Текст книги "Солдат ка Джейн. Медкомиссия (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

  – Я знаю, где ты не гадил, военный, – неожиданно подала голос политическая. – Ты не присаживался и не спускал свои штаны около Императора. – Политическая революционерка заморозила взглядом излишне разговорчивого и озабоченного военного.

  На этот раз мы все порадовались, что скользкой темой политическая испугала разошедшегося военного.

  Цирюльник же не хочет, чтобы кто-то вспомнил этот разговор, где упоминался он со спущенными штанами и Император рядом.

  Сильный пол оккупировал сортир первыми.

  Мы – слабые девушки – ждали, когда освободятся кабинке в туалете.

  – Ну и воняет здесь, – воскликнула Белла, – хуже, чем в сером тумане на гнилом болоте.

  – Солдат не должен быть брезгливым, – девичий голос донесся со смешком из кабинки. – Матильда бы нашла подтверждение в Уставе или Своде Законов.

  – Интересно, а светлая личность наш Император, какает? – политическая ухмыльнулась. – Император по своему положению равен богу, или даже выше бога.

  А боги, как мне известно из уроков рисования, не какают. – Политическая своими опасными рассуждениями быстро нас разогнала.

  Мы постарались как можно быстрее освободиться от туалета и от общества политической.

  Нас ввели в просторную комнату со столами и скамьями.

  На возвышении кафедры сидел пожилой военный в очках с толстыми линзами.

  – Профессор, – Бонни с благоговеньем произнесла и для закрепления восторга легко ущипнула меня за ляжку.

  – Я поняла, что в имперской армии все военные – от парикмахера до профессора и уборщика туалетов, – я восторг подруги по поводу профессора не разделяла. – Империя свой мир, в который не пускают штатских.

  – Настоящий профессор, – глаза Бонни сияли.

  Она никак не могла успокоиться.

  – Что нам толку от профессора, – я пробурчала. – Замуж не возьмет, тест за нас не напишет.

  Можно только гадостей и неприятностей ждать от него.

  – Господин военный профессор, – Бонни обнаглела до крайности и обратилась к пожилому ученому.

  Он с кафедры лениво взглянул на Бонни, как сытый орел рассматривает раненого зайца. – Я никак не могу найти гигиенические прокладки. – Наверно, Бонни сказала что-то не по уставу, потому что наступила тишина.

  Парни откровенно нагло улыбались.

  Девушки смотрели на мою подругу с сочувствием и пониманием.

  Я лично недоумевала: почему всех так удивил простой вопрос Бонни о прокладках?

  Профессор запустил руку в густую полуседую бороду.

  – Ксавиера, давно ты прилетела с Натуры? – профессор пожал плечами, что-то взял с тарелки и неуверенно положил в рот.

  – Я не Ксавиера, а Бонни, – моя подружка виновато улыбалась, словно разбила надежды профессора на то, что она его знакомая Ксавиера.

  – Солдат, – профессор сделал паузу, чтобы Бонни назвала свое имя, если она не Ксавиера.

  – Солдат Бонни, дон военный профессор, – Бонни выпятила грудь.

  – Солдат Бонни, – профессор смял лицо пятерней, затем освободил смятое лицо. – На военной службе перед каждым чином вышестоящего военного нижестоящие произносят хвалебное: сэр, герр, дон, месье или другие возвеличивающие звание приставки.

  Обычно упоминают звание начальника.

  Ты назвала меня господином военным профессором, и не допустила ни одной ошибки, кроме одной. – Какой же он нудный! – Ты должна была посчитать звезды на моих погонах.

  А погоны мои говорят о том, деточка, что я майор.

  Для всех вас я военный профессор майор Дэвидсон.

  Перед вышестоящим нижестоящий должен вытягивать в ровную струнку.

  А ты как стоишь?

  – Господин военный профессор майор Дэвидсон, – Бонни пыталась изобразить доску, – я девушка, поэтому у меня не получается вытянуться в ровную струну.

   У девушек местами выпирает спереди и сзади, а местами и впадины, поэтому невозможно быть ровной везде. – Бонни расхрабрилась, как храбрый заяц. – И еще, дон майор Дэвидсон, я не нахожу гигиенические прокладки, – Бонни упорствовала.

  Некоторые из новобранцев начали хихикать.

  – Что вы так удивляетесь, коллеги, – я повернулась к свежеиспеченным солдатам. – Во-первых, Бонни правду сказала – у нас выпирает, и у нас есть впадины – умным нравится.

  Вы же, мальчики, многие без выпирающего, поэтому похожи на доски, и вам легко вытянуться в плоскую струну.

  Мы с Натуры, поэтому не носим одежду.

  Во-вторых, перед тем, как присесть, мы подкладывает под попу гигиеническую прокладку, чтобы не испачкаться о сиденье.

  – Не испачкаться или не испачкать? – новобранец с приплюснутым носом осмелился пошутить.

  – Кто шутит над девушкой, тот рискует остаться без девушки, – Розмари тут же выступила на мою защиту.

  Она бросила на парня испепеляющий взгляд из-под роскошных длинных бархатных ресниц.

  Новобранец злобно зыркнул на Розмари, но благоразумно спрятался за спины товарищей.

  – Новобранцы, отношения у нас выясняют в дуэльном зале, а не в аудитории, – профессор майор Дэвидсон постучал по трибуне рукояткой бластера: – А вам, солдатка Ксавиера, – майор Дэвидсон снова ошибся, назвав Бонни Ксавиерой, но она уже не стала поправлять его, потому что вопрос с гигиеническими прокладками намного важнее, чем выяснение, кто здесь Ксавиера, – объясню, для бестолковой: в армии все единообразно.

  Если другие военные чины не нуждаются в гигиенических подстилках под ягодицы при помещении ягодиц на сиденье, то и вам не положено.

  – Тогда я буду писать тест стоя, – Бонни не сдавалось.

  – Попахивает трибуналом, – синяя аватарка произнесла с восхищением в адрес моей подруги.

  – Последний раз напоминаю, солдат Ксавиера, – профессор показал, что он военный, то есть угрожал, – в армии все единообразно.

  Все сидят – и ты, Ксавиера, сядишь. – Военный поставил точку в споре.

  – Бонни, садись, а то нас отправят в карцер на трое суток без еды, – я почти силой усадила подругу на жесткую скамью. – Повезет, если в пустой карцер, а если в гости к фрау Кларе и ее помощнику Ламбруско?

  Лучше умереть на поле боя от вражеского снаряда, чем в руках разъярённых посланников с Эль Диабло.

  – Я не собираюсь умирать ни в чьих руках, – Бонни пробормотала, но больше не вырывалась и не требовала гигиенические прокладки для сиденья. – Но при первой возможности мы с тобой подмоемся после этих грязных скамеек.

  – Разумеется, – я сделала вид, что верю, что имперская армия изобилует нужными для нас гигиеническими прокладками и душевыми комнатами.

  Нам выдали стопку листов с тестами – как в гимназии на Едином Государственном Экзамене.

  Разве что вопросы в армии отличались в непонятную сторону.

  – Кем вы себя ощущаете: человеком империи или не человеком империи? – я прочитала первый вопрос и задумалась.

  Раньше я бы сразу поставила галочку напротив – человека, потому что я человек.

  Но в армии, как я уже поняла на примере Матильды и фрау Клары – инициатива и ум либо поощряются безмерно, либо жестоко наказываются.

  Меня смутило слово «ощущаете».

  Означает ли то, что человек может ощущать себя нечеловеком империи, и нечеловек может написать, что ощущает себя человеком.

  Например, аватарке никто не мешает поставить галочку, что она ощущает себя человеком.

  И какие поощрения или беды несет в себе звание гордого воина человека или нечеловека.

  Вдруг, к нечеловекам в армии относятся, как ко второму сорту воинов и безжалостно отправляют их на передовую.

  Или, наоборот, нечеловеков в армии любят и всячески ограждают от театра военных действий, обеспечивают нелюдям стремительную карьеру?

  Я скребла пальцем деревянный стол и не знала, что отвечать; я отличница, а отличница любит ясные вопросы.

  Наконец, поняла, что в армии все должно быть плоско и прямолинейно, поэтому поставила галочку, что я ощущаю себя человеком.

  Но второй вопрос уже поверг меня в состояние глубокой задумчивости.

  «Любите ли вы свои ноги?»

  Варианты ответов: да, нет, очень, ненавижу, не обращаю на них внимание.

  Я пробежала список всех вопросов теста и поняла, что они делятся на группы.

  Возможно, что вопрос о ногах замаскировано выяснял, в каком подразделении имперской армии я больше всего пригожусь.

  Потому что следующий вопрос был – любите ли вы прыгать, бегать, сидеть, лежать, ползать?

  – Тех, кто любит прыгать, отправляют в космический десант, – я хоть как-то оправдывала свое будущее решение с галочкой, от которого зависело – попаду ли я на трудную военную службу или на умеренную.

  О легкой службе даже и не мечтала. – Бегающие, наверно – Космические разведчики на местности.

  Тот, кто в армии захочет сидеть – будет либо пилотом боевого фрегата, либо в радиоактивном бункере глубоко под землей и толщей бетона наводит ракеты.

  Лежащий – вообще, подозрительно, вопрос провокационный.

  Я представила, как ехидно усмехается профессор:

  «Вы, солдат, решили в армии лежать, ну, так полежите под пулями».

  – Ползать? – я задумалась. – Ползать – не так туманно, как лежать, и не так страшно, как сидеть в космочелноке за пулеметом. – Я поставила галочку напротив «ползать».

  Затем вернулась к прошлому вопросу «любите ли вы свои ноги».

  Разумеется, люблю.

  Боюсь, что если напишу, что ненавижу свои ноги, то их отрежут, заменят железными протезами, а мясо моих ног отправят на тушенку.

  – Джейн, убери локоть, а то мне списывать трудно, – Бонни выдохнула мне в ухо.

  – Бонни, ты с ума сошла? – я возмутилась. – В гимназии можно было списывать, потому что я ответы знала, а здесь – чушь полная.

  Вдруг, я подведу не только себя, но и тебя ответами?

  – Если мы напишем разное, то нас раскидают по разным частям, – Бонни оказалась намного мудрее в этом вопросе, чем я. – А так, когда одинаково ответим на все вопросы, то будем служить вместе.

  – Спасибо, Бонни, что ты сообразила, – я быстро убрала локоть. – Я сама не додумалась, – я обвиняла себя, как прокурор.

  – Потому что ты умная, Джейн, – Бонни меня защищала от меня же самой, как адвокат, – ты раздумывала над вопросами теста.

  – До окончания осталось пятнадцать минут, – майор Дэвидсон зевнул на кафедре.

  – Пятнадцать минут? – я невольно вскрикнула.

  Военный профессор Дэвидсон снисходительно посмотрел на меня.

  Что будет, если я не успею ответить на все вопросы теста?

  Неотвечание это тоже – результат и ответ?

  Я с лихорадочной скоростью начала ставить галочки.

  Надеялась на свою интуицию, о которой не подозревала раньше.

  Интуицию не видно, значит, ее нет, или она есть, но ее как бы нет, или она как бы есть.

  – Если в мирное время увидите вражеского шпиона жухрая, то вы: уничтожите его на месте, обратитесь в позорное бегство, или доложите вышестоящему начальнику?

  Я интуитивно отметила «доложу вышестоящему начальнику».

  – Чей запах вам больше нравится: земля, воздух, вода, огонь?

  Ага – воздух, значит, заставят летать, вода – будем долг перед Империей исполнять под водой, огонь – запишут в имперские пожарники или в огнеметы.

  Значит – моя галочка оказалась рядом с запахом земли.

  – Какой секс вы предпочитаете: оральный, анальный, банальный?

  – Бонни, а что такое оральный, банальный, анальный секс? – я, наверно, прошептала слишком громко, потому что голубая аватарка и Белла обернулись на меня и лукаво улыбнулись.

  Пусть улыбаются, просвещённые.

  – Откуда я знаю, – Бонни пожала плечами, – Джейн, ты галочки ставь быстрее.

  – Значит, оральный, наверно, от слова – ору! – я отметила галочкой оральный секс.

  Дальше пошли вопросы совсем дикие и запутанные, полностью непонятные.

  Как их привязать к нашей будущей профессии?

  – Испытываете ли вы чувство любви к лягушкам, пиявкам, тараканам?

  Причем отрицательных ответов на этот вопрос не было.

  Лишь – испытываю, очень испытываю, и очень очень испытываю.

  Я средне поставила – очень испытываю.

  «Сможете ли вы на свадебной фотографии своего вышестоящего начальника нарисовать сердце, пронзённое стрелой?» – Последний вопрос полностью не по теме, но я идиотским его не считала, потому что я умела рисовать.

  Если умею рисовать, то способна сердце, пронзённое стрелой, нарисовать не только на свадебной фотографии начальника, но и на любой поверхности.

  С последней галочкой – тысячной по счету – прозвенел звонок.

  Я хотела подхватить бланки тестов, чтобы отнести к профессору, но бланки исчезли в казавшейся деревянной доске стола.

  – Технология, – Бонни произнесла с восхищением. – Сразу листки ушли на обработку в компьютер стола.

  – Бонни, вставай, а то компьютер обработает и наши попки, – я с испугом подскочила. – Мы же контактируем напрямую с досками скамейки.

  Неизвестно, что в них находится: лабораторный анализатор наших генов, компьютер, или камера визора.

  – Зачем визору снимать наши голые попки? – Бонни пожала плечами.

  Снова на нас смотрели с ироничными улыбками.

  – Что кривые зубы показываешь в романтическом восторге? – я выбрала себе жертву – самого хлипкого парня.

  Но неестественная худоба не мешала ему ржать надо мной и над Бонни. – Воспылал любовью к нам?

  Тогда, обожаемый, беги, скорее покупай свадебные кольца и свадебные платья. – Я на новобранце вымещала злобу на дурацкий тест.

  Слезы затуманили мои глаза.

  Внезапно, я поняла, что вляпалась в армию.

  Когда мы спасались от полицейских, то военный комиссариат и имперская армия нам казалась выходом из нашей беды.

  А теперь я полностью осознала тяжесть нашего нового положения.

  – Солдат Ксавиера, – майор Дэвидсон упорно не желал называть Бонни по ее имени, – успокой свою подружку, – военный профессор заглянул в компьютер, – Джейн. – Майор выудил из компьютера мое имя.

  Так почему же он не найдет там, что Бонни зовут Бонни, а не Ксавиера? – Если ваше вышестоящее начальство посчитает нужным устроить вашу свадьбу, то только тогда вы должны подчиниться требованиям командиров.

  Сейчас у вас еще непосредственных начальников нет, не то, что мужей. – Профессор процедил отвратительным снисходительным тоном.

  Военный майор Дэвидсон полностью опозорил меня и Бонни перед другими солдатами.

  Как же мы теперь с ними служить будем?

  Но, как оказалось, что я ошиблась, что будем служить вместе.

  После результатов оглашения тестов...

  – Господа покупатели, прошу вас, – военный профессор майор сошел с кафедры и пожимал руки входящим.

  Вошли военных человек двадцать – разного размера и выражения лиц.

  – Мы – товар, они – покупатели! – Белла нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.

  Затем не удержалась и подбежала к военному, окутанному облаком дыма:

  – Дай закурить, – Белла дрожала от нетерпения и отходняка.

  Ее глаза налились кровью.

  Мир затих, ожидая бури.

  – В карцер посадят, или расстреляют! – Бонни от волнения за Беллу сжала кулаки.

  – Я думаю, что военный просто оглушит ее кулаком и немного попинает, – голубая аватарка высказала свое предположение.

  – Я делаю ставку на то, что он ее за дерзость изнасилует, – Зубейда помешана на половых вопросах.

  – Уже ставки на Беллу делаете? – Розмари сжала кулаки. – Тогда поставьте на то, что я паду смертью храбрых, защищая свою подругу.

  Мы вместе банки грабили, вместе курили на лавочке. – Розмари решительно двинулась к застывшему с сигарой военному: – Военный, угостите девушек сигаретками.

  У нас трубы горят. – Розмари добавила керосина в огонь.

  – С Сумерек? – военный покупатель произнес спокойно и выплыл из облака сигаретного дыма.

  Он протянул одну сигарету Белле, а другую – Розмари.

  – Не ударил, не поставил на место, не наорал, не отправил в карцер, не расстрелял, – голубая аватарка щелкнула хвостом.

  – С Сумерек, – Розмари жадно затянулась дымом и с облегчением выдохнула. – Простите, дон военный, у нас ломка началась без курева.

  – Я дам вам за сигареты банку тушенки из нашего пайка, – Белла засуетилась, достала из рюкзака сэкономленную банку тушенки. – Мы все равно хотели ее обменять на сигареты, а в армии не дают.

  – Значит, пожертвовали едой ради желания? – военный задал провокационный вопрос.

  Ответ на него не однозначный, и от ответа зависит многое – накажут, или простят.

  Все остальные – новобранцы, покупатели, военный профессор майор с интересом наблюдали спектакль.

  – Может быть, он заговорит Беллу и Розмари, а потом неожиданно ударит? – я сделала предположение.

  – Он мог бы ударить и без разговоров, – Зубейда разбила мою теорию.

  – Дон военный, получается, что так – пожертвовали едой ради своего желания, – Белла согласилась после минутного раздумья.

  – Ай, молодцы, ай, смелые и целеустремленные, – покупатель неожиданно засмеялся и хлопнул ладонями по своим ляжкам.

  От военных маскировочных штанов поднялась пыль. – Не побоялась одна, с голыми руками напасть на боевого имперского офицера. – Сомнительный комплимент в адрес Беллы. – А ты, кулаки сжала и вышла защищать свою подружку, хотя понимала, что против меня не выстоите. – Еще один сомнительный комплимент, но – Розмари. – Дерзкие, отважные, безбашенные, – все звучало, как комплименты, а не как оскорбления. – Косморазведчицами будете у меня.

  – Косморазведчицами? – Белла и Розмари переглянулись. – В принципе, мы согласны.

  Но результаты теста...

  – Тест покажет, что вам служить в разведке. – Военный уверенно обнял Беллу и Розмари за талии. – Тест использует подсознание новобранца, поэтому тест никогда не ошибается, как и я! – Военный косморазведчик громогласно расхохотался.

  – Веселый он, – Бонни вздохнула. – Джейн, ты бы хотела к нему?

  – Чтобы он нас за талии обнимал? – я не знала – хочу или нет. – Он хитрый, потому что разведчик.

  Вдруг, он нарочно, с какой-то целью устроил представление с Белой и Розмари.

  – Косморазведчик устроил представление с целью свергнуть диктатора Императора? – между мной и Бонни вклинилась политическая.

  Еще революционерки не хватало к нашим мукам.

  – Да здравствует, император, – я произнесла с ироничной улыбкой.

  Улыбка – для политической, чтобы она после моего высказывания не посчитала меня сумасшедшей.

  А «да здравствует император» – на всякий случай, если нас записывают визоры.

  Политическая понимающе улыбнулась мне и отстала со своим императором.

  – Капитан Версаче, – военный майор профессор Дэвидсон постучал пальцем по монитору. – Все же, давайте, посмотрим на тесты солдаток.

  Вы же знаете Устав общевойсковых императорских тестов, – майор надавил на слово «знаете», из чего следовало, что косморазведчик капитан Версаче не очень хорошо помнил Устав общевойсковых императорских тестов. – Что он покажет, там новобранцам Розмари и Белле служить.

  – Антонио, я никогда не ошибаюсь, ты же знаешь и помнишь, – капитан Версаче произнес фамильярно, назвал профессора майора Дэвидсона по имени.

  Значит, они старые хорошие знакомые.

  – Капитан косморазведки не считает себя ниже майора профессора, – Зубейда протянула с восхищением.

  – Внимание на голограмму, – профессор Дэвидсон торопился огласить результаты.

  Наверно, спешил, и не исключено, что на дружеский пир с капитаном Версаче. – По просьбе покупателя из императорской армии космических контрразведчиков первым оглашаю результат Беллы и Розмари. – Из-за секретности военный профессор не назвал фамилии Беллы и Розмари.

  Я вспомнила, что военный врач говорил – у девочек только имена в армии, у мальчиков – только фамилии.

  Чтобы враги жухраи не узнали полное имя и фамилию военнослужащего имперской армии.

  – Быстро же компьютер обработал наши тесты, – золотокожая Зубейда присвистнула в восторге. – У нас на Зубейде все компьютеры каменные, называются – счеты.

  – Каменные компьютеры? – я переспросила с удивлением. – Камни летают со скоростью сто миллиардов килобит в секунду?

  – Наши камни на счетах летают – один камень – одна минута, – Зубейда не шутила. – В гимназии я нечаяно на контрольной сломала каменный арифмометр.

  – Как можно сломать камень? – Бонни тоже заинтересовалась каменными компьютерами с Планеты Зубейда.

  – Можно сломать не только камень, но и жизнь сломать и еще что другое девушке сломать, – Зубейда опустила глаза. – Меня за сломанный компьютер наставник Зубейд бил ногами.

  Он бы запинал меня до смерти, но прозвенел звонок окончания урока.

  На перемене я с подружками до смерти запинала наставника Зубейд.

  Урок – время Наставников, их власть, а на переменах между уроками власть принадлежит учащимся. – Золотокожая Зубейда с планеты Зубейда приоткрыла тайну Загадочной конфедерации Зубейда.

  – Солдат Белла, согласно тесту на восемьдесят процентов, согласно Уставу общевойсковых императорских тестов, – военный майор официально зачитывал с голограммы, – годна к несению службы в войсках императорской косморазведки.

  Последние слова профессора утонули в бравом вопле капитана Версаче:

  – Я же говорил, я никогда не ошибаюсь.

  – Согласно тому же тесту Устава общевойсковых императорских тестов, – военный профессор продолжал тянуть официальное.

  – Нельзя ли каждый раз не повторять об уставе общевойсковых императорских тестов, – синяя аватарка переминалась с ноги на ногу. – Я сейчас описаюсь.

  – Ты в туалете не сходила? – Почему-то парень из второго ряда озаботился состоянием аватарки.

  – Влюбился что ли в меня? – синяя аватарка с усмешкой обернулась на парня. – Покраснел?

  Что, на самом деле влюбился? – Вопрос о любви для аватаров кажется простеньким.

  О любви они могут рассуждать между распределением по войскам и посещением туалета.

  – Я люблю фильм «Аватар», все его части, – парень опустил голову. – Там вы очень красивые, а на деле ты оказалась еще лучше, чем в фильме.

  – Ты хочешь меня? – аватарка подняла хвост. – Так в чем же дело?

  Бери меня?

  – Ты с ума сошла? – Зубейда тоже имела опыт в подобных отношениях. – Перед всеми, в строю?

  – Мы очень редко размножаемся, – аватарка не понимала беспокойство Зубейды. – Поэтому используем любой подходящий момент и случай.

  – Ты говорила, что хочешь в туалет, – Зубейда пыталась переубедить аватарку заняться здесь и сейчас любовью с новобранцем.

  – Да, я не сходила, потому что там грязно и воняет, – аватарка двумя длинными пальцами взяла парня за подбородок. – Но с тобой я согласна и в туалете.

  Подождешь меня, пока нас распределят?

  – Я надеюсь, что мы окажемся в одном войсковом соединении, вместе, – парень краснел, как восходящее солнце. – Не хочу показаться некультурным и неблагодарным, – от волнения избранник аватарки сильно заикался, – но я так не могу – просто и без любви.

  Сначала парень и девушка должны встречаться: свидания, романтические поцелуи по вечерам, походы по музеям, посещение библиотек, плетение венков из одуванчиков на лугах.

  Только после того, как мы узнаем друг друга, можно переходить к более, – парень стал лиловым от смущения, – к более откровенному общению.

  – Поэтому мы так редко и размножаемся, потому что самцам нужны музеи и театры, – аватарка злобно взмахнула хвостом.

  – Я пропустила процент? – Зубейда спросила у меня. – Джейн, ты слышала, сколько процентов у Розмари и на что?

  – Сама посмотри, – я указала пальчиком на вопящую от радости Розмари.

  Косморазведчик Версаче тискал ее и Беллу. – У нее пятьдесят один процент потянул на косморазведчицу.

  На один процент больше, чем на другие специальности. – Я позавидовала, что Белла и Розмари вместе.

  Вдруг, Бонни неправильно у меня списала и не все?

  И тогда...

  – Лупеску согласно Уставу общевойсковых императорских тестов получает семьдесят один процент для службы в Космическом десанте, – профессор майор Дэвидсон продолжал нас распределять: – Солдат Айзеншпис согласно Уставу общевойсковых императорских тестов шестьдесят три процента для службы в космической артиллерии.

  Новобранец Бейкер – пятьдесят целы и три десятых процента согласно Уставу общевойсковых императорских тестов, поэтому получает назначение пилота в императорскую гвардию беспилотников.

  – Зачем пилоты в беспилотниках? – Бонни задала мне вопрос, на который я только смогла пожать плечами, не нашла ответ.

  Новобранцев постепенно разбирали покупатели.

  Одни покупатели дружелюбно общались с пополнением в своем роде войск.

  Другие – смотрели на новичков свысока, с легким пренебрежением и брезгливостью, словно им подсунули не будущего воина, а желтую ядовитую лягушку.

  Третьи – проявляли полное равнодушие к своим «покупкам».

  – Почти все военные специальности, которые я знаю, прошли, – я почесала за ухом. – Вот только не понимаю, куда Зубейду увели – в людвиги.

  Бонни, ты слышала когда-нибудь об императорских войсках – людвигах?

  – Наверно, слэнг какой-нибудь в задрипаной конфедерации империи. – Бонни наклонилась и сняла маленькую соринку с белоснежного лакированного ботинка. – Нас в эти людвиги не пригласили, по тестам мы не прошли.

  Хорошо ли это или плохо – время покажет.

  – Вдруг, нас определят в войска с еще более непонятным названием, – я нервничала.

  – Все меньше и меньше, – Бонни переминалась с ноги на ногу.

  Я разделяла ее волнение, потому что сама не понимала, почему тесты еще не дошли до нас. – Аватарку разлучили с ее возлюбленным, с которым она познакомилась пять минут назад. – Бонни хихикала. – Но, кажется, что синяя аватарка не очень-то и страдает. – Бонни показала пальчиком на парочку.

  Покупатель – толстый лысоватый военный с круглым красным лицом обильно потел.

  Либо ему жарко, либо волновался, потому что синяя аватарка по-хозяйски обняла его за плечи и что-то шептала на ухо.

  Военный покупатель озирался, боялся скомпрометировать себя, но не в силах оторваться от аватарки.

  – Похоже, что у них настоящая любовь, не то, что с любителем театров и музеев, – я тоже хихикала.

  Дохихикалась: остались в зале втроем – я, Бонни и военный профессор майор Дэвидсон.

  Даже ни одного покупателя – пусто, как в банке из-под килек.

  – Солдаты Джейн и Бонни, – профессор почти прошептал.

  На этот раз он не назвал Бонни Ксавиерой.

  Он рассматривал нас, как диковинных попугаев капустоедов.

  Попугаи капустоеды опустошают поля с капустой и наносят вред посевам конфедерации Натура.

  Но ни яды, ни отравы, ни ультразвуковые ловушки, ни тяжелая артиллерия, ни тренированные коршуны – ничто не может сократить поголовье попугаев капустоедов.

  Чем больше их убивают, тем быстрее и обильнее они размножаются.

  Их бьют, а они – только крепчают.

  Я вспомнила, как на производственной практике наш гимназический класс отправили уничтожить капустоедов в ближайший совхоз Звезда Империи.

  Название странное, потому что в Империи сиксилиарды Звезд.

  Тем более что совхоз Звезда Империи мало похож на звезду.

  Совхоз едва сводил дебет с кредитом.

  Поговаривали, что директор совхоза ворует беспардонно, и все деньги тратит на танцовщиц.

  Но не наше дело, не забота гимназисток – директор и танцовщицы.

  Мы, чтобы получить зачет по производственной практике, должны были истребить попугаев капустоедов на одном маленьком поле.

  «Они очень миленькие», – Бонни рассматривала яркого попугайчика.

  Он присел на ее руку и красиво щебетал.

  Попугайчик услышал, что Бонни его похвалила.

  Он радостно поднялся, подлетел к ее губам и поцеловал своим клювиком.

  Разумеется, я и Бонни не стали истреблять прекрасных попугайчиков.

  Все равно бой был бы неравным: попугаи положили бы нас на лопатки.

  Другие гимназисты тоже не горели желанием бесплатно бегать по полям с огнеметом и выжигать гнезда попугаев.

  Зачет мы получили легко – как всегда на производственной практике.

  Скинулись и купили подарок директору совхоза – ящик алкогольной продукции.

  С покупкой нам помогли родители, потому что нам, не достигшим двадцати одного года, спиртное не продавали.

  Я и Бонни в глазах профессора майора Дэвидсона сейчас выглядели попугайчиками капустоедами.

  – Понимаю, что вы не хотите видеть меня, новобранки, и мой ответ прозвучит дико и странно, но сначала я приглашу кое-кого. – Профессор нажал на кнопку в доске трибуны. – Положение согласно Устава общевойсковых императорских тестов обязывает в критическом случае решать вопросы иным путем. – Слишком загадочно для нас сказано. – Солдатки, – майор профессор помедлил, наверно, решал: нужно ли нас посвящать в детали, или не обязательно. – Обычно покупатели из пехоты не заявляются на распределение после оглашения результатов согласно Уставу общевойсковых императорских тестов.

  Никто в последние двадцать лет из нашего сектора Галактик не сдал тест на космическую пехоту.

  – Дон майор Дэвидсон, значит, мы попали в пехоту? – Я догадалась и похвалила себя за блестящий ум. – Но, простите, что же здесь странного?

  И почему в последние двадцать лет никто в нее не угораздил?

  В учебнике космической истории имперских войн написано, что пехота – самая многочисленная боевая единица Империи.

  – Пехота, а не особая пехота, – майор Дэвидсон ткнул лазерной указкой в голограмму. – Вы набрали проценты в особую пехоту.

  При этом – по сто процентов каждая. – Голос профессора дрогнул.

  Майор Дэвидсон, хотя и военный, но все же ученый.

  А ученый жадно смотрит на результаты исследований. – Я за всю свою карьеру, а служу очень давно, только один раз видел новобранца, который набрал сто процентов согласно Уставу общевойсковых императорских тестов.

  Новобранец Антананариву стал стопроцентным космическим артиллеристом.

  Но никто не узнал, как служил бы стопроцентник.

  Когда он перелетал к месту постоянной дислокации своего полка, в Космокрейсер ударила авиабомба.

  Жухраи коварно набросились на крейсер, который потерял несущий винт.

  Никого из живых жухраи не оставили.

  Новобранец Антананариву погиб, унес в могилу тайну своих ста процентов согласно Уставу общевойсковых императорских тестов.

  По секрету скажу, что не совсем авиабомба, а – передвижной Космический бордель врезался в Космокрейсер. – Профессор Дэвидсон скорбно замолчал.

  Я и Бонни не проронили ни слова, потому что понимали – вляпались в большие неприятности.

  Снова я подвела подругу, как с Сиракузской академий актерского мастерства.

  Бонни списывала у меня, вот и попалась.

   – Теперь вы, девушки, и в пехоте, – майор произнес с гробовой усмешкой. – Кто бы мог подумать?

  Не просто в пехоте, а в особой пехоте.

  И не просто в особой пехоте, а со ста процентами совпадения.

  Подобного в истории общевойсковых императорских тестов не было.

  Считайте, что вы уже одной ногой в истории.

  – А другой ногой мы в могиле? – Бонни спросила дерзко.

  Но профессор майор Дэвидсон простил моей подруге всплеск эмоций.

  Наверно, особой пехотинке разрешается много.

  А стопроцентнице – еще больше.

  – Господин майор профессор Дэвидсон, – я постаралась вложить в просьбу весь свой подхалимаж. – Можно мы по космической связи позвоним родителям?