Текст книги "Блондинка с болота и красавчик Фантоцци (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

  КНИГА

  Восемь лет назад воины Ваухана деревню Кристал сожгли, а жителей убили.

  Спаслась только одна десятилетняя Кристал.

  Ей помог внезапно обнаружившийся дар – крик Кристал парализовал врагов, выбивал ушные перегородки.

  Но появился он в минуты величайшего ужаса, душевного напряжения.

  Кристал на белом жеребце сбежала в лес, где встретила девушку на болоте – восемнадцатилетнюю Линдси.

  Они прекрасно поладили, подружились.

  Линдси обучала Кристал ходить в другой мир, через который можно наблюдать земной мир.

  В другом мире возможности беспредельны, но только нужно уметь управлять другим миром.

  Когда Кристал исполнилось восемнадцать лет, а Линдси – двадцать шесть, в другом мире ходок Годзилла заточил Линдси хрустальный гроб.

  Годзилла – очень опытный ходок по другим мирам, и, возможно, что он уже не человек, настолько изменил его другой мир.

  Кристал чудом избежала участи хрустального гроба – она криком остановила Годзиллу.

  Но теперь он знает о даре Кристал, и в следующий раз подготовится к встрече с ней.

  Одно тело Линдси находится в хрустальном гробу в другом мире, а другое – в ее жилище на опушке, около болота.

  Если оно погибнет там, то и здесь, а пока Линдси спит беспробудным сном.

  Кристал оставила зверей охранять Линдси, а сама отправилась искать воплощение Годзиллы в обычном мире.

  Девушка должна заставить Годзиллу отпустить Линдси из хрустального гроба.

  Кристал знакомится с восемнадцатилетней принцессой Эсмеральдой и герцогиней Эллисон, которая родилась в тот же год и в тот же день, что и принцесса..

  Принцесса давно враждует с герцогиней, они не терпят друг дружку.

  Но есть у принцессы слабость, которую лекарь называет болезнью, а Эллисон просто обзывает – нимфоманкой.

  Эсмеральда очень чувствительная, и, когда дело доходит, то не может себя сдержать.

  Герцогиня Афинская Эллисон издевается над Эсмеральдой, пользуется ее состоянием, ей нравится управлять принцессой.

  Но и принцесса не остается в долгу, она с презрением называет Эллисон воровкой.

  Эсмеральда и Эллисон помогают Кристал найти Годзиллу.

  Принцесса – потому что влюбилась по уши в Кристал, а Эллисон – из воровского интереса.

  Нужно украсть у Годзиллы Око Мира, которое у него же в замке и находится.

  А затем за это Око Мира купить свободу Линдси.

  По крайней мере, это ближайшие планы Кристал.

  А, как сложится, никто не знает.

  Кристал до поры до времени решила не раскрывать подружкам, что она ходит в другой мир и оттуда видит прошлое и многое другое.

  Три восемнадцатилетние подруги останавливаются на ночь в корчме в деревне Каликастраты.

  – Скукота, даже воровать не интересно, – Герцогиня Афинская Эллисон в который раз лизнула взглядом по посетителям корчмы. – Деревня Каликастраты – не лучшее место для развлечений, но и не худшее.

  Здесь часто случаются пожары, все горит, кроме этой корчмы. – Эллисон воровала с детства.

  Знатного рода герцогиня ни в чем не нуждалась, но воровала.

  Одни называли ее тягу – украсть – сумасбродством богатой девочки, другие считали – болезнью.

  – Разве пожар – развлечение? – Кристал с недоумением посмотрела на герцогиню. – Пожар – страшно: лес горит, звери страдают.

  – Деревня – не лес, – герцогине лень разговаривать.

  Принцесса Эсмеральда пока в разговор не вступает.

  Она с обожанием смотрит неотрывно на предмет своей любви – Кристал, и готова в любой момент встать грудью на ее защиту.

  – Вы будете ужинать, или я могу забрать вашу еду себе? – к столу подошел уверенный в себе мужчина лет сорока. – Денег на ужин у меня хватает, но зачем же тратить зря, если вы оставите? – Мужчина покачнулся, едва удержался на ногах на хмельной волне.

  Без спроса взял с блюда гусиную ножку и начал обгладывать.

  Гусиный сок и жир падал на ладони герцогини.

  Мужчина явно нарывался на скандал: видно, и ему скучно.

  – Кушайте, кушайте, – в глазах герцогини заплясали огоньки интереса. – В вашем возрасте нужно много кушать, чтобы подержать силы организма.

  – Что? – мужчина не понял: подшучивает ли над ним очень красивая девушка с длинными волнистыми каштановыми волосами, белейшей кожей и изумрудными очами. – Тебе не нравится мой возраст, леди? – Он растянул губы в кривой полуулыбке, рука легла на рукоятку кинжала.

  – Что вы, синьор, – воровка умела разговаривать с любым: от пастуха до короля.

  Заболтать – часть ее воровской профессии или болезни. – Я хочу пригласить вас на танец, поэтому вам нужно много сил, чтобы угодить мне!

  – Не собираюсь я тебе угождать, – вторая гусиная ножка перекочевала в руку мужчины. – Ты мне должна угождать. – Он ткнул пальцем блузку герцогини. – Налитая у тебя грудь, может быть, мне она понравится.

  – Сначала потанцуем? – Эллисон спросила с жалобной гримаской.

  Принцесса прятала улыбку: при всей своей ненависти к воровке, она не могла не признать, что Эллисон выкручивается из любого сложного положения и оставляет других в дурака.

  Что Эллисон сейчас задумала – принцесса не догадывалась, но подозревала, что будет весело, и наглец получит свое.

  – Ты даже не представляешь, как Лукреций танцует чардаш, – мужчина догрыз ножку, вытер руки о деревянную скамью.

  Он буквально выдернул Эллисон из-за стола.

  Не заботился: ударилась ли она о край стола, или минула его. – Я покажу тебе чардаш! – Мужчина попытался сделать шаг, но со всей дури грохнулся.

  Он лбом чуть дубовый пол не прошиб и заревел: – Чертова девка, она связала мои сапоги.

  Смеешься надо мной? – к своему удивлению мужчина поднялся – ноги не связаны.

  – Что вы, милорд Лукреций, – в глазах герцогини плещется море невинной наивности. – Зачем мне связывать вам ноги, мы же не играем в любовь. – Эллисон бросила насмешливый взгляд на принцессу, поддела ее по поводу всегда готового вспыхнуть желания – только фитиль поднеси. – Вы же видите, что ваши ноги свободны, и никакой веревки нет.

  И не обучена я вязать узлы. – Эллисон пожала хрупкими плечиками.

  – Но я же видел веревку на своих ногах, – Лукреций потирал надувающуюся шишку на лбу. – Не показалось же мне, и отчего же я тогда упал?

  – Возможно, что головка закружилась, – Эллисон кокетливо улыбнулась. – Танцуем чардаш? – Улыбка девушки выглядела естественно. – Выглядите вы изумительно, милорд!

  – А то, – Лукреций хотел поднять правую ногу, чтобы притопнуть в начале танца, но снова нога не отделилась от другой, и мужчина опять повалился с грохотом из грозовой тучи.

  Посетители откровенно ржали над перепившим танцором.

  Никто не сомневался, что Лукреций пьян, поэтому и падает, а еще обвиняет девушку о какой-то веревке, которой, якобы она связала ему ноги.

  – Ага, а это не веревка? – Лукреций все же извернулся и показал на связанные ноги.

  – Где веревка? – Эллисон склонилась над мужчиной. – Опять вам мерещится веревка, милорд.

  Не к виселице ли ваши видения? – Эллисон покачала очаровательной головкой.

  – Только что я видел ее, ты развязала узел, а веревку спрятала на груди! – Мужчина обвиняюще захохотал. – Наверно, ты – воровка! – Тут он, не зная, попал в точку.

  – Веревку? На груди? – Эллисон делано возмутилась, и тут же также наигранно смутилась.

  Румянец разлился по щекам девушки. – Не станете же вы обыскивать скромную девушку! – Это уже вызов.

  – Обыщу! – Лукреций опустил огромные ладони на плечи Эллисон.

  – Он хочет ее обидеть? – Кристал спросила у Эсмеральды.

  – Хочет, но не сможет, – принцесса ответила чуть слышно. – Эллисон скучала, поэтому решила развлечься.

  – Что это за развлечение – обижать человека? – блондинка с болота никак не могла понять отношения между людьми в большом обществе.

  В лесу с Линдси было все просто и понятно, оттого и весело и легко всегда!

  – Но он же первый обидел нас, когда без разрешения нагло жрал еду с нашего стола, а гусиный жир нарочно сбрасывал на Эллисон. – Принцесса допускала в своей речи бранные слова наподобие «жрал».

  Никак иначе не скажешь о наглом Лукреции. – Увидел трех девушек беззащитных.

  Если бы нас охраняли, он не подошел бы!

  Мне понравился трюк с веревкой, который затеяла Эллисон.

  Она связывает ноги Лукреция, а затем развязывает и прячет веревку.

  Готова поспорить, что веревку у нее не найдут даже при самом тщательном обыске.

  Если, конечно, Эллисон захочет, чтобы ее обыскивали.

  А, она, судя по всему только об этом и мечтает.

  Обыск входит в шутку с веревкой!

  – И обыщу, – Лукреций, хотя и бравадился, но не так легко дотронуться до незнакомой красавицы.

  Его подбадривали посетители, и он рискнул.

  Рука Лукреция проникла в вырез блузки Эллисон.

  Эллисон с холодной насмешкой смотрела на него:

  – Найдутся ли в зале мужчины, которые защитят несчастную девушку от посягательств насильника? – Эллисон, наконец, обратилась к другим посетителям.

  Они сразу отвернулись и сосредоточились на своих кружках. – Я так и думала, что нет среди вас настоящих мужчин. – Ироничная улыбка скривила губы Эллисон. – Зачем же вы тогда нужны и живете? – Герцогиня поставила точку в спектакле.

  – Не нашел! Нет веревки! – Лукреций промычал. – Но я же видел, как ты ее спрятала за пазуху.

  – Есть! Есть еще мужчина! – На защиту Эллисон поднялся худенький дряхлый старичок.

  Жизнь чудом еще поддерживала его мощи.

  Старичок тряхнул головой, из бороды посыпались остатки волос.

  – Браво, Эллисон, – Эсмеральда захлопала в ладоши, но не улыбалась.

  – Почему браво? – Лукреций насторожился. – Все же веревка была? – Мужчина переводил злой взгляд с принцессы на Эллисон, и снова на принцессу.

  – Пойдем, Кристал, нам здесь нечего больше делать, – принцесса поднялась и направилась к лестнице на второй этаж, где находятся комнаты для постояльцев.

  – Я чуть позже, я не устала, – Кристал внимательно рассматривала старика.

  – И тебе спасибо, Эсмеральда, – голос Эллисон пропитан ядом:

  "Эсмеральда нарочно произнесла «браво», чтобы обратить внимания на трюк с веревкой, будто бы говорила "Мы все знаем, ловко ты одурачила танцора.

  Принцесса меня подставила!

  Месть моя будет ужасна!" – Эллисон послала в спину Эсмеральды воздушный поцелуй.

  Принцесса с прямой, как доска, спиной важно прошествовала по коридору и скрылась в комнате.

  Девушки смогли взять только две комнаты – остальные заняты.

  Эсмеральда вошла, прикрыла за собой дверь и увидела служанку.

  Невысокая, налитая, будто спелое яблоко, девушка готовила воду для купания.

  У стены стоит бочка, в нее служанка наливает теплую воду.

  – Госпожа, извините, но я не успела еще подготовить для вас все для вечернего омовения, – служанка светло улыбнулась.

  На ее щеках появились миленькие ямочки.

  Одета девушка просто – в длинный сарафан до пят.

  Служанка встретилась взглядом с принцессой, поймала ее взгляд и зацепила его крепкой хваткой.

  Эсмеральда вздрогнула:

  "Только этого мне сейчас не хватало!

  Ни за что!"

  – Можешь уходить, – принцесса повелительно махнула рукой.

  – Позвольте, но я не знаю – может быть, вода для вас слишком холодна, или, наоборот, горяча, – служанка не сделала ни шага к двери. – Вы попробуйте, а я либо подогрею, либо остужу.

  – Настырная ты, – в голосе принцессы зазвенела сталь.

  Эсмеральда подошла к бочке, опустила в теплую воду ладошку. – В самый раз вода – теплая, как я люблю.

  Теперь-то ты уйдешь? – принцесса строго смотрела на служанку.

  – Меня зовут Персефона, – на девушку слова Эсмеральда не действовали. – Мой отец владеет этим постоялым двором, а я ему помогаю. – Девушка сделала непонятный жест рукой – круговой – вроде, как обрисовывала, что хозяйство круглое. – Я помогу вам раздеться и войти в бочку, а то можете поскользнуться, или нога зацепится, а я потом буду виновата! – Персефона решительно подошла к принцессе. – Разрешите? – Она расстегнула пуговичку на блузке Эсмеральды.

  Принцесса старательно отводила взгляд в сторону:

  "Неужели, по мне видно, что я не могу устоять? – Эсмеральда стиснула зубы. – Наверно, в моих глазах читают ясно мои желания.

  Тоже мне, а еще принцесса".

  – Сама разденусь, пошла прочь, – Эсмеральда нашла в себе силы выговорить эти слова.

  – Как вам будет угодно, – Персефона не обиделась.

  Ее рука, вроде бы случайно, коснулась левой груди Эсмеральды.

  Принцесса задрожала, губы ее увлажнились:

  «Почему же она продолжает, если я приказала уйти, а она согласилась?» – Эсмеральда смотрела на полные белые руки дочки корчмаря.

  Персефона тем временем, как ни в чем не бывало, сняла с нее блузку.

  Затвердевшие соски принцессы с вызовом смотрели на Персефону, но, она, будто не замечала их.

  – Работы в корчме много, но мне пока нравится, – Персефона потянула за шнурок на штанишках принцессы. – Через месяц, на праздники я выхожу замуж.

  Фантоцци из хорошей семьи, у его отца пять коров, шесть овец и два коня. – Персефона присела перед Эсмеральда и осторожно стягивала с нее штанишки.

  Отсутствие нижнего белья у принцессы не смутило девушку.

  Эсмеральда заворожено сверху видела приоткрывшиеся груди служанки.

  Разрез платья слишком велик, поэтому видно почти все.

  "Она не замечает, что светит грудями, или нарочно соблазняет меня? – Эсмеральда не могла оторвать взгляд от прелестей дочки корчмаря. – Сколько раз меня служанки раздевали перед сном, но во дворце они делают – механически, а Персефона – с любовью, нежно.

  Хотя со стороны и не скажешь – просто выполняет свою работу.

  На что она надеется, и что хочет от меня?" – Эсмеральда приподняла правую ногу.

  Персефона стянула с нее штанину.

  – Сначала я не обращала внимания на ухаживания Фантоцци, – Персефона полностью раздела принцессу и теперь аккуратно складывала одежду на стул. – Мы знакомы с ним с детства, и даже ничего в мыслях не было.

  Вы сами понимаете, госпожа, как это бывает у сверстников. – Персефона сделала паузу, и принцесса важно кивнула: показывала, что да, она все понимает, как бывает у сверстников. – В четырнадцать лет Фантоцци отправился на ярмарку: отец доверил сыну продать корову.

  Заодно, хотел узнать, как он справится, можно ли ему в дальнейшем доверить хозяйство.

  И знаете, как поступил Фантоцци? – Персефона приставила к бочке скамеечку и взяла Эсмеральда за руку. – Сначала зайдите в бочку, чтобы мне спокойно было.

  Ага, правая ножка, левая, не волнуйтесь, я поддержу. – Персефона направляла принцессу, словно Эсмеральда никогда не омывалась в бочке.

  Когда принцесса погрузилась по шею, Персефона беззаботно засмеялась. – Теперь я дораскажу, сейчас за вас не волнуюсь, госпожа. – Так вот, Фантоцци корову продал, возвращается с ярмарки, а его отец сразу встречает у порога:

  «Сколько денег выручил за корову?»

  «Пятьдесят каури, отец», – Фантоцци всегда вежлив с родителями.

  "Очень большие деньги, – отец обрадовался. – Надеюсь, сынок, ты не спустил их на пряники и леденцы?

  Скажи честно – ругать не стану, но, конечно, огорчусь".

  «Нет, отец, ни пряники, ни леденцы меня не прельщали».

  «Не потратил ли ты пятьдесят каури на балаган?» – отец почувствовал, что денег у сына нет.

  Деньги они, как бы не пахнут, но от них все равно исходит неуловимый запах денег.

  И этого запаха отец не чуял.

  «Балаган меня тоже не интересует», – Фантоцци казался смущенным.

  «Тогда давай мне половину, а двадцать пять каури оставь себе в награду», – отец протянул руку. – Персефона заинтриговала рассказом так, что принцесса заслушалась.

  Сладостная дрожь чуть отступила, затаилась в укромных уголках тела: – Госпожа, позвольте, я протру вас губкой с душистой пеной. – Дочь хозяина спросила, но уже наклонилась за губкой.

  Эсмеральда промолчала, и Персефона приняла, как знак согласия.

  Губка нежно коснулась шеи принцессы.

  Пена приятно щекотала кожу. – Фантоцци не отдал отцу деньги, потому что их потратил.

  И знаете, госпожа на что? – Персефона не ждала ответ от Эсмеральды. – Он показал медную дудку.

  «Прости, отец, я на все деньги приобрел эту замечательную дудку».

  Отец его опешил, глаза выпучил и чуть не упал:

  "Я бы понял, если бы ты разорился на пряники и леденцы.

  Не ругал бы тебя, если бы ты проиграл деньги или оставил в балагане.

  Но дудка?" – отец созвал соседей и всю большую семью.

  Один он не мог пережить увиденное и услышанное.

  «Да, дудка!» – Фантоцци смутился, даже пот у него выступил через рубашку – я видела.

  "Ты задумал стать придворным музыкантом?

  Но ты же не умеешь играть даже на кифаре!" – Отец спросил под общий хохот.

  Не смеялся лишь один Фантоцци, а я лишь чуть улыбнулась. – Персефона лукавила, по ее личику видно, что она тоже вместе со всеми хохотала над Фантоцци. – Отец начал издеваться над сыном, а Фантоцци не выпускал дудку из рук. – "Может быть, тебе досталась волшебная флейта гномов?

  Дунешь в нее, раздастся дивная музыка, и гномы принесут горшок с золотом?" – отец попытался вырвать дудку из рук сына, но Фантоцци дудку не отдал.

  «Отец, ты сломаешь дудку, она – очень тонкий инструмент», – Фантоцци защищал дудку, как парень должен защищать девушку.

  «Где, где лепреконы и золото?» – отец уже начал беситься, хотя обещал не ругать сына.

  «Дудка принесет хорошую прибыль», – Фантоцци хотел спрятаться в доме от насмешек.

  "Дудка принесет прибыль? – отец никак не мог прийти в себя.

  Наоборот, с каждым ответом сына он распалялся больше и больше. – Дудка, как корова, дает молоко?

  Или она родит по весне теленка?

  Ладно, не теленка, но, хотя бы – вторую дудку она родит? – Отец заплакал от горя. – У всех сыновья умные, а у меня оказался дурак.

  Сынок, ты отдал за дудку корову: корову всегда можно продать, а дудку – кто ее купит? – Отец обратился к нам: – Купит кто-нибудь эту дудку?

  Хотя бы за сольдо?" – Дураков не нашлось.

  С тех пор Фантоцци стали обзывать дурачком.

  Появился у нас в деревне свой деревенский дурачок.

  На Фантоцци даже приезжали посмотреть из города – как дурак корову на дудку обменял.

  Прошло два года, Фантоцци не обижался, когда его обзывали дурачком.

  Однажды, в корчме остановился визирь – богатый, знатный, денег у него – золотые горы.

  Визирь тоже захотел взглянуть на Фантоцци – нашего деревенского дурачка, нашу достопримечательность.

  «Ты обменял корову на дудку?» – визирь накушался и развлекался с Фантоцци.

  «Да, господин», – Фантоцци без стеснения разговаривает даже с лицами королевской крови и другой знатью.

  «Покажи мне эту замечательную дудку, дурак».

  Фантоцци с охотой исполнил просьбу визиря, или приказ – как хотите, так и думайте.

  Мало кто хотел посмотреть на простую дурацкую дудку.

  Фантоцци принес ее и протянул визирю.

  Руки у визиря холеные, белые, пухлые, не испортят дудку.

  Только визирь на нее взглянул, только прикоснулся к ней, как с лица спал.

  Побелел, хотя пытался не показать заинтересованности.

  «Я покупаю у тебя эту дудку, – визирь щелкнул пальцами, и ему поднесли кошель. – Купишь отцу новую корову и тебя перестанут обзывать деревенским дурачком». – Визирь протянул за дудку пятьдесят каури.

  «Нет, господин, за эту дудку пятьдесят каури уже мало». – Торг проходил в зале, на глазах у всех.

  Визирь нахмурил брови, он не привык, чтобы ему отказывали.

  "Но ты же сам ее купил за пятьдесят.

  Бери, тебе за нее даже сольдо не дают. – Визирь прибавил к пятидесяти каури еще десять – огромные деньги для нашей деревни. – Понимаю: два года назад деньги стоили дороже, а сейчас обесценились".

  «Шестьдесят каури – тоже мало», – Фантоцци отрицательно покачал головой.

  В зале зашумели, начали пихать Фантоцци, обзывали:

  "Действительно, дурак.

  Останется без денег со своей дудкой".

  «Сколько же ты хочешь за нее», – визирь раскалился добела.

  Он даже не стал торговаться и принижать дудку, не говорил, что она – хлам.

  «Горшок золотых и ни сольдо меньше!» – как только Фантоцци произнес, все захохотали, как в тот раз, когда смеялись над ним два года назад.

  «Дурак, истинный дурак!»

  «Бери шестьдесят каури, а то я тебя на конюшне запорю», – отец подбежал к Фантоцци сам не свой, трясет бородой, как козлик.

  «Не мешай», – Фантоцци грозно посмотрел на отца, без почтения, но с любовью – именно так смотрят на добрых дурачков.

  Только на этот раз сын выставлял отца дураком.

  Отец замахнулся на Фантоцци, хотел наказать, но тут же отлетел в угол корчмы.

  Рука у Фантоцци тяжелая – лучше под нее не попадайся.

  Все затихли: одно дело, когда деревенский дурачок спокойный, а другое – когда буйный, да с силушкой.

  «Горшок золота? – визирь даже не улыбнулся. – Не боишься, дурак, моего гнева».

  "Не боюсь, потому что ты, визирь, хоть и знатный, но издалека.

  А я здесь, в своей деревне – не дотянешься до меня.

  Да и сделать сейчас ничего со мной не сможешь – мигом тебя и твоих слуг побьем кольями!" – Фантоцци знал, о чем говорит.

  Мы, деревенские, хоть и кажемся глупенькими, но кольями можем кому угодно спину обломать. – Персефона сжала кулачок и погрозила в окно невидимому врагу. – Тогда визирь сделал то, о чем в нашей деревне ходят легенды.

  Он приказал, и его казначей молча наполнил горшок из-под молока золотыми монетами – доверху, как в сказке.

  Сбылось предсказание – будто гномы за дудку золото отдали. – Персефона просто стянула платье через голову.

  Оказалась совершенно нагая, будто только что из бани вышла.

  Эсмеральда с удивлением во все глаза смотрела на нее, даже слово от неожиданности не могла вымолвить.

  – Я залезу к вам, госпожа, чтобы вас лучше мыть, – служанка пояснила свои действия. – Иначе платье замочу.

  Зачем нам мокрое платье? – Персефона поднялась на скамеечку.

  Переход от рассказа о деревенском дурачке Фантоцци к совместному купанию потряс принцессу.

  Она кивала головой и ничего не понимала:

  – Никогда еще служанки не осмеливались залезать ко мне в бочку, чтобы обмыть.

  – Это потому что они ленивые, не старательно вас мыли.

  В городе другие порядки, а, у нас, в деревне – иные. – Персефона умело разместилась в бочке – видно, что не в первый раз моется вдвоем.

  Она свои бедра пропустила под принцессу и раздвинула ей ноги, иначе неудобно.

  Эсмеральда оказалась вжата снизу в сдобное тело служанки. – Всю целиком вас вымою, останетесь довольны! – Дочка хозяина невозмутимо водила губкой по грудям принцессы.

  Груди и так налились, соски уже невозможно твердые, дальше некуда.

  Каждое прикосновение Персефоны было для принцессы, как удар кнута, сладостный удар кнута.

  – Когда горшок с золотом оказалось у Фантоцци, все ахнули, кроме его отца.

  Он еще не пришел в сознание в углу после удара сына. – Персефона губкой и рукой водила по телу принцессы.

  «Вроде моет меня, и не придерешься», – Эсмеральда закрыла глаза и решила не сдерживаться.

  Зачем пытаться сдержаться, если, все равно, не получится.

  Персефона продолжала рассказ, как ни в чем не бывало, будто бы не видит возбуждение постоялицы.

  Или, на самом деле, не обращает внимания на это: кто поймет, что за нравы у этих деревенских.

  – Визирь схватил дудку и прижал к груди.

  «Я продешевил», – Фантоцци с сожалением смотрел на утраченную дудку.

  "Конечно! Я знаю! – визирь сразу приказал собираться.

  У дверей обернулся и произнес тихо, но все слышали: – Ты не деревенский дурачок.

  Ты деревенский умник!" – Визирь уехал, а память о нем осталась.

  Знаете, что Фантоцци сделал с горшком золота? – Персефона, как и прежде, не ждала ответ. – Если бы Фантоцци его оставил, то до утра бы не дожил.

  Горшок золота – лакомая добыча, за золото у нас отец без жалости убьет сына.

  Сына можно родить еще, а золото не родишь.

  Фантоцци выбежал, а вернулся только к вечеру.

  На телеге вез что-то прикрытое рогожей.

  Мы сразу поняли: потратил все золото – немыслимые деньги, на них в наших Каликастратах можно было Королевский дворец построить.

  Книги, книги он купил на все золото! – Персефона почти прокричала, настолько ей не давал покоя поступок Фантоцци.

  С тех пор мы не знаем, как Фантоцци называть: умник либо дурак.

  Дурак, потому что книги его никому не нужны даром.

  Лежат в сарае на полочках, ждут своего часа.

  Но дождутся ли? – Персефона тяжело вздохнула. – Вдруг, найдется городской, которому эти книги покажутся дороже золота – и отвалит за них уже не горшок с золотом, а полную телегу!

  Но может так статься, что книги пропадут, как пропало золото визиря! – Персефона закончила рассказ: – Госпожа, позвольте, спинку вам намылю. – Она закинула руки на плечи Эсмеральды, притянула ее к себе.

  Груди в груди прижались, соски соединились, принцесса чувствовала каждую жилку Персефоны.

  Но дочка хозяина не показывала, что – нарочно.

  Просто в бочке двум девушкам тесно, а нужно госпожу купать.

  И принцесса не выдержала накал страсти.

  Она издала протяжный стон – долгий, вымученный, будто стон боли.

  Бедра ее неконтролируемо двигались толчками.

  Часть воды выплеснулось из бочки на светлый пол.

  Тело принцессы слилось с телом Персефоны.

  Эсмеральда лбом уперлась лбом в лоб и вскрикнула.

  Затем обмякла, будто ее высосали до капли.

  – Выйду я за Фантоцци замуж, и стану за его книгами ухаживать, как за скотиной. – Персефона смогла добраться до ягодиц принцессы, натирала их, растирала, а затем чуть отодвинулась и губкой провела внизу ее живота.

  – Я больше не могу, – Эсмеральда прошептала, но ее тело говорило о другом.

  – Жены ухаживают за скотиной, а я буду и за овцами ходить, и за коровами, и за конями и за книгами, – дочка хозяина так тщательно промывала у Эсмеральды в промежности, что принцесса не выдержала.

  За первым приступом сладчайшей боли пришел второй.

  Эсмеральда отдышалась и поднялась в бочке на дрожащие ноги.

  Персефона помогла ей выйти из бочки, сама вышла, растерла ее мягким нежным полотенцем.

  – Вас одеть, госпожа, если собираетесь еще куда пойти, или вы так сразу ляжете спать? – Персефона вытирала тряпкой воду на полу.

  «Персефона ждет, что я приглашу ее спать со мной, поэтому не одевается». – Эсмеральда не могла отвести глаз от тонкой спины служанки, и от ее широких бедер.

  Служанка не стеснялась своей наготы, ползала на коленях, собирала всю воду с пола.

  – Оденусь, – принцесса постаралась, чтобы голос звучал бесстрастно, как во дворце, когда она общалась с фрейлинами и служанками.

  Персефона тут же, словно ждала сигнал, влилась в свое платье и помогла принцессе одеться.

  – Да, я скоро выхожу замуж, – Персефона сдула невидимую пылинку с блузки Эсмеральда.

  Принцесса слова служанки поняла правильно.

  – Возьми от меня подарок на свадьбу с Фантоцци, – Эсмеральда протянула девушке золотой.

  – Благодарю вас, госпожа, – личико Персефоны засияло. – В любое время зовите меня, я еще много чего могу рассказать. – Под рассказом дочка хозяина имела в виду, что он будет заканчиваться, как и мытье.

  "Персефона делала вид, что я сама, что она только меня мыла, поэтому никто ее не уличит.

  Любопытно, как она вывернется, если просто ее пригласить поговорить?

  Наверно присядет рядом, прижмется боком и тогда". – Принцесса силой отогнала от себя картину, которая стала рисоваться в воображении.

  – Скажи, ты часто купаешь постояльцев?

  И мужчин и женщин? – принцесса отрывала для себя новый деревенский мир.

  – Конечно, госпожа! И мужчин и женщин купаю. – Персефона открыто улыбнулась. – Я же помогаю отцу по хозяйству.

  – Как твой жених относится к тому, что ты вот так купаешь?

  – Он очень рад, потому что ценит меня.

  Нам нужны деньги на свадьбу.

  Книжками гостей не накормишь! – Персефона с другого плеча принцессы сняла также невидимую пылинку. – Одни постояльцы дарят нам деньги на свадьбу, другие – нет.

  Вот вы очень добрая госпожа.

  – Постояльцы дарят вам? Ты сказала – вам?

  Я ослышалась? – принцесса надменно подняла брови домиком.

  – Да, Фантоцци тоже моет клиентов и читает им по ночам – мужчинам и женщинам.

  Постояльцев у нас в избытке, я со всеми бы не управилась.

  – Много нового я узнала о деревне, – Эсмеральда усмехнулась. – Вы не ревнуете?

  Неужели, твой жених спокойно переносит то, что ты купаешь, ладно – девушку, но, если мужчину?

  А ты что думаешь, когда он с мужчиной или с женщиной?

  – Что значит, ревнуем? Я это слово не знаю! – Персефона пожала плечами. – Мы работаем, а в деревне каждый труд важен. – Персефона замолчала надолго.

  "Почему она не уходит?

  Вроде сделала свое дело, добилась от меня, что хотела – получила за услугу золотой.

  Как втерлась в доверие – госпожа, позвольте, раздену вас, госпожа, разрешите, помогу вам голой сойти в бочку, госпожа, я к вам залезу и потру, чтобы лучше вымыть!" – Принцесса не чувствовала себя одураченной, потому что получила больше, чем золотой, но все же...

  Неприятна только мысль, что деревенская девушка заранее знала, чем закончится.

  Она – знала, а принцесса даже не подозревала.

  – Вас двое: ты и жених, – Эсмеральда подала Персефоне еще один золотой. – Поэтому два золотых.

  – О! Спасибо, госпожа, – Персефона искренне радовалась. – Если желаете, то я сделаю вам массаж перед сном.

  – А, если не желаю, то ты все равно придумаешь, как мне сделать... массаж. – Принцесса пристально смотрела в глаза дочки хозяина постоялого двора.

  В них не отражались мысли, а только разливалась доброта.

  Неизвестно, чем закончилось бы общение: Персефона, несмотря на то, что повторяла, что работы в корчме много, не уходила.

  «Я – ее работа! – принцесса догадалась. – И за эту работу она очень хорошо получила золотом!»

  Дверь без шума отворилась, и вошла Эллисон.

  Она ступала мягко, будто пришла к спящим постояльцам воровать.

  Герцогиня быстро окинула взглядом комнату, бочку с водой и с ухмылкой посмотрела в глаза принцессы.

  "Эллисон ни о чем не догадается, – все же принцесса смутилась. – Воды на полу нет, половицы подсохли, я и служанка одеты.

  Мы просто беседуем: дочка хозяина зашла спросить, надо ли нам что-нибудь еще принести. – Эсмеральда ущипнула себя. – Что это я?

  Подбираю слова в свое оправдание?

  И перед кем оправдываться собираюсь – перед заклятым врагом, воровкой?"

  Персефона вроде бы обрадовалась появлению новой девушки, хотела ей что-то сказать, наверно, предложила бы искупаться в бочке.

  Но взглянула в глаза Эллисон, и решила, что с этой девушкой купание не получится.

  Дочка хозяина потупила взгляд, поклонилась и вышла.

  – Порезвились? – тон Эллисон ничего хорошего не предвещал.

  – Не выдумывай! – принцесса ответила резко. – Ты не должна со мной так разговаривать.

  Я – твоя принцесса, дочь Короля, а ты всего лишь герцогиня. – И добавила с ядом на кончике языка. – Воровка.

  – Знаешь, что, принцесса, – Эллисон неожиданно ловко развернула за плечи Эсмеральду, прижала ее к стене.