Текст книги "Солдат ка Джейн. Эвкалипт (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

  Недоверчиво прикоснулась сначала к своим грудям, а затем к волосам и грудям Бонни.

  Подружка сделала то же самое.

  Мы ощупывали себя, будто пару минут назад не занимались этим в озерце.

  – Наши волосы выросли магически, а груди увеличились, – Бонни озвучила то, о чем я боялась сказать. – Груди упругие, как резиновые мячики.

  – Резиновые мячики подросли на размер, – я сжимала груди. – Можно объяснить о грудях, но волосы.

  Волосы не имеют права вырасти за ночь.

  У тебя лобок оволосился, Бонни.

  А ведь тебе его совсем недавно цирюльник выбрил до зеркального блеска. – Я приложила ладошку к пружинкам на лобке подружки.

  – Вообще-то я уже привыкла без растительности на лобке, – Бонни сказала, Бонни сделала.

  Она выхватила кинжал и в несколько движений сняла с лобка молодую поросль волосиков.

  – Ты порезалась, Бонни, – я наклонилась и язычком зализала ранку внизу живота подружки.

  – Я могу объяснить рост ваших волос и грудей только тем, что вы вчера сидели в питательной среде выгребной ямы, – Жармионе постепенно отходила от неожиданности. – Возможно, что гниющие отбросы и все остальное создало удивительную питательную смесь, которая вас подкачала и накачала.

  – А еще мы утром добавили в организм натуральный сахар, который никогда раньше не ели, – я продолжила мысль Жармионе.

  Промолчала, не высказала подозрение, что, может быть, Жармионе все же шпионка, и нарочно нам подсыпала в кашу и в сахар гормоны роста волос и надувания грудей. – Красиво, но нехорошо, – я покачала головой. – Прилетят за нами спасатели, а мы с волосами длинными.

  Никто не поверит, что мы это мы прежние Джейн и Бонни.

  Нас же остригли в военном комиссариате, и волосы не могли быстро отрасти.

  – По поводу грудей лишних вопросов не возникнет, – Бонни с недоверием ощупывала меня. – Груди у девушек могут увеличиваться по разным причинам.

  – Во избежание ошибки, – я своим кинжалом в три счета срезала волосы до коротких.

  На лобке у меня волосы не растут, поэтому я оставила лобок в покое.

  Бонни тоже без сожаления срезала свои волосы еще и с головы.

  – Бонни, я бы могла вам посоветовать травку, которая устраняет волосы, – Жармионе, словно проснулась. – Незачем было кинжалом себе опасно подбривать.

  – Мы слышали о чудесной травке, бойцы бывшего отделения рассказывали, – Бонни надула губки. – Покажешь, Жармионе?

  – Я все вам покажу, – Жармионе засияла. – И себя покажу, и травку покажу, и золото, если повезет, покажу.

  Пусть найденное золото хранится у вас. – Последние слова – высшая степень доверия.

  – Что за золото? – я вернулась к вопросу не менее важному, чем сахар, каша, волосы и груди.

  – В соседнем племени добывают из скал золото, – Жармионе поразила нас военной тайной.

  Вернее, тайна не военная, но звучит, как военная. – Конечно, наше сырье для наркотиков намного дороже золота, но оно быстро портится.

  Соседи не получают от добычи золота пользы, потому что обменивают его у контрабандистов на алкоголь.

  Золото пропадает, алкоголь исчезает.

  Вообщем, как у нас в племени – все нищие.

  Я подумала, что, если мы, перед исчезновением с Эвкалипта... ну... это... самое... – Жармионе конфузилась, краснела, не могла произнести слово, которое встало у нее поперек горла.

  – Это самое мы уже того самого сделали, – я и Бонни засмеялись.

  – Ты хотела сказать, что мы немножко золота украдем? – я довольная потирала ручки.

  – Ну да, и, если не повезет, то не немножко, – Жармионе обрадовалась. – В моем племени... в моем бывшем племени это... нельзя, грех большой и преступление.

  ... это может только вождь, он же раздает полученное мужчинам. – Жармионе успокоилась, потому что я, а не она сама произнесла запретное для нее слово «украдем».

  – А, если не получится украсть золото у ваших соседей? – Бонни осторожничала.

  – Тогда нас убьют, – Жармионе грустно улыбнулась. – Нет, не вас, а меня, потому что я одна буду охотиться за золотом.

  Вы подождете меня в безопасном месте.

  – Ага, тебя убьют, а нас потом звери сожрут и лианы, – Бонни иронично усмехнулась. – Мы же не знаем дорогу к маяку.

  – Я покажу вам, – Жармионе и здесь нашла выход.

  – Покажешь, пальцем в джунгли? – я сделала вид, что рассердилась. – Нет, милая Жармионе, мы не позволим тебе умереть ради золота для нас.

  Мы не позволим никому умереть! – Я, наверно, со стороны выглядела очень благородной. – Не пора ли нам пора?

  – Уже можно готовиться к выходу, – Жармионе, спрятала радостную улыбку.

  Чему радуется? – Я затушу костер, заберу котелок с недоеденной кашей. – Жармионе за всех делала работу.

  Мне стало немного неловко, что Жармионе так старается нам угодить.

  Ладно, мы отплатим добром за добро.

  Но чуть позже, когда будет, чем платить.

  А пока нам дружбы хватает для полного счастья.

  – Выходим, – Жармионе наклонилась и стала убирать небольшие камни от стены.

  – Жармионе, ты юбку из перьев забыла, – я напомнила новой подружке.

  Бонни сбегала и принесла юбку.

  – Вы голые с Натуры, поэтому я буду, как вы – без одежды, – Жармионе беспечно махнула рукой с камнем.

  Камень вылетел и упал в озерцо. – Я же не дикарка ходить в юбке из перьев. – Жармионе уже начала подготавливать себя к жизни в Цивилизации.

  Правильно: первое нужно самой себя убедить, что она уже не дикарка. – Как вы думаете, мне поверят, если я буду всем говорить, что я из конфедерации Натура? – Жармионе обернулась и искательно заглянула мне в глаза.

  – Не поверят, даже, если ты солжешь, что из самой дальней провинции Натуры, – я с сожалением покачала головой. – На Натуре множество законов, запретов, жрецов, привычек, традиций, которые ты не знаешь, и не выучишь.

  Можешь проколоться на мелочах.

  Например, забудешь подстелить под попку салфеточку, когда присядешь.

  – Но самое главное, что ты не выучишься ножам, – Бонни тоже жалела, что Жармионе не подстроиться под нас, натурщиц. – Салфеточки научиться подкладывать – не проблема, но с ножом натурщики работают и учатся всю жизнь, начиная с пяти лет и дальше.

  – Обидно, – Жармионе убрала последний камень. – Зато я научилась орудовать топором.

  У нас в племени топор – обязательная дисциплина, как у вас нож, – на этом Жармионе перестала дальше фантазировать, что она может прикинуться натурщицей.

  Жармионе наклонилась, выставила нам на обозрение упругую попку и пролезла в щель.

  Я и Бонни последовали за Жармионе, потому что надо следовать.

  – Джейн, Бонни, – на лице Жармионе появилось испуганное удивлённое выражение, как тогда, когда она нам объявила, что у нас волосы и груди увеличились.

  – Что, опять сиськи и волосы? – Бонни разглядывала меня. – Джейн, ты вся светишься.

  – От счастья свечусь? – я улыбнулась, но улыбка сразу пропала, когда я заметила, что от Бонни исходит слабое золотое свечение. – Ты тоже, Бонни, светишься.

  Это опасно?

  – Наверно, от сахара или от сидения в выгребной яме, – Жармионе не отступала от своей теории.

  – Светимся и светимся, – Бонни не паниковала от свечения. – Наверно, бактерии из джунглей залезли в нас и светятся.

  – Поживем – увидим, – я попыталась спрятать испуг поглубже: – Жармионе веди! – Я оставила вопрос о свечении на потом.

  – И кожа у вас стала еще более бархатная у Бонни, и еще более мраморная у тебя, Джейн. – Жармионе с восторгом поглаживала меня и Бонни.

  – Ты и без выгребной ямы шелковая, бархатная и почти светишься, по крайней мере, лучишься счастьем, – Бонни поцеловала Жармионе в лобик.

  И повторила мой призыв! – Веди!

  Мы оказались в джунглях, в самом их сердце.

  Вокруг буйно зверела зелень.

  Но не нападала на нас.

  Оставалось чуть меньше двух часов до окончания перемирия людей с джунглями.

  – Туда, – Жармионе топором показала в сторону раскидистого дерева.

  – На дерево залезать? – я вздрогнула.

  – Нет, я просто направление показала, куда нам нужно к другому племени, – Жармионе легко взмахнула топором.

  Как после взлета фрегата, в непроходимых джунглях образовалось углубление.

  Бывшая дикарка не обманула – топор в ее руке летал легко, как перышко попугая.

   – Жармионе ты там была раньше? – Бонни сорвала душистый плод.

  Я сорвала – два.

  – Нет, не была, но знаю.

  Мы, люди, в джунглях чувствуем друг друга.

  К тому же, я кое-что слышала от вождя и других мужчин нашего племени.

  – Жармионе, а это можно кушать? – Бонни похлопала по плечу Жармионе и показала на плод.

  – В час пересменки джунглей можно есть все, – Жармионе продолжала победное шествие с топором.

  Все съедобное.

  Но потом превращается в опасно ядовитое.

  Если вы собрали фрукты, овощи в нужное время, в пересменку, то они и будут оставаться дальше съедобными, вкусными и не ядовитыми.

  Это относится и к мясу, рыбе, и всему остальному.

  До и после нельзя, ядовито, а во время – можно.

  Кстати, справа заросли зерновых, а слева – кукурузная чаща.

  – Бонни живем, – я правильно истолковала слова Жармионе в нашу пользу.

  Я и Бонни начали набивать... рюкзак Жармионе вкусностями, благо они росли вокруг в огромным количествах.

  Попутно мы надкусывали, кусали, лизали, потому что все сразу не могли съесть, особенно после конфуза с сахаром, а попробовать хотели все!

  – Джейн, мы уже напробовались не меньше, чем на три тысячи натуральных долларов, – Бонни произнесла с гордостью, словно мы совершили большую работу.

  – Не на три тысячи, а на десять раз по три тысячи, – я почему-то хотела, чтобы мы пробовали очень дорого. – Многие плоды уникальные, растут только на Эвкалипте.

  Я уверена, верь мне!

  – Я с удовольствием верю тебе, Джейн, – Бонни ответила серьезно. – Ой, чуть косточкой не подавилась. – Подруга выплюнула косточку.

  – Угу, – я в этот момент дегустировала крупную ягоду малину... вроде бы малина. – Не верится, что это великолепие через пару часов превратится в ядовитое.

  – Но сорванное, так и останется безопасным и вкусным, – Бонни похлопала по раздувшемуся рюкзаку Жармионе. – Жармионе, ты обещала показать травку для удаления волос.

  – Пожалуйста, – Жармионе наклонилась, не останавливалась, не переставала топором прокладывать дорогу в джунглях.

  Она на ходу, не оборачиваясь, протянула листик Бонни. – Потри там, где не хочешь волосы.

  – Всего лишь потереть? – Бонни переспросила с недоверием.

  – Потри, потри, – я развеселилась. – Можешь и по два.

  – Шутница, Джейн, у тебя тело без волос

  Я почувствовала вину за то, что Жармионе безропотно несет на плечах нашу общую еду.

  Тем более, что Жармионе еще и топором размахивала, как лазерной указкой.

  Но ничем Жармионе не могла помочь, потому что рюкзак считается для нас, с Натуры, одеждой

  К счастью для Жармионе, и для облегчения нашей с Бонни совести, буйная растительность скоро сменилась редкими деревцами и кустиками.

  Слева показались небольшие скалы, похожие на гнилые зубы великана.

  По крайней мере, в ужастиках у великанов зубы похожи на эти скалы.

  – Тише, – Жармионе резко присела.

  Я чуть на нее не налетела, но вовремя ухватилась за деревце. – Видите? – Жармионе показала пальцем на вторую от нас скалу.

  Внизу я заметила серое копошение. – Золото вымывают из песка и золотоносных жил.

  – ОГОГО, – и я Бонни сразу прониклись.

  – Я никогда раньше не держала в руках золото, – Бонни призналась.

  – Я тоже никогда золото не щупала, – я фыркнула, – и сейчас, Бонни, у нас пока нет золота.

  – Будет золото, – Жармионе нас горячо заверила.

  Я сразу ей поверила, потому что хотела верить в лучшее. – Подождем, пока они намоют самородков и золотого песка.

  Перед окончанием пересменки с джунглями они будут торопиться и потеряют бдительность.

  – У тебя, кажется, есть план по изъятию трудовых доходов, – я похвалила предусмотрительность Жармионе. – Без плана в любое дело нельзя соваться. – Я говорила, как Наставница, даже гордилась собой, представляла, как величественно выгляжу со стороны.

  – Да, у меня настолько хитроумный план, что самой страшно, – Жармионе лежала чуть впереди.

  Длинные ее ноги раздвинуты широко.

  Я и Бонни любовались сзади раскрытой красотой новой подружки. – Перед сменой перемирия с джунглями работники расслабятся.

  Тогда я приведу в действие свой гениальный план! – В который раз Жармионе успокоила нас.

  – Жармионе, у тебя кожа золотая, не желтая, а золотая, – Бонни захихикала.

  – У меня еще и глаза золотые, как у соплеменников, – Жармионе обернулась и хлопала длинными бархатными ресницами. – Мы, золотокожие, появились так давно, что никто помнить не может. – Жармионе произнесла шепотом. – В Космосе была только одна вода, кругом вода, и даже пустоты и серой и черной материи еще не было.

  Жили тогда на свете два мужчины – Инмар и Шайтан.

  Инмар велел Шайтану нырнуть в воду и достать первую Галактику во Вселенной.

  Нырнул Шайтан в глубины Космоса, на самое дно, взял в каждую руку по Галактике.

  Шайтан отдал Инмару почти все Галактики, которые достал, только одну спрятал у себя во рту.

  Маленькую-маленькую Галактику.

  Инмар взял из рук Шайтана Галактики, положил себе на ладонь и сдул в воду Вселенной.

  Галактики стали разрастаться и размножаться.

  Их становилось все больше и больше.

  Одни были спиральные, другие – шаровые, третьи – гладкие, как лицо мунга.

  Начала раздуваться и размножаться Галактика, которую Шайтан спрятал у себя во рту.

  Звезд стало так много, что они уже не умещались в Шайтане.

  Выплюнул Шайтан скопление Галактик.

  Разлетелись Новые Галактики по конфедерации Шайтана.

  Если бы у него были зубы простые, из кости, то получились бы Галактики простенькие, неприметные.

  Но Шайтан щеголял золотыми зубами, поэтому в новой конфедерации Галактик образовались Планеты с золотыми жилами, золотым песком, с золотоносными деревьями и золотокожими золотоглазыми жителями.

  Мало было у Шайтана зубов, поэтому на каждую Планету досталось совсем по чуть-чуть золота.

  Оттого золото очень дорогое, и со временем не теряет свою цену.

  Первые люди были очень большие, настоящие великаны и все в золоте.

  Жили они беззаботно, в свое удовольствие, потому что ничего не умели делать: ни сеять, ни строить, ни охотиться.

  Джунгли были для них, как крапива.

  Где ступала нога золотого великана, появлялась равнина.

  Где великан вытряхивал свой сапог – образовывалась гора.

  Перед тем, как великаны исчезли, появились маленькие обыкновенные люди с золотыми глазами и золотистой кожей.

  Инмар учил их работать и быть рабами.

  Сам не умел и не хотел работать, зато других обучал с удовольствием.

  Жил он вместе с людьми и пользовался людскими женщинами.

  Взял Инмар одну женщину и вместе с горой положил себе в карман.

  Вернулся домой и показывает матери:

  – Посмотри, мать, какую я белку поймал, она танцевала.

  Мать ему отвечает с испугом:

  – Это не белка, сынок, это девушка.

  Она намного опаснее для великана, чем белка.

  Значит, скоро она сживет меня со света, и тебя уморит.

  Останутся только маленькие люди во Вселенной.

  Они маленькие, поэтому помещаются в Космолеты, умеют космические станции строить и золото носить.

  Пришла пора уходить нам из Вселенной.

  Бежим скорей! – И мать заплакала.

  Куда падали слезы матери великана, там образовались черные дыры Вселенной.

  Прожигали слезы первозданную материю.

  Переселились великаны за край Вселенной.

  Но у них был очень маленький разум.

  Сидели они однажды у вечного огня за краем Вселенной, грели ноги.

  Вселенная расширялась, огонь начал ноги обжигать.

  Великаны должны были отодвинуть ноги от вечного огня, но разума не хватило.

  Они стали обмазывать золотые ноги глиной.

  Когда вечный огонь погас, и Вселенная стала сужаться, то великаны замерзли и превратились в гранитные горы с золотыми самородками.

  Рассказывают, что посреди Вселенной находится глубокая пространственная яма с водой.

  В нее бросали мусор, но мусор улетал, как в глубокий колодец.

  Только гул слышен от падения.

  Говорят, что великаны спустились в этот колодец.

  Звали великанов голдмены, но что означает это слово никто не знает.

  Та женщина, которую Инмар носил в кармане, родила много детей.

  Все они были с золотой кожей.

  С тех пор золотокожие люди живут в одном секторе Вселенной и не жалуются на жизнь. – Жармионе закончила рассказывать легенду.

  – Если золотокожие не жалуются на жизнь, то почему ты, Жармионе сбежала из великолепного племени и стремишься в Цивилизацию? – я попыталась, чтобы вопрос не излучал иронию.

  – Так то легенда, – Жармионе улыбнулась мне. – В легендах все хорошо и просто: жили, размножались, веселились.

  Но о том, что нужно золотокожим рыть выгребные ямы, потом эти ямы чистить, страдать, работать на маковых плантациях, унижаться без любви, легенда умалчивает.

  Все сказки красивые, на то они и сказки.

  – Золото тоже красивое, – Бонни глубокомысленно подняла палец.

  – Мои биологические часы говорят, что пора, – Жармионе встала на четвереньки.

  – У каждой девушки биологические часы, только они у многих не считают секунды, а срабатывают во время месячных.

  Часы со стрелкой на месяц. – Я не хотела, чтобы Жармионе подумала, что у нас, с Натуры, нет часов в себе.

  – Жармионе, ты расскажи о своем плане, как достать золото, – Бонни торопила Жармионе.

  – Серый несет мешок от одного из промывочных пунктов, – Жармионе показала на туземца с мешком на голове. – В мешке не больше пяти, но не меньше трех килограммов золота.

  Видите, как работники с испугом смотрят на джунгли?

  Отвлеклись от охраны золота.

  Да и кто у них сворует его.

  Отвлеклись, а у меня есть план. – Жармионе вскочила и с низкого старта побежала к носильщику золота.

  – Гениальный план, – Бонни с вопросом смотрела на меня. – План Жармионе в том, чтобы отнять у работника мешок с золотом и убежать?

  – Выходит, что так, – я пожала плечами. – Разве плохой план?

  – Очень, – Бонни в нетерпении приподнялась.

  – Не говори под руку, вернее – под ногу Жармионе, – я не знала, что нам делать, какую роль добрая Жармионе отвела нам.

  Она рискует собой ради золота, нас оставила в засаде.

  Носильщик постоянно оборачивался через левое плечо, разглядывал джунгли.

  Жармионе незамеченная подбежала к правому его плечу.

  Сорвала мешок и понеслась к нам.

  Носильщик отреагировал странно – присел, накрыл голову руками.

  – Наверно, подумал, что на него летучая мышь из джунглей вылетела, – я догадалась.

  Через пару секунд носильщик сообразил, что мыши голыми девушками с золотой кожей оборачиваются редко.

  Он закричал, созывал соплеменников.

  Они тоже закричали – умные, криком помогали друг другу.

  Затем, все же несколько воинов отделились и с копьями понеслись следом за Жармионе.

  – В джунгли, – Жармионе пронеслась с мешком мимо нас.

  – Там же звери и лианы, – я мысленно сопротивлялась, но с Бонни уже бежала за Жармионе.

  – Разве у нас есть выбор? – Жармионе озвучила план отступления.

  Хороша же вторая часть плана.

  – Пересидим в нашей пещере, а завтра уйдем в другую сторону, – Жармионе умудрялась размахивать топором, нести все наши вещи и мешок с золотом, и при этом еще разговаривала, нее жалела дыхания.

  Дыхания у нее, кажется, хватит на сто марафонских забегов. – За нами не будут гнаться.

  Они думают, что нас растерзают звери.

  Завтра надеются по горячим следам пойти и забрать мешок с золотом около наших обглоданных костей.

  – Не дождутся, – я закричала оптимистично.

  – Кто знает, – Жармионе резко свернула в сторону.

  – Что значит – кто знает? – подозрение упало на меня вместе с красивой радужной птицей.

  Птица два раза клюнула меня в макушку – больно.

  Я смахнула назойливое животное рукой.

  – Не успеем к пещере, – на этот раз Жармионе разочаровала нас.

  Прекрасно придумала отсидеться с золотом в нашей пещере с озерцом (которое уже, надеюсь, очистилось от нашего последнего купания).

  Только мы обрадовались, а нам – не успеем.

  – Прощайте, подружки, – Жармионе выбрала огромное дерево и встала к стволу спиной.

  – Мы сами не местные, ваших обычаев не знаем, джунглей не боимся, – я встала рядом с Жармионе. – Поэтому от страха пред джунглями не умрем.

  У страха глаза велики. – Я выхватила кинжал.

  И тут на нас поперло.

  Сверху, снизу, спереди, с разных сторон.

  Топор в руках Жармионе превратился в сверкающий молот правосудия.

  Чудовища отлетали, как консервные банки.

  Краем глаза я заметила, как из дерева высунулись тонкие сучки и схватили за груди Жармионе.

  – Любвеобильное дерево, – я кинжалом обрубила сучки.

  Куча убитых монстров росла у наших ног.

  К счастью, другие звери не сразу на нас набрасывались.

  Они сначала пробовали на зуб своих товарищей по несчастью.

  – Осторожно, бабочки смертельно ядовитые, – Жармионе в опасной близости о лица Бонни топором отмахнула двух красивых нежных бабочек.

  – А кто здесь сейчас не ядовитый? – я взвизгнула.

  – Никто, – Жармионе, наверно, думала, что успокоит нас своим жизнеутверждающим ответом.

  – Может быть, откупимся от зверей золотом? – Бонни пинком отправила гигантского паука в заросли малины. – А что? Золото все любят, даже звери.

  – Золотой ты человек, Бонни, – у меня хватило последних сил, чтобы пошутить перед...

  Нет, в смерть я не верила, но просто больше не осталось сил отбиваться от летающего, ползущего, прыгающего, крылатого, многоногого, растительного, животного мира.

  – Всем оставаться на местах, – грянул гром с небес.

  – Великан Инмар? – я вспомнила к месту легенду, которую рассказала Жармионе.

  – Великан Шайтан? – в голове моей подруги бродили схожие мысли.

  – Космолет, – туземка из джунглей оказалась ближе к правде, чем я и Бонни, технически подкованные.

  – Можно подумать, что мы бежать собираемся, – я выдохнула в ответ космолету.

  Он грохнулся в джунгли со всей дури.

  Защитное поле отрезало нас от клацающей кровожадной картины джунглей.

  Жармионе лихо расправилась с монстрами, которым не повезло оказаться внутри купола.

  Из фрегата выскочил бравый парень в купальной шапочке, ластах, изящных трусиках – насколько я, девушка с Натуры, понимаю в одежде парней из других миров.

  Остальную одежду парню заменял мощный, судя по размерам, бластер.

  – Я думал, что мы садимся на воду, – парень ошарашил нас заявлением. – Поэтому нацепил форму номер сто тринадцать С.

  На плечах парня приклеены погоны.

  Значит, наш спаситель – военный.

  – Извините мистер, – я кокетливо прищурила правый глазик, – вы – спасательная миссия?

  Прибыли за нами?

  – Ну, мы миссия, – военный почесал над левым ухом. – Миссия не совсем спасательная, если говорить о вас, девочки.

  Прибыли не за вами, а по ваши души.

  – Вы нас пугаете, военный, – Бонни не понравился тон парня в ластах.

  – Сейчас пугаю, а потом расстреляю, – если парень шутил, то – неудачно для нас.

  Ему смешно, а нам – под дулом бластера – не до смеха.

  – Не пойму, вас должно было быть две единицы, а вас три штуки.

  Где две, там и три.

  За трех больше премию дадут! – парень сплюнул на ковер из желтых листьев.

  – Пилот Лавуазье сказал, что на фрегате не плюют, – я строго посмотрела на странного военного. – В чужих джунглях тоже не плюют – плохая примета.

  – Примета, плохая? – Военный снял резиновую шапочку. – Плохая примета для вас, девочки. – Военный поднял дуло бластера. – Вы слишком много знаете.

  Приказано вас ликвидировать.

  И грянул гром...