Текст книги "Солдат ка Джейн. Медкомиссия (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

  – Я рада, подружка, что ты в детстве получила сандалики, а сейчас – новые военные ботинки, – я ущипнула Бонни за попку.

  – Знаешь, Джейн, – Бонни в ответ тоже меня ущипнула легонько, – после бутика я поняла, что всегда буду любить блондинок с розовыми макушками.

  Как у пиратки, как у тебя. – Бонни прикоснулась горячими губами к моим холодным губам. – И еще я мечтаю встретить ту добрую пиратку и купить ей шикарные сандалики на высоченном каблуке шпильке.

  – Бонни, кто-то идет по коридору, – я отпрыгнула от подружки.

  Мы сделали вид, будто мы дико деловые, ищем.

  Капитан Зорге чуть не пролетел мимо нас.

  – Эх, зря пошел я в пику, а не в крести, – очевидно, что он проиграл лейтенанту Круасану в карты.

  Поэтому пылал злобой, ненавистью, желанием растоптать, сжечь, удавить.

  – Господин капитан, – я решила наступать первая, прежде чем Зорге нарвется на нас и начнет вымещать злобу за проигрыш лейтенанту. – Нам нужно после Штольца.

  – Мы ищем, – Бонни подтвердила мои слова.

  – В отстойник, – капитан Зорге яростно махнул рукой в другой конец коридора.

  Мы с готовностью побежали, даже не пошли.

  В спину нам ударил трехэтажный армейский мат.

  Затем заскрежетала железная дверь склада.

  – Капрал Штольц получил очередную возможность показать себя героем на боевом посту, – Бонни захихикала. – Если он успокоит капитана Зорге, развеселит, даст ему в долг без отдачи, напоит трофейным коньяком, то, возможно, получит внеочередное повышение по службе и медаль.

  – А, если не утихомирит капитана, то отправится на фронт, на передовую линию, – я продолжила мысль подружки. – В любом случае, мы к моменту выхода капитана Зорге со склада, должны быть на максимально удаленной точке от него.

  – Панчо, где здесь отстойник? – Бонни налетела на часового у двери в военный комиссариат. – Нам капитан Зорге приказал в него.

  – Во-первых, я не просто Панчо, а сержант Панчо, поэтому обращайтесь ко мне в соответствии с моим званием.

  Можете добавить «господин». – Солдат подтянул ремень и хотел свысока облить нас презрительным взглядом.

  Но свысока не получилось, потому что мы выше ростом, и у нас ботинки на десятисантиметровой подошве.

  Неудача раскалила Панчо до красного каления.

  Он набрал полные легкие воздуха, чтобы заорать на нас.

  Но я опередила гордого собой воина:

  – Панчо, не дури, – я покрутила пальцем у виска. – Капитан Зорге пьян.

  Тебе же достанется, а не нам, что его приказ не выполнен, и мы еще не в отстойнике. – Я рисковала, потому что догадывалась – достанется неприятностей всем.

  – Сильно пьян? – Панчо пропустил то, что я не назвала его господином сержантом.

  Он побелел и стал сползать на пол по стенке.

  – Очень очень сильно сильно, – Бонни округлила глаза. – И очень очень злой.

  – Капитан Зорге проиграл в карты лейтенанту Круасану, – я добила Панчо.

  – Что же это делается? – воин по-бабьи всплеснул белыми ручками. – Все веселятся, а я один страдаю.

  Ну что стоило, лейтенанту Круасану хоть раз поддаться в карты и проиграть своему начальнику?

  Дальше Галактики Мыс Горн лейтенанта Круасана не сошлют служить.

  А мне же надо кормить мать, сестру на выданье, своих подруг. – Сержант Панчо закрыл входную дверь на висячий замок, поправил бластер на плече. – Следуйте за мной в отстойник, новобранки.

  – Что за отстойник? – в моем воображении нарисовался общевойсковой сортир для мужчин.

  – Отстойник – пункт отправки, – сержант Панчо подбирал ключи к двери без таблички.

  Руки Панчо дрожат, поэтому ключи постоянно падают на пол. – В отстойник на Сальмонелле собирают всех новобранцев с ближайших Планет.

  Затем вас разберут покупатели.

  – Кто? Покупатели? – Я и Бонни переспросили в один голос.

  – Мы не рабы, – я твердо заявила.

  – Рабы не мы, – Бонни с трудом сдерживала вопль отчаяния.

  Даже покраснела, груди у нее надулись.

  Я знаю, что у моей подружки груди надуваются от сильнейшего волнения.

  – Покупатели – представители разных военных формирований, – Панчо пробовал очередной ключ. – Наделали ключей – все похожи, но ни один не открывает.

  Вам проведут тесты и определят, куда дальше послать.

  – Послать тесты? – я тупо спросила.

  – Послать вас обучаться и служить, – сержант стал добрее, потому что, наконец, открыл дверь.

  За дверью оказался длинный коридор, а не комната.

  Единственная лампочка скудно освещала влажные шероховатые стены.

  На полу сидел на корточках военный.

  – Гамбринус, вставай, – сержант Панчо без почтения пнул сидячего. – Капитан Зорге злой и пьяный.

  Что, если он на тебя наткнется?

  – А мне пох, – военный, судя по тому, что сержант его пинал и обращался без почтения, был либо ниже по званию, либо одного с Панчо социального положения. – Мне пох! – Повторил пьяный и уронил голову на колени.

  Дальше он мычал, пускал слюни и хохотал.

  – Вам, новобранки, это не надо знать, и об этом не нужно рассказывать другим новобранцам, – сержант Панчо попытался сурово взглянуть на нас.

  Но в его глазах пробегали искры испуга.

  Проигравший в карты пьяный капитан Зорге, пьяный товарищ, – все очень волнительно и опасно для воина Панчо. – У вас новые ботинки? – Наконец, сержант отметил нашу обновку. – Белые, блестящие.

  За какие ваши заслуги капрал Штольц расщедрился?

  – За то, что мы убийцы, – Бонни произнесла условную фразу.

  В военном комиссариате эта фраза у всех вызывала уважение.

  Вызвала и у сержанта.

  Если бы нас не обвиняли в убийстве, то нужно было придумать его.

  – Если что, вызывайте доктора, – сержант произнес с уважением и открыл единственную в конце коридора дверь.

  – Зачем, он советовал нам вызывать доктора? – Бонни, когда сержант закрыл нас в зале, остановилась. – И что это за «если что».

  – Не бери в голову страхи какого-то сержанта, – я с любопытством рассматривала зал, по размерам похожий на зал для занятия спортом в гимназии.

  Скамеек и мебели нет, ничего нет кроме живых существ.

  Я не скажу, что – людей, потому что здесь были и голубые аватары, и ахирейцы, и шумеры.

  Новобранцы сидели или лежали на полу.

  На нас никто не обратил внимания – даже обидно.

  Хотя бы, если не нас, то наши ботинки похвалили бы.

  Мы уверено двинулись к обособленной группе в правом углу зала.

  Девушки держались отдельно от парней.

  – Может быть, присядем к парням? – Бонни шепнула и для усиления слов ткнула меня локтем в бок. – Смотри, сколько женихов.

  – Нас могут неправильно понять, – я с сожалением вздохнула. – Видишь, представители разных рас, племен, народностей?

  У каждого – свой закон, свои традиции.

  Представляешь, что нас обвинят в сексуальных домогательствах к парням?

  – Но мы же с Натуры, они должна знать о наших правилах, – Бонни, кажется, передумала присаживаться к женихам.

  – Кто знает, кто знает, – я остановилась перед девушками.

  Я, Бонни, аватарка и еще одна девушка, судя по ее золотой коже – она из провинции Галактик Зубейда, – без одежды.

  Остальные девушки и женщины замотаны в тряпки, на некоторых загадочная одежда, одна – в свадебном платье, а еще одна – в бальном хитоне.

  – Привет, я Джейн, а моя подружка – Бонни, – по методу психолога Франкенштейна я улыбнулась, чтобы завоевать доверие.

  – Привет, подруги, – отозвались только две новобранки.

  Остальные лишь безразлично мазнули по нас взглядами, или, вобще, не обратили внимания.

  – Курить будете? – черноволосая молодая женщина вытащила из губ дымящуюся сигарету и помахала ей перед нами.

  – Розмари, они же с Натуры, – девушка брюнетка мягко произнесла.

  – Нам нельзя курить до свадьбы, – я кивнула головкой.

  – Жрецы запрещают! – девушка подмигнула мне и забрала сигарету у женщины, затянулась. – На самом деле, я думаю, что ваши жрецы себе на уме.

  Преследуют свои цели, а вам лапшу на уши вешают.

  После рождения ваш ДНК кодируют, вешают замок с запретами на тело.

  Курить нельзя, иначе в легких взорвется ДНК бомба.

  Секс нельзя, потому что вагину разнесет, если в нее попадет чужое ДНК.

  – Но после свадьбы жрецы снимают замки, – мне не нравилось, что незнакомка критикует нашу религию и жрецов.

  – А, если никто замуж не возьмет тебя? – Женщина спросила зло и сплюнула на пол. – Правда, что ли, вам туда нельзя ничье другое ДНК до свадьбы? – Черноволосая красавица ткнула пальчиком в низ моего живота.

  – Слизистая с замком на ДНК немедленно отреагирует, – Бонни присела на пол и скрестила ноги. – Не только вагина взорвется, но и то, что в нее попало чужое, разлетится на кусочки.

  Мера предосторожности! – Бонни произнесла с гордостью.

  Она, как и я, поддерживала наши традиции.

  – Ты садись, а то светишь перед мужиками своей киской с ДНК. – Девушка мило улыбнулась мне. – Не все здесь крепкие, некоторые, вообще, о Натуре мало знают. – Девушка засмеялась и показала пальцем на парня из ближайшей группки.

  Он разглядывал нас; от усердия вытаращил глаза до пределов возможного и высунул язык. – Мальчик с Квадрата из Восточной провинции Галактик.

  На Квадрате запрещено женщинам оголяться. – Девушка затянулась дымом и передала сигарету женщины: – Я – Белла, а она – кивок на женщину – Розмари.

  – Вы из префектуры Сумерек? – я напрягла память и из учебника истории извлекла информацию о ближайших Планетах, где девушкам и женщинам разрешено до свадьбы курить.

  – Угадала, подруга, – Розмари передала сигаретку Белле. – Мы из Сумерек.

  Вам, на Натуре запрещают курить, а нас, наоборот, с детства заставляют даже спать с зажжённой сигаретой в зубах.

  Дым затуманивает мозги, и мы не так боимся серого тумана, как если бы не курили.

  – Да, без табачного дыма мы бы все сошли с ума от ужаса.

  – Призраки в тумане у вас настоящие? – я впервые разговаривала с представительницами сумерек.

  Действительно, не обманул плакат – «Хочешь поглядеть Мир, вступай в имперскую армию».

  – Кто их знает – настоящие, или галлюцинации, – Белла пожала узкими плечами.

  Лица сумеречных девушек белые белые. – Никто призраков не щупал и не проверял – страшно.

  – Почему вы живете в Сумерках, а не найдете более подходящую Планету, без ужасов? – Бонни наивно поинтересовалась.

  – Подружка, – Розмари закашлялась, подавилась дымом.

  Белла сильно хлопнула ее по спине между лопаток. – Как же мы покинем Сумерки, если это наша Родина.

  Родину приходится принимать и любить, какой бы она ни была. – Розмари заржала.

  Я не знала, шутят подружки с Сумерек, или говорят на полном серьезе.

  – За что вас укатали в армию? – Розмари продолжала курить.

  – Почему именно укатали? – я спросила осторожно. – Может быть, мы сами решили служить в Имперской гвардии?

  – Не смеши, – Розмари захохотала.

  Вместе с ней ржала и Белла. – Никто в здравом уме не продаст себя армии.

  Ну, если, конечно, сойдет с ума, как Матильда и Александра, – Розмари без боязни показала на двух девушек.

  Они, несомненно, слышали оскорбление о том, что сошли с ума, но молчали.

  Розмари решила позабавиться: – Матильда, скажи, ты сама приняла решение стать солдатом?

  – Защищать свое Отечество и Императора – наш первостепеннейший долг, долг каждого гражданина Империи, – Тоненькая девушка с двумя жидкими каштановыми косичками произнесла без эмоций.

  Ее глаза пустые, наполнены вечным вакуумом

  – Бедненькая, Матильда, – Розмари дотянулась и погладила девушку по головке. – Расскажи нашим новым новобранкам, как все случилось. – Розмари уже не издевалась над страной девушкой, она ее искренне жалела.

  – Когда Император появляется на белом Крейсере, то во всех подразделениях орудия производят холостой праздничный салют.

  Господа офицеры по системе общевойсковой связи трижды провозглашают:

  «Слава Императору!»

  После чего каждое отдельное войсковое формирование славит Императора от своего имени. – На губах Матильды появилась блуждающая улыбка.

  – Заклинило ее, – Розмари покачала головкой. – Вот, что случается с идейными.

  Матильда росла без отца и без матери, они сгинули на лесозаготовках.

  Живые деревни в дальней провинции Галактик Урумбая сожрали их, даже костей не оставили.

  Матильду с детства воспитывал дедушка – старый партизан космофлота, а попросту – старый пердун.

  Он был уверен, что Матильда – мальчик, поэтому обязательно дослужится до чина капрала.

  Дед издевался над Матильдой, заставлял ее учить наизусть Уставы Корабельной, Крейсерной, Десантной и других армий.

  Матильда не успевала, заучивала не так быстро, как мечтал ее Дед.

  Первого мая старый партизан обозлился на внучку, которую считал внуком и врезал ей по голове тяжеленным Сводом Законов Прославления Императора.

  Матильда рехнулась и с тех пор постоянно повторяет отрывки из этого Свода.

  Ее ждет безрадостное стремительное продвижение по карьерной лестнице.

  Я уверена, что Матильда в ближайшем будущем станет адмиралом Космофлота.

  Но, кажется, что она даже не почувствует разницу и не заметит, что уже на высоте. – Розмари снова закашлялась дымом.

  – А я ненавижу Императора и Империю, – как гром с неба донеслось до моих ушей.

  Худая девушка с серым лицом подняла кулак ярости.

  Глаза ее горели фанатизмом и бешенством. – Долой Тирана!

  Долой диктатора!

  Да здравствует революция!

  Да здравствует Коммуна! – К счастью, девушка шипела, а не кричала.

  – Она – политическая, – Белла прошептала мне и Бонни. – Совсем с ума сошла.

  – Это ты сошла с ума, Белла, – политическая обладает отличным слухом. – Расстилаетесь перед вашим Императором, ноги ему лижите.

  – Вы, извините, не жухрайский шпион? – Бонни отодвинулась от политической на расстояние ноги – чтобы не получить случайно пяткой в лоб.

  – Жухрайский Император – диктатор!

  – Да здравствует революция в Империи жухраев.

  Долой диктатора жухраев!

  Да здравствует коммуна жухраев! – политической все равно, кого свергать – нашего Императора или жухрайского Императора, лишь бы свергнуть.

  – Я убила своего дедушку лопатой, – политическая увидела интерес в наших глазах и сразу растаяла. – Матильда своего дедушка не убила, не нашла в себе силу воли прогнать партизана диктатора, поэтому и получила от него по голове Сводом Законов.

  А я своего дедушку вовремя закопала. – Политическая рассмеялась. – Вы не думайте, я не сумасшедшая.

  – Зачем же ты вступила в имперскую армию, если ты против императора? – от любопытства щечки моей подруги загорелись.

  – Я записалась в армию императора, чтобы вредить ей.

  Я буду ломать танки, вырывать блоки управления из космолетов, отвинчивать колеса у пушек, вставлять палки между ног боевых роботов.

  – А... – Бонни задала бы еще один вопрос на скользкую тему политики.

  Но я осторожно прикрыла ее ротик ладошкой:

  – Бонни, ни слова о политике.

  Ты хочешь, чтобы нам к убийству, финансовому преступлению с кебабщиком Али, побегу от менеджеров Эль Диабло добавили и участие в заговоре против Императора?

  Столько жизней у нас нет, потому что нам назначат не меньше десяти смертных казней на каждую. – Я в горячке выдала нашу тайну.

  Замолчала и с испугом оглядывала девушек.

  Не доложат ли они немедленно по инстанции?

  – Ого, – Розмари смотрела на меня и на Бонни с огромным восторгом. – Вы обошли нас на крутых виражах, девочки.

  Здесь всего лишь сумасшедшая, политическая, воришки мелкие, а на вас уже столько висит.

  Вы – важные птички! – Розмари осторожно нажала мизинчиком на мой сосок – проверяла – настоящая ли я.

  – Мы все выдумали, – я жалобно пискнула.

  – Выдумали? – Белла заржала. – Ваши глаза не соврут.

  Глаза – настоящих убийц. – Очень хотелось представительницам Сумерек, чтобы мы были настоящими злодейками, закоренелыми преступницами.

  На фоне исторических личностей сами сумерчанки почувствуют себя важными персонами.

  Часто возносят кого-то, чтобы потом рассказывать, что ты был рядом с ним.

  – Мы по сравнению с вами – жалкие динозавры, – Розмари прикурила от окурка и поправила волосы Беллы. – Мы всего лишь ограбили банк.

  – Моя мама директор банка, – Бонни произнесла со стыдом.

  – Много ворует? – Белла и Розмари распахнули глаза.

  – Мама не ворует, потому что у нас нельзя воровать.

  – Жрецы? ДНК? – Белла слишком догадливая для своего красивого личика. – Жрецы директорам банков вешают замок на ДНК?

  Если проворовался, то руки оторвутся? – Белла не смеялась и не иронизировала.

  – Не руки, а обыкновенный взрыв тела, – Бонни вздохнула. – Но не сразу после воровства.

  Организм реагирует на вкусную экзотическую пищу.

  Если ДНК обнаружат, что моя мама питается хорошо, то тогда взорвутся.

  Ведь калорийная качественная еда дорого стоит, ее на зарплату директора банка не купишь.

  Значит – своровала!

  – У вас на Натуре еще хуже, чем у нас на Сумерках, – Розмари окуталась дымом. – Призраки не так страшны, как замки на ДНК.

  У нас курение жизненно необходимо, но, если не хватает на сигареты, то Правительство помогает.

  Старикам выдают дотации на курево, а не пенсионерам разрешают воровать в дозволенных количествах.

  Конечно, воровство запрещено, но полиция закрывает на воровство глаза и не открывает уголовное дело.

  Обычно директора банков в доле с грабителями.

  Мы с Беллой поиздержались, поэтому договорились с директором банка фрау Зельц, что ночью придем грабить.

  Фрау Зельц оставила открытым окно и отключила сигнализацию.

  Я залезла в окно, а Белла стояла на стреме.

  – На чем стояла? – я спросила и важно кивнула головкой.

  – Следила, чтобы полицейские не подкрались.

  – Но ты же сказала, что полиция не открывает уголовные дела на воров, – Бонни тоже хотела все знать о Сумерках.

  – Не открывают, но и попадаться нельзя, потому что в тюрьме курево дешевое, дохлое.

  Сразу призраки набегут и ужасы. – Розмари терпеливо нам объясняла, даже забыла заправить выбившуюся грудь.

  Или Розмари просто расслабилась? – Я взяла положенное количество денег на сигареты – деньги предусмотрительно лежали на столе стопкой.

  Оставила процент купюр директору банка.

  И уже хотела вылезать из окна обратно, но тут заметила золотой уголок коробочки за факсом.

  Я отодвинула факс и обнаружила начатую коробку сигарилл Партагас.

  Ужасно редкие сигариллы – любые страхи мигом из мозга выбивают.

  Я не удержалась, захватил сигариллы.

  Мы их с Беллой ночью все выкурили – весело было до не могу. – Розмари погладила подружку по коленке. – А утром нас забрали полицейские.

  Оказывается, что я украла стратегический запас директора банка.

  Она пришла на работу, хотела закурить, а Партагаса нет.

  До ближайшего ларька пятнадцать минут хода, другие ленивые работники еще не заявились в банк.

  Без табачного дыма в мозгу директор банка поплыла.

  Ей казалось, что серый туман ее душит, что из него тянутся руки, челюсти и щупальца.

  Она сошла с ума от ужаса. – Розмари закурила новую сигарету. – Я сама виновата, что прокололась, и особенно жаль директора – она ни в чем не виновата, я ее сделала сумасшедшей.

  Правильно, что полицаи продали нас в имперскую армию. – Розмари замолчала.

  Я тактично не стала спрашивать: а Белла причем здесь?

  Воровала Розмари, а отвечают они обе.

  Наверно, Беллу обвинили, что она тоже курила ворованные сигариллы.

  – Новобранки, не одолжите цент на кофе? – В наш круг грациозно вплыла аватарка.

  Ее хвост обвис, возможно, что от недостатка кофеина.

  Голубые большие выпуклые половые губы аватарки находились на уровне моего лица.

  – Нет в армии кофе, – Белла подергала за кончик хвоста аватарки. – И денег у нас нет.

  – А у вас, новобранки? – Взгляд аватарки затравленный.

  – У нас тоже ничего нет, ни цента, – Бонни похлопала себя по ляжкам. – Видишь, что пусто-ноль, как в домино.

  – Простите, что напрасно вас побеспокоила, – аватарка вернулась на свое место, присела, вжала голову в колени.

  – Не везет синим, – Белла произнесла глубокомысленно.

  – А кому везет? – Бонни тоже показала, что умеет умничать.

  Распахнулась дверь в спортивный зал.

  Не та дверь, через которую я и Бонни вошли из военного комиссариата, а другая – более парадная.

  – Вход один, а выход – другой, – я разглядывала вошедших.

  Два бравых военных в полном боекомплекте.

  То, что боекомплект полный – нетрудно догадаться, даже, если ничего в оружии еще не знаешь.

  Воины увешаны приборами и разными штуками смерти – дальше некуда вешать.

  – Смотрите у меня здесь! – С воинами вошел худой мужчина в белом халате с погонами. – Я вас в бараний рог сотру!

  Вы у меня еще поплачете!

  Вот вы у меня где! – Военный врач потряс кулаком в воздухе.

  Затем он разжал кулак, внимательно посмотрел на пустую ладонь.

  Не нашел на ней нас, успокоился и скрестил руки на груди.

  Влетели молодые солдаты, поставили два стула и два стола.

  Военный врач сразу уселся за первый стол и раскрыл перед собой амбарную книгу.

  Ко второму столу проковылял очень очень древний военный.

  Он присел и сразу заснул – моментально, с храпением.

  – Дедушку взяли из архива, а потом обратно вернут, – Розмари пошутила и мы захихикали.

  Военный врач сурово посмотрел на нас.

   – Медкомиссия, – военный врач уведомил нас коротко.

  – Господин врач, а гинеколог станет нас осматривать? – Неожиданно из-за моей спины кто-то выкрикнул.

  Я обернулась – обнажённая девушка с золотой кожей, вроде бы с Планеты Зубейда.

  – Вам мисс или миссис нужен гинеколог? – военный врач ожил. – В имперской армии ни гинекологов, ни проктологов нет.

  У нас только одна специальность военного врача – костоправ! – Пошутил военный врач или сказал правду, мы не поняли.

  Дедушка военный проснулся, глупо улыбнулся, погрозил пальцем в никуда, захрипел:

  – Прелестно, прелестно, – и снова заснул.

  – Господин лекарь, мне как раз не нужен гинеколог, – девушка с Зубейды быстро-быстро затараторила. – У нас, на Зубейде строгие правила.

  До свадьбы нельзя, и после свадьбы не всегда можно.

  У меня очень принципиальный жених Зубейб, если он узнает, что я уже... – слова девушки утонули в море ржача. – Я нечаяно была с Альфредом, он душка, но умер. – Девушка открывала душу перед всеми, а в ответ получала ржачку.

  Даже военный врач позволил себе мимолетную снисходительную улыбку:

  – Как твое имя, солдат?

  – Зубейда, – в ответе девушки послышалось недоумение. – У нас на Зубейде все девушки имеют одно имя – Зубейда, а парни поголовно называются Зубейд.

  Разве вы не знаете, господин военный врач? – Зубейда сделала ошибку по неопытности.

  Незачем злить вышестоящее начальство.

  – Не так важно, что я не знаю, – улыбка слетела с худого лица военного врача. – Гораздо опаснее, то, что я знаю. – Военный врач даже поднялся. – Зубейда, ко мне.

  – К вам? – золотокожая красавица обернулась по сторонам. – Я?

  – Если ты видишь еще одну Зубейду, то пригласи и ее, – военный врач пошутил.

  Шутка всем понравилась – ржали все.

  Я с удивлением заметила, что и сама смеюсь, и Бонни смеется.

  Значит, мы потихоньку сливаемся с военной службой.

  Зубейда подошла к столу, за которым сидел военный врач, повернулась к врачу спиной, наклонилась и развела ладонями ягодицы.

  В это время проснулся второй военный, заглянул в Зубейду и закряхтел:

  – Прелестно, прелестно, – и опять погрузился в летаргический сон.

  – Зубейда годна к прохождению военной службы в имперской армии, – военный врач поставил печать в амбарную книгу.

  А громко объявил, что Зубейда годная, потому что записывал на визор.

  Представление Зубейды его не заинтересовало.

  Затем он ткнул иглой в мизинец Зубейды, приложил ее пальчик к строке в амбарной книге.

  – Как дьяволу кровью расписываются, – Розмари вздрогнула.

  Белла побледнела еще белее, чем белая.

  – Оставляют отпечаток ДНК, – я важно кивнула головой.

  Белла и Розмари на меня посмотрели со смесью презрения и жалости, как на дурочку.

  Да, на военной службе не может быть друзей, только – враги и начальство.

  Но ко мне с Бонни это правило не относится.

  Мы, как дружили, так и будем дружить.

  Новобранцы по очереди подходили к столу.

  Два стража внимательно следили, чтобы никто не вцепился в горло военного врача и его соседа – старика.

  Непонятно, какую роль выполнял спящий старик военный.

  – Почему политическая не набросилась на врача и не закричала, долой диктатуру? – я едва слышно спросила Розмари.

  – Политическая – не дура, – Розмари усмехнулась. – Политика – это продолжение бизнеса.

  Политика – это большой бизнес.

  Розмари у себя на уме: кричит за революцию, а сама по сторонам осматривается, набирает политический капитал, который позже превратит в денежный.

  – Спасибо, Розмари, – я ничего не поняла из ее объяснения, но поблагодарила за то, что она не замяла вопрос.

  К столу на костылях приковылял парень без левой ноги.

  Правый глаз закрывала черная повязка.

  – Джуманши годен к прохождению военной службы в имперской армии, – военный врач бросил быстрый взгляд на инвалида, заставил его расписаться кровью. – Следующий.

  – Они берут в армию даже калек? – я снова терзала Розмари вопросами.

  Пусть я надоедаю ей, но она хоть что-то может объяснить об имперской армии.

  – В имперскую армию берут всех, – Розмари заглянула в свои штанишки. – Каждый воин нужен.

  Кто не может ходить – поползет по минным полям.

  Безногий – займет место наводчика у орудия.

  Слепой – будет отличным радистом.

  – Посмотрим, куда нас запишут, – я решительно двинулась к столу.

  – Джейн? С Натуры? – Военный врач смотрел на мои новые ботинки.

  Он не успел произнести «Джейн годна к прохождению военной службы в имперской армии», потому что я перебила его вопросом: – Сэр военный врач.

  Могу я задать вам вопрос личный, почти интимный?

  – Интимный? Если спросила разрешения, то можешь, – военный врач подкрутил ус. – Если бы не спросила разрешения у старшего по званию, то загремела бы в карцер.

  – Спасибо, не хочу в карцер, – я представила, как попаду в один карцер с фрау Кларой и ее помощником – Ламбруско. – Вы девушек называете по имени, а мужчин – по фамилии. Почему?

  – В имперской армии везде так – девушек по имени, воинов – по фамилии, – Военный врач охотно мне объяснял, потому что прислушались все новобранцы. – Только по имени можно отличить солдата от солдатки, Джейн. – Он остановил взгляд на моей обнаженности. – Если, конечно, солдат или солдатка не с Натуры или с другой Планеты, где не носят одежду.

  В этом случае все ясно и понятно – на наглядном примере.

  И еще – враг не дремлет.

  В целях армейской секретности о военнослужащем императорской нашей славной армии враг узнает только имя или фамилию.

  А имя без фамилии или фамилия без имени не позволит раскрыть жухраям наших агентов и других военнослужащих – Слишком туманно и секретно.

  – А, если имя похоже на фамилию, или фамилия на имя? – К столу подбежало непонятное существо – девушка или парень.

  Оно в одежде, поэтому – никак не определить пол.

  Прав военный врач.

  – Как зовут? – военный врач пристально разглядывал подбежавшего или подбежавшую.

  – Мишель я, Мишель, – существо явно издевалось.

  Потому что Мишель – имя, как мужское, так и женское.

  – Так, Мишель, сутки карцера на хлебе и воде, – военный врач сразу нашел выход из казавшейся сложной ситуации.

  Хотя, конечно, можно было просто попросить существо приспустить штаны-юбку. – У тебя сутки на размышления – кем ты будешь служить: девочкой, или мальчиком. – Военный врач, пока Мишель зеленел от страха, поставил печать напротив моего имени в амбарной книге: – Джейн годна к прохождению военной службы в имперской армии.

  Я проткнула пальчик иголкой и приложила к листу в книге.

  Все – я теперь вечно здоровая и до демобилизации пригодная.

  Оказалось, что я рано расслабилась.

  – С Натуры натурщица? – старичок за соседним столом проснулся. – Точно натурщица с Натуры?

  – Точно с Натуры! – Я не понимала, что дедушка военный хочет.

  – Докажи!

  – Что доказать?

  – Докажи, что ты с Натуры, мадемуазель.

  – Разве не видно, что я с Натуры и мадемуазель?

  – Встань!

  – Я стою!

  – Не так встань.

  – А как встать?

  – Как Зубейда вставала.

  – Задом к вам?

  – Задом ко мне.

  – Наклониться?

  – Наклонись.

  – Развести ягодицы в стороны? – Я недоумевала.

  Но лишних вопросов не задавала, потому что вопросы грозили карцером.

  – Не ягодицы разведи в стороны, а лепестки.

  – Лепестки?

  – Лепестки.

  – Эти?

  – Эти.

  – Так?

  – Так.

  – Все?

  – Да, действительно, ты с Натуры, – старичок успокоился.

  Я поняла, что он из военной разведки.

  Делает вид, что спит, а сам все подмечает.

  Вот и засомневался, что я с Натуры.

  Или я ошибаюсь, и у старичка другие цели были.

  Зачем ему нужно было, чтобы я вставала, показывала ему зад, наклонялась и раздвигала свои лепестки?

  – Прелестно, прелестно, – старик снова уронил голову на стол и захрапел.

  Он проспал Бонни, поэтому не заставил ее доказывать, что она тоже, как и я, с Натуры.

  После медкомиссии и так называемых тестов на здоровье, дело пошло быстрее и веселее.

  Нам выдали сухой армейский паек под номером 7.

  На каждом пакете стояла цифра 7.

  На банке с олениной – 7, на пакетике с картофельным хлебом 7, на бутылке воды – 7.

  – Интересно, как выглядят сухие пайки под другими номерами, – Розмари дернула за крышку банки.

  – Мне все равно, – отозвалась девушка в платье с ромашками по белому полю. – Лишь бы убили скорее. – Девушка приложила пальцы к вискам.

  – Неси подушку, я тебя подушкой задушу, если хочешь умереть, – аватарка предложила свои услуги несчастной. – У меня руки сильные, не вырвешься! – По синему выражению синего лица аватарки непонятно – шутит ли она, либо всерьез предлагает помочь девочке со смертью.

  – Если умирать, то умирать во славу Императора, – сразу отозвалась Матильда, которую ее дедушка контузил Сводом Законов.

  Она закатила глаза, начала цитировать по памяти: – Когда августейшая особа приближается к месту казни, то преступник, заключённый в кандалы, должен вытянуться по стойке Смирно и славить Императора, пока его не казнят.

  – Кого казнят? – политическая даже подняла голову от банки с олениной. – Императора казнят?

  – Как может приговорённый к казни вытянуться? – Белла докуривала окурок. – Перед казнью обязательно пытают до потери возможности стоять на ногах.

  Часто вырывают язык, чтобы приговоренный к смерти, потому что ему уже терять нечего, не сказал гадость об Императоре.

  Без языка и с переломанными во многих местах ногами невозможно стоять по стойке Смирно и славить Императора.

  – Сволочи, – Розмари вскрикнула и отдернула руку от банки с олениной.

  – Император сволочь? – политическая во всем видела плохое для нашего Императора.

  Она мне очень и очень не нравилась.