Текст книги "О блондинке в порту (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

  "Девочка, я и не мешаю тебе прыгать в воду.

  Хочешь – прыгай, разве я держу тебя или уговариваю. – Я всем тогда интересовался. – Мне любопытно, никогда не видел, как красивая девочка тонет в водопаде".

  «Вы, правда, считаете меня красивой?» – щеки Mirabell, а это именно она, мы позже познакомились, покраснели.

  "Если бы мой дедушка не умер, то я бы пригласил вас посетить родину его предков.

  На родине дедушки высшей красотой считается красота, подобная вашей".

  "Спасибо, мальчик, ты согрел мое сердце! – Тогда Mirabell впервые взяла меня за руку. – Мне шесть лет, я уже все повидала в жизни, все испытала, и мне уже ничего не интересно, ничто меня не радует.

  Я разочарована в жизни, поэтому решила с ней покончить.

  Но вы вроде бы зажгли во мне огонек интереса.

  От вас пахнет рыбой, и вы мокрый.

  Вы – благородный?"

  "Я очень благородный, мои родители богатые, но мне денег не дают.

  Я ловлю дорогую рыбу и продаю ее.

  За один мешок получаю денег столько, сколько не получает главный визирь падишаха.

  Конечно, я не отдаю деньги родителям, – я хвастался, потому что на самом деле доходы от продажи рыбы намного меньше, но очень хотел понравиться девочке, поэтому лгал немножко, – я коплю деньги на свадьбу".

  «На свадьбу? У тебя есть невеста?» – Mirabell рассердилась.

  Все девочки и девушки сердятся, если у мальчика есть невеста.

  Себе девушки позволяют сколь угодно женихов, хоть сто, а парню нельзя.

  «Невесты еще нет, – я успокоил Mirabell. – Но, если я подружусь с тобой, то невеста у меня, возможно, появится» – я отбил у Mirabell желание тонуть.

  «Если мы поженимся, то поедем на корабле в путешествие по Миру и станем останавливаться на экзотических островах», – от несчастья девочки быстро переходят к розовым мечтам.

  «Да, а сейчас я хочу тебе поднять настроение, – я взял в руки палку. – Ничто так не доставляет радость, как бить палкой по траве».

  "Бить палкой по траве? – Mirabell настолько удивилась, что чуть не упала с камня в водопад.

  Я с трудом удержал хрупкое и почти невесомое на вид тело, которое оказалось не столь легким. – Но разве благородные этим занимаются?"

  «Благородные делают то, что хотят, в этом сила благородства», – я и тогда умел доказывать.

  Одну палку протянул Mirabell, а второй ударил по лопухам.

  Раздался чмокающий звук, зелень полетела нам в лица, я рассмеялся.

  Mirabell нерешительно тоже ударила палкой по лопухам: раз, второй, третий.

  Затем вошла в раж, лупила с неистовой силой.

  Щечки ее покраснели, любовь к жизни бурлила в жилах.

  Mirabell забыла, что только что грустила, и ничто ее не радовало.

  С тех пор мы дружили и целовались.

  Иногда расставались на недолгое время, но я всегда помнил о ней со смешанным чувством восхищения и удивления.

  Между нами царило полное доверие.

  Я дарил Mirabell рыбу и икру, а она отвечала мне долгими затяжными поцелуями.

  Все шло к свадьбе до ее шестнадцати лет.

  В шестнадцать лед девушки меняются до невозможности.

  Я надеялся, что с Mirabell подобное не произойдет, что она останется прежней невинной козочкой с желанием с утра до ночи бить палкой по лопухам.

  Но мы слишком долго дружили, чтобы я не то, чтобы ей надоел, но в шестнадцать лет девушка хочет нового.

  И новый жених, его звали Fritz, сразу появился.

  Уголки его чувственных губ подняты во властной усмешке надо мной.

  "Рыбак? – однажды Fritz застал меня за моим любимым занятием, я бил палкой по лопухам, рядом лежала рыба. – Рыбак, сын рыбака палкой ломает стебли лопухов.

  Состоятельные и влиятельные женихи так не поступают. – Fritz старательно подул на желтый большой бриллиант в своем перстне. – Тебе лучше устраниться и не встречаться больше с моей невестой Mirabell.

  Она девушка чувственная, может и сорваться к тебе в гости.

  Не компрометируй Mirabell, а ищи себе другую невесту, с которой будешь ловить рыбу и бить палкой по лопухам.

  А, чтобы забыть ее, то поезжай в Северные земли.

  Я одолжу тебе карету, потому что ты нищий, рыбак". – Fritz явно нарывался на драку.

  Я бы показал ему, кто сильнее в нашей компании, но и так видно, что Fritz мощнее, чем я.

  Его могучий торс, крепкие мускулистые ноги, волевое лицо с выступающими мышцами на челюсть внушали мне не только уважение, но и трепет.

  Я отступил, потому что на моем месте так поступил бы каждый разумный влюбленный.

  Единственно на что я отважился это глубокомысленно, со значением произнес:

  «Я бы не советовал упоминать Север в разговоре с южанами».

  Мой ответ рассмешил нового жениха Mirabell.

  "Боишься потерять здоровье на Севере, – Fritz нарочно пнул одну из моих рыб. – На Севере даже на озорных личиках мальчиков играют хищные улыбки.

  Пошел вон!" – Fritz прогнал меня.

  Я не стал ему доказывать, что я не бедный, что мои родители не рыбаки, а смирился на время.

  Но в тот же вечер я решил серьезно поговорить с Mirabell, и, если мне повезет, то сделаю ей предложение.

  Мы убежим в поля и станем жить на природе.

  Как жить на природе без денег я не предполагал, но был уверен, что предложение очень понравится Mirabell.

  Ночью под покровом тьмы я пробрался в сад роз около дома Mirabell.

  В ее комнате зажжены свечи, их много, слишком много для полночи.

  Дорога к окну Mirabell мне отлично известна: сколько раз я подсматривал за своей девушкой.

  Сердце мое замирало, а затем бешено рвалось из груди.

  Подозреваю, что Mirabell знала, что я за ней подглядываю, потому что иногда слишком долго расчёсывала свои прекрасные золотые волосы перед зеркалом.

  При этом моя Mirabell стояла совершенно обнаженная, и я впитывал взглядом каждую черточку ее великолепного тела, мечтал, что оно после свадьбы станет моим.

  Но о том, что я подглядывал за ней и о том, что она знала об этом мы молчали при встречах.

  Общая тайна сильно возбуждает интерес.

  В ту решающую роковую ночь я надеялся на большее, чем просто смотреть на обнаженную Mirabell.

  Хотя не скрою, что надеялся, что она зажгла свечи для меня, чтобы я в полной мере насладился ее тонким царственным телом.

  Дом моей девушки не новый, но поражает изяществом.

  По плющу я привычно поднялся и осторожно заглянул в окно.

  То, что я увидел, стремительно выбило из меня дыхание, будто молния прошла от глаз до кончиков пальцев на ногах.

  Да, Mirabell совершенно обнаженная, но не для меня.

  В углу ее спальни в золотом кресле сидел Fritz.

  Его губы плотно сжаты, а острый подбородок выступает вперед клином.

  Казалось, что Fritz не замечает наготу Mirabell.

  В Северных землях люди привыкли к наготе, а в южных нагота считается грехом.

  Хотя все должно быть наоборот.

  Mirabell танцевала на мраморном столике для своего нового жениха.

  Она словно почувствовала мой заинтересованный взгляд, мельком взглянула в окно, увидела меня.

  Едва заметная улыбка прошла по лицу Mirabell, и моя красавица продолжила танец.

  Она упивалась тем, что на нее обнаженную смотрят два жениха: бывший и новый.

  «Я не подведу тебя после свадьбы», – Mirabell обратилась к Fritz.

  Он в ответ покровительственно кивнул:

  "Я не сомневаюсь, что ты станешь мне правильной женой, – Fritz отпил из золотой чаши. – Не требую от тебя верности.

  У нас, на Севере, верность не в почете, потому что холодно, и некоторые мужчины лишаются на морозе своего мужского достоинства.

  Условия настолько суровые, что девушка должна пытаться родить хоть от кого, хоть от любого встречного.

  Если понадобится, то я помогу тебе в выборе любовника, но пока это не нужно.

  Я еще ничего себе не отморозил". – Fritz адски зевнул.

  Как можно зевать в присутствии обнаженной танцующей прекрасной девушки?

  Я горел негодованиям, по телу побежали красные пятна от соприкосновения с ядовитым плющом.

  Каждый раз после подглядывания я купался в целебном источнике, чтобы пятна исчезли.

  Словно я виноват, я спрыгнул на землю, наступил на игуану, но не обратил на нее никакого внимания.

  Игуана не обиделась на меня.

  Я тайно пробрался в дом, за многие годы изучил повадки слуг, рабов в доме Mirabell, а также все проходы и комнаты.

  Мы часто целовались в укромных уголках.

  Рабы в это время обычно на кухне доедали и допивали то, что осталось после вечерней трапезы хозяев.

  Без приключений я добрался до флигеля, в котором находилась спальня Mirabell.

  Проник в ее личную комнату омовения и справления нужды.

  Обычно Mirabell справляла нужду в своей спальни, в специальный кувшин, но при женихе она постесняется.

  Одно дело – танцевать перед ним голой на столе, другое – показывать интимные подробности.

  В комнате уединения я ждал недолго, и не напрасно.

  Mirabell забежала, закрыла за собой дверцу, даже не заметила меня, потому что спешила вернуться к жениху.

  Она присела на золотой стульчак, затем поднялась.

  По ее коже сбегали жемчужины пота после танца, веяло здоровьем и весельем.

  От меня же пахло рыбой, потому что в тот день я собрал огромный урожай форели с икрой.

  Возможно, что именно запах рыбы заставил Mirabell обернуться.

  «Jacque, что ты здесь делаешь?» – Mirabell нисколько не удивилась моему появлению, задала вопрос, потому что нужно было с чего-то начать разговор.

  «Что может делать пылко влюблённый юноша в комнате уединения своей любимой девушки?» – я ответил быстро, намного быстрее, чем подумал, а затем только задумался.

  Действительно, что можно делать здесь и зачем?

  Mirabell тоже задумалась, мысль ей показалась загадочной.

  «Я испытываю огромное облегчение, потому что встретила Fritz», – Mirabell поцеловала меня нежно, но не так, как прежде, без смысла.

  «Я видел твое облегчение», – прозвучало двусмысленно, но Mirabell либо не заметила двусмысленности, либо не захотела заострять на этом слове внимание.

  «Свадьба с тобой была бы ошибкой, теперь ты свободен и можешь соблазнить другую девушку», – Mirabell улыбалась мило, она всегда улыбалась очаровательно.

  Я сравнивал ямочки на ее щеках с ямочками на теле, даже обошел Mirabell по кругу, хотя в тесной комнате уединения это затруднительно.

  Впервые я видел обнаженную подругу рядом, а не через окно.

  Мысль о том, что Fritz посмотрел на наготу Mirabell раньше меня, просто испепеляла.

  «Mirabell, подожди, не делай глупости», – я так сильно напирал, что Mirabell вынуждено присела на стульчак.

  И вовремя.

  "Дорогая, у тебя все в порядке?

  Запор?" – Дверь неожиданно распахнулась, в комнату уединения заглянул Fritz.

  Северяне не стесняются интимных подробностей друг друга.

  Мне повезло, потому что я оказался за дверью, а Mirabell сидела на стульчаке, как и положено.

  "Да милый, все как ты думаешь, – Mirabell послала другу воздушный поцелуй. – У меня все отлично!

  Скоро вернусь!" – Mirabell очаровательно улыбнулась, но не мне.

  Я понял, что жених уже не в первый раз заглядывает в комнату уединения Mirabell, иначе она бы покраснела от смущения.

  Оказывается, пока я собирал рыбу у водопада, произошло много событий в доме моей возлюбленной.

  Fritz и Mirabell сблизились по интересам, а я отдалился от нее.

  «Почему он подсматривает за тобой, врывается в интимное место?» – я сдвинул брови, надеялся, что голос мой звучит грозно.

  Но совершенно забыл тот факт, что сам я часто подсматривал за ней в спальне.

  "Fritz не просто за мной подглядывает, он проявляет заботу, – Mirabell недовольно покачала головкой, ее маленькие крепкие грудки даже не дрогнули. – Если ты волнуешься, то сходи к лекарю.

  Fritz сочувствует мне, тонко понимает.

  Если со мной что случится в комнате уединения, а именно всё страшное происходит в комнатах уединения, то он всегда придет на помощь вовремя.

  Ты бы стеснялся, смущался зайти сюда, сидел бы и ждал меня долго, пока я бы не умерла здесь", – В голосе Mirabell я услышал укор и недовольство.

  Мы все больше и больше отдалялись друг от друга.

  Я проверил старое испытанно средство – скосил глаза.

  Это всегда смешило Mirabell.

  Но на этот раз она не засмеялась, а это – ужасно.

  Fritz полностью завладел ее душой и надеется получить ее тело.

  "Mirabell, распахни свое сердце навстречу мне, – я наклонился поцеловать любимую, но она смотрела не на меня а на свои мраморные коленки.

  Все ее внимание сосредоточено на ней, на ее красоте, а не на моих губах. – Давай поженимся!

  Я прощу тебе общение с Fritz.

  Мы убежим с тобой в поля, на вольные луга и будем кататься по полевым цветам". – Я обещал девушке от чистого сердца, потому что по неопытности предлагал то, чем сам восхищался, не знал, что нужно обещать красавицам.

  Сейчас знаю, что нужно лгать им, обещать золотые горы, а после свадьбы, когда молодая жена уже никуда не денется, вести ее в старый дом в лесу, а не в обещанный дворец. – Jacque горько усмехнулся. – Сейчас я умею все, могу завлечь речами любую, даже самую искушенную богатую женщину или девушку, но слова у меня пресные, в них нет и капельки искренности, которая вырывалась из меня в тот день в комнате уединения Mirabell.

  Если бы я знал тонкости обмана девушек, то тогда, Mirabell, в ту ночь, обязательно убежала бы со мной.

  Но Судьба дарит подарки, когда они уже не нужны.

  "Мы уже не дети, которые палкой бьют лопухи, – Mirabell с прямой спиной поднялась с золотого стульчака. – Подобные речи опасны.

  Я много думала о тебе после встречи с новым женихом.

  Да, все, что было в детстве, осталось в постыдном прошлом.

  Как я могла быть настолько глупой и наивной, что била палкой по лопухам и находила в этом радость?

  Даже вспоминать стыдно.

  Ты обманул меня, завлек в свои сети, заколдовал, потому что я долгое время думала, что стучать палкой по траве это весело.

  На самом деле это омерзительно – На лице Mirabell появилась гримаса отвращения. – И твоя рыба – гадко, гадко! – Mirabell прислонила ладони к глазам, но не заплакала. – Я надеюсь поскорее забыть лопухи, рыбу и твою ложь, Jacque.

  Вместе с ними и тебя забыть.

  Надо же – бить палкой по лопухам!

  Ты воспользовался моей наивностью!

  За это я тебя ненавижу.

  И теперь знаю, что нет более гадкого занятия, чем с рыбаком стучать палкой по лопухам".

  "Я не рыбак, – меня поразило выражение отвращение на лице Mirabell. – Я не обманывал тебя, когда говорил, что бить палкой по лопухам это весело.

  Но только в детстве.

  Помнишь, как я спас тебя от самоубийства?"

  "Самоубийство? – Mirabell гортанно расхохоталась. – Никогда я не думала о смерти.

  Ты сам придумал мое самоубийство, чтобы воспользоваться мной!"

  «Mirabell, ты смеешься в комнате уединений?» – Fritz крикнул.

  Я сжался от страха, что он снова заглянет сюда.

  «Все прекрасно, милый! – лицо Mirabell осветилось счастьем, не то, что при разговоре со мной. – Девушки в комнате уединения перед свадьбой часто смеются, а после свадьбы плачут. – И с ненавистью посмотрела на меня: – Уходи!»

  «Может быть, перед свадьбой с другим ты подаришь свою первую любовь мне?» – я произнес чудовищное, знал, что говорю гадость, но не простил бы себе, если бы не сказал эти слова.

  «С тобой?» – Mirabell не разозлилась, а внимательно рассмотрела меня с ног до головы, словно никогда не видела.

  И рассмеялась.

  Именно то, что она расхохоталась голая мне в лицо, оказалось самым обидным и оскорбительным.

  Я бы перенес ее гнев, пощечину, но только не унижающий смех.

  Mirabell выскочила из комнаты уединения.

  Больше я не видел свою подругу до сегодняшнего дня, не видел, но мечтал. – Jacque ударил себя кулаком в лоб. – А сегодня я ее увидел животрепещущую, прежнюю мою Mirabell.

  "Jacque, – Mirabell возникла из ниоткуда. – Я думала, что ты умер.

  Почему ты не умер после того, как я тебя бросила и решила выйти замуж за Fritz?

  Если бы любил, то умер бы!" – Mirabell набросилась на меня со слезами, била кулачками в грудь.

  А я радовался, что другая леди ушла и не видела нашу встречу, иначе разразился бы женский скандал.

  Только одна блондинка, наверно, никогда не скандалит.

  Моя любовь детства, которую я не видел несколько лет, явилась мне из сна и рыдает у меня на груди – красиво.

  Но почему-то ничто не встрепенулось во мне, слезы Mirabell не зажгли мои воспоминания и былые чувства.

  Вот, если бы Mirabell появилась до того, как я увидел ту блондинку, то тогда – да, я бы от счастья скакал, как ослик.

  Но блондинка перевернула мою душу, сделала меня другим.

  Я готов ей поклоняться, целовал бы следы блондинки, а остальные девушки, даже любовь детства, исчезли для меня.

  "Мой любимый Jacque, я искала тебя после той ночи, – Mirabell крепко-крепко держала меня за руки, чтобы я не исчез из ее жизни. – Когда ты покинул меня, то я вернулась к Fritz, но он уже выглядел в ином свете.

  Если бы я его отравила раньше, то избавила бы нас от множества проблем и траты денег. – Mirabell раскатисто расхохоталась, ее головка склонилась на мое плечо.

  Mirabell всегда была выше меня на голову.

  От волнения она заговорила на неизвестном мне языке, я ничего не понимал, но и не хотел понимать – пусть щебечет, потому что между нами уже ничего не загорится вновь.

  Mirabell вернулась на родной язык: – Я побежала за тобой, но ты ушел в ночь.

  С тех пор я брожу по улицам города и ищу тебя".

  «Трудно было не найти меня, городок у нас маленький», – я сказал не то, что ожидала услышать Mirabell, но она ослеплена любовью, ничего не видит и не слышит, кроме хорошего в свой адрес.

  "Я настолько волновалась, что не замечала, как чужие руки трогают меня на улицах, а глаза маньяков бешено вращаются, когда я нагибаюсь поднять с земли упавший фрукт.

  Представляла нашу встречу, как поцелую тебя", – Mirabell страстно меня поцеловала, всосала мои губы в свои, долго держала их во рту, играла на них острым язычком.

  А я радовался не поцелую, а тому, что во время него Mirabell молчит.

  Мне было стыдно признаться перед девушкой, о которой я всегда мечтал, что несколько минут назад мои чувства сгорели.

  Костер может пылать годами, тлеть тысячелетиями, но потухнет в один миг.

  Я раздумывал: рассказать ли Mirabell о блондинке, о щеночке и нищенке, которых она осыпала чужим золотом, о леди, которой я сумасшедше подарил рулон дорого шелка.

  Подарил не от чистого сердца, а оттого, что задумался о блондинке.

  Но чутье подсказывало мне, что не стоит в данный момент говорить Mirabell все, что у меня на сердце.

  «Я дала обет безбрачия, пока тебя не встречу».

  «Но ты же думала, что я умер, как же ты могла меня встретить?» – я пытался найти логику, но логики у женщин нет.

  Эту роскошь не могут позволить себе даже самые умные богатые королевы.

  "Смотрела в лица людей, а видела демонов, потому что только одно человеческое лицо у тебя, – Mirabell кокетливо улыбнулась и подмигнула мне. – И у меня человеческое лицо.

  Остальные лица – из ада.

  Я по-прежнему красива"? – не столько вопрос, сколько утверждение, и ответить на него отрицательно нельзя.

  Во-первых, Mirabell первозданно красива, она восхитительна.

  Во-вторых, даже, если бы она подурнела во время поисков меня, то девушке гадости не говорят.

  Я провел пальцам по изгибам ее светящегося личика.

  Mirabell жадно схватила мой палец губами, я его выдернул, раздался чпокающий звук.

  Mirabell засмеялась.

  Я проверил ее грудь – грудь не стала более вязкой или мягкой, наоборот, она затвердела со временем.

  Попа тоже внушала уважение – девичья легкая попа.

  От этих прикосновений Mirabell сходила с ума, лепетала бессвязное, а я оставался холоден.

  Осколки льда из сердца блондинки навечно застряли в моем сердце.

  При этом я не влюблен в блондинку.

  Любить можно того, кто рядом, кто тебе родной, а блондинка – она, как Солнце, Солнцем можно восторгаться и поклоняться Солнцу, приносить ему жертвы.

  Mirabell плакала и смеялась, смеялась и плакала, а я думал, как от нее избавиться.

  Если мы поженимся, то придется делать всю жизнь вид, что я ее люблю, что я ею восторгаюсь, что я ее хочу, как женщину.

  Но я не хочу ее больше, и после свадьбы бы не смог поступить с ней, как мужчина.

  Мой внутренний мир тонкий, и эмоции не позволят мне жить с Mirabell, как мужчине с женщиной.

  «Mirabell, подожди, я сбегаю за свадебными украшениями для тебя», – я профессионально солгал девушке.

  "Свадебными украшениями? – Mirabell расцвела. – Конечно!

  Но почему ты не берешь в лавку меня?

  Вместе выберем драгоценности".

  "Нет, я уйду один, а ты жди на площади.

  Хочу сделать тебе сюрприз", – от вранья меня чуть не вырвало.

  Моя Mirabell, моя послушная козочка согласно кивнула головкой.

  «Я буду ждать тебя на площади! – подруга детства жадно поцеловала меня на прощание. – Если ты не вернешься, то я буду ждать здесь всю оставшуюся жизнь, и умру от голода».

  «Умирать – не великая мудрость», – я закусил губу.

  "Jacque, подожди, – щечки Mirabell покраснели от стыда. – Помнишь, в ту роковую ночь, когда я тебя изгнала из своего дома, я сказала, что ты мной воспользовался в детстве, потому что заставил бить палкой лопухи и крапиву.

  Я сказала тебе тогда, что бить крапиву и лопухи палкой – низко, неблагородно, глупо и унизительно для девушки, которая должна в определённый срок родить потомство.

  Но за те годы, когда я тебя искала, я поняла, что нет большей радости, чем с любимым заниматься тем, что ему нравится.

  Да, я стала мечтать, как мы вместе будем снова бить крапиву: хоть при жизни, хоть после смерти.

  Я представляла, как палка опускается на зеленый сочный лист, летят пахучие брызги, и скажу честно, потому что от тебя у меня секретов нет, ты же видел меня голую: мысли о битье палкой лопухов и крапивы возбуждают меня сильнейше!" – Mirabell спрятала личико в ладошки.

  Я постарался придать лицу выражение ума и глубокомыслия, надеюсь, что у меня получилось, и убежал.

  После этого я оказался здесь, у тебя в лавке, мой друг Ronaldo, изливаю свое горе. – Jacque выговорился, но лицо его не стало светлее.

  – Ты слишком много взял на себя, Jacque, – я поцеловал друга в лоб, как покойника. – Много думаешь, а мысли до хорошего не доведут.

  В моем шатре две подружки обнаженные натирают друг друга ароматическими маслами, потому что ни о чем серьезном не думают.

  Им легко, червь сомнений не грызет их души.

  Да, ты предал свою любовь детства Mirabell, поступил с ней подло, когда после встречи, о которой она мечтала много лет, ты ее бросил навсегда.

  – Я уйду из города, мне здесь больше не жить, – Jacque принял решение. – Начальник стражи будет требовать от меня выплатить ему обещанный долг за то, что освободил блондинку для меня.

  Mirabell от голода умрет посреди площади. – Jacque схватил меня за руку, поцеловал перстень.

  Вот этот самый перстень. – Купец похвастался перед Esmeralda и Perla массивным дорогим перстнем. – И умолял он: – Ronaldo, пожалуйста, подкармливай мою Mirabell на площади и по воскресеньям обтирай ее влажной губкой, чтобы она не запаршивела.

  Пусть она лучше думает, что меня убили в ювелирной лавке, чем узнает, что я ее бросил, потому что разлюбил из-за встречи с загадочной блондинкой.

  Деньги за мытье и пищу для Mirabell я буду регулярно тебе высылать из другого города с гонцом. – Jacque махнул рукой и вышел из моей лавки.

  Даже не поцеловал на прощание – купец тяжело вздохнул. – Конечно, я стану подкармливать его самоотверженную девушку, хотя, конечно, она сама во всем виновата. – Ronaldo стукнул кулаком по животу, в животе булькнуло. – Отказать влюбленному парню и танцевать голой перед другим женихом – величайшее преступление.

  Бить палкой по лопухам, видите, ли ей не нравилось. – Купец сплюнул на ковер, спохватился и быстро затер плевок бархатной тряпочкой.

  – О чем ты рассказывал? – Esmeralda оторвалась от увлекательнейшего занятия – растирать подружку маслом.

  – Я тоже не поняла, что ты хотел сказать, и что сказал! – Perla засмеялась.

  – Вы не слушали меня? – брови купца поднялись выше лба. – Я вам поведал целую историю, час языком трепал, а вы ничего не слушали?

  – А зачем слушать? – Esmeralda шутливо провела пальчиком по губам Ronaldo.

  – Слушать – не в мяч с подружками играть! – Perla с визгом затеяла с Esmeralda веселую игру.

  – Действительно, – Ronaldo нервно потянул дым из кальяна. – Я думал, что я знаю о женщинах и девушках, если не все, то почти все.

  Оказывается, я даже ни на шаг не подошел к познанию женщины.

  Мои знания – песчинка в море женской логики.

  Может быть, мне бросить лавки, торговлю, семью, дом и убежать вместе с Jacque в никуда?

  – Ты толстый, а толстым бегать вредно, – Esmeralda постучала пальчиками по своему плоскому животику. – Далеко не убежишь.

  – У меня появилась аллергия на общение с обнаженными девушками, – Ronaldo с удивлением смотрел на красные пятна, выступившие на руках. – У меня начинается безумие, – купец тонко закричал. – На меня не обращаете внимания, а я главный, потому что у меня деньги и драгоценности.

  – Деньги, драгоценности, благовония – подари нам! – Perla надула губки, грудки ее надулись сами.

  – Я страдаю, – Esmeralda изящно присела на коленки подружки. – Где же тот щедрый рыцарь, который меня спасет?

  – Наверно, рыцарь раненный лежит рядом с трупом своего врага и призывно стонет, – Perla округлила глазки.

  – Вон! Вон из моего шатра! – Ronaldo не контролировал себя. – Еще немного, и вы убьете меня!

  Я сошел с ума! – купец бросил девушкам их одежды.

  И пока Esmeralda и Perla торопливо одевались, ходил по лавке кругами.

  Одежды немного, поэтому подружки через минуту выскочили на улицу.

  – Наша обожаемая блондинка графиня Virginie Albertine de Guettee права, как всегда, – Perla обняла Esmeralda за плечи. – Мужчины странные.

  Ronaldo нам ничего не подарил.

  – А был ли купец, или нам он померещился? – Esmeralda опустила руку на талию подружки. – Зачем о нем думать?

  Нужно веселиться! – Esmeralda серебряно засмеялась.

  Подружки пошли по улице навстречу счастью.

  Ronaldo все слышал, потому что Esmeralda и Perla щебетали слишком громко, но из лавки не вышел.

  – А был ли я? Вопрос на первый взгляд глупый, но девушки, как я сегодня понял, ничего глупого не говорят и не делают.

  То, что мы считаем их глупостью, на самом деле, несет заряд величайшей мудрости, о которой, впрочем, сами девушки не подозревают. – Ronaldo упал на мягкие подушки.

  Они сохранили аромат Esmeralda и Perla.

  Купец оглянулся по сторонам, затем воровато приблизил подушки к носу, вдохнул глубоко. – Все было прекрасно, пока не появились они, и не возникла в городе блондинка.

  Вроде бы она ничего плохого не делает, вообще, ничего не делает, но из-за нее все беды.

  Точнее, мы думаем, что – беды, а на самом деле...

  На самом деле не знаю! – Ronaldo захихикал, и это тонкое хихиканье ему не понравилось, насторожило. – Что плохого совершила блондинка?

  Из-за нее мой друг подарил леди рулон дорогого шелка, затем отказался от своей любви детства.

  Гораздо лучше, чем он бы жил с Mirabell и не любил ее.

  Блондинка подарила нищенке и ее щенку золото менялы.

  Тоже – прекрасно!

  Пострадал ли меняла?

  Думаю, что он уже забыл о потере и думает только о той блондинке.

  Все о ней думают! – Ronaldo тяжело поднялся и снова упал на подушки, от них так приятно пахло двумя ушедшими подружками блондинки. – Но я кремень, я – камень.

  Если встречу блондинку, если она появится передо мной, то я ее задушу сразу.

  Не хочу, чтобы она перевернула и мою жизнь тоже! – Ronaldo остался доволен своим решением.

  Он с удовольствием отпил из золотой чаши, закусил щербетом.

  Глаз наметил виноградинку, самую сочную, самую сладкую, самую большую в грозди.

  И мысль о том, что сейчас он раскусит самую лучшую виноградинку на столе наполнила Ronaldo восторгом.

  Вдруг, раздался шорох, ковры, закрывающие вход в шатер распахнулись.

  Купец с досадой подумал, что ягодку придется скушать потом.

  Сначала он ничего не видел, потому что Солнце слепило в глаза и не показывало входящего.

  Затем крылья ковра закрылись за посетителем.

  Тонкая, высокая хрупкая девушка стояла в туфлях на высоких каблуках.

  Под мышкой она держала доску для написания.

  Длинные снежные волосы спускались ниже попы блондинки.

  Она царственно вошла, и не глядя на хозяина, опустилась на самые дорогие подушки.

  «Ничего особенно в этой блондинке нет, – Ronaldo подумал с горячим злорадством. – Слабаки мужчины, которые видели ее и рассказывают чудеса. – С протяжным властным вздохом Ronaldo подошел к блондинке и встал перед ней. – Что-нибудь желаете купить?» – вопрос ироничный, потому что одета блондинка слишком легко, и не видно у нее мешочка с золотыми монетами.

  Лишь дешевая стеклянная безделушка сверкает на шее.

  Ronaldo подготовил множество едких замечаний на возможный ответ блондинки, но она его переиграла.

  Блондинка ничего не написала в ответ, а смотрела на разложенные купцом для Perla и Esmeralda благовония.

  – Извините, юная леди, вы еще и глухая, – купец чувствовал полное превосходство. – Я слышал, что вы без языка, поэтому общаетесь посредством написания слов на дощечке.

  Но, возможно, во время ваших приключений и подвигов, о которых я тоже наслышан, вы еще и оглохли.

  Проходите в мой шатер, садитесь, как хозяйка, ничего не отвечаете мне – по крайней мере – невежливо к хозяину лавки. – Ronaldo выпятил грудь.

  Блондинка ничего не написала, но так взглянула на него, что у купца подкосились ноги.

  Он не смог стоять и сел на ковер, вышло так, что Ronaldo, как бы опустился перед блондинкой на колени.

  "Вот так рождаются легенды, – купец пытался подняться, но колени дрожали. – Подсмотрит на нас кто-нибудь со стороны, увидит, что блондинка только что зашла в мою лавку, а я уже упал перед ней на колени.

  Нет, я не подчиняюсь ей.

  Просто так случайно получилось.

  Бывает, что поднимаюсь на верхний этаж во дворце, ноги устают, из глаз пот льется ручьями, не экономлю я силы, поэтому, когда дохожу до спальни жены выгляжу выжатым лимоном.

  Затем возвращаюсь вниз на кухню, кушаю, но силы после подъема по лестнице не восстанавливаются, сбрасываю халат у бассейна и прыгаю в воду.

  Рабы потом хихикают, шепчут друг другу:

  «Наш хозяин сходил к жене, и она его сексуально утомила».

  Рабы не знают, что я немощен по женской части, они все мои усталости относят к сексуальному переутомлению. – Ronaldo обнаружил, что глупо растянул губы в улыбке.

  Разозлился на себя. – Блондинка, наверно, думает, что я в ее власти, покорен ее несуществующей красотой.

  Сейчас поставлю эту некультурную гордячку на место".

  – Смотрю на вас и ничего царственного великого не замечаю, отчего мой друг сошел с ума, предал свою девушку, которую обожал с детства, а другие просто ложились ковриками вам под ноги.