Текст книги "Жить в твоей голове (СИ)"
Автор книги: новый_волк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Миранда вдумчиво осмотрела его.
– Роберт Террол уже здесь, и он придет за мной. Тело Розалинды дряхлеет, потому что Роберт копит силы и не направляет их на поддержание биосистемы, но когда она будет на грани, Роберт отчается и сделает последний рывок. Вы видели мою смерть. Это случится, если вы не снимите чары.
Лицо Миранды немного просветлело от понимания.
– Ты прав.
Она принесла книгу, с которой Эрик не был знаком. Знчит, мать многое и от него скрывала. Из этой книги Миранда пропела заклятие и начала расплетать запутанные чары. Это продолжалось около часа. Миранда непрестанно работала, пока слой за слоем чары не спали с Лукаса. Заговор оказался сильным. Лукас поразился тому, что до сих пор не замечал, что на него наложены чары. Когда именно бабущка и миссис Лейшер сделали это? Когда Лукас еще не ходил в школу? Сколько себя помнил, Лукас слышал от Гвендолин предостережения и упреки.
Когда Лукас свернул не на свою улицу, Эрик забеспокоился.
– Что ты задумал?
В последнее время он считал, что Лукас стал непредсказуемым: он мог выкинуть что угодно. Эрик совсем не задумывался о том, что не видел Лукаса три года, и за это время Лукас мог здорово измениться. Казалось, что они не расставались, что все еще дополняют друг друга. Но все оказалось совсем не так.
– Нужно вернуть то, что я отдал.
Дома у Стеллы Лукас поднялся на второй этаж, на чердак, где в Эрик нашел его с выпущенной.
– Когда я начну умирать, сделай что-нибудь, чтобы не дать этому произойти, – предупредил Лукас Эрика, когда подготовил свечи и уселся у зеркала, которое приволок из коридора.
Эрика трясло. Он метался между желанием отнять нож у Лукаса и стремлением доверится ему. Эрик не решался спросить о том случае. Внешне Лукас выполнял обряд, но зачем было делать это тайно и изолированно, если последствия обряда были ясны?
– Ты уверен, что тебе это нужно? – спросил Эрик.
– Нет, – отозвался Лукас.
Он собрался с духом и, прочитав заговор, медленно разрезал плоть от запястья до локтя. Кровь вытекала, а Лукас, глядя в зеркало демоническим взглядом, продолжал читать слова. Он делал это неслышно, только губами. От этого обряд выглядел еще более жутким. Эрик едва улавливал логику происходящего. Лукас пользовался черной магией.
Вскоре поверхность зеркала пошла рябью. Лукас качнулся и завалился на бок. Эрик лернулся, рефлекторно намереваясь поймать Лукаса, но усилием воли остановил себя: он не знал обряда и боялся нарушить его целостность. Оставалось только ждать.
Кровь все вытекала. Эрик проверял пульс Лукаса до тех пор, пока не понял, что почти не чувствует ударов сердца. Если немедленно не остановить кровь, то ее потеря станет критичной. Эрик вытащил ремень из шлеек и затянул его выше локтя на руке Лукаса. Этого было мало. Он закричал Стелле, чтобы та помогла ему. Она принесла растолчённые травы и, залив их водой, заговорила. Эрик ткал чары, выдергивая ниточки из кожи и крови Лукаса и смешивая их с ниточками заговора Стеллы. Накладывал получившееся на рану и пытался стянуть ее. Но даже после того, как кровь остановилась, а порез стал похож на рубец, Лукас не пришел в себя.
– Что дальше? – пробормотал Эрик в панике.
Стелла растерянно посмотрела на него.
– Наверное, дальше Лукас должен все сделать сам, – предположила она.
Они ждали около часа, но Лукас, казалось, даже не дышал. Эрик проверял пульс: слабый и редкий. Если бы Эрик знать сущность этих чар, то смог бы что-нибудь придумать. Но черная магия была трудной и опасной, так что ей не обучали ведунов. Черных магов считали чернокнижниками, продавшими душу Дьяволу. И до поры – до времени Эрик даже не задумывался о том, правда ли все это.
– Я пойду за ним, – решил Эрик.
– Ты не знаешь, что нужно делать, – сказала Стелла.
– Но я должен что-то сделать. Просто поступлю так, как поступает Лукас: доверюсь интуиции.
Эрик представил Лукаса, активного, мыслящего Лукаса, который потерялся где-то там. Он мысленно начал выстраивать лестницу, ступеньку за ступенькой. Она вела не вверх или вниз, а постоянно то поднималась, то опускалась, меняя свое направление, перемещаясь в пустом ничто. Потом лестница стала выстраиваться будто сама по себе.
Эрик не знал, сколько он шел, ему казалось, что это длилось одновременно вечность и мгновение. Впереди появился силуэт. Еще нечеткий, но Эрик знал, что это Лукас.
Лукас разговаривал сам с собой. Слова невозможно было разобрать, словно их произносили одними губами, но что-то подсказывало Эрику, что все не так просто. Эрик находился в каком-то одном пространстве, а Лукас сразу в нескольких.
– Лукас, пора возвращаться, – сказал Эрик.
Его голос будто отразился от невидимых стен и одновременно был таким глухим, что почти неслышимым. Подобная двуплановость поражала.
Эрик мысленно нащупал другое пространство, в котором тоже находился Лукас. Но быть везде и сразу Эрик не мог. Тогда он постарался найти Лукаса там, где тот сможет его услышать. Но Лукас, будто нарочно, ускользал от него.
– Да черт тебя подери! – выругался Эрик.
Он так взбесился от своей беспомощности, что сам не заметил, как выплеснул сильный поток энергии. Не ведая, что творит, Эрик выдернул Лукаса из всех пространств и слил во едино. Но одна сущность вдруг отделилась. Она как будто продолжала цепляться за целостность, но что-то выталкивало ее наружу. Она цеплялась до последнего. Казалось, сиамский близнец Лукаса противился операции по разделению. Врачом был сам Лукас. Первый близнец, более здоровый, терзал себя для того, чтоб избавиться от другого, болезненного. В конце концов, сущность вытолкнуло наружу и засосало в одно из пространств.
На лице Лукаса читалось узнавание. Он выглядел изможденным, белым, почти прозрачным. Его глаза закатились, тело качнулось, и они с Эриком куда-то провалились.
Лукас открыл глаза. У него кружилась голова. Он будто прокатился на чертовом колесе, которое крутилось в бешеной скоростью. Эрик смотрел на него выжидающе и, когда Лукас встряхнулся, облегченно выдохнул.
– Ты нашел, что искал? – спросил Эрик.
– И да, и нет, – устало отозвался Лукас. – Я понял, что мне не нужны мои слабости для того, чтоб двигаться вперед.
Эрик улыбнулся.
Они с полчаса посидели в гостиной: приходили в себя. Эрик расспрашивал, что это за место. Лукас рассказывал и сам не понимал, откуда у него в голове столько знании.
– Это одно из измерений. Из похожего вырвался Роберт Террол, но это лучше. Чище что ли. Эти измерения находятся настолько близко, что почти сливаются, – объяснил Лукас.
– Это… это “тот свет”? – завороженно и одновременно испуганно поинтересовалась Стелла, за спиной которой сидела лысая кошка, которая помогала ей слышать.
Несмотря на то, что она была ведьмой и много раз имела дело с различными измерениями, она понятия не имела, с чем на самом деле работала и не верила в существование жизни после смерти. И даже возрождение Нергала Роберта не доказывало ей обратное. Казалось, будто какая-то часть Роберта все равно все это время жила; сохраненная чарами, но жила. Поэтому Роберт смог вернуться.
– И ещё… – Лукас запнулся, замолчал.
– Что?
– Ничего, – отозвался он, косясь на Эрика странным взглядом, обещающим, что позднее, когда не будет посторонних ушей, Лукас договорит.
На улице Эрик напомнил Лукасу.
– Я уверен, это из-за меня Роберту удалось вырваться.
– С чего ты взял?
Эрика не шокировала эта новость. Любая вина Лукаса была заранее прощена.
– Мой последний ритуал… Я показал ему путь.
– Но вы находились в разных измерениях, – напомнил Эрик.
Он был в том измерении, куда забросило Лукаса, и мог с уверенностью сказать, что это не “тот свет” и не то мрачное, наполненное тенями умерших измерение, откуда появилась сущность Роберта. Когда Эрик невидимкой обходил дом Стеллы, он ощущал нечто совершенно иное, нежели там, куда отправился за Лукасом, нечто отвратительное и пугающее, обдающее ледяным смрадом.
– Я был на грани – максимально близко к измерению умерших. Часть меня осталась там.
Измерения то и дело соприкасаются и взаимопроникают одно в другое. Если видеть ориентир, можно найти выход. Роберт двигался по оставленному мной следу. Я уверен.
На перекрестке Лукас свернул не туда. Эрик ожидал, что они отправятся домой к Лукасу, но выбранный путь вел в противоположную сторону.
– Ты куда? – взволновался Эрик.
– У меня есть дела, – равнодушно отозвался Лукас.
– Постой, постой.
Эрик схватил Лукаса за руку и, развернув, дернул на себя. Лукас и не думал сопротивляться. Казалось, он изможден, причем больше не физически, а морально.
– Какие еще дела? – Эрик чуял что-то неладное, что-то, что ему точно не понравится.
– Такие, которые пройдут без твоего участия, – спокойно, но твердо, уверенно на все сто ответил Лукас.
Эрик только утвердился в своем подозрении.
– Пф, я не пущу тебя одного, – Эрик почти усмехнулся, но Лукас выглядел так непреклонно, что наигранная насмешливость сменилась страхом. – Нет, серьёзно, Лукас. Куда ты пойдешь? Посмотри на себя.
– А что со мной не так? – с каким-то вызовом ответил Лукас, будто не замечал своего состояния.
Эрик выгнул бровь. Лукас вздохнул и отвел взгляд.
– Отдохни, приди в себя, и тогда мы отправимся хоть на край света, убьем любых монстров, сотворим любые чары, – дикламировал Эрик.
Лукас размяк, поддался уговорам и руке, тянувшей его в сторону дома.
Лукасу снилось, что он блуждает во тьме. Он не понимал, что спит и принимал происходящее всерьез. Ноги вязли в чем-то невидимо-черном, будто мертвое ничто уволакивало его за собой, вниз. Зацепиться было не за что, и Лукас не на шутку испугался. Как всегда, во сне эмоции оказались сильнее, чем в реальности. Какая-то часто Лукаса знала, что это не просто сон. Сам Дьявол пришел за его душой. Тут послышался голос. Он доносился будто отовсюду сразу и одновременно звучал в голове. Голос звал, почти волок за собой. Проникал во все уголки разума. Заполнял собой все.
Лукас проснулся в страхе. Наяву ему никогда не было так жутко. Еще какое-то время понадобилось, чтоб прийти в себя и осознать, что вся эта темнота и всепроникающий голос были всего лишь сном. Рядом спал Эрик. Спокойный, красивый, нежный в своем сне. Он будто не ведал всего того ужаса, что обрушился на них.
Часы медленно отсчитывали секунды. Время будто замедлилось, сделалось густое, почти неподвижное. Лукас был неспокоен. Он сам не заметил, как начал плести чары над Эриком. Миг, и Лукас в гостиной, плетет другие чары. Миг, и он уже одет, поплотнее запахивает куртку. Миг, и он идет вниз по улице. Двери старого кинотеатра оказались не заперты.
В холле странно пусто, чего-то не хватало. Стертые красноватые плитки на полу не излучали энергии, никакой тяги. Лукас закрыл глаза. В мгновение ока он пронесся по всем коридорам, комнатам, залам, на сцене стоял кто-то. Он оттолкнул Лукаса, заставив его вернуться в тело. Лукас будто врезался в себя самого, ударился о стенки своей черепной коробки и открыл глаза.
На полу валялись затоптанные афиши и флаеры старых времен. Они липли к подошвам, шуршали под ногами, будто шептали предупреждения. Лукас распахнул дверь, пересек зал и поднялся на сцену. Розалинда, нет, Роберт стоял посреди нее, как актер, вышедший на бис. Чуть поодаль, у кулис валялись тела представителей совета. Все до одного, даже Пэгги.
– Ты услышал мой зов, – прохрипел Роберт.
– Такое приглашение трудно проигнорировать.
– У тебя есть кое-что, принадлежащее мне.
– Оно никогда не принадлежало тебе. Ты перестал иметь хоть какое-то право на что-либо в этом мире, когда сдох.
Роберт засмеялся, точнее залаял – глотка Розалинды сгнила и с трудом извлекала какие бы то ни было звуки, дваже хрипы – и те давались еле-еле.
– Но я здесь.
Роберт развел руками, показывая себя во всей полусгнившей красе. Ноги едва держали тело, приходилось привлекать чары для того, чтобы оно продолжало функционировать.
– Хорош, не правда ли?
Лукас оглядел Розалинду, затем покосился на тела представителей собрания.
– Жалеешь их? – прокаркал Роберт. – Не стоит. Все до одного – они отдали свои жизни добровольно, дабы подпитать мои силы.
Лукас вздохнул. Все. Двже Пэгги, в которую так верила Миранда. Он не разочаровался и не расстроился, ему было все равно, только жаль немного Миранду.
Роберт, прихрамывая, подтащился к Лукасу и жадно втянул воздух около него. Ну и мерзость же! Лукас терпеливо выжидал, подавляя приступы тошноты: от разлагающегося тела здорово воняло. Сцену укрывал мрак. Только столб света единственного прожектора падал на подмостки, где раньше стоял Роберт. Теперь он обошел Лукаса кругом и стал надвигаться на него, оттесняя на свое прежнее место. Лукас прочел по глазам Роберта, что тот загоняет его в ловушку. Энергия чужих чар все сильнее жгла кожу. Лукас остановился и обрушил на Роберта свои чары, которые даже не помнил, как плел. Он будто знал, что должен делать: знал, какие именно чары нужны, как их сотворить, как использовать. Роберт не сумел сделать шаг, другой, дернулся, рванулся. Лицо Розалинды перекосило злобой.
– Поганый мальчишка!
– Ты воняешь, – выплюнул Лукас.
Но и он не смог сдвинуться с места. Таковыми были чары: тюрьма для двоих.
– Я сгною тебя здесь, – сообщил Лукас.
Роберт тяжело дышал, горло его издавало булькающие звуки, в груди что-то свистело и стрекотало. Тем ни менее он зашевелил губами. Лукас тоже, стараясь вылавливать ниточки проклятья Роберта и выворачивать их наизнанку, рвать и комкать, вплетать в свои чары и придавать им защитные свойства. Лукас чувствовал, что может продержаться, может ускорить изнашивание организма Розалинды. Он видел ниточки, которые мелькали в костлявых пальцах Роберта, и понимал, для чего они предназначены. Он сохранял спокойствие, держал себя на грани, чтоб улавливать все и сразу: и магию Роберта, и свою магию, при этом направляя чары так, чтоб они отрывали кусок за куском от сущности Роберта, от его чар, от его проклятия. Лукас был везде и сразу, как там, в том мире, откуда его вызволил Эрик. Он чувствовал так много всего, в то время как Роберт зациклился на своей злобе и забыл – если вообще знал, – как это – быть сразу всюду и нигде одновременно.
Присутствие Эрика было для Лукаса естественным, как понял потом Лукас. Именно поэтому появление Эрика осталось незамеченным. Он возник в проходе, как призрак, как тень, опиравшаяся на внешние предметы. Присутствие Эрика даже упоило Лукаса. Было очень приятно, будто та пустота внутри Лукаса, которая образовалась после ритуала в доме Стеллы, заполнилась чем-то хорошим, правильным, точным.
Эрик застыл в немом оцепенении. Когда он проснулся, понял, что ничего не слышит. Не сразу. Все мы немного оглушены, когда просыпаемся. Звуки кажутся ирреальными и далекими. Это носит характер нормальности, но до поры до времени. Когда звуки не вернулись, Эрик запаниковал. Он понял, что находиться в немом мире страшно. Понял, насколько сильно полагался на слух и даже не замечал этого. Улица без звуковых сигналов показалась новым, полным опасности миром.
Что-то в чарах Роберта стало меняться. Лукас не сумел перестроиться, понять логику. Это произошло молниеносно: Роберт полуразвернулся, его лицо исказилось страшной гримасой, рот растянулся большой черной беззубой дырой, и раздался оглушающий дикий нечеловеческий крик. Эрик даже не вздрогнул. Он не слышал крика. Чары Роберта изменили направление, и удар пришелся по Эрику. Проклятие Роберта пронзило Эрика. Лукас дернулся и увидел, как Эрик падает, словно изломанный, как марионетка, которой отрезали веревочки.
– Эрик! Эрик! – завопил Лукас.
Он злился и боялся. Как Эрик высвободился из-под сдерживающих чар? Лукас не мог представить место Эрика в столкновении с Робертом. Он был уверен в себе, чувствовал свою силу, он справился бы один. Один, но при помощи слуха Эрика. Лукас вернул бы ему слух. В любом случае. Как бы ни закончилось столкновение.
Эрик не двигался. Чары Роберта, как копьем, пронзили его и вытянули из него что-то, что теперь невыразимой сущностью витало в воздухе. Лукас боялся вдохнуть, чтоб не потревожить это что-то.
– Эрик! – позвал он еще раз, на всякий случай, будто это будет волшебный случай, и Эрик вдруг сделает глубокий вдох и откроет глаза.
Но Эрик не вздохнул и не открыл глаза.
– Я убью тебя, – со слезами на глазах процедил Лукас. – Я убью тебя!
Он вытягивал из самой сущности пространства толстые нити и вплетал их в чары, которыми давил, разрывал на части саму сущность Роберта Террола. Лукас не знал, но что-то в этом измерении, в его привычном мире, менялось в этот момент, перекраивалось, законы перестаривались. Само ведовство становилось другим. Изменения в этом мире повлекли за собой изменения в других мирах. Но Лукас не знал об этом, да ему, в сущности, было все равно. Его душило такое сильное желание уничтожить, уничтожить не только в этом измерении, а прекратить существование Роберта Террола на всех уровнях, что он не замечал, как сворачиваются вселенные, далекие и яркие, огромные вселенные.
Роберта сжало в точку. Они находились уже не в старом кинотеатре и даже не в Хемптоне. Они находились везде и нигде одновременно. Лукас изнуренно упал на колени и, задыхаясь слезами, стер последнее свидетельство существования Роберта. А потом он и сам будто исчез, выпал из вездесущих «везде» и «всегда».
Лукас пришел в себя, вскочил, бросился вниз. Эрик лежал без сознания. Его тело не повредилось, но внутри он был опустошён.
Лукас выхватил несколько нитей из пространства вокруг и принялся судорожно ткать чары. Он чувствовал, что где-то, возможно даже не в этом мире, обитает сущность Эрика. Он заклинал каждую нить, выстраивая сложный рисунок чар, а затем, едва закончив, наложил заклятие на тело Эрика.
Почти сразу Эрик вздрогнул, дернулся, как в приступе неведомой, но страшной болезни. Лукас отпрянул. Эрик с трудом перевернулся на живот. Его руки болтались, как у изломанной куклы. Этими изломанными руками Эрик уперся в пол, как паук, и еле-еле поднялся на колени, затем рывком встал и, словно на шарнирах, развернулся к Лукасу лицом. Глаза Эрика были пустые, стеклянные, застывшие, кожа бледной и исполосованной темными полосками вздувшихся вен. Изо рта вырывались хриплые стоны.
– Помо… ги, – с диким усилием извергли посиневшие губы.
Лукас закричал, попятился в растерянности, не понимая, что перед ним такое, но осознавая, что это сотворил он. Он испугался, что сделал что-то непоправимое. Он всем своим существом ощутил боль Эрика и ужас от происходящего.
Трясущимися руками Лукас принялся распутывать чары, делая это внимательно, аккуратно. Он знал, что делает правильно, но что-то было не так. Ведовство будто стало другим, наполнилось незнакомыми элементами. Лукас снял последнюю нить, и тело Эрика как будто выдохлось и замертво рухнуло на пол.
Лукас стоял, ошеломленный, а у его ног лежал неживой Эрик. Первое время Лукас не мог даже пошевелиться. Его мелко трясло, но сам он находился где-то не здесь, а глубоко внутри чего-то (мироздания?) и отстраненно наблюдал, как сам стоит у тела Эрика.
Колени дрогнули и сами собой подогнулись. Лукас зарылся лицом в грудь Эрика и стиснул зубы от злости и беспомощности. Он ткал чары на все лады, но жизнь не возвращалась к Эрику. Невозможно было поверить, что вот так вот – раз! – и Эрика не стало. Лукас уже не понимал, что делал. У него не осталось сил. Он задыхался и плакал навзрыд, тряс Эрика и звал его, оглядывался, пытаясь высмотреть потерянную сущность, но ничего не выходило. Возможно, ее засосало или расщепило, или еще что-нибудь, о чем Лукас даже представления не имел. Возможно, что-то из этого случилось, когда Лукас прорвал ткань мироздания, и теперь, где бы не находилась, сущность Эрика никогла не станет прежней.
Лукас нес Эрика на руках по ступенькам вниз. Зеркала в холле отражали темные, слившиеся воедино фигуры. Что-то мелькнуло. Лукас остановился и всмотрелся в отражение: прозрачная, еле видимая тень смотрела на Лукаса с той стороны. Ночь кончалась. Скоро рассвет.
Лукас оттолкнул Стеллу и втащил тело Эрика наверх, положил перед зеркалом, заговорил свечи и нож. Стелла не знала, куда деваться.
– Он мертв? – спросила она дрожащим голосом.
– Ненадолго, – с надрывом ответил Лукас.
Лезвие распороло кожу там же, где в прошлый раз. Кровь текла лениво, будто уже устала течь. Лукас углубил порез. Он так измучился, что почти сразу потерял сознание.
Он знал, куда идти. Он шел на зов Эрика, по проторенной дорожке, ведомый самой колдовской природой. Эрик ждал его.
– Вернемся домой, – сказал Лукас.
Эрик грустно улыбнулся и покачал головой.
– Ты так много сделал. Так много того, что не нужно было делать, – сказал он.
– Это что, наказание?
– Нет. Но я умер, Лукас. Мертвые не возвращаются.
– Но Роберт вернулся, – процедил бессильно Лукас. – И ты вернись! Прошу!
– Таким же, как и он? Будешь убивать для меня? Будешь продолжать ломать устройство мироздания?
– Я что угодно сделаю, – не сдавался Лукас.
Он выхватил ниточку, другую из пространства вокруг себя, как будто хотел показать Эрику, что действительно сделает все, и сплел кусочек чар. Внезапно ему в голову пришла идея. Он самозабвенно продолжил плести. Ошеломленный Эрик наблюдал за тем, как Лукас делает невозможное. На его глазах появлялось какое-то новое волшебство, действующее непонятным образом. Даже сам Лукас не мог предсказать, каким будет эффект. Когда закончил, Лукас наслал чары на Эрика.
– Ну, что на это скажешь? – усмехнулся Лукас.
Только он подумал о том, чтоб вернуться, как все вокруг исчезло. Лукас открыл глаза. Над ним нависала светловолосая голова Стеллы.
– Эрик, – вскакивая, выкрикнул Лукас.
Эрик лежал на полу, там же, где его и оставили. В той же позе. Весь в крови Лукаса.
– Эрик, – позвал Лукас.
Должно было случиться хоть что-то.
Стелла покачала головой.
– Он мертв.
– Нет, – прорычал Лукас и начала ткать чары, которые должны были вытянуть сущность Эрика из другого измерения. – Черта с два он мертв!
Но Эрику уже ничто не могло помочь, ведь мертвые не возвращаются.
Лукас ткал и ткал чары, даже после наступления рассвета, пока у него хватало сил. Он бил Эрика по груди и звал его сквозь слезы, которые то высыхали на время работы, то появлялись, чтоб прервать ее или в моменты, когда Лукаса посещяло отчаяние.
Лукас снова ударил Эрика в грудь.
– Ты сделал все, что мог, – сказал голос Эрика.
– Эрик? – Лукас внимательно вгляделся в безжизненное лицо.
Губы не шевелились, глаза закрыты. Проверил – пульса нет.
– Эрик!
Лукас огляделся. Никого.
– Мне кажется, ты начудил с чарами, – снова сказал голос.
Лукас поднялся. Просканировал дом: никого, кроме него самого, Стеллы и тупоголового кота, которого она повсюду таскала с собой. Нехотя Лукас вышел в коридор, будто боялся оставить тело Эрика без присмотра.
– Лукас, – откуда-то появилась Стелла, – как ты?
– Кажется, схожу с ума, – отозвался тот с сомнением.
– Если так, то мы оба сходим с ума, – сказал голос Эрика.
– Эрик, где ты, черт тебя дери? – выругался Лукас.
– Лукас? – удивилась Стелла. – Что происходит?
– Я слышу Эрика, – с нотками облегчения в голосе признался Лукас.
– Где?
И тут Лукас понял. Он рванул наверх и заглянул в зеркало, перед которым совершал обряд. На лицо Лукаса наслаивалось лицо Эрика.
– В моей голове, – со странной улыбкой произнес Лукас. – Ты в моей голове.
========== 14 ==========
Как и в прошлый раз, Лукас дотронулся до Эрика, руки и плечи которого оказались холодными. Нет, не холодными, а будто бесплотными. Однако Лукас мог прикасаться и физически чувствовать прикосновения. Но они все же не были настоящими, а лишь каким-то подобием. Какое-то время Лукас не понимал, насколько происходящее фальшиво. Ему казалось, что все такое настоящее. Эмоции бурлили в нем, даже возбуждение – и то было правдоподобным, Когда Лукас просыпался, все его тело было наэлектризовано, готово взорваться. Внутри оставалось опустошающее разочарование при осознании того, что их с Эриком встреча – всего лишь сон. Желание иметь рядом живого Эрика было настолько велико, что сводило с ума. Лукас давно наколдовал бы что-то, но боялся сделать хуже. Как теперь работали чары – один черт знает.
– Ой, да перестань, – взмолился Эрик. – От того, что ты изводишь себя, лучше не станет.
– Заткнись и дай мне поизводить себя, – пробурчал вслух Лукас.
У него вошло в привычки разговаривать с Эриком вслух, даже если они в этом не нуждались. Достаточно было лишь продумать.
Чтобы переварить такие сильные эмоции требовалось время. Каждый раз нужно было заново привыкать к тому, что Эрик только в голове Лукаса, а безжизненное тело лежит в бабушкиной спальне. Чего только стоило Лукасу уговорить Миранду оставить тело Лукасу. Ведьма не понимала, каким образом ее сын, умерев, остается нетленным. Эрик попросил Лукаса не рассказывать матери о том, что их сознания сосуществуют, о том, что Эрик есть где-то, но не здесь, чтобы не разочаровывать мать, если ничего не изменится или сделается хуже. Так что Лукас придумал ложь, согласно которой он зачаровал тело Эрика, потому что верил, что тот еще жив. И он поклялся, искренне поклялся, что сделает все, что в его силах, чтобы вернуть Эрика. По сути, Лукас не соврал. Он просто сказал не всю правду.
Лукас закрыл глаза и постарался уйти в себя, как во сне. Как не пытался, он не мог увидеть Эрика. Только голос в голове напоминал о том, что Эрик все еще здесь. Как только Лукас представлял, что Эрик, его душа, находится где-то внутри него, его тело начинало дрожать от возбуждения. Лукас потрогал себя.
– Чувствуешь? – спросил он, будто Эрик находился в комнате и будто это он трогал Лукаса.
Но Эрик молчал. Они оба знали, что Эрик не способен осязать через коду Лукаса. Он способен уловить отголоски эмоций, но не тактильные ощущения.
– Черт, – выругался Лукас и раскинул руки в разные стороны.
Все эти тщетные попытки были так глупы. Но стоило попытаться. Стоит продолжать пытаться.
Лукас выпил кофе и поднялся на чердак. Здесь, как и везде, дрожали тонкие нити, что делать с которыми Лукас не имел понятия. Никогда раньше с ним не случалось, что он не знал, как колдовать. Весь мир будто перевернулся с ног на голову.
Выдернув одну нитку, Лукас переплел ее с другой, которая, будто, просилась к ней. Затем в дело пошла еще одна. Чары плелись методично и очень аккуратно. Лукас учился колдовать с чистого листа, но ни как в детстве, а совсем с нуля. Лукасу всегда казалось что он родился с этой способностью – плести чары, так что никогда не чувствовал такой растерянности, как теперь.
Эрик не мешал колдовать, только внимательно наблюдал и пытался уловить все нюансы. Он понимал, что никогда не станет таким ведуном, как Лукас, но он мог бы чему-то научиться. Эрик удивлялся, как тонко Лукас чувствовал каждую нить ведовства, будто сама магия вела его за собой.
После полудня пришла Стелла. Она все еще не слышала, так что повсюду таскала с собой лысого кота. В доме Лукаса она выпускала его. Старое заклятие пока держалось. Стелла поднялась на второй этаж и, проходя мимо закрытой двери, за которой лежало тело Эрика, задержалась.
– Он все еще с тобой? – спросила она.
– Да, – отозвался Лукас.
Только со Стеллой он мог поговорить об этом, потому что только она знала. Все перевернулось с ног на голову, так что чем меньше людей имели представление об истинном состоянии дел, тем лучше. Безопаснее.
– С вами все в порядке?
Лукас пожал плечами.
– Можно ли вообще говорить о порядке в такой ситуации?
Они поднялись на чердак. На полу валялись колдовские книги. Все они оказались бесполезны, потому что правила игры изменились, но, возможно, могло бы получиться найти определенную закономерность в прежнем порядке и попробовать сопоставить его с новым. Хотя бы просто понаблюдать. Стелла приходила, чтобы помогать. Читала книги и искала закономерности. Иногда она выдавала что-то, что не замечали Лукас и Эрик, будто они были Шерлоком Холмсом, а Стелла – Ватсоном.
Между обедом и ужином заглянула Миранда. Всякий раз она начинала вежливую беседу с Лукасом, спрашивала, как у него дела, не заводя разговор о том, что случилось. А после поднималась наверх и некоторое время сидела возле тела сына. Поначалу Эрик просил Лукаса подслушивать речи матери, но позднее ему стало тяжело слышать, как мать плачет или старается ни в чем не винить Лукаса, пытается оправдать его перед бессознательным сыном, но на самом деле перед самой собой.
Эрик не считал Лукаса в чем-то виноватым. Лукас даже в меньшей степени, чем все остальные, оказался замешан в том, что творилось в городе. И если говорить начистоту, то Лукас спас Эрика. По-своему, как мог, но спас.
Сначала Лукас по просьбе Эрика предлагал Миранде поужинать вместе. Так Эрик мог бы провести некоторое время с матерью. Но Миранда каждый раз отказывалась и уходила, сдержано-печальная.
Так случилось и теперь.
– Она ненавидит меня, – сказал Лукас.
– Перестань, – отозвался Эрик. – Она не знает всего. Если бы знала, то была бы благодарна.
– Не была бы.
Лукас винил себя похлеще Миранды. Всю ответственность за произошедшее он взял на себя. И хотя Лукас ни разу прямо не упомянул об этом, Эрик знал, какой груз лежал на его душе. Вина за слух Стеллы, за смерти членов совета и бабушки, за изменения в устройстве мироздания и за Эрика.
– Еще раз услышу это, не заговорю с тобой никогда, – предупредил Эрик.
– Не сможешь долго молчать.
– Ты меня плохо знаешь.
Лукас вдруг испугался. Эта фраза неожиданно выбила его из колеи. Лукас действительно не знает Эрика. Он ничего не знает. Теперь ничего. Единственное, что он знал и умел, исчезло. Лукас как будто остался нагим посреди пустыни. И если не станет Эрика, если его голос больше не зазвучит, то что подтвердит, что Эрик все еще здесь? Что докажет, что Эрик существует?
– Черт, – отозвался Эрик на эмоции, что уловил внутри Лукаса. – Прости, я не… Прости, Лукас.
– Это ты прости. Я все время забываю, что не один здесь.
Они долго молчали. Сосуществовать в одном теле оказалось чертовски нелегко. Эрик постоянно чувствовал эмоции Лукаса, но наоборот происходило редко. Но тем ни менее Эрик не жалел. Он был так рад наконец-то узнать, что же чувствует Лукас на самом деле, потому что они никогда не делились своим внутренним друг с другом. Как ни странно, Эрик не боялся застрять вне своего тела навсегда. Они с Лукасом, как самые настоящие диснеевские принцессы, будут жить счастливо и умрут в один день. Ладно, возможно не счастливо, но умрут одновременно точно. Никаких страданий. Но кое-что разочаровывало. Вместе с привязкой к своему телу исчезла и возможность самостоятельных действий, а значит Эрик не мог, например, обнять Лукаса, почувствовать его физически. Не хватало материальной свободы. Эрик так хотел бы объяснить все матери, донести до нее, что тут нет ничьей вины, кроме разве что Роберта Террола, но он уже поплатился за все. Эрик хотел бы избавить Лукаса от мук совести, от лишних поводов для самоистязания. Избавившись от одного груза, Лукас начал накапливать другой. Видимо, это было свойством его психики, которое не отменить.
