Текст книги "Его женщина (СИ)"
Автор книги: Ola.la
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Дэрил стоит у порога, наблюдая за ней, кусая губы и нервно закуривая. Он не может отвести от нее глаз. Кажется, даже улыбается вместе с ней, заражаясь ее счастьем. А она оглядывается и снова смотрит на него долгим и таким почему-то беспомощным взглядом. Делает пару шагов к калитке, выходит на улицу и снова оглядывается, будто ее кто-то может остановить.
Он бросает недокуренную сигарету и уходит в дом.
А дом уже со следующего дня становится непривычно тихим. Возвращаясь к обеду, Дэрил не застает никого и даже не сразу вспоминает, что Кэрол не таинственным образом исчезла, а просто куда-то ушла. Без нее все не так. Он ест еще теплый обед, ленясь разогревать его, бродит по пустым комнатам, мельком замечает свое отражение в большом зеркале спальни и отправляется в душ смывать с себя землю, на которой он успел полежать, помогая Мэрлу разобраться с неполадками в его машине.
И не успевает даже взять полотенце, чтобы вытереться после купания в ледяной воде, когда дверь распахивается.
– Ой, – отшатывается Кэрол от машинально оглянувшегося на нее Дэрила. – Прости, ради Бога. Ты уже выключил воду, и я не услышала. Не знала, что ты дома.
Торопливо тараторит, пытаясь смотреть ему в лицо, но невольно скользит взглядом по обнаженным плечам и спине Дэрила. Впервые видя его полностью обнаженным при ярком свете. Впервые видя количество его шрамов и кривя губы, словно от боли. Хмурится, протягивая руку к его плечу, словно хочет коснуться, но вовремя убирает. Тушуется под взглядом стоящего вполоборота к ней Дэрила, который вовсе не желает ее сочувствия, и безмолвно закрывает дверь, позволяя ему одеться и выйти.
Не поднимает эту тему до самого вечера, а потом подходит, присаживается рядом и касается холодными пальцами его шеи над воротником рубашки. Касается волос на затылке, поглаживает мгновение и убирает руку, кладет ее на колени и сжимает пальцами второй руки. Сжимает, словно удерживая от новых касаний.
– Кто это? – спрашивает Кэрол, наконец.
Дэрил косится на нее исподлобья и молчит. Надеется, что она поймет – душу он перед ней раскрывать не обязан. И не намерен. Пусть сколько угодно ощущает себя хозяйкой, пытается его влюбить в себя или радуется тому, что все у нее уже получилось. Всему есть свои пределы.
– Дэрил, – окликает она его и, наталкиваясь на стену молчания, вздыхает. – Не хочешь говорить?
– Тебе спать не пора? – пытается перевести он тему.
– А ты… – Кэрол бросает неуверенный взгляд на дверь спальни и быстро отводит глаза, замечая искреннее непонимание Дэрила.
До которого только через пару минут доходит, что она снова намекала ему на то, что он может захотеть забраться в ее постель еще раз. И что это ее напрягает. Ведь обычно она не реагирует таким напряжением на любые темы. Обычно она может пошутить на любую тему, особенно в такие вот моменты. Когда повисает напряженное молчание и его нужно разрушить хоть чем-то. Но тут она почему-то не может ничего.
– Я не собираюсь тебя… насиловать,– выдавливает он это слово, решая расставить все точки над «і», чтобы Кэрол больше не изводила себя, постоянно ожидая того, о чем ей так неприятно думать. – Не парься.
Она кивает. И тем самым соглашается, что в ее глазах секс между ними приравнивался бы к очередному акту насилия. А значит, Дэрил все понял и решил правильно. А значит, что-то другое ему просто показалось. Ему часто кажется. С тех пор как он встретил ее.
А на следующий день они идут к Блейку.
========== Часть 19 ==========
Они оба приглашены на мероприятие, устраиваемое Губернатором для приближенных. Эти вечера случаются нечасто, но чаще прикидываться почти что приличным Мэрл бы и не смог. Правда, его приличия ограничиваются лишь тем, что он приходит не накуренный, пьет меньше обычного и руки с чужими женщинами не распускает. Даже комплименты хозяйке вечера делает и ведет с Блейком вполне светские беседы об обустройстве жизни в городе.
Посмотреть бы со стороны: идеальная вечеринка для счастливых семейных пар.
Красивая посуда, богато накрытый стол, женщины в шикарных платьях, мужчины в рубашках и брюках. Никакой ругани, повышенных голосов, сигаретного дыма прямо за ужином или пошлых тостов. Все в лучших традициях извращенных фантазий Губернатора, который любит иногда провести свой вечер именно так, наблюдая, как все его помощники вместе со своими женщинами из кожи вон лезут, чтобы не выйти из роли добропорядочных горожан.
Именно так и думает, кажется, Кэрол, поглядывая на все происходящее вокруг и мило улыбаясь всем к ней обращающимся. Она нахваливает стряпню Роуэн, делает комплимент особой гордости хозяина – аквариуму с пираньями, отшучивается в ответ на шутки Мэрла и тихо беседует о чем-то невероятно скучном с присутствующими тут подругами.
И не забывает о Дэриле, то и дело подкладывая ему того, что по ее, безошибочно угадывающему его вкусы, мнению, ему понравится, улыбаясь ему теми самыми заговорщическими, столь же неискренними, сколь и похожими на те, которым обычно обмениваются парочки со стажем, улыбочками, что-то говоря ему время от времени.
Он, никогда не любивший подобные мероприятия и раньше, когда у него не было Кэрол, а у Кэрол не ходила в подругах Роуэн, всячески уклонялся от них, просто ест и пьет, изредка посматривая на часы. Иногда прислушивается к чьему-то разговору и даже вставляет пару коротких фраз. Поглядывает на обнаженные плечи Кэрол, скользит взглядом по ее особенно нарядному сегодня платью, усилием воли отводит глаза и запивает нереализованное желание очередным глотком виски.
Ее же бокал к середине вечера все еще полный. Она вообще избегает алкоголя: ни разу за все это время не коснулась ни одной бутылки, стоявшей у них дома в общем доступе. Может быть, у нее аллергия? Ведь с какой стати кто-то может отказаться от выпивки, особенно когда и без того скучно, Дэрил понятия не имеет.
И убеждается в том, что никакой аллергии нет и в помине, уже через несколько секунд, возвращаясь с перекура, усаживаясь на свой стул и случайно устраивая ладонь на обтянутом тончайшей тканью бедре Кэрол.
– Прости, – неразборчиво и тихо извиняется он, видя ее быстрый взгляд.
Убирая руку, Дэрил не удерживается от искушения провести по ее ноге ладонью немного больше, чем это необходимо для того, чтобы сделать все как можно незаметней для окружающих.
Кэрол вдруг хватает бокал с вином и выпивает почти половину. Ненатурально смеется в ответ на очередную, в лучших традициях Мэрла, не вполне приличную шутку Мэнди и уже не выпускает бокал из руки. Ничего не говорит против, когда ее бокал снова наполняется вином. И уже совсем не случайно опускает свою ладошку на ногу даже не сразу сообразившего, что происходит, Дэрила.
Не делая ничего больше легкого поглаживания его ноги, не поднимая руку выше, она сводит его с ума легкой улыбкой, вдруг заигравшей на ее губах. Он нерешительно сдвигает свою руку и снова кладет ее на тонкую ткань платья. Мучительно медленно подтягивает подол все выше и выше до тех пор, пока не касается шелковистой кожи. Кусает губы и понимает, что долго не выдержит. Что сейчас просто вытолкает ее из дома, чтобы нагнуть где-то за ближайшим углом. Что уже ничего не видит и не слышит, кроме ее изысканного профиля, ее нежного голоса.
Что ничего не понимает!
Милтон поднимается с места, кивая своей неприметной женщине, чье имя Дэрил никогда не мог запомнить и чье существования в жизни этого очкарика не понимал, и прощается с хозяином дома. Пользуясь случаем, подхватывается с места и Кэрол. Щебечет что-то о головной боли, многословно благодарит за прекрасный вечер и, крепко сжимая руку Дэрила, выводит его за собой.
Сама устраивает его ладонь на своей талии, слегка покачивается, вынуждая его придержать ее, и неторопливо шагает на своих высоких, непривычных для нее, каблуках по темной и безлюдной улице. Не умолкает ни на секунду. Обсуждает все увиденное и услышанное на вечере. Голос звенит, а взгляд гуляет где-то далеко.
Едва переступив порог дома, Кэрол сбрасывает с ног туфли и быстро, слишком быстро, словно сбегая, шагает в сторону спальни. Дэрил отворачивается, запирая дверь и стараясь не смотреть на ее полуоткрытую спину, на покачивающиеся при движении бедра, на завитки волос на затылке. И замирает, ощущая, как она прижимается к его спине.
Он не шевелится, когда она касается губами его шеи. Он не оборачивается, когда она на ощупь начинает расстегивать пуговицы на его рубашке. Он не говорит ни слова, когда она трется об него всем телом, обжигая рваным дыханием ухо.
Он жмурится до боли и все-таки поворачивается, отодвигая ее, раскрасневшуюся, с подозрительным огоньком в глазах, от себя. Всего полтора бокала вина – и она сошла с ума?
– Что? – не говорит, а мурлычет Кэрол, глядя прямо ему в глаза так, как не смотрела еще никогда.
– Иди, проспись, – бросает Дэрил и проклинает самого себя.
Но иначе ведь нельзя. Иначе завтра она протрезвеет, и в том, что он воспользовался ею, он же виноват и окажется. Иначе ведь нельзя?
– Ммм, пупсик, какой ты грозный, – теперь вдруг кажется не столько пьяной, сколько притворяющейся она.
Та, которая протягивает к нему руки, быстро расстегивает две оставшиеся пуговицы на рубашке, проводит кончиками пальцев по его животу и опускает ладонь ниже, убеждаясь, что он ее хочет. Сжимает, поглаживает, дергает за молнию и медленно улыбается, видя, как только и шепчет проклятья понимающий, что во второй раз он просто не сможет оттолкнуть ее сегодня, Дэрил.
Она снова скользит губами по его шее, прикусывает его плечо, ни на секунду не прерывает свои ласки рукой и запрокидывает голову.
– Ну же! Здесь. Сейчас.
Просить ей больше не приходится. Его руки уже сминают ее грудь прямо через одежду, забираются под подол ее платья, сдергивают рвущееся белье на пол, подталкивают ее саму к стенке, разворачивая, прогибая в пояснице, вспоминая и повторяя те касания, которые нравились ей в прошлый раз.
Сегодня она не стесняется громко стонать. Сегодня она сама просит и еще, и больше, и глубже, и быстрей. Сегодня ей не нужно много времени, чтобы обмякнуть в его руках.
Сегодня она снова не целует его ни разу.
Тихонько стоит, прижимаемая спиной к его груди, в его крепких объятьях. Успокаивает дыхание и не открывает глаз. С легким стоном выворачивается из его рук и избегает смотреть на него.
Хмурится на секунду и прикусывает губу, погруженная в какие-то свои мысли.
– Это не то, – признается вдруг, непонятно себе или мрачно смотрящему на нее Дэрилу.
И он не знает, что сделать, чтобы было «то». Что сделать, если она сделала все так, как ей хотелось. Если он выполнил все ее просьбы. Если он удовлетворил ее.
Если и самому ему это вдруг кажется чем-то не тем, несмотря на то, что ничего лучше у него не было. Даже прошлый раз меркнет в сравнении с этим. Может быть, в третий раз будет еще лучше? Хотя куда еще…
Дэрил смотрит ей вслед. Своей женщине, которая только что отдала ему себя. Которая дала ему так мало…
========== Часть 20 ==========
На следующий день из дома сбегает она. Теперь и у нее есть такая возможность. Дэрил сам ей таковую предоставил. И теперь не знает, правильно ли он поступил.
Он, который так любил бегать от всех проблем, злится, оказываясь на месте того, кого начинают избегать. Он хочет посмотреть ей в глаза и прочесть в их выражении, что же вчера произошло. Он хочет заглянуть ей в лицо и убедиться, что его она в этот раз ни в чем не винит. Он хочет услышать от нее хоть какие-то объяснения.
Потому что сам уже давным-давно запутался, где игра, а где жизнь. Где ложь и где правда.
В ней вообще есть правда? Хоть что-то настоящее?
Но, даже возвращаясь, Кэрол не оправдывает надежд Дэрила. Она смотрит на него совершенно ясными глазами. Она ему улыбается, говорит ровным тоном, даже поддразнивать за ужином не стесняется.
– Ты в душ не собираешься пока? Я надолго, – и, увидев отрицательное качание головой, склоняет голову набок, улыбаясь этой своей особенной улыбкой для таких случаев. – Хотя, если вдруг что – можешь и заглянуть, спинку потереть.
Он вскидывает на нее серьезный взгляд, и она, замявшись на мгновение, уходит. Оставляя Дэрила гадать, было это шуткой или указаниям к действию. Привычно подшучивает она над ним, как когда-то раньше, просто согласно новым обстоятельствам свободно затрагивая более интимные темы, или и правда хочет, чтобы он пришел?
Одно прикосновение, одно касание губ, одно простое объятье – и он бы не сомневался.
Но Кэрол держится по-прежнему так, словно они лишь вынужденные соседи в этом доме, поддерживающие дружеские отношения. И иногда, выпив, удовлетворяющие самые низменные потребности друг друга.
Как так у нее получается, отдаваясь ему, с каждым разом становиться все более далекой и чужой? Обычно ведь происходит не так? Дело в том, что Дэрил понятия не имеет, как происходит обычно и как должно это происходить у людей. Лишь понимает, что лично его это не устраивает. Ему этого почему-то мало.
Мало, и потому он игнорирует это шутливое приглашение заходить в душ. А сам не может избавиться от представления Кэрол, стоящей под тугими струями воды и оглаживающей мыльными руками свое тело. Интересно, что она там делает так долго? Интересно, ласкает ли она себя? Интересно, о чем она думает в эти моменты?
Приходится ерзать на диване и листать журнал в попытке отвлечься, но мысли о выходящей из душа в одном полотенце Кэрол, о том, как он в два шага преодолевает расстояние до нее, прижимает ее к стене, позволяет ее полотенцу упасть на пол, а сам подхватывает ее под бедра и несколькими резкими толчками, наконец, приносит себе спокойствие, слишком навязчивы.
Ему едва хватает времени на то, чтобы кусая губы и сжимая веки, довести себя до финиша и привести в порядок. Выходящая из душа Кэрол, в самом деле, выглядит именно так, как ему представлялось в фантазиях. И она не спешит, притормаживая, словно ожидая того, о чем он только что мечтал. А потом смотрит на скомканную влажную салфетку на столе, на все еще горящие огнем возбуждения щеки Дэрила и делает шаг назад. Опешившая и растерянная. Совсем не хозяйка. Как ей кажется…
А ему кажется, что он все делает правильно.
Ровно до того момента, когда он, войдя в дом, не застает Кэрол в слезах. И первой мыслью о причине ее плача становится мысль о том, что он полный идиот. Что он ее обидел, пусть и сам не понял, чем именно. Она всхлипывает, не способная успокоиться, а он разбивает кулак о стену в попытке отвлечься на боль физическую.
Вовремя вспоминает о том, что теперь, когда она выходит на улицу, ее может обидеть кто угодно, и присаживается рядом с ней, отворачивающейся, утирающей слезы, сжимающей в руке какой-то черный шнурок.
– Что случилось? – спрашивает он, а она лишь качает головой, почему-то не желая говорить.
Наверное, вообще жалея, что он увидел. Интересно, как часто она, никогда не плачущая при нем, плачет тут наедине с самой собой?
– Кто-то что-то сказал? Сделал? Кэрол, – рычит он, сжимая кулаки и не обращая внимания на снова засочившуюся из костяшек пальцев кровь. – Что?!
Кэрол встревожено смотрит на его руку, касается кончиками пальцев его кожи, заставляя расслабиться, и тихо шепчет:
– Нужно обработать.
– Потом. Сначала – что случилось.
– Ничего. Правда, Дэрил. Ничего такого, – выдавливает Кэрол из себя кривую улыбку. – Просто… порвалось.
Она показывает эту глупую черную веревочку, одну из двух, которые всегда носит на запястье. Дэрил не раз хотел спросить, зачем она носит эту ерунду на руке вместо нормального браслета. Кажется, время пришло.
– Это так важно? – интересуется он и чертыхается, видя снова задрожавшие губы.
– Это Софии. Моей дочки, – резко отворачивается Кэрол, чтобы он, растерянный, не увидел нового потока ее слез.
И что сказать – Дэрил не знает. Что тут можно сказать? Чем тут можно помочь? Был бы это нормальный браслет, он бы мог его починить. Но как восстановить просто перетершуюся резинку, он понятия не имеет.
Привлекает Кэрол к себе, чувствует, как она напрягается, но не отпускает, неловко укачивая, словно она не ребенка потеряла, а сама была потерявшим все на свете ребенком. И она расслабляется, поворачивается к нему, прижимается тесней и утыкается лицом в плечо, тихо плача, позволяя гладить себя по волосам и спине, крепко сжимая его плечи в своих ладонях.
Через несколько минут она затихает, но не делает ни малейшей попытки освободиться, уютней устраивается в его объятьях, словно прячась в них от своей боли, от всего окружающего, от всего, кроме них двоих.
А он продолжает поглаживать ее, свернувшуюся клубочком, и искренне не понимает, почему просто обнимать кого-то вдруг оказывается таким приятным. Почему ему так тепло и хорошо. Почему он готов сидеть так хоть целую вечность. Только бы перебирать ее мягкие волосы между пальцев, только бы чувствовать ее сладковатый запах, только бы слышать ее умиротворенное дыхание.
– Твои пальцы, – резко отстраняется она, вспомнив, шмыгает носом, утирает рукой лицо и растерянно оглядывается, словно позабыв, где аптечка.
– Уже само засохло, – отмахивается он.
– Нет, нужно обработать, – настаивает Кэрол, беря его за руку – нежно и осторожно поглаживая кончики пальцев.
– Ладно, – делая вид, что ему подобная забота совсем не нужна, встает Дэрил, достает аптечку и протягивает ей, снова присаживаясь рядом.
Наблюдает за заклеивающей его ссадины Кэрол, выглядящей усталой и бледной. Подхватывает ее, изумленно хлопнувшую глазами, на руки после, несет в спальню. Аккуратно устраивает на постели и накрывает одеялом.
И уходит. Уходит сегодня, но не может уйти на следующий день.
========== Часть 21 ==========
На этот раз молчаливость Кэрол не кажется странной. Ей есть хоть какое-то объяснение – печальные воспоминания, возможно, какая-то памятная годовщина рождения или смерти ее дочери. На этот раз Дэрил видит, что причина не в нем, к которому она обращается преувеличено заботливо. Почти что нежно. И даже прикасается пару раз, словно невзначай: поправляет воротник на рубашке, убирает со лба волосы.
– Тебе надо подстричься, пупсик, – сообщает она за ужином и с трудом сдерживает улыбку, появляющуюся на губах. – Или обруч носить.
– Ты уже говорила, – бурчит он, сам не зная, почему не приведет в порядок голову.
– И? – приподнимает она бровь, встает вдруг и идет куда-то.
Возвращается с ножницами и расческой и, видя, что Дэрил уже допил свой кофе, кивает в сторону ванной комнаты.
– Идем. Организуем тебе все в лучшем виде.
– Ты умеешь? – подозрительно интересуется он, ожидая от Кэрол чего угодно.
Даже веселой, по ее мнению, шутки в виде какой-то идиотской прически, после которой потом налысо придется бриться, чтобы никто не успел увидеть его позора.
– Умею, – смеется она, словно читая его мысли. – Не бойся, Дэрил, я буду стараться изо всех сил! Обещаю сделать тебя красавчиком! Еще большим, чем ты уже есть.
– Блин, ну хватит, – искренне смущается он этих подколок, прекрасно зная, что уж красавчиком его назвать точно нельзя.
Привычным движением головы скрывает хотя бы часть лица за прядками волос и, наконец, понимает, почему не стригся до сих пор: эта прическа отлично помогает прикрыть горящие огнем щеки и уши. А без нее он почти голым получается, будет.
Но сопротивляться Кэрол сил нет: она жалобно округляет глаза и вытягивает губы трубочкой, протягивая свое «ну, пожалуйста», словно маленькая девочка, перед носом которой помахали конфеткой, а давать не торопятся. Он демонстративно громко вздыхает, берет с собой табуретку и устраивается в ванной, лицом к зеркалу.
– Нет. Отворачивайся, – командует довольная развлечением Кэрол и хмыкает: – Честно-честно, хорошо подстригу.
– Если нет… – рычит он, но не знает, чем пригрозить.
А она продолжает хихикать:
– Что, если нет? Сладкого лишишь? Отшлепаешь?
Дэрил опять краснеет и возмущенно пыхтит, злясь из-за того, что сам он так же просто и не задумываясь в краску ее вгонять не умеет. А хотелось бы.
– Не напрягайся так, – тихо просит Кэрол и разминает ему плечи.
Касается расческой волос, перебирает пальцами пряди, смачивает их водой, стирает несколько капель, попавших ему на лицо. Неторопливо щелкает ножницами. Крутит его голову то в одну, то в другую сторону, снова расчесывает, стрижет. Ее прикосновения такие мягкие…
Он почти отключается, убаюканный нежными касаниями, и недоуменно открывает глаза, когда она отпускает руки и ерошит его уже успевшие высохнуть и, по ощущениям, слишком короткие волосы.
– Мне нравится, – улыбается Кэрол, приподнимая его подбородок и внимательно разглядывая стрижку со всех сторон.
Не может не заметить, что он не отводит взгляда от ее губ так близко и, словно по недавнему заказу, медленно заливается краской. Смотрит на его губы и торопливо выпрямляется, отворачиваясь к раковине и начиная мыть расческу с ножницами.
– Смотри! – кивает она в сторону зеркала и спрашивает, когда Дэрил поднимается со стула и вглядывается в свое обновленное отражение. – Ну как?
– Нормально, – пожимает он плечами.
Немного кривит душой. На самом деле, он не ожидал, что Кэрол действительно сможет сделать настолько хорошую и, главное, вполне в его вкусе стрижку. Но не признаваться же ей в этом. И без того много позволил.
– Всегда к твоим услугам, – подмигивает она.
Они сталкиваются в дверях ванной, в один момент решив выйти, и замирают оба на мгновение. Дэрил кусает губы и торопливо отходит. Весь вечер исподлобья наблюдает за снующей по дому Кэрол. Провожает ее, уходящую в спальню, долгим взглядом. Выходит покурить и возвращается, двигаясь прямо к заветной двери.
Открывает и недоуменно смотрит на стоящую с другой стороны Кэрол. Совершенно обнаженную. С таким же удивлением смотрящую на него. А потом безмолвно берущую его руку и притягивающую к себе.
До кровати всего пара шагов, ее тело откликается на его ласки со сводящей ума готовностью, он целует ее плечи и шею, он касается губами ее по-прежнему не отвечающих ему губ и, покорный ее ладоням, спускается ниже – к груди. Кэрол стонет и хнычет, мечется по кровати и, наверное, сама того не замечая, шепчет его имя.
Дэрил прокладывает дорожку из поцелуев вниз по животу и едва сдерживается сам, ощущая выгибающееся дугой тело. Она не дает ему целовать себя в губы. Она не может запретить ему целовать себя там. Она умоляет его продолжать, подается навстречу его языку, дрожит в его руках, задыхается от желания. Он не ждет, пока она затихнет, дойдя до пика, он подминает ее под себя и слышит новый стон, новые просьбы, чувствует новую дрожь. Утыкается лицом в ее плечо, не в силах сдержать хриплый стон наслаждения, ловит себя на том, что произносит ее имя. Ловит ее на том, как она подается навстречу и сжимается, слыша от него свое имя.
– Еще, – просит она жалобно.
– Кэрол, – выдыхает он, вбиваясь еще и еще, пока она не затихает, обессиленная, под ним.
Больше не плачет после, как он боялся. Лежит рядом, приложив руку к высоко вздымающейся груди. Косится на него, удобней устраивающегося рядом. Просто встает и выходит. И, конечно, уже не возвращается.
При звуках того, как она устраивается на диване, Дэрил в бессилии швыряет одну из подушек об стену. Не понимая, как она может заниматься с ним сексом, но не целовать его. Как она может заниматься с ним сексом, но упрямо спать отдельно. Как она может заниматься с ним сексом, сразу после становясь вдруг чужой.
Или это какой-то понятный только женскому уму пункт ее плана по улучшению своей жизни? Допустить его к своему телу, которое было совсем не против, но сделать все, чтобы не пускать его в свою душу? Или она и сама уже не знает, что делает и чего хочет, то плывя по течению, то пытаясь ему сопротивляться?
Дэрил понимает только то, что не понимает ничего. И он чертовски устал от этого за несколько месяцев. Устал постоянно думать о ней, пытаться ее разгадать, пытаться что-то сделать для нее, не зная даже, чего она хочет. Устал вглядываться в ее лицо, пытаясь угадать, в каком она сегодня настроении, пытаясь увидеть что-то в выражении ее глаз, в ширине ее улыбки. Просто устал. И может быть, она тоже?
Намечающаяся охота должна дать им обоим возможность спокойно все обдумать и что-то решить. Вот только вернувшись через три дня домой, Дэрил снова ничего не понимает. В который раз.
========== Часть 22 ==========
В лесу всегда хорошо. Даже сейчас, когда он осквернен стаями ходячих, вываливающихся с рычанием из-за кустов. В лесу всегда свобода. Даже тогда, когда рядом движется брат с его вечными насмешками. В лесу всегда легче дышится, проще ходится, спокойней думается.
Словно сговорившись, все проводят первый день в молчании и собственных мыслях, лишь изредка переговариваясь по делу. На второй день не выдерживает Мэрл, начинающий обсуждать городских шлюх и, как всегда, обходящий уважительным молчанием женщину, которая делит с ним дом. Зато Кроули свою Элен обсуждает с большой охотой. Словно надеется, наконец, спихнуть ее уже на кого-то. Как будто она кому-то нужна. Хотя Шуперт, вон, прислушивается украдкой. Может быть, и подберет не нужную даже своему мужчине беднягу.
Мартинес только отшучивается в ответ на все вопросы, но меняющийся при одном упоминании Таши взгляд, мягкий голос и улыбки, которые он не может скрыть, говорят об одном – вляпался. По уши. Хотя чему тут удивляться? У его девицы лучшая учительница в этом городе – Кэрол. Которая, конечно, часть своих выходов из дома уделяет посещениям своей подопечной, общению с ней, новым советам.
Хотя все чаще Дэрилу кажется, что совет не помешал бы ей самой. Она была такой потерянной, когда он уходил. Потянулась к нему, словно в желании обнять. Отшатнулась, словно какая-то часть ее самой запрещала ей его обнимать. Заигравшаяся, запутавшаяся, такая сильная и такая слабая. Как всегда – сплошная загадка.
Такая загадочная, что и сама разгадать не может.
Попытки Дэрила что-то понять в Кэрол успехом не увенчались. И он в итоге просто отмахивается от мыслей, с головой погружаясь в охоту, выдавшуюся в этот раз довольно удачной. К концу третьего дня они все с сожалением покидают лес, понимая, что задержись они чуть дольше, и просто не смогут доставить всю добычу в город.
Город, который встречает их тишиной – все спят в такое время. А в доме Дэрила все еще горит свет.
Удивленно хмурясь, он тихо входит в прихожую, запирая дверь, снимая оружие и куртку и осторожно заглядывая в комнату: может быть, Кэрол уснула за чтением? Но она не спит. Смотрит на него покрасневшими то ли от болезни, то ли от усталости, то ли от слез глазами. И не говорит ни слова. Лучше бы сказала.
Потому что этот взгляд говорит лучше всех слов: что-то снова не так. Черт, Дэрил, даже будучи на охоте, уже успел вызвать ее недовольство, или что? Интересно только, как умудрился?
– Все в порядке? – интересуется он на случай, если Кэрол недовольна чем-то другим.
Бывают же в жизни чудеса? Нет.
– В полном, Дэрил, – холодно отвечает она.
А в голосе звучит: «Какой же ты мудак, Дэрил. Еще и тупой, как пробка, если задаешь такие идиотские вопросы».
Он пожимает плечами, уставший настолько, что на расспросы и выяснения отношения сил просто нет. Идет в душ, на ходу стаскивая рубашку. И отмывшись до скрипа, возвращается уже без нее, собираясь заклеить снова закровившую царапину на своей груди: порезался собственным же ножом, в пылу битвы с несколькими ходячими откатываясь в сторону и забывая о зажатом в руке лезвии.
Кэрол почему-то все еще не спит, вскидывая на него утомленный взгляд. Распахивает глаза и подхватывается с места, подходя вплотную.
– Ты поранился?
– Царапина, – отмахивается он, не понимая этой внезапной вспышки тревоги.
– Больше нет? – она не доверяет его ответу и сама осматривает его торопливым взглядом, прежде чем взять аптечку. – Стой спокойно. Я сама обработаю.
– Как хочешь, – смиряется Дэрил, радуясь возможности не шевелиться лишний раз.
Смотрит на нее, деловито обрабатывающую царапину, сверху вниз и, коря себя за идиотизм, спрашивает снова:
– Что случилось?
– Ничего, – предсказуемо повторяет она и после колебания вдруг тихо спрашивает: – Почему ты интересуешься?
– Потому что я, блин, не слепой. Что-то не так. И какого хрена ты не говоришь что именно, я не понимаю. Я не ясновидящий. Угадать не могу.
Она прячет глаза, преувеличенно осторожно собирает свои флакончики и бинты, неторопливо накрывает крышкой коробку, которая служит им аптечкой, и шепчет негромко, словно виновато:
– Ты обещал вернуться еще вчера.
– Чего? – изумляется Дэрил и чешет затылок, припоминая что-то. – Я сказал, что наверное, а там как пойдет, блин.
– Я думала, что-то случилось, – отворачивается Кэрол к темному окну, обнимая себя за плечи.
И такое ощущение, что она у этого окна весь сегодняшний день провела.
Черт, ну он же не один не вернулся, а все они. Значит, все нормально. И какие тут могут быть конкретные сроки? Мало ли что там за стенами города может произойти? И необязательно это что-то должно быть плохим. Они могли встретить другую группу и решить проследить за ней. Могли слишком далеко забрести в лесу. Найти чье-нибудь убежище с большим количеством нетронутых припасов. Просто увлечься отличной охотой, как сейчас.
– Блин, ну хочешь, я поговорю с Блейком? – беспомощно предлагает он, не зная, что еще сделать, чтобы Кэрол так не изводилась, когда он уходит, думая, что если он не вернется, то она попадет прямиком к Джо.
– О чем? О том, чтобы не покидать пределы города?
– Чего? Не понял.
– Я тоже не поняла, о чем ты собираешься говорить с Губернатором, – поворачивается к нему Кэрол, пытливо вглядываясь в его глаза.
– Ну, о том, чтобы, если чего, тебя… Ну это, не обидели. Хотя ты, вон, с его бабой дружишь, так что никто тебя Джо не отдаст, – пожимает Дэрил плечами.
– Господи, причем тут это, – выдыхает она резко.
– А что тогда? Блин, я тебя не понимаю вообще!
– Не понимаешь…
Кэрол криво улыбается, смотрит куда-то ему за плечо и медленно поднимает руки, устраивая их на его груди.
– Ты не понимаешь, что я просто волновалась за тебя?
– За меня? – беспомощно уточняет Дэрил, утопая в ее ставших почему-то синими глазах.
– Не понимаешь… – кивает она каким-то своим мыслям и неожиданно поднимает лицо, касаясь его губ поцелуем.
И не отстраняется. Никуда не уходит. Позволяет себя обнять. Позволяет поцеловать в ответ: осторожно, медленно и неловко. Глубоко и жадно. До перехваченного дыхания, до подкашивающихся ног, до чего-то, не имеющего названия в языке Дэрила, теплого и мягкого, щекочущего где-то внутри.
Она подталкивает его в сторону спальни и помогает раздеться. Стаскивает с себя через голову платье и ложится рядом, крепко обнимая. Гладит по волосам и плечам. Касается кончиками пальцев его щеки. Улыбается.
