Текст книги "Солдат ка Джейн. Медкомиссия (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

 – И тебе – стремительного карьерного роста, солдат Джейн! – капитан Зорге сжал мою вспотевшую ладошку. – отправляйтесь в капралу Штольцу.

  Он вам все объяснит и пошлет дальше! – Капитан Зорге вяло указал на дверь и вздохнул – показывал, – как у него много работы, и как он устает на службе.

  Я и Бонни послушно направились к двери. – И еще, новобранки, – капитан Зорге задумался на миг. – Скажите, чтобы капрал Штольц выдал вам новые носки.

  Вы их заслужили.

  Первое ваше поощрение! – Капитан Зорге отвернулся к окну.

  Наверно, не хотел видеть слезы наши слезы радости за то, что мы получим новые носки.

  Но слезы радости у нас не появились.

  Я и Бонни благоразумно не спросили о носках.

  – Благодарим вас, сэр, – мы закрыли за собой дверь.

  Тут же звуковая ударная волна сотрясла пространство военного комиссариата.

  – Круасан, где тебя черти носят? – капитан Зорге не выходил из кабинета, потому что его голос достигал всех уголоков комиссариата. – Неси новую колоду карт.

  Я отыгрываться буду.

  – Отыгрыватсья он будет, – Бонни грустно посмотрела на меня. – Джейн, что делать мы-то будем?

  – А что нам остается делать? – я пожала плечами. – Сбежать мы не сможем, да и бежать некуда.

  К обвинению в убийстве мендежера с Эль Диабло и в финансовых махинациях с кебабщиком Али нам добавят еще и уклонение от воинской службы.

  Мы подписали контракты.

  Думаю, что военные не так нерасторопны, как полицейские.

  Нам смертельных приговоров хватит на сто лет вперед.

  – Я тоже так полагаю, что капитан Зорге не просто нас направил к капралу Штольцу.

  Это проверка.

  Капитан, наверно, сейчас в визоре смотрит – попытаемся ли мы сбежать из комиссариата.

  Фиг, не доставим ему удоволствие! – Бонни шептала мне на ушко, чтобы прибры не зафиксировали ее слова.

  – Пойдем искать капрала Штольца, – я безошибочно направилась по коридору, потому не ошибалась с направлением, что коридор один.

  Из-за угла вылетел крейсер.

  При ближайшем рассмотрении он оказался лейтенантом Круасаном.

  В руке Круасан держал колоду игральных карт.

  Я заметила, что на рубашке карты изображена девушка в выгнутой позе в объятиях парня.

  Лейтенант, несомненно, спешил на зов капитана Зорге.

  – Товарищ лейтенант, я опрометчиво схватила военного за руку. – Где капрал Штольц?

  – Кто? – лейтенант Круасан выдохнул на меня бочку с вином.

  – Нам нужен капрал Штольц, – Бонни уже с меньшим почтением обратилась к пьяному военному.

  – Кто вы? – в глазах Круасана появился первородный ужас.

  Он не узнал меня и Бонни, а ведь мы расстались минут двадцать назад.

  – У тебя белая горячка?

  Чертей вместо хорошеньких нас видишь? – Бонни без уважения наорала на лейтенанта. – Отвечай, где Штольц.

  – Какой Штольц? – лейтенант расплылся в пьяной улыбке и потрепал Бонни по щечке. – Генрих, ты превратился в девушку?

  – Тьфу на тебя, пьянчуга, – Бонни отстала от лейтенанта.

  – Зря ты так ему сказала, – я опасливо оглядывалаь, как Круасан по стеночке добирался до кабинета капитана Зорге. – Он же вышестоящий по званию.

  Мы – простые солдаты, а Зорге – офицер.

  – Он ничего не вспомнит, – Бонни засмеялась. – Мы с тобой на службе всего лишь минут пять, а военная служба мне уже начинает нравиться.

  Здесь сплошной театр.

  – Согласна, – я ответила нейтрально.

  Не стала напоминать подруге насчет возможных скрытых камер в коридорах военного комиссариата.

  Впрочем, может быть, и нет никаких подглядывающих устройств, кроме как на проходной.

  Но на проходной визор необходим, чтобы подтвердить, что посетители прочитали текст с плаката и тем самым дали согласие на вступление в доблестные ряды имперской армии.

  Мы шли по коридору мимо дверей с табличками.

  – Каптенармус, кони, фураж, обоз, припасы, еще раз припасы, – Бонни читала таблички и ставила меня в известность. – Дальше таблички закончились, наверно, секретные двери. – Бонни без раздумий открыла первую же секретную дверь.

  Оказалось, что – мужской туалет.

  Со спущенными штанами на корточках сидел какой-то военный и читал бумажную газету.

  – Простите, сэр, – Бонни быстро захлопнула дверь и покраснела. – Почему у них нет кабинок в туалете?

  – Военные открыты друг для друга и ничего не скрывают, – я сделала гениальное предположение. – Или они просто экономят на кабинках. – Я в этот момент казалась себе ужасно умной и проницательной.

  За следующей дверью без таблички мы обнаружили двух молодых военных.

  Я и Бонни еще не разбираемся в воинских званиях, но по смущённым лицам парней, догадались, что они не адмиралы Космического флота Империи.

  Парни стояли, крепко прижавшись, друг к другу.

  Увидели наси с опозданием отпрыгнули, разлепились и покраснели.

  Один стал усердно изучать потолок – не требуется ли ремонт в военном комиссариате.

  Другой рассматривал ноготь на большом пальце.

  – Подумаешь, – Бонни произнесла с усмешкой, когда мы закрыли дверь. – Страшно представить, что творится за другими дверями.

  – Эксперименты закончились, мы пришли, – я уверено показала пальцем на обитую железом дверь. – Капрал Штольц заведует имуществом военного комиссариата.

  А ценные вещи обычно хранятся за железными дверями.

  – Джейн, помоги, дверь тяжелая, – Бонни потянула за ручку – дверь поддалась, но в открывшуюся узкую щель даже мы, худенькие, не пролезем.

  Я схватила Бонни за талию и потащила подружку на себя.

  Щель увеличилась до приемлемых для нас размеров.

  – Закройте за собой дверь, новобранки, – за пустым столом сидел парень, лет двадцати пяти.

  Я представляла капрала седым важным мужчиной, поэтому открыла рот в удивлении.

  – Дверь тяжелая, нам не поддается, – Бонни вызывающе посмотрела на капрала.

  Он простой капрал, а мы только что получили благословение на службу от самого господина капитана Зорге.

  – Дуры, с дверью не можете справиться, – Штольц с недовольным выражением лица прошел между мной и Бонни.

  По поводу «дуры» мы не возмущались.

  Нам стало интересно, как щупленький капрал закроет тяжеленную железную дверь.

  Он сначала потянул за ручку – дверь стояла, как влитая, не сдвинулась ни на инч.

  Затем капрал Штольц запыхтел, как паровая машина, уперся ногами в выемку в бетонном полу.

  Дверь насмешливо скрипнула и снова застыла.

  Она смеялась над самонадеянным капралом.

  – Что стоите, как дуры? – капрал не стал к нам добрее.

  Вены на его лбу после сражения с упорной дверью надулись.

  Лицо покраснело до состояния взрыва.

  Крупные капли пота летели с кончика носа. – Пружину заело!

  Помогайте старшему по званию.

  – Слушаемся, господин капрал, – Бонни за спиной капрала фыркнула и зажала ротик ладонью.

  Затем она обхватила капрала за талию.

  Я взялась за талию подружки.

  – Что вы делаете? – от удивления капрал отпустил ручку двери.

  Мы втроем грохнулись на пол.

  Разумеется, я оказалась снизу – первая к бетонному холодному негостеприимному полу.

  – Помогали вам, товарищ капрал, – Бонни протянула мне руку помощи и помогла подняться с пола.

  – Зачем вы тащили друг дружку и меня за талии?

  Надо было за ручку двери тянуть, новобранки! – Капрал отряхивал бетонную крошку со штанов.

  – Ручка маленькая, как же мы за нее все ухватимся, – Бонни посмотрела на капрала, как на несмышленого младенца коровы.

  – Мы всегда так помогаем друг дружке – за талию, – я кивнула головкой.

  – Да? – капрал Штольц, к нашему удивлению, не стал спорить. – Тогда попробуем еще раз.

  Склад – военный объект повышеного значения.

  Многие хотят в щель на склад проскользнуть. – Капрал многозначительно посмотрел на нас ниже пояса.

  Он искал карликов диверсантов между наших ног?

  Все же мы втроем справились с непокорной дверью.

  Капрал принял важный вид, вытер лицо несвежей тряпкой, вернулся за свой стол.

  – Новобранки? – он официально спросил, хотя сам только что утверждал, что мы новобранки.

  – Да, дон капрал, мы новобранки, – я спокойно смотрела в глаза капрала.

  – Вы с Натуры? – более утвердительно, чем вопросительно, произнес капрал и почесал нос.

  – Откуда вы знаете, военный? – Бонни забыла добавить «капрал».

  – Вы же голые, – капрал Штольц засмеялся. – И ни капли не стесняетесь своей наготы.

  Только в конфедерации Натура все ходят голые по закону.

  – Вы хорошо осведомлены, герр капрал, – я улыбнулась.

  Вдруг, за мою дружественную улыбку капрал выдаст нам со склада что-то сверх положенного?

  – Признаюсь, что я не местный, – капрал прошептал доверительно, будто выдавал нам военную тайну.

  Я и Бонни никуда не спешили, поэтому присели без разрешения на диванчик и слушали капрала.

  Получить информацию о том, куда мы попали, очень важно.

  Болтливый капрал Штольц может рассказать нам не только интересное, но и полезное.

  Я и Бонни позавчера закончили гимназию.

  Вчера получили дипломы об окончании: я – красный диплом с отличием, моя подружка – Бонни – синий.

  Наставники в гимназии шутили, что лучше быть с синим дипломом и с красной рожей, чем с красным дипломом и синей мордой.

  Но шутки наставников не касались нас, девушек, потому что у девушек ни морд, ни рож нет.

  У девушек – только личики прекрасные.

  На нашей Планете Натура – столице конфедерации Натура – парней в десять раз меньше, чем девушек.

  Поэтому мы с Бонни не рассчитывали на женихов в ближайшее время.

  Сначала нужно окончить Академию, затем сделать карьеру, получать много денег, тогда только появится возможность содержать мужа.

  Я с детства грезила стать актрисой Больших и Малых имперских театров.

  Профессия актрисы на Натуре считается позорной, малооплачиваемой и неперспективной.

  Мне Наставник Мирандо и Нейл Трувкаки намекали, что все актрисы – продажные женщины.

  А я даже не представляю, что означает – продажная женщина.

  Говорят, что в дальних уголках Империи, наоборот, профессия актрисы почетная.

  Но мне все равно – где и как, главное, что я буду актрисой.

  На Натуре самые престижные профессии – рабочие.

  Мой отец сапожник, а мама – укладывает рельсы и шпалы.

  Мои родители считаются элитой, денег у нас куры не клюют – много.

  А Бонни выросла в бедноватой семье, почти в нищете, потому что ее мама – директор банка, а отец – авиаконструктор.

  Моя лучшая подруга Бонни решила, что тоже станет актрисой, потому что не хочет со мной расставаться.

  Мы получили дипломы и оказались в офисе по набору абитуриентов в имперские Академии.

  Менеджер нас бессовестно обманул: подсунул хитрые бланки.

  Мы заполняли заявления на поступление в Сиракузскую имперскую академию актерского мастерства, а на втором листе, оказывается, пропечаталось, что мы согласны работать на урановых рудниках на Эль Диабло.

  Я и Бонни поняли, что попали в рабство, и нас ждет смерть от уранового излучения на рудниках.

  Случилось в офисе удивительное: менеджер Гринпис ударился виском о мраморный пенис мраморной статуи Аполлона.

  Меня и Бонни обвинили в убийстве Гринписа.

  Мы бежали на Планету Сальмонелла, искать помощи у моего дяди Фрискаса: он – сантехник адвокат и адвокат сантехников.

  Вместо того чтобы помочь мне и Бонни, дядя Фрискас бессовестно попытался сдать нас в полицию.

  Мы, спасаясь от преследования, забежали в военный комиссариат.

  И, не желая и не думая, превратились случайно в новобранцев Имперской армии.

  – Я родился на Геене Огненной, в северо-западной префектуре галактик Империи, – капрал Штольц вывел меня из транса воспоминаний. – Жизнь у нас скучная, мне ничего не светило с женитьбой, – капрал Штольц облизнул губы. – На одну девушку у нас приходятся десять парней.

  К тому же я из нищей семьи, у меня не было перспектив содержать жену.

  О профессии директора банка или авиаконструктора я мог только мечтать.

  Мне же оставались только непрестижные и малооплачиваемые профессии – либо сапожник, либо укладчик шпал и рельсов. – Капрал Штольц, словно изучил наши биографии.

  Я и Бонни многозначительно переглянулись.

  Я даже от избытка чувств уколола подружку локтем в бок.

  Надо же, а я думала, что фантастика.

  Оказывается, что в других провинциях, действительно, те профессии, которые у нас малооплачиваемые и не престижные, у них наоборот – престижные и высокооплачиваемые.

  Реально, слова с рекламного плаката при входе в военный комиссариат – «Хочешь повидать Мир, вступай в имперскую армию» – начали сбываться.

  Мы еще не повидали Мир, но услышали о нем новое для нас.

  – Я записался в имперскую армию и нисколько об этом не жалею, – капрал Штольц пытливо посмотрел на нас.

  Скучно ему одному на складе, вот и хочет поговорить.

  – Мы тоже записались в имперскую армию с целью посмотреть Мир, – я солгала.

  Полицейские гнались за нами по пятам, поэтому мы вынуждены были укрыться в военном комиссариате.

  Но об этом я не стала уточнять. – Герр капрал, вы молодой очень, – я на всякий случай глупо улыбнулась, – но уже капрал. – Я сделала многозначительную паузу.

  Вопрос продвижения по службе в имперской армии для меня был очень важен.

  Чем быстрее мы с Бонни поднимемся, тем больше у нас будет возможностей уйти в отставку молодыми, лет в двадцать пять.

  Конечно, для восемнадцатилетних девушек двадцать пять лет кажутся дальней предальней страной.

  Но пока я другого пути для нас не видела.

  – Внеочередное воинское звание капрала я получил за боевые заслуги, – капрал Штольц замолчал.

  Не очень-то он хотел рассказывать о своих «боевых заслугах».

  Но мы так преданно и наивно смотрели ему в глаза, что он растаял. – Мадемуазели!

  В армии каждый пост важен и является стратегическим. – Капрал встал и снова сел – волнуется. – Повар, снабженец, работник склада – не простые слова.

  На складе нужно иногда проявлять больше героизма, чем на фронте! – Капрал посчитал, что и так много нам сказал, поэтому сдвинул сурово брови.

  Я поняла его сразу, защитника, героя.

  Воюет на складе с новобранцами, а офицерам выдает без расписки всякие нужные им вещички.

  Поэтому начальство отметило покладистого деревенского парня повышением по службе.

  – Вот, – капрал поставил на стол нечто в количестве четырех штук.

  Оно похоже на старые престарые сапоги, но с многочисленными дырками.

  Вонь от чудовищ – страшенная – словно неглубоко закопали сдохшую корову, и она неделю назад начала разлагаться в жаре.

  Я и Бонни зажали носики пальчиками.

  – Носки, полный комплект для новобранца, – на капрала смрад от носков не действовал уничтожающе.

  Штольц сейчас проявил героизм и мужество в сражении с вонью заношенных до дыр носков.

  – Капитан Зорге приказал, чтобы вы выдали нам новые носки, – я только сейчас поняла странную щедрость капитана Зорге.

  До этого удивлялась – ну, новые носки нам пожаловал со своего плеча, вернее – с плеча склада военного комиссариата.

  Ничего необычного я, до встречи с вонючими монстрами, в новых носках не видела, а теперь – поняла.

  – За какие заслуги капитан Зорге жаловал вас новыми носками, мадемуазели? – от былой приветливости капрала Штольца не осталось ни следа.

  Сейчас он выглядел грозным воякой, который будет навязывать нам вонючие, стоячие от грязи, носки.

  Наверно, новые носки раздал господам офицерам и их боевым подругам.

  – Напрасно вы нам не верите, господин капрал, – Бонни сделала вид, что обиделась недоверию. – Мы говорим правду.

  – Носки мы заслужили тем, что убили человека, – я выпалила на автомате. – Можете спросить у самого капитана.

  Только он сейчас занят – отыгрывается в карты у лейтенанта Круасана. – Конечно, я лгала, сэр Гринпис сам умер.

  Но мы поняли, что в имперской армии лучше будем придерживаться другой легенды, что мы – убийцы.

  Капитан Зорге обрадовался, когда узнал, что мы – «убийцы».

  – Вы убили? – капрал Штольц присвистнул и посмотрел на нас с уважением. – Тогда понятно, почему дон Зорге так расщедрился. – Капрал Штольц залез под стол и вынырнул с двумя парами запечатанных новых белых носков. – Вы сказали, что капитан отыгрывается у Круасана в карты? – Штольц мелко захихикал. – У Круасана никто не может выиграть в карты, если, конечно по той или иной причине, лейтенант сам не поддается.

  А пьяный он не станет поддаваться капитану Зорге. – В голосе капрала слышна досада. – Надо же, ящик ликера для десерта у меня вытребовал, пьяница. – Последние нелестные слова явно были по адресу лейтенанта Круасана.

  Капрал Штольц решил отыграться на нас.

  Он выдал нам солдатские ботинки – не менее старые, чем прежние носки.

  Но ботинки, по крайней мере, не воняли.

  Я вздохнула и со вздохом примерила военную обувь.

  Разношенные ботинки удобно сидели – угадал опытный капрал с размером.

  Но выглядела обувь... не для восемнадцатилетней перспективной девушки.

  – Герр капрал, а лучше обуви у вас нет? – Бонни без надежды рассматривала свою пару ботинок. – У меня два пальца наружу вылезли через дыры.

  – Дон капитан приказал, чтобы и ботинки вам новые я предоставил? – капрал Штольц превратился в полный сарказм.

  – Нет, товарищ капрал, о ботинках он не приказал, – я горестно вздохнула. – Но, если у вас что получше есть...

  – Есть, но не по вашу честь, – капрал Штольц ответил быстро.

  Его бегающий взгляд вселил в меня надежду.

  – А, если мы будем благодарны? – я сложила губки сердечком.

  – Как может отблагодарить меня девушка с Натуры? – капрал Штольц даже фыркал от смеха. – Я же знаю ваши правила.

  До свадьбы вы не можете... никого благодарить.

  Мне мой друг рассказал, он тоже с вашей Натуры.

  Так что правила, которые вам жрецы в голову вбили и не только правила и не только в голову, я знаю. – Капрал самодовольно улыбнулся.

   – У вас на нашей Натуре есть друг? – Бонни попробовала подойти к капралу с другой стороны. – Его имя случайно не Клайд, или Мебиус? – Бонни била словами наугад.

  На Натуре миллионы парней, и тысячи Клайдом и Мебиусов.

  – Зоотехник Клайд, – капрал Штольц смотрел на нас с недоверием.

  Угадала Бонни, молодец. – Вы, откуда знаете обо мне и Клайде?

  – Клайд очень хороший парень и часто повторял приятное о капрале Штольце, который ему нравится, – Бонни опасно врала.

  Ни о каком капрале Штольце Клайд ей не говорил, даже не подозревал о его существовании.

  Но, вдруг, получится?

  И мы получим другие – более новые ботинки – вместо этой рухляди.

  – Клайд, да Клайд, – капрал Штольц глупо улыбался. – Я прилетал с экскурсией на Натуру.

  Мне нравится у вас, что вы не признаете одежды – живете легко, и все у вас на виду, ничего не скрываете друг от друга и от гостей.

  Когда выйду в отставку, переселюсь на Натуру.

  Ведь там я встретил Клайда на ярмарке.

  Он пожаловался мне, доверчиво склонил голову на плечо:

  "Штольц, я так несчастен, – Клайд казался безутешным. – Все меня любили до тех пор, пока я не нашел чемоданчик с миллионом крузейро.

  Я, как честный гражданин, сдуру отнес деньги в полицию.

  Думал, что обо мне напечатают в газетах, покажут по инету и выдадут медаль с дежежной премией.

  Комиссар молча принял у меня деньги и вытолкал меня в шею из участка.

  Дома я совершил вторую глупость – рассказал все родным.

  Мама моя сразу начала рыдать.

  Я думал, что она рыдает от счастья, что я честный.

  Но позже я понял, что глубоко ошибался.

  Отец сразу проклял меня.

  А дедушку от известия, что я отдал милилон крузейро, хватил удар.

  Мы с трудом выходили дедушку – вливали ему в вены свиную кровь". – Клайд рассказал мне о своей беде, поэтому я люблю Натуру.

  – Будем рады с вами встретиться на Натуре, – мое сердце забилось радостно от предвкушения другой обуви. – По поводу ботинок...

  – Я же сказал, что другие ботинки не для вас, – в голосе капрала гремело железо. – И обращайтесь ко мне в соответствии с моим званием – капрал.

  – Господин капрал Штольц, – не прокатило панибратство, – Если вы не против, то мы хотели бы внести посильно... в казну имперской армии... семь крузейро. – Я показала деньги, которые мы сэкономили, потому что не поехали на такси.

  – Семь крузейро? – губы капрала Штольца покрылись влагой. – Давай сюда, милая девочка.

  Я потом их оформлю по всей форме.

  – Сначала ботинки, – Бонни строго посмотрела на Штольца и добавила, – господин капрал.

  – Ну да, за особое отличие, – капрал Штольц засуетился. – Вы же проявляете особое отличие тем, что жертвуете на нужды армии.

  Посмотрите, подойдут ли эти? – Он сбегал к ящикам и из-под тряпок извлек красивые новые ботинки.

  Условно красивые – черные, блестящие, но главное, что – не ношеные.

  Под тряпками прятал обувь от глаз начальства и от взоров инспекторов?

  – А на высокой подошве у вас есть, дон капрал? – я обнаглела до покраснения щек.

  – Только в счет ваших будущих заслуг перед Отечеством.

  Только в счет особых заслуг. – Из другого ящика он достал чудо из чудес.

  Даже в магазинах модной модельной обуви на Натуре я не видела подобных ботинок.

  Белые, лакированные, на высокой подошве, чтобы наши ноги казались длиннымидо невозможности.

  И это чудо всего лишь за взятку в семь крузейро.

  Послышался стук – Бонни от восторга сползла со стула и ударилась головой о колонну, которая подпирает потолок.

  Я передала деньги и бережно приняла от капрала две пары обуви.

  Мы с Бонни в рекордный срок сменили наши туфельки на новые носки и шикарные военные ботинки для избранных военных леди.

  Опасались, что капрал Штольц передумает.

  – Мы пошли, капрал Штольц? – Бонни неуверенно переминалась с ноги на ногу.

  Моя подружка подросла на высоту подошвы, как и я – на четыре инча.

  Наши ноги стали неестественно длинные, кукольные.

  – Ваши туфли оставьте, они вам не пригодятся, – капрал Штольц заграбастал наши туфельки.

  Мы не стали возражать, новые ботинки нас околдовали.

  – Не люблю длинные ноги у девушек, – капрал Штольц пробурчал, словно нас интересовало его мнение. – Девушка должна быть коротконогой, чтобы крепко стояла на земле и управлялась с хозяйством.

  У нас на Геене все девушки красавицы с короткими ногами.

  А у парней, наоборот, должны быть длинные стройные ноги, – капрал Штольц облизнул губы.

  Я поняла, почему капрал Штольц был так щедр на новые ботинки для меня и для Бонни.

  Он, в отличие от нас, был уверен, что ботинки на высокой подошве никому из девушек не нужны, потому что безобразно удлиняют ноги, и, по его мнению, уродуют нас.

  – Очень хорошо, что капрал Штольц дурак, а мы не дуры, – за дверью Бонни прошептала мне.

  Она даже не стала дожидаться, пока мы удалимся от склада на приличное расстояние. – У меня никогда не было столь шикарных ботинок – лакированные, белые, на четырех инчах подошвы.

  Мечта сбылась. – Бонни не отводила взгляда от своих ботинок. – Джейн, ты умница, что догадалась дать капралу взятку.

  – У нас не было другого выбора, – я тоже рассматривала с величайшим удовольствием ботинки. – Деньги нам в армии не понадобились бы.

  Пришлось бы их сдать под расписку, а дальше – сама понимаешь, они бы исчезли в недрах имперской канцелярии.

  – Я буду в этих ботинках спать, чтобы их не украли, – Бонни прошептала с благоговением. – Я в детстве мечтала о сандаликах – мечта выше, чем у Императора.

  Однажды, я с отцом случайно попала в обувной бутик.

  Отец в тот день перебрал медовухи, поэтому вместо хлебного магазина вечером, когда основные распродажи, потому что хлеб чёрствый, мы оказались в обувном бутике.

  Мой папа никак не мог понять, почему хлеб похож на обувь.

  И в бутике я увидела сандалики – розовые с бантиком.

  Мне было шесть лет, и никогда я не носила обувь.

  Летом бегала босиком – резала ноги на стекляшках и обжигала на свежем залитом горячем асфальте.

  В другие времена года вместо обуви мои родители обвязывали мои ноги тряпками – удобно, практично, дешево.

  – Папа, я понимаю, что никогда не увижу счастья, потому что родилась в семье нищих авиаконструктора и директора банка, – я разрыдалась в магазине. – Но розовые сандалики могут перевернуть всю мою жизнь.

  Подари мне на день рождения – не на восемнадцатилетие, не на шестнадцатилетие, не на четырендцатилетие, а на семь лет – розовые сандалики с розочкой.

  – Дочка моя, Бонни, – отец растрогался, стал серьёзным, похожим на трезвого. – Прости, что мы с мамой – нищие авиаконструктор и директор банка, а не богатые сантехник и укладчица рельсов и шпал.

  Знаешь, я обещаю, что к твоему дню рождения будут у тебя розовые сандалики с розочкой. – Папа пообещал и крепко-крепко поцеловал – думал, что меня целует – но поцеловал продавщицу из бутика.

  Я от счастья летела домой и горела до самого дня рождения.

  Каждый день я спрашивала у отца, который сидел, сгорбившись над схемами самолетов:

  – Папа, ты точно копишь деньги мне на розовые сандалики?

  Не пропил их еще?

  – Не пропил, – отец смешно морщил нос, подходил к дырке в полу, извлекал из тайника мешочек и показывал мне монетки, которые неуклонно прибывали.

  И к моему дню рождения должна была набраться нужная сумма на розовые сандалики.

  Я чуть не умерла от волнения, когда мы, наконец, отправились торжественно в обувной бутик.

  Я запомнила толстые каменые стены бутика, вырубленного в скале, узкие окна с мозаикой, похожие на окна тюрьмы, огромную комнату с тяжелой стариной мебелью с древнего кладбища.

  При входе в бутик стоял таз с водой; я вымыла ноги с мылом, прежде, чем дотронулась до сандаликов.

  – Нэнси, примеряй сандалики, а я пока поговорю с продавщицей о тенденциях современной детской обуви, – отец, как всегда напился, потому что волновался из-за своей непрестижной работы и маленькой зарплаты.

  Я примеряла разные сандалики, они все мне казались одного размера – я взяла бы любые: и маленькие, и большие.

  – Папа, мы берем эти миленькие сандалики, – я с радостным детским воплем побежала к отцу.

  И застыла, словно увязла, будто попала ногами в жидкий бетон.

  – Моя дорогая Жильберта, – очки отца запотели.

  Он пытался ухватить продавщицу обуви за грудь. – Стань моей любовницей на час.

  Деньги у меня есть! – Отец потрясал мешочком, в котором звенели монетки, скопленные на мои сандалики.

  Продавщица обуви хохотала, увертывалась от потных рук пьяного отца.

  Я превратилась в глиняную амфору – потому что все поняла.

  Не видать мне сандаликов розовеньких с розочкой, потому что отец отдаст деньги продавщице за один только поцелуй.

  Я спокойно сняла сандалики, отнесла на полку и ждала, когда представление закончится.

  – Я тебе потом еще принесу много денег, – мой отец передал мешочек с монетками продавщице. – Жильберта, у меня очень много денег, я несметно богатый! – Отец пьяно захохотал и хватал руками воздух.

  – Вот, когда принесешь много денег, тогда я подумаю над твоим предложением, – продавщица Жильберта спрятала деньги в корзинку.

  Я не осуждала и не осуждаю отца, потому что его люблю.

  Я с тех пор ненавижу нищие профессии, особенно – профессию авиаконструктора.

  Отец строит летающие города, а получает за свою работу жалкие пенсы.

  – Я сожалею, Бонни, что тебе в детстве не достались розовые сандалики с розочкой, – я искренне опустила головку на плечо подруги. – Мы теперь солдатки, поэтому, обещаю, что как только завоюем какой-нибудь город жухраев, и начальство даст сигнал мародёрствовать, я обязательно найду тебе розовые сандалики с розочкой.

  – Джейн, я уже не маленькая для сандаликов, – Бонни счастливо засмеялась и провела пальцем по лакированной белой коже ботиночка. – Все равно тебе спасибо за добрые слова.

  И кто тебе сказал, что в детстве я не получила розовые сандалики с розочкой, из того бутика? – Бонни лукаво посмотрела мне в глаза.

  – Я так поняла, что твой отец отдал сандальные деньги продавщице авансом за любовь.

  – Деньги отец отдал, но в это время из тени кактуса выступила женская фигура.

  Спутанные пряди белых волос рассыпались вокруг ее пылающего гневом красивого лица.

  – Ты, девочка, – фигура воскликнула и указала на меня пальцем. – Не имеешь право страдать и плакать, потому что ты девочка.

  – Я вызову полицию, продавщица дергала за шнур с колокольчиком, который нависал над дверью. – Я никому не позволю указывать в моем бутике.

  – Меня часто завертывали в детстве в простыню, затем развертывали, когда я не могла встать, – красивая женщина со спутанными белыми волосами с сарказмом смотрела на продавщицу и на моего отца. – Когда у вас от любви поплывут круги перед глазами, то прижмите пальцы к вискам – помогает во время сильного полового возбуждения. – Сильные руки грациозной незнакомки сняли с полки розовые сандалики, которые я отложила.

  Женщина встала передо мной на колени и бережно на каждую мою ножку натянула сандалики.

  Я в этот момент не могла отвести взгляда от ее макушки – розовая, она просвечивала сквозь белейшие снежные волосы.

  Затем незнакомка закрепила ремешки, поднялась и с удовлетворением осмотрела свою работу. – Девочка, вот теперь ты – человек! – Благодетельница произнесла с удовольствием. – Я космическая пиратка из Карибской префектуры Империи. – Женщина не стеснялась своей профессии, она заплатила за сандалики. – Могу позволить купить девочке сандалики.

  – Благодарю вас, фрау, – мой отец немного протрезвел, но только для того, чтобы попросить: – Если вы, действительно, пиратка из Карибских Галактик, то вы богатая.

  Одолжите, пожалуйста, бедному конструктору один крузейро на любовницу, – отец кивнул головой в сторону продавщицы, – и пять центов на выпивку для меня.

  – О дочке не забыл, чудо отец? – Пиратка усмехнулась в ответ.

  Она написала на чеке нужную сумму – ему на любовницу и на выпивку – и передала моему отцу.

  – Я сейчас, я только чек разменяю и кешую, – отец сразу заволновался и засуетился.

  – Сэр, вы можете отдать чек мне, – продавщица потребовала тонким голосом.

  – В банке меньше проценты, чем у тебя, красавица, – понятно, что отец не хотел терять прибыль.

  Он выбежал, расшиб лоб о дуб около бутика.

  Затем зигзагами скакал в сторону банка.

  – Мадам продавщица, вы напрасно надеетесь, что мой отец вернется с деньгами и отдаст их вам, – я любовалась новыми сандаликами. – Папа пропьет все до гроша. – Я взяла женщину пиратку за теплый палец: – А вам, мадемуазель, я покажу город – по каким улицам можно ходить без опасения, что вас обворуют, обманут, заберут в полицию.

  – Девочка, благодарю тебя, – пиратка ответила серьезно. – Но в темных переулках я полагаюсь на свою саблю. – Пиратка вынула из ножен замечательную дорогущую саблю со светящимся нейтринным лезвием.

  Легко, без замаха показательно разрубила камень в основании памятника Кутузову.

  – Сабля не всегда решает проблему, – я наблюдала, как памятник заваливается на бок. – Вы сделали мне доброе, и я отплачу вам добром. – Я провела пиратке обзорную экскурсию по нашему городу. – Бонни вынырнула из воспоминаний.