сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
— Прощай, — тихо сказала Пэнси Паркинсон, и через несколько минут, зайдя за угол, аппарировала.
========== Часть 10 "Карьерная лестница" ==========
— Теодор Нотт, рад приветствовать вас, — Кингсли улыбнулся ему и указал жестом на стул.
Присев, Теодор одарил Министра доброжелательной улыбкой, и сложив руки в узел, внимательно на него посмотрел.
— Ну что ж, тогда, Теодор, я хочу сказать тебе спасибо за то, что был с нами всё это время и за то, что не оставляешь Министерство. Несмотря на то, что твой условный срок закончился и все договорённости выполнены как с твоей стороны, так и с нашей, — он снова улыбнулся. — Так вот, я очень рад, что ты после того, как окончишь обучение в высшей школе магии, вернёшься к нам. Мы будем несказанно рады таким специалистам, как ты! Но, позвал я тебя вот для чего: ты письменно просил… — Кингсли слегка постучал указательным пальцем по пергаменту, который лежал на его столе. — Ты указывал, что тебе необходимо три недели отпуска, до того, как ты сложишь свои полномочия. Для того чтобы подготовиться к учёбе. Но к сожалению, на твоё прежнее место, в твой прежний отдел, переведён человек с другого отдела, которому нужно твоё курирование.
— Но в нашем отделе работал не только я. Извините, Министр, но у меня были свои планы. К тому же, учёба в высшей школе магии требуют собранности, и мне нужно какое-то время, чтобы подготовиться, — он сдержанно улыбнулся.
— Я всё понимаю, Теодор, но нам нужны эти две недели. Специалист, который переведён, очень нас удивил своим желанием работать на твоём месте. Мы уже почти попрощались с этим человеком и не надеялись, что он останется в стенах Министерства и проявит инициативу. Помоги нам, Теодор, я уверен, что тебе хочется передать своё прежнее место в хорошие руки.
Теодор смотрел на Министра и понимал, что никакого другого ответа он не ждёт, и что решение уже принято. Ему осталось только просто кивнуть, и сказать заветное да. Всё уже давно решено. В то же время, Теодор понимал, что подготавливаться к школе магии ему абсолютно не нужно, всё, что нужно будет изучить, он может сделать на месте. А отдых ему нужен только для того, чтобы больше не приходить в Министерство и не беспокоиться о том, что он столкнётся нос к носу с Гермионой Грейнджер или с Драко Малфоем, увидев которого обязательно не сдержался бы от чего-то недоброжелательного.
— Хорошо, Министр, всё сделаем в лучшем виде! — лучезарно улыбнулся.
— Вот и хорошо, вот и замечательно. Всего доброго, Теодор.
***
Войдя в своё отделение, он окунулся снова в бешеный ритм. Кто-то куда-то спешил, кто-то откуда-то вернулся, постоянная кутерьма, шум, гоман и никакого покоя.
Теодор подумал, что будет скучать по этому бешеному ритму, и распахнув свой кабинет, увидел того самого стажёра, о котором говорил Министр.
— Какого хрена, Паркинсон?
Пэнси повернулась к нему, и приторно улыбаясь, сделала реверс, громко шлёпнув папку на рабочий стол.
— А где горячие объятия, Теодор? — она развела руками и громко фыркнула.
Теодор захлопнул дверь и засунув руки в карманы, сделал несколько шагов.
— Это что, мания преследования, или ты мне решила испортить последние недели моего пребывания здесь, перед тем как я уйду на какое-то время из Министерства? Что это за план, Пэнси?
— Я просто продвинулась по карьерной лестнице, что в этом такого?
— О, не надо, какая карьерная лестница? Ты писала со своим правозащитником миллионы писем о том, чтобы тебя оградили от работы в Министерстве по окончанию договора. Договор завершён, Пэнси, что ты тогда здесь делаешь?
— Я же сказала, карьерная лестница, и потом, ты можешь строить карьеру в Министерстве, а я что — нет?
— А не ты ли катала доносы на Гермиону Грейнджер и клялась, что у тебя только пятки сверкать будут, как только договор выйдет, из этого самого Министерства?
Паркинсон начала на него смотреть так, словно хотел проклясть прямо сейчас, на месте.
— Ты можешь говорить всё, что захочешь, но факт остаётся фактом: я буду здесь работать и ты будешь меня обучать, — она вздёрнула указательный палец кверху и усмехнулась.
— Замечательно! — сказал он и закатил глаза. — И только, пожалуйста, до полудня, потому что потом меня ждёт моя девушка.
На минуту она потеряла дар речи, и мысли собрались в кучу, но Пэнси Паркинсон взяла себя в руки и внутренне глубоко выдохнув, мгновенно собралась.
— Гвен сказала, что вы попрощались, какая девушка, Теодор?
Теодор рассмеялся.
— Гвен? Серьёзно, Паркинсон? Ты что, с ней общалась? — Теодор снова рассмеялся и не веря покачал головой. — Даже я совсем недавно только узнал, что её зовут Гвен, а ты вот так просто.
— Я посмотрела её имя на письмах. Там был адрес и… — она запнулась.
— Отлично, Пэнси, уже и почту просматриваешь, — Теодор смотрел неодобрительно. — Знаешь, у меня никогда не будет отношений с девушкой, которая за мной станет следить, потому что после любви…
— Идёт уважение и доверие, знаю, мне Гвен рассказала.
— О, Паркинсон, да мне нравится твоё общение с ней! Может быть вы в подружки запишитесь, а я слева постою.
— А не жирно тебе будет? Какая девушка, Теодор?
— Послушай, ты пришла работать, вот и работай, — Теодор достал волшебную палочку, и в несколько сантиметров от Паркинсон приземлилась толстая стопка пергаментов, а за ней ещё одна. — Вот, Пэнси, наслаждайся.
Паркинсон фыркнула, но смело взялась за дело. Теодор сначала молча за ней наблюдал и за её движениями. Её сдвинутые брови и то, как она убирала волосы за ухо нравились ему все больше с каждой минутой. Ему нравилось то, что она пришла в этот отдел, то, что она отстаивает, то, что ей хочется, она берёт не глядя. И самое главное — ему нравилось, что она находится здесь несмотря ни на что.
Резко её голос вытащил из его дум.
— Теодор, ты сказал, у тебя не будет отношений с девушкой, которая будет за тобой следить. Что это значит?
Он засмеялся и пошёл к двери.
— А ты подумай, Пэнси!
========== Часть 11 "Хватит, или последняя капля терпения" ==========
Пэнси не отрываясь смотрела на портрет, который, казалось, смотрел прямо на неё. Это возмутительно, но Теодор выбрал это место специально, чтобы смутить её, сбить с толку, дезориентировать, и у него это получилось. Она постоянно возвращала взгляд к этому портрету: седовласый мужчина в сиреневом одеянии, которое напоминало парадную мантию волшебника, обрамлённую серебристым узором, старик с юными глазами, вызывал у Пэнси болезненную ассоциацию. Его светлый, пронзительный взгляд словно смотрел сквозь неё, проникая в уголки её сознания и открывая маленькие шкатулочки, наполненные секретами Пэнси Паркинсон.
Девушка сжала под столом свои пальцы и сдвинула ноги так, что лёгкий мышечный спазм на минуту сковал её лодыжки. Мысленно она себе повторяла, что это обычное магловское кафе, совершенно никому не известное полотно с каким-то средневековым мужчиной, и это не мантия, просто одежда мужчины тех лет.
Ей не нравилось это место, эти ассоциации и этот навязчивый запах мяса. Она перевела взгляд на Теодора, который непринуждённо поедал свой стейк, медленно, с чувством и с расстановкой, наслаждаясь каждым маленьким кусочком.
Он беззвучно орудовал столовыми приборами и, медленно, с показным наслаждением принимал очередной кусочек мяса.
Пэнси с каждой минутой приходилось себя сдерживать, чтобы не встать и не хлопнуть ладошами громко по столу, не закричать ему что-то, а ещё лучше перевернуть всё, что здесь стояло. Но больше всего ей хотелось встать и перевернуть этот портрет так, чтобы не видеть мужчину на нем и его пронзительного, голубоглазого взгляда.
Пэнси не нравилось здесь абсолютно всё и, что удивительно, маглы её сейчас раздражали меньше всего, а вот то, что это помещение напоминало, даже отдаленно — Хогвартс, она выносить уже не могла.
Теодор продолжал есть, медленно и не принуждённо.
— Хватит! — она сказала это так, словно хотела закричать очень громко, и буквально в самую последний минуту одумалась и издала полу крик.
Теодор поднял на неё взгляд и слегка приподнял бровь, на минуту остановившись от своего занятия и улыбнувшись уголком рта, снова продолжил вкушать свой ужин.
Это было последней каплей Пэнси Паркинсон, самая последняя, самая маленькая капелька терпения, которая оставалась у неё на этот вечер. Она встала громко, очень громко, и всё-таки хлопнула ладошками по столу.
— Ты меня зачем сюда привёл? Чтобы я смотрела, как ты… — она скрипя зубами, словно пыталась сдержать те слова, которые хотела обрушить на него. — Тебя, что, домовики дома не кормят? Или это такой способ вывести меня из себя? — Теодор сложил приборы и выпрямившись, внимательно на неё посмотрел.
— Во-первых, сядь, — он продолжал смотреть в упор, словно мог повлиять на неё. — Сядь, Паркинсон, — как только она услышала эту фразу, её лопатки выпрямились и она попыталась сжать стол, но он был неподвластен ей. И тогда её ногти прошлись по столу так, что возник неприятный, царапающий звук.
Пэнси хотела закричать и показательно выйти отсюда, из этого магловского кафе, но сама того не понимая, присела.
— Отлично, — спокойно ответил он. — Послушай, когда мы с тобой будем находиться в таких местах — обычных, простых, — он прищурил взгляд и наклонил голову слегка набок, не переставая на неё смотреть. — Я хочу, чтобы ты не упоминала подобное. Мы же не хотим, чтобы у нас были проблемы, правда? Ты министерский работник, а у меня прописан карьерный взлёт на несколько лет вперёд, и я думаю, что нам с тобой это не нужно, верно, Пэнси? — он снизил свой голос до шёпота, и указательным пальцем показал чтобы она придвинулась к нему ближе.
Сама не понимая, что она делает и почему, любое его слово, особенно в подобном тоне, и этот взгляд, который нескромно манил её, заставляет делать то, что он просил. И Пэнси придвинулась к нему.
— У меня в доме нет домиков, и никогда не будет. Это во-вторых, Пэнси Паркинсон, — он сказал это шёпотом и снова вернулся в прежнее положение.
Пэнси так и осталась приближенная к нему. Она замерла в таком положении, так и не сдвинув свой корпус назад и не успев подумать, как это выглядело со стороны. Резко возросло раздражение, он хотел сказать ей только это, вот так непозволительно близко.
— А куда ты их дел? Съел?
— Отвратительная шутка, Паркинсон. Да, к твоему чувству юмору мне нужно будет привыкнуть, на это потребуется времени чуть больше, — он всё также внимательно на неё смотрел, не отводя взгляда.
Её мысли, как будто пчелиным роем, начали метаться из угла в угол, словно не могли найти выход. Она не могла сосредоточиться и напряжённо вжимала пальцами в твёрдую поверхность так, что напряжение проходилось до самого локтя и казалось, что одна рука уже онемела.
— Привыкнуть? — она сказала это полушёпотом-полукриком, с примесью шипения. — Ко мне не надо привыкать, Теодор, слышишь? Ты меня зачем сюда привёл? Это всё — для чего?
— Завершился твой испытательный срок, насколько ты знаешь, я ухожу из Министерства на несколько лет. Как только вернусь в обратно, то это будет другой отдел и совершенно другая должность. А тебе я желаю успешной карьеры, — он взял наполовину наполненный бокал и пригубил, сделав маленький глоток, и только потом кивнул ей, холодно улыбнувшись. — За тебя, Паркинсон. Я хочу пожелать тебе… — он сделал ещё глоток вина. — Уметь держать себя в руках, доделывать начатое до конца, расставлять приоритеты и, знаешь, что ещё? Не ссорится с такими, как Гермиона Грейнджер.
— Что? Грейнджер, опять… Да я плевать на неё хотела. На неё, на её карьеру, на то, что она… — Пэнси уже не сдерживала свои эмоции.
— Грейнджер сейчас в отпуске, но как только она выйдет… — он слегка снизил свой тон. —Она займёт приближённую должность к Министру, и это не просто слухи, Паркинсон. Я не думаю, что тебе нужны проблемы. И вообще, это просто добрый совет. Грейнджер — это министерский работник с будущим.
— Да иди ты на хрен, вместе со своей Грейнджер, со всем этим Министерством и своими дурацкими советами, — Паркинсон сказала это так, что если бы она была змеёй, то непременно плюнула бы ядом.
Она резко встала и стул шатнулся, но она мгновенно среагировав, придержала его, громко отодвинув.
— Приятного аппетита, Теодор, — и ненавидяще посмотрев на него, развернулась.
— Паркинсон, остановись. Я просто хотел, чтобы когда я вернулся, ты всё ещё работала в Министерстве, — его тон, он был другим.
Пэнси остановилась и не знала, что ей делать. Развернуться или демонстративно уйти, сделав вид, что не расслышала. Или сесть и внимательно посмотрев на него, выслушать всё, что он ей скажет. Она не понимала к чему был весь этот разговор, и почему он так долго тянул время, выводя её из себя, а сейчас говорит, что хотел чтобы она осталась в Министерстве. Зачем? Они будут работать в разных отделах. Мысли уносили её куда-то далеко, и она продолжала стоять.
— Пэнси, сядь, мы поговорим.
Её мысли как будто столкнулись друг с другом, и в голове произошла какая-то авария. Эмоции снова подскочили, и уже она не в силах была их остановить. Он снова ей приказывает: сядь, встань, помолчи… Нет, только она будет решать, что ей надо, и что ей делать, и стремительно вышла вперёд, не оборачиваясь.
========== Часть 12 "Это не просто эльф" ==========
Снова то самое кафе, только теперь здесь нет ни единого звука, а только густая тьма и тишина, да такая, что слышно только его дыхание.
Чьи-то руки легли ему на плечи, и резкая, пронзающая боль. Он хотел крикнуть и скинуть эти ладони, но будто обездвижен и не может даже шелохнуться.
Только дышать, а дыхание такое надрывистое, тяжёлое, как ломаное, а тишина такая нарастающая… И эти руки причиняют ему боль, ногтями впиваются в кожу, кажется, как будто сейчас они проникнут глубже и дойдут до самого мяса.
У самого уха он чувствует тёплое дыхание, и чьи-то губы так близко…
— Зачем ты обижаешь меня? — голос проникающий и словно разрезающий. — Зачем мучаешь? Зачем причиняешь мне эту боль?
Этот голос ему знаком, эти высокие, истеричные ноты, и этот запах, такой резкий, запоминающийся, удушающий.
Он хочет сказать, повернуться к ней — это же ведь Пэнси, он знает, это она. И он слышит её голос, чувствует её запах, но ничего сделать не может. Он обездвижен.
И снова тишина. Теодор больше не чувствует боли, её ладони исчезли с его плеч. Он смог пошевелить ими, а потом коснулся своей рукой там, где только что были её руки.
Он обернулся, и в этом кафе снова музыка, свет, и много людей. А её нет.
Теодор резко раскрыл глаза и понял, что снова спит в кресле. Холодный замок, его одиночество, и отсутствие Паркинсон на яву.
Впервые это сказал сам себе, пусть и не вслух.
Он встал с кресла и подошёл к камину. Какое-то время он стоял неподвижно и всматривался в эту тьму, он знал, где стоит и что находится напротив него.
— Инсендио.
Он смотрел на огонь, на то, как языки пламя играли друг с другом, слушал треск и грелся от того тепла, что излучал огонь.
В один момент ему перестало хотеться испытывать себя, своё тело и свои мысли. Ещё год назад он хотел научиться контролировать себя, свои эмоции, своё тело. Холод, жара, неудобства — всё должно быть нипочём. Он должен быть несгибаемым и выносливым, но сейчас он понял, что хочет просто согреться. Он больше не хочет находиться в холодном, пустом замке, наполненным воспоминаниями и прошлыми ошибками. Семейный груз, архив тайн и предрассудков должен исчезнуть.
— Каллум, — тихо, но уверенно произнес он.
Хлопок, и перед ним оказался старый, и достаточно высокий для самого себя, домовой эльф.
— Да, хозяин, — проскрипел он.
Его голос был усталым и сонным, словно полвека его никто не беспокоил, и вот сейчас его призвали для того, для чего он находился в этом поместье всё это время.
Теодор внимательно смотрел на него и вспоминал, что этот эльф был здесь всегда. Отец говорил, что Каллум был в тот момент, когда родился он сам, и уже тогда этот домовик не был молод. Самый старый из всех живых в этих стенах, он знал даже самые тайные уголки Мэнора.
Теодор всегда его избегал, он вообще избегал домовых эльфов с тех пор, как закончилась война и исчез отец. Он съехал из этого поместья, обрёл собственный уютный дом в магловском районе, и старался жить просто.
Но от прошлого не уйдёшь, и от самого себя тоже. А он — Нотт, и это поместье — его наследие.
— Каллум, я хочу, чтобы в поместье снова был свет и тепло, — он сделал небольшую паузу и всмотрелся в этого старого домовика. Теодор увидел, как во взгляде что-то изменилось, как будто появилась маленькая искорка на секунду, и потухла в этих сонных глазах. — Пусть это поместье… — он развёл руки и сделал хаотичное движение. — Пусть оно снова заживёт, задышит, и я хочу, чтобы было так, как было при жизни моей матери, Каллум, ты должен помнить то время.
Домовик не шевелился, но Теодор видел в его взгляде то, что он услышал его и понял.
— Да, сэр.
