейз едва заметно усмехнулся уголком губ и, сложив руки на груди, склонил голову на бок, окинув Малфоя изучающим взглядом.

– Надо же, – задумчиво протянул он. – А ты не такой безнадёжный, как я думал.

Комментарий к 7. «Possible she wants you too»

📜🪶 https://t.me/old_teen_dungeon заходите ко мне в Подземелье 🧙🏻‍♀️ – Ламповый Telegram-канал с ништяками, анонсами, личным-непубличным, маленькими спойлерами и просто поболтать🍷🧀

========== 8. «Boy, you better do it soon» ==========

Как удачно, что первый день лета выпал на субботу, и не только потому, что это долгожданный выходной после тяжёлой рабочей недели. Сегодня в Хогвартсе намечался праздник: школа Шармбатон закатила масштабную вечеринку в честь своей роскошной директрисы – женщины с большой буквы – мадам Максим.

Именинница распорядилась, чтобы праздник был организован на улице в голубых шатрах из дорогого шёлка, а столы ломились от разнообразных французских деликатесов, ко многим из которых, впрочем, подавляющее большинство британцев и болгар были совсем не готовы ни морально, ни физически: устрицы, улитки и лягушачьи лапки далеко не всем пришлись по вкусу, а кто-то и вовсе не рискнул к ним прикасаться.

Зато тарталетки с паштетами, круассаны, мясные, рыбные блюда и восхитительные французские десерты разлетались со скоростью света, едва успев появиться на столе. Разумеется, выдержанные сыры и изысканные вина, изготовленные из лучших сортов винограда Прованса, пользовались огромным успехом. Касательно последнего – здесь наибольшее количество ценителей пришлось на гостей из Дурмстранга, но и в Хогвартсе, как оказалось, водились винные гурманы. Старик Дамблдор буквально не расставался со своим кубком каберне, время от времени составляя компанию изрядно повеселевшим мадам Великану и её более миниатюрной партии с ромашками в бороде в выходном жёлтом галстуке в горошек.

На всех студентов младше семнадцати лет был наложен алкогольный надзор – каждый кубок был тщательно обработан специальным заклятием. Так, любого несовершеннолетнего подростка во время попытки налить себе «горячительного» ожидало неизбежное разочарование в виде пустого кубка. Разумеется, некоторые ребята сразу смекнули, что можно попросить кого-то из старших налить вина в кубок и, не прикасаясь к нему, пить вино через соломинку, но пристально бдящие профессора быстро вычислили нарушителей и приказали эльфам изъять все соломинки и спрятать их в надёжное место.

С трудом отделавшись от скудоумных тучных телохранителей, Драко отыскал отдалённый столик с уцелевшими эклерами, не успевшими угодить на растерзание голодным студентам. Не то чтобы большинство здешних деликатесов являлись таковыми для Малфоя, но длительное пребывание в Хогвартсе давало о себе знать – эльфийская стряпня хоть и кажется божественно вкусной поначалу, однако быстро приедается.

После произошедшего в библиотеке Драко чувствовал себя неуютно всюду, где обитали слизеринцы. Хуже всего приходилось в подземельях – вынужденно проводить время в одном пространстве с Тео и всеми, кому Дафна и Астория успели растрепать о выходке-подвиге Малфоя, было нелегко. Отныне он ощущал себя изгоем, хоть и не жалел о своём поступке. Он никогда не был близок с «элитным кругом», но если раньше их отношения были прохладно-нейтральными с редким, но сносным взаимодействием, то теперь ситуация значительно обострилась.

Единственной гарантией безопасности оставался Люциус Малфой: слизеринцы знали, что если, не дай Мерлин, с сынка министерской крысы упадёт хоть один волосок, его отец добьётся того, чтобы половину факультета отчислили из школы, если на то будет необходимость. Именно по этой причине Нотт не прибегал к издевательствам, дабы не нажить себе лишних проблем. К тому же, выговор, штраф и наказание Макгонагалл изрядно подпортили настроение для совершения дальнейших гадостей.

Блейз Забини оказался наименьшим разочарованием из всех змеевидных. Он не проявлял каких-то очевидных признаков дружелюбия, но и не злоупотреблял излишней враждебностью и цинизмом и, что самое главное, в его черепушке водился какой-никакой интеллект. Он был умным наблюдателем и собирателем информации обо всём, что видел и слышал. Конечно, проникаться доверием к такому человеку не стоило, впрочем, на Слизерине об этом речи никогда и не заходило.

– Приступ социофобии?

Лёгок на помине.

– Приступ любопытства? – нашёлся Драко, безвозвратно позаимствовав ещё одно муссовое пирожное. – Чего тебе?

Забини опустился на стул напротив, держа в руке какую-то неведомую полусъедобную дичь.

– Оркестр Флитвика безбожно фальшивит, – устало прокомментировал он, надкусывая нечто-что-бы-то-ни-было. – Струнные – ещё куда ни шло, а вот духовые – совсем беда.

– Согласен.

Они с минуту молчали, наблюдая, как народ веселился. Сумерки уже давно опустились, и в шатрах загорелись жёлтые огоньки на манер уличной гирлянды. Под соседним навесом обосновались шумные гриффиндорцы. Взгляд Драко сразу отыскал Гермиону – сегодня она была в лёгком ярко-алом платье из простой ткани.

Очень по-гриффиндорски.

– Ты знаешь о том, как разрушается проклятье Силентиум? – вдруг заговорил Блейз.

Малфой едва не поперхнулся, проглотив слишком большой кусок пирожного. Он с недоумением уставился на Забини, который выглядел настолько невозмутимо, будто вообще ничего не сказал.

– Что? – переспросил Драко.

– Силентиум, – как ни в чём не бывало, повторил Блейз, глядя туда же, куда смотрел Малфой мгновение назад. – Проклятье немоты. Мой отчим работает невыразимцем в Отделе Тайн. Они изучают такие штуки.

Малфой уставился на него, заставляя себя внешне подавить заинтересованность – ему должно быть всё равно. По крайней мере, он не собирался демонстрировать свои чувства (которых нет) постороннему человеку.

– Отчим как-то рассказывал, что у них был подобный случай, – так же безэмоцтонально продолжил Забини. – Но не в Чёрном озере, а в море. Проклятью подвергся мужчина-полукровка. Генри сказал, что спустя два года мужик снова заговорил. Его магия любви спасла.

Драко прыснул со смеху, решив, что Блейз его разыгрывает, но Забини явно не шутил. Он перевёл взгляд на Малфоя.

– Тебе решать – верить или нет, – холодно произнёс он. – Но в Отделе Тайн изучают природу самых загадочных феноменов мира. И любовь – один из них. После того, как выжил Поттер, невыразимцы плотно занялись изучением любви и доказали, что она способна разрушить многие проклятья.

– Зачем ты вообще рассказываешь мне об этом? – нервно возмутился Драко, с досадой отметив, что голос его дрожал от напряжения.

Забини равнодушно пожал плечами.

– Не знаю. Подумал, что тебе может быть интересно.

– С чего вдруг это должно оказаться мне интересным?

Это уже выходило за все рамки допустимого. Драко почувствовал, что больше не может задерживаться здесь ни на минуту. Он вскочил со своего места и, не оборачиваясь, умчался прочь, подальше от дурацкого праздника. Он знал, что Забини не станет его останавливать – не тот это был человек, чтобы печься о ком-то.

Придурок. Неужели он настолько подвеянный, что считает, будто может вот так вывалить на меня всю эту сказочную чушь? Магия любви! Просто обхохочешься. Кем он вообще себя возомнил?

Выбравшись за пределы шатра, Малфой осознал, насколько сильно стемнело. После привычного для глаз яркого света праздничных огоньков тёмно-синяя пучина поздних сумерек навевала мнимое чувство опасности, но, спустя всего минуту пребывания вдали от вечеринки, Драко заметил, что на улице было всё ещё довольно светло, просто яркое зарево закатного солнца растворилось в бледном небе, которое в скором времени окрасится более тёмными оттенками, но непременно подарит этому миру чудесную лунную ночь.

Это было бы просто замечательно. Драко давно не видел луны.

***

– Подсунь ему уже эту чёртову книгу! – кричала Джинни. – Видишь, даже Рон с Гарри больше не против!

Да, вижу. И, если честно, я уже скучаю по тем временам, когда они ненавидели Малфоя вплоть до желания стереть в порошок, но не знали, какое для этого нужно заклинание.

– Ну, и чего ты молчишь? Нечего сказать? Закончились возражения?

Гермиона наградила Джинни тяжёлым взглядом, отправляя в рот сырную тарталетку. Её братья хорошему не научили, вот она и набралась от них гадких шуток и чёрного юмора. Всё потому, что однажды это сработало: последовав настойчивому совету или, скорее, принуждению Джинни, Гермиона однажды решила проверить реакцию Драко и нарочно уронила все эти книги, не надеясь и не рассчитывая, впрочем, на положительный результат. Перед этим Джинни по-дружески её подбодрила словами: «В крайнем случае, ты выставишь себя идиоткой и ещё пару лет помолчишь».

В тот раз Гермиона ужасно обиделась. Почему-то из уст Фреда и Джорджа подобное звучит не так жестоко. В такие моменты она понимала, почему избрала своими лучшими друзьями Гарри и Рона – они всегда шутили по-доброму, а насмешки и сарказм приберегали для врагов. Но Грейнджер нуждалась в подруге. И, возможно, ей бы стоило присмотреться к другим девочкам в качестве кандидаток на священное место хранительницы секретов, но она никому не доверяла и не доверилась бы. Джинни, при всех её недостатках, была хорошим, верным другом, который искренне переживает и заботится, но проявляет свою любовь слишком своеобразно. Гермиона научилась с этим мириться. Почти.

– Я не стану, – продолжала протестовать Гермиона.

– Ну, почему?

– Это унизительно!

У неё превосходно получалось кричать, не производя ни единого звука.

– Послушай, Гермиона, – заговорил Гарри, стараясь перекричать музыку, – это – твой шанс. Ты ведь признала, что он тебе нравится. Я, конечно, могу ошибаться, но, мне кажется, будто ты ждёшь какого-то одобрения. Мы с Роном уже сто раз говорили, что хотим вновь услышать твой голос. Нам ужасно его не хватает.

Гарри здорово умел манипулировать. И манипуляции его зачастую были трогательными до слёз. Гермиона нервно закусила губу, виновато глядя на каждого из друзей.

– Мне кажется, он не поцелует меня.

– Так поцелуй его сама, – умоляла Джинни.

– Я не стану его целовать первой!

– Смотри, он уходит! Куда это он собрался?

Спустя долгие месяцы немоты друзья неплохо научились понимать её по губам, но в частично односторонних перебранках эти хитрецы могли в любой момент отвернуться и перевести внимание на что угодно, таким образом, выходя победителями из любого спора. Но Малфой и правда спешно покидал праздник, направляясь куда-то в сторону озера. Гарри, Рон, Гермиона, Джинни, Фред и Джордж выстроились в один ряд, чтобы понаблюдать за дальнейшими действиями слизеринца. Спустя две минуты кропотливой слежки, все шестеро увидели, что Драко всего лишь уселся на берегу озера, намереваясь, видимо, насладиться красотой природы.

– Ну, не утопился – и ладно, – заключил Рон. – Наверняка уже успел разругаться со своими дружками.

– Иди к нему, – практически прорычала Джинни, агрессивно артикулируя слова.

Гермиона резко повернулась к ней, уставившись ошалелым взглядом.

– Что? Нет!

– Эй, Виктор! – внезапно окликнула Джинни чемпиона Дурмстранга, благополучно осушающего неизвестно какой по счёту кубок вина. – Подойди-ка сюда.

Крам неуклюже извинился перед своими друзьями за необходимость отлучиться, и, слегка пошатываясь, направился к гриффиндорцам. Гермиона знала, зачем Джинни сделала это: Виктор обладал особым очарованием и даром убеждения, не прилагая при этом никаких дополнительных усилий.

– Как вы тут? Хорошо проводите время? – чрезмерно расслабленно поинтересовался он с чудовищным болгарским акцентом – в нетрезвом состоянии он совсем не следил за точностью произношения английских слов, искажая их до вопиющего безобразия.

– Объясни Гермионе, что, вероятно, Малфой, сможет вернуть ей её голос, – сразу же перешёл к делу Гарри.

– Ты что, не хочешь опять заговорить? – озадаченно спросил Виктор, непонимающе нахмурившись. Кажется, на данный момент он не совсем улавливал суть дилеммы в силу своего состояния.

– Хочу, – терпеливо отвечала Гермиона, – но я не собираюсь…

– Прости, Герми, я и на слух-то ваш британский говор с трудом воспринимаю, а без звука совсем тяжко, – вежливо извинился перед ней Виктор и затем обратился к Гарри. – Что ей не нравится?

– Ей не нравится, что для этого придётся целовать Малфоя, – едва сдерживая улыбку, пояснил Поттер.

– Оу, – скривился Крам, – я бы тоже этого не хотел. А зачем?

Нетрезвый Виктор был просто невыносимо обаятельным. Эти его рассеянность и несообразительность придавали ему особого шарма.

– Они влюблены друг в друга! – не выдержала Джинни. – Гермиона, конечно, ни за что в этом не признается ни нам, ни даже себе, но это очевидно. Просто их чувства только начали зарождаться, но мы не можем ждать вечно, пока кто-то из них поумнеет, иначе этого может не произойти никогда.

Очень медленно, но верно до Крама начал доходить смысл всего происходящего – это было заметно по его расширяющимся глазам и понимающей улыбке.

– Кажется, теперь всё ясно, – заговорщически протянул он. – Не повезло, что вам запрещено пить вино. Оно бы ускорило процесс. А где сам Малфой?

– Вон там, – хором произнесли гриффиндорцы, синхронно указав пальцем в сторону озера.

Какие услужливые засранцы!

– Я понял, – уверенно кивнул Виктор. – Герми не хватает смелости к нему подойти, хотя момент просто идеальный.

А тебе не хватает лингвистического навыка правильно выговаривать моё имя, но я же не заставляю тебя брать дополнительные уроки английского?

– Гарри, – окликнул его Крам, – будь добр, подержи минуту.

Он сунул ему в руки кубок с вином, который тотчас же моментально опустел.

– Проклятье, – тихо выругался Поттер.

– Герми, – обратился к ней Виктор, положив обе ладони ей на плечи, – хочешь, я проведу тебя к нему?

Грейнджер неистово отрицательно замотала головой, в чём была её роковая ошибка. Крам просиял и, подхватив её под локоть, громко объявил:

– Она согласна! Пойдём, пора вернуть твой голос!

Кошмар. Просто кошмар.

Виктор потащил её к выходу из шатра под звонкий смех самых ужасных в мире друзей, и как бы Гермиона ни пыталась сопротивляться, упираясь ногами в землю, Крам был в разы сильнее и практически не замечал никаких препятствий, уверенно увлекая её за собой.

– Я ненавижу вас! – безмолвно вопила Гермиона, оглядываясь назад, но гриффиндорцы лишь кричали в ответ подбадривающие слова и пожелания удачи.

С каждым шагом шатёр оказывался всё дальше, а шум праздника – всё тише. В какой-то момент Гермиона начала слышать шелест травы под ногами – настолько всепоглощающа была вечерняя тишина. Отойдя на приличное расстояние от шумного празднества и оказавшись примерно на полпути до берега озера, Виктор остановился, выпустив из мёртвой хватки локоть Грейнджер, и улыбнулся.

– Дальше я с тобой не пойду. Ты должна подойти к нему сама.

Гермиона обратила на него умоляющий взгляд, но Крам лишь кивнул головой, и только один Мерлин знает, в каком контексте: отрицательном или положительном.

– Я буду стоять здесь и смотреть, чтобы ты не сбежала в лес. Просто поверь, – он мягко сжал её плечо, – ты должна узнать. Проверить.

Гермиону переполняли сомнения. С одной стороны, она желала со всем этим разобраться как можно скорее, но, с другой стороны… Разве это правильно? Так торопиться, словно опаздываешь на поезд. Ведь романтические отношения должны развиваться постепенно, а не принудительно.

– Мне бы хотелось, чтобы на его месте оказался я, – с грустной улыбкой признался Виктор. – Ты мне очень нравишься. Но, я уверен, если бы это было взаимно, ты бы уже давно дала мне знать.

Гермиона опустила взгляд. Ей было больно слышать это. Виктор – прекрасный человек и замечательный парень, благородный, достойный. Настоящий джентльмен. А Малфой… Это – Малфой. Даже если их с Грейнджер и связывают какие-то чувства, в которых она до сих пор не уверена, человек он, мягко выражаясь, очень сложный.