Текст книги "Солдат ка Джейн. Марш-бросок (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

  – Сахар не видела, дон лейтенант.

  – Что же ты видела, солдат Бонни?

  – Семь дюймов.

  – В туалете?

  – Девушки в туалет не ходят, герр лейтенант.

  – А куда вы ходите, девушки? Налево?

  – Мы ходим в припудривательную комнату, монсиньеор лейтенант, даже, если она слева от нас.

  – Господин лейтенант, глаза не заболели смотреть на новобранку? – синяя аватарка Фирма появилась – с одной стороны вовремя, с другой стороны – не вовремя.

  Вроде бы спасла Бонни от бессмысленного диалога с лейтенантом, но в то же время накалила обстановку.

  – Я тебе передачку принесла, Шоу, – Фирма не обратила внимания на ухмылки капрала и солдат.

  Мы все подметили: что рядовая синяя аватарка уже называет лейтенанта запросто, без почтительной приставки и звания. – Жареная свинина, шашлык из акулы, ляжка страуса и черная икра белуги.

  – Пить, чем запить? – лейтенант Шоу брезгливо смотрел на еду.

  – Запить – кефир и огуречный рассол. – В голосе синей аватарки прозвенела сталь материнской заботы.

  – Кефир и огуречный рассол – роскошь, – я шепнула Бонни.

  – Кефир и огуречный рассол – зарядка в туалет на весь день, – Капабланка подслушал нас и фыркнул.

  Синяя аватарка под белые рученьки подхватила своего дорогого лейтенанта Шоу и потащила в сторону офисного здания.

  – Теперь надолго, – Брунцелез выдохнул.

  – Солдат Брунцелез, – капрал Брамс подскочил к новобранцу и показал ему нехилый кулак величиной с голову барсука. – Если командир покинул свой пост, то это не означает, что солдат не получит в морду. – Капрал Брамс подождал, пока Брунцелез осознает всю тяжесть предупреждения и уже обратился к строю: – Кто желает – может следовать за мной.

  Я отведу вас в класс бластероведения.

  Посещение занятий для вас, особых, вольное.

  Но это не отменяет общий экзамен на полосе препятствий и в реальном бою.

  – Я чувствую подростковую неловкость, когда смотрю на вас, девочки, – по дороге к учебному корпусу около меня и Бонни нарисовался Квакер.

  Вроде бы ничего, парень – представительный, с наметившимся свиным животиком, солидный, хотя и молодой, как и мы, но с зелеными волосами.

  – Квакер, а что чувствуют твои волосы? – Бонни потрогала прядь волос новобранца. – Ты их покрасил, или они сами?

  – Их покрасили в храме, – Квакер невесело усмехнулся. – Я из конфедерации Поляроида. – Квакер многозначительно замолчал и ждал от нас криков одобрения, возгласов удивления.

  – Я что-то помню из вашей Поляроидной истории, – я напрягла мозги и тут же вспомнила, что мозги нельзя напрячь, потому что в них нет мускулов. – Вы любите рыбий жир.

  – Странные книжки истории ты о Поляроиде читала, Джейн, – Квакер с насмешкой похлопал меня по плечу.

  – Послушай, Квакер, ты чувствуешь с нами себя подростком, а ведешь, как старый пердун, – Бонни заступилась за мою честь.

  – Извините, девушки, я не имею права вас обидеть, потому что вы красивые, – Квакер удивил нас до открытых ртов.

  Во-первых, никто на Натуре нам не говорил, что мы красивые.

  Во-вторых, парень снизошел до общения с нами и делает комплименты.

  – Красивые – меняет дело? – Бонни надула губки и осторожно заглянула в глаза Квакера.

  – Конечно, потому что для нас, поляроидов, красота – означает все.

  Красивым ставят высшие балы в школе и в гимназиях, даже если красивые глупее, чем не очень красивые.

  Но, глупых красивых не бывает.

  Все красивые умные. – Квакер меня и Бонни сначала назвал красивыми, означает ли это, что и то, что нас умными обозвал?

  – Во многих конфедерациях красота полностью противоположна уму, – я с трудом выговорила слово «противоположна», потому что мой ум не мог контролировать все сразу: разговор и походку на высоких каблучках шпильках.

  Ум цеплялся у меня за разум и рождал дым из ушей. – Что-то ты не очень красив, Квакер, – я солгала немножко, чтобы позлить зарвавшегося наглеца.

  – До недавнего времени я был безумно красив, – Квакер улыбнулся воспоминаниям. – Короли красоты рядом со мной выглядели невзрачными мраморными статуями, потому что в них не было жара и энергии, как во мне.

  Мне все доставалось легко: в бутиках восторженные продавцы отдавали мне товары даром, лишь бы насладиться минутой общения со мной.

  В школе, в гимназии я мог не посещать занятия, не писать контрольные и не отвечать на экзаменах.

  Директор лично принёс мне диплом с отличием гимназии, как только я в нее поступил.

  "Квакер, – если бы я не реагировал на твою привлекательность, то заподозрил бы, что мои гормоны стареют. – Директор Цихлида встал на мои колени. – Прими в дар диплом с отличием, который мы обычно вручаем выпускникам.

  Я выдаю тебе его авансом, потому что по твоей красоте видно, что ты и так все сдашь без хлопот".

  Да, все у меня было, все были благодаря моей красоте. – Квакер причмокнул губами. – Все исчезло в один день, когда меня увидел контрольный жрец Клофелин из нашей отдаленной префектуры.

  Жрец страдал гомофобией и язвой желудка.

  Он возненавидел меня с первого взгляда.

  «Юноша, ты своей красотой соперничаешь с нашими богами, – Клофелин в Храме кругами ходил около меня. – Красотой бросаешь вызов богам». – Клофелин убил бы меня, но стеснялся перед визорами журналистов.

  Он поступил хитро, как и следует жрецам.

  Клофелин пригласил меня на торжественный ужин, посвященный обсуждению моей красоты.

  Жрец угощал меня лично, подкладывал на тарелку лучшие куски, подливал самые сладкие напитки.

  Я не мог отказаться от услуг жреца, потому что – неприлично.

  После обеда меня потянуло в сон – да так потянуло, что я чуть копыта не откинул.

  – У тебя копыта, Квакер? – Бонни с любопытством посмотрела ан ботинки Квакера.

  – Нет у меня копыт, их срезают сразу после родов, – Квакер засмеялся над нашими вытянувшимися лицами. – Не лошадиные копыта, как вы подумали, девочки, а мозоли на пятках.

  У нас, у поляроидов, генная наследственность – ороговевшие мозоли на пятках.

  Наши знаменитые предки были землепашцами, пахали целину пятками.

  Затем танцевали стэп – тоже пятками.

  С годами пятки утолщались и окаменевали.

  Но пятки не способствует красоте душевной и телесной, поэтому у нас их срезают.

  – Мы ногти подстригаем, – я тоже показала, что и на Натуре знают о косметике. – Но у девушек ногти длиннее, чем у многих парней.

  Чем короче ногти, тем мужественнее натурист, чем длиннее ногти – тем женственнее.

  – По ногтям у нас в темноте отличают парня от девушки, – Бонни высунула язычок.

  – В темноте отличаете парня от девушки только по ногтям? – Квакер дотронулся до моей левой груди, похлопал Бонни по попке, приложил ладошку к низу ее животика. – Разве других признаков, более явных, вы не знаете, как отличить парня от девушки?

  – По голосу что ли? – я сложила губки сердечком.

  – По пенису у мужчин и по вагине у женщин, – Квакер не выдержал.

  – Так пениса и вагины в темноте не видно, – Бонни покрутила пальцем у виска.

  Квакер ответил ей выпученными глазами.

  – Не поймешь, вас, с Натуры и в натуре, – Квакер махнул рукой. – Вообщем, когда я проснулся, то увидел над собой заплаканный лица родных и близких.

  "Меня кастрировал жрец Клофелин? – Первое что мне пришло в голову, и я сразу потрогал это первое.

  Оно оказалось на месте и внушало доверие. – Я умер?" – Вторая мысль.

  «Юноша, посмотри на себя в зеркало», – моя мама назвала меня юношей и с брезгливостью поднесла мне зеркало к лицу.

  "Мама, что с моим лицом? – Я увидел изменения на поверхности лица. – Или это не мое лицо?

  Мне пришили другое лицо?

  Я теперь – двуличная личность?

  А волосы? Волосы мерзко зеленые!" – Я зарыдал и отбросил зеркало.

  Остальную проверку тела проводил на ощупь.

  Я изменился, но не в лучшую сторону, потому что в лучшую сторону из моей абсолютной красоты меняться уже некуда было.

  Шаг в сторону от идеальной красоты это шаг к уродству.

  Позже я узнал, что жрец Клофелин нарочно во время обеда подсовывал мне генномодифицированную пищу и питье.

  Она окрасила мои волосы в зеленый цвет, даже – под мышками, на лобке, на груди и на ногах.

  Яд изуродовал мое тело, превратил меня в некрасавца.

  По вине жреца я стал уродом, поэтому не мог соперничать красотой с нашими богами и не превосходил некоторых богов по красоте. – Квакер невесело усмехнулся. – С момента моего озеленения все для меня стало плохо.

  В магазинах уже не отоваривали бесплатно.

  Наоборот, мне припомнили старые долги, которые я не делал.

  От меня отвернулись все мои девушки и парни.

  Директор гимназии забрал мой диплом с отличием, и обещал, что выдаст мне волчий билет вместо диплома.

  На мой стол сразу легла повестка в военкомат с требованием немедленно явиться для записи в имперскую армию.

  Деваться некуда, поэтому я здесь и с зелеными уродливыми волосами.

  – Волосы можно состричь, Квакер, – Бонни выдернула волосок из затылка Квакера и показала ему.

  – Бонни, больно, – Квакер вскрикнул.

  – Кому больно? – капрал Брамс как сокол отозвался на крик.

  – Я решил не состригать волосы, – Квакер наклонился к нам и прошептал, чтобы капрал Брамс не услышал. – Я решил отомстить жрецу Клофелину и всем, кто меня предал, когда я стал уродливый.

  – Волосами отомстишь? – сердце мое забилось воробушком в клетке.

  Я встретила в армии настоящего Мстителя.

  Дезертира Шорли видела, трупы видела, революционерку видела, теперь – мститель.

  Цель у Мстителя благородная – отомстить за безвозвратно испорченную красоту.

  – Пушками отомщу, – мечтательная зеленая улыбка осветила не так уж некрасивое лицо Квакера. – Стану адмиралом и разбомблю родную префектуру Поляроид.

  Жрецу Клофелину отрежу его красивую щегольскую бородку. – Зловещие слова камнями сорвались с губ Квакера.

  – Очень хорошо, Квакер, просто прекрасно, – я произнесла условные слова для меня и Бонни.

  Они означают: «Маньяк!»

  У нас с подружкой много условностей: знаки, слова, перемигивания, жесты.

  Мы и так понимаем друг дружку без слов и подсказок, но иногда добавляем и слова и подсказки.

  К счастью, в комнате для изучения основ бластероведения столы и скамейки около рассчитаны на двух человек.

  Я присела за первую парту посредине.

  Рядом со мной сразу упал Квакер, оттолкнув от меня Бонни.

  Я обалдела от неожиданности.

  Никогда со мной никто не присаживался, кроме Бонни, и не надо мне никого другого.

  Но спорить с сумасшедшим маньяком я сразу так не желала.

  Бонни присела за первую парту у окна и зло сверкала глазами на Квакера.

  Лишь бы нож не метнула.

  Мы, конечно, в людей ножи не швыряем, чтобы убить.

  Но ухо или зеленые волосы кинжал Бонни сразу срежет, при этом – за один бросок.

  На Натуре этот прием метания кинжала называется «бабочка».

  Кинжал летит очень медленно.

  Он не падает за счет сумасшедшего вращения, как лопасти вертолета.

  И этим вращением острый кинжал за один раз срезает и волосы и другое, что пожелает хозяин.

  Я едва заметно покачала головой, предупреждала Бонни, чтобы не сморозила глупость.

  В детстве я нечаянно закрыла в холодильнике дядю Хвороста.

  Он пришел к нам в гости, залез в холодильник за рыбой, а я не заметила дядю Хвороста.

  Или заметила, но забыла.

  Детские годы – туманные, память их долго не хранит.

  Дядя Хворост в холодильнике отморозил себе самые тонкие и чувствительные органы.

  Мама и папа думали, что он долго сидел в туалете.

  Но родители меня не ругали, а, наоборот, когда дядю Хвороста увезли в госпиталь, угостили щавелем.

  Моя мама красавица, работа на Натуре у нее престижная – мама укладывает рельсы и шпалы.

  От поклонников отбоя нет.

  Одним женщинам и девушкам – ничего, особенно при дефиците мужчин и парней, а другим, как моя мама – все!

  Поэтому папа обрадовался, когда с моей помощью избавился от назойливого дяди Хвороста.

  – Мне здесь жарко, Квакер, – я поднялась, обогнула Квакера и присела за парту рядом с Бонни.

  – Джейн, ты брезгуешь мной? – Квакер оскалил зубы.

  – Ого, у тебя еще и зубы зеленые, Квакер? – я неосторожно вскрикнула.

  Но постаралась исправить свою ошибку. – Ты красавчик, Квакер.

  Разве я могу брезговать тобой?

  Я с Натуры, а на Натуре мы не привыкли, чтобы красавчики обращали на нас внимания. – Мои слова потонули в дружном ржаче новобранцев.

  Почему смеются, если я говорю серьезно?

  – Мы нажили еще одного врага, – Бонни, как подружка, половину врага взяла на себя.

  – Я сержант Гудрон, инструктор, – в зале загремело и застучало. – Сержант вывалил на пол перед кафедрой груду оружия. – Я буду вести у вас основы бластероведения.

  Курс рассчитан на два занятия.

  – Господин сержант, – Пифагор встал и на всякий случай поднял руку, спрашивая разрешения.

  – Пифагор, ты уже встал, так зачем руку тянешь? – Малевич одернул Пифагора сзади за гимнастерку.

  – Солдат... – сержант Гудрон строго взглянул на Малевича. – Неужели, ты думаешь?

  – О чем я думаю, господин сержант? – Малевич почувствовал угрозу, но храбрился перед нами, поэтому натянул кривую улыбку. – Солдат Малевич, сэр.

  – Я удивлен, что ты просто думаешь, солдат Малевич, – сержант Гудрон за словом в штаны не лезет. – Для тренировки все занятие проведёшь стоя, Малевич: – Сержант Гудрон навел дисциплину среди одного Малевича и обратился к Пифагору. – Спрашивай, солдат, если обратился по форме.

  – Дон Гудрон, а два занятия по бластерам – не мало? – Пифагор поправил очки. – Бластер – сложное общевойсковое приспособление.

  – Два – не мало, особенно, если два дурака в одном классе, – сержант Гудрон вызвал шуткой дружный ржач. – И две смерти для одного – не мало. – Ржач затих. – Бластер сложное общевойсковое приспособление, как ты заметил, солдат.

  Кулак – простое общевойсковое приспособление, – сержант Гудрон показал свой кулак величиной с тыкву. – Но кулак надежнее.

  Хотите проверить на прочность мой кулак, новобранцы Малевич и...

  – Новобранец Пифагор, – очки Пифагора запотели.

  – ... и новобранец Пифагор.

  – Никак нет, дон сержант, не хочу отведать ваш кулак, – Малевич произнес уставшим голосом.

  – Нет, синьор сержант, не желаю сравнить ваш кулак с бластером, – Пифагор скис и прокис.

   – А то я вам, – сержант Гудрон поднял над головой бластер средних размеров. – Бластер общевойсковой среднестатистический – основное оружие нашей армии и армии жухраев.

  – Товарищ сержант, а разве другие армии бывают, кроме нашей и жухрайской? – Бонни вылезла со своим вопросиком.

  Я в досаде наступила под столом на ножку подружки.

  – Что же ты не даешь подруге получить знание, солдатка... – сержант заметил мое наступление.

  – Солдатка Джейн, – я проблеяла.

  – Солдатка, Джейн, ваша подружка задала очень своевременный и правильный вопрос, а вы ей на ножку наступаете, – сержант Гудрон произнес мягко.

  Но я уже не верила в ласковые слова военных.

  Лейтенант Шоу о музыке и поэзии рассуждает, а потом кулаком и железной палкой наказывает новобранцев.

  – Дон сержант, мы подружки, – Бонни заступилась за меня. – Мы любим друг дружку. – Я – Бонни.

  – Я всегда подозревал, что счастье снизойдет на меня, – сержант Гудрон передернул железяку на корпусе бластера. – Вы вскипятили мои чувства, голые новобранки.

  Иногда мне хватает намека, а иногда тема убивает желание беседовать, но только не сейчас. – Инструктор Гудрон прислушался. – Нет, показалось.

  Вы, новобранка Бонни, спросили о других армиях. – Сержант с бластером подошел к нам.

  Мы задрожали от мощи и напора боевого сержанта с оружием. – Кто их знает, другие армии?

  Выучитесь – сами поймете. – Только запутал нас инструктор и ничего не объяснил. – Вроде не показалось, – сержант Гудрон открыл окно и по пояс высунулся наружу. – Солдат Бонни, ко мне.

  – Что к вам, дон инструктор? – Бонни не поняла. – Принести воды к вам?

  – Забыл, что команды армейские вы изучаете отдельно, – инструктор не обернулся на вопрос. – Подойди ко мне.

  Я сейчас покажу тебе на примере, как стреляет бластер. – Инструктор продолжал удивлять нас.

  По залу пронесся гул недоверия.

  Мы были уверены, что сначала нужно изучить оружие, затем сдать по нему зачет, а потом уже только стрелять... если получится.

  – Как мне встать, господин сержант? – Бонни обрадовалась возможности первой открыть начало стрелкового сезона.

  – Встань передо мной, киска, – инструктор обозвал киской или сделал комплимент?

  Он зашел сзади к Бонни, прижался к ней, вложил в ее руки длиннющий бластер.

  Но и сам поддерживал оружие. – Если я досаждаю тебе, то ты можешь пожаловаться, солдат Бонни.

  – Вы чудесно инструктируете меня, герр сержант, – Бонни захихикала.

  – Я не люблю проводить инструкции для новобранцев, – строгий квадратный мускулистый сержант тоже захихикал. – Но ты – другой случай.

  Я лгу часто, и ты узнаешь, что я лгу, но сейчас мы просто стреляем.

  – В кого, монсиньеор сержант, стреляем?

  – Ты глазками стреляешь, Бонни.

  – Вы стоите за моей спиной и видите мои глазки?

  – Я их не вижу, я их чувствую.

  – Чувствуете мои глазки?

  – Не только глазки твои чувствую, – инструктор умудрялся одновременно держать груди Бонни и бластер.

   – Что же вы еще чувствуете, герр сержант? – Бонни превосходно играла, как настоящая актриса.

  Или не играла?

  Я обливалась холодным потом в волнении за подругу.

  – Джейн, ты вся мокрая, – за моей спиной оживился Вирус. – Тебя обтереть?

  – Спасибо, Вирус, ты очень любезен, – я обернулась и с удивлением посмотрела на парня, который хотел мне сделать добро. – Но у меня есть салфетки и прокладки со склада.

  Лейтенант Шоу написал кладовщику Кузнецову приказ на бумажке, и Кузнецов нам выдал все, что нужно для обнаженных девушек в имперской армии.

  Прокладки мы подкладываем под попки, когда присаживаемся, а салфеточками удаляем излишнюю жидкость, к которой относится и пот.

  – Нам лейтенант Шоу в морду давал, а вам – прокладки и салфеточки, – ехидный голос, донеся из последних рядов.

  – Что-то старший солдат Кузнецов расщедрился для вас, девочки, еще один ироничный голосок.

  – Клизьмич, – я узнала парня, – если тебе нужны прокладки и губная помада, то я и Джейн поделимся. – Мы переговаривались, а инструктор Гудрон не обращал на нас внимания, потому что целиком занят первым выстрелом Бонни.

  – Джейн, ты на что намекаешь? – Клизьмич зашипел злобно.

  – Я не намекаю, а предлагаю, – я недоумевала. – Наши парни на Натуре охотно пользуется косметикой – подкрашивают губы – это же гигиенично и красиво.

  Парень с яркими губами и тональным кремом на лице, припудренный – намного лучше выглядит, чем небритый и неухоженный.

  – Да я тебя, Джейн, за то, что ты меня обозвала...

  – Разговорчики в строю, – сержант Гудрон, наконец, рявкнул так что закачались люстры.

  Но стойкий инструктор не оторвался от моей подружки: – Солдат Бонни, мягко нажимай на эту загогулину, она называется спусковой курок.

  – Куда целиться, дон сержант? – Бонни дрожала от восторга.

  – Куда хочешь, солдат Бонни, туда и стреляй.

  Видишь огонек в небе?

  – Если огонек – птичка, то я не выстрелю, – Бонни заявила категорично. – Дон сержант, птичку жалко.

  Мы же не воюем с птицами?

  – Не птичка, не птичка, – сержант Гудрон не обиделся на неповиновение моей подруги. – В небе маячит учебная цель для вас, новобранцы.

  – Тогда нажимаю на загогулину, – Бонни предупредила.

  Мы вскочили со своих мест, чтобы лучше видеть – попадет ли Бонни под руководством инструктора в учебную цель или промахнется.

  – Цель поражена, – сержант Гудрон с удовлетворением отметил и с неудовлетворением отошел от Бонни.

  В небе вспыхнула новая звездочка.

  Она искорками лениво опадала на плиты космодрома. – Солдат Бонни понравилось?

  – Что именно понравилось, герр сержант? – Бонни округлила глазки. – Понравилось нажимать на загогулинку или понравилось, как вы ко мне прижимались, чтобы обучить стрельбе из бластера?

  – И то и другое, солдат Бонни.

  – И то и другое понравилось очень, герр сержант, – Бонни в восторге прыгала и хлопала в ладошки. – Но нам до свадьбы нельзя.

  И после свадьбы нельзя, если жрец не снимет замок с ДНК.

  – Солдат Бонни, что вы делаете сегодня вечером? – Инструктор сделал вид, что не понял по поводу замка на ДНК.

  Он разложил на столе белую тряпочку и аккуратно опустил на нее бластер.

  – Сегодня вечером у нас танцы со звездами, так приказал капрал Брамс, – Лусака бил себя кулаками в грудь.

  Он считал себя женихом Бонни.

  Но это же не серьезно.

  – Танцы со звездами? – я чуть не упала со скамейки. – Круто!

  Почему мы ничего не слышали? – Посетить дискотеку, на которой будут выступать певцы, танцоры – звезды эстрады – моя мечта.

  – Потому что в этот момент ты и Бонни увлеченно целовались, – нумеролог Мюлер вставил свое острое замечание. – Две девушки это цифра два.

  Два – четная, поэтому не боеспособная цифра.

  – Здесь я решаю, кто боеспособен, а кто четный в строю, новобранец...

  – Новобранец Мюлер, сэр.

  – Не ты сэр, новобранец Мюлер, а я сэр, – сержант Гудрон задрал впечатляющую челюсть. – На танцы со звездами я не пойду, солдат Бонни. – Почему-то сержант Гудрон чаще, чем к другим, обращался к Бонни.

  Подозрительно. Инструктор хочет убить мою подругу?

  Другого объяснения я не могла найти.

  – Вы не танцуете, дон инструктор? – Бонни превратила основы бластероведения в основы своего кадрения парня.

  – Чаще всего меня танцуют, солдат Бонни, – инструктор отшутился. – Я плохой танцор.

  Во время танца мне что-то всегда мешает. – Инструктор прикладом бластера стукнул по столу. – Прекратить смех.

  Хорошо смеется тот, у кого бластер заряжен. – Сержант отделил от бластера что-то светящееся и перешел от кадрения и шуточек к основам бластероведения: – Ствол с фигулиной, прицельным компьютером и другой фигулиной, – сержант пальцами показывал на «фигулины».

  – Герр сержант, так и писать, «фигулина»? – Пифагор поправил очки на носу.

  – Зачем тебе писать, солдат Пифагор? – Инструктор Гудрон прищурил глаза. – Запоминай все.

  В бою ты что, будешь с конспектом сверяться?

  – Но, монсеньёр сержант, – очки Пифагора запотели. – Мы же должны знать о бластере все.

  Если оружие в бою откажет, то мы обязаны исправить его.

  – Если в бою бластер откажет, сержант Гудрон пригладил волосы бластером, – то не нужно его пытаться исправить.

  Нужно бросать бластер и удирать со всех ног.

  Почти все части бластера – особо секретные, и разглашению не подлежат.

  При попытке починить или просто вскрыть бластер, он самоуничтожается вместе со смельчаком.

  Сила взрыва – три килотонны.

  Так что вам необходимо о бластере только знать, с какой стороны его держать.

  Где дуло, где приклад, где компьютер, а где спусковая загогулина.

   Солдатка Бонни уже почувствовала эту загогулину, и ей понравилось. – Инструктор покраснел и с вопросом посмотрела на Бонни.

  Бонни открыла ротик и не знала, что сказать. – Прикладом вы бьёте в голову врага.

  Все, что нужно знать о прикладе.

  На загогулину нажимаете, через фигулины смотрите.

  Ту фигулину заряжаете.

  Эту фигулину, не знаю, зачем к бластеру приделали.

  Раньше к ней крепился штык-нож.

  Но за пять прошлых веков никто из солдат не воспользовался штык-ножом бластера по прямому назначению.

  Даже консервные банки проще вскрывать лучом бластера, чем штык-ножом. – Инструктор зевнул и прикрыл бластером рот.

  – Монсеньер сержант, а остальные часы занятий по основам бластероведения зачем? – Пифагор – наша совесть и наша поддержка.

  Он не боялся инструктора, потому что инструктор Гудрон не бил... пока...

  – Чтобы вы привыкали к бластеру, – сержант указал пальцем на груду оружия. – В куче представлены различные виды модернизированных войсковых императорских уставных бластеров.

  Каждый из вас должен подобрать бластер под себя.

  Почувствовать и найти свой бластер.

  – Господин сержант, а разве не все солдаты пользуются одним типом уставных бластеров? – Волга от волнения закашлялся в кулак.

  – Пользуются кобылой, солдат, а бластер – используют в военных целях, – инструктор размахивал бластером. – Оружие, как жена, нужно выбирать одну и на всю жизнь. – Слова инструктора показались мне очень мудрыми.

  Я даже прослезилась.

  Бонни рядом хлюпала носом. – Вы же не хотите, чтобы жена вас предала.

  Вы надеетесь, что жена будет служить вам долго и с пользой.

  И в бой вы же не возьмете плохой нелюбимый бластер.

  Представьте, что бластеры – ваши невесты! – Инструктор подтянул ремень.

  – Герр инструктор, нам нужны женихи, а не невесты, – Бонни играла глазками, завлекала Гудрона. – Среди бластеров есть женихи?

  – Не только женихи, солдат Бонни, но и невесты, и родители, и папа, и мама найдутся среди бластеров, – инструктор подмигнул Бонни.

  Заигрались они во время базового урока: – Солдат Джейн, попробуете бластер?

  – А какой у вас бластер? – я задала мудрый вопрос.

  Потому что сержант, специалист по бластерам себе плохое не выберет.

  – Мой бластер, тебе не влезет... на тебя не влезет, солдат Джейн, – сержант взвесил на руке свой бластер.

  Мускулы буграми поднялись. – Противофрегатный усовершенствованный модернизированный бластер нового образца весит примерно, как половина тебя, солдат Джейн.

  – Вторую половину на себе я не потяну, дон сержант, – я сразу отказалась от идеи выбрать бластер, как у инструктора. – Даже, если это моя вторая половина. – Прозвучало двусмысленно.

  – Джейн, побежали, пощупаем бластеры, – Бонни схватила меня за руку.

  Около бластеров уже возились три новобранца.

  Клич Бонни сорвал с места остальных.

  Около кучи оружия образовалась другая куча – человеческая.

  Не из человеков, а человеческая куча.

  Разумеется, новобранцы оттеснили нас, двух хрупких девушек.

  – Сильный пол, все правильно, – я надула губки.

  – Подождем, пока мальчики наиграются с оружием, – Бонни не обижалась на парней, потому что так и положено, что парни должны получать все самое лучшее и в первую очередь.

  Сержант Гудрон в процесс выбора бластеров не вмешивался.

  – Джейн, как я смотрюсь с бластером? – Бонни выбрала самый маленький, поэтому легкий бластер.

  Она красовалась для меня и для новобранцев.

  – Шикарно выглядишь, Бонни, – я показала подружке большой палец. – Удобный бластер?

  В плечах не жмет?

  Руку не оттягивает?

  – Главное, чтобы он был красивенький, – Бонни озвучила главную характеристику любого оружия для девушки – чтобы красиво смотрелось.

  – Бонни, чуть ниже опусти бластер, – Лусака посоветовал.

  Хитрая лисья улыбка блуждала по его лицу. – Теперь немного повыше.

  Так лучше – потому что видны грудь и животик.

  Бластер их сейчас не загораживает.

  – Разве так важно, чтобы была видна грудь? – Бонни усомнилась.

  – Конечно! – новобранцы ответили дружным хором и заржали.

  Я с неодобрением скосила на них глаза.

  Развлекаются, а бластер – дело.

  Я же выбирала себе практичный, удобный, многозарядный, функциональный бластер.

  Выискивала придирчиво, потому что я отличница, а отличница погружается глубоко не только в знания, но и в бластеры.

  Наконец, я вытащила из груды средний бластер с нарисованным цветочком.

  Бластер удобно ложился в руку, не слишком тяжелый, и самое главное – красивенький.

  – Отличный выбор, солдат Джейн, – инструктор Гудрон похлопал меня по плечу.

  От его дружеской руки я присела, как лошадь, которую запрягли в неимоверно тяжелую телегу. – W57565 широкого радиуса действия и применения.

  Подходит как в наступательном бою, так и в оборонительном, но самое главное – бластер незаменим при отступлении.

  – Разве при отступлении нужно оружие? – Я осторожно опустила бластер на свою ногу. – Вы же, герр инструктор, рассказывали, что при отступлении нужно драпать и бросать свое оружие, чтобы оно не мешало бежать.

  – Джейн, ты фантазируешь, – сержант Гудрон кисло улыбнулся. – Не так поняла мое учение об отступлении.

  Отступление – особый маневр войск, при котором происходит передислокация и переосмысление провального варианта боя.

  Оружие нужно бросать, конечно, мешает между ног, болтается во время быстрого и очень быстрого отступления.

  Но бросать с тем расчетом, чтобы во время наступления вернуться и подобрать его.

  – Дон сержант, а как же вернуться и наступать без оружия? – я засыпала инструктора вопросами.

  – Солдат Джейн, это не мой вопрос, а вопрос оборонительной и наступательной тактики, на который вам дожен осветить лейтенант Шоу... если захочет. – Сержант ловко отказался от ответственности.

  Ну и ладно – в учебниках прочитаю о наступлении и отступлении с бросанием и подбиранием бластеров на поле боя.

  – Образование, которое вы, девочки получаете в школе и в гимназии – минимальное, его не хватает даже на выбор бластера, не говоря уже о выборе жениха, – сержант Гудрон постучал меня по талии. – Те знания, которые необходимы будущей матери солдата и солдатке для успешной защиты Империи более серьезные.

  Только роль солдата я вижу для будущей матери.

  Как вы, девушки, не пытаетесь сохранить независимость, рано или поздно исторические идее о службе проникнут в ваше лоно и приведут к новой жизни солдата.

  Мастерство обращения с бластером.

  Все, что усвоили в прежней, доармейской жизни, уйдет в тень. – Сержант Гудрон красиво закурил сигаретку.

  – Спасибо, дон сержант за науку, – я отложила бластер в сторону и наблюдало, как кольцо дыма превращалось в стрелу. – К сожалению, герр сержант, наша религия не позволяет носить одежду.

  Бластер на ремне на плече – считается у нас на Натуре одеждой.

  И кулончик на цепочке или веревочке – тоже одежда.

  Даже кольца на пальчиках – одежда.

  Лишь ботиночки и носочки – не одежда.

  Поэтому бластер придется не на шее нести, а в руках, но тогда руки будут во время боя заняты ерундой.

  А руки нужны для того, чтобы помадой губы покрасить, чтобы наложить ровный макияж, чтобы пригладить волосы.

  Вы же, дон инструктор, не хотите, чтобы с вами в одном окопе находилась и воевала ненакрашенная девушка без красной помады на губах?

  – Не хотел бы, чтобы рядом со мной воевала неухоженная девушка, – сержант Гудрон пожевал губы и согласился с моими доводами. – Но как же вы, солдаты Джейн и Бонни, будете поражать огнем живую силу врага?

  – За нас кто-то должен нести наши бластеры, – Бонни с сожалением вздохнула и бросила выбранный изящненький бластер в общую кучу. – Или на поле боя бластеры обязаны лежать через определённые промежутки.

  Мы побежим, выстрелим, переместился к другому бластеру, опять выстрелим. – Бонни захлопала в ладоши, потому что нашла выход из трудного для нас положения. – Но, разумеется, что и прокладки и другая косметика должна всегда находиться на поле боя у нас под рукой.