Текст книги "Снежная Королева и блондинка принцесса Снежана (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

  Фрейлина моей матери Снежной Королевы, моя подданная служанка Герда, при всем нечестном народе прижалась ко мне и крепко-крепко поцеловала в губы.

  – Герда, извини, мне стыдно, – я от смущения опустила глаза. – Пойдем быстрее отсюда, а то я сгорю от стыда. – Я потянула Герду за руку.

  Она не сопротивлялась, покорно шла со мной к тропе.

  Но тут прошлое заставило меня вернуться на цыпочках к дому.

  Я знала, что подслушивать и подглядывать – плохо, некультурно.

  Но в школе и в академии я подслушивала и подглядывала, чтобы выжить.

  Одноклассники и сокурсники часто задумывали гадости для меня, или говорили нехорошее.

  Я должна была быть всегда в курсе их злых издевательств надо мной, и разговоров, которые они вели обо мне.

  Например, осмеют мое платье, назовут его мышиным, что оно не только уродливого серого цвета, но еще и сидит, как на корове седло.

  Я подслушаю их мнение, а на следующий день уже приду в другом платье.

  Так я хоть немного спасала себя от некоторых насмешек.

  В общине я на цыпочках бесшумно вернулась к дому, наклонилась и приложила ухо к щели между досками.

  – Да, моя госпожа, все рассказал, как вы велели, – вовремя я подслушала.

  Старик докладывал невидимой мне госпоже.

  В доме есть телефон?

  Или для доклада госпоже у них особая магическая связь. – Дочь Снежной Королевы принцесса Снежана направляется к вам. – Старик замолчал.

  Может быть, он почувствовал, что я подслушиваю под дверью?

  Вдруг, сейчас дед подкрадывается ко мне с другой стороны?

  Я отскочила, потому что у меня большой опыт подслушивания, сделала вид, что просто голая прогуливаюсь по центральной и единственной площади общины.

  – Принцесса, что это было? – Герда с жадностью схватила меня за локоть. – Ты подслушивала?

  – Прости меня, мне теперь очень стыдно, что я подслушивала, – я покраснела от стыда и согласно кивнула головкой. – Дед докладывал госпоже, а госпожа у него одна – Светлана, что рассказал мне то, что она велела.

  Он доложил, что я сейчас направляюсь в ее замок.

  – Отлично! – в глазах Герды загорелся опыт, но опыт не подслушивания, а опыт, который она приобрела в банде разбойников.

  Глаза ее выражали желание пытать, пытать, и еще раз пытать. – Я вытащу из старика все, – Герда угрожающе подняла вилы и шагнула в сторону дома.

  – Что ты, что ты, Герда, – я едва ее удерживала за талию. – Нам выгодно, чтобы Светлана и старик подумали, что все идет по их плану.

  Они же не догадывались, что я подслушала.

  Мы знаем, что они знают, поэтому мы имеем преимущество.

  А, если они будут знать, что мы знаем, что они знают, что мы знаем, то все изменится.

  Пусть дед думает, что мы попадемся в ловушку Светланы.

  Если сейчас ты убьешь старика после пыток, то Светлана изменит свои планы.

  Она перепрячет Снежную Королеву в другое место.

  – Принцесса, ну, ты и хитрая, – Герда остановилась и произнесла с восхищением. – Мыслишь масштабно, по-королевски.

  – Может быть, старик и Светлана допустили, что я подслушиваю, тогда начнется тройная игра, извини, – я загорелась от смущения после похвалы Герды. – Хотя, вряд ли они додумаются до тройной хитрости, извини.

  Только в моем прошлом мире умеют плести интриги так, что не знают, с чего начинали, и ради чего задуман обман. – Я вспомнила недавние события и загрустила.

  Все же немного жаль жестокого мира, в котором я прожила восемнадцать лет.

  Там я всегда стыдилась своего тела: худая, длинная, нескладная бесцветная блондинка с белесыми бровями.

  Грудей у меня не было, бедра узкие, как у мальчика.

  Нет, куда уж там мальчикам до моих бедер.

  У многих мальчиков не бедра, а бочки.

  Я постоянно сутулилась, чтобы уменьшить свой баскетбольный рост.

  Надо мной смеялись, издевались, подшучивали.

  Я находилась в постоянном стрессе, волновалась, стыдилась себя.

  И чем больше я стыдилась, тем нелепее выглядела и еще хуже, чем думала о себе.

  В восемнадцать лет я из аудитории академии, после унижения перед наставником и студентами, перенеслась в Ледяное Царство.

  От снеговика и девушки птицы Гагары я узнала, что я дочь Снежной Королевы.

  У меня, оказывается, есть еще и сестра Снегурочка.

  А моя бабушка Виола, которая воспитывала в другом мире, не просто бабушка Виола, а – Вьюга.

  Мать моя Снежная Королева меня отправила сразу после моего рождения в другой мир.

  Потому что Снежная Королева считала, что я опозорю ее и весь ее род ледяной, потому что у меня нет дара снежной магии.

  Конечно, мамочка права, но я не прощу ей – она же меня родила стыдливой и робкой.

  Еще бы знать, кто мой отец...

  Нужно было партнера для рождения подбирать правильно.

  Вообщем, не я виновата, что выросла нескладной и забитой белой мышкой.

  Так и боролась в том мире за выживание, но неожиданно Снежная Королева пропала.

  Потому что Снежная Королева исчезла, а без нее погибнет не только Ледяное Королевство, но и мой прежний мир.

  Не нужна я была, а, когда всем стало плохо, то понадобилась.

  Неожиданностью было и то, что населяли Ледяное Королевство полулюди полузвери и полузвери полулюди.

  Еще – снеговики и все остальное непривычное: живое и мертвое.

  Снегурочка, сестра моя, даже и не думает вызволять мать.

  Для Снегурочки – все пофигу, по крайней мере, так считают в Ледяном Королевстве.

  Во Дворце я познакомилась с Каем и Гердой, из сказки, которая оказалась не сказкой.

  Кай – утонченный развратный красавец.

  Все девушки вешаются ему на шею, избаловали его.

  Герда – подруга Кая, она прошла через разбойников, медведей, снежных людей, оленей, пока вызволяла Кая из беды.

  Опыт закалил Герду, и она к восемнадцати годам (Герда моя сверстница) стала фрейлиной, приближенной фавориткой Снежной Королевы.

  Общая беда и задача – спасти Королеву, объединили меня и Герду.

  Хозяин подледного мира, мира мертвых полулюдей, полузверей Чернобог или Лель, предоставил мне войско мертвых.

  Громадный Орел перенес меня, Герду и войско в страну вечного Лета, которой правит вечно молодая Светлана.

  Мое войско сразу разбежалось в стране Лето.

  Я и Герда попали в плен в общину, где на одну женщину приходятся десять мужчин.

  Староста Шиллер обещал, что мы будем рожать для общины каждый год.

  Но я выкрутилась, благодаря своему появившемуся свойству – когда меня разозлят до белого каления, я из робкой забитой белой мышки превращаюсь во властную принцессу Снежану.

  С приятными бонусами – не робею, не зову, не плачу.

  Уверенная, строгая и не справедливая!

  К тому же у меня вырастают груди, достойные суровой снежной принцессы, и округляется попка.

  Талия становится осиная, а вся я – во всех смыслах – сногсшибательная!

  Но как только заканчивается злость, то я оборачиваюсь прежней робкой Снежаной – без сисек, с узкими бедрами и постоянными извинениями на устах.

  Преобразования измучили меня, и я страдаю.

  Во время одного превращения я легко расправилась с насильниками из общины – девятерых убила, а одного – старика, оставила.

  Старик в благодарность за жизнь (и за то, что я позволила себя полапать) сообщил, что Снежную Королеву похитила Королева страны Лето Светлана.

  Светлана влюблена в Снежную Королеву, одурела от любви и каждый день ходит ее целовать в колодец.

  Потому что Снежная Королева в колодце хоть в маленьком, но в холоде.

  В стране Лето трудно найти холодное местечко.

  Дальше – все просто: я и Герда освобождаем мать мою Снежную Королеву.

  Она в благодарность передает мне Ледяное Королевство, и я становлюсь новой Королевой.

  Скажем так, о том, что Снежная Королева передаст мне Королевство, я только мечтаю.

  Возможно, придется насильственным путем свергнуть существующий режим моей матери, а ее сбросить с трона.

  Хоть как-то отомщу ей за то, что она заставила меня страдать восемнадцать лет.

  Пока я вспоминала, мы вышли из ворот общины.

  Я заметила мужские ноги в сапогах, которые торчали из зарослей крапивы.

  Но благоразумно я не спросила Герду о причине, по которой ноги торчат.

  Я стеснялась побеспокоить Герду из-за пустяка.

  Она тогда, наверняка, припомнит мне гору трупов под столом.

  Я девять насильников уложила в вечный сон.

  – Герда, а Герда, извини, – я робко тронула Герду за руку. – Извини, пожалуйста, что отвлекаю тебя от мыслей, но мне нужна одежда.

  Нам нужна одежда! – Я присела голой попкой в крапиву, потому что стесняюсь своей наготы.

  А в сидячем положении наготы меньше.

  – Я и без одежды обойдусь, – Герда прошла через лишения и испытания, поэтому испытание наготой публичной для нее казалось пустяками.

  – А мне сложно без одежды, – я с опаской смотрела по сторонам. – Вдруг, увидят меня голую.

  Тогда я от стыда сгорю!

  – В другом образе ты не сгорала от стыда, принцесса, – Герда намекала на то, что я образе властной принцессы все крушила и не заботилась о своем внешнем виде.

  – Не напоминай мне, пожалуйста, об ужасных событиях, а то я в обморок от стыда упаду, – я проблеяла.

  Герда покачала головой, но вернулась в закрытый двор общины.

  Я старалась спрятаться за жалким кустиком смородины.

  – Что я вижу, – послышался уверенный надменный голос над моей головой. – Ягодка красная созрела. – Надо мной стоял огромный мужик из общины.

  Он, наверно, возвращался с покоса или с охоты.

  На плечах общинник нес тушу убитого медведя.

  – Почему здесь? – Мужик спросил строго. – Ты же должна быть в избе и беременеть.

  От его слов я чуть сквозь землю не провалилась от стыда.

  Мужик знал, что меня насильно повели в дом для утех.

  В общине почти нет женщин, и я должна не только угождать мужчинам, но и рожать для них каждые девять месяцев.

  – Уже, – я пролепетала. – Извините, меня отпустили отдохнуть.

  После того как... сами понимаете.

  У меня язык не поворачивается. – Я краснела от стыда и врала. – Ягодок поесть для подкрепления.

  – Тебя уже? – мужик сбросил медведя на землю и захохотал. – Так и я тоже уже буду с тобой.

  Ягодок ты поела, подкрепилась, ягодка ты моя.

  – Сейчас, – я поняла намек. – Не знала, как спасти свою девичью честь.

  Герда не появлялась с платьями.

  Я уже жалела, что не убежала с ней сразу голыми.

  «Зачем мне дурацкие платья? – на моих глазах выступили слезы. – В лесу, в тенечке, в спокойствии, вдалеке от маньяков из общины Шиллера спокойно бы сплела себе сарафан из одуванчиков».

  – Что сейчас? – мужик за волосы поднял меня с корточек.

  Я завизжала от стыда, прикрывала ладошками груди и низ живота.

  – Я всегда мечтала танцевать на ярмарке искусств, извините, – от ужаса мой разум замутился.

  Но это не тот ужас, который обращает меня в суровую принцессу. – Я так хочу, что временами ощущаю себя балериной с флейтой, извините. – Я сделала паузу, чтобы причесать мысли.

  Мужик отпустил мои волосы и гадко улыбнулся.

  – Флейту мою хочешь? – В другом мире все начитанные и культурные, даже мужики деревенские.

  В прошлом моем мире слово «Флейта» поставило бы в тупик крестьянина, а здесь – флейту ему подавай.

  – Какую флейт, извините? – Я вспомнила, как Герда лихо общалась недомолвками со старостой общины.

  – Мою флейту?

  – Где, извините?

  – Вот она, – мужик сбросил портки.

  Я открыла рот и схватилась за сердце.

  – Это флейта, извините?

  – Да.

  – Нет, это не флейта, извините.

  – А что же, это, если не флейта?

  – Что это, извините?

  – Да, что это?

  – Медведь это, извините.

  – Дура, медведь на земле лежит.

  – Лежит, извините.

  – Стоит.

  – Медведь, извините?

  – Что медведь?

  – Медведь стоит, извините?

  – Флейта.

  – Что флейта, извините?

  – Флейта стоит.

  – Это не флейта, извините.

  – Почему, ягодка?

  – По кочану, извините!

  – По кочану?

  – И по капусте, извините! – Я с честью прошла испытание глупым разговором.

  Дождалась, когда из груди мужика вылезли четыре острых зубца вил.

  – Герда, ты нечестно нанесла сударю удар со спины, извини, – я осудила не рыцарский поступок Герды. – Прости мои незнания в турнирах, но ты, по законам моего мира, должна была честно выйти пред мужиком и вызвать его на бой, извини. – Я запнулась на слове. – Прости меня, Герда, за то, что я несправедлива с тобой и ругаю.

  Я солгала: в моем мире никто честно на бой не вызывает.

  Все норовят ударить со спины – так что нормально.

  Благодарю тебя за спасение меня, и еще раз прошу прощения за беспокойство.

  – Беспокойство? – Мужик умирал, но неторопливо.

  Он оглянулся через левое плечо на Герду.

  – Плохая примета – смотреть через левое плечо, извините.

  На левом плече черт сидит – не к добру на черта смотреть, извините.

  Вот и умираешь из-за своей глупости, что оглянулся через левое, а не через правое плечо, извините. – Я учила мужик напоследок.

  – Зачем? – мужик спросил у меня и у Герды.

  – Надо! – теперь Герда беседовала с мужиком.

  – Кому?

  – Нам.

  – Вам?

  – Мне и Снежане.

  – Кто Снежана?

  – Перед тобой Снежана принцесса, дочь Снежной Королевы.

  – Она – Снежана?

  – Она – Снежана.

  – Она – дочь?

  – Все мы чьи-то дочери.

  – Я не дочь, я сын.

  – Ты сын, а Снежана – дочь.

  – Ты сказала, что она Кончита.

  – Я солгала вам.

  – Кончита звучит многообещающе.

  – Многообещающе, но не для тебя.

  – Я умираю?

  – Да, ты умираешь.

  – Зачем убила?

  – Иначе бы ты нас убил.

  – Убил бы.

  – Я первая тебя убила.

  – Ты первая меня убила, – крепкий был мужчина, жаль его.

  Он упал к моим ногам, ногам принцессы.

  – Жил, прости, извините. – Я погладила мужчину по голове.

  – Жил.

  – Жил бы дальше, если бы меня не тронул. Извини.

  Шел бы по дорожке, а я бы сидела около куста смородины, извините.

  – Тогда бы жил?

  – Тогда бы жил, извини.

  – Почему раньше не сказала?

  – Так ты меня насиловать собирался, прости.

  – Собирался.

  – Теперь собираешься насиловать? Извини.

  – И теперь собираюсь насиловать тебя и твою подругу, – это были последние слова умирающего. – Нет, не последние слова, потому что последнее слово выкрикнул нам в спины: – Сына, сына, честь меня, Инуарием назови! – Вот теперь – истинно последние слова.

  – Кому из нас он сказал, чтобы сына Инуарием назвала? – Герда бросила груз забот на мои хрупкие тонкие белые плечи.

  – Извини, Герда, но кажется, что он тебе приказал сына Инуарием назвать... прости.

  – Кем назвать? Ты только что произнесла, Снежана, а я уже имя забыла, как назвать сына и чей сын.

  – Я тоже забыла, имя длинное, извини, – я покраснела от стыда, что не исполнила последнюю волю умирающего. – Но я обещаю, что как-нибудь своего сына назову, извини.

  Прости, если я тебя обидела, Герда.

  – Красиво мужик сказал, что собирается насиловать меня и тебя, – Герда вытерла слезинку, когда мы по тропинке вошли в лес. – Мужественно произнёс о насилии!

   И красиво умер, многообещающе.

  – А я не хочу умереть даже многообещающе, извини, – я ревела в полный голос над смертью мужика. – Его жалко, а остальных не жалко, извини.

  Кстати, как ты убежала от старосты общины Шиллера?

  Он же хотел тебя... – я запнулась на слове.

  Произнести то, о чем я подумала было мучительно стыдно и нагло. – Извини, что я врываюсь в твою личную жизнь.

  – Шиллер хотел, но хотелка не доросла до меня, – Герда злобно сверкнула очами. – Кто он, а кто я! – Герда не объяснила, кто из них лучше: она или староста общины.

  Она протянула мне серый комок. – Ты просила платье, имей его.

  Ничего лучше я в общине не нашла.

  – Спасибо огромное, что выполнила мою просьбу, – я отошла в кусты, чтобы переодеться.

  Смысла не было прятаться, потому что я была голая в лесу, но почему-то потянуло в примерочную.

  За свою стыдливость я была наказана – наступила на ежа левой ногой.

  Правой ногой угодила в муравьиную кучу.

  Заплаканная, искусанная, исколотая выбежала в платье на тропинку.

  – Герда, извини за беспокойство, что отвлекаю тебя от раздумий, но почему ты не одеваешься?

  – Посмотри на себя в этом платье, принцесса Снежана, – слова «принцесса Снежана» Герда произнесла с издевкой. – Я не дура, чтобы так выглядеть.

  Мое тело прекрасное, – Герда провела руками по бедрам, позволила мне в очередной раз полюбоваться ее безупречным телом, – поэтому я не прячу его под грязными серыми тряпками.

  – Прости, что задала тебе вопрос, – я заглянула на себя в зеркало лужи около тропинки.

  На меня из зеркальной поверхности смотрело испуганное чучело с растрепанными белыми длинными волосами.

  Взгляд затравленный, на губах стыдливая улыбка, а ниже головы – кошмарное одеяние.

  Неужели, моя догадка верна, и Герда сняла тряпку с пугала для охраны огорода от ворон?

  Платье оказалось старым пыльным мешком с заплатами.

  – Они в общине это носят? Извини! – я с недоверием спросила. – У них мода странная, извини.

  Прости, что высказываю недоверие к твоему умению выбирать одежду.

  – Ты же хотела одежду, принцесса, ты ее получила, – Герда прятала улыбку в сочных губах.

  – Спасибо большое, – я натянула улыбку. – Зато я одета, извини.

  В одежде, хоть в какой, я чувствую себя защищенной, не голой, извини.

  – Но под одеждой ты все равно голая, принцесса.

  – Мы слишком близко подошли к философии, извини, – я засмеялась. – Голый ли человек, если он одет, извини.

  Ведь под одеждой все мы голые, извини.

  – Принцеса, могу я попросить тебя? – в глазах Герды засветились ироничные звездочки.

  – Проси, Герда, – я насторожено разрешила. – Извини, если в силу своих возможностей не смогу выполнить твою просьбу.

  – Просьба простая, принцесса, – Герда засмеялась.

  Ее небольшие упругие грудки тряслись умеренно. – Не пыли.

  – Не пылить, извини? – я в недоумении смотрела на хохочущую Герду. – Извини за мое непонимание...

  – Платье слишком пыльное, поэтому, когда ты взмахиваешь руками, или дрыгаешься, принцесса, от него поднимается облако пыли, – в доказательство Герда чихнула.

  Я обиделась на нее и засмущалась, потому что виновата, что платье пылит:

  – Зато я одетая, извини. – Щеки мои пылали от стыда за то, что я в неподобающем виде пылю перед Гердой. – Прости пожалуйста, – я не находила в себе силы спросить, но обязана, и, наконец, выдохнула: – Ты поцеловала меня в общине на площади при всем честном народе, назвала «моя королева».

  Зачем? – Я закрыла глаза ладошками.

  – Я хотела тебя поцеловать, моя принцесса, поэтому поцеловала, – Герда засмеялась звонко, серебряно.

  – Прости, пожалуйста, за то, что надоедаю вопросами, но захотела поцеловать почему? – Я дышала с трудом. – Раньше никто не хотел поцеловать меня худую, нескладную, длинную, без выпирающих форм, извини.

  А ты захотела...

  В чем причина твоего поцелуя. Извини.

  – Ты выпрашиваешь новый поцелуй, принцесса?

  – Нет, конечно, извини, – я ответила слишком быстро. – Но в качестве эксперимента, поцелуй меня еще раз, пожалуйста, Герда.

  Возможно, что это будет мой последний поцелуй, извини.

  Прости меня, что я давлю на жалость. – Я ужаснулась своей просьбе.

  Нет, не я произнесла эти постыдные слова.

  Не я попросила дерзко поцеловать меня.

  Я никогда не решусь на подобную просьбу.

  Черт говорил моими устами.

  – Нет, моя принцесса Снежана, – Герда снова засмеялась хрустально. – Сейчас я тебя целовать не буду.

  – Прости, пожалуйста, за назойливость, но я не расслышала.

  Не будешь меня целовать сейчас? – волна стыда и позора достигла моих ушей.

  Они раскалились от прилившей крови.

  Сердце застучало в бешеной тахикардии.

  – Тебя сейчас целовать противно, принцесса, – Герда даже подпрыгнула от восторга и захлопала в ладоши. – У тебя все лицо в грязи от поднятой платьем пыли.

  Кто же поцелует тебя, замарашку? – Герда говорила без издевки, без иронии, а просто поставила меня перед фактом грязного запыленного лица.

  Я на миг потеряла сознание от стыда и безысходности.

  Но не упала, а разозлилась.

  Злость удержала меня на ногах, и чтобы было устойчивее – вернула округлую попку, а к ней – опять же для сохранения баланса в теле и центра тяжести – наливные большие груди.

  К изменению форм подоспела и холодная заносчивость настоящей снежной принцессы.

  – Ты, Герда, издеваешься надо мной? – от тона моего голоса деревья покрылись инеем.

  У пробегающего зайчика покраснел от мороза нос.

  С дубов полетели обледеневшие листья. – Ты. Не хочешь. Целовать. Свою принцессу? – Я от злости вошла в иной образ.

  Насильник у куста смородины таскал меня за волосы, грозил изнасиловать, и то так не разозлил, как отказ Герды поцеловать меня. – Не нравится мое запыленное грязное личико?

  А кто виноват? – Я задала сокровенный вопрос всех тиранов.

  Для диктаторов виноваты всегда все, кроме них.

  Я, разумеется, не виновата, что у меня лицо в пыли от платья. – Ты виновата, Герда, что принесла мне грязное платье нище.

  – Но в общине не было других платьев, моя принцесса, – Герда начала оправдываться.

  – Меня не волнует, что там было, а чего не было, – я топнула ногой по мягкой почве.

  По земле пробежала трещина. – Ты должна была достать из воздуха шикарное платье, достойное меня.

  Мои приказы не обсуждаются.

  – Прости, моя принцесса, что я огорчила тебя, – я и Герда поменялись ролями. – Я виновата, что не нашла тебе в общине королевское новое платье, расшитое золотом и жемчугом. – Теперь она оправдывалась передо мной, а я наступала.

  – И целовать меня не пожелала в грязное мурло, – обида разрывала меня на части. – Твоя забота была отмыть меня в чистом ручье, натереть ароматными лесными травами, смазать волосы барсучьим жиром, ублажить меня массажем.

  А ты смеялась надо мной, маленькая разбойница.

  Ты будешь наказана за свое непослушание и ленивость.

  – Всегда готова получить от тебя, моя принцесса, любое наказание, – Герда с покорностью встала на колени, выгнулась.

  Ее грудь коснулась упавших на землю листьев.

  Попка вызывающе смотрела на меня двумя глазами.

  – Герда, ты не так меня поняла, – я сменила гнев на милость, но все же сорвала прут шиповника и три раза стегнула Герду по ягодицам. – Наказание не эротическое должно быть.

  Ладно, прощу тебя, если ты исправишь свои ошибки.

  – Слушаюсь и повинуюсь, моя принцесса, – Герда резво вскочила, и лукаво подмигнула мне.

  Она ни капли не сердилась на меня за мою власть над ней.

  – Постирай, или найди платью другую замену, лучшую, – я с трудом стянула с себя мешковатое пыльное платье.

  Оно стало жать в груди.

  Герда бережно опустила мое платье на траву.

  Вскочила на поваленное древнее бревно и подняла правую ногу выше головы.

  – Танцуешь, вместо того, чтобы стирать, мыть и делать массаж? – я больше удивилась, чем рассердилась.

  – Ритуальный танец, без него нельзя, – Герда на одной ножке ловко подпрыгнула, повернулась вокруг своей оси три раза в воздухе.

  На языке фигуристов ледяного катка – сделала тройной тулуп.

  В Ледяном Царстве моей матери, наверно, даже самый последний человековолк или Громадный Орел обязан искусно кататься на коньках. – Я вызываю лешего, чтобы он привел к нам озеро.

  Сами мы озеро будем долго искать, ножки исколем.

  – Лешего? Он приведет к нам озеро? – Я открыла рот в удивлении, но затем клацнула челюстями.

  Чтобы открывание рта было торжественно и посвящено не удивлению, а клацанью.

  – Каждый участок леса охраняет свой леший, лесной человек, – Герда опустила ножку и теперь лихо отплясывала на бревне.

  Вроде бы – канкан – род эстрадного танца с нескромными телодвижениями.

  Явно, что Герду тяжелая жизнь научила танцевать голой канкан.

  – Леший – маг? – я не стеснялась показывать свою неосведомленность.

  В прошлом теле – стеснялась, а сейчас мне – море по колено. – Пусть твой леший принесет мне море!

  – Леший – не маг, или, возможно, что не маг, – Герда взвизгивала, подпрыгивала, вертела попкой, садилась на шпагат, совершала бесстыдные телодвижения. – Сами лешие напускают на себя таинственность, стараются казаться всемогущими.

  Но на самом деле, я думаю, что они – простые бездомные, которые селятся в лесу.

  Затем самые сильные отвоевывают себе у других участок леса и в нем хозяйствуют.

  – Короче, бомжи понтуют, – я вспомнила слова из телесериала.

  – Моя принцесса, – Герда от восхищения чуть не свалилась с бревна. – Я слышала эти слова в банде разбойников, когда с их помощью искала Кая.

  Ты тоже прошла через все испытания разбойников?

  – Хуже, я смотрела сериалы об этих разбойниках, – я вздохнула тяжело. – По всем программам у нас показывают только разбойников.

  – Сочувствую тебе, принцесса Снежана, – на глазах Герды навернулись тяжелые слезы. – Ты пострадала больше, чем я.

  – Где твой леший? – я грубо прервала Герду.

  Нечего простой девушке набиваться в подружки к принцессе.

  – Я уверена, что он подсматривает из кустов, – Герда послала воздушные поцелуйчики всем кустам по очереди. – Ни один мужчина не пропустит зрелище, когда голая девушка танцует бесстыдно. – Герда побежала по кругу перед кустами.

  В кусте боярышника раздался восхищенный вздох. – Леший, выходи, а то танец прекращу.

  – Не шуми в моих владениях, прекрасная дева, – из куста выполз настоящий бомж: не мытый, не чесаный, с одутловатым от употребления лицом.

  Одет он в штаны из коры дуба. – Что привело тебя к великому и всемогущему? – Бомж обращался к Герде, но смотрел на меня.

  – Нам нужна чистейшая вода: ручей или озеро, немедленно, – Герда загнула пальчик на правой руке. – И совсем близко.

  Второе – нарви самой ароматной травы для растирания и принеси ягод земляники для маски на лицо.

  – Вода, ягоды, трава, – бомж широко повел руками. – Все в лесу мое!

  Все подчиняется моей воле.

  Но плату за свою услугу возьму с вас великую! – Бомж облизнул меня взглядом.

  Я сразу поняла, о какой плате он говорит.

   – Расплатимся с тобой после умывания, – Герда хитрила.

  – Нет, девочки: утром – плата, вечером – озеро с хрустальной водой. – Бомж подошел ко мне вихляющей походкой бывалого моряка.

  Опустил ладонь на мою правую грудь. – А ты, почему не пляшешь, красавица?

  Почему не выказываешь лешему должное уважение?

  Танцуй, девка, пока молодая!

  Танцуй, девка! – Бомж больно сжал мою грудь ладонью. – Твоя подруга порадовала меня танцем леса.

  Каждое движение ее тонкого белого тела, удивительно пропорционально сложенного, было преисполнено непринужденной грации. – Бомж свободную руку приложил к моей правой ягодице.

  Я улыбнулась, потому что то, что исполняла Герда, в моем понимании было далеко от непринужденной грации.

  Искусно, вызывающе, но без грации.

  – Твои глаза выдают радость от общения со мной, радость моя, – бомж показал мне отсутствие передних верхних зубов.

  Явно потерял их в борьбе за этот клочок леса.

  – Мои глаза выдают меня? – Я пожала плечами. – Если глаза выдают врагу и предают свою хозяйку, то их надо выколоть.

  – Снежана, тише, не буйствуй, – Герда почему-то залилась краской стыда. – Не произноси то, что исполнится.

  – Хватит разговаривать между собой, когда старший рядом, – бомж рявкнул на меня.

  Из его рта полетели брызги мне в лицо.

  Теперь придется отмываться в сто раз дольше, чем я планировала. – Вы заняты собой, а должны быть заняты мной.

  Я хозяин леса! – Бомж постучал в свою грудную клетку кулаками, как в барабан.

  По идее мнимого лешего, должен был раздаться могучий гул из груди, но послышался только треск сухих костей. – Танцуй, кому я сказал, девка! – Бомж начал медленно поглаживать мое округлое бедро. – Падай к моим ногам в танце.

  Я вижу, что ты от меня без ума.

  Что ты еще можешь сделать для меня, кроме танца и мурлыканья? – Голос бомжа прозвучал вкрадчиво.

  – Что я могу еще сделать для тебя, кроме танца и мурлыканья? – Я с доброй улыбкой переспросила лешего. – Многое могу.

  Могу тебя оттаскать за вшивую бороду. – Я схватила поросль на подбородке лешего и дернула ее вниз.

  Голова лешего последовала за моими руками, но в ладонях остались несколько клочков.

  Визг лешего согнал с деревьев трех девушек с рыбьими хвостами.

  Или мне они померещились? – Могу твоей головой ударить о свою коленку. Трижды! Как в сказке. – Я исполнила пророчество.

  Еще могу для тебя, мой леший...

  – Хватит, перестань, – бомж взмолился. – Отпусти меня, все исполню.

  – Подожди, я еще не кончила, – я одной рукой держала лешего за бороду, над которой синело разбитое о мою коленку лицо, а вторую руку опустила на его коленку, повела выше, нырнула под штаны из коры и поглаживала небольшое и нечувствительное.

  Ой, вроде о нечувствительном я ошиблась.

  Оно оказалось очень чувствительным. – Теперь ты найдешь для меня озеро? – Я спросила с лаской.

  Лешего мой добрый голос не обманул.

  – Сначала бороду выдернула, лицо разбила, а теперь по яйцам рукой шаришь.

  Отпусти мое естество, пожалуйста, мадемуазель.

  Оно мне еще пригодится в лесной жизни отшельника.

  А твои поглаживания, думаю, до добра не приведут.

  Я жду, когда ты в любой момент открутишь мне яйца и оторвешь пенис.

  – Это можно, – я легко согласилась с бомжем. – Ты подал мне отличную идею. – Я почувствовала, как у бомжа его естество от страза съежилось до размеров желудя.

  Оно пыталось спрятаться от меня. – Ты даже знаешь умное слово пенис?

  – Снежана, – Герда вежливо кашлянула.

  Все это время она с огромным интересом наблюдала за моими действиями. – Я вижу, что ты не только в банде разбойников была, но еще и руководила бандой.

  Но, моя любовь, – Герда при постороннем не произносила мой титул принцессы.

  Она, к моему удивлению и удовольствию, заменила его на «моя любовь».

  Приятно. Исправляется фрейлина. – У нас остались два незаконченных дела, которые нужно сделать, как можно быстрее: уйти от возможной погони из общины старости Шиллера и – спасти твою мать.

  – Еще одно твое слово, Герда, и кровь в моих жилах вскипит, – я оттолкнула лешего.

  Он воровато посеменил в кусты.

  Оглядывался на меня с испугом.

  Я догнала его около волчьей ямы и обняла за плечи: – Что-то я разгорячилась.

  Из зимы в лето попала и сошла с ума. – Я показала лешему острый язычок. – У тебя крепкие ляжки, мощные бицепсы, друг мой. – Я не давала лешему возможность вырваться. – Конечно, я шучу: ляжки у тебя, как спички, а от бицепсов остались тряпочки.

  Но могу же я сделать комплимент любимому человеку?

  – Госпожа, – лесной хозяин понял, кто в лесу главный. – Я провожу вас к ручью с заводью.

  Удивительнейшая купальня, – леший говорил быстро.

  Он на всякий случай прикрыл руками низ живота, чтобы я не исполнила обещание – не оторвала и не открутила. – Эта живительная целебная вода, знаете ли, способствует.

  Пока вы изволите купаться, я не только травки и ягодок нарву, но и тушку зайчика запеченного в глине принесу вам на один зубок.