Текст книги "Его женщина (СИ)"
Автор книги: Ola.la
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
========== Часть 1 ==========
Охота удалась на славу.
Дэрил пробирается вперед, слыша вдалеке голоса остальных и привычно сбегая от них подальше. Надеясь как-то ускользнуть и с вечернего празднества. Оно по традиции обязательно будет устроено в городе: с выпивкой, травкой, пленницами. И свежим мясом, которое тащат где-то совсем уж позади молодые пацаны.
Громкий голос Джо, хохот Мэрла, поддакивание Гарета, смешки Мартинеса, быстрый говор Кроули. Шум ветра, тихий хруст ветки под ногой, пение птиц. Стон.
Замерев на секунду, Дэрил прислушивается: может быть, показалось? Но следующее за стоном проклятье убеждает: слух его еще не подводит. Неслышными шагами он пробирается вперед, чтобы застыть на краю поляны. Поляны, на которой он недавно поставил капкан. Капкан, который сегодня принес ему неожиданную добычу. Добычу, которая зло чертыхается и упрямо пытается разжать металл.
Короткие седые волосы, морщинка меж бровей, тонкие пальцы, раздраженно срывающие с шеи красный шарф, напряженные руки, дергающие капкан, высокий сапог, туда угодивший. Лишь подошвой – повезло. Вот только сапога его добыче лишаться тоже не с руки. Запасного в большом рюкзаке, валяющемся рядом, наверняка нет.
Взгляд быстро скользит по револьверу на земле. По маленькому женскому пистолету на поясе. По неплохому кастету там же. Слух не улавливает больше ничего, кроме знакомых голосов вдали. Трава примята только ею. Никаких следов жизни поблизости. Она одна.
Добраться до нее – несколько быстрых шагов. Движение ногой, и револьвер отлетает в сторону. Рывок рукой, и пистолет, размером с его ладонь, уже утопает в ней.
Женщина хватается за нож и неловко пытается встать. Молчит. Только смотрит. Смотрит, словно вынимая душу огромными голубыми глазами. Смотрит, словно видит на его месте его же труп. Смотрит, словно пытаясь на мгновение поверить во что-то, и снова каменеет.
Прячет нож обратно, демонстративно поднимает руки, сдаваясь, и переводит взгляд на капкан, от которого так и не избавилась.
– Твое? – безошибочно угадывает она.
Голос даже не дрожит. Ни от страха, ни от волнения, ни от надежды. Как будто ей все равно. Плечи опускаются, взгляд тускнеет, губы сжимаются в тонкую безразличную нить. Ей плевать, что с ней будет? Плевать, что ее могут убить? Она хочет, чтобы ее…
Дэрил кривится, отгоняя нелепую мысль, и коротко кивает:
– Мое.
– Забрать не хочешь? Мне он не нужен.
Даже шутить пытается. Странная.
А он ловит себя на том, что колеблется. Оглядывается в сторону приближающегося с компанией брата и окидывает взглядом поляну. Ищет место, куда бы можно было спрятать эту дуру. Дуру, которая попалась в капкан. Дуру, которая даже не догадывается, куда она угодила. Во что она вляпалась.
Но он не успеет. Не успеет освободить ее ногу. Не успеет объяснить, что ей нужно бежать. Куда угодно, куда глаза глядят. Подальше отсюда. И подальше от поселения поблизости. Да и его ли это дело? Ему ли не все равно: она лишь одна из многих. Пора бы и привыкнуть. Какое ему дело до них всех, попадающихся на дорогах, в лесах, в городах, в магазинах? Таких же одиноких или в небольшой компании тех, кто не способен защитить.
Дело в том, что эта первая, которую нашел он сам. Которую мог бы спасти. Хотя спасется ли она одна в мире, полном ходячих? А может быть, ее больше устроит то, что ей теперь предначертано? Некоторых ведь устраивает. Наверное.
Она тоже слышит голоса и шаги. Она безмолвно шевелит губами, подсчитывая количество приближающихся мужчин. Она вслушивается напряженно, как будто пытается что-то услышать. Что-то еще. Знакомый голос? Голос женщины? Ребенка? Что-то, что уменьшит опасность. Зря.
– Это твоя группа? – быстро, и вот теперь уже не в силах скрыть напряжение, спрашивает она, подобравшись.
– Моя, – коротко отвечает Дэрил.
Чертовски не вовремя. Твою мать, как же не вовремя! Или?..
– Да мы и так поняли, что твоя добыча, Дэрилина! Кто ж поспорит: в твой капкан угодила! Все по праву. Твоя! – хмыкает довольный Мэрл и бесцеремонно осматривает сжавшуюся на земле и снова вооружившуюся своим ножом женщину. – Не первой свежести, конечно, но раз тебе по вкусу – бери, братишка!
Все окружают добычу, посмеиваясь, переговариваясь, оценивая увиденное. А она цепляется побелевшими уже пальцами за рукоять своего кастета и начинает что-то понимать. Замирает на мгновение, прячет взгляд. А потом выпрямляется и смотрит прямо в глаза опустившегося перед ней на колено Дэрила. Не молит о пощаде, ничего не спрашивает, ни о чем не просит, как делали это другие. Смотрит даже без ненависти. С презрением. Обливая всего пронизывающим холодом. Покорно придерживая ногу, которую он освобождает из ловушки. Делая вид, что не слышит слов окружающих.
– А мне определенно нравится! – заключает Джо. – Эй, Диксон, может, уступишь? Сочтемся потом, ты меня знаешь. А тебе кого помоложе еще найдем, не пожалеешь!
– Эй, не гони: брательник впервые решился бабу заиметь, так что в пролете ты, чувак, – бухтит Мэрл, поглядывая на Дэрила с насмешливой почти что гордостью.
Нашел чем гордиться.
– Так я же говорю, нашлась эта, и еще найдутся! Следующая – его! – не сдается Джо, не так давно потерявший свою женщину.
Если убийство собственными руками после попытки бегства может считаться потерей. От него бежали все. Даже самые смирные. И когда очередная отловленная была по традиции пущена по кругу, можно было понять, почему. Иногда даже смерть лучше исполосованного ножом вдоль и поперек тела.
Сочтя молчание наконец избавившегося от ни на что теперь не годного капкана Дэрила за колебание, Джо склоняется над женщиной и касается ее подбородка, привлекая ее внимание.
– Моя, – не успевая даже подумать, рычит Дэрил и одним рывком ставит ее на ноги, одновременно забирая нож из ослабевших пальцев.
Умная. Понимает, что сопротивляться нет смысла. Что даже убей кого-то сейчас, она сама так просто убита не будет. Что бежать нет смысла. Что сопротивляться нет возможности. Что нужно молчать и наблюдать. Вот только смысла в этом тоже нет. Сбежать она не сможет, сколько бы ни наблюдала, какие выводы бы ни сделала. Дура.
Подтягивается молодняк, который тащит убитые на охоте туши, и путь обратно в город продолжается.
Дэрил идет за спиной покорно шагающей перед ним женщины, недоверчиво осматривая тонкую, но крепкую фигурку. Свою неожиданную добычу. Свою женщину.
Охота удалась?
========== Часть 2 ==========
Он вываливается на улицу, подгоняемый хлопками по спине, последними напутствиями накуренного брата, смешками вслед. Они еще остаются: пить дальше, устраивать показательные бои с ходячими и друг с другом, развлекаться с девицами, вымолившими после попытки бегства от своих хозяев жизнь. Сладкую жизнь в борделе, где хорошо кормят, где не заставляют ничего делать, где приходится обслуживать кого угодно и когда угодно по первому зову.
Прохладный воздух наполняет легкие и делает вид, что выветривает алкоголь из крови. Алкоголь, которым Дэрил пытался заглушить воспоминания о презрительном взгляде той, что сейчас должна была быть заперта в его доме. Его дом, надо же. Личный дом. Две комнаты, кухня, ванная, подвал. Одно название, а не дом. Зато его, личный. С его личной женщиной внутри.
С женщиной, уже наверняка расколовшейся на допросе у Губернатора о своем прошлом. С женщиной, которую уже наверняка просветили ее подруги по несчастью, обязанные вводить в курс дела новеньких, о ее новом положении. С женщиной, которая должна была жить для него: обстирывать, обшивать его, кормить, убирать, раздвигать ноги, терпеть все и молчать. С женщиной, которая не имела права ни на что: ни на жизнь, ни на свободу, ни на отсутствие боли, ни на уважение, ни на собственное мнение. С женщиной, которая, по сути, ему не нужна.
От нее проблем больше.
Пнув ногой камень, Дэрил прислушивается к его стуку о тротуар в ночной тишине. Все мужчины собрались праздновать удачную охоту. Все женщины должны сидеть дома после заката солнца. А большинство – вообще всегда. Четыре стены, пара кастрюль, ворох платьев и кровать. Женщины для того и созданы. Так ведь?
Дэрил не знает. Понятия не имеет. Всегда старался держаться от них, таких странных и загадочных, подальше. Не умел им нравиться, убеждал себя, что не хотел. Не знал, что с ними делать, кроме того самого, что показывают в фильмах и фотографируют для журналов. Того, что теперь можно получать в неограниченном количестве в этом новом мире. Того, что даже теперь он обходит стороной, лишь изредка принимая участие в общих развлечениях. Когда нет выхода, когда достаточно пьян, когда брат снова подозревает его в недопустимой для настоящих мужиков ориентации.
Это всегда было грязно. После нескольких других, с безвольно обмякшим телом, черным от синяков, не реагирующим уже ни на что. Это всегда было неприятно. Из-за не стирающихся из памяти собственных воспоминаний, из-за тихих всхлипов боли, из-за страдания в изредка открывающихся глазах. Которые после всего в большинстве случаев должны были закрыться навсегда. Это всегда было скучно: желание поскорей уступить свою очередь, торопливая разрядка, попытки не смотреть на лицо.
А как будет теперь?
Окна маленького дома непривычно светятся. Калитка противно скрипит, напоминая о том, что ее давно пора смазать. Занавеска быстро вздрагивает. Темная тень удаляется вглубь комнаты. Она ждет.
Боится? Или, как многие другие, сжимает в руке кухонный нож, в глупой надежде стать первой, которая сможет убить своего хозяина, а потом сбежать незамеченной из города? А может быть, смирилась? Загнанная в угол добыча, понимающая, что шансов на спасение нет.
Он заходит в дом и откладывает оружие. Из комнат – ни звука. Она сидит в ближайшей, которая служит чем-то вроде гостиной. Сидит, сложив руки на коленях и не поднимая взгляда на него, молча вваливающегося и падающего в кресло напротив.
Она не переоделась. Так и сидит в своей перепачканной землей, травой и кровью ходячих одежде. Новые платья свалены в большую кучу на столе. Нетронутые. Отвергнутые. Слишком женские для нее?
– Это нужно будет надеть, – говорит Дэрил и при виде вскинувшегося на него взгляда вдруг ощущает себя так, словно жертва тут – он.
– Нет, – говорит она, которую зовут Кэрол, если присутствовавший на ее допросе Мэрл не соврал.
И если не соврала она. Ведь ее история о том, что она давным-давно скитается в полном одиночестве, потеряв группу, оставшуюся в другом штате, особого доверия не вызывает. Она одна – в мире ходячих? В мире людей, что еще страшней теперь? Смешно.
– Придется.
Ей и в самом деле придется. Такие правила. Женщины носят только платья. А ее шмотки нужно выбросить. И может быть, он должен сейчас вместо того, чтобы сидеть на кресле и не знать, что делать дальше, просто подойти и дернуть за ворот ее футболки, разрывая ткань? Обнажая белую кожу, небольшую, судя по виду, грудь, избавляясь от штанов, белья, все равно ни на что уже не годных сапог. Глядя на нее, совсем голую и тогда уж наверняка беспомощную перед ним. Заставляя ее опрокинуться на спину, раздвигая коленом ноги, заявляя на нее свои права несколькими, ведь внезапно вспыхнувшее желание продлить такой необходимый акт подчинения не позволит, движениями, оставляя ее лежать прямо тут. Раздавленную, униженную, безвольную. Знающую свое место.
Он поднимает взгляд, блуждавший все это время по ее фигуре, и видит, что она смотрит на него. Словно читая все мысли. И нисколько им не удивляясь. А может быть, для нее все это не вновь? Может быть, по подобной причине она покинула и свою прошлую группу? Якобы потерялась, сбежав от них в другой штат.
Тогда с ней будет проще. Или наоборот.
– Тебя кто-то ищет? – спрашивает он.
На секунду она задумывается, а потом горько улыбается и отрицательно качает головой.
– Нет.
– Почему?
Но Кэрол не отвечает. Словно вообще не знает никаких слов, кроме этого ее «нет». Или она так дает понять, что будет отказываться и от того, что он от нее потребует? Как будто ее кто-то спрашивать намерен. Как будто ее согласие хоть что-то значит.
И так неожиданно вдруг хочется услышать, как она говорит «да».
– Ванная там. Вода холодная, – с трудом узнает он свой голос, кивая в нужную сторону.
Непонятно зачем. Ведь она наверняка изучила весь дом, пока его не было. Или нет? Странно представить, что она просидела несколько часов безмолвным изваянием на диване, глядя в стену и пытаясь… Что? Смириться со своей участью? Придумать план выхода? Представить, что будет дальше?
Но представить нельзя было. Ведь даже Дэрил не представляет, как он будет жить дальше. С этой женщиной в своем доме. С женщиной, которая по праву принадлежит ему. Которая никогда бы не посмотрела в его сторону, встреться они в прошлой жизни. Которая уже тихо плещется в его ванной под холодным душем. Совсем голая.
И можно сейчас подойти и нажать на ручку двери, проверяя, заперта ли она. А можно и взломать дверь, наплевав на все. Зайти туда, окинуть взглядом свою собственность, которая, как Дэрилу кажется, даже прикрываться не станет: скорей расправит плечи и будет молча смотреть. Взглядом гораздо холодней ледяной воды, льющейся на ее тело.
Не проходит и десяти минут, как она выходит. С влажными волосами, укутанная в большое полотенце, неуверенно ступающая босыми ногами. Дэрил сглатывает слишком громко. Сжимает кулаки и начинает кусать губы. Не может отвести глаз от того, что теперь принадлежит ему. Слишком белого для него, слишком чистого…
– Спальня там, – снова кивает он в нужную сторону и медленно поднимается с кресла.
Кэрол едва заметно кивает, но стоит на месте. Поглядывает на него искоса. Изучающе? Оценивающе? Что она хочет увидеть? Что пытается угадать? Как ей стоит вести себя, чтобы удовлетворить его? Или как избежать того, что ей предстоит? Скорей, второе.
Решив что-то для себя, она делает шаг в темную спальню. Дэрил следует за ней, замирая у порога и наблюдая за тем, как она открывает ящики комода. Неужели ищет то, что может надеть на ночь? Она бросает быстрый и неожиданно беспомощный взгляд за его спину, туда, где лежит на столе ворох платьев и поднимает руки к узлу на полотенце.
А ему нужно преодолеть всего несколько разделяющих их шагов. И сделать ее своей женщиной. Окончательно.
========== Часть 3 ==========
Диван – не самое удобное место для ночевки. Потягиваясь, Дэрил хмыкает, не понимая, когда успел привыкнуть к удобствам мягкой кровати. Он косится на часы, показывающие шесть утра, и обводит взглядом комнату, пытаясь сообразить, что его разбудило. Шорох. Шаги. Стук посуды. Звук льющейся воды. Кэрол.
Закрыв глаза снова, он вспоминает все вчерашние события, но привыкнуть к тому, что в его доме живет еще кто-то, сегодня оказывается гораздо сложней. Может быть, потому что вчера он, сам не зная почему, вдруг резко отвернулся и оставил обнажающуюся женщину в покое? Потому что счел вдруг кощунственным просто взять и изнасиловать ее? Потому что оказался вдруг слабаком?
Или не вдруг? Мэрл был прав. Мэрл всегда прав.
Звуки из кухни, как ни старалась Кэрол быть тихой, прогоняют весь сон, и Дэрил шагает в сторону ванной, надеясь, что холодная вода избавит от легкого похмелья, вызванного алкоголем и, даже в большей степени, чем им, переменами в жизни.
А может быть, избавиться от нее? Сказать, что не устроила, и отдать Джо? Ну, или кому угодно еще, кто позарится на нее после ночи, якобы проведенной с Дэрилом.
И снова можно будет приходить в пустой дом. Можно будет не задумываться неожиданно, что кто-то его видит и слышит. Что кто-то о нем думает. Боится его, презирает, ненавидит. На кой черт ему это? Зачем ему женщина, которой он даже коснуться не смеет? Которую ему придется касаться, если он оставит ее. Если?
Непривычно обильный и чертовски вкусный, по сравнению со всем тем, чем обычно питался Дэрил, не тративший время на готовку, завтрак ждет на столе. Кухня пуста. Интересно, сама Кэрол хотя бы ела? Или решила заморить себя голодом? Или все-таки поверила после вчерашнего, что ей тут ничего не грозит? Хочется верить, что нет.
Еда исчезает со стола неожиданно быстро, таким сытым Дэрил давно себя не ощущал. Сытым и любопытным: где она? Что делает? Почему так тихо?
Кэрол он находит в спальне. Сидящей перед зеркалом в синем платье. Робко касающейся тонкой ткани. Неверяще проводящей пальцами по валяющейся на столике косметике. Подносящей руки к лицу.
Она едва сдерживает слезы. Но почему? Так соскучилась за эти годы по своим привычным женским штучкам? Что-то непохоже. Кажется, она вообще разучилась ими пользоваться. Медленно открывает одну коробочку за другой, отвинчивает крышечки помад, раскручивает еще какие-то флакончики…
Резкий звук рассыпавшейся по полу косметики заставляет Дэрила отступить на шаг.
Он у себя дома. Эта женщина – его добыча, его собственность. Он имеет право находиться где угодно, смотреть на что угодно, делать что угодно. Но отступает, словно гость в чужом доме. Словно мальчишка, боящийся быть застуканным за подглядыванием. Словно последний идиот… А не таким ли он, собственно, и является?
Он уходит из дома и слоняется по городу весь день. Просто, чтобы не видеть ее глаз. Чтобы не помнить ежеминутно, что рядом кто-то находится. Чтобы решить, что ему теперь с ней делать. Куда ее деть?
Брат, конечно, интересуется прошлой ночью. Дэрил, конечно, что-то врет и отмахивается. И ему, конечно, уже давно пора домой.
Туда, где его ждет ужин на идеально вычищенной всего за один день кухне. Туда, где снова не раздается ни единого звука. Где присутствие женщины заметно только по непривычной чистоте. По каким-то непонятным флаконам, стоящим теперь в ванной. По забытой на диване книжке. По закрытой двери в спальню.
Эта дверь так и манит. Заперлась или нет? Дэрил медленно касается холодной ручки и решает, что если дверь заперта – Кэрол пожалеет. Он снесет дверь вместе с самоуверенностью этой странной женщины, отымев ее так, что даже во взгляде не останется ничего, кроме покорности.
Но ручка поддается. Дверь тихо открывается. А Кэрол лежит в кровати. Накрытая одеялом, притворяющаяся спящей. Ведь не может же она, в самом деле, спать? Вот так вот просто и спокойно спать, зная, что в любой момент может вернуться Дэрил. Что в любой момент он может подойти и сдернуть с нее одеяло. Что он может, наконец, занять свое законное место на своей кровати со своей, черт побери, женщиной.
Вот только она не считает себя его женщиной. Вот только он с ней почему-то согласен.
И потому лишь стоит рядом с кроватью и смотрит. На едва заметно дрожащие ресницы, на тонкие черты лица, на слегка приоткрытые губы. Ее хочется касаться осторожно, изучающе, медленно. Ее хочется сжимать до боли, до слез, до стона.
И ее не хочется никому отдавать. Ни Джо, который сломает ее в первый же день, как делал это всегда и со всеми. Ни кому-либо другому, кто будет касаться ее своими грязными лапами, похотливо капать на нее слюной, бесцеремонно вторгаться меж ее ног.
Диван, спустя несколько ничем друг от друга не отличающихся дней, кажется почти удобным. А Кэрол оказывается, в самом деле, умной. Она не говорит ни одной из тех, кто может выходить и кто ее посещает, как они живут. И Мэрл довольно хлопает Дэрила по плечу, радуясь тому, что он имеет свою женщину каждую ночь и не по одному разу.
Иногда, если они вдруг сталкиваются утром или вечером, она смотрит на него украдкой. Пытается понять, почему все так? Наверное, думает, что он вообще женщинами не интересуется. Наверное, радуется. Непонятно чему радуется, не догадываясь даже, как часто ночью, перед тем как лечь спать, он подходит к двери спальни и берется за ручку. Как часто вспоминает голые ноги, прикрытые платьем только до колен. Как часто представляет себе ее светлые, усыпанные веснушками, плечи. Как часто думает о том, что он дал ей достаточно времени, чтобы освоиться.
Он ее не бил, он на нее не повышал голоса, он вообще ее не трогал. Она хоть понимает, сколько это значит в их городе? Осознает, что пришло время платить по счетам?
Уходя снова на охоту, Дэрил роется в холодильнике, теряясь в количестве кастрюлек, тарелок и лотков. Находит что-то, что сойдет за перекус в лесу, и забрасывает в рюкзак. Она появляется из-за спины слишком тихо, переняв привычку к тишине у него самого. И впервые заговаривает с ним сама.
– Ты уходишь?
– На охоту.
– Надолго?
– Как получится.
Дэрил прекрасно знает, что будет на охоте не дольше трех суток. Но не понимает смысла заданного вопроса. Она хочет знать, как долго сможет радоваться его отсутствию? Сколько у нее времени на то, чтобы вымолить его смерть от зубов ходячего или чьей-то шальной пули?
– Хотя бы примерно, – настаивает Кэрол, шагая за ним в прихожую.
– Нафиг тебе? – зло спрашивает он, прекрасно зная ответ, и зная, что она вполне может произнести его вслух.
– Я буду ждать, – произносит она, как нечто само собой разумеющееся, и пожимает плечами.
– Да ну?
– Да. Я надеюсь, что ты вернешься.
Точно. Она будет его ждать. Ведь если он не вернется, кто знает, что будет с ней? Дэрил знает лишь одно: ей будет гораздо хуже. И Кэрол догадывается о том же. Умная.
И это раздражает. То, что она ощущает себя в безопасности. То, что она не чувствует от него угрозы. То, что она права?
========== Часть 4 ==========
Каждый раз везти не может.
Большая стая ходячих, потеря одного из парней, сломанное запястье Мэрла, стрела в боку у Дэрила. Желания идти в больницу вслед за братом нет ни малейшего. И сам справится. Не впервой. Бинты и колеса в доме имеются. А еще там имеется женщина, о чем он успел позабыть, думая лишь о том, как переставлять ноги, чтобы каждый шаг не отдавался болью в порванном боку.
Женщина, которая выходит ему навстречу, вытирая на ходу руки полотенцем. Женщина, которая выглядит чертовски чужой в этом своем платье, здесь. Женщина, которая сдавленно охает при виде крови. А потом неожиданно решительно заталкивает Дэрила в ванную и начинает стягивать с него жилетку.
Подобравшиеся к пуговицам рубашки пальцы он резко перехватывает. Рычит из последних сил:
– Отвали.
– Тебе нужна помощь, – качает она головой и пользуется этой передышкой, чтобы достать аптечку.
Местоположение которой сам Дэрил так быстро бы не вспомнил сейчас.
– Сам справлюсь, – не сдается и он, совсем не желая принимать помощь от той, которую только вчера ночью в своих мечтах нагибал прямо над кухонным столом, не задумываясь о ее боли, ловя кайф от ее стонов.
– Дэрил, – твердо произносит Кэрол его имя.
Впервые. Так непривычно. И так почему-то прият… Кажется, крови он потерял слишком много. Иначе почему в голову лезут идиотские мысли, а чужие проворные пальцы уже стаскивают с него рубашку и преувеличенно осторожными движениями касаются его раны?
Она, конечно, успевает заметить его шрамы на спине. Она ничего не говорит. Только шепотом, словно по привычке, даже не осознавая своих слов, уговаривает его, как маленького, потерпеть. Говорит, что она скоро закончит, что это совсем не больно, что все будет хорошо. Интересно, у нее были дети? Или есть?
Все действительно получается быстро и не так больно, как обычно. Спустя полчаса Дэрил уже лежит в постели, в спальне. Его рана зашита и перевязана. На коленях стоит поднос с ужином. А на кресле, готовая в любой момент по первой же просьбе сорваться и бежать куда угодно, сидит с книжкой Кэрол. Косится на него, торопливо забрасывающего в себя еду, украдкой. И ничего не говорит.
– У тебя есть муж? – решает поинтересоваться Дэрил.
– Нет, – заметно удивлена его вопросом она.
– Был?
– Да.
– И что случилось? Тоже потерялся? – хмыкает он.
– Ходячие. Едва это все началось, – безразлично отвечает Кэрол, наверное, успевшая за два года оплакать своего мужчину и окончательно смириться с его гибелью.
– Дети? – продолжает Дэрил и видит тень, скользнувшую по ее лицу.
– Были, – коротко отвечает она и резко поднимется с места, показывая, что продолжать разговор не намерена.
Забирает опустевший поднос и уходит на кухню. Долго гремит там посудой, не спеша возвращаться. Да и станет ли она сюда возвращаться? Или она все же ждет, пока он благородно переползет обратно в гостиную на диван? Или готовит себя к тому, чтобы лечь рядом с ним? Все равно сегодня он ничего не сможет. Да и завтра вряд ли. Бояться нечего.
Но она боится. Или, что, скорей всего, ей просто противно. И потому она ночует на его диване. А утром приносит завтрак прямо в постель и непривычно иронично поглядывает на рубашку, которую он успел натянуть. Кажется, даже собирается что-то сказать, пошутить, но вовремя прикусывает язык и хмурится каким-то своим мыслям. Быстро отговаривается непонятными делами и уходит на кухню.
Возвращается все такая же задумчивая: маска беспечности не обманывает Дэрила, который, почти не общаясь с этой женщиной, никогда ее не касаясь, успел изучить ее лицо, каждое движение. Каждую улыбку, выражение глаз… На нее приятно смотреть. Жаль, что может он только украдкой.
Вот как сейчас, держа в руках принесенную Кэрол книгу, которая, по ее словам, была очень увлекательной и должна была ему понравиться, и, косясь на нее, сидящую на кресле рядом с каким-то вязанием в руках: развлечений здесь немного. Дэрил украдкой поглядывает на нее, прикусывающую нижнюю губу, когда что-то не получается, сосредоточенно считающую там что-то непонятное, скептично осматривающую получающийся узор. Такую уютную.
Он поглядывает на нее до тех пор, пока, вдруг оторвав взгляд от страницы, на которой не видит ничего, кроме тонкого изгиба бровей, длинных темных ресниц, нескольких веснушек на переносице, не тонет в ее глазах. В первую секунду ему кажется, что она подловила его. А потом он понимает, что это он подловил ее. Что она точно так же все это время смотрит на него украдкой. Потому и сбивается в своих расчетах, потому и хмурится, потому и отводит сейчас глаза, суетливо предлагая чай. Зачем она смотрела? Что хотела увидеть? И что смогла?
После обеда она впервые интересуется чем-то, хотя бы косвенно связанным с Дэрилом. Не отрывает взгляда от своих спиц и спрашивает с любопытством:
– Когда ты присоединился к этой группе?
– Фиг его… – пытается вспомнить Дэрил. – Года полтора назад. Тут еще почти ни хрена не было, когда мы с Мэрлом Блейка встретили.
– Давно, – кажется, удивляется чему-то Кэрол и снова спрашивает: – А здесь всегда было… так?
– Как? – не понимает сразу он, натыкается на ее выразительный взгляд, которым она, кажется, могла бы при необходимости говорить вообще без слов, и отвечает: – Не сразу. С год может. До того тут одни мужики были. А что насчет тебя?
– Что насчет меня?
– Твоя группа. С чего ты вдруг так далеко потерялась? Тоже уроды были?
– Тоже? – приподнимает Кэрол бровь насмешливо и странно долгим взглядом вглядывается в его лицо. – Нет. У нас все было иначе, – она осторожно втыкает спицы в клубок, устраивает вязание на коленях и смотрит в сторону окна, вспоминая: – Сначала это был лагерь под Атлантой. Потом мы какое-то время жили на ферме. Снова скитались, пока не нашли тюрьму. Поселились в ней.
– В тюрьме? Охренеть, – хмыкает Дэрил, пытаясь представить эту женщину, сидящую перед ним в светлом платье, в стенах тюрьмы, а заодно вспомнить, где тут поблизости может быть тюрьма.
Ведь совсем не факт, что Кэрол сказала правду, сообщив, что она потерялась и забрела в соседний штат. Возможно, ее люди совсем близко. И это знать стоит.
– Да, в тюрьме… А потом… они переехали, – понимая, что она ляпнула лишнее, явно врет Кэрол.
– А ты? Пошла за грибами и потерялась, блин?
– Нет.
– А что? – он видит, что ее мучает этот разговор, но замолчать уже не может, замечая, что голос становится требовательным, что он не просит ответа, а вымогает его.
Пользуясь своим правом более сильного. Сильного даже сейчас. Хотя бы тем, что вокруг – его люди. А она – одна.
– Меня выгнали, – признается Кэрол негромко.
– Чего?! – изумляется Дэрил уже почти уверовавший в то, что ее группа была якобы нормальной.
Но кто нормальный выгонит женщину в таком мире?
– Ты же говорила, они вроде нормальные были.
– Они – да. Меня выгнали не просто так.
– И чего ты натворила? Кашу пересолила? – усмехается Дэрил. – Или убила кого?
Он ведь шутил, а она вдруг кивает. Серьезно так, без тени улыбки на лице. Убила. Она. Этими своими руками, которыми она вяжет какую-то ерунду, которыми готовит Дэрилу еду, отмывает его дом, стирает его одежду. Прикосновение которых ему порой так сильно хочется ощутить на своей коже. Убила?
Значит, она кого-то убила, а он тратит время, боясь даже коснуться ее, чтобы не причинить боль, не обидеть? Значит, она убила, а он с ней как с принцессой цацкается? Значит, она убила и она… совсем не лучше его?
========== Часть 5 ==========
Сразу спросить почему-то не получается. Но и не спросить он не может. Просто не может, глядя на заботливо меняющую ему повязку, приносящую ему ужин и поправляющую подушку женщину. Которая говорит, что она кого-то там убила. Кого? За что?
Последние слова звучат вслух, и Кэрол вздрагивает, роняя полотенце, которое она доставала из комода.
– За что? – переспрашивает она, словно не понимая.
– За что ты кого-то там замочила?
– Ни за что.
– Хочешь сказать, ты больная на голову маньячка, которая мочит всех вокруг просто так?
А что? Он бы даже поверил в это, наверное. В самое невероятное, эта женщина уже казалась способной на все. И от этого еще более притягательной.
– А ты боишься? – неожиданно улыбается она, но ее улыбка быстро меркнет. – Я убила Карен и Дэвида, потому что надеялась остановить эпидемию, которая началась в тюрьме. Я ошиблась.
– Они могли выжить?
– Нет, они уже умирали. Может быть, несколько часов… Возможность попрощаться с близкими… Я, – Кэрол резко отворачивается. – Я не знаю.
Она, наверное, плачет. Или пытается сдержать слезы. А Дэрил кусает губы, не зная, как ее утешить. Не зная, почему ему вообще хочется ее утешать. Может быть, потому что он злится на себя за то, что воспользовался первой подвернувшейся возможностью принизить ее до себя, и теперь испытывает стыд за свои мысли. За то, что уже мысленно дал себе право делать с ней все, что взбредет ему в голову. Ведь она убийца. С ней можно.
А она не такая. И пусть она даже была дурой, кого-то там убив и не спросив остальных, ее наказание оказалось слишком жестоким. Интересно, эти нормальные вообще понимают, что выгнали ее даже хуже, чем на верную смерть? Они выгнали ее в рабство.
Но, наверное, у этих, нормальных, в их гребаном выдуманном мирке, люди друг друга не убивают за банку консервов, ходячие обходят женщин стороной, а мужчины благородно помогают всем встреченным по пути дамочкам, даже мысли в голове не имея об изнасиловании.
