Текст книги "Солдат ка Джейн. Авария (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

  – Ты не верила, что я вернусь из сортира? – я с недоумением смотрела на сгорающую от восторга подругу.

  – Нет, Джейн, как ты можешь так грязно шутить, когда минута светлая.

  – Бонни, не пугай меня, подружка, – я будто бы не существовала, словно смотрела на все из облака. – Тебе кто-то предложил стать его женой? – Я изыскано тонко пошутила.

  Но не подозревала, что попаду в центр мишени.

  – Пока ты просиживала жизнь в сортире, ко мне подвалил Фудзияма и предложил стать его женой.

  – Поздравляю, подруга, – я ответила машинально. – Что?

  Тебе парень сделал предложение стать его женой?

  Пока я заседала?

  – Да, парень, а не девушка, – Бонни склонила очаровательную головку к правому плечу.

  Я ожидала от подруги подкол. – Ты же, девушка, не отваживаешься сделать мне предложение стать твоей женой.

  – Ты тоже не предлагаешь мне стать твоей женой, Бонни, – я ответила шуткой на шутку.

  – Не мне, нам Фудзияма предложил, – Бонни продолжала добивать меня новостями.

  Сердечко мое радостно забилось.

  Девушка сначала обрадуется предложению стать женой, а затем уже только начинает обдумывать – хорош ли жених, хорошо ли это.

  – То есть, пока я рассматривала картинки в туалете, жених без меня, даже не дождался моего торжественного выхода, а сразу нам сделал предложение? – Я пыталась понять – шутит ли подруга, или на полном серьезе.

  – Фудзияма очень скромный – предложил и убежал, – Бонни захихикала.

  – Нельзя, табу, – я огорчилась до слез. – Где мы на краю Вселенной найдем наших жрецов, чтобы они после свадьбы сняли с нас код ДНК от чужого проникновения вовнутрь нас?

  Даже если бы нашли, то после написания теста и попадания в особую пехоту на сто процентов мы объявлены секретными и несуществующими.

  Жрец проверит, не найдет нас в идентификационных списках и откажется женить.

  – Джейн вечно ты все испортишь, – Бонни надула губки. – Я думала, что ты спросишь можно ли Фудзияме брать двух жен.

  А ты сразу начала с конца.

  – А что, ему можно взять двух жен? – я полюбопытствовала с опозданием.

  – Ага, одна жена рубила бы дрова, а другая запряжённая в плуг пахала бы поле, – Бонни потирала ладошки. – Фудзияма сказал, что у них в скоплении Галактик Джапан не хватает дешевой женской рабочей силы, поэтому можно брать любое количество жен.

  – Потому что не муж обеспечивает жен, а жены обеспечивают мужа, – идея стать одной из рабочих жен мне не понравилась.

  – Да, теперь я понимаю, а так сразу обрадовалась, – Бонни закусила нижнюю губку. – Но все равно, Джейн, предложил же!

  А мог бы и не предлагать! – Бонни вернула себе и мне хорошее настроение.

  Мы решили по дороге в наше помещение сначала зайти в душевую.

  – Не часто солдаты принимают душ, – я рассматривала совершенно сухие полы и заржавевшие краны для подачи воды. – Но нам надо! – Я попыталась открыть кран.

  Он намертво приржавел к трубе.

  Совместными усилиями мы в соседней душевой кабинке сдвинули более или менее живой кран.

  Но предусмотрительно не сразу стали под струю воды.

  Сначала полилось темно-коричневое, затем сменилось на рыжее, а только потом старые ржавые трубы выдали нам водопад ледяной воды.

  – Холодная, значит – безопасная, – Бонни первая забежала в душ и визжала от холодной воды, даже подпрыгивала.

  – Из глубокой скважины бьет, – я согласилась с подругой и присоединилась к ней.

  Мы визжали, прыгали, скакали, как сумасшедшие.

  После душа нечем обтереться, поэтому мы обсыхали.

  Прижались друг к дружке, немного потискались и совсем немного целовались.

  Обнимашки и целовашки у нас на Натуре – обязательные, потому что так мы познаем мир – через друг друга.

  Но наши слишком гордые натурщики слишком зазнаются.

  Парней в десятки раз меньше, чем девушек, да и то многие парни не желают с девушками целоваться.

  Парни целуются друг с другом, а девушки – друг с дружкой.

  – Теперь – самое главное в нашей службе, – я осторожно вышла из душевой комнаты, – наладить теплые дружеские отношения с коллективом.

  – Коллектив в сборе, – Бонни шепнула мне на ушко, когда мы вошли в помещение с кроватями.

  – Бойцы, какие кровати свободные? – Бонни храбро обратилась к нашим коллегам.

  Заточка, Дембель и Фудзияма играли в карты.

  Стола в казарме не было, его заменяла бочка с надписью: «опасно, токсично».

  – Девочки пришли, – парни дружно повернули головы.

  Мы пользуемся успехами, но почему?

  – Не кровати, а – нары, – Заточка заржал.

  Он нацепил на себя роль бывалого уголовника.

  – Не нары, а койки, койко-место.

  Один боец – одно койко-место, – Дембель вернулся к своим картам.

  – Вы согласны стать моими женами? – Фудзияма выбился из темы.

  – Твоими женами? – Дембель от удивления чуть не опрокинул бочку с колодой карт.

  – Ты думай, что говоришь, Фудзияма, – Заточка сделал вид, что ужасно обиделся.

  – Я девушек спрашиваю, – круглое лицо Фудзиямы чуть не превратилось в квадратное.

  – Не жирно тебе, Фудзияма, сразу две жены, – за нас ответил Дембель. – Женилка не выросла.

  – Я совершено не понимаю, куда ты клонишь, Дембель, – Фудзияма не собирался сдаваться. – Мне две жены мало для работы на поле и в кузнице. – Фудзияма кивнул, по его лбу пробежала рябь морщин.

  – Бей, твоя очередь, и не крой пику бубной, – Заточка тоже вернулся к картам.

  Затем обернулся на нас и смилостивился.

  – Выбирайте любые две свободные койки.

  Видите, сколько у нас резерва! – Заточка потерял к нам интерес.

  – Свободные койки – эти? – я прошла по ряду между кроватями.

  Наверно, изначально казарма на Эвкалипте строилась с другими целями – не для одинокого маяка.

  Кроватей было штук сорок.

  На некоторых лежали чистые в полиэтилене комплекты белья.

  Может быть, сержант Брамс что-то нам не договаривает о маяке.

  И сюда, время от времени, прилетают еще бойцы.

  – Мы выбираем около окошка, – Бонни присела на кроватку.

  – У окошка не советуем, – Фудзияма ответил от имени бойцов. – Джунгли смотрят в окно. – И тут же Фудзияма перешел к картам. – Шестерка.

  – Вот и мило, что джунгли смотрят в окно, – я нарочно, наперекор суевериям бойцов отделения, тоже присела на кровать рядом с Бонни. – Мы ничего не боимся.

  – Храбрые, значит, девочки, – Дембель не оборачивался: – Малой, смотри, чем бьешь.

  Не в пику, а в черви. – Карты для личного состава дороже, чем беседа с нами.

  Я и Бонни сняли щегольские белые лакированные военные ботиночки.

  Больше нечего нам снимать.

  Бонни раньше уверяла, что будет спать в ботинках, чтобы их не украли, но сейчас передумала.

  Мы прилегли на кровать, обнялись и закрыли глаза.

  Пора и спать после утомительных суток с распределением, прыжками с аварийными парашютами в гиперпространстве, белыми пиявками.

  – Смотрите, бойцы, – радостный возглас Заточки вывел меня и Бонни из наплывающего тумана сна. – Девочки обнимаются.

  Джейн закинула ножку на бедро Бонни.

  Вот это зрелище!

  – Что-то не так? – я сонно хлопала ресницами.

  – Вы парни, разве не вместе спите? – Бонни с неудовольствием смотрела на удивленные, расплывающиеся в улыбках лица бойцов.

  – Ты это... не оскорбляй, – Заточка сделал вид, что обиделся. – Может быть, у вас на Натуре парни и спят друг с другом, а у нас – строго.

  – Вы продолжайте, продолжайте спать, – Дембель заржал. – А мы посмотрим.

  – Странные вы какие-то бойцы, – я присела на кровати. – Бонни, завтра перетащим наши кровати в другую комнату, или повесим занавеску.

  Я не пойму в чем дело, но наши сослуживцы ведут себя загадочно.

  – Сама ты загадочная, Джейн, – Фудзияма обиделся. – Мы простые, а вот вы загадочные.

  – Спокойно ночи, бойцы, – я перетекла на соседнюю кровать. – Глупо спать одной, когда Бонни рядом, но если так требует наша безопасность, то – смирюсь на время.

  Мне снился ужастик из серии «Фильмы о джунглях».

  Я пробиралась сквозь густую растительность, размахивала огромным ножом, обливалась потом и ядовитыми соками растений, птиц и мелких зверьков.

  Более крупные хищники время от времени высовывали лошадиные морды из зарослей и скалили многочисленные ряды острых зубов.

  На меня сверху, с небес дохнуло смрадом.

  Верхушки гигантских эвкалиптов раздвинулись, и среди них показалась чудовищная морда.

  – Дикобраз, – я закричала во сне в ужасе.

  И тут дикобраз на меня навалился, сдавил, мешал вздохнуть.

  Мой большой нож улетел в кипящие джунгли.

  И все чем я могла противопоставить дикобразу – мой изящный кинжал.

  Кинжал надавил на глазное яблоко дикобраза.

  Чудовище, к моему удивлению, застыло.

  – Дембель? – моя интуиция подсказала, что нужно открыть глаза.

  Вместо дикобраза надо мной навис Дембель.

  Но он в данный момент не лучше дикобраза – тот же ужасный смрад из пасти и давление на тело.

  – Если мы еще живы, – я не убирала острие кинжала с глазного яблока Дембеля, – то, значит, что ты в меня еще не проник. – Мои ноги сжаты до состояния судорог.

  – Джейн, что ты ломаешься? – голос Дембеля охрип – то ли от возбуждения, то ли от страха.

  – Дембель, ты же знаешь, что мы с Натуры, – я ловко выскользнула из-под бойца.

  Но нож во время моего маневра не покидал свой пост над глазным яблоком Дембеля.

  – Врешь ты все, Джейн, – Дембель прошептал. – Ничто у вас не взорвется.

  Вы сами все придумали со своими жрецами.

  – Если бы придумали, – я посмотрела на спящую Бонни на соседней кровати. – Ты можешь в сети найти множество случаев, когда парни не доверяли и проверяли.

  Например, неделю назад натурщица заснула в пассажирском крейсере.

  Стюард обрадовался счастливому случаю и проник в нее.

  Пять трупов – натурщица, стюард, и три пассажира на дальних сиденьях.

  Плюс заляпанная ошметками и кровью часть салона.

  ДНК не позволит нам до свадьбы.

  А после свадьбы жрец снимает с нас эту защиту.

  Остаются еще много других замков на ДНК.

  – Точно? – Дембель, кажется, чуть-чуть поверил.

  Или делал вид, что поверил.

  – Конечно, – я вздохнула. – Думаешь, что нам нравятся замки на ДНК?

  Но у нас никто не спрашивает, поэтому мы их принимаем спокойно.

  – Джейн, ты не могла бы убрать нож с моего глаза?

  – Могла бы, а разве тебе это поможет?

  – Ты не представляешь, Джейн, как поможет, – Дембель уже примирился со своей неудачей.

  – Тогда потрудись объяснить, почему ты выбрал меня в качестве шутки, а не Бонни, – я сдерживала удивление.

  – Бонни брюнетка, а ты блондинка, Джейн, – Дембель перевел дыхание.

  – Тебе я понравилась, потому что я блондинка? – сердечко мое застучало радостно.

  Наконец, кто-то оценил мою неяркую внешность.

  – Нет, просто ты была ближе, поэтому я решил начать с тебя, – Дембель ответил с необъяснимым спокойствием.

  – Ну и ладно, – я разочаровалась.

  – Джейн, пойдем, выйдем, поговорим? – Дембель неожиданно предложил, когда я убрала нож с его глаза. – Уже утро.

  – Все равно я теперь не засну, – я натягивала ботинки.

  Мы вышли в предрассветный туман.

  – Хорошо-то как! – я расправила плечи и взмахнула руками, словно крыльями. – Свежесть, вокруг свежесть!

  – Убийственная свежесть, – Бонни погасил мой восторг. – Джейн, а ты не боишься, что я тебе отомщу за то, что ты ножом мне глаз чуть не вырезала? – Дембель спросил прямо.

  – Мне нравится твоя откровенность, Дембель, – я оценила его честность. – Гораздо хуже, если бы ты юлил и говорил, что не затаил на меня зла.

  Конечно, Дембель, я боюсь твоей мести.

  Каждая девушка боится.

  – Признаюсь тебе честно, Джейн, – Дембель усмехнулся и посмотрел по сторонам, чтобы никто больше не услышал его признание, – я теперь тоже боюсь тебя.

  Ловко ты с ножом.

  – На Натуре нас обучают работе с ножом с пяти лет, – я удивилась, что другие об этом не знают. – Нож для натурщика и натурщицы – основное средство обеспечения жизнедеятельности.

  – На вашей Натуре, наверно, всегда поножовщина?

  Чуть что – сразу за нож хватаетесь и режете друг друга?

  – Наоборот, Дембель, мы никогда не применяем ножи друг против друга, потому что не знаем, насколько опасен соперник.

  Худенькая молоденькая натурщица может кинжалом завалить матерого опытного натурщика.

  Поэтому никто не желает на себе проверять мастерство другого.

  Да и жрецы запрещают стычки друг с другом.

  Мы очень мирные и спокойные, как и остальные имперцы.

  – Только остальные имперцы не обучаются кинжалу с детства, – Огромный, перевитый стальными канатами мускулов, Дембель хихикнул, как девушка. – И не так много конфедераций, где запрещена одежда.

  – На нас из одежды толко ботинки, хотя некоторые и ботинки не носят.

  Поэтому спрятать бластер под одеждой мы не можем.

  Нож – единственная наша защита.

  – Если вы прячете ножи в обуви, то откуда же ты его выхватила в кровати? – в глазах Дембеля загорелся азартный огонек.

  – Вот это уже наш большой большой секрет, – я засмеялась. – В детских учреждениях, в школах, в гимназиях, в Академиях для нас созданы уроки и факультативы работы с ножом.

  Кажется, что ничего особенного из ножа не выжать, но это только так кажется.

  – Круто, Джейн, – Дембель, словно случайно приобнял меня за талию. – Обещаю, что я не буду мстить за твой нож. – Дембель замолчал на минутку.

  Я так поняла, что перед важным вопросом: – Джейн, пойми меня правильно.

  – Без долгих слов, Дембель, – я ободрила бойца.

  – Как вы снимаете напряжение... это...

  Если вам нельзя оказываться друг у друга внутри.

  – Все очень просто, Дембель, – я опять поразилась невежеству представителей других конфедераций. – Парни ласкают друг друга.

  Девушки – друг дружку: можно, если осторожно, без внедрения.

  – Как ты и Бонни вчера на кровати?

  – Я и Бонни – другое, – я улыбнулась. – Мы – близкие подружки.

  Очень очень близкие.

  Не стану объяснять, потому что для других, не натуристов, это сложно понять.

  – И не объясняй, Джейн, – Дембель поймал гигантского комара, внимательно его рассмотрел и отпустил. – Еще, Джейн, – Боец провел у себя рукой ниже пояса. – Со мной случилось ужасное: я уже не воспринимаю тебя голую, как девушку для утех.

  Ты для меня боевой товарищ.

  На тебя мой уже не реагирует.

  – Твой что?

  – Он не реагирует.

  – Кто он?

  – Да этот! – Дембель покраснел.

   Я сначала не поняла, а затем расхохоталась:

  – Дембель, ты мачо, а боишься о нем говорить.

  Покажи, докажи, что он успокоился.

  – Ну, если ты просишь, Джейн.

  – Дембель, у нас все на Натуре голые.

  Поверь, я не испугаюсь, когда увижу твой. – Я заглянула Дембелю в штаны. – Действительно, твой не реагирует на меня, как на голую девушку.

  С нашими натурщиками – понятно, у них все на виду, и до свадьбы почти не оживает.

  Но я надеялась, что парни из других миров хоть чуть-чуть нами заинтересуются, как девушками.

  Опасно, но на расстоянии можно нами любоваться.

  – Я и интересовался, до тех пор, пока твой нож мне не коснулся глаза.

  Я очень боюсь ножей, Джейн.

  С детства, когда разбил любимую ночную вазу отца.

  Отец привел домой подругу балерину, а она мне очень не понравилась.

  Поэтому я разбил ночную вазу.

  Балерина не заметила, что края ночной вазы откололись.

  Присела на острые пики, и заорала от боли.

  Отец сначала подумал, что балерина лишила себя... ну сама понимаешь – самого дорого у девушки, что вы так охраняете.

  Но потом отец вспомнил, что балерина до него была семь раз замужем, и с ним уже знакома год в постели.

  Вообщем, отец наказал меня – посадил голой жопой на нож.

  – Серьезно? Ребенка не под нож, а на нож? – я представила сцену, и по моей коже побежали пупырышки.

  – Отец сказал, что я должен почувствовать своей жопой то же самое, что почувствовала его подруга на разбитой вазе.

  – Одно дело – подруга, другое дело – сын, – я важно произнесла.

  – Спасибо за то, что ты понимаешь, меня, Джейн, – Дембель уже по-дружески, обнял меня за плечи.

  Нашу идиллию и дружбу нарушили девичьи голоса на другом берегу реки.

  Дембель среагировал сразу – выхватил бинокль и навел на голоса.

  – Ого! Дочь вождя племени с подружкой.

  Что вытворяют, что вытворяют на пляже! – Дембель всунул мне в руки бинокль и понесся к казарме. – Фудзияма и Заточка обязаны это увидеть.

  Я поднесла бинокль к глазам и навела резкость.

  Что там особенного увидел Дембель, я не поняла.

  Две девушки мило трогали друг дружку и целовались.

  Я ревниво сравнивала красоту туземок со своей красотищей.

  Разумеется, я выиграла, но признала, что золотокожие туземки грациозные, очень красивые и чарующие.

  Длинные волны рыжими водопадами спускались до песка и подметали его, как пушистые метелки.

  Через несколько секунд выскочили трое: Дембель, Заточка и Фудзияма, – все в полном обмундировании и с навешенными боекомплектами.

  Без оружия здесь не принято выходить даже поглядеть на купающихся туземок.

  – Ух, ты, – Заточка и без бинокля хорошо рассмотрел представление на противопенном берегу.

  Расстояние небольшое, поэтому бинокль – лишний.

  – Ах, ты, – Фудзияма тут же изменил мне и Бонни, а только вчера предлагал нам стать его женами.

  – Ишь, ты, – Дембель гордо посмотрел на нас, словно сам, на свои деньги, утроил спектакль.

   – Я просто не верю, – Фудзияма подбежал и толкал меня в плечо, как брата. – Я бы взял их на содержание.

  Люблю коллекционировать девушек.

  – Взял бы их на содержание, а меня и Бонни коллекционировал? – мое хорошее отношение сгорело в котле ненависти. – Себя не пробовал коллекционировать?

  Ты же редкий экспонат, Фудзияма.

  – Не понимаю, о чем ты говоришь, подруга, – Фудзияма нервно засмеялся. – Сама попробуешь когда-нибудь коллекционировать людей.

  Правда, нужно проявлять осторожность.

  Моя последняя коллекция выбила мне зубы и сбежала с моими деньгами. – Фудзияма открыл рот и показал два белых блестящих ровных ряда зубов. – Я попросил в имперской армейской канцелярии вставить мне новые зубы.

  Мне сначала отказали, потому что в армии зубы ничто не стоят, когда их выбивают, но, когда их вставляют, то баснословно дорогие.

  Я рассказал в имперской канцелярии, как моя коллекция била меня ногами и палками по голове и другим частям тела.

  Джейн, показать, что они палками сделали с моим пенисом?

  – Покажи, – Фудзияма, я заинтересовалась.

  Но интерес не наладил между нами мост дружбы.

  Фудзияма приспустил штаны и явил мне нормальный пенис согласно стандарта.

  – Ничего особенного, – я пожала плечами.

  – Пенис, как и зубы – искусственный, – Фудзияма довольно улыбнулся и опять показал новые зубы. – Я не затратил ни сольдо на их изготовление.

  После моего рассказа имперская армейская канцелярия от смеха валялась на полу.

  Мне выделили средства на восстановление зубов и протезирование пениса.

  Изъяли деньги у малоимущих – малоимущим все равно деньги не помогут – и передали мне. – Фудзияма всплеснул крепкими бронзовыми руками.

  – Выбитые зубы и искалеченный пенис не отбили тебе охоту коллекционировать девушек, Фудзияма, – я отошла от него на шаг. – Ты упорный, как огнеупорный кирпич.

  – Кукушка, оставь катер, – Заточка воплем отвлек меня и Фудзияму от увлекательного разговора о коллекционировании жен, выбитых зубах и разбитом палками пенисе.

  Что самое любопытное – дикарки на противоположном берегу делали вид, что не замечают ни нас, ни слышат воплей Заточки.

  Кстати, Заточка назвал Дембеля Кукушкой.

  Не хочет, чтобы туземки узнали его настоящую фамилию.

  Бойцы отделения перешли на секретный язык.

  – Вакса, я же быстро – одна нога там, другая здесь, – Дембель, он же по совместительству утром – Кукушка – ответил Заточке, ставшим на время Ваксой.

  – Нет, уж, Кукушка, катер будет у нас, – Фудзияма вступился за катер и пояснил мне – новенькой, поэтому глупенькой. – Катер у нас один.

  Случись что, как например, вы вчера свалились на джунгли, то нам лететь не на чем по реке будет.

  – Здесь же близко – Дембель успеет к вам через реку на катере, – я недоумевала.

  – Близко, а сержант Брамс еще ближе, – упоминание имени сержанта поставило все на свои места.

  За аренду катера Брамс, вероятно, наказывает жестоко и беспощадно.

  – Сволочи вы, Зингер и Вакса, – Дембель разделся догола и вступил в воду реки. – Придется плыть, как бревну.

  – Твое дело, – Заточка и Фудзияма ответили лениво.

  – Разве река не опасна? – я широко раскрыла глаза, ожидала, что Дембель исчезнет под градом пиявок. – Дембель отправляется на рискованное свидание и рискует своей жизнью.

  – В предутренние часы джунгли и река замирают, – Фудзияма почесал нос дулом бластера. – У гадов пересменка: ночные укладываются спать, дневные – еще не проснулись.

  – Что же мы тогда стоим? – Я забеспокоилась. – Нужно бежать в джунгли за ягодами, грибами, салатом, фруктами, морковкой, грушами, авокадо...

  Я бы перечисляла долго дорогущие на Натуре деликатесы, но ржач Заточки и Фудзиямы оборвал меня неприличным образом.

  – Последний раз я слышала подобный смех, когда в военном комиссариате во время приема пищи Зубейда подавилась костью из банки с тушенкой, – я злобно прошипела. – Любите вы, парни, посмеяться над девушками, которые попадают в беду или проявляют незнания.

  Можно подумать, что вы умные.

  – Я всегда смеюсь над тем, над чем во многих мирах империи считается смеяться неприлично, – Заточка произнес сквозь слезы ржача. – Разве не смешно, когда покойника несут на кладбище и по дороге нечаянно роняют гроб?

  Покойник вываливается, размахивает руками и ногами, как живой.

  А лица, лица которые должны скорбеть – на них появляются выражения, над которыми уссышься, – Заточка согнулся в хохоте.

  – Вакса не смеши меня, а то утону, – с середины узкой реки донесся ответный ржач.

  Дембель преодолел половину расстояния, а туземки принципиально его не замечали.

  Они оторвались от поцелуйчиков и бегали по пляжу, играли в примитивные догонялки.

  Во мне что-то шевельнулось внутри.

  Нет, я не почувствовала биение новой жизни в себе – это невозможно с ДНК на замке.

  Неужели, во мне шевельнулась ревность?

  Я и Бонни уже привыкли, что солдаты и офицеры интересуются нашей обнажённостью, потому что нечасто видели девушек с Натуры – натурщиц.

  А тут, возьмите, положите на хлеб и намажьте мягким салом: две туземки завладели вниманием бойцов нашего отделения.

  Не пашут, ни сеют, не строят глазки, а уже обошли меня и Бонни.

  Конечно, с одной стороны мы избавлены от излишнего внимания сослуживцев, с другой стороны – обидно до слез.

  Слишком быстро я и Бонни перешли из разряда «интересные девушки» в разряд «свои в доску».

  – Я говорю ей, мадемуазель, присаживайтесь на колени, – Фудзияма уже травил свою историю. – Она разодета дорого, богато, с изыском, с намеком на сексуальность.

  Смерила меня пренебрежительным испепеляющим взглядом.

  Отвернулась, головку гордо подняла, спину выпрямила, походку изобразила от бедра – Фудзияма сплюнул под ноги. – Но недолго показывала телом презрение ко мне.

  Поскользнулась на банановой кожуре, и как грохнется со всей дури в грязь.

  Ноги разлетелись в стороны, руки – дергаются, как будто ее током бьют.

  Мигом с гордой красотки слетела вся ее спесь.

  Красавица за секунду из идеальной превратилась в посмешище, в смешную до коликов. – Фудзияма рассказывал свою мерзкую историю, которая для мужланов должна казаться верхом остроумия.

  Дембель успел вылезти на песок пляжа, поэтому ржал без боязни захлебнуться в реке.

  – А еще, вижу – спускается по лестнице одноногий инвалид на костылях... – Заточка хотел развить дальше омерзительную тему черного юмора.

  Но Фудзияма ласково его остановил:

  – Вакса, подожди, потом поржем.

  Дай посмотреть, как Кукушка обработает двух туземок.

  – Как обработает? – я ничего не понимала. – Обрабатывают деталь на станке.

  Ни станка, ни детали я не вижу.

  – Джейн, ты своя в доску! – Фудзияма проглотил новый начинающийся ржач. – Хороший ты станок, но не мне на нем работать.

  – Говорите шифровками, – я пожала плечами. – Наверно, вам хочется казаться очень умными.

  Я же перед вами не щеголяю своими знаниями, не хвалюсь, что могу приготовить свинину тремястами способами.

  – Свинину тремястами способами? – Заточка заинтересовался, но его интерес мягко с меня перетек на другой берег.

  Туземки, наконец, заметили бравого Дембеля.

  Трудно не заметить, потому что он держал их за волосы.

  Девушки что-то щебетали, вернее – говорили, непонятно для меня без транслейтера, – но я догадывалась по тону и резким выкрикам, что недовольны.

  До появления Дембеля их голоса звучали мелодично, смех был серебряным, а теперь все сменилось на деревянное.

  Сказанное туземками не понравилось Дембелю.

  Он резко опустил руки.

  Головы девушек последовали за волосами в руках дембеля.

  Подружка дочери вождя племени пронзительно закричала.

  А дочь вождя племени изловчилась и боднула головой Дембеля между ног.

  Он охнул, а мог бы и ахнуть.

  Нет, Дембель не только еще и ахнул, но и жахнул.

  Он отпустил волосы подружки и свободным кулаком ударил сверху вниз по затылку дочери вождя.

  Мне показалось, что через реку я услышала страшный хруст.

  Девушка обвисла, словно тряпичная кукла, из которой кукольник вытащил руку.

  Вторая девушка оценила опасность и рванула со всех спринтерских ног в джунгли.

  Дембель отпустил обмякшую жертву, хотел догнать убегающую, но на границе пляжа и джунглей затормозил.

  Я с открытым ртом наблюдала за трагедией.

  Два дня назад видела смерть менеджера с урановых рудников Эль Диабло.

  Сегодня присутствовала во время казни дочери туземного вождя на Эвкалипте.

  Неужели, почти каждый день буду видеть по одному трупу?

  То, что Дембель убил девушку, видно и без подсказок.

  Она лежала без движения, но песок жадно принимал кровь из ее проломленной кулаком Дембеля головы.

  Золотой песок и контрастом – почти черное пятно крови.

  – Показал себя Дембель, – Заточка присвистнул.

  – Кулаком каждый может убить девушку, – Фудзияма оскалился. – Бластером – намного труднее. – Фудзияма ласково погладил приклад бластера.

  Совсем для меня загадочно – почему бластером убить сложнее, чем кулаком?

  – Лемур, Кряква, – раздался спокойный голос сержанта Брамса. – Берите катер и помогите Дембелю.

  – Почему помочь Дембелю, а не девушке? – Я подбежала к командиру отделения. – Виновата, товарищ сержант Брамс.

  – Туземке уже ничем не поможешь, – сержант Брамс почесал за ухом. – Помогать нужно нам.

  – Дон сержант, вы накажите Дембеля? – я спросила с надеждой.

  Я жаждала крови хладнокровного убийцы. – Нашелся смельчак: сильный воин во всеоружии напал на беззащитную голую хрупкую девушку.

  – Солдат Джейн, ты в армии или в морали? – сержант Брамс повернул ко мне печальное лицо. – Здесь у нас не там.

  В имперской армии законы другие, иные, чем на гражданке.

  – На какой гражданке, герр сержант? – Я хлопала ресницами. – ОХ, извините, я подумала, что гражданка – женщина.

  – ОХ, извиняю, – сержант Брамс передразнил меня. – Наше отделение – единая семья, один организм.

  Если я накажу Дембеля, то я оторву телу семьи руку.

  Представляешь, враг по всем фронтам наступает на наше отделение.

  Я, Крупп, Гансовский, Заточка, Фудзияма и вы героически сражаемся, а Дембель в это время отсиживается в карцере за убийство какой-то туземки.

  – Господин сержант, она не просто туземка, а дочь вождя племени, – слова сержанта я не могла опровергнуть, и находила в них логику, но по инерции пыталась защитить убитую.

  – То, что дочь вождя племени – плохо, – сержант Брамс посмотрел на компьютер на своей ракете. – Но с другими туземками обходилось, надеюсь, что и с этой обойдется. – Брамс набрал полные легкие воздуха. – Квакер, Попугай, Джонка, сбросьте труп в речку. – Сержант заревел так, что у меня в ушах заложило. – Нет трупа, нет преступления.

  – Товарищ сержант, но вторая девушка убежала, она свидетельница, – я недоумевала.

  – Ерунда все это, – сержант Брамс проследил, как подчинённые выполнили его команду – сбросили мертвую туземку в речку и погрузились на катер.

  – Что за шум, а меня не пригласили? – из казармы вышла Бонни и потянулась после сладкого сна.

  Только после сладкого сна не бывает задумчивых печальных выражений на лице.

  – Дембель плавал на другой берег, чтобы развлечься с двумя туземками, – я подбежала к подружке, обхватила ее за плечи и жадно рассказывала. – Дочь вождя племени повздорила с Дембелем, и он ее убил.

  – Кто убил? Вождь племени убил свою дочь? – голос Бонни сухой, как носки после просушки на раскалённой батарее.

  – Дембель ударом кулака пробил голову дочери вождя племени. – Я покрутила пальцем у виска подружки. – Затем Заточка, Дембель и Фудзияма сбросили ее труп в речку на съедение пиявкам и устрицам.

  – Круто, – Бонни не показала ни одной эмоции, которые я ждала после своего рассказа.

  – Что-то ты тупишь, Бонни, – я разочаровалась, что не растормошила еще сонную подругу. – Ночью Дембель навалился на меня.

  Я ему надавила кинжалом на глазное яблоко.

  После чего Дембель и я заключили перемирие: он не трогает нас, а я не тыкаю кинжалом ему в глаз. – Я думала, что это потрясающее событие встряхнет задеревеневшую Бонни.

  – С кем ты заключила перемирие, Джейн: с кинжалом или с глазным яблоком?

  – Джейн ты шутишь, подружка, – я отстранилась от Бонни и внимательно ее осматривала. – Не похоже, что шутишь.

  Ты, случайно, не нанюхалась джунглей?

  Может быть, ты сошла с ума?

  – Да, Джейн, я сошла с ума, – на этот раз Бонни согласно кивнула своей миленькой головкой. – Прости, я не поняла, а о чем ты только что мне рассказывала? – Подружка испугала меня спокойным тоном.

  Еще больше напугала, когда, словно зомби, направилась в сторону зеленой стены джунглей.

  Я зомби в жизни никогда не видела, а по визору – сплошные зомби.

  – Бонни, ты настолько серьезная, что потрясла меня, – я догнала Бонни и опустила правую руку на ее правое плечо.

  Почувствовала, что что-то не сходится в геометрии пространства. – Бонни, ты стала ниже ростом на четыре инча? – Страшная догадка пронзила меня ледяной стрелой. – Тебе ночью отрубили ноги на чуть-чуть? – Я опустила взгляд и наткнулась на босые пятки подруги. – Бонни, а где твои замечательные армейские ботинки?

  – Нет, нет больше моих миленьких лакированных ботинок, – Бонни ожидаемо разревелась. – Я... я... просыпаюсь, а они... они... ушли.

  Я не могу никого подозревать в краже, потому что преступление чудовищное.

  Никогда у меня не было подобных ботинок... и... и... и...

  И никогда не будет. УУУУУУУ!

  Да, я из нищей семьи авиаконструктора и директора банка, но это не значит, что у меня можно отобрать единственные хорошие ботинки, – Бонни присела на корточки и продолжала реветь.