Текст книги "Блондинка без памяти (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

  – Я счастлива, что мы понимаем друг дружку, – Sonia расцепила круг. – Но я слышу нетерпеливый кашель дворецкого, кашель подгоняет нас к столу.

  – Прекрасная блондинка, нам так жаль с тобой расставаться, – служанки парализованной матери князя по очереди очень тепло обняли блондинку и жарко поцеловали ее в губы. – Ты симпатичная и внушаешь доверие.

  Постарайся, чтобы тебя князь шутки ради не отравил на обеде.

  У богатых свои дикие причуды: у князя повышается аппетит, когда за столом кто-то корчится в смертельных муках.

  «Князь глупый?» – Блондинка написала и погладила себя по головке.

  Служанки переглянулись, но промолчали.

  Каждая думала о своем, или о своей.

  В трапезном зале Sonia и Rebekka передали блондинку толстому низенькому, но очень живому, мужчине.

  – Птички мои, вы же знаете, что мне очень жаль, но вы здесь не останетесь, – дворецкий поправил лямку платья Rebekka. – Вечером я загляну к вам поговорить и принесу бутылочку Шато Тиберда двадцатилетней выдержки, – дворецкий подмигнул Sonia.

  – Две бутылочки и два золотых червонца, – Sonia ответила дворецкому, но с сочувствием смотрела на блондинку.

  Провожающие ушли, блондинка осталась без их поддержки.

  "Sonia и Rebekka мне еще не подружки, но они любят меня.

  Они хорошие!" – Блондинка присела в самое роскошное кресло за столом.

  – Это кресло светлейшего князя! – Один из слуг с миловидным лицом показал на простенький стул без подушечки для сидения. – А это твое место.

  «В женском костюме ты выглядишь неуместно», – блондинка не сделала попытку привстать.

  Она даже не осмыслила то, что сказал ей слуга.

  Девушки редко слушают тех, кого не считают своими друзьями.

  – Я выгляжу неуместно не только в костюме, но и в жизни, – слуга обладал чувством юмора.

  Он попытался поднять блондинку с кресла.

  Она недоуменно замычала.

  – Господин, Ipolit! – слуга сразу отстал от блондинки. – Мне так жаль, но я обслуживаю стол, подношу и меняю блюда.

  А с рабынями за столом вы сами занимайтесь. – Слуга легко перенёс задачу на дворецкого. – Блондинка не желает сесть на свое место.

  Возомнила себя князем не троне! – в голосе веселого слуги слышна ирония.

  – Я как раз собирался испортить себе настроение, – дворецкий подошел к трону. – В моей жизни недостаточно проблем, поэтому я их ищу повсюду, а если не найду проблему сам, то мне ее подкинут.

  Я загромождаю свой внешний и внутренний мир делами, которые мне не нужны.

  Сейчас я хочу помочь тебе и себе, мной руководит чувство долга и чувство сохранения наших жизней. – Дворецкий Ipolit попробовал поднять блондинку с трона. – Тяжелая, а выглядишь тростинкой.

  У тебя кости из золота?

  "Я не тяжелая, просто у тебя нет силы.

  Чтобы носить девушку на руках нужна сила духа, а не сила рук!" – Блондинка написала, отодвинула доску и с интересом рассматривала бородавку на носу дворецкого.

  – Давай, начнем все сначала! – Ipolit находился между двух огней.

  Он догадывался, что пленница может стать любимицей, самой дорогой игрушкой в коллекции князя.

  И тогда игрушка припомнит, ему, дворецкому, дерзость. – Мне и в голову не приходит обидеть тебя, но тогда обидится князь.

  Что скажет сиятельнейший Nikki, когда поймет, что должен сидеть на стуле для слуг, а его место занимает новая рабыня.

  «Зачем князю что-то понимать»? – блондинка умело ставить в тупик окружающих мужчин.

  – Я не удивлюсь, если через пару часов обнаружу себя на одной виселице с тобой.

  У тебя очаровательные ягодицы, и поверь, они будут лучше смотреться у меня сейчас на руках, когда я тебя перенесу на твое место, чем они будут болтаться на виселице, – дворецкий повторил попытку приподнять блондинку.

  Она протестующе замычала.

  Затем воткнула вилку в ладонь Ipolit.

  Вопль боли дворецкого слился с торжественным объявлением мажордома.

  – Сиятельный всемогущий князь Nikki! – Дверь в трапезную распахнулась, и под звук фанфар вошел князь.

  – Ipolit! Я знаю, что все рады видеть меня, – князь снисходительно махнул рукой, но ты можешь не кричать от радости, я и так пойму твой восторг! – Nikki по ошибке вопль боли дворецкого принял за крик радости.

  Богатые всегда ошибаются, а бедные не имеют право на ошибку. – Почему у тебя рука в крови и из нее торчит вилка?

  – От избытка чувств!

  От счастья видеть вас! – Ipolit поклонился, чтобы скрыть слезы боли.

  "Теперь я труп!

  Как объяснить князю, почему рабыня блондинка сидит на его троне. – Ipolit смирился с мыслью, что его казнят, и, неожиданно, успокоился. – Не надо будет воровать княжеское выдержанное вино, отпадет надобность посетить вечером Sonia и Rebekka.

  Не придется доказывать им, что я еще мужчина ОГОГО, в самом расцвете сил.

  Не догадываются служанки, что после каждого похода к ним я три дня мучаюсь.

  Не знают, что принимаю таблетки, укрепляющие мужскую плоть, а эти таблетки имеют множество побочных эффектов.

  Один вечер торжества, и три следующих дня страшных мучений на границе жизни и смерти. – Дворецкий даже развеселился. – Sonia и Rebekka будут ждать меня с дорогим вином и золотыми монетами за ночь любви: «А где наш любимый Ipolit?»

  А им ответят: «Князь в гневе изволили казнить Ipolit после обеда».

  Крах всех надежд!" – Ipolit отошел от опасной пленницы, предоставил князю самому все решать.

  – О! Ты заняла мое место!

  Не рано ли? – сиятельнейший Nikki не прогневался.

  Кто же воспринимает действия рабов всерьез?

  "Я всегда на своем месте!

  Как человек может занимать чужое место?

  Место там, где человек находится! – блондинка повелительно кивнула головой. – Садитесь, князь, вы загораживаете мне вид на грациозного лакея!" – Блондинка отложила доску на блюдо с паштетом.

  – Гарун аль-Рашид переодевался в платье купца и по ночам бродил по рынкам города.

  Почему же я не могу на один обед перевоплотиться в твоего пленника? – Nikki понравилась игра.

  Мужчинам в возрасте нравится, когда девушки командуют ими... но до определенной границы дозволенного.

  Слуги подносили князю разные чудесные кушанья, но обносили блондинку.

  Только сердобольный слуга бросил ей на тарелку кусок хлеба.

  "Рабы, они и думают по-рабски, – блондинка сидела на троне царственно, она всегда выбирала себе трон. – Я не сержусь на них, что они не обслуживают меня.

  Но вы князь, вроде бы не раб, но поступаете намного хуже (пока блондинка писала, князь Nikki откушал паштет с бразильскими орехами и манго, суп из трех куропаток, салат оливье с черной икрой и три устрицы). – Подайте мне немедленно три виноградинки и две устрицы.

  Предварительно сам брызните на устриц лимонным соком, от лимонного сока моя кожа покрывается пупырышками, а у девушки кожа должна быть безупречно блестящая, без вкраплений". – Блондинка показала князю написанное и удивилась наступившей тишине.

  Слышно, как двигаются уши у полосатой кошки.

  – Мне плохо, – князь надул щеки, сжал челюсти, но подбежавших слуг отпустил взмахом руки. – Ты настолько своенравная, то боюсь, что швырнешь мне нож в лицо.

  Высечь тебя мало, – князь стучал пальцами по столу, мышцы лица распрямились.

  Дворецкий жестами отчаянно показывал блондинке, чтобы она себе ножом перерезала горло, намекал, что пытки князя будут намного болезнее и неприятнее, чем немедленная смерть.

  – Девушка со снежными волосами, может быть, ты и не девушка, а предсказательница.

  Откуда мне все знать, чтобы я потом рассказал потомкам?

  Ты приказала, чтобы я тебя обслужил за столом, как раб.

  И это, не так уж неправильно и ужасно.

  Вся жизнь игра, и в этой игре я могу быть любым актером, потому что я князь, оттого и имею право выбора. – Князь Nikki поднялся, взял заказанное блондинкой и поднес ей. – Я бы поклонился, но кланяться не умею.

  Каждый день мне кланяются, а я не кланяюсь, поэтому позвоночник мой закостенел, на пояснице известь.

  В пещерах известь, и на людях известняк. – Князь из-за дерзости блондинки не начал отрубать головы всем подряд, поэтому слуги и рабы немного успокоились. – Живу не для себя, а для людей, – Nikki грозно посмотрел на рабов, и они с готовностью закивали головами. – Не вижу причины беспокоиться за известь на пояснице.

  Ах, я все про известь, а тебе, наверно, хочется послушать о нарядах.

  Что мне до того, что ты увлечена платьями?

  То, что молчаливая, это прекрасно.

  Но как ты сможешь восхвалять меня, если у тебя нет слов? – Nikki подошел и провел рукой по венку из листьев на голове блондинки.

  «Я раньше любила платья, не помню, что было, но знаю, что любила нарядную одежду. – Блондинка сбросила венок (он ударил князя в лицо). – А теперь в одежде чувствую себя, как в тюрьме! – Блондинка пыталась развязать шнурки на платье, но запуталась, как лисица в колючих кустах. – Кто-нибудь, освободите меня из плена одежды!»

  К блондинке немедленно ринулись все рабы и слуги.

  Даже князь Nikki потянулся толстыми сальными пальцами к платью.

  – Стоять! – словом и движением брови князь остановил слуг. – У женщин бывают периоды, и у меня случаются периоды.

  Это нормально. Не смей раздеваться! – Nikki думал, что блондинка послушает его.

  Но пленница схватила со стола нож.

  – Убийца! Шпионка! Ты хочешь вырезать мне печень! – князь побелел и отступил.

  Но блондинка ножом разрезала одежды, все, вплоть до нижнего белья, облегченно вздохнула и отбросила нож подальше от стола.

  «Вы протухаете под одеждой и считаете это нормальным, как ты сказал, князь, – блондинка перестала церемониться; если Nikki называет ее на „ты“, то и она перейдет на „ты“. – Вонючки! А мне хорошо, я проветриваю тело!» – Блондинка обнаженная, в одних туфлях, вольно раскинулась на троне.

  – Вижу, что тебе хорошо, – князь произнес почти, что с завистью. – Как вы, девушки, можете называться психически устойчивыми и нормальными, если рожаете мужчин, а потом мужчин же и преследуете, издеваетесь над нами.

  Знаешь, что, ты меня, может быть, полюбишь за эти слова, но я рад, что у нас пока нет общего ребенка. – Князь не обращал внимания, что слуги и рабы переглядываются, крутят пальцами у висков. – Да, это просто смешно. – Nikki подозвал смазливого раба и оттаскал его за волосы.

  Рабы поняли, что, если хозяин не видит их шалости, то все равно бдит.

  Блондинка слушала Nikki с показным равнодушием.

  Или не слушала, она постоянно меняла позы на троне: то ей казалось, что некрасиво сидит, то оказывалось, что неудобно, драгоценные камни упирались в чувствительные места.

  Блондинка сжимала и разжимала кулачки, но ничего не писала и даже не мычала, она находилась мыслями далеко от князя.

  – Я вижу, что ты из благородных, но обо мне ничего не знаешь.

  Из каких ты земель? – Nikki забыл, что блондинка потеряла память, или делала вид, что ничего не помнит. – Ты убежала из Дворца, искала лучшей жизни, чтобы не выйти замуж за нелюбимого принца, которого тебе подыскал твой отец Король?

  Ты хотела жить лучше прежнего, поэтому нашла меня? – Князь, неожиданно для себя, подошел к блондинке и обнял ее за плечи.

  Ожидал любой реакции – от гнева до покорности и восторга, но почувствовал, что обнимает глыбу льда.

  «Да, уж», – блондинка написала.

  Князь сделал тут же тысячу выводов из написанного, и все выводы в его пользу.

  – Не помнишь, так расскажи, что не помнишь, напиши.

  Девушки должны увеселять меня, а не навевать скуку.

  «Помню то, что не помню», – то ли князь наскучил блондинке, и она решила от него отделаться, то ли, действительно, ничего не помнила, или уверила себя, что ничего не помнит из прошлого.

  – На что ты способна? Скажи имя твоего жениха.

  Вспомни кличку и рост твоей последней подружки! – Nikki забыл, что во время приема пищи нужно кушать.

  Блондинка со вздохом поднялась с трона, подошла к окну, вела она себя совершенно непринужденно, словно никого, кроме нее, в трапезном зале нет.

  – Понятия не имею, – Nikki пожал плечами, словно оправдывался перед рабами за поведение блондинки. – Если ты аристократка, то сыграй на фортепиано.

  Благородные девушки обязаны танцевать галантно, писать стихи в альбомы и обязательно музицировать.

  На чем покажешь свое искусство?

  Выбирай: домбра, скрипка, фортепиано, труба горниста, барабан.

  На барабане танцуешь?

  «Мои тонкие каблучки пробьют барабан, и я упаду, а без каблучков девушке нельзя», – до блондинки, наконец, пробилось несколько слов из лавины князя.

  – Я тебя использую и выброшу, – Nikki торжествующе посмотрел на рабов; все ли видели, как он укротил блондинку, вызвал ее интерес? – Играй на фортепиано, если боишься упасть с барабана.

  «Ты с ума сошел, потому что не следишь за собой, оттого тебя никто и не любит», – блондинка сразу перечеркнула победу князя.

  Вместо вкуса победы он почувствовал во рту горечь поражения.

  Блондинка подошла к потрёпанному роялю, провела пальчиком по лакированной крышке из дорогого нубийского красного дерева.

  "Аристократки не играют на музыкальных инструментах, не танцуют то, что положено.

  За благородных леди и танцуют, и играют, и стихи сочиняют их друзья или слуги.

  Ты не благородный, если этого не понимаешь, – глаза блондинки сверкнули далекими звёздами, звездами, до которых князю не долететь. – Я в опочивальню, отдохну от твоего неухоженного вида и непонятных речей". – блондинка вышла из трапезного зала.

  Рабы и слуги ожидали приказа от князя.

  – Она даже не дождалась ночи, первой брачной ночи, – губы князя скривились ломаной линией. – Что ж, подготовьте ее для меня сейчас.

  Пленница назначила ночью день.

  – Светлейший князь, а где подготовить? – постельных дел мастер поклонился в ноги князю.

  – На виселицу захотел? – светлейший двумя пальцами взял за подбородок раба. – Недосягаемая для тебя женщина.

  Чужая девушка, потому что моя.

  Ничего в жизни я не хочу, и никого, даже ее, но мне приходится по долгу службы.

  А, если я потеряю тебя, то не замечу, потому что ты мне тоже не интересен, как и долг службы.

  Ты спрашиваешь меня, где подготовить брачное ложе?

  На этот раз тебя прощаю, потому что ты глупый, но исполнительный раб.

  Да, где блондинка захочет, там и приготовь ее для меня.

  Я живу с разбитым сердцем, и буду жить вечно, а тебе осталось с твоим здоровым сердцем жить не больше месяца, если еще раз ошибешься! – сиятельный вернулся к столу.

  Рабы поняли, что они должны подготовить девушку, как можно быстрее, иначе, князь превратит рабынь в мужчин, а мужчин в девушек.

  Несколько служанок ринулись за блондинкой, а остальные рабы остались в трапезном зале прислуживать князю и слушать его душещипательные истории о том, какой он хороший, но его никто не понимает, потому что вокруг одни быдла, оттого он и страдает, а его никто не утешит, но не утешат не потому что не хотят, а потому, что не умеют, не могут раскрыть его тонкую душу.

  Три прекрасные рабыни догнали блондинку.

  Она стояла у фонтана в раздумье, неужели, хотела заснуть в фонтане?

  – Госпожа, – нижняя губа рыжеволосой служанки задрожала от страха: князь Nikki жесток, но предсказуем, а эта непонятная рабыня, что от нее ожидать?

  Вдруг, набросится и укусит, или глаз пальцем вытащит?

  "Госпожа? Когда-то я дружила с девушками.

  Я была равная среди равных!" – блондинка дотронулась до губы рыжеволосой, обошла девушку по кругу, обняла ее за талию.

  Отношения между девушками хорошо знакомы рабыням, но рыжеволосая чувствовала, что блондинка не из особых намерений приобнимает, а оттого, что хочет вспомнить дружбу из прошлого.

  – Вы нанесли князю душевную рану, – вторая служанка брюнетка, поэтому бойкая. – Теперь он нанесет вам рану в ответ.

  Позвольте, мы вас натрем ароматическими маслами и поднесем одурманивающее зелье, чтобы ваше общение с князем прошло в тумане, и вас не вырвало на атласные простыни.

  «Я давно не играла с девушками в мяч», – блондинка открыла золочёную дверь, прошла в великолепные комнаты.

  – Это самое лучшее место во дворце князя, его любимые залы, – глаза третьей служанки, шатенки, сверкнули.

  «Остановлюсь здесь», – блондинка грациозно прилегла на живот на хрустящую простыню на огромной кровати.

  Служанки переглянулись, правильно ли они понимают эту рабыню, сейчас она рабыня, а через час – либо будет болтаться на виселице в петле, либо станет хозяйкой замка.

  Рыжеволосая и шатенка начали растирать тело блондинки, использовали тысячи различных специальных щеточек и губок.

  Брюнетка в это время подготовила напиток для блондинки, из рукава насыпала в него белый порошок.

  – Пейте, оно лишит вас на время разума и позволит вытерпеть ночь с князем.

  «Я лишена разума, девушкам разум не нужен», – блондинка царственно указала пальчиком, где нужно сильнее надавить во время массажа.

  Служанки переглянулись, брюнетка отставила питье с одурманивающим порошком, затем, чтобы не пропадать добру, залпом выпила приготовленное для блондинки.

  – Не желаешь нашей помощи, не надо! – через три минуты первые одурманивающие пары ударили в голову брюнетки, и она свободно перешла на ты. – Думаешь, что ты одна самая умная во дворце и самая значимая?

  Мы тоже не из простых скотниц, но превратились в них.

  Порошок дурящий с собой носим, а затем тайно подливаем князю или другим благородным господам, когда они к нам приходят в спальню веселиться.

  После этого порошка и черт братом окажется, – брюнетка засмеялась.

  В ответ ей засмеялась и блондинка.

  Служанки замерли, они не верили, что новая игрушка князя способна смеяться.

  «Мне нравится, когда весело», – блондинка шутливо ущипнула брюнетку за правую ягодицу.

  Брюнетка радостно взвизгнула.

  «Ты догоняешь, вы все догоняете, играем в мяч», – блондинка написала на доске, дала прочитать девушкам, а затем пружинкой подскочила на кровати, она преобразилась.

  Из ледяной королевы превратилась в солнечную прозрачную фею.

  Блондинка подхватила с мраморного столика круглую вазу.

  Руки блондинки заняты, поэтому она уже ничего не говорила руками.

  – Любимая ваза князя! – рыжеволосая в сладком ужасе прошептала.

  – Ваза эпохи династии Твикс, – шатенка прижала ладошку к губам, словно выдала страшную тайну.

  – Отличный мяч! – брюнетка первая поняла, что новая пленница назначила вазу мячом.

  Блондина бросила ей мячик, и брюнетка стала водить.

  Она побежала по комнатам, за ней с веселым мычанием неслась новая рабыня князя.

  Рыжеволосая и шатенка переглянулись.

  – Что-то мы стали слишком серьезные и осторожные на службе у князя, – шатенка не отрывала взгляд от хохочущих брюнетки и блондинки. – А ведь новенькая рабыня права: давно мы не играли в мяч. – Она побежала за брюнеткой.

  Брюнетка с хохотом перекинула ей вазу.

  Теперь блондинка и брюнетка бегали за шатенкой.

  – Одни дела, а здесь игра, – рыжеволосая тоже не удержалась.

  Она сначала осторожно, а потом лавиной влилась в игру.

  Девушки бегали по комнатам, перебрасывали друг дружке вазу, как мяч, и, казалось, что их веселью не будет конца.

  Ваза перешла к блондинке, и ваза и пленница сверкали.

  Три служанки с хохотом пытались поймать блондинку.

  – Так не честно! – в восторге кричала шатенка.

  – Мы обмазали тебя маслом, теперь ты выскальзываешь!

  – Намажь и нас маслом!

  Девушки на миг забыли, кто они, где они, и что с ними сделает психически неуравновешенный князь.

  Служанки отбежали к кровати намазываться маслом, чтобы также ловко, как блондинка, выскальзывать из рук.

  В это время дверь в комнату отворилась, и вошел князь.

  Одет он в длинный кружевной белый балахон, в какие в Пурпурии облачают знатных мертвецов.

  На голове колом стоял длинный остроконечный накрахмаленный колпак.

  Туфли мягкие с помпонами.

  – Жених на час! Радуйся, рабыня! – князь Nikki произнес заранее заготовленную фразу и открыл рот, будто подавился целым кокосом. – Ваза!

  Оставь вазу! – князь натянуто улыбнулся.

  Он дорожил этой вазой, как своей матушкой.

  Блондинка, разгорячённая игрой, разжала руки.

  Ваза упала и разбилась, как в сказке.

  В глазах блондинки сверкали молнии недовольства.

  Из-за князя разбился мяч, князь во всем виноват, что пришел, оборвал на самом интересом месте игру в мяч.

  Девушки должны были намазаться маслом, все, и игра бы стала сложнее, а, значит, веселее.

  Рыжеволосая и шатенка медленно вытекали из зала.

  Брюнетка, под воздействием веселого дурманящего порошка, по-клоунски поклонилась князю, хрюкнула, но на ее счастье, светлейшего на минуту парализовало от чудовищного поступка блондинки: она посмела разбить его любимую вазу.

  Она поступает не по плану, давно заведенному им, князем, во Дворце.

  Она нарушила таинство их первой брачной ночи.

  Блондинка подошла к своей заветной доске и написала.

  "Ты все портишь.

  Без тебя было бы лучше и веселее!"

  Князь прочитал, и, как ни странно, улыбнулся.

  Теперь он знал, принял решение, что делать.

  – Первую брачную ночь со мной ты уже не заслуживаешь, дерзкая рабыня, – светлейший подошел к блондинке, качался перед ней на кончиках пальцев ног. – Я догадываюсь, почему ты без памяти.

  Ты настолько надоела в своем королевстве, что тебе настучали по голове, а затем вышвырнули вон далеко-далеко за границы твоего государства.

  Кто же станет тебя терпеть.

  Даже я, по прозвищу стальной лев, чуть не свихнулся рядом с тобой! – В голосе светлейшего разливается мед.

  Молодые слуги за спиной князя мигом поседели, они знали, что означает сладкий голос князя.

  – Тебя раньше не били...

  «Как это?» – блондинка с любопытством смотрела на тапочки князя.

  Она, не могла представить, как ее будут бить.

  – Позволь, я сдую мотылька с твоего плеча, – Nikki шутливо дунул на невесомого мотылька на плече девушки.

  Мерзкий мотылек не подчинился дуновениям светлейшего князя.

  Он всеми своими лапами насекомого вцепился в нежную кожу блондинки.

  – Даже мотылек перешел на твою сторону, – Nikki пожал плечами. – Тем хуже для вас. – Nikki почувствовал, как кровь отлила от головы и ударила в руку.

  Рука поднялась и отвесила блондинке пощечину.

  Голова блондинки дернулась.

  Мотылек на плече понял, что дело плохо.

  Люди живут столетие, а мотыльки – всего лишь один день.

  И в этот день мотылек не хотел умереть раньше времени.

  Насекомое сорвалось с плеча блондинки и полетело на луг наслаждаться нектаром и брачными играми с другими мотыльками.

  «Что это было?» – немой вопрос застыл в глазах блондинки.

  Она не видела полет руки князя, даже не могла представить, что рука кого-либо принесет ей боль.

  Руки растирали и массировали ее тело, обмывали в купальне, поэтому руки никогда не были жесткие.

  Блондинка ошибочно подумала, что у нее помутилось в голове от усталости.

  Но светлейший торжествовал победу.

  – Я ударил тебя! – он объяснил удивленной девушке. – Ты не обладаешь сверхинтеллектом, поэтому приходится тебе все в подробностях рассказывать.

  Побоями наказывают нерадивых рабов.

  Но побои – самый гуманный метод воспитания в моем дворце.

  Счастлив тот из рабов, кому я назначаю побои, а не отрубание конечностей.

  Ты из благородной леди превратишься в простушку, примиришься с тем, что ты стала рабыней.

  А за вазу, за разбитую вазу дорого заплатишь! – Взгляд князя опустился на осколки, затем поднялся к покрасневшей щеке блондинки. – Чтобы ты поняла, я добавлю тебе еще одну пощечину, а потом... – Вторая пощечина звонко отозвалась серебряными колокольчиками в голове блондинки.

  Светлейший хотел красиво завершить фразу, сказать, что он сотворит с пленницей потом, но не успел.

  Девушка острым длинным каблучком ударила князя в коленку.

  Теперь пришло время князю ничего не понимать.

  Он посмотрел на дырку в коленной чашечке.

  Дыру еще не заполнила опоздавшая кровь.

  Видны осколки кости.

  Хруст сломанной коленки, нечеловеческий вой светлейшего, и недовольное мычание блондинки слились в одну песню.

  Слуги подхватили князя и уложили на кровать.

  По белейшей простыни расползалось пятно крови из-под князя.

  – Вот тебе, князь и брачная ночь с рабыней, – раб Tartar прошептал едва слышно. – Хотел из девушки пустить кровь на кровать, а сам превратился в девушку.

  – Осторожней, Tartar, а то и тебя сделают девушкой, – более опытный, поэтому еще живой, раб Antonio, приложил тонкий палец к губам друга. – Главное, чтобы князь нас сейчас не закопал живьем в одну могилу с блондинкой.

  Я бы не прочь полежать с этой красавицей, но не в могиле.

  Жаль, мужчину, который с ней свяжется. – Antonio перевязывал ногу князю.

  – Я не мог представить, что подобные девушки существуют, – на глазах князя выступила кровавая пена. – Возня с девушками, лай любимой собаки, когда она гонит оленя, скрип деревянных ступенек, по которым поднимается моя матушка, – все пустяки, по сравнению с тем, что я сейчас чувствую.

  Во мне проснулись силы подземные! – Светлейший с трудом сдерживал уползающее сознание.

  Слуги готовили для него напиток с одурманивающим порошком.

  Порошок не только снимает боль, он снимает и ум.

  – Сиятельнейший князь, я подумал, что вы голодный, – не к месту с кухни повар принес блюдо с запеченным фазаном, фаршированным маринованными бурундуками. – Ночь любви с новой рабыней утомляет... – Повар, наконец, заметил рану на ноге князя.

  Стоял, словно только что вылез из гроба, качал головой.

  – Samsung, фазана оставь, а сам накажи себя плеткой, – князь процедил сквозь стиснутые зубы.

  – Князя убили, – повар не выдержал картину окровавленного хозяина, уронил блюдо с едой на пол, побежал на кухню.

  Сиятельнейший выделял повара среди других рабов и иногда награждал его золотой монетой, поэтому повар жить без князя не мог.

  – Слишком я переволновался, померещилось, будто моему князю ногу сломали, – повар на кухне окончательно сошел с ума от ужаса.

  Он саркастически улыбнулся подбежавшей помощнице.

  По традиции в жаре кухни девушки ходили только в одних кожаных передниках.

  Samsung мягко отодвинул девушку, а она тянула свои влажные губы к его губам.

  Повар открыл ящик со льдом и со сноровкой опытного охотника начал выкладывать на тарелки для собак дорогое мясо оленей.

  – Любимый, что случилось? – помощница, она же любовница повара, с тревогой смотрела на непонятные действия своего кумира. – Ты полюбил другую?

  Бросаешь меня одну среди котлов и вертелов? – Ничто другое не может прийти девушке на ум, кроме, как измена.

  Если мужчина сердится, то он не ногу себе отдавил, а, разумеется, полюбил другую женщину...

  – Раньше я был веселый, а теперь свихнулся, наверно, из-за газов в желудке.

  Приготовь мне поминальную кутью.

  – Я бы рада тебя похоронить с почестями, – помощница сковородой ударил сзади по коленки повара, и, когда Samsung рухнул на чистейший пол, придавила любимого повара своим немалым веслом. – Я ошеломлена, когда гляжу на твое великолепие.

  Я, конечно, не люблю перебежчиков, но для тебя сделаю исключение, потому что ты мне очень нравишься.

  Не думай ни о ком, кроме меня.

  – А ты? – Samsung решил, что не видел раненого князя.

  – А я? Я решу, о ком мне думать, а о ком мне плакать! – помощница для смеха на глаза повара положила два поджаренных ломтя мяса бурундука.

  – Повесить! Нет, отрубить голову!

  Нет! Сжечь на костре ведьм! Нет! Утопить! Нет!

  Сначала с живой снять кожу! Нет! – Князь перешел к своему любимому делу – придумывание наказаний для провинившихся рабов.

  Блондинка рассматривала фарфоровую статуэтку собачки, не обращала на угрозы сиятельнейшего внимания, словно он находился в другом мире.

  "Я не знаю, что здесь делаю, но у тебя скучно, – блондинка погладила фарфоровую собачку по головке. – Ухожу.

  Собачку забираю"! – Девушка со статуэткой направилась к выходу из спальни.

  – В мой зверинец ее! – князь прорычал.

  – В качестве какого животного? – Слуга поклонился с неохотой.

  Выслушивать жестокие приказы князя тяжело, а еще тяжелее их исполнять.

  – Не в качестве животного, а для животных.

  Бросьте ее в клетку со львами! – Князь нашел для себя забаву на вечер, и сразу, боль в раздробленной коленке отступила. – Везите меня на коляске.

  – В коляске катается ваша матушка, – раб Jakomo гордился своими золотыми кудрями, и даже сейчас, разговаривал с князем, но любовался на себя в зеркало.

  – А твоя голова покатится с плахи, – князь умело поставил слугу на место. – У меня нет никаких особых планов насчет тебя, а, если появятся, то я тебе не скажу.

  – Очень мило с вашей стороны, со всех сторон, – Jakomo вылетел из аппартаментов, и через мгновение появился снова, как ураган.

  Он катил перед собой коляску с матушкой князя.

  Две служанки щипали Jakomo за все места и требовали, чтобы он отдал коляску им, потому что катать мать князя по Дворцу – работа намного легче, чем гнуть спину на рудниках князя.

  – Мать моя, ты парализована? – князь сделал попытку подбежать к коляске, но взвыл от боли и снова упал на кровать. – Я бы нанял тебе элитных колдунов лекарей, но они уже не помогут.

  Поможет тебе только моя сыновья любовь! – Князь Nikki вздохнул, с помощью слуг переместился в коляску на колени к матери. – В детстве я сидел у тебя на коленях, и теперь возвращаюсь в детство. – Князь кивнул головой служанкам, и они покатили груженную двумя людьми тележку по указанному князем маршруту. – В зверинец.

  Слуги думали, что ведут блондинку, но она шла сама по себе, потому что очень хотела посмотреть на зоопарк во дворце князя.

  Jakomo шел рядом с блондинкой и всячески старался ей понравиться.

  – Тебя сожрут львы, – не лучшая тема для знакомства с аристократкой, но другой раб князя пока не придумал.

  Блондинка с интересом посмотрела на золотые волосы Jakomo, провела по них пальчиком, словно спрашивала «Настоящие»?

  По привычке девушка сравнила бы этого слугу со своими предыдущими поклонниками, но никого пока не помнила.

  «Ты первый мужчина в моей жизни, потому что других не помню», – писать на ходу трудно, особенно, если несешь еще и фарфоровую собачку, а на груди покоится огромный голубой бриллиант величиной с кокос или с маленькую дыню.

  Блондинка решила до зверинца больше ничего не писать.

  – Настоящие волосы и я настоящий, – Jakomo обнял блондинку, но так как они шли, то чуть не упали на мраморный пол с зелеными разводами малахита. – Может быть, пока идем до зоопарка, то поженимся по пути?

  Это у благородных господ приготовления к свадьбе длятся годами, а у нас, у рабов, – тюх-бух и – свадьба. – Jakomo запустил руку в свои волосы, покраснел, как вареный рак, с силой дернул и протянул блондинке горсть золотых волос. – Возьми на память обо мне, это подарок к нашей свадьбе.