Текст книги "Солдат ка Джейн. Танец (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

 – Вы обвиняетесь в заговоре против Императора и в имперской измене, – на наших руках волшебно появились стальные наручники. – На этом ваша история закончилась, солдат Бонни и солдат Джейн.

  – А чья история началась? – я хотела почесать носик, но руки заняты наручниками.

  Как назло – когда не можется, тогда хочется.

  Даже кинжалы не выхватим из-за оков, не то что – носик почесать.

  – Господа в черном, – голосок Бонни дрожал. – Вы сказали, что нас обвиняют в заговоре против Императора и в то же время – в государственной измене.

  Разве заговор против Императора не считается автоматически государственной изменой? – Бонни выпятила нижнюю губку.

  Я воспользовалась моментом и поцеловала подружку в эту милую губку.

  Люди в черном переглянулись.

  Вопрос Бонни их поставил в тупик, или то, что мы в наручниках целуемся?

  – Вас все равно казнят, Джейн и Бонни, – человек в черном нашел выход.

  Кто сильнее – того и шутка смешнее.

  – Нас ждет капрал Брамс, – я пропищала. – Мы ему обещали, что вернемся на полосу препятствия.

  – Мы солдаты, – Бонни проблеяла.

  Люди в черном засмеялись:

  – Вы уже не солдаты, Джейн и Бонни.

  Вы аннулированы.

  Девочки расслабьтесь и получите удовольствие во время ареста.

  – Мы расслабляема после получения удовольствия, а не до, – я все надеялась, что произошло ошибка. – Как мы можем предать Императора, если мы его ни разу не видели и с ним не встречались.

  – Об этом расскажите в имперской канцелярии, если, конечно, канцеляристам нужно будет ваше откровение, – человек в черном взял меня за руку и потащил к двери.

  Второй подхватил визжащую упирающуюся Бонни.

  – Десять лет назад я бы заинтересовался тобой, Джейн, – «мой» человек в черном посмотрел в мои глаза.

  Его лицо напряжённое и холодное, глазки прищурены. – Может быть, я помог бы тебе сбежать.

  Но сейчас, заговорщица, – он уже не называл меня по имени, – я хочу получить за тебя медаль.

  – Медаль! Я представлена к награде! – Бонни вспомнила не к месту.

  – Медаль? – второй человек в черном засмеялся. – Зачем тебе медаль, если ты голая.

  Куда ты повесишь медаль?

  На сосок?

  – Я бы медаль в руке носила, – голос Бонни задрожал.

  Неподалеку от казармы на каменным плитах чернел спортивный космоплот.

  Изящный, небольшой, но видно – очень быстрый и мощный.

  Наверно, что люди в черном вели нас к нему.

  – Приятной прогулки, солдаты Джейн и Бонни, – капрал Брамс подбежал к нам. – Прогуливаете занятия на полосе препятствий?

  – Дон капрал, нас арестовали за то, что мы предали государя Императора, – в голосе Бонни послышались гордые нотки.

  Не каждый день простую девушку обвиняют в имперском заговоре и предательстве.

  – И за государственную имперскую измену, – я тоже не оставалась в стороне от великих событий.

  Как и почему капрал Брамс оставил новобранцев и в рекордный сроки добрался до казармы?

  – Солдаты Джейн, Бонни, вы в свои восемнадцать лет успели предать Императора, и даже заговор организовали? – капрал Брамс взмахнул руками.

  В его глазах мелькнули искры лукавства.

  – Капрал, они уже не солдаты, – человек в черном отодвинул капрала плечом. – Не препятствуйте свершению правосудия.

  – Право чего? – капрал Брамс приложил ладонь к уху.

  – Судия, – человек в черном терпеливо пояснил.

  – Вы – судия?

  – Капрал, не корчите из себя армейскую обезьяну, – второй человек в черном пытался втолкнуть меня в космоплот.

  Я уцепилась за железяку и не поддавалась насилию.

  – То, что солдаты Джейн и Бонни для вас не солдаты, это уже серьезно, – капрал снял бластер с плеча и поставил между ног.

  – Капрал, у нас широкие полномочия.

  – Докажите их.

  – Мы, люди в черном, никому ничего не должны доказывать.

  – Вот и я не должен доказывать, что у меня полномочия уже, чем ваши широкие, – капрал, наверно, оканчивал школу с философским уклоном.

  У него всегда находился ответ, но часто – неприличный.

  – Развели на космодроме грязь, – к нашей веселой компании приближался лейтенант Шоу.

  – Два командира сразу, – Бонни подмигнула мне.

  – Летают всякие, не секретный закрытый космодром, а проходной двор, – лейтенант Шоу выглядел потрясающе.

  Красавчик, словно сошел с картинки в журнале «Лица Сальмонеллы».

  Белая снежная рубашка расстёгнута на груди.

  Тонкие усики прилизаны.

  Щегольские армейские полуботиночки сверкают солнечными зайчиками.

  Штаны ровно по размеру, наверняка, сшиты на заказ.

  В правой руке лейтенант изящно держал коричневую тонкую папироску с золотым ободком, в левой – толстую книжку в кожаном переплете.

  – Поэзия Рубенса, – я прочитала на корешке книжки.

  Длинный ухоженный палец лейтенанта Шоу зажал страничку, на которой лейтенант остановился, когда спешил к нам.

  – Как, как Брамс, наши пропустили посторонний космолет? – лейтенат, словно не замечал, что я и Бонни в наручниках.

  Он не обращал внимания на людей в черном.

  – Шоу, не кипятись, – капрал, хоть и по званию ниже лейтенанта, но, вероятно, с ним дружит близко. – Сегодня Ибица дежурный по космодрому.

  Спит, наверно. – Капрал взял дымящуюся сигаретку из пальцев лейтенанта, затянулся и обратно вставил ему между пальцев.

  – Ибица, значит, – лейтенат скрипнул зубами. – Ибица не отличит седьмую сонату Моцарта от пятой прелюдии Гермафрода.

  – Лейтенант, пропустите, потом побеседуете с вашим капралом о музыке и поэзии, – человек в черном усмехнулся.

  Я не поняла когда он успел, но лейтенант загадочно загораживал своим тонким телом проход на трап космоплота.

  Только что лейтенат был там, а теперь здесь. Акробат!

  – Лейтенант... – человек в черном показал зубы.

  – Я лейтенант, а ты кто?

  – Мы не обязаны доказывать наши полномочия.

  – Померяемся полномочиями? – лейтенант Шоу провёл пальцем по усикам.

  – Давайте так, у кого полномочия больше, тот и выиграл, – капрал Брамс усмехнулся уверенно

  – Нас не интересует размер ваших полномочий, – человек в черном произнес после долгого рассматривания фигуры капрала. – И размер ваших полномочий также не важен для нас.

  Вы, капрал, лучше перед девочками, щеголяйте своими полномочиями.

  – Отдайте наших девочек – Джейн и Бонни, чтобы я перед ними щеголял полномочиями.

  – Джейн и Бонни уже не девочки, – человек в черном сморщил лоб.

  – Разве? – брови лейтенанта Шоу полезли на затылок. – Вроде бы натурщицам нельзя до свадьбы.

  У девушек с Натуры защитный код стоит на ДНК.

  Если, кто влезет в девушку до снятия с нее когда, то произойдет взрыв.

  Бухибух, бумабарах! – лейтенат Шоу объяснял людям в черном, как детям.

  Размахивал руками, округлял глаза, будто ему страшно.

  Капрал Брамс откровенно ржал над спектаклем лейтенанта.

  – Только о бабах думаете, лейтенант, о бабах и о размерах своих полномочий, – человек в черном пренебрежительно похлопал по плечу лейтенанта. – Бонни и Джейн обвиняются в измене Императору и в организации заговора против Империи.

  – Ого! Даже я до этого не додумался бы! – лейтенант Шоу с уважением посмотрел на нас. – Солдаты Джейн и Бонни, в каком месте вы скрываете бомбу, которую собираетесь бросить в Императора? – Лейтенат наклонился и сделал вид, что внимательно нас осматривает. – Вы – голые, только в полусапожках.

  Насколько мне известно, потому что я боевой офицер, – Лейтенант Шоу сделал ударение на «боевой офицер», намекал, что люди в черном – штатские наполовину, – в девичьих полусапожках не только бомба, но и измена не поместится.

  – Лейтенат, вы корчите из себя обезьяну, – человек в черном нисколько не боялся военных.

  Он выше лейтенанта, нас и капрала Брамса.

  Об обезьянах людей в черном, вероятно, учили в Академии, поэтому они часто вставляют в речь «обезьяна».

  – Виноват, исправлюсь, – лейтенат Шоу коротко взглянул на капрала Брамса и вытянулся в струнку перед людьми в черном. – Я на время забыл, кто я, а вы напомнили, что я обезьяна.

  Обучать особых новобранцев никому, кроме обезьяны нельзя. – Что-то страшное, убедительное сквозило в словах лейтенанта.

  Я вздрогнула, потому что знала, когда лейтенант улыбается, он бьет.

  На себе я и Бонни не испытали побои лейтенанта Шоу, и, надеюсь, что не ударит он нас.

  Но другие, в том числе и люди в черном... – Я требую, чтобы вы вернули нам солдаток.

  Мы их обучим, а потом прилетайте, забирайте и обвиняйте, кого захотите.

  – Торг здесь не уместен, – человек в черном схватил Бонни за волосы.

  – Простите, что подчиненный обезьяны вмешивается, – капрал Брамс выпятил нижнюю губу, чтобы казаться глупее. – Но Джейн и Бонни на время учебки принадлежат мне и лейтенанту.

  Как же я по ведомости отчитаюсь, если у меня будет недоставать двух новобранок, – капрал Брамс смерил меня и Бонни взглядом, будто прикидывал наш вес. – Одно дело – в бою потерять солдат, но просто так терять не положено по Уставу.

  – Вывернетесь, капрал, у вас же все воруют здесь, – человек в черном саркастически улыбнулся и плюнул на бетонные плиты космодрома.

  – Плевать на хате нельзя, – Бонни вспомнила наставление пилота Лавуазье.

  Где он сейчас, за краем Вселенной?

  Мы расстались с ним, когда во время гиперпрыжка на фрегате отказали тормоза.

  Жухрайский шпион насыпал в тормозные колодки песок...

  – Я плюну, и что мне за это будет, девочка? – второй человек в черном демонстративно плюнул через левое плечо... на меня попал.

  – На левом плече у мужчин черт сидит, – я вытерла тыльной ладонью плевок.

  Парни имеют право плевать на девушек, мы же – не имеем прав. – Плохая примета плевать через левое плечо.

  – Наверно ты, Джейн, часто через левое плечо плевала, потому что попала в неприятное положение.

  – Я не плюю, потому что я девушка, – я надула губки.

  – Господа, мы не отпустим Джейн и Бонни, – лейтенант произнес твердо.

  Его твердость менее убедительна, чем ироничные многообещающие улыбки и разговоры о поэзии. – Кто же Империю защищать будет, если вы казните лучших из лучших.

  – Лейтенат, вы осуждаете действие людей в черном? – человек в черном приподнял пальцем правую бровь.

  Наверно, он думает, что выглядит величественно, когда бровь поднимается, но сама она у него не двигается, потому пальцем ее тянет вверх. – Я напишу рапорт о вашем служебном несоответствии.

  – А я напишу рапорт о служебном несоответствии капрала Брамса, – второй человек в черном с насмешкой посмотрел на капрала.– Капрал, тебя разжалуют и отправят охранять преступников на урановые рудники Эль Диабло.

  – Разжалуют меня? – капрал Брамс схватился ладонями за голову, выпучил глаза. – Меня уже разжаловали пару раз.

  Ой, забыл, ниже капрала уже не разжалуют.

  Капрал самое низкое несгораемое звание для меня в имперской армии.

  – Товарища Брамса сначала разжаловали из полковника в лейтенанты, а потом из лейтенантов в капралы, – лейтенант Шоу протянул капралу сигаретку.

  Теперь понятно, почему Брамс и лейтенант друзья.

  – Значит, было за что разжаловать, – человек в черном строго посмотрел на капрала. – Вам лейтенат Шоу, и звания капрала не светит после наших рапортов.

  – Поговорили и хватит, – лейтенант Шоу потянулся, словно только что проснулся. – Отправляйтесь с миром на курорт.

  Мы же продолжим воевать – за себя и за вас.

  А сейчас я продолжу наслаждаться поэзией замечательного неповторимого Рубенса.

  – Шоу, я пирожков напекла, – к нам подбежала синяя аватарка Фирма с корзинкой.

  Я надеялась, что Фирма в корзинке принесет бластеры.

  Но дымились ароматные пирожки.

  – Фирма, но не при посторонних, – лейтенат Шоу покраснел и постарался грудью отгородить аватарку от взглядов людей в черном.

  – Шоу, пирожки горячие, остынут, – Фирма даже забыла называть лейтенанта по званию.

  Я ее понимаю – если девушка испекла пирожки, то они для нее заслонят любые мужские проблемы, которые для нас, девушек, кажется пустяковыми.

  – Дорогая, иди, я скоро закончу и вернусь к тебе и к твоим пирожкам.

  – Джейн, Бонни, вас в рабство продают? – аватарка с любопытством, но без сочувствия посмотрела на нас в наручниках.

  – Лейтенант, внесуставные отношения в рабочее время с нижестоящей по званию синекожей аватаркой, – человек в черном потирал руки. – Одного рапорта на вас будет мало.

  Думаю, что на Эль Диабло вы отправитесь в качестве каторжника, а не надсмотрщика.

  Пирожок аватарки вам поперек горла встанет.

  – Шоу, это кто? – аватарка откусила от пирожка и презрительным взглядом облила людей в черном.

  – Фирма, а можно нам по пирожку? – Бонни пропищала жалобно.

  – Мы никогда не кушали пирожки с вишней, а судя по запаху – вишня, – мои ноздри раздулись, как у бегемота. – На Натуре за подобный пирожок богач отдал бы свою машину.

  – Ну, не знаю, – аватарка с вопросом посмотрела на лейтенанта, – я для тебя испекла пирожки, любимый.

  – Угости всех и уходи, – лейтенант Шоу шутливо дернул аватарку за хвост.

  – Этих тоже угощать? – Фирма с неприязнью показала пальцем на людей в черном.

  – Этих не надо угощать, – Шоу подарил по пирожку – мне, Бонни и капралу.

  Нам засунул пирожки в ротики, потому что наши ручки заняты кандалами. – Это люди неизвестные нам.

  Прилетели без документов, без погон, без знаков отличия, без боевых наград.

  Может быть, они – жухрайские шпионы?

  – Сам ты жухрайский шпион, – человек в черном огрызнулся.

  Обиделся, что его не угостили пирожком с вишней?

  – Ешьте девочки, перед смертью не насытитесь, – второй человек в чёрном попытался испортить нам аппетит.

  Но опоздал – мы с Бонни уже проглотили лакомство.

  – ММММ, как вкусно, – Бонни мечтательно закатила глаза. – Джейн, я на седьмом небе.

  – После казни попадешь на небо, Бонни, – у людей в черном юмор под цвет их костюмов.

  – В чем обвиняют Джейн и Бонни? – Фирма спросила сразу всех.

  – Дорогая, возвращайся в казарму, – лейтенант произнес ласково.

  Но на этот раз аватарка послушалась.

  Она изучила лейтенанта вдоль и поперек, а потом еще много раз вдоль и поперек.

  Знала, когда может себе позволить вольность, а когда нужно беспрекословно подчиняться.

  – Слушаюсь, дон лейтенат, – Фирма с оставшимися пирожками четко развернулась и, чеканя шаг, отправилась обратно.

  – Она уносит наши божественные пирожки, – я не могла оторвать взгляд от корзины с пирожками.

  – Не божественные, а вишнёвые пирожки, – Бонни облизнула губы.

  – Вы солдат голодом в учебке морите? – человек в черном нажимал кнопочки на выносном пульте управления космолетом. – Худые новобранки на пирожки бросаются, как голодные собаки на мясо.

  – Мы с Натуры, поэтому с детства питаемся только мясным, оно у нас дешевое, – Бонни выпятила груди.– Растительное у нас баснословно дорого и по карману только богачам.

  – Преступницы, да еще императорскую гвардию объедаете, – второй человек в черном ногой постучал по воздушным подушкам, проверял – хорошо ли подкачаны перед взлетом. – Укрывают дезертира Шорли...

  – Так все из-за Шорли? – капрал Брамс многозначительно посмотрел на Шоу. – Шорли ухаживал за Джейн?...

  – За мной никто не ухаживал, – я распахнула глаза. – Разве я до свадьбы достойна внимания парня?

  – Шорли – дезертир, – человек в черном смотрел между лейтенантом и капралом. – Мы проведем судебное расследование, и выясним, кто ему еще, кроме Бонни и Джейн помогал сбежать из армии.

  К пособникам без званий будет применена смертная казнь, а к офицерам...

  – Улетайте, пока вам шею не намылили, – капрал Брамс потерял терпение и зарычал.

  – Вы, на своем Клондайке совсем ум потеряли, – человек в черном перешел к оскорблениям.

  – На Клондайке? – лейтенант Шоу сверкнул глазами. – Название учебки – имперская тайна.

  Ее разглашение приравнивается к государственной измене.

  Господа в чёрном, я, в свою очередь, вынужден отправить на рапорт в имперскую канцелярию.

  – Ничего у тебя не получится, лейтенант, – люди в чёрном погрузили нас на носилки на магнитной тяге.

  Начали крепить носилки снаружи к фрегату.

  – Джейн, мы полетим за бортом, как котята в клетке, – Бонни пропищала.

  – Солдаты Джейн и Бонни, кругом, – капрал Брамс нас легко освободил от наручников и магнитных носилок с защитным куполом.

  Он всего лишь что-то набрал на компьютере на бластере.

  Оказывается, что бластер не только стрелять умеет.

  Я и Бонни переглянулись, но повернулись ко всем своими замечательными тылами.

  – Джейн, капрал хочет полюбоваться нами сзади? – Бонни прошептала мне на ушко.

  – Бонни, не фантазируй, – я захихикала. – Что в нас особенного, чтобы нами любоваться?

  Кому интересны обнаженные девушки с Натуры.

  – Но на нас же смотрели и восхищались, – в голосе подруги сквозила неуверенность.

  – Шутят над нами все, шутят, – я взяла Бонни за руку.

  – Вы не посмеете... – человек в чёрном за нашей спиной взвизгнул.

  – Вы не поднимете на человека в чёрном...

  Послышались щелчки, и сразу все стихло.

  – Солдаты Джейн и Бонни, не оглядывайтесь, – капрал Брамс разжег наше девичье любопытство.

  – Иначе вы увидите ненужное вам, и если вас будут пытать на томографе правды, расскажите, что видели, – лейтенат Шоу понял, что девичье любопытство пересилит любой приказ, и мы обязательно обернемся посмотреть, что произошло. – А так даже на томографе правды честно ответите, что ничего не видели.

  Поэтому в имперскую канцелярию охотно на роль палачей берут слепых, – капрал Брамс добавил и от себя.

  Нам сразу перехотелось поворачиваться.

  Лейтенат и капрал намекают, что выколют нам глаза?

  – Дон капрал, сэр лейтенант, спасибо вам за то, что спасли нас, – я проблеяла.

  – Спасли? – лейтенат Шоу засмеялся за нашими спинами.

  – Вас спасли? – капрал Брамс – он же бывший полковник – заржал.

  – Никто вас не спасал, солдаты Джейн и Бонни.

  Мы спасали себя! – лейтенат Шоу жестко произнес и поставил точку.

  – Тем не менее, солдаты Джейн и Бонни, вы наши должницы, – капрал Брамс продолжал ржать.

  – Дон капрал, нам до свадьбы нельзя, мы с Натуры, – я подумала, что у капрала от пережитого волнения ум за разум зашел и убил память.

  – Кто о чем, а Джейн о натуре, – лейтенант Шоу смеялся интеллигентно. – Вы потом нам покажите высший ваш шик в обращении с кинжалами.

  – И обязательно расскажите, где вы эти кинжалы прячете на голом теле, – капрал Брамс выдвинул более суровое требование.

  – ЭЭЭ, – я снова блеяла.

  – Покажем и расскажем, – Бонни толкнула меня локтем в бок и тут же прошептала, чтобы господа военные командиры не слышали. – Джейн, придется им выдать тайну, а то получится, как с людьми в черном.

  – А что с ними получилось, Бонни?

  – Не знаю, но догадываюсь.

  – Догадываешься о чем, Бонни?

  – О том, о чем и ты догадываешься.

  – Ты догадалась, о чем я догадалась, Бонни?

  – Джейн, Шоу и Брамс их убили.

  – Ну, это понятно, а о чем ты догадалась Бонни?

  – Пусть Ибица разбирается с фрегатом, – я краешком уха подслушивала перешептывания капрала и лейтенанта.

  Либо доны командиры не учили в школе, что у девушек слух острее, чем у парней, либо не особо боятся, что мы услышим.

  Главное, чтобы не увидели.

  – Продаст или утилизирует – его смена, его дело, – лейтенант Шоу повысил голос: – Джейн и Бонни, сбегайте к Ибице в голубой вагончик и скажите, что мы его ждем немедленно.

  Если будет выпендриваться, то пообещайте, что я ему Ван Гога покажу в зеркале. – Лейтенант сказал непонятное, но капрал Брамс шутку оценил и заржал.

  – Сюда не возвращайтесь, а уходите на полосу препятствий, – капрал Брамс разочаровал нас.

  Мы думали, что отдохнем в компании командиров, а нас снова погнали на полосу, словно мы не великие преступницы и заговорщицы против Императора, а – простые солдаты, как оно, конечно, и есть. – Скажите лентяям, чтобы сняли с резинок Лусаку и Малевича.

  – Если они не повесились еще, – оказывается, что лейтенант Шоу в курсе нашей полосы препятствий.

  Он только со стороны кажется погруженным в поэзию и музыку, а все замечает и знает.

  Поэтому и прибежал к космолету нас освобождать.

  – Бонни, на нас еще и Императора повесили, – я на бегу приобняла подружку за талию.

  Бегом, конечно, трудно назвать, потому что наши замечательные полусапожки – красненькие, лакированные – на семи дюймах тонких каблучков шпилек.

  – Император – ерунда, – сказанного моей подружкой хватило бы на казнь, но я только захихикала. – Джейн, как ты думаешь, Шоу и Брамс за нами подсматривают, как мы на каблучках красиво дефилируем.

  – Бонни ты уверена, что командирам мы интересны? – я поцеловала Бонни в щечку.

  – Я думаю также, как и ты, Джейн, – Бонни ответила на поцелуй.

  – Может быть, расслабимся, – я остановилась и притянула Бонни к себе. – Слишком много напряжения в теле после марш-броска и обвинения нас в заговоре против Императора.

  – Расслабиться просто необходимо, – Бонни накрыла своими губами мои губы.

  Со стороны космолета людей в черном раздался свист наших командиров.

  – Не нравится им, как мы целуемся, – Бонни надула губки. – Ты права, Джейн, никому мы не интересны.

  Мы снова побежали – пусть радуются, капрал и лейтенат, что мы послушные девушки.

  В голубом вагончике на краю космодрома стоял дым столбом.

  Мелькали неясные тени, словно призраки.

  – Джейн, я открою дверь, чтобы проветрить, Бонни закашлялась, а ты найди форточку или выбей окно.

  Можно задохнуться в табачном дыму.

  – Кто командует в моем подразделении? – Раздался каркающий голос.

  Туман частично рассеивался из-за ветра в открытую дверь.– Закройте дверь, а то поясницу мне продует. – Дым стал прозрачным.

  Мы увидели деревянный стол с пятнами, бутылки, стаканы и колоду карт.

  На перевернутых ящиках вокруг стола сидели три военных голые по пояс – сверху.

  Поэтому мы не могли узнать их звания.

  Перед нами возвышался четвертый военный.

  Самой выдающейся частью его тела была челюсть, потому что она выдавалась вперед.

  – Девочки голые на шару пожаловали, – личность выдохнула на нас ароматы полей, садов, огородов и скотного двора.

  – Пасть закрой, сявка и не вякай, – я в гимназии посещала факультативные курсы имперского сленга.

  «На шару», в переводе на интер означает – даром.

  Отвечать нужно, чтобы закрыли пасть – рот, сявка – недостойный, вякать – разговаривать.

  Я надеялась, что военный оценит мое знание дополнительного языка и похвалит.

  Но он, неожиданно, разозлился.

  – Деточка, ты кого сявкой обозвала? – Толстые пальцы вцепились в мою шею.

  Доставать или не доставать кинжал?

  Может быть, парень шутит?

  Нет, не смогу поднять руку на парня.

  На Натуре девушек воспитывают в любви к парням.

  Парни для нас – высшие существа.

  – Руку от моей подруги убери быстро, салага, – Бонни посещала со мной эти же курсы сленга за компанию.

  Она скучала на факультативах, но не могла оставить меня одну.

  Мы же подружки навсегда и всегда.

  – Девочки, я за меньшее своих солдат наказываю нещадно, – все же военный разжал пальцы и вытер их о мой животик. – Кто ко мне обращается без приставки «дон» или «монсеньёр», тот сразу получает в морду.

  – К счастью, у нас нет морд, у нас только личики, – я мило улыбнулась, чтобы расположить военного к себе. – Подскажите, военный дон, кто из вас Ибица.

  – Ибица, здорово тебя девочки уделали, – другой военный за столом заржал и хлопнул себя по носу колодой карт. – Ничего девочки, нам бы вас.

  – Вас бы нам, – Бонни повторила автоматически.

  – Классные! – Все заржали, даже военный передо мной.

  Я так поняла, что Ибица именно он.

  – Вы чьих, девочки?

  – Чьих? – Бонни переспросила.

  – Чьи вы, девочки, – Ибица покрутил пальцем у виска.

  – Бонни – моя, если я правильно поняла Ибицу.

  – Вы из этих что ли? – Ибица выдохнул дым из легких мне в лицо.

  – Из этих каких? – я заинтересовалась, потому что нужно набирать в армии знания.

  – Будто бы не знаете, из каких, – еще один военный вступил в беседу.

  Но израсходовал на слова все оставшиеся силы и рухнул на пол.

  – Кондор отрубился, – Ибица произнёс с удовлетворением. – Девочки, выбирайте: за свою дерзость хотите получить по мордасам или по личикам? – Снова оглушительный ржач.

  – Вы лучше у нашего лейтенанта Шоу спросите, он все знает и отвечает за нас, – я осторожно предложила военному.

  – Лейтенат Шоу сказал, чтобы Ибица немедленно несся к нему на космодром, – Бонни пожал бицепс парня. – Ого, у тебя стальные мускулы.

  – Отстать от меня, метелка, – Ибица сразу уменьшился в росте. – Что же вы сразу не сказали, что Шоу зовет.

  – Он еще добавил, что если Ибица будет выпендриваться, то нужно добавить, что лейтенант покажет Ван Гога в зеркале.

  – Опять ухо отрежет? – Ибица в испуге дотронулся до своего левого уха.

  Я заметила уродливый красный шрам по половине уха.

  Неужели, лейтенат Шоу в промежутках между аватаркой, пирожками с вишней, музыкой, танцами, поэзией и битьем новобранцев по лицам еще и уши отрезает непокорным военным?

  – Гермес, Капица, за мной, – Ибица даже не накинул парадную шинель – так торопился к лейтенанту.

  – Кондора в чувства приводить? – военный поднял руку валящегося на полу.

  – Пусть лежит, счастливчик, – Ибица сплюнул на пол.

  – На хате не плюют, – я автоматически произнесла и тут же прикрыла ротик ладошкой. – Ой.

  – Свидимся, – Ибица оттолкнул меня и выбежал из вагончика.

  – Спешат, как на свои похороны, – Бонни взглядом проводила бегущих военных.

  – Кто знает, может быть и на похороны, – я повернула руками головку Бонни к себе. – Не смотри туда, а то увидим то, что нельзя рассказывать на томографе правды.

  – Теперь в казарму за косметикой и прокладками? – Бонни переминалась с ножки на ножку.

  – Мы голенькие, – я тоже боялась принять важное решение. – На полосе препятствий всякая грязь полезет нам во все щелочки и дырочки.

  Надо бы, конечно, захватить прокладочки, чтобы подстелить под себя.

  И косметика понадобилась бы, чтобы смыть пыль, навести макияж.

  – Капрал Брамс разрешил нам сбегать за прокладками, – Бонни склонила головку мне на плечо.

  – Но ты же понимаешь, Бонни, что Брамс и Шоу сейчас взволнованы... очень.

  – Очень очень взволнованы, – Бонни с вопросом подняла подбородочек.

  – Мы тоже взволнованы, Бонни, нам надо спешить на полосу препятствий.

  Вместо подкладочек на этот раз подложим на песочек травки.

  Травка – полезная, она наполнит нас ароматами леса.

  – Бежим, чтобы не разозлить капрала Брамса, – Бонни охотно со мной согласилась и накрыла мои губы своими губами. – Джейн, пойдем в вагончик чтобы капрал не заметил, как мы расслабляемся. – Расслабление выше, чем спешка.

  Без расслабления ум думает не о том, а тело делает не то.

  – В вагончике дымно, лучше – за вагончиком, – я повела подружку за голубой вагон.

  Мы расслабились за десять минут.

  – Расскажу пацанам – не поверят, – Кондор, оказывается, уже вышел из комы.

  Он стоял на крылечке, курил и таращил на нас глаза. – Две подружки ублажали...

  – Расслаблялись, – я строго поправила неуча. – Разве вы, не расслабляетесь с друзьями военный?

  На нашей Натуре расслабление обязательно.

  Нерасслабленная личность представляет угрозу для общества. – Я вспомнила слова из учебника политической экономики.

  – Я из конфедерации Северно-Восточных префектур, – военный каблуком затушил окурок. – У нас расслабляются картами и вином.

  За то, что вы называете расслаблением, у нас в тюрьму сажают и морды бьют.

  – Бонни, неинтеллигентно здесь как-то, – я взяла подружку за ручку.

  Мы красивым шагом направились в сторону полосы препятствий.

  Добрались быстро, потому что – по прямой.

  – Бонни, Джейн, куда вы капрала спрятали? – Радзинский в отсутствие капрала, как и все новобранцы, отдыхал на траве.

  Лишь Малевич и Лусака дрыгались на резинках, словно куклы в театре.

  Я в детстве очень любила кукольный театр, верила, что куклы живые.

  «Джейн, куклы мертвые, – папа меня оглушил известием, когда повел на очередное кукольное представление. – Артисты засовывают руки в кукол...»

  «Куклы не живые? – Я впервые в жизни почувствовала настоящий ужас. – Артисты засовывают руки мертвым куклам в попы?»

  Так разрушилась мое первое прекрасное детское.

  – Капрал, когда вы на грузовике лихо отъехали и чуть баобаб не сбили, побежал за вами и прыгнул в кузов, – Коперник открыл нам тайну, почему капрал Брамс оказался рядом с нами, когда люди в черном нас арестовали.

  – Кстати, о капрале, – я произнесла небрежно, словно мы с капралом каждый вечер пили вместе синтетический чай из блюдца (настоящий чай на Натуре баснословно дорогой). – Он приказал, чтобы вы освободили Малевича и Лусаку.

  – Сами и освобождайте, – Гендель не хотел подниматься с травы. – Тем более, Бонни, что Лусака – твой ухажер.

  – Мой ухажер? – щечки Бонни покрылись красными маками. – Шорли мне говорил, но я не верила.

  – Шорли? – новобранцы раскрыли рты и выпучили глаза. – Шорли официально признали дезертиром.

  – Нас из-за Шорли арестовали люди в черном, – я наслаждалась вниманием парней.

  На Натуре нас парни вниманием не баловали.

  Ничем никто на Натуре нас не баловал.

  – Нас обвинили в заговоре против Императора и преступлении против Империи, – Бонни добавила важно. – И вели на казнь.

  – Ладно, врать, Джейн и Бонни, – толстяк Ламборджини воскрес после марш-броска. – Вы не нужны людям в черном.

  – А вот и нужны, – я показала Ламборджини язык.

  – И как вы убежали от казни и от людей в черном? – Андерсен подбросил камешек и поймал на нос – смешно!

  – ЭЭЭ, – я проблеяла, поняла, что не стоило рассказывать о наших приключениях.

  Лейтенанту Шоу и капралу, наверно, не понравится наша болтливость.

  Бонни с пониманием посмотрела на меня и, чтобы отвлечь внимание, побежала к Малевичу и Лусаке.

  Она зубками перегрызла петли на их шеях.

  – Картина маслом – невеста спасает жениха, – Хаска заржал.

  Новобранцы, наверняка, не поверили в наш рассказ о людях в черном, потому что слишком быстро и легко перекинули шутки на висельников.

  – Лусака, Малевич, как вам между небом и землей? – Черчиль хлопал ладонями по ляжкам.

  – Черчиль, зато мы научились болтаться на резинке, – Малевич потирал натруженную шею. – Когда нас экстренно сбросят с космолёта, то мы уже привычные, либо на парашюте, либо на резинках приземлимся.

  А вы, по неумению и без тренировки, задохнетесь.

  – Мы не космодесантники, нам не нужен ваш тренажер, – Черчиль усмехнулся.

  – На горящем фрегате каждый сам за себя, – Лусака тоже оживал постепенно. – Не спрыгнешь – погибнешь.

  – А ведь точно, – Шмуль потянул за резинку. – Мудрый аттракцион.

  Резинка на шее.

  Подпрыгиваешь – резинка ослабляет давление, опускаешься – усиливает.

  Так сразу научишься прыгать с парашютом и на тросе.

  Я тоже попробую ваш тренажер.