Текст книги "Строптивая блондинка гладиатрикс и глина (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

  Сторм довершила дело, спеленала гигантского монстра и тут же приставила к его правому глазу жало ножа.

  – Только посмей вырваться – убью! – в голосе строптивой нет угрозы, только – правда.

  Цербер не испугался, потому что ничего не боялся.

  В его собачьем мозгу проносились злобные образы, а затем все затмило облако обреченности.

  Цербер увидел свою смерть на кончике ножа Сторм.

  Он возвышался огромной черной горой, как древний камень, обросший сетями мха.

  – Ждем, – строптивая не убирала ножа с глаза Цербера.

  – Каждый на свою веку видит чужую смерть, но умирает только раз, – Харон ковылял до них долго, но строптивая терпеливо ждала его. – Строптивая, что же ты медлишь?

  Если не убьешь Цербера, то рано или поздно он освободится, или я сниму с него сети, и он настигнет тебя.

  Думаешь, он пощадит и припомнит тебе твою доброту.

  В нем нет ничего, кроме ненависти.

  – Я знаю о нем все, я видела черную злобу, море черной злобы в Цербере.

  Но быть злым – его работа.

  Разве он виноват?

  И я не убиваю собак! – строптивая не сводила взгляд с Харона, ожидала от него новой подлости, наподобие той, что он натравил на нее Цербера.

  – Работа, говоришь? – Харон не подходил ближе. – У каждого своя работа. – Старик исподлобья посмотрел на Сторм. – Мне казалось, что я знаю о тебе все, но, оказывается, что что-то скрыто от меня.

  Откуда у тебя нож?

  Я его не видел.

  Где ты его прятала, если пришла голая.

  – Где, где! – строптивая усмехнулась. – У нас, у девушек, свои маленькие тайны.

  – Ты не показала нож даже Эир, хотя она пристально искала его на тебе, даже заглядывала между ягодиц.

  – К сожалению, – строптивая грустно улыбнулась. – Наверно, я нехорошая девушка.

  Как поступим дальше?

  Я не могу убить Цербера, но и оставлять его нельзя – ты его снова на меня натравишь.

  – Ты уже поступила. Взаимная связь, полная любви и ничего больше. – Харон извлек свой нож – больше, чем нож строптивой.

  Не обращая внимания на изумленную девушку, старик разрезал сети, сковывающие движения Цербера.

  Гигантский пес вскочил, распахнул пасть и смотрел на хозяина, ожидал приказа снова наброситься на строптивую, очень ловкую и хитрую девушку.

  – Малыш, – старик опустил руку на голову чудовищной собаки. – Найди и приведи Гарма.

  Он опять где-то охотится и на кого-то.

  Сколько раз я ему говорил, что кроме нас здесь никого нет, а он ищет и ищет добычу. – Харон убрал руку с головы пса: – Гарм – вечный щенок.

  – Не тот ли Гарм, который также охраняет царство мертвых?

  – Именно он, но Цербер охраняет вход, чтобы из него не вышли, а Гарм сторожит выход, чтобы в него не вошли.

  – Ты натравишь на меня сразу двух псов? – строптивая сжала кулаки. – Пожалуй, я пойду от своей смерти подальше.

  – Собаки тебя быстро догонят... если захотят, и если я им прикажу, – Харон приложил ладонь к уху. – Похоже, что Цербер нашел Гарма.

  Но тебе ничего не грозит: ты совершила невероятное, строптивая, ты сумела со мной подружиться, а это намного сложнее, чем победить Цербера, хотя, конечно, его никто до тебя, еще не побеждал. – Харон кашлянул в кулак. – Ты пощадила мою собаку, за это я твой раб, а моя дружба, поверь, очень дорого стоит.

  – Значит, ты обманывал меня, когда говорил, что я погибну здесь?

  – Обманывал? Может да, а может быть – нет.

  Не знаю! Я не властен над этим миром.

  Я только выполняю свою работу. – Старик пригляделся и счастливо засмеялся.

  Из темноты вынырнули двумя ожившими черными скалами Цербер и другой страшный пес.

  Был от также черен, как и его собрат, но более грациозен.

  Гладкошерстый, поджарый, с невероятными мускулами, длинной мордой и стоячими ушами.

  Пес, как щенок, прыгал вокруг Цербера.

  Цербер, время от времени отмахивался от него лапой.

  Но каждый раз Гарм легко уходил от шутливого удара.

  – Адская гончая, – строптивая прошептала.

  Гарм ее услышал и оторвался от увлекательнейшего занятия.

  Он недолго смотрел, на девушку, а затем сделал один огромный прыжок, как умеют только гончие.

  Сторм не шелохнулась.

  Пес упал на все четыре лапы около нее, затем поднялся на задние, передние опустил на плечи девушки и с неистовством начал вылизывать ее лицо.

  – Он знает о тебе все, – Харон засмеялся. – Знает, но никому не расскажет.

  Теперь он будет защищать тебя от всех, даже, если бы мне пришло в голову, или Церберу, попытаться причинить тебе зло.

  В мире он верен только тебе одной.

  – За что мне эта честь? – строптивая с трудом удерживалась на ногах.

  Вес адской гончей – не маленький.

  Пес, будто прочитал мысли Сторм, а, может быть, и прочитал, тотчас отпрыгнул, прижал голову к земле, приглашал играть.

  – Это ты у него спроси, за что он тебя выбрал.

  Может быть, потому что вы похожи, а ты к тому же – самка.

  Кто их знает, собак этих. – Харон зевнул. – Я возвращаюсь спать.

  У тебя свою дорога, а у меня – своя.

  – Ты же сказал, что кроме тебя в этом мире никого нет.

  – Да, и не солгал. Для меня нет, а для тебя – не знаю!

  Собралась уходить – уходи! – Старик сдвинул брови.

  – Если Гарм останется со мной, то кто же будет охранять царство мертвых? – строптивая бросила Гарму палку.

  Он мигом ее перекусил и просил еще.

  – Найдутся другие желающие псы.

  Место пустым не останется!

  Гарму, я думаю, не так уж и по душе охранять мертвых. – Старик развернулся, и, не попрощавшись, стал уходить.

  – Харон, еще один вопрос.

  – Зачем вопросы? – Харон оглянулся через правое плечо.

  – Нескромный вопрос.

  – Ну, если нескромный, то задавай.

  – Ты знаешь обо мне все, – строптивая покраснела и набрала полные легкие воздуха и выпалила. – Даже видел, как я...

  – Ага, – Харон отмахнулся от девушки, как от мухи.

  – Мда! – строптивая почувствовала, как у нее запылали уши и щеки.

  Когда она остыла, то след Харона и Цербера пропал.

  Гарм носился кругами, иногда появлялся, словно успокаивал: 'Я рядом. Просто охочусь', – и снова исчезал в чернильной ночи.

  – В какую сторону пойду? – строптивая еще не привыкла к тому, что у нее есть собака.

  Каждый раз строптивая вздрагивала и поднимала нож, когда Гарм бесшумно появлялся рядом. – В следующий раз лаем предупреждай. – Сторм рассердилась и потрепала Гарма за ухо. – Из-за твоих шуток я чуть седой не стала. – Сказала и засмеялась, потому что на белейших волосах седина не появится.

  Сторм выбрала наугад направление, и уже через милю увидела женщину.

  'Рядом с Хароном нет людей, поэтому он уверен, что их нигде здесь нет, – строптивая перед женщиной остро почувствовала свою наготу; попыталась рукой прикрыть грудь, но затем бросила бесполезное занятие. – Возможно, что каждый здесь думает, что он единственный.

  Только я вижу их – долго ли продлится мое прозрение?'

  Приятной наружи хозяйка лет сорока несла на левом плече корзину с хлебом.

  Женщина приветливо улыбнулась строптивой, сняла корзину и выбрала самый большой хлеб:

  – Покушай, а то, наверно, дорога у тебя дальняя, – женщина протянула подарок строптивой.

  Подбежал Гарм и завилял хвостом.

  И собаке женщина нашла хлеб.

  Но Сторм уже знала все о ней, хотя никогда раньше не видела и не слышала.

  – Гарм, нельзя. Не бери хлеб! – строптивая резко приказала.

  Пес послушно выплюнул хлеб и с вопросом в ласковых глазах посмотрел на строптивую. – Ты же сам знаешь, потому что тебе мои мысли известны.

  Понял, почему нельзя есть этот хлеб? – строптивая, на всякий случай, отошла от женщины на пару шагов.

  Собака зарычала, шерсть на загривке поднялась. – Гуляй, Гарм, играй! – строптивая отпустила собаку.

  Ему только и надо – резвиться.

  Ускакал радостный, как молодой конь.

  – Чем же мой хлеб тебе не угодил? – Женщина по-прежнему улыбалась, но уже с явной натугой. – Ты отказалась преломить со мной хлеб, обидела меня.

  – Кэри, тебя же зовут Кэри? – строптивая без разрешения женщины сама выбрала из корзины два хлеба – один для себя, второй для Гарма. – Я знаю о тебе всё.

  – Знаешь обо мне всё? – Кэри подняла брови, но быстро справилась с удивлением. – Тогда иди своей дорогой.

  Я не настолько сильная, чтобы победить тебя, но камень в спину брошу.

  – Тебе станет легче, если сорвешь свою злость на Труфальдино и Далию на меня? – строптивая присела на камень у дороги. – Даже, если бы тебя это успокоило, то я, все равно, не позволю кидать в меня камни.

  – За одно то, как ты сидишь голая, бесстыдно расставив ноги, уже тебя нужно побить камнями.

  – Как хочу, так и сижу, – строптивая сдвинула колени. – Моя жизнь – моя жизнь, а твоя жизнь – твоя жизнь.

  – Вот и поговорили, – Кэри собралась продолжить свою дорогу. – Оскорбила меня, обругала и теперь ты довольна?

  – Ты подсунула мне и моей собаке отравленный хлеб.

  Каждый раз ты в несколько хлебов добавляешь яд, надеешься встретить девушку и отравить ее.

  При этом не свою обидчицу Далию, а – любую девушку, например, меня. – Строптивая отметила, как женщина задрожала в ярости при упоминании Далии. – За оскорбление мне я обязана тебя наказать.

  – Ну и убей меня, – Кэри свободно расправила плечи.

  – Я знаю, что смерть тебе будет в радость.

  Но подобной радости не доставлю. – Строптивая не знала, что делать.

  'Я должна подружиться с Кэри, иначе не пройду все три уровня.

  Но как с ней подружиться, если она люто ненавидит собак и женщин.

  Огонь этой ненависти невозможно погасить.

  Кэри застала своего мужа Труфальдино с молодой любовницей Далией.

  Любовники даже не оправдывались, они смеялись в лицо Кэри, затем Далия натравила на Кэри своих собак.

  Оскорбленная Кэри чудом выжила после чудовищный ран, которые ей нанесли псы.

  Разве может она простить обиду и перестать ненавидеть собак и Далию.

  Кэри готова убивать всех собак и всех женщин.

  Она считает всех женщин распутницами, а всех собак – дикими зверями, которые служат блудницам. – Строптивая задумчиво откусила от неотравленного хлеба. – А что я хочу?

  Появилась голая на дороге и с огромным псом.

  Может быть, насчет собак я бы ее уговорила, что они невинные, преданно служат своим хозяевам, но по поводу Далии никак ее не смогу переубедить'.

  – Я знаю всю правду о тебе, – строптивая повторила, чтобы как-то продолжить разговор.

  Кэри с насмешкой смотрела на нее сверху вниз. – Как твоему Труфальдино могло прийти в голову – разрешить своей любовнице травить тебя, его жену, собаками? – На этот раз Кэри вздрогнула, когда строптивая произнесла 'Труфальдино'. – В мою голову не укладывалось бы, но мой отец за волосы привязал меня к позорному столбу и бросил в меня топор правды.

  Если бы я мигом не отрезала себе волосы, – строптивая прикоснулась к коротким волосам в области затылка, – то топор вонзился бы мне в лицо.

  – Наверно, за дело тебя отец наказал.

  Так тебе и надо, голая блудница.

  Жаль, что топор не пробил твой череп.

  – Ты полагаешь, что даже за проступок мужчина имеет право наказывать женщину? – строптивая пристально посмотрела в глаза Кэри. – Тогда твой муж поступил правильно, что позволил Далии травить тебя собаками. – Сторм подняла правую руку, жестом показывала, чтобы Кэри ничего не говорила. – Подожди, ты забыла, что я знаю о тебе все, и читаю твои мысли.

  Маленькое сомнение у тебя появилась, ты даже почувствовала жалость, когда я сказала, что отец бросал в меня топор.

  Но словами ты выразила иное.

  Не пытайся утаивать от меня свои мысли.

  – Да пошла ты, – Кэри хотела поднять корзину на плечо, но строптивая показала ей нож.

  – Не забывай также, что ты хотела меня отравить, поэтому ты моя должница.

  В наказание слушай, что я тебе говорю. – Строптивая подумала, что иногда для женщины самое тяжелое – слушать другую женщину и не иметь возможности при этом вставлять свои слова. – Разговор – настоящая еда для женщин.

  Может быть, пригласишь меня в свой дом и накормишь другой пищей, не ядовитой? – строптивая растянула губы в подобие улыбки.

  – Тебя? Голую блудницу? В мой дом? – Кэри чуть не задохнулась от возмущения. – Еще и твой адский пес заявится ко мне.

  Ненавижу тебя и собак! – Из глаз Кэри посыпались искры.

  Сторм терпеливо ждала, думала о другом, тем более, что Кэри не прочитает ее мысли, а она легко читает Кэри.

  – Отравить тебя невозможно, потому что ты все видишь в моих мыслях, – Кэри, будто просмотрела, о чем думала строптивая.

  – Трудно ненавидеть? – строптивая легко коснулась пальцами руки Кэри.

  Женщина в негодовании отпрыгнула. – Я тоже ненавидела, а теперь учусь ненависть перековывать, – строптивая щелкнула пальцами... – Нет, не перековывать, а лепить из ненависти то, что пожелаю.

  – И выбрала меня для своего опыта? – Кэри с презрением сощурила глаза.

  – Моя подружка Харибда – девушка-философ, может быть, самая первая философ женского рода. – Сторм направлялась по дороге к небольшому домику с красной черепичной крышей. – Все мы философы, но часто стыдимся и скрываем наши мысли. – Строптивая остановилась около двери. – Я полагаю, что это твой дом?

  – Учти, что я тебя не звала, ты сама напросилась и силой ворвалась в мое жилище, – Кэри обошла строптивую со стороны и открыла другую дверь. – Я тебя накормлю, но сделаю это не по своей воле, и со злобой. – Женщина начала с яростью ножом кромсать куски мяса и зелень.

  – Я прочитала в твоих мыслях, что и моей собаке кусок мяса достанется! – строптивая лукаво улыбнулась.

  Кэри ничего не ответила, но еще быстрее работала кухонным ножом. – Ты не знаешь ни Харона, ни Цербера, а они где-то рядом с тобой живут.

  Странно устроена жизнь: еще час назад Харон травил меня адским псом Цербером...

  – А тебя-то за что? – У Кэри вырвался крик жалости, но она тут же, нарочно, смазала жалость фальшивым озлоблением: – Значит, правильно пес на тебя набрасывался.

  – Потом Харон стал моим другом, предлагал всегда к нему обращаться за помощью, и мне достался в подарок другой адский пес, адская гончая Гарм.

  Он сам меня выбрал. – Улыбка счастья осветила безупречное лицо строптивой.

  Словно услышав свое имя, в дом ворвался Гарм.

  Он попытался наброситься на строптивую, ласкаться и играть с ней, но Сторм остановила его окриком:– Гарм!

  У тебя же когти, как ножи.

  Посмотри на мою нежную кожу, ты играючи, можешь поранить меня, а потом будешь всю оставшуюся жизнь каяться. – Сторм засомневалась, что адская гончая будет раскаиваться.

  Но Гарм услышал ее, заскулил, прилег рядом и начал осторожно вылизывать ей ноги.

  – На, жри, – Кэри швырнула на стол перед Сторм миску с мясом и овощами.

  Сторм отметила, что еда разложена красиво, с любовью: – И ты, скотина, жри. – Кэри не боялась чудовищную собаку.

  Она бросила ей кусок сырого мяса.

  Гарм с вопросом посмотрел на Сторм: можно ли брать мясо от чужих, тем более тех, кто только что травил ядовитым хлебом?

  – Возьми, – строптивая коротко кивнула.

  Гарм слизнул огромный кусок, только его и видели.

  Кэри взяла себе тарелку, но меньше, чем ту, которую поставила перед строптивой:

  – Я тоже поем, не подыхать же мне с голода из-за вас, – с нарочитой грубостью произнесла.

  Кушала женщина мало, с неохотой, словно не хотела есть, а должна: – Харон, тот, о ком ты говорила, далеко отсюда?

  Я понимаю, что дело не в расстоянии и времени, а далеко – в другом смысле. – Кэри задумчиво бросала куски Гарму.

  Он благодарно принимал, глаза его жадно горели.

  – Откажись, и не чувствуй себя несчастной.

  Я думаю, что до Харона ты не доберешься, как и он до тебя.

  У каждого своя задача в жизни.

  К тому же, Харон – старик, а ты еще женщина в самом расцвете! – строптивая заливисто засмеялась.

  – Да уж! – Кэри отмахнулась рукой с ножкой гуся.

  Гарм следил за этой ножкой заворожено.

  Кэри заметила его интерес и кинула ножку гуся собаке. – Если бы я была молодой и красивой, то Труфальдино не бросил бы меня и не ушел к Далии.

  Тем более, не позволил бы ей травить меня собаками.

  – Мне кажется, что Далия не виновата в том, что произошло.

  Мужчина, чьей любовницей она была, врал, что ее любит, а сам просто использовал.

  Разве это недостаточно, чтобы простить Далию? – Строптивая сама не знала ответ на этот вопрос.

  – Ты хочешь, чтобы я простила и даже просила прощение у любовницы моего мужа, которая желала моей смерти? – Кэри сощурила глаза.

  Гарм поднял голову и предостерегающе зарычал: неважно, кто его кормит, важно, кто его хозяйка.

  – Ты надеешься, что в один прекрасный день твой муж Труфальдино вернется и покается перед тобой.

  Он бросит молодую любовницу и скажет, что все, что произошло – чудовищная ошибка?

  Ты уверила себя, что уже никогда не полюбишь другого мужчину, кроме Труфальдино.

  Доказываешь себе, что ты однолюбка. – Сторм прочитала мысли несчастной одинокой женщины, и на сердце стало тяжело.

  Кэри опустила голову, она ничего не могла сказать в ответ, потому что строптивая точно ее прочитала. – Твой муж предал не только тебя, когда задумал над тобой зло.

  Он предал и свою любовницу Далию, когда влил в ее сознание яд ненависти против тебя.

  Возможно, он давно хотел от тебя избавиться, но как трус, боялся запачкать свои руки, поэтому придумал, что его любовница тебя убьет, а он останется чистенький, но зато потом может Далию укорять, что она жестокая.

  Труфальдино предал еще и собак, когда убедил Далию натравить их на тебя.

  После тройного предательства ты примешь обратно Труфальдино?

  Простишь его? – строптивая двумя пальцами взяла Кэри за подбородок и подняла ее голову.

  – Да, я буду его ждать и любить!

  Надеюсь, что он одумается и вернется ко мне! – В глазах Кэри сверкали слезы.

  Наступило молчание, строптивая стучала пальцами по столу.

  Она видела в мыслях Кэри, что та простит своего мужа, даже, если он еще задумает против нее зло.

  За дверью послышался свист выпускаемого воздуха.

  Дверь отлетела от пинка, и в проеме показался невысокий мужчина.

  Его рыжая с сединой борода торчала пучком, лысина сверкала, щеки дрожали, а через огромный свисающий живот протянута золотая цепь.

  – Жена, есть хочу, – мужчина по-хозяйски вошел, плюхнулся на лавку и запустил руку в миску с почти нетронутой едой Кэри. – Неси еще, он зарычал, когда миска опустела, вытер жирную руку о платье Кэри: – А ты, голая, кто? – Мужчина смерил взглядом ту часть Сторм, которая видна над столом.

  В глазах его загорелся огонь интереса.

  – Сейчас главное не кто я, а кто ты – муж Кэри Труфальдино, он же и любовник Далии, – лицо Сторм спокойное и беспристрастное.

  – Тебе какое дело? – Труфальдино сделал усилие, хотел подняться.

  Его рука потянулась к строптивой.

  – Не делай резкий движений, мой пес не любит, когда меня обижают, – строптивая еще не знала, как Гарм станет ее защищать, но догадывалась, что – беспощадно.

  – Пришла в мой дом голая, пугаешь меня собакой, – Труфальдино все же отодвинулся от Гарма, как можно дальше. – Без собаки ты – никто.

  – Почему же? – в правой руке строптивой из ниоткуда возник нож. – Я бывшая гладиатрикс, так что справиться с тобой не составит труда.

  – Дешевый нож, – Труфальдино с презрением смотрел на орудие убийства. – Деревянная рукоятка обмотана кожей акулы, лезвие простенькое.

  – Нож очень дорогой, для тех кто понимает в ножах.

  Ты сам дешевый, поэтому все меряешь по себе. – Строптивой начинал надоедать разговор с наглым мужем Кэри.

  'Зачем я трачу на него время?

  Или Труфальдино еще одно испытание для меня, чтобы я подружилась с этим мерзавцем?' – строптивая задумалась.

  – Ну, все, хватит! – Труфальдино рявкнул и поднялся из-за стола. – Сначала я думал, что ты голая подружка Кэри, хотел тебя осчастливить – взять в наложницы.

  Но теперь вижу – ты строптивая, а строптивые наложницы мне не нужны.

  – Не тронь моего мужа, – Кэри угрожающе зашипела из-за спины Труфальдино, опустила ладони на его узкие плечи: – Труфальдино, ты же пришел ко мне мириться?

  Ты бросил свою гадкую любовницу, потому что понял, что я лучше, чем она? – В голосе Кэри столько боли и тоски, что строптивая от досады закусила губу.

  – Я вернулся в свой дом, чтобы сказать, что мы будем жить в нем теперь.

  – Мы – это кто? – губы Кэри посинели. – Я ты и Далия?

  – Я и Далия, а ты ищи себе другое место, – Труфальдино коротко хохотнул. – Возьми свою голую блудницу подружку, худая она – мне не нужна.

  Можете вырыть яму в земле и живите там с ее собакой. – Труфальдино внимательно следил за рукой строптивой.

  Нож из ее ладони исчез, поэтому Труфальдино чувствовал себя более уверенно.

  – Ты прогоняешь меня из дома? – Кэри в ужасе прикрыла рот ладошкой.

  – А ты надеялась, что он попросит прощения и вернется к тебе? – строптивая усмехнулась. – Твой муж растет в землю, а ты думала, что он поднимет тебя к небесам, чтобы испытать все радости жизни?

  – Вон из моего дома! – Труфальдино схватил Кэри за волосы и выволок на улицу, швырнула на землю, два раза ударил ногой в бок.

  Сторм видела все это, но на помощь Кэри не пришла.

  Труфальдино вернулся, снял со стены топор: – Не знаю, кто ты, откуда и зачем, и знать не желаю.

  Забирай собаку и тоже убирайся из моего жилища.

  Я знаю свои права, и поверь, их больше, чем у голой блудницы.

  – Гарм, отнеси это и закопай подальше от дома, – строптивая не смотрела на собаку.

  Но адский пёс чутко слушал ее.

  – Кого закопать и о каком 'это' ты говоришь? – Труфальдино заметно побледнел, выставил топор перед собой.

  Но черная молния пса налетела в смерче.

  Послышался короткий вскрик бывшего мужа Кэри.

  Затем раздался ее истошный вопль, он затухал – Кэри убегала от дома.

  Сторм прилегла на шкуру леопарда на кровати и задумалась: хорошо ли она поступила, когда натравила свою собаку на Труфальдино?

  Теперь нет никакой надежды подружиться с этой женщиной, которая и так ее ненавидела вместе с псом, а теперь – люто возненавидит.

   – Я наверно, провалила задание, которое мне дала Эир, – строптивая усмехнулась. – Не подружилась, не прошла первый уровень: не быть мне повелительницей Мира. – Сторм засмеялась. – Но я все равно, королева, даже сейчас. – Она заснула.

  Снился строптивой Труфальдино, который берет ее в жены.

  Губы Труфальдино слились с ее губами, язык его огромный и влажный, но очень приятный.

  Сторм почувствовала жар во всем теле и проснулась.

  Но не Труфальдино ее целовал, а Гарм вылизывал лицо.

  – Фу, Гарм, от тебя воняет Труфальдино, – строптивая присела на кровати и вытерла лицо полотенцем.

  Пес наклонил голову, словно спрашивал:

  'А чем же от меня еще должно вонять, если ты приказала унести Труфальдино и закопать его'.

  Тихо вошла Кэри, присела за стол и опустила голову на руки:

  – Твой пес разорвал моего мужа на клочки, а затем вырыл лапами огромную яму, забросил туда то, что осталось от Труфальдино и также быстро закопал его останки.

  Гарм не подпускал меня к яме, потому что выполнял твой приказ. – Голос Кэри пустой, из него вытекла жизнь. – Я краем сознания понимала, что Труфальдино ко мне не вернется от молодой любовницы, но все же у меня цвела в душе слабая надежда.

  Теперь и она погасла.

  – Я должна была в ваших Мирах научиться дружить с любыми, даже с твоим мерзавцем мужем Труфальдино, – строптивая прошла по большой светлой комнате, стала у окна, глядела в даль. – Но, когда его увидела, то что-то во мне оборвалось.

  Эир, которая назвалась моей сестрой, и я до сих пор верю, что она не обманула меня, предупреждала, чтобы я врагов превращала в друзей.

  Твой муж... бывший муж Труфальдино мне враг, но я легко могла вылепить из него своего друга.

  Мужчина, даже самый свирепый, отзовется на красоту девушки.

  Но я, пошла наперекор тому, что должна была совершить.

  Я убила его с помощью моего верного пса. – Сторм не оборачивалась от окна. – Я подумала: если собираюсь стать королевой, то не всегда должна поступать, как нужно мне или другим.

  Что я за королева, если не смогу уничтожить своего врага.

  Не скрою, да, некоторых врагов можно обратить в друзей, но не всех же. – Сторм вспомнила об Эир, и сердце защемило. – В моей жизни несколько часов назад появилась сестра, по крайней мере, она так меня убедила.

  Харон доказал мне, что Эир – не сестра мне, а ведьма, которая хитростью погубит меня, а сама встанет вместо меня на Королевство.

  Она своего любовника посадит на трон.

  Харон говорил убедительно, у меня не было оснований не верить ему.

  Он предлагал мне помощь – вернуться обратно, пока не поздно, а то моих подруг убьют, а мое тело сожгут.

  Я же здесь не доживу до рассвета.

  Почему я не послушала Харона, хотя ему поверила? – Сторм задала вопрос себе, но Кэри его повторила.

  – Почему же ты ему не поверила?

  – В том и дело, что я поверила ему, но часть меня, которая отвечает за мою строптивость, не остановила.

  Недаром меня называют строптивой, хотя мне строптивость чаще мешает, чем помогает. – Строптивая провела ладонью по влажным губам. – Я предложила Харону потрогать мою попу.

  – Часто ты разрешаешь мужчинам прикасаться к твоей попе, голая блудница? – слово 'блудница' Кэри произнесла не от души, а по привычке.

  – Никогда! Никогда я не позволяла мужчинам... А, если кто и осмеливался, то оставался без рук. – Сторм печально покачала головой. – Я просто хотела почувствовать ладони Харона, их холод или теплоту.

  До этого он дотрагивался до моей руки, и я хотела сравнить.

  Не знаю почему и зачем, но из-за строптивости.

  Иногда я вижу будущее, но в тот момент оно было закрыто от меня наглухо.

  Когда ладони Харона легли на мою попу, поверь, старик делал вид, что не хочет меня трогать, но я ощутила его ладони; сразу поняла, что Харон – не обманывал меня, но и верить, доверять ему я не стану.

  Все это я почувствовала своей попой.

  Если я не доверяла полностью подруге детства, то здесь всего лишь – Харон.

  Я бы могла ему поверить, и это было бы правильно, правдой, все произошло бы так, как он и говорил, спасая меня от будущей смерти.

  Но после того, как его влажные холодные ладони коснулись моих ягодиц, я увидела и другую правду для себя, почувствовала: что я могу поступать так, как считаю нужным – это тоже окажется правдой.

  Может быть, эта правда принесет много страданий мне, моим друзья и другим людям, но я на нее имею право.

   У человека столько правд, сколько он захочет.

  – Я подозревала, что ты не простая, а ты, оказывается, еще и Королевой станешь, – Кэри обобщила для себя все, что сказала строптивая и сделала вывод.

  – Уже не стану... наверно, потому что не сумела подружиться с тобой и с Труфальдино.

  С ним уже поздно дружить – с трупами не дружат, а с тобой – я же читаю твои мысли: ни капли приязни ко мне не появилось, лишь одна ненависть ко мне.

  – Ну и что? – слышно, как Кэри усмехнулась. – Ты же будущая Королева, тебя не должно волновать ничье мнение.

  – Подобное я слышала от Эир, – строптивая с удивлением обернулась. – Она говорила, что я обязана научиться лепить всё, в том числе и мнение окружающих обо мне.

  – Ненависть иногда неотрывно связана с любовью, – Кэри вздохнула, – как у меня было с Труфальдино.

  Ты читаешь мысли, но не читаешь эмоции.

  – О чем ты говоришь? – строптивая приоткрыла ротик.

  – Ты красивая – свет из окна обтекает твой силуэт – очень прекрасно.

  Тебя будут ненавидеть, но в то же время любить.

  Теперь вижу, что ты взойдешь на трон, и станешь не просто королевой, а... – Кэри замолчала.

  Сторм отошла от окна и погладила Гарма между ушей.

  Ей даже не пришлось наклоняться, потому что голова лежащего огромного пса находилась на уровне ее бедер.

  – Люди после смерти превращаются в бесформенное месиво, – Кэри, очевидно, вспоминала то, что осталось от Труфальдино. – Я приняла все, что дала мне судьба.

  Когда мы расстанемся, а расставание неизбежно всегда и у всех, я останусь жить с высоко поднятой головой, не унижусь до упреков.

  Я уже не упрекаю Далию, не сожалению о том, что произошло: – Кэри промолчала минуту, затем, неожиданно, для строптивой, спросила: – У тебя есть друзья?

  – Этот вопрос я сама себе задаю в последнее время часто.

  Раньше я думала, что у меня много подруг и друзей, но после рабства и школы гладиатрикс что-то изменилось во мне.

  Нет, я не записала прежних подруг во враги, не перестала относиться к ним хуже, наоборот, они стали мне ближе, но я думаю: имею ли я право на дружбу?

  Дружба – огромная ответственность, а, вдруг, я не потяну дружбу.

  Харибда, Афродита, Инга – я бы назвала их моими лучшими подругами, но в последнее время я опасаюсь за них, и это чуть омрачает наши отношения. – Сторм махнула рукой. – Об этом можно говорить бесконечно!

  – Ты назвала подруг, но не друзей, – Кэри сделала паузу: – Ты из этих?

  – Я поняла, что ты имеешь в виду, – строптивая присела на лавку напротив Кэри. – Раньше я бы с легкостью ответила на этот вопрос.

  Но теперь, когда на мои плечи легла радостная обязанность – стать Королевой, я уже ничего не могу ни отрицать, ни соглашаться, в том числе и по этому вопросу.

  Королева плывет в другом пространстве ума и времени.

  – Я бы могла стать твоей подругой, – Кэри обошла стол и присела рядом со строптивой, рука женщины легла на голую коленку Сторм. – Ты правильно читаешь мои мысли – там много ненависти, и к тебе, но...

  Не подумай, что я предлагаю тебе дружбу, потому что мне не с кем больше общаться.

  Да, я осталась одна, и никто ко мне не зайдет в дом, потому что здесь больше никого нет.

  – А Далия? – строптивая внимательно всмотрелась в глаза Кэри. – Твои глаза не лгут, в них тень пепельной грусти, но все же сверкают искры жизни.

  – Далия? – вопрос строптивой развеселил Кэри. – Не смеши меня, хотя смяться сейчас, когда погиб Труфальдино, отвратительно.

  – Твой муж не погиб, погибают герои, – строптивая почти воскликнула. – Твой муж разорван собакой, как ему и положено по судьбе.

  Тебя собаки рвали, но не убили, значит, тебе Судьба – жить, а ему – провалиться в ад, – строптивая не смогла забыть наглого Труфальдино. – Если остались вы вдвоем с Далией, то...

  – Никаких согласий. Далия – мой враг до гроба! – Кэри резко поднялась и подошла к распахнутой двери, чтобы закрыть ее.

  Она не успела, в дом вошла молодая девушка с русой косой до пола.

  Девушка необычайно бледна, как стена.

  'Я не чувствую ее мысли, значит, она читает мои, – строптивая насторожилась. – Она – Далия, больше некому здесь появиться'.

  – Ты пришла в надежде, что Труфальдино уже выгнал меня из дома? – Кэри зашипела на гостью. – Или боишься, что он вернется ко мне, поэтому решила проверить, и, в случае чего, подговорить его убить меня? – Кэри затряслась, как в лихорадке.