Текст книги "Солдат ка Джейн. Дикари (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

  Мы всего лишь туристки космические.

  – Не медведи, – Бонни первая увидела дикарей в туземной деревне.

  Деревня открылась сразу за небольшой белой скалой.

  По скале бегали полосатые белки: каждая – с ведро, которое гремело золотыми самородками в руках Бонни.

  То, что в деревне дикари, не вызвало у нас сомнения.

  – На шеях бусы каменные висят, – я объясняла подружке и себе. – Яички самцов проткнуты палочками.

  Уши и носы самцов и самок тоже заколоты деревянными палочками.

  – Юбки из перьев, а все остальное – голое, – Бонни сбавила шаг.

  Мы пересекли черту между городом и деревней.

  По прошлой поездке на Эвкалипт знали, что джунгли не заходят в деревню во время войны, и деревня не бродит по джунглям ночью и днем.

  Лишь два часа перед рассветом даны дикарям, чтобы спокойно брать из джунглей все, что понадобится.

  Все остальное время туземцы отсиживаются в рамках или в окружности своей деревни.

  – Неуверенные они в себе, дикари, – Бонни около костра переступила через сущего туземца.

  Палочка в его яичке настолько большая, что ее хватит на костер для обогрева команды солдат.

  – Вялые и плохо двигаются, – я выбрала самого солидного, на мой взгляд.

  Мужчина похож на вождя, хотя бы потому, что не падал в танце.

  – На нас не обращают внимания, лишь взглянут, а затем теряют интерес, – Бонни обижено надула губки. – Джейн, мы либо невидимки, либо не нравимся здешним мужчинам и женщинам.

  В прошлом племени нами хоть интересовались.

  Да, хотели сжечь на костре, но ведь костер это тоже проявление интереса.

  – Бонни, капрал Брамс обещал нам, что мы будем танцевать со звездами, – я не угадала с вождем племени.

  Не успела к нему подойти, а он уже упал и заснул.

  – Капрал Брамс не обманул, мы танцевали со звёздами, – Бонни склонилась над вождем. – Но только мы думали, что прибудут звезды эстрады, а нас послали на космоплотах в космос, чтобы кружиться с настоящими звездами. – Бонни повернула ко мне миленькое личико. – Джейн, на мужчине ничего ценного нет.

  Я надеялась снять со спящего какую-нибудь реликвию на память.

  – Только каменные бусы, Бонни, только гранитные бусы, а не реликвии, – я с разочарованием вздохнула. – Я тоже хотела снять ценное, но бусы сделаны из гранита.

  Гранита во Вселенной – хоть лопатой греби.

  Все из гранита: астероиды, планеты.

  – И сердца воинов Империи тоже сделаны из гранита, – Бонни намекала на строчку имперского гимна "наши сердца – гранит.

  Мышь зубами не раскусит..."

  – Пока играет музыка, мы можем потанцевать с теми, кто стоит на ногах, – я подпрыгнула и красиво изогнула спинку в балете. – Музыка состоит из одних только барабанов, но и мы не белые лебеди из балета.

  – Потанцуем, Джейн, – Бонни отбросила ведро с золотыми самородками и взяла меня за руки.

  Мы захохотали и начали кружиться около костра.

  Время от времени под ноги падал очередной засыпающий туземец и мешал нам.

  Но мы перепрыгивали через храпящие тела и снова танцевали.

  Плясали мы недолго, потому что музыка оборвалась на самом интересном танце, когда я и Бонни пытались изобразить две цветущие сакуры в ураган.

  Музыканты засыпали, но барабанов из рук не выпускали.

  – Сонное царство, – я оглядело поле боя. – Надеюсь, что дикари заснули не оттого, что нас увидели.

  – Они спали еще до нашего прихода, Джейн, – Бонни заглянула в соломенную хижину. – Джейн, здесь еда.

  – Еда? – я подумала о черной икре белуги на центральном рынке Натуры и о свинине.

  В горле встал ком. – Я не проголодалась, Бонни.

  – Но здесь дорогая еда, Джейн, – голос Бонни охрип от волнения.

  – Дорогая еда? – я влетела в хижину, чуть не сбила подружку с ее длинных ног плюс пятиинчовая платформа сапог и семидюймовые каблуки-шпильки.

  – Малина, клубника, и еще непонятные ягоды, – Бонни двумя руками из разных корзинок набирала ягод и засовывала в себя.

  – Снова пир, – я задрожала. – Здесь ягод на несколько квартир хватит.

  – На квартиры на Натуре, но не в другой части Империи, – Бонни истекала ягодным соком. – У нас ягоды дорогущие, а здесь ягоды бесплатные.

  Неплохо туземцы устроились, золото, ягоды. – В прошлой деревне золота не было, – Бонни от счастья мурлыкала. – Там добывали маковое сырье для дорогих наркотиков.

  – Здесь золото, но оно не меняет маковый смысл, – вышло очень умно, но непонятно.

  Умно, наверно из-за ягоды, они придавали телу ум.

  А непонятно, потому что я девушка.

  Мы, девушки, загадочные и непонятные. – Бонни, ты, как березка, из тебя сок березовый изливается.

  – Джейн, а ты, как малинка, потому что малинка, – Бонни упала на соломенную подстилку. – Я буду считать, что я наелась.

  Кушать дорогое можно бесконечно вечно, как в философии теории вероятности, – прилепилась сегодня к Бонни философия, – а жить все равно надо между поеданием.

  – Ничего не понимаю, – я возлегла рядом с подружкой и слизывала с ее губ ягодный сок.

  – Все очень просто, Джейн, все очень просто, – Бонни закинула ножку мне на талию. – Ты сегодня будешь клубничкой, а я – малинкой.

  Мы будем друг из дружки давить сок.

  – Тогда я первая соковыжимательная машина, – я прижалась к подружке.

  Мы играли в соковыжималки примерно минут сорок.

  Даже голова закружилась.

  – Джейн, я плыву мозгами, – Бонни встала на коленочки. – Ощущение, будто я только что слезла с качелей, на которых провела десять лет.

  – Сестры, сестры, я тоже хочу на ваши качели, – из угла хижины донесся хриплый зов.

  – Туземец? Дикарь? или с нами разговаривает Вселенная? – я округлила глазки.

  – Я бы хотел стать Вселенной у ваших ног, сестры, – из небольшой клетки послышался смех.

  Клетка сплетена из колючих веток.

  Они надежно держали в плену существо мужского пола.

  – Вы наш брат?– Бонни подошла к клетке и просунула в нее ножку. – Посмотри, похожа ли моя ножка на твою ногу?

  ДНК в ногах должны быть схожие, если мы братья и сестры.

  – Не братья и сестры, а сестры и брат, – я поправила подружку.

  Как же я увижу ДНК на ваших ножках, сестрички, если ваши ножки по колени спрятаны под сапогами.

  – Ради тебя мы сапожки не снимем, – я заявила твердо. – Даже, если ты наш брат.

  Разве брат сравнится с изящными сапожками?

  – Я неплохо сложен и красив сам собой, – мужчина в клетке хрипло засмеялся. – Сначала вытащите меня, вымойте в семи водах с ароматными лепестками розы, а затем уже критикуйте и сравнивайте меня с вашими сапожками.

  Признаюсь, что сапожки и ваша игра в ягодки, очень меня впечатлили.

  – Ты наблюдал за нами, когда мы расслаблялись? – Бонни спросила с надеждой в голосочке. – Хоть кто-то нас оценил.

  – Я не кто-то вам, сестрички, а ваш брат, – мужчина потряс клетку.

   – Ты из нее выйти не можешь? – я начала сомневаться, что пленник находится в здравом уме.

  Вспомнила поучительный рассказ, который мы в первом классе школы должны были знать наизусть.

  В рассказе родители ушли в кино, а с мальчика взяли слово, что в их отсутствие он будет спать, и никуда из своей комнатки не выйдет.

  Мальчик Оноре де Крузак оказался честный, поэтому обещал родителям, что никуда из комнаты не пойдет, а будет лежать в кроватке.

  Прошло десять лет.

  Родители из кино не возвращались.

  Они после первого сеанса так вдохновились идеями фильма о градостроительстве, что подрядились в строительный отряд на соседнюю планету нашей конфедерации Натура.

  На другой планете на стройке они забыли, что у них дома остался сын.

  Мальчик утром после ухода родителей проснулся и стал их звать, чтобы они сняли с него обещание.

  Но родители с другой планеты не отзывались, потому что не слышали.

  В книги была смешная фраза «Уши родителей – не локаторы дальней космической связи».

  Мы над этой книжной шуткой смеялись всем классом...

  На крики под окно сбежались друзья Крузака.

  "Крузак, выходи, сегодня выходной.

  Пойдем палкой крапиву бить".

  "Я бы с радостью, друзья, отправился с вами крапиву палкой бить, но не имею право.

  Я обещал родителям, что не встану с кровати и не выйду из своей комнаты".

  «Крузак, а где твои родители?» – к друзьям мальчика через три часа присоединились члены общественного комитета по надзору за бездомными детьми.

  «Мои родители вчера ушли в кино и не вернулись».

  "Крузак, твои родители улетели на стройку века на другую Планету, – вечером полицейские раздобыли сведения о родителях Крузака. – Мы не можем им препятствовать отдавать свой долг Натуре.

  Выходи и купи себе рыбы, чтобы ты не умер с голода".

  «Я дал родителям честное слово, что не встану с постели и не выйду из комнаты», – мальчик в сотый раз за день повторял любопытным.

  Общество нашло своего героя.

  Десять лет попечители приходили в комнату мальчика и кормили его, и лечили.

  Учителя обучали Крузака по полной школьной программе.

  Мальчик вырос за десять лет в развитую личность.

  Вот что дает честное слово плюс благородство.

  Через десять лет родители Крузака оскудели на стройке века.

  Что означает «оскудели» Наставники нам не объясняли, говорили, что неполиткоректно детям знать о словах взрослых.

  Родители Оноре де Крузака удивились, когда увидели своего сына.

  Стройка века отбила им на время память.

  Они забыли, что у них дома остался сын.

  К тому же они обнаружили сына в постели с его подружкой.

  Мальчику как раз исполнилось восемнадцать.

  Его подружка была на двадцать лет старше Оноре.

  В честь подвига Оноре де Крузака, который сдержал свое слово, данное родителям, стройка века в соседней префектуре была названа именем в его честь.

  – Сестра, у тебя интересное лицо, – пленник в клетке, оказывается, наблюдал за моим личиком, пока я вспоминала об Оноре де Крузаке.

  – Спасибо за комплимент, – я почувствовала, как мои щеки пылают.

  – У тебя интересное лицо, а у твоей подружки лицо красивое, – пленник все испортил.

  Нет, не все испортил, а только наполовину.

  Я знаю, что у моей Бонни личико красивое, и горжусь ее лицом.

  Но почему мое лицо только интересное, а не красивое?

  – Я прежде не видел сестер с белыми волосами, – пленник хоть как-то пояснил, почему мое лицо показалось ему интересным.

  – На моем личике не растут волосы, – я с испугом провела ладошкой по личику.

  Вдруг, пока я нее смотрела в зеркало, на мне появились волосы, как на мужчине. – Нет, кожа чистая, гладкая, без единого волосика на лице.

  – Джейн, ты прекрасна, – Бонни обняла меня и поцеловала в губы.

  – Мне нравятся отношения между вами, – пленник в клетке захихикал. – Будем знакомы!

  Мое имя много вам не скажет, потому что меня зовут Филантроп.

  – Я – Джейн, – я захихикала и скрестила ручки на груди.

  – Я – Бонни, – от волнения груди моей подружки увеличились.

  Еще бы – не каждый день с нами ласково разговаривает самый настоящий парень.

  На Натуре парни девушек не балуют вниманием.

  – Действительно, Филантроп, твое имя нам ничего не скажет, потому что имя не умеет разговаривать, – я постучала пальчиком по прутику клетки. – Филантроп, ты живешь в клетке?

  – Я проживаю в клетке, сестра, – пленник горько вздохнул. – Дикари опаивают меня вином, поэтому я не могу выйти из клетки.

  Я шатаюсь и засыпаю, а не выхожу.

  Только тогда, когда туземцы засыпают после принятия изрядных доз алкоголя, я немного бодрствую.

  У меня остались крохи интеллектуального и физического здоровья в организме.

  Организму нравится алкоголь, но не нравятся последствия от алкоголя поутру.

  – Нам до двадцати одного года нельзя алкоголь, – я присела около клетки.

  – Здоровый образ жизни, это прекрасно, – язык пленника уже перестал заплетаться. – Сколько вам лет, сестры?

  – Нам по восемнадцать лет, – Бонни похлопала меня по спинке. – А тебе, сколько лет, мужчина?

  Ты скрюченный, поэтому года твои не видны в клетке.

  – Мне сорок лет, я в самом расцвете сил, – голос пленника дрогнул. – Не подумайте обо мне плохого.

  Я еще – ОГОГО!

  Во мне энергии больше, чем в вулкане.

  – Почему мы должны думать о тебе плохо? – я насторожилась. – Ты – плохой?

   – Разница в возрасте может вас смутить, – Филантроп искусственно закашлял, чтобы скрыть смущение и протянуть время.

  Мы трюк – «кашляй, когда нужно собраться с мыслями» – изучали на уроках природоведения.

  – Разница в возрасте? – я и Бонни переглянулись.

  – Мы воспитаны так, что любой мужчина не имеет возраста, – Бонни просунула руку в клетку и погладила парня по голове.

  – Парни – высшая ценность во Вселенной – нас так учили, – я тоже потрогала пленника.

  Вдруг, когда он освободится, то не позволит к себе прикоснуться?

  А так хоть пощупаем парня через прутья.

  – Мне нравится ваше воспитание, сестры.

  – А мы нравимся? – Бонни задала острый вопрос.

  Подобные вопросы на Натуре девушка не имеет права задавать парню.

  Это неприлично и дерзко – навязываться парню.

  – Вы голые, сестры, без юбок, – Филантроп не ответил прямо, а пошел окружным путем.

  Хитрый философ, наверно, поэтому он в клетке.

  – Мы голые, потому что на Натуре одежда считается преступлением, – Бонни прохаживалась перед клеткой. – Только носочки и обувь нам разрешены.

  Мы даже не имеем право повесить на грудь медаль.

  – Ты все время называешь нас сестрами, – я покачала головкой, как бутончиком розы. – Сестер замуж нельзя брать, разве, что только близких сестер.

  Ты не хочешь нас взять замуж? – На этот раз я перешла границу приличия в разговоре.

  Все равно Филантроп сидит в клетке, он безобиден для нас.

  – Я называю вас сёстрами, а почему вы не называете меня сестрами? – пленник снова увильнул от прямого ответа.

  Разумеется, он же – парень, поэтому не нисходит до объяснений каким-то двум девушкам. – Вы сказали, что вы с Натуры, – Филантроп чмокал губами. – Не слышал никогда о Натуре.

  – Мы маленькая, но гордая конфедерация Натура, – я обиделась за Родину.

  – Конфедерация, – Филантроп в клетке зарычал. – Так вы не жухраи?

  Вы – солдаты проклятой Империи?

  Недаром вы заговорили о медалях, которые на грудь нельзя повесить.

  – Слава Императору! – Я и Бонни отпрыгнули от клетки. – Ты – жухрайский шпион!

  – Слава моему Императору жухраев! – Филантроп забился в истерике. – Да здравствует Империя жухраев.

  Да скроются враги жухраев, проклятые конфедераты вражеской Империи.

  – Настоящий жухрай, – я посмотрела на свой пальчик. – А я до него рукой дотронулась.

  Теперь нужно смыть жухрая со своих пальцев.

  – Кровью смоешь, сестра, – вот почему Филантроп жухрай называл нас сестрами.

  Наверно, в Империи жухраев все братья и сестры. – Вы дотрагивались до меня, поэтому я покроюсь трупными пятнами.

  – Ты умираешь, презренный жухрай, – Бонни прошипела, – если собираешься сейчас покрываться трупными пятнами.

  – Не умираю, но каждый жухрай в нашей Империи знает, что от соприкосновения с конфедератом благородные жухраи покрывается мертвыми пятнами.

  – Точно? – я обрадовалась, что в нашей имперской армии в наших руках находится страшное оружие – дотрагиваться до жухраев руками.

  – Не точно, но так говорят, – жухрай Филантроп уже не паниковал.

  – А у нас говорят, что дыхание жухрая настолько зловонное, что убивает за милю, – я вспомнила, что нам о жухраях нарассказывали на уроках истории и лекциях по обеспечению жизнедеятельности.

  – У меня дыхание свежее, я каждый день чищу два раза зубы и принимаю мятные таблетки.

  – Почему же от тебя, жухрай, так воняет несвежим дыханием? – Бонни с презрением ударила по клетке глиняным горшком.

  – Потому что дикари не умываются, и меня не мыли, – жухрай понял руку и понюхал у себя под мышкой. – Дыхание мое несвеже из-за того, что туземцы вместо воды дают только вино.

  И не подпускают меня к зубной щетке. – Жухрай снова раскалялся.

  Он переносил злость с туземцев на нас. – Зубные принадлежности у туземцев находятся под запретом.

  От зубных щеток и зубного порошка, якобы зубы выпадают.

  – А разве зубы не выпадают? – Я стояла в двух метрах от клетки, чтобы жухрай не попал в меня ядовитой слюной, если плюнет, как королевская кобра. – У стариков нет зубов, потому что старики всю жизнь их зубной щеткой расшатывали.

  – Я вижу, что ты пытаешься прикрыть меня собой, если жухрай набросится на нас, – Бонни разгадала мою хитрость.

  – Зато ты выживешь, подруга, – на мои глазки навернулись хрустальные слезки.

  – Нет, Джейн, я без тебя жить не хочу, – Бонни обняла меня. – Зачем жить без любимой подруги.

  – Девушки, вы обо мне не забыли? – жухрай спросил с сарказмом.

  – Зачем от тебе вспоминать, шпион? – я хлопала ресничками быстро быстро.

  У меня получается красиво хлопать длинными ресницами.

  – Освободите меня, тогда я вас убью, – Филантроп жухрай удивил даже нас, девушек.

  – Зачем же тебя освобождать? – Бонни плюнула в сторону клетки.

  – Бонни, на хате не плюется, даже, если это чужая хата, – я укорила подружку.

  – Извини, Джейн, диверсант меня разозлил, – Бонни три раза постучала по деревянному столику. – Все, я постучала, чтобы не сглазить.

  Хорошо, что я не плюнула через левое плечо, где черт сидит.

  – Черт сидит на левом плече у мальчиков, – я захихикала. – У нас, у девочек, только ангелы.

  – Да вы сами, девушки, выглядите, как ангелы, только нутро у вас чертово – конфедерацкое, – жухрай не выказывал к нам уважение.

  Оно и понятно – он, хоть и жухрай, но парень.

  А «парень» звучит гордо, даже из клетки.

  – Мы тебя берем в плен, жухрайский шпион, – Бонни подпрыгнула от нетерпения. – За тебя нам дадут награду, и, возможно повышение по службе.

  – Для вас я жухрайский шпион, а для своей Империи я – защитник Отечества, жухрайский герой, – пленника потянуло на философию. – Вот вы, девушки, шпионки конфедератов.

  Я вас беру в плен.

  За вас меня повысят до сержанта, и наградят именной медалью Императора.

  – Вашего Императора? – Бонни надула губки.

  – Нашего Императора, потому что ваш Император – собака! – жухрай оскалил зубы.

  В хижине сразу стало холодно, от ледяных слов жухрайского шпиона.

  – Мы никогда не слышали, чтобы нашего Императора кто-то даже ласково оскорблял бы, – я через три минуты отморозилась.

  – Только за то, что мы находились рядом с жухраям, который обзывал нашего Императора, нам грозит ссылка на урановые рудники Эль Диабло, – Бонни присела на соломенный матрасик.

  – По законам Империи мы дожны были не допустить оскорблений в адрес Императора, – я стояла, потому что ножки мои не сгибались в коленях от услышанного чудовищного слова. – То есть – мы обязаны были убить тебя до того момента, как ты сказал, что наш Император... – Я замолчала.

  – Это ваш Император – собака, – Бонни из кувшина плеснула в лицо пленника. – Нас в школе учили, что Император жухраев – собака.

  – Опять вино, глаза щипит, – Филантроп пальцами выковыривал из глаз комочки слизи. – Не смейте оскорблять моего Императора.

  Только за то, что я находился рядом с конфедератками, которые обзывали нашего Императора плохим словом под названием животное – не скажу, какое животное, мне грозит ссылка на урановые рудники Эль Ад.

  – У нас приговаривают к ссылке на Эль Диабло, а жухраев отправляют в Эль Ад, – я многозначительно посмотрела на Бонни. – Истории это будет интересно.

  – Истории также интересно посмотреть, как я умираю от жажды, – Бонни умела пошутить, когда надо и как надо.

  – Бонни, я тоже выпила бы водички или, на худой конец, синтетической водички, – я провела сухим языком по сухим губам.

  Как я раньше не догадалась, до высказывания Бонни, что я хочу пить.

  – Конфедератки, откройте клетку, – жухрайский шпион разволновался, когда я и Бонни подходили к выходу из хижины.

  Дыру в стене трудно назвать выходом или входом, потому что в дыре не было двери, но мы к этой пустоте потихоньку двигались.

  – Сам ты конфедерат, диверсант, – я повернулся и показала шпиону язык.

  – Выпустите меня, и я тогда подумаю – брать вас в плен, или сделаю вид, что вас не вижу, – Филантроп смягчил условия договора.

  Мы ничего не ответили, а Бонни безразлично к судьбе шпиона махнула в его сторону рукой.

  – Красиво я ручкой сделала прощальный жест? – Бонни спросила, когда мы отошли от хижины.

  – Красиво, – я с завистью выдохнула. – Я потренируюсь и тоже смогу вот также небрежно, как ты, махать ручкой шпиону.

  – Джейн, ты не должна тренироваться, потому что у тебя и так все выходит естествено и неповторимо, – щечки Бонни окрасились розовой зарей. – После тренировок будет искусственно, а до тренировок – естественно.

  – Правда? – я обняла подружку за талию. – Спасибо, Бонни.

  – Джейн, я никак не могу прийти в себя после того, как увидела настоящего жухрайского шпиона вблизи, – Бонни дрожала. – Мы выпьем водички, затем сходим и еще раз посмотрим на шпиона?

  Я рассчитываю, после того, что между нами было, что жухрай уже не чувствует себя в безопасности на пикнике.

  – Бонни, а что, если мы перевербуем Филантропа и заставим его служить нашему Императору? – нахлынувшая идея заставила мое сердечко биться быстрее.

  – Джейн, ты шутишь! – глаза Бонни распахнулись до бездонных озер. – Одна мысль о том, что мы будем договариваться со шпионом вызывает у меня ужас.

  – Бонни, в фильмах по визору часто показывают, как перевербовывают шпиона, – я во что бы то ни стало пыталась убедить подружку. – Жухраи будут думать, что Филантроп остался верен их жухрайскому императору, а на самом деле он будет служить нашему Императору. – Я похлопала подружку по попке, чтобы закрепить свои слова.

  – Джейн, а зачем жухрай станет служить нашему государю Императору? – Мы шагали по заросшей желтой травой дорожке, которая вела к большой хижине под густыми кронами деревьев с красными листьями.

  – Зачем жухрайский шпион станет служить нашему государю Императору? – я почесала за ушком.

  Совершенно забыла из фильмов, почему жухрайские шпионы переходят на нашу сторону. – ЭЭЭЭЭ. Бонни. ЭЭЭЭЭ.

  Ну, может быть шпионам больше нравится наш Император, чем ихний.

  Или шпионы любят отбрасывать свою гордость в сторону.

  – Мы сами спросим у шпиона, почему он согласится служить нашему Императору, – Бонни ободряюще погладила меня между лопаток.

  – Умничка, Бонни, – я поцеловала подружку в нежное розовое ушко.

  – Хозяева, есть в хижине кто-нибудь с кувшином воды? – Бонни посчитала, что на время можно закрыть тему о жухрайском шпионе.

  Она подняла с земли палку и постучала в брошенный музыкантами барабан.

  – На десятый бубух из хижины вышел толстый туземец на кривых коротких ножках.

  Юбка из перьев экзотически птиц дополняла корону из перьев тех же экзотически птиц.

  Может быть, птицы для дикаря не экзотические, но для нас – экзотические.

  Пока я прокручивала в головке слово «экзотические» Бонни налаживала контакт с дикарем.

  Она поклонилась и протянула руку к туземцу.

  – Вождь, мы пришли к вам с миром, – Бонни взяла приветствие из фильмов о встречах незнакомых цивилизаций. – Великий вождь туземного племени, дай нам воды.

  – Вино принесли? – пелена постепенно сходила с глаз вождя.

  – Какое вино, дядя? – Бонни начала импровизировать не по сценарию фильмов. – Разуй свои залитые вином глазки.

  Мы восемнадцатилетние девушки с Натуры.

  – Натурщицы мы, дядя, – я тоже вступила в переговоры за кувшин воды. – Разве не видно, что мы голые.

  – Нам до двадцати одного года нельзя алкоголь, – Бонни выдернула из юбки вождя самое красивое перо и вставило себе в волоса: – Джейн, красиво перо смотрится на мне?

  – Красиво, – я покачала головкой. – Но наши жрецы не одобрят перо в волосах.

  Оно считается для нас одеждой.

  Мы же можем носить только носочки и обувь.

  – Жаль, а я думала, что можно, – Бонни вернула перо обратно в вождя.

  – Если не принесли вина, то зачем меня будили? – вождь повернулся к нам большим толстым задом.

  – Вождь, мы разбудили тебя, чтобы ты в знак мира дал нам воды, – я догнала вождя и развернула лицом к себе. – У тебя палочкой проткнуто ухо и палочка в носу.

  Я и Бонни уже были раньше на Эвкалипте.

  Все началось раньше, когда Нейл Трувкаки перед выпускным балом сказал что у меня ладошки сильно потеют.

  Врал он все Трувкаки, и наставник Миранд врал, что мои ладошки влажные.

  У меня не пот, а подростковый переход.

  Агент мистер Грин не трогал мои ладошки, потому что мы хотели записаться в Сиракузскую имперскую Академию театрального мастерства.

  Но после обмана агента Грина оказалось, что мы подписали договора на работу на урановых рудниках Эль Диабло.

  Агент Грин злой, поэтому он нечаянно ударился виском о мраморный пенис статуи Аполлона и умер.

  Моя любимая Бонни добавила в лоб агента бронзовым письменным прибором.

  Мы попросили дядю Михо отвезти нас, и он отвез нас со своим сыном Адольфом Бонапартом, но не спрятал.

  Они улетели, а мы купили у шаурмянщика Али четыре шаурмы.

  Нас обвинили в финансовых махинациях с шарманщиком Али, а мой дядя сдал нас в полицейский комиссариат, но мы убежали по дороге и забежали в военный комиссариат, чтобы спрятаться.

  За взятку в семь монет мы получили у кладовщика новенькие шикарные блестящие белые ботиночки на платформе в пять инчей.

  После них в учебке у нас были новенькие красные блестящие полусапожки на семи дюймах каблучков шпильках.

  На Клондайке мы взяли со склада еще и эти чудненькие черные блестящие сапожки почти до коленей.

  До коленей не достает одного инча, но сапожки великолепные, как и остальные наши ботиночки.

  Лейтенант Шоу...

  – Ты шаман? – вождь племени прервал меня, а я даже еще и не начинала рассказ.

  – Я шаман? – я задумалась.

  – Ты шаман?

  – Почему я шаман?

  – Много говоришь.

  – Я еще ничего не сказала.

  – Много не мало.

  – Мало не много.

  – Нужно вино.

  – Нужна вода.

  – Вода в обмен на вино или золото.

  – Золото в обмен на воду.

  – Согласна.

  – Я согласна, а ты согласен.

  – Я тоже согласна.

  – Ты мужчина, поэтому ты согласен.

  – Я не мужчина, – вождь ошарашил нас откровением.

  – Ты уже не мужчина, или еще не мужчина? – Бонни открыла ротик.

  – Я никогда не была мужчиной, вождь задрал юбку и показал, – Хотя иногда возникало желание поболтать пиписькой.

  Нашими не потрясешь.

  – Ошибаешься, вождь женщина, – я возразила. – Потрясти всем можно.

  Тем более, что наши груди трясутся.

  – У мужчин тоже груди трясутся, – женщина сразила нас наповал.

  Я открывала и закрывала ротик.

  Бонни тоже самое проделывала с глазками – открывала и закрывала.

  – В другом племени шаман не тряс, хотя мог, – жажда вывела меня из состояния самосозерцания.

  – Вы из какого племени? Бонни и Джейн? – женщина скрылась в хижине.

  Мы отбросили страх перед неизвестным, которое могло нас схватить в жилище вождихи, и побежали за ней.

  – Мы не из племени, мы из Империи, как и вы, туземцы, – Бонни ответила с гордостью.

  – Мы сами по себе, а Империя сама по себе, – вождиха высказывала слишком вольные мысли.

  – Быть Империи и жить вне ее законов – невозможно, – я процитировала учебник истории.

  – Что? – Бонни вскрикнула, подпрыгнула и ударилась головой о подвешенную к палке потолка сухую голову джунглевого животного. – Ты называла нас по имени?

  – У вас имена на лбу написаны, Бонни и Джейн, – вождиха захихикала.

  Она подняла кувшин и сделала огромный глоток.

  Живот женщины увеличился на две кружки.

  – На лбу написано, – я встревожено бегала по хижине. – Где у вас, у дикарей зеркало?

  – Джейн, нам в учебке каленым железом на лбах написали наши имена, – Бонни впала в истерику.

  Она залезла в гамак, рыдала и дрыгала ножками.

  – Нет у дикарей зеркала, – я сделала быстрый обыск в хижине. – Компьютер есть, станция дальней космической станции работает, а зеркала нет.

  Дикари, одним словом.

  – Двумя словами – дикари и дикарки, – женщина заметно пьянела. – Я дикарка Анжела.

  – А я дикарка Джейн, – я пошутила, но мою шутку никто не оценил.

  – Джейн, ты не дикарка, ты солдатка армии Императора, особая пехотинка, – Бонни спрыгнула из гамака и приложила ладошку к моему лбу.

  – Бонни, ты думаешь, что я сошла с ума и превратилась в дикарку? – я истерично засмеялась.

  – О вас, Джейн и Бонни, нам рассказывали в другом племени, – Анжела открыла нам тайну наших имен. – Мы в гости ходим часто.

  Они продают маковое сырье для изготовления дорогущих наркотиков, а мы продаем золото.

  За золото нам пираты дают вино.

  – Вино за золото, – я с презрением посмотрела на туземку. – Вы, дикари, считать не умеете.

  Золото намного дороже вина.

  – Зато золото нельзя пить, если оно не расплавленное, – Анжела икнула. – И расплавленное золото нельзя пить.

  – Дай нам воды, – после слова «пить» я почувствовала, как превращаюсь в сухую синтетическую колбасу.

  Колбасу на Натуре изготавливали из рыбьих костей и поликарбоната.

  – Воды нет, есть сок в красном кувшине, – Анжела прилегла на циновку. – Я еще посплю, а вы танцуйте.

  – В этом кувшине сок? – Бонни ткнула пальчиком в красный кувшин.

  – В этом кувшине сок, – Анжела пробормотала. – Везде сок.

  В этом и сок, что везде сок. – Женщина захохотала пьяно. – Сок в том, что везде сок.

  Одни говорят, что соль, а я говорю, что сок. – Анжела захрапела.

  Она раскинулась широко и вольно – за деньги не купишь подобную свободу.

  – Джейн, натуральный, не синтетический сок стоит бешеных денег, – Бонни с недоверием смотрела на кувшин.

  – Мы не на Натуре, здесь сок ничего не стоит, – я жадно обвела сухим языком высохшие губки. – Бонни, ты моя лучшая подружка, пей первая. – Я самоотверженно отдала очередь.

  – Нет, Джейн, ты моя лучшая подружка, поэтому ты первая попробуй фантастический сок, – Бонни толкала кувшин с соком ко мне.

  – Мы обе для нас лучшие подружки, поэтому ты, Бонни начинай, – я надавила на кувшин руками.

  – Сок – это власть над кустами ягод и плодовыми деревьями, – у Бонни от жажды ум за разум спотыкался.

  Я поняла, что Бонни ни за что не прикоснется к соку, если я не сделаю первый глоток.

  Но я не могла позволить себе подлость – пить раньше Бонни.

  – Бонни, представь, что ты стоишь на вершине холма и смотришь на долину с соком, – я чуть наклонила головку подружки и прислонила горлышко кувшина к ее губам.

  Зрачки у Бонни расширены, похожи на две синтетические маслины.

  Ароматнейший сок чуть коснулся губ Бонни.

  Ее зрачки еще сильнее расширились.

  – Бонни, у тебя от восторга, что ты попробовала настоящий сок, глаза вылезают, – я захихикала.

  Но глаза подружки не останавливались, они продолжали вылезать.

  На губах выступила фиолетовая пена.

  По телу пошли пятна, при этом они быстро бегали, словно играли в пятнашки.

  – Это не сок, это вино, – я в ужасе отбросила кувшин в сторону.

  Он не разбился, но из него вытекала душистая жидкость.