Текст книги "Его женщина (СИ)"
Автор книги: Ola.la
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
– Давно? – интересуется Дэрил, пытаясь прикинуть, сколько же Кэрол выживала в полном одиночестве, изгнанная своей группой, с которой она провела последние два года.
– Что? – переспрашивает она, которая, наверное, ждала каких-то других слов, быстро проводит рукой по щеке и пожимает плечами. – За три дня до того, как я попала в твой капкан.
– Я вообще капкан на кабана ставил.
Глупая попытка извиниться, но Кэрол каким-то чудом понимает и криво улыбается, кивая.
– Думаю, ты был бы больше рад кабану.
– Ну, уж не больше, чем ты была бы рада не проходить по этой поляне.
– Нет, – вдруг говорит она и при виде округлившихся глаз Дэрила, начинающего думать, что Кэрол сошла с ума, тихо смеется: – По крайней мере, я попала в твой капкан.
– Какая разница, – непонятно почему смущается он, и, чтобы скрыть это, смотрит в стену. – Здесь везде хреново.
– Большая разница, Дэрил.
Она присаживается рядом на край кровати и протягивает ему лекарство и стакан воды. Дожидается, пока он выпьет, и задумчиво качает в руке пузырек с таблетками.
– Ты не такой, как они все здесь.
– Я такой же. Точно такой же, – резко отвечает Дэрил, понимающий, что нельзя позволять ей верить в то, что она говорит.
Нельзя позволять ей говорить это. Ведь тогда может поверить и он… Поверить на время. Но ведь это ложь. Он точно такой же. Он это знает. И однажды поймет она…
– Нет, Дэрил. Ты намного лучше, – упрямо повторяет она и быстро наклоняется, касаясь невесомым поцелуем его виска. – Спокойной ночи.
Ее удаляющиеся шаги сменяет щелчок выключателя и звук закрываемой двери. Кэрол ушла. Ушла, оставив после себя кожу, еще ощущающую тепло ее губ, глаза, горящие непрошеными слезами, странное чувство, поселившееся где-то там внутри.
И что-то меняется в ней на следующий день. Что-то меняется в нем самом. Во всем вокруг.
Что-то ломается. Как тонкая пленка льда. Как оконное стекло, отгораживающее тебя от свежего воздуха.
И оказывается, что Кэрол умеет улыбаться и шутить. Что ее шутки порой веселят даже робко улыбающегося в ответ Дэрила. Что ему удается порой сказать что-то, что ее смешит. Что они вообще могут о чем-то говорить. Пусть коротко и редко. Главное, что Дэрилу это не мешает. Не мешают ее шаги, звук ее голоса, ее взгляды, присутствие рядом, легкие прикосновения. Она живет с ним недавно, а кажется – без нее он не жил.
– Куда это ты собрался? – уперев руки в бока, хмурится Кэрол, когда он решает вечером сходить к Мэрлу.
– Куда надо, – бурчит он, но совсем беззлобно, видя смех в ее глазах. – Блин, женщина, что ты себе позволяешь?
– Я не женщина, я твой врач! И до завтрашнего дня не позволяю тебе никаких резких движений. Давай-давай, в постель! – кивает она на спальню.
– Ты женщина и это твое место – в постели, – хмыкает он и лишь спустя несколько секунд понимает, что сказал.
Видит это в отражении ее глаз, продолжающих смеяться, потом вдруг распахивающихся от растерянности, а потом снова… Он краснеет. Ничего не может с собой поделать: стоит и краснеет, как мальчишка, даже носком ботинка пытается пол проковырять. Веселит ее этим. Пытается сбежать, решительно шагая к двери, но делает только хуже, натыкаясь на Кэрол, едва не сбивая ее с ног и в последний момент подхватывая за талию.
– Прости, – извиняется он скомкано и с трудом отводит взгляд от ее приоткрытых губ и огромных голубых глаз, в которых застыло удивление.
Она моргает, невпопад кивает и покорно позволяет ему выйти. А сама все так же стоит у порога, непонятно о чем думая. О чем-то невеселом. Иначе зачем бы ей так хмуриться?
Дэрил не идет к Мэрлу. Просто прогуливается по улицам городка, возвращаясь, только когда рана начинает ныть. Кэрол уже спит, свернувшись клубочком на диване. Так и не сняв платье, накрывшись тонким пледом. Трогательно сжимая кулаки и чему-то улыбаясь во сне. Интересно, что ей снится? Что ее радует во сне? И что бы ее могло порадовать… Нет.
Запрещая себе думать о ней, он тихо склоняется, поправляя ее плед. Замирает на мгновение: показалось, что разбудил. Смотрит еще несколько минут. Просто стоит и смотрит, борясь с желанием подхватить ее на руки и отнести в постель. Делает над собой усилие, чтобы шагнуть в сторону спальни и оглядывается уже в дверях.
Она действительно проснулась. И теперь смотрит на него. Просто смотрит. Не сонно, не испуганно, не зло. Смотрит так, словно ждет чего-то. Но чего? Дэрил не знает. А потому просто кивает ей коротко и уходит в спальню.
И почему-то на следующий день все возвращается на круги своя: тишина в доме, затянувшийся лед над водой, запертое окно. А потом приходит громкий Мэрл.
========== Часть 6 ==========
Мэрл врывается в дом, и сразу становится слишком тесно. Громкий гость успевает обойти осмотреть и прокомментировать все увиденное, включая даже напряженную Кэрол. Она бледнеет, и по выражению ее лица видно, сколько усилий ей приходится прилагать, чтобы не ответить на какую-то насмешку колкостью.
Но она ведь умная. Она все понимает и потому молчит. Криво улыбается, проворно подает еду и выпивку и показывает готовность появиться при первом же оклике.
– Чего ты уже третий день нос на улицу не кажешь? – располагается Мэрл в кресле со всеми удобствами и машет затянутым в гипс запястьем. – Я, вон, куда больше пострадал, а болезным не прикидываюсь, бока не отлеживаю. Или эта цыпочка была так рада заполучить тебя надолго в постель, что решила не выпускать до последнего, братишка?
Он смеется и шлепает как раз проходящую мимо Кэрол. Она заливается краской. Не смущения, а ярости. Сжимает кулаки и прикусывает губу. И Дэрил громко рычит:
– Не трогай ее.
– Ладно-ладно, братишка, я понял – и пальцем твоей цацы не касаться. Твое – так твое. Собственник, блин, нашелся, ты посмотри! Я с тобой в детстве всем делился! – издевается он и косится на Кэрол.
Весь вечер на нее поглядывает. Так, словно пришел не к Дэрилу, не за тем, чтобы рассказать последние новости городка и обсудить следующую вылазку, которая, впрочем, намечалась нескоро, а за тем, чтобы разгадать эту женщину. Ее и их отношения. Но зачем? Или лучше сказать почему?
Он что-то подозревает? Кэрол где-то прокололась? У самого Дэрила на лице написано, что он так и не посмел коснуться этой женщины?
Ближе к концу вечера допивающий уже не первую порцию виски Мэрл снова косится на прикрытую дверь в спальню, где скрылась Кэрол, и доверительным голосом интересуется:
– Ну как оно, братишка?
– Что как? – напрягается Дэрил.
– Как с этой у тебя все? Никаких проблем?
– Никаких.
–А если бы и были, то фиг бы ты брату сказал, а? И зря, Дэрилина. Реально зря ты это. Баба она… Не промах баба. Ты по сравнению с ней – тьфу! Хоть и брат мой – а слабак с бабами. Обведет она тебя вокруг пальца, сам не заметишь.
– Да чего ты гонишь? Я не дебил, – возмущается Дэрил.
Но про себя не может не признавать некоторую правоту Мэрла. Кэрол уже обводит его вокруг пальца. Одним своим видом, одними только взглядами, улыбкой и заботой. Словами о том, что он не такой, как остальные. Словами, которым так хочется соответствовать. Словами, которые вынуждают его держаться от нее подальше на правах смиренного хозяина, принимающего в своем недостойном жилище особу высоких кровей.
– О, я смотрю, винтики там, в башке, какие-то заработали, – пьяно хмыкает Мэрл. – Давай, думай и если чего – обращайся. При любом сомнении. Сам тут за последний год навидался разных. Бабы – народ хитрый, на что угодно способны. А ты, между прочим, у меня один, братишка.
– Блин, ты чего, думаешь, она меня замочит по-тихому? – фыркает Дэрил.
– А хрен ее. Недооценивать ее не стоит. Такая и замочить может. И не поморщится притом даже.
– Не гони. Все путем.
– Ну, смотри, братишка, – поднимается брат и потягивается. – Ладно, пошел я. Завтра у Блейка будешь?
– Угу.
Дэрил встает проводить Мэрла до двери и резко оборачивается, когда дверь в спальню открывается, пропуская Кэрол. Она выходит попрощаться с гостем. Она услышала, что он уходит. Что еще, черт побери, она слышала?
Медленно натягивая на себя куртку и чертыхаясь из-за гипса на запястье, Мэрл совсем не торопится, искоса поглядывая на Дэрила и стоящую рядом Кэрол. Изучающе смотрит и хмурится, словно пытается понять, что не так.
– Эй, голубки, вы чего, как изваяния? Не поделили что? Ты братишка, не парься, будет баба много возникать, поменяем на другую! Уж тебе-то найдем! – как всегда, прямо говорит то, что думает, брат.
Даже пьяным сообразил, что именно ему показалось странным: он не видел ни одного прикосновения. Не слышал ни одного слова, говорящего о том, что Кэрол и Дэрил не просто знакомые. Не заметил ни одного признака их близости.
Не успевая подумать, как лучше всего развеять все подозрения Мэрла, Дэрил торопливо обнимает Кэрол со спины, крепко прижимая ее к себе, а она вовремя подыгрывает:
– Мы застыли от нетерпения, – заявляет она игриво.
– Типа, сваливай поскорей, дядюшка Мэрл, дай нам уже порезвиться в постельке?
Они смеются, а Дэрил старается угомонить прерывистое дыхание, ощущая мягкое тело в своих объятьях, машинально поглаживая пальцами талию Кэрол, чувствуя сквозь тонкую ткань ее белье, ощущая сладкий запах, прижимаясь щекой к ее виску, вжимаясь бедрами в ее бедра, изнывая от желания порезвиться где угодно, лишь бы с ней и прямо сейчас.
Он не сразу понимает, что дверь захлопнулась за Мэрлом. Он не сразу соображает, почему Кэрол напрягается в его руках. До него не сразу доходит, что она все чувствует.
И отлично теперь понимает: он не какой-то там гей. Он ее хочет. Хочет так, что уже скользит пальцами вниз, захватывая ткань платья, чтобы поднять его, чтобы подтолкнуть ее к стене, чтобы дернуть за бедра, приподнимая, прогибая ее в пояснице, отодвигая все эти ее кружева и…
Кажется, он отталкивает ее слишком резко. Кэрол пошатывается, едва удерживаясь на ногах, и не оглядывается, пока он не уходит. Прямо в душ. Ближе к ледяной воде, в которой моется, пока из головы не уходят все мысли, кроме одной: о теплом одеяле. Натягивает джинсы, набрасывает рубашку и шагает в сторону спальни.
– Повязка, – окликает его Кэрол и через несколько секунд появляется с бинтом в руке. – Ты полностью промочил свою повязку. Нужно поменять.
– Я сам, – выхватывает Дэрил бинт из ее рук, не понимая: она что, издевается?
Как ей в голову приходит предлагать ему снова касаться его? Или ей нравится эта игра? Нравится быть желанной и знать, что даже такой, как он, Дэрил Диксон, ничего ей не сделает. Потому что она обрела над ним какую-то странную власть. Вот только эта власть не бесконечна. Как и его терпение. Она должна понять. Она же вроде как умная.
И она, конечно, понимает. Отступает на шаг назад и отводит взгляд в сторону. Позволяет ему, чертыхающемуся, закрыть за собой дверь спальни. Он меняет повязку, невольно вспоминая, как это быстро и ловко делала Кэрол. И не представляет, как жил раньше. Без ее голоса, тихих шагов, понимающих взглядов, вкусной еды и прочих удобств, приходящих в дом только с женщиной.
Обычно в дома этого города с женщиной приходило и кое-что еще. Секс. А если совсем уж честно, то в большинстве случаев: секс, побои, слезы, обиды, синяки, ненависть. Тихая, молчаливая, скрываемая изо всех сил и оттого еще большая ненависть.
У него же секса нет. Но может ли он быть уверен, что нет и ненависти?
========== Часть 7 ==========
Из дома он сбегает с утра пораньше. Не выдерживает внимательных взглядов, бросаемых Кэрол на него за завтраком. Не выдерживает собственных мыслей о том, какой он идиот, что, поддавшись непонятному порыву, испортил все в первую же ночь и теперь понятия не имеет, как разгребать это. Как жить в одном доме с женщиной, которую он хочет? Как позволить себе с ней что-то большее, если она так свято верит в его благородство, а он, как последний идиот, ловит кайф от того, что кто-то о нем так хорошо думает?
А Кэрол, оказывается, времени не теряла. Губернатор, улыбаясь, упоминает ее имя и говорит, что Роуэн с ней успела подружиться. Как и остальные женщины, которые здесь давно и на хорошем счету. Она подружилась с ними, даже из дому не выходя. Интересно, о чем они общаются между собой?
Обсуждают своих мужчин? Радуются тому, что им повезло, и они живут вполне сыто и спокойно, давно уже позабыв об опасности за стенами города? Мечтают об избавлении? Строят коварные способы мести? Планируют попытки побега? Просто сплетничают о своей женской ерунде?
В любом случае, дружба Кэрол с ними помогает Дэрилу стать еще более «своим». И помогает ей самой, которая слишком быстро становится здесь своей. И может быть, Мэрл прав? И она просто втирается ко всем в доверие, чтобы… Чтобы что?
Дэрил не знает. И, кажется, не хочет знать, заходя в дом и видя ее улыбку. Слыша ее мягкий голос, какую-то ерунду о прошедшем дне и рассказы о тех самых сплетнях, которыми делились с ней ее новые подруги. Наблюдая за ней, уютно свернувшейся на кресле с вязанием или книжкой в руках. Замечая, что она запоминает его редкие реплики по поводу приготовленных ею блюд и всеми силами старается ему угодить, готовя то, что нравится ему больше всего. Идеальная женщина.
Не его женщина. Ничья. Своя собственная. Такой может быть только она.
– Почему у тебя никогда не было тут женщины? – однажды за ужином, которые она все чаще разделяет с ним, спрашивает Кэрол.
– Одна морока, – передергивает плечом Дэрил: значит, ее сплетни с подружками касаются и его особы.
Но какое ей дело до него? До того, что, почему и как? Ей мало того, что она живет тут лучше всех? Нужно еще и душу всю вынуть?
– А почему ты тогда взял меня? – интересуется она.
Совсем не лукаво, как могла бы. Не ожидая никаких глупостей, вроде любви с первого взгляда и прочей ерунды, как делала бы на ее месте другая. Действительно желая знать правду.
Правду, которой сам Дэрил не знает.
– Не знаю, – бормочет он, чтобы отвязаться.
Но с ней это не так уж просто.
– И все же?
– Ты попала в мой капкан, – говорит Дэрил.
А что ему еще сказать? Не признаваться же в том, что он ощущал свою вину за то, что она попалась им в руки? Только Джо ее тогда оставалось отдать, чтобы потом думать, что он виноват в ее мучениях и последующей смерти.
– И потому ты взял за меня ответственность? Ты ведь понимал, что будет, если меня возьмет Джо, – проявляет осведомленность и в этом вопросе Кэрол.
Он пожимает плечами: она и сама все знает и понимает. Так чего же добивается от него своими расспросами?
– Спасибо, Дэрил, – вдруг благодарит она. – И знаешь, пусть ты мне не поверил, но я тогда была права. С каждым днем я лишь больше убеждаюсь в этом.
– В чем? – раздраженно уточняет он, уже вставший из-за стола.
– В том, что ты гораздо лучше всех в этом городе.
Искренность в ее голосе заставляет поверить в то, что Кэрол, в самом деле, так думает. Но это сейчас почему-то лишь больше раздражает. Может быть, потому что теперь она наверняка знает, чего ему стоит жизнь с ней в одном доме. И этих ее гребаных слов благодарности и восхищения им, полным придурком по собственному мнению и по мнению всех окружающих, узнай они о том, как он живет, не хватает. Их слишком мало. Ему нужно больше, чем слова. Ему нужно то, за отсутствие чего он и получает все эти слова.
Чертов замкнутый круг.
Он уходит покурить, встречает Мартинеса с Кроули и, слушая их треп, возвращается уже затемно. Только для того, чтобы умыться и лечь спать. А завтра снова сбежать куда подальше из дома. Дэрил уже привычно направляется из ванной в спальню, хотя рана уже не болит, и замирает на пороге, видя сидящую на кровати Кэрол. Она оглядывается и продолжает невозмутимо мазать чем-то лицо. Намекает, что задержался он в удобной кровати, пора бы и честь знать, на диван перебираться?
И самое противное, что он с ней согласен. Лучше ему спать на неудобном диване. А ей – здесь, в отдельной комнате, на мягкой кровати. Впервые в жизни хочется, чтобы кому-то было хорошо за его счет.
На тумбочке лежит недочитанная книжка, и Дэрил шагает за ней, берет и собирается выйти, когда слышит удивленный голос.
– Ты куда?
– Спать, – не понимает он вопроса.
– Это твой дом, твоя комната и твоя кровать. Ты должен спать здесь.
Она забывает еще кое о чем. О том, что она – его женщина. По крайней мере, считается таковой. А потому должна спать с ним.
– Мне и там нормально. Спи ты тут, – выдавливает он, косясь на нее через плечо.
– Ты не понял, Дэрил, – качает она головой и, помолчав мгновение, улыбается в полумраке, поворачиваясь к нему спиной. – Поможешь?
Она не забыла еще кое о чем. И она будет спать с ним? Он, правда, не понял.
Не понял ничего, но покорно идет к ней, присаживаясь рядом и касаясь пальцами язычка молнии. Не решается дернуть и ждет любого подвоха. Как завороженный смотрит на завиток волос на затылке, на мочку уха с поблескивающим в ней камушком, на тень от ресниц на ее щеке.
– Я не понял, – честно признается Дэрил.
А голос такой хриплый, а вокруг становится так жарко…
– Ты все правильно понял, – кивает Кэрол и, не слыша ответа, объясняет: – Это неправильно. Ты не должен… Я должна… Ты дал мне достаточно времени. Ты вел себя безукоризненно. И я не могу быть настолько неблагодарной.
В попытке поверить в то, что это не шутка, Дэрил машинально скользит пальцами по ее коже, над кромкой платья, над молнией, которую ему предстоит расстегнуть сейчас одним жадными рывком. А она нервно смеется и оглядывается. Ее глаза оказываются так близко.
– Ну же, Дэрил, не заставляй даму ждать! – дразнится Кэрол.
Просить еще раз его не приходится. И он уже не понимает ничего, кроме того, что она не против. Нет, даже не так: она согласна. Больше того: сама предлагает. То, во что еще несколько часов, да что там, минут назад он не поверил бы. То, на что он даже не надеялся, разве что в самых смелых своих ночных мечтах.
Платье оказывается расстегнутым в два счета. Его горячие ладони уже оглаживают обнажившиеся, дрожащие почему-то, плечи. Его пальцы пытаются справиться с крючками на лифчике, задевая напряженную почему-то спину.
Он получил ее. Свою женщину. Получил же?
========== Часть 8 ==========
Ее кожа нежней, чем казалась. Ее тело прекрасней, чем он мог себе представить. Ее запах сводит с ума. А крошечные крючки, наконец, поддаются его дрожащим пальцам.
Дэрил резко выдыхает, медленно скользя пальцами по голому напряженному животу Кэрол вверх, трется носом о ее шею, не хочет спешить с ней, но не может сдерживаться. И не понимает, почему она не шевелится. Почему не поворачивается? Почему не целует его? Почему не начинает расстегивать его рубашку? Почему не делает ничего? И позволяет ему делать все?
– Черт, – не выдерживает он, забираясь под расстегнутый лифчик и сжимая в ладонях ее грудь.
И тут именно этот черт дергает его поднять взгляд. Туда где какого-то черта висит зеркало. Чертовки неуместное отражение в котором заставляет замереть. Черт. Черт. Черт.
Она почти плачет. Она сидит, словно каменное изваяние, и просто терпит это все. Даже губу прикусила, словно ей больно. Противно. Словно не она сама только что предложила себя ему? Или она думает, что ему в кайф иметь ее, чуть не плачущую от обиды и отвращения? Она думает, ему доставляет удовольствие ее гребаная жертва? Ее показательная покорность?
Злость накатывает попеременно с растерянностью, и Дэрил не знает, что ему делать. Может быть, она просто хочет как-то по-другому? Чего-то ждет от него, о чем просто не догадывается? Может быть, нужно было начинать с каких-то слов или поцелуев? Еще медленней? Что ее не устраивает? Что ей не так? Кроме него самого…
Того, которому хочется наплевать на все эти вопросы, на мечущиеся в попытках понять Кэрол мысли, отвернуть ее от зеркала и от себя, опрокинуть на кровать лицом вниз, окончательно стянуть платье и получить то, что она сама ему пообещала. По своей воле, черт побери! Она сама… Сама!
– Что? – открывает она глаза, когда он, медленно отведя ладони от ее груди, резко встает с кровати.
– Ничего, – прячет для верности руки в карманы Дэрил.
– Что-то не так? – настаивает Кэрол.
И хочется выкрикнуть ей в лицо, что все не так. Что он не полный идиот. Что не слепой и не слабоумный.
Но он лишь пожимает плечами и выдавливает, видя, как она обнимает себя руками, скрывая грудь:
– Мне не нужно… не нужны такие… благодарности, – отворачивается Дэрил к двери.
А она снова зовет его, не давая уйти. Словно не понимает, в каком он состоянии. Словно не догадывается, что сама ходит сейчас по краю с этими ее приоткрытыми губами, распахнутыми глазами, голыми плечами, трогательно сложенными на груди руками…
– Дэрил! Спасибо. Спасибо, – повторяет она, словно издеваясь. – И прости меня. Прости, что я подумала…
– Забей.
Ему не хочется слышать, что там она подумала. Что она снова ему благодарна сто тысяч раз. Что она чувствует себя виноватой. Что считает его сколько угодно хорошим и благородным. Ему сейчас плевать на все, кроме тела на его кровати. Того, чертовки нежного и мягкого. С самыми нужными изгибами, с самым возбуждающим запахом, с грудью, словно влитой ложащейся в его ладони. А еще, наверное, такого чертовски горячего и узкого. А еще, может быть, такого податливого и гибкого. Такого, которое он мог бы сейчас вбивать в кровать или насаживать на себя, крутить в своих руках, сжимать, гладить, мять…
Вместо того, чтобы торопливо удовлетворять самого себя, представляя все это в красках.
Лучше бы и не предлагала вообще.
Но утром все кажется не таким раздражающим, робкая улыбка Кэрол освещает все вокруг, а искорка благодарности в ее глазах доводит до того, что Дэрил готов еще раз отказаться от чего угодно, только бы снова быть для нее этим чертовым идеалом.
Мэрл был прав. Она крутит им, как хочет. Но ведь не специально же?
Она всеми силами пытается сгладить ситуацию, отвлекает его разговорами, с еще большим усердием старается по хозяйству, никогда не показывается при нем в полуодетом виде и незаметно, осторожно, исподволь не забывает напомнить, что он хороший человек. Ему и смешно и приятно. Он, Дэрил Диксон – герой года. Для какой-то там слишком умной дуры.
И все потихоньку забывается. Он по-прежнему хочет ее. Он уже привык, что не получит. Или получит, но только если захочет вот так, достаточно просто и без проблем: нужно только забыть о ее улыбках, о заботе, о веселых шутках, нежном смехе, неспешных беседах, тепле и уюте этого дома, который никогда раньше не казался ни теплым, ни уютным.
– Кем ты был раньше? До всего этого? – как обычно, по крупицам пытается собрать информацию о нем Кэрол, даже не догадываясь, что наступает на больную мозоль.
– Никем, – морщится он, готовый к вопросам или словам о том, что так не бывает.
Но она лишь понимающе кивает и задумчиво смотрит куда-то в стену.
– Я тоже.
– Да ну, – не верит Дэрил: уж ее точно сложно заподозрить в жизни, подобной его.
– Правда. Ни счастья, ни интересов, ни друзей, ни карьеры. Ровным счетом ничего. Похожий на болото брак, в котором я утонула с головой и из которого даже не надеялась выбраться. Знаешь, все это… Оно отобрало у меня самое дорогое, и я этого никогда не забуду, – Кэрол молчит пару минут, вспоминая, наверное, своих детей, и продолжает тихо: – Но в этом мире я нашла себя.
Она вдруг хмурится, оглядывается, словно впервые видит эту кухню, горько улыбается своим мыслям и прячет взгляд от Дэрила, говоря еще тише:
– Казалось, что нашла.
– А мне одинаково. И тогда было хреново, и сейчас не намного лучше, – прерывает он очередную паузу в попытке хоть как-то отвлечь Кэрол.
Ведь помочь он ей не может. Не может просто взять и отпустить. У каждого выхода охрана. И сколько бы раз не считалась Кэрол его собственностью, в первую очередь она была собственностью города. Такое правило: он мог делать с ней все что угодно, замучить ее до смерти или просто убить. А вот отпустить не мог. Ведь отпустив отсюда всего одного человека, нельзя было гарантировать, что со временем он не вернется сюда с другими. Зачем им лишние проблемы?
– Ты довольно уважаемый член местной группы, как я поняла, – удивляется Кэрол. – Значит, и раньше все было не так плохо?
– Ну, в этом смысле типа тут лучше. Но мне как-то пофиг. Если бы не Мэрл, – отмахивается Дэрил, знающий, что без брата его бы сюда, наверное, даже не взяли.
– А мне у нас в группе нравилось.
– Чем ты занималась?
– Ничем особенным на самом деле, – вспоминает она и вряд ли осознает появление робкой улыбки на ее лице: – Сначала только стирала и готовила. Потом научилась стрелять. Учила детей. Помогала подруге с недавно родившимся ребенком.
– Ребенком? У вас там еще, блин, и дети были? – изумляется он, не представляя, кому могло прийти в голову рожать в этих их тюрьмах и скитаниях.
– У вас тут тоже есть, – пожимает Кэрол плечами.
– У нас тут безопасно.
– Не для женщин, – справедливо замечает она. – Не каждая хочет рожать здесь. Мэнди, к примеру.
– Чего?
Кэрол прикусывает язык, но слишком поздно: Дэрил уже услышал имя женщины Мэрла. И теперь понимает лишь то, что ничего не понимает.
– Я не…
– Да не доложу я Мэрлу о ваших бабских делах, нафиг надо. Но он чего… блин, детей хочет? – не верит он.
– Хочет. Наследника ему захотелось. А она от него не хочет.
– Типа она может что-то сделать, – хмыкает Дэрил и, встретившись с чуточку насмешливым взглядом Кэрол, осознает, что женщины гораздо хитрей, чем кажутся.
– Есть ведь и такие, кто, наоборот, хочет родить, чтобы закрепиться на том месте, которое их вполне устраивает. И у них есть лишние таблетки. Все не так уж сложно.
– Охренеть…
– Все теперь выживают, как могут, Дэрил.
– И ты тоже, – не сдерживается он.
– Мне повезло больше других, – отвечает она и встает из-за стола, начиная убирать тарелки.
А потом, когда он уходит вечером, вдруг целует его в щеку на прощание. Как всегда, оставляя только гадать, что это значило.
========== Часть 9 ==========
В ее руках все горит. Она все свободней чувствует себя в доме Дэрила. Она все чаще меняет свои платья. Она улыбается, смеется, шутит. Тогда, когда не замирает, глядя в стену невидящими глазами.
В такие моменты Дэрил готов отдать что угодно за возможность заглянуть в ее мысли. О чем она думает? О чем мечтает? Чего хочет? Как относится к нему самому? Который живет с ней, словно с соседкой, словно с сестрой, словно с подругой. Жалкая игра в его случае.
Хотя бы потому, что она прекрасно знает: у него давно не было женщины, он всегда ночует дома и он хочет ее. Кэрол ведь не слепая. Не может не ловить жадные взгляды на ее голые ноги, попытки не утонуть в ее декольте, когда она склоняется над столом, подавая или убирая тарелки, случайные касания дрожащими пальцами, постоянно опущенные в ее присутствии глаза.
Чтобы не увидеть лишнего. Чтобы не вляпаться еще больше. И так ведь по уши.
И она, кажется, не только замечает все это. Она получает какое-то свое, извращенное удовольствие от этой странной игры: я положу лакомый кусочек тебе под нос и буду смотреть, как ты истекаешь слюной, не решаясь даже коснуться его.
Начинает пользоваться косметикой, как-то по-особенному укладывает свои короткие волосы, надевает на шею бусы, еще больше привлекающие внимание к белоснежной коже, к выступающим ключицам, к груди, тяжесть которой в своих руках Дэрил не может забыть по сей день.
И может быть, она ждет от него чего-то? Может быть, глядя выжидательно, улыбаясь заманчиво, подшучивая все чаще, Кэрол надеется на какой-то ответ? На тот гребаный ответ, который он не может ей дать. Потому что она не говорит прямо, чего хочет. Потому что каждый гребаный вечер она плотно закрывает за собой дверь спальни, не оставляя ни малейшей надежды. Потому что он может только одно: поиметь ее. И то, наверное, не самым лучшим образом. Не так, как ей хотелось бы. Не так, как о том пишут в ее гребаных книгах.
Он даже эти самые книги листает порой, кривясь при виде всех тех слов, которые говорят своим женщинам мужчины. Не понимая описаний одного-единственного поцелуя на полстраницы и последующего двухмесячного ожидания первого секса. Для него поцелуй – это прямой переход к постели. И можно даже без поцелуев. Раньше было без поцелуев. Кэрол он готов даже целовать. Но нужно ли ей это?
– Тебе идет, – бросает он смущенно за завтраком, кивая на зеленое платье.
Видит непривычно робкую улыбку Кэрол и отводит глаза, кусая губы. Она даже не догадывается, что ей идет любое из ее платьев. А еще больше ей идет – без платья. Без ничего. Пусть он и не видел всего – уверенности в этом вопросе у него хоть отбавляй.
А потом он приходит домой среди дня и слышит женский смех. У Кэрол снова гостьи. Роуэн, Мэнди, Элен. Те, кому позволено днем ходить по городу. Те, которые все чаще приходят сюда.
Кэрол выходит ему навстречу и целует его в щеку, прижимаясь всем телом. Демонстративно. Для подружек. Как и надо.
А он не сдерживается и сжимает в руке ее талию, утыкаясь носом в ее висок и вдыхая ее запах. Слышит хихиканье совсем рядом и уходит на кухню под оживленное перешептывание. Они быстро и многословно прощаются, дверь хлопает, и Кэрол приходит к нему, начиная греметь кастрюлями.
– Девочки обзавидовались, – подмигивает она Дэрилу, оглядываясь на мгновение.
А он хмурится, не понимая: она что, растрепала все всем?!
– Чего?! – не скрывает он напряженности.
– Они просто видят меня и говорят, что не ожидали, будто, живя с тобой, какая-то женщина будет выглядеть почти что счастливой. И я намекаю всячески, что все это – только маска. А на самом деле ты – просто идеал всех женщин, пупсик!
– Блин, – фыркает Дэрил, слыша это глупое слово. – Ты каким-то придурком меня выставляешь, что ли?
– Ты, наверное, плохо понимаешь, что женщинам нравится в мужчинах. Хотя, если честно, женщины и сами порой плохо себе это представляют, потому их идеал можно встретить разве что в книжках и фильмах. Или в таких вот преувеличенных рассказах подруг. Так что поверь, о тебе теперь полгорода по ночам мечтает! – заливается Кэрол смехом.
– Перестань, – бурчит он, надеясь, что сам не заливается краской.
Только от мысли о том, что она по ночам тоже о чем-то мечтает. И плевать на то, что, может быть, он совсем не такой, как в ее мечтах. Узнать бы хоть часть, можно было бы и притвориться. Сделать, что там надо. Только бы заполучить ее. Ту, которую все считают его женщиной. Все, кроме нее и него.
На следующий день намечается небольшая вылазка, и Дэрил сидит в гостиной, косясь на упрямо сражающуюся со спицами Кэрол, не зная, как спросить. Не зная, стоит ли вообще спрашивать. Не станет ли это ступенькой еще ниже? К самому дну, к которому он, упрямо, сам того не желая, стремится с первой ночи, проведенной этой женщиной в его доме.
