Текст книги "Солдат ка Джейн. Учебка (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

  – Не отказались бы покушать, господин кухмейстер, – толстый новобранец, почти круглый, как шар, вышел вперед и облизнул губы.

  – Ну, ну, – Чапек смерил взглядом толстяка новобранца. – Как фамилия?

  – Гамбургер, сэр, – толстяк сделал попытку вытянуться в струнку, но мешали живот и толстые не сходящиеся ноги иксом.

  – Благородная фамилия, – щеки кухмейстера снова затряслись. – Я посодействую, парень, чтобы ты после учебки работал у меня на кухне.

  Вижу в тебе огромный потенциал повара. – Чапек снисходительно похлопал Гамбургера по его потенциалу, то есть по животу. – Справишься, Гамбургер?

  – Только об этом и мечтаю, – Гамбургер неожиданно взвизгнул, вытер набежавшую слезу. – Мне говорили, что война – ужас, а теперь вижу, что для меня война – мать родная. – Гамбургер надул губы.

  Кухмейстер Чапек еще раз на него взглянул, молча развернулся и поплыл в столовую.

  Мы переглянулись, но так, как дверь открыта, то первым не выдержал Гамбургер.

  Он осторожно перешагнул ступеньку, а затем мы уже лавиной ринулись в едальню.

  Оказалось, что столовая не пустовала.

  За столиками у окна под пальмами сидели господа офицеры.

  – Бонни, только что была война, трупы и раненых еще убирают с поля боя, а офицеры в столовой? – я старалась не смотреть на пирующих военных.

  – Джейн, не нам в имперской армии устанавливать законы, – Бонни чуть слышно ответила, потому что на нас с любопытством уставились два военных.

  Даже шашлыки на шампурах замерли в их холеных руках. – Может быть, они – элита, и идут в бой только тогда, когда все плохо.

  – Почему они в закрытой столовой?

  Они изолированы от общества.

  – Джейн, мы для них не общество, – подружка хихикнула. – Для господ другой вход, для офицеров, – Бонни показала на противоположную дверь.

  – Для одних черный вход, а для других парадный? – я пробормотала.

  Солдаты в белых халатах сразу погнали нас в большой зал, подальше от господ офицеров.

  – Девочки, для кого вы бережете свой парадный вход? – сразу нарисовался Камамбер.

  Он подслушивал нашу милую беседу. – Я согласен и на задний вход.

  – К господам офицерам отправляйся, Камамбер, – Страдивари отставил Камамбера в сторону. – Господа офицеры тебе подробно и о заднем входе и о переднем расскажут, покажут и дадут.

  – Камамбер – милый, зачем Страдивари его обидел? – я с недоумением посмотрела на расправившего плечи Страдивари и на поникшего Камамбера.

  – Армия – место для нанесения обид, – Бонни мудро заметила.

  – Бонни, в армии мы стали мудрее, часто истины изрекаем, – я обняла подружку за талию.

  – Вам, новобранцам, не место рядом с офицерами, – пояснил парень в желтом грязном колпаке, который по идее устава должен быть, белый. – В офицерский зал можно входить только, если господин офицер пригласит к своему столику.

  – Зачем офицер пригласит к своему столику в столовой? – Малевич открыто зевнул.

  – Я знаю, зачем господа офицеры приглашают, – красавчик новобранец, не помню его фамилию, снисходительно процедил сквозь зубы.

  Второй зал оказался попроще, но просторнее, чем офицерский.

  – Столики на двоих, – Бонни подбежала, присела за столик у окна. – На второй стул протянула ногу, чтобы никто не занял мое место. – Я думала, что в солдатской столовой один огромный общий стол.

  – Цивилизация, – я важно произнесла и с опаской посмотрела на окно. – Бонни, давай, лучше не у окна.

  Помнишь, как мы в казарме на Эвкалипте хотели занять кровати у окошка, а нам бойцы сказали, что у окна опасно.

  Джунгли пролезут в форточку.

  – Здесь нет джунглей, Джейн, наверно нет, – Бонни провела пальчиком по губкам. – Или есть джунгли, но их не видно.

  Ты, как всегда права, Джейн.

  Пересядем, потому что в окно может влететь авиабомба, или стекло разлетится от взрыва.

  – Не я, а ты, Джейн, всегда права, – я поцеловала подружку в губы.

  – Джейн, Бонни, а еще раз поцелуетесь? – на места, которые мы освободили у окна сразу упали Земской и Фриц.

  Они счастливо заржали. – Что же вы упустили коронный столик у окошка, девочки?

  – Для вас заняли этот столик, ребята, – я показала Земскому и Фрицу язык.

  Мы нашли другой столик – у стены, в уголке.

  – Зато нам в спину не выстрелят, – я прислонилась спиной к теплой стеночке.

  – Жухрай с кинжалом не подкрадется сзади, – Бонни тоже оценила нашу общую находку.

  – Девочки, мы к вам, – Лусака и Шорли пришли со своими стульями и пытались воткнуться в наш столик на двоих.

  – Вообще, мы согласны, – я ничего не имела против компании парней.

  Парни – на Натуре – престижно. – Но нам будет тесно.

  – Столик для двоих, – Бонни тоже размышляла, как нам решить проблему.

  – Вы подсаживайтесь нам на колени, – Лусака щедро улыбнулся. – Тогда и уместимся.

  – Да, а можно? – я спросила с недоверием. – На Натуре парни не часто приглашали девушек, а особенно – на колени.

  Огромная честь для девушки, если парень на нее обращает внимание.

  – Можно, даже, если неосторожно, – Лусака подмигнул Шорли.

  Шорли покраснел, опустил глаза на пустой столик.

  Бонни присела на колени Лусаки.

  Я осторожно опустила попку на колени Шорли.

  Тут же закусила губку от досады, что не подложила гигиеническую прокладку против микробов и грязи.

  Но бежать в казарму за прокладкой было бы глупостью.

  За это время Лусака и Шорли съедят мой обед.

  – На твоих коленях, Лусака, не так мягко, как на коленочках Джейн, – Бонни обвила шею Лусаки левой рукой.

  – Колени парней широкие, крепкие, – я тоже сделала открытие для себя. – Лусака, ты не дорассказал о том, как закончилось твое собеседование с лейтенантом Шоу. – Я напомнила новобранцу.

  – Охотно расскажу, – Лусака обрадовался, засветился от счастья. – Лейтенант Шоу подошел ко мне и заглянул в глаза «Новобранец Лусака, нравится тебе Шопен?» – Лусака повторил для тех, кто забыл начало истории. – Ответить – нравиться – нельзя, если Шопен жухрайский шпион.

  И сказать, что не нравится, тоже опасно.

  Вдруг, Шопен – родственник лейтенанта Шоу, или его жена, или любовница.

  Брунцелез и за меньшее в морду получил от лейтенанта.

  Я осторожно ответил:

  "Не знаю никакого Шопена, господин лейтенант.

  В нашем рабочем поселке в Тухлом переулке аватар торговал козлятиной.

  Только звали его не Шопен, а – Жопен.

  Я всегда у него покупал козлятину, потому что она несвежая, Жопен ее отдавал дешево". – Ответил, и думал, что лейтенант отвяжется от меня.

  Он, наоборот, взъярился, да как начал меня колотить – на пол повалил, ногами бьет.

  Я привычный, голову сразу руками закрыл, колени к животу прижал, локтями почки прикрываю, чтобы все не отбил мне сразу.

  Мне почки понадобятся для продажи, а голова – чтобы не продешевить, когда почку буду продавать.

  Лейтенант бушует, вопит, что я типа подлец, потому что поставил на одну ступень великого композитора Шопена с каким-то синим аватаром Жопеном, который в тухлом переулке торгует тухлой козлятиной.

  – Ты можешь написать на лейтенанта Шоу рапорт, что он расист, плохо отозвался о синем аватаре, – Шорли вроде бы оживал.

  – Шорли, ты серьезно? – Лусака посмотрел на Шорли, как на огородное чучело.

  – Нет, Лусака, я пошутил, – Шорли побелел. – Шутка, понимаешь?

  – Хорошо же ты пошутил, Шорли, а то я подумал уже, что ты с ума сошел, – Лусака засмеялся. – Писать в армии рапорт на боевого офицера?

  Легче повеситься в сортире или сразу выстрелить себе из бластера в лоб.

  – Зачем вешаться в сортире? – Бонни с любопытством спросила.

  – Зачем стрелять из бластера себе в лоб? – я тоже недоумевала.

  Но Лусака и Шорли приняли наши серьезные вопросы за шутки.

  – Я потом аккуратно сказал капралу Брамсу, что лейтенант меня ни за что избил, – Лусака прикоснулся к шишке ко лбу. – Так капрал мне еще добавил – по почкам и по яйцам.

  – Фуй, Лусака, в обществе девушек парень не должен произносить «по яйцам», – Бонни скривила личико.

  – Как же тогда говорить о них, об этих? – Лусака и Шорли озадачено посмотрели на Бонни.

  – Яички, тестисы, мужское достоинство, – я подсказала бойцам, потому что я с отличием окончила гимназию.

  – Яички, тестисы, мужское достоинство, – из ниоткуда около нашего стола вырос кухмейстер Чапек.

  Он огромный, поэтому должен был громыхать, а подкрался незаметно, да еще и подслушивал. – Новобранки, почему во время приема пищи обсуждаете мужские достоинства своих женихов? – Подбородки Чапека затряслись.

  – Дон кухмейстер, мы еще не принимаем пищу, – Бонни пропищала.

  – Герр кухмейстер Чапек, у нас нет женихов, – я проблеяла.

  – Что же вы, безобразницы, сразу к бойцам на колени забрались? – маленькие глазки Чапека прожигали мои груди насквозь.

  – Синьор кухмейстер, девочки не виноваты, – Шорли поднял подбородок. – Мы к ним подсели за столик, а не они к нам.

  Столик на двоих, поэтому мы предложили девочкам переместиться к нам на колени.

  – Нечего выгораживать этих, – кухмейстер снова потрясал множеством подбородков.

  На этот раз, вроде бы не смеялись подбородки его. – Знаем мы, для чего девки в армию записываются.

  Женихов видных в армии ищут.

  Наплетут вам, что случайно попали в имперскую армию, а сами давно так задумали.

  В армии девки на раз два три выходят замуж.

  Чуть что, так сразу на колени садятся, а потом, после свадьбы – сразу на шею

  И ножки свешивают!

  – Господин кухмейстер, а как на раз два три в армии выйти замуж? – я заинтересовалась, потому что вопрос о замужестве для любой девушки стоит на первом месте.

  По крайней мере, у нас, в конфедерации Натура.

  – Быстро проваливайте от красивых парней, – кухмейстер Чапек отчего-то разозлился за нас.

  Он даже потянул меня за ухо вверх.

  – Сейчас, сейчас, уйдем, господин кухмейстер, – я запищала.

  Не хотела портить отношения с главным по кухне.

  Дорогущая каша нам дороже ссоры.

  Я и Бонни быстро стекли с коленей Лусаки и Шорли.

  – Не ищут они женихов, видите ли, – кухмейстер называл нас в третьем лице. – На ваших коленях, парни, после девок остались мокрые пятна.

  Все понятно с этими хищницами. – Кухмейстер замахнулся на меня короткой рукой.

  Но я ловко увернулась.

  Мы заняли столик в дальнем углу у стены.

  – Другие не понимают, что у окна сидеть опасно, – Бонни из вазочки взяла две салфетки.

  Одну опустила на стул для меня, вторую – на свой стул. – Видишь, на этом столе даже салфетки есть.

  А на других столиках все вазочки для салфеток пустые.

  – Ловко мы с кухмейстером, – я захихикала. – Даже не особо разозлили его.

  – Джейн, слова Чапека понятные, а смысл не доходит до меня, – Бонни доверчиво прикоснулась к моей руке. – Я ничего не поняла, что говорил кухмейстер.

  Женихи, девушки в армию идут, чтобы жениха склеить.

  О чем он? Что имел в виду?

  – Бонни, я тоже не очень, – с неохотой призналась, что тоже не понимаю смысл многих выражений военных. – Почему Чапек удивился мокрым пятнам, которые мы оставили на коленях парней?

  Они что, не знают, физиологию девушек?

  – Может быть, в школе не учились? – Бонни почесала носик.

  – Как не учились в школе? – я засмеялась над абсурдным предположением подружки. – Тогда бы их в армию не взяли. – Я замолчала, потому что к нашему столику приближался кухмейстер Чапек.

  За ним почтительно семенил молодой солдатик во всем белом.

  – Ну, охотницы на женихов, – подбородки Чапека снова начали свой танец. – Какой диеты придерживаетесь?

  Только не умоляйте меня о черной икре белуги. – Улыбка с трудом пробилась сквозь тучи на лице кухмейстера.

  Наверно, он думал, что пошутил о черной икре.

  Я вспомнила нашу подружку, бывшую дикарку, Жармионе.

  Она говорила, что черная икра белуги – дорогущий деликатес.

  Мне и Бонни это непонятно, потому что икру белуги у нас на Натуре только изголодавшиеся нищие едят.

  Вот с кашами, сахаром, овощами, фруктами, ягодами и зеленью – проблема.

  Они стоят на Натуре в десятки раз дороже свинины и в сотни раз дороже бросовой черной икры белуги.

  – Господин кухмейстер, – Бонни сделала вид, что задумалась, или, на самом деле задумалась? – Мы стройные девушки, поддерживаем свои фигуры.

  Поэтому никаких каш с сахаром нам нельзя. – Бонни придерживалась подсказки капрала Брамса, что кухмейстеру нужно говорить противоположное.

  Он поступит наоборот, нарочно назначит другую диету.

  – Еще мы ненавидим овощи, фрукты, ягоды, салаты с зеленью, – я задрожала от возбуждения, когда говорила о дорогущих этих вкусностях. – Пожалуйста, назначьте нам вкусненькую полезную жирную свинину, мясо барашка, телятину, говядину.

  – Перепелок, оленину, тюленину, – Бонни продолжила после моей заминки. – Еще мы обожаем рыбу разных сортов и курочек.

  – Икру белуги черную не желаете, девочки? – кухмейстер от восторга икнул.

  – Да, черную икру белуги мы обожаем, – я захлопала в ладоши от восторга. – У вас есть черная икра для нас? – На миг мое дыхание остановилось.

  Вдруг, капрал Брамс обманул нас, по-армейски пошутил.

  И кухмейстер назначит нам все эти мяса и рыбы, а не из вредности – овощи и фрукты?

  – Извините, девочки, – кухмейстер нарочно громко говорил, чтобы его слышали новобранцы за другими столиками. – Черную икру, к которой вы привыкли, когда промышляли в дорогих ресторанах, вам предложить не могу.

  Мясо и рыба тоже не прописаны в диете для девушек.

  Так что, прошу, привыкайте, здесь вам не там.

  Армия – не дома. – Кухмейстер насладился хихиканьем в зале и повернулся к подмастерью. – Жюльен, запиши этим двум вегетарианскую диету.

  – На завтрак, обед и ужин? – работник по кухне занес данные о нас в планшет.

  – На завтрак, обед и ужин, – кухмейстер повторил со злорадством.

  – Но это жестоко, господин Чапек, – подмастерье осмелился заступиться за нас.

  Ну, кто его за язык тянет.

  Все так фантастически хорошо было.

  А теперь, возможно, кухмейстер отменит свое решение и наградит ненавистным нам мясом.

  – Мой милый Жюль, – Чапек погладил работника по головке.

  Я уже поняла, что ласковые слова и показная доброта в имперской армии более опасны, чем вопли и удары.

  Нас еще с Бонни не били господа офицеры, но других колотили.

  Парни отметили, что лучше сразу получить кулаком в челюсть, чем офицер будет до этого долго издеваться и шутить.

  Работник знал эту истину, поэтому позеленел от ужаса.

  – Милый глупенький Жюль, – кухмейстер Чапек любил повторять. – Ты тоже хочешь на растительную диету, как эти две?

  – Никак нет, господин кухмейстер, мне и на мясе с рыбкой прекрасно, – Жюльен затряс головой.

  На этом головотрясении наш заказ меню на все время в учебке закончился.

  Кухмейстер с подмастерьем переместился к другому столику.

  – Джейн, как думаешь, получится?– Бонни перегнулась через столик, ее лицо пылало.

  – Было бы фантастикой, если бы нам принесли хотя бы одно из того, что мы хотим, – я прошептала в ответ. – Надеюсь, что повар на нас сердится, и постарается сделать нам гадость.

  Я согласна на одну только кашу без сахара.

  – Бонни, кто же тебе даст сахар в армии?

  Сахар – только для олигархов и адмиралов Империи.

  – Бонни, ты забыла, что на Эвкалипте сахар и крупа ценятся дешевле, чем мясо.

  – Уже забыла, – подружка честно призналась. – Потому что звучит невероятно.

  За следующим столиком разыгрывались трагедия и комедия одновременно.

  – Новобранцы Хаска и Гарибальди, – кухмейстер Чапек стоял ко мне и Бонни спиной, но я чувствовала, как дрожат его знаменитые подбородки. – Надеюсь, что вы не станете капризничать, как две девки вместе взятые? – Кухмейстер девками называл нас?

  Но мы же – девушки, девочки, а не девки.

  Девки в конфедерации Планет Северо-Западного округа Галактик – особое племя, которое и близко не стоит с Цивилизацией нашей Натуры. – Подскажите номер вашей диеты, которую дома прописали вам лечащие врачи.

  – У меня диета сто тридцать семь, – Хаска откинулся на спинку стула.

  Но так как у стула спинки не оказалось, то Хаска упал на пол и ударился спиной, затылком и всем остальным, чем упал.

  – Осторожно, в армии полы везде, – помощник Жюль поднял Хаску и усадил на стульчик.

  – Диета сто тридцать семь? – кухмейстер переспросил Хаску с пристрастием. – Но это же девичья диета вегетарианская – овощи, фрукты, ягоды, крупы.

  Хаска, вы молодой, неперспективный солдат, может быть, вы спутали диету? – Кухмейстер, по его мнению, давал Хаске время одуматься.

  Но новобранец следовал нашему совету, то есть совету капрала Брамса – не говорить то, что нужно, а требовать у Чапека то, что ненавидишь кушать.

  – У меня язва желудка и слабый кишечник, – Хаска легко ударил кулаком по столу. – В гимназии я выиграл путевку на посещение конфедерации Сумерек.

  Я бы ни за что на свете за свои деньги не поехал в Сумерки, где, как говорят, привидения, призраки и оборотни в погонах и без.

  Но на халяву по бесплатной путевке пришлось.

  В аэропорту Сумерек, я столкнулся с оборотнем в тумане и обкакался, извините, за подробности господин кухмейстер, что так говорю в столовой.

  Да, обкакался, и с тех пор мои желудок и кишечник не переносят мясную пищу.

  В Больнице я узнал, что наш Космолет совершил вынужденную посадку для дозаправки не в Сумерках, а в Северных Галактиках.

  И не оборотня я увидел, а местного гражданина.

  Он просто слишком сильно оброс шерстью.

  Но желудок и кишечник мой уже не спасти. – Хаска придумал легенду.

  – Бонни, может быть, Хаска не врет? – я шепотом задала вопрос подружке.

  – Слишком правдоподобное вранье, – Джейн пригладила волосы.

  – К сожалению, милый друг Хаска, диета сто тридцать семь у нас закончилась, – кухмейстер стоял ледяной глыбой: – Жюль, запиши для новобранца Хаски диету шестьсот шестьдесят шесть: соленое сало, селедку, перепелов, шашлыки из баранины, из телятины, из свинины, из бычьего сердца, а также оленину, мясо барсука и медвежий жир.

  – Ох, как мне жаль, господин кухмейстер, – Хаска вздохнул притворно.

  Мы все поняли, кроме кухмейстера и его верного Жюля, что Хаска обрадовался до небес, что его номер прошел. – Мой желудок не выдержит мясное.

  – Крепись, сынок, в армии у тебя есть возможность завоевать себе новый желудок, – Чапек раскрыл секрет, который ни для кого уже давно не является секретом.

  Органы убитых солдат отправляются на запасные части для живых граждан Империи.

  – Мальчик мой Гарибальди, у тебя тоже кишечник слабый? – кухмейстер ласково потрепал Гарибальди за ушко. – Что желаете, солдатик Гарибальди, кушать каждый день с подъёма до заката?

  – Мне бы диету шестьсот шестьдесят шесть, как моему другу Хаске, – голос Гарибальди повелительный, железный. – Я ненавижу овощи, потому что не хочу превращаться в овощ, как Джейн и Бонни.

  – Гарибальди сделал нам комплимент, когда назвал овощами, – Бонни радостно потирала ручки. – Прозрачно намекнул, что мы дорогие девушки, дорогие, как овощи.

  – Бонни, овощи дорогие только в нашей конфедерации, – я погладила подбородок, чтобы лучше думалось. – Может быть, Гарибальди, наоборот, насмехается над нами и намекает, что мы дешевые?

  – Джейн, ну никак ты не убедишь меня, что овощи дешевые, – Бонни захихикала. – В мою головку не укладывается.

  Ты бы хотела, чтобы Гарибальди сравнил нас с мясом рыбки или птички, назвал – рыбками или птичками?

  – Ни за что, – я вздрогнула. – Я уже не могу есть ни рыбу, ни птицу.

  Они у меня поперек горлышка стоят.

  – Хочу сало, мясо, паштеты из печени, рагу свиное, шашлыки из всех видов мяса, – Гарибальди продолжал мечтать. – Рыбу всех видов, гадов морских и небесных летающих и ползающих.

  – Жюльен, пропиши Гарибальди диету номер два – хлеб и воду на весь срок пребывания в учебке, – кухмейстер обозлился.

  У всех новобранцев поднялось настроение, потому что поняли – не обманул нас капрал Брамс: кухмейстер Чапек назначает диету всем наоборот.

  – Хлеб и воду на все время пребывания в учебке? – Гарибальди заморгал быстро быстро. – Диета номер два?

  А что тогда диета номер один, сэр кухмейстер? – «Сэр кухмейстер» прозвучало с ядовитым сарказмом.

  – Диета номер один – лечебное голодание, – кухмейстер собрался переходить к другому столику.

  И тут новобранец Гарибальди сорвался:

  – Я требую обеспечить меня нормальной мясной пищей для обеспечения моей жизнедеятельности на пользу армии Императора.

  Сразу стало тихо в зале.

  Слышно только, как кто-то в офицерской столовой жадно хлебает.

  – Гарибальди не играл, – Бонни ущипнула меня за руку. – Он, действительно, подумал, что ему назначат то, что он скажет.

  – Не поверил он Брамсу и нам, бедняга, – я искренне сочувствовала недоверчивому новобранцу. – Но и диета на дорогущем хлебе – роскошь.

  – Вы недовольны диетой номер два, новобранец Гарибальди? – кухмейстер спросил ласково.

  Гарибальди в запальчивости не обратил внимания, или не знал, что ласка в армии приводит к большой беде.

   – Еще как недоволен, дон кухмейстер, – Гарибальди завизжал и кулаком ударил по столу.

  Вазочка подскочила, скатилась на пол и разбилась. – У моего отца огромные связи.

  Он засудит вас, кухмейстер, отправит жарить морковные котлеты в захолустную Галактику или на Эль Диабло.

  Будете в урановой шахте морковными котлетами кормить подыхающих каторжников. – Своей выходкой Гарибальди вызвал ненависть не только у кухмейстера Чапека.

  – Бонни, разве морковные котлеты – плохо? – я удивилась.

  – Морковные котлеты – для нас – деликатес, а для Гарибальди – ужасная пища, – Бонни подтвердила мои сомнения в разумности Гарибальди.

  Зато у кухмейстера Чапека не было никаких сомнений:

  – Жюльен, смени Гарибальди диету с номера два на номер один – на лечебное голодание.

  Мальчик не в себе, ему требуется длительное лечение голодом. – Кухмейстер Чапек огласил приговор и двинулся к другому столику.

   – Я умираю? – послышался стук падения тела Гарибальди.

  Но ему никто не помогал подняться.

  Сам себя свалил – сам и поднимай.

  Зато другие новобранцы четко осознали – надо врать.

  – От других столиков только и слышны пожелания – мне бы капустки, господин кухмейстер.

  Мне религия запрещает телятину и баранину, а особенно запрещает шашлык из куриных сердечек.

  Кухмейстер Чапек никого не разочаровал – каждому записывал противоположное, что просили.

  Неужели, действительно, мы получим заказы?

  Минут через десять к нашим столикам солдаты стали подкатывать тележки с подносами.

  – Столик номер тринадцать, Джейн и Бонни, – солдатик в белейшем накрахмаленном халате вопросительно посмотрел на нас.

  Мы ничего не смогли ответить, потому что мышцы челюстей свело.

  Я и Бонни очумело лишь кивнули, подтверждали кивками, что мы – Бонни и Джейн.

  Солдат истолковал наше онемение по-своему, что мы в ужасе от принесенной еды:

  – Девочки, вы только не плачьте, – он увидел наши выступившие слезы. – К сожалению, я ничего не могу изменить, потому что кухмейстер Чапек записал вас на вегетарианскую диету. – Помощник по кухне покраснел, будто он сам подсказывал Чапеку. – В следующий раз занимайте только этот столик, он закреплен за вами на все время учебки. – Солдат наклонился и доверительно шепнул. – Если хотите, я могу вам иногда подкладывать тайком котлетку из свинины, если останется на кухне.

  Но это очень опасно для меня.

  Если кухмейстер узнает, то посадит меня, как и вас, на одни каши, овощи и фрукты.

  – Котлетку из свинины? – меня передернуло от отвращения.

  За все время обучения на Натуре мы только и кушали в гимназической столовой свиные котлеты, потому что они самые дешевые.

  – Не рискуй ради нас, добрый человек, – Бонни пропищала. – Мы будем страдать над этим. – Бонни показала рукой на поднос и зарыдала.

  Я тоже заплакала, вытирала слезы тыльной стороной ладони.

  Мы никогда не видели столько дорогих деликатесов – и все сразу, и все нам.

  – Нам придется все это кушать, чтобы кухмейстер Чапек не наказал нас, – Бонни начала переигрывать.

  Я под столом наступила на ногу Бонни, чтобы она молчала.

  Мы же еще не актрисы, чтобы играть правдоподобно.

  – Сочувствую вам, девочки, – помощник по кухне сгрузил на стол подносы. – Думаю, что ваши сослуживцы поделятся с вами свининой и шашлыками из баранины.

  – Мы тоже надеемся, – я проблеяла.

  Уйдет, наконец, сердобольный повар, или будет дальше нас пытать?

  – Меня зовут Файл, – помощник по кухне облизнул губы.

  – Очень приятно, Файл, – Бонни в нетерпении стучала вилкой по краю подноса. – Но тебя, кажется, ждут другие. – Бонни обратила внимание, что новобранцы с жадностью глядели на тележки с дымящимся мясом, рыбой и птицей разных степей жарки, варки, копчения.

  – Девочки, я... я... я... – Файл покраснел и краснел, краснел краснел.

  – Что с тобой, Файл? – я приложила к груди Файла ладошку, пыталась определить – не поднялась ли температура помощника по кухне.

  Меня и Бонни могут обвинить, потому что нас во всем обвиняют.

  – Девочки, можно я иногда тайно буду подглядывать за вами?

  – Подглядывать за нами? – Бонни застонала от нетерпения над подносом.

  Но не набрасывалась на еду, потому что боялась показать солдату, что нам вегетарианское очень хочется.

  Мы же по легенде – любим мясо и ненавидим растительное.

  – Вы же голые, а я никогда раньше не видел голых девушек, – Файл открыл тайну.

  – Но почему же подглядывать, Файл, – я сгорала от нетерпения перед едой. – Ты можешь нас свободно разглядывать, если тебе нравится.

  Но я не понимаю, что можно интересного найти в обнаженной молодой девушке?

  У нас на голых телах нет ни пирсинга, ни татуировок, чтобы нами любоваться.

  – Нет, я лучше буду тайно подглядывать, – Файл прикрыл низ живота подносом. – Так безопаснее для всех, особенно для меня. – Файл, наконец, отчалил от нашего причала.

  – Если хочет подглядывать тайно, но чтобы мы не заметили, – Бонни решительно дёрнула к себе миску с манной кашей, – то зачем спрашивает наше разрешение.

  – Млу, мля, млю, мле, – мой ротик набит.

  Я хотела попробовтаь сразу все и много.

  Дефицитный на Натуре – Хлеб – в плетеной корзиночке.

  Невиданная нами экзотическая манная каша, салат с бесценным горошком, уникальными для нас помидорами, огурцами и ароматной зеленью с редисом.

  Котлеты из тыквы с рисовой кашей.

  Суп с овощами, виноград, яблоки, бананы и компот из сухофруктов.

  – Бонни, они в салат положили перец, – я не верила в удачу. – Перец дороже легимития стоит на черном рынке.

  – Не знаю, не покупала никогда перец, он для нас недоступен, – Бонни правой рукой зачерпнула салат, потому что левая рука занята вилкой. – Джейн, каша с сахаром.

  – И компот с сахаром, – мы продолжали плакать от изобилия.

  Краем глаза я увидела, как боец Малевич острыми зубами вгрызался в шашлык из свинины, а краем уха услышала, что Малевич тоже плачет.

  Многие новобранцы не скрывали своих слез радости.

  Только гордый Гарибальди плакал от горя, а не от счастья.

  Некоторые из товарищей сжалились над Гарибальди и протягивали ему обгрызенные кости.

  – Джейн, подарим Гарибальди хлебушка кусочек? – Бонни нерешительно посмотрела на меня. – Или нет, хлебущек – нам.

  Может яблочко, или виноградинку?

  – Бонни, Гарибальди нас неправильно поймет, – я жадно откусила от наливного яблочка.

  На нашей Натуре яблоки я пробовала по большим праздникам.

  Одно яблоко стоило, как спортивный велосипед. – Гарибальди хочет мясо, а фрукты и хлеб ненавидит.

  Вспомни, как он взвыл, когда услышал о диете номер два – хлеб и вода.

  – Я полностью согласна с тобой, Джейн, – Бонни отказалась от своей затеи подкармливать Гарибальди.

  Мы докушали и даже хлеб с собой не взяли, потому что жадно его уничтожили.

  – Джейн, кухмейстер Чапек не заподозрит, что мы его обманули? – Бонни лениво провела рукой над вылизанными тарелками. – Мы и хлебные крошки подъели все.

  – Не заподозрит, посмотри на другие подносы, – я захихикала – насколько помогало чувство переедания. – Новобранцы даже кости сгрызли, хотя уверяли Чапека, что ненавидят мясо.

  – Хорошо-то, как, – Бонни потянулась после того, как мы отнесли подносы на стол для грязной посуды. – В армии прекрасно, если не убивают.

  – Угу, – я ощущала себя водородной авиабомбой.

  Около выхода из столовой нас догнали Лусака и Шорли.

  – Джейн, Бонни извините, что так вышло, – Шорли просительно смотрел в наши глаза.

  – Как вышло? – мы в ответ взглянули на Шорли с испугом. – Тебе не понравился шашлык?

  – Шашлыки понравились очень и очень, – Шорли снял с подбородка Лусаки кусок прилипшей ножки перепелки. – Лусака, следи за собой.

  Мы же в армии и с девочками.

  – Шорли, у тебя у самого в волосах две кости барашка запутались, – Лусака в свою очередь удалил кости из волос Шорли.

  – За что ты извиняешься перед нами, Шорли, – Бонни с недоумением и опасением смотрела на новобранцев.

  Еще не хватало нам столкнуться с сумасшедшими парнями. – На Натуре парни перед девушками не извиняются.

  – Мы поступили гадко, – Шорли покраснел от смущения или от злости. – Кухмейстер Чапек оскорблял вас, затем прогнал от столика, который вы выбрали.

  А мы даже не заступились за вас. – Шорли сдулся.

  – Говори за себя Шорли, – Лусака осторожничал.

  Он не хотел портить ни с кем отношения.

  – Не понимаю, – я обратилась к Джейн за поддержкой, а не к Шорли. – Почему парни должны за нас заступаться?

  – Я тоже в непонятках, – Бонни пожала плечами.

  – Вас же оскорбили, девочки, – Шорли в свою очередь тоже ничего не понимал.

  Разрулил ситуацию красавчик молодой солдатик.

  – Джейн и Бонни, – он с интересом рассматривал меня и Бонни ниже головы.

  – Ну, да? – я ответила вопросом на вопрос.

  – Господин майор Небраска просит вас к своему столику, – солдатик мило улыбнулся.

  – Но мы уже покушали, – я прикоснулась к руке солдата. – Майор Небраска – наш вышестоящий командир?

  – Я – Серджио – адъютант майора Небраски, а майор – не ваш непосредственный командир.

  Майор Небраска выше – он заведут хозяйством учебки.

  – Хозяйство это что? – Джейн спросила с любопытством.

  – Хозяйство это все! – адъютант Серджио подмигнул нам.

  Его подмигивание очень не понравилось Шорли.

  – Зачем майору наши девочки? – Шорли особо подчеркнул «наши».

  – Мы – ваши девочки? – я словам своим не верила.

  Неужели, Шорли назвал меня и Бонни своими девочками.

  Но это же – два шага до свадьбы.

  – Нам нельзя выходить замуж, – Бонни погрустнела.

  Она мыслила быстрее меня, поэтому своей догадкой обломала мне восторг.

  Мы же теперь, благодаря тому, что впервые в истории Империи – две девушки – написали тест на сто процентов, и к тому же тест выдал, что мы являемся особыми пехотинцами – теперь мы никто.

  Люди в черном стерли из памяти наших близких и знакомых все воспоминания о нас.