Текст книги "Жить в твоей голове (СИ)"

Автор книги: новый_волк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Стелла жгла свечи, чтоб разжижжить эту густотоу. Она не могла знать, но помнила, как это бывает. Сделать она тоже ничего не могла – ведь силы больше нет, – но книга-то у нее осталась, и Стелла помнила, что остатки удушающего волшебства можно было стянуть в одно место с помощью свечей и даже немного сжечь эту густоту. Получалось ужасающе плохо, то есть никак.

Лукас и Эрик разбрелись по дому и зачаровали свечи, чтоб те действительно стягивали вокруг себя тяжесть и понемногу сжигали густоту.

– Почему ты не уйдешь из дома, пока все это не закончится? – спросил Лукас.

– Я связана с домом и с тем, что здесь происходит, – объяснила девушка. – Где-то здесь моя сила. Если я уйду, то она останется в распоряжение сущностей, что заполонили дом.

Стелла оказалась сильной и волевой девушкой. Даже лишившись силы, она продолжала нести ответственность за то, что происходило в ее доме, и старалась держать некую ментальную связь со своей магией, хотя это было почти невозможно. Однако, Стелла – ведьма до мозга костей, она пропитана ведовством, так что даже опустошенная, она умудрялась на интуитивном уровне чувствовать, что происходит в доме.

– К тому же, я уверена, за домом да и за мной кто-то наблюдает.

– В смысле, из зеркала?

– Нет, – Стелла покачала головой. – Снаружи. Кто-то материальный.

Лукас переглянулся с Эриком.

Они пробыли у Стеллы до вечера, пока не стало темнеть. Отражающее заклятие на дом решили не наклажывать, чтоб не привлекать внимание к происходящему, если можно было привлечь еще больше внимания, и чтоб не показывать, что они кого-то подозревают. Как ни странно, Лукас понял, что Эрика вне подозрений. Даже если Эрик окажется шпионом, Лукас не смог бы относиться к нему хуже или закрыть свое сердце от него сильнее.

– Хочешь выпить? – спроисл Эрик, когда они брели по сумрачным улицам Хемптона.

Лукас был уверен, что если напьется в такой теплый уютный вечер, то точно не вернется домой этой ночью. Где он окажется? Скорее всего у Эрика. Потому что Эрик приглашал его к себе и теперь зовет снова.

– В другой раз, – отказался он.

Эрик грустно, совсем по-детски улыбнулся.

– Ловлю тебя на слове.

Лукас не осознавал, но знал, что рано или поздно поддастся на уговоры Эрика. Не то, чтобы он из принципа не хотел поддаваться, просто было в этом что-то неправильное.

Они разошлись, но Лукас обернулся и окликнул Эрика.

– Не нужно, Эрик, – сказал он. – Не создавай ситуаций, которых не должно быть между нами.

– Каких ситуаций? – крикнул Эрик. – Что не должно быть между нами?

– Ты ведешь себя фальшиво. Будто ничего не было. Будто то, что было, не имеет значения. Было и прошло. Но ничего не прошло.

Эрик собрался с мыслями.

– Как я должен себя вести? Только скажи. Я знаю, я все испортил, но на то были причины. И… Я решил, что мы оба слишком взрослые, чтоб зацикливаться на прошлом.

– Идиот, прошлое – это звено в цепи. Ты думаешь, можно использовать цепь со сломанным звеном?

Эрик молчал. Лукас ждал, чтоб Эрик ответил. Хоть что-нибудь. Чтоб заноза, засевшая в сердце, перестала терзать нутро. Какая разница, что скажет Эрик, ведь Лукас готов проглотить любое говно. Лукас уже простил Эрика, только что-то все же не позволяло отпустить прошлое. Нужно ли им обоим что-то исправлять? Нет, Лукас не простил Эрика, он просто не мог без него. Как с ЭТИМ жить?

Эрик приблизился. Они были почти одного роста, только Лукас чуть ниже, совсем немного. Летние сумерки и прохладный свежий ветер шептали на ухо нежности, успокаивающие, нечестные.

– Умоляю, пойдем ко мне, – густым, низким от возбуждения голосом проговорил Эрик. – Больше никаких ролей и никакого притворства.

Они, не сговариваясь, повинуясь внезапному импульсу, зараженные им, потянулись друг к дуругу. Конечно, поцелуй не был результатом внезапно возникшего порыва, они оба, с тех пор, как встретились в баре, закономерно шли к этому действию, копили в себе злость, напряжение и с самого начала знали, что так все и будет. Но поцелуя могло и не случиться, в равной степени с тем, что он все-таки случился. И тогда Лукас чувствовал бы себя точно так же, как теперь: будто все происходящее – закономерное явление. Однако, отдавшись страсти, Лукас вдруг стал счастливым, пусть и ненадолгл, но это того стоило. Лукас истосковался по любви, по желанию, и по откровенности в выражении чувств.

Эрик перенес их обоих к себе.

– Я покажу тебе потом, как добраться сюда пешком, – уверил он.

– Ладно,– согласился Лукас.

Они обнимали друг друга. Лукасу наконец-то было комфортно. Ему казалось, что он всю свою жизнь тосковал именно по этому моменту, он жил для этого момента. Он знал, что это всего лишь опьянение, но оно имело куда больше смысла, чем все то, что мучило его всю его жизнь. Один маленький кусочек счастья всегда перекрывает большой отрезок горя.

Они разделись и забрались на кровать. Касались друг друга и целовались, долго, нежно. Лукасу нравилось, как Эрик смотрит на него: с вожделением, обожанием. Нравилось внимание Эрика. За этот миг он мог бы простить ему сто предательств. Какая же все-таки глупость – эта влюбленность!

========== 7 ==========

Лукас все сильнее ненавидел себя. Еще совсем недавно он требовал от Эрика прямоты, откровенности, думал, как глупо ведет себя Эрик, когда старается сгладить острые углы, как будто сбегая от ответственности. Затем они провели замечательную ночь вместе. После секса они болтали, прижимаясь друг к другу, и это тоже было чудесно. Эрик повторял, какой Лукас красивый, и он был честен – тут даже ведьмаком не нужно было быть.

Лукас метался от одного состояния к другому. То он не мог ни о чем думать, когда Эрик обнимал его, двигался в нем, целовал его, то его лову вдруг занимали мысли о том, что Эрик чужой, что он предал его, Лукаса, однажды, что Эрику нельзя доверять. Но так хотелось! Лукас продал бы свою душу за возможность прочитать сердце Эрика, чтобы никогда больше не думать о его предательстве, чтобы не извращать наслаждение недоверием.

Лукас непременно хотел кому-то довериться. Нет, не кому-то – Эрику. Он так истосковался по близости, что это сводило его с ума. В детстве, когда они с Эриком были мальчишками, между ними существовала связь, но потом она оборвалась. Лукаса окунули в суровую реальность. Их мальчишеская связь не сумела закономерно перерасти во взрослую связь двух молодых людей. И теперь что-то в Лукасе оказалось сломано. Ему становилось горько от осознания этого.

Эрик чувствовал некую преграду между ними, но не мог объяснить это, не был уверен, не кажется ли ему. Возможно, они просто отдалились друг от друга за эти годы. Но ведь можно вернуть утраченное, разве нет? Если Эрик объяснится с Лукасом, расскажет, почему он сделал то, что сделал, это что-то изменит?

Он решился через пару дней. Лукас не делал вид, будто между ними ничего не произошло, но держал дистанцию. Так не должно было быть, это не естественно. Прошло так много времени. В старшей школе Эрик поступил очень жестоко. Но у него самого сердце кровью обливалось, когда он отторгал любые попытки Лукаса проникнуть в суть проблемы и решить ее. Но Эрик считал, что поступает правильно, что делает это ради Лукаса. Эрик был всего лишь подростком, и его напугали до чертиков.

Гвендолин регулярно приходила к ним домой. Она дружила с матерью Эрика Мирандой. В тот вечер Эрик вернулся поздно и подслушал их разговор. Гвендолин говорила о том, что Лукас умрет. Она не знала, когда, но видела, что при этом будет присутствовать Эрик. Возможно даже, что все случится из-за Эрика. Они не решались рассказать ему о видении, но им и не нужно было. Эрик встал на пороге, не скрываясь. Он решил избавить их от необходимости мучиться, принимая решение о том, стоит ли Эрику знать.

Эрик много думал, и у него как будто перестало получаться общаться с Лукасом. Каждый раз, как они были вместе, Эрик вспоминал, что Лукас умрет. Он думал о том, насколько абстрактно и отдалено от них будущее, гадал, насколько верно предсказание. Но ведовство есть ведовство. Это не прогноз погоды. Эрик включил мозги и заставил себя принять тот факт, что веленному суждено случиться.

Какая все-таки странная штука – жизнь. Она несправедлива. Эрик любил Лукаса как друга, как брата, возможно, даже больше, чем как брата. Ему было всего четырнадцать, и он вынужден был сделать такой тяжелый выбор.

И все виделось правильным, когла Лукас уехал. Осталось некое внутреннее напряжение, но в целом чувство удовлетворения и покоя были закономерными. Эрик как будто застыл во времени и пространстве, дышал по инерции, ходил по улицам злополучного городка, как по запутанным, замкнутым коридорам лабиринта Миноса.

Эрик пил, принимал наркотики. Даже собирался уехать, но город, как зараженная зона, не отпускал свою жертву. Устав мучить себя, Эрик принялся бороться с опустошающим угнетением Хемптона. Его мать, которая постоянно что-то скрывала, вдруг вышла из совета. Она была вне себя, но не объяснила, в чем проблема. Эрик предложил себя в качестве замены, ведь он сильный ведьмак. На тот момент с совете уже состояла пара молодых ведьмаков, в том числе Стелла.

Удивительно, но Миранда не протестовала, даже поддержала решение сына. Таким образом Эрик стал членом совета. Никто ни разу не ссылался на его мать, не упоминал, что Эрик – лишь замена, но и не клал большой ответственности на его плечи. Эрик же жаждал активности, работы. Его мозги, и без того одурманенные наркотиками, алкоголем и бессмысленным существованием, необходимо было заполнить чем-то из вне, чем-то реальным, отяготить.

В совете никому нельзя было верить – это Эрик понял почти сразу. Ведьмаки и ведьмы либо лукавили, постоянно что-то не договаривали, извращали факты, либо просто делали недостаточно, будто не понимали или не видели, что что-то упускают, игнорируют, забывают.

И вот стали пропадать ведьмаки. У Стеллы Рейнольдс похитили силу. Эрик активизировался. Он чувствовал: вот оно,наконец-то! Но возвращение Лукаса выбило его из колеи. Лукас перевел все внимание Эрика на себя. Какие пропажи? Какая Стелла Рейнольдс? Эрик понял, что все это время лишь пытался заполнить пустоту внутри себя.

Спустя три года Лукас не казался чужим. Даже страшная ссора в старшей школе, даже его отъезд не сделали Лукаса посторонним. У Эрика что-то вспыхнуло внутри, зашевелилось. Застывший механизм заработал. Эрик увидел, что все это время занимался какой-то ерундой, совсем не тем, а в том, чем занимался теперь, увидел смысл. Его глаза открылись: в городе действительно что-то происходило.

Эрик понимал, что его мотивы совсем не оправдывают его, а если и оправдывают, то это совсем не значит, что Лукас захочет понять или принять произошедшее.

Лукас выслушал молча. Его лицо было непроницаемо. Он ничего не чувствовал, когда слушал рассказ Эрика. Все просто встало на свои места. И Лукас должен был что-то почувствовать, но он не чувствовал. Он мысленно отметил, и даже обратил на это внимание, что только лишь подумал: вот оно как, ясно. Перед ним находился как будто другой Эрик, не тот, что был его другом, не тот, что сделал ему больно в прошлом, а тот, который рассказал историю, связанную с Эриком, который остался где-то там. Лукасу нравился нынешний Эрик, он возбуждал, с ним было хорошо, приятно. С ним Лукас чувствовал себя желанным, но лишь только.

Оставшись один, Лукас почувствовал обиду. Он пытался выжать из себя те чувства, которые должны были появиться у него, но которые не появились. Ничего не выходило – тщетные попытки. Вот тогда Лукасу стало обидно: все неправильно, и это не удается исправить.

========== 8 ==========

Стелла позвонила Эрику и сказала, что ей страшно, что Лукас пришел к ней два часа назад, поднялся наверх и теперь не отвечает. Эрик тут же примчался.

Лукас не открывал дверь, когда Эрик барабанил в нее. Сначала Эрик подергал ручку и позвал Лукаса по имени, попросил открыть, но за дверью стояла тишина. Затем Жрик постучал настойчивее и уже угрожающе позвал Лукаса, пообещал, что “выломает эту чертову дверь”, если тот сейчас же не откроет.

Стелла в это время рассказывла:

– Он пришел и сказал, что у него есть заклятье, которое с

может решить проблему.

– Что он имел в виду?

Стелла покачала головой.

– Сначала я решила, что он о тенях, и надеялась, что Лукас сможжет вернуть мне силу. Он выглядел таким целеустремленным и уверенным… Затем он поднялся наверх, туда, где зеркала, и закрылся. Велел не входить, что бы не происходило за закрытой дверью. Я спустилась вниз и стала ждать. Все было спокойно. Потом раздался такой звук, будто что-то упало. Я поднялась и позвала Лукаса, он прокричал, чтоб я ждала его внизу. Я так и сделала. Он долго не выходил, и я решила подняться снова. Лукас перестал отвечать. Он закрылся изнутри. Я не решилась открыть дверь ключом. Лукас велел этого не делать. Так что я позвонила тебе.

– Правильно сделала, – подытожил Эрик.

Он не чувствовал ведовства из комнаты, в которой находился Лукас. Остались остатки заклятия, но слишком слабые для серьезного заклятия. К тому же Лукас не творил сильные заклинания.

Эрик попросил ключ у Стеллы и открыл дверь.

Лукас лежал на полу в луже крови, которая сочилась из перерезанных запястий. Эрик порвал рубашку Лукаса и, скрутив из обрывков нечто вроде тугого жгута, перетянул сосуды выше пореза. Он приказал Стелле вызвать неотложку, а сам продолжал останавливать кровь. Лукас еще дышал.

Когда Лукаса увезли в реанимацию, Эрик связался с его бабушкой и сообщил, что Лукас неудачно использовал заклинание и из-за этого попал в больницу. Гвендолин приехала. Вообще-то Эрик предпочел бы ничего не рассказывать Гвендолин Тиббит, но она все равно все узнала бы.

Эрик сидел у реанимации, ждал. Он не сомневался, что Лукас будет в порядке, однако все равно не мог перестать трястись. Мысли путались. Что за заклинание использовал Лукас, для чего нужна человеческая жертва? Эрик понятия не имел о таком заклинании. Наверное, Лукас сам придумал его. Но Эрик проверял: в комнате остался след слабой магии, не сильной. Это было походе больше на… Нет, Лукас не мог, он просто не мог.

Когда Лукаса перевели в палату, к нему разрешили зайти Гвендолин, но она провела и Эрика, потому что видела, как он нуждается в этом. Лукас, бледный, слабый, еще не пришедший в себя, лежал на кровати, а из его вены торчал катетер. Эрик обратил внимание на выражение лица Лукаса: спокойное, даже умиротворенное.

Гвендолин долго стояла и просто смотрела на внука. Она, как и Эрик, не могла определить, что это было: заклятие или…

– Эрик, – сказала она, – как это случилось?

Он почему-то услышал: как ты мог позволить этому произойти, – и ему стало дико стыдно.

Он пересказал ей услышанное от Сайры и добавил то, в чем участвовал сам. Врач уверил Гвендолин, что все с Лукасом будет в порядке, что он придет в себя, когда силы вернутся к нему. Однако врач спросил ее о том, что же все-таки произошло? Врачи должны спрашивать это. Гвендолин уверяла, что Лукас не такой мальчик. Он задира, шутник, бунтарь, кто угодно, но не суицидник. Заклятие сработало отменно.

Эрик сообщил по телефону Стелле о состоянии Лукаса, ведь, вероятно, ее это волновало. Остаться в палате ему не разрешили, поэтому он наложил заклятие.

Ночью Лукас пришел в себя. Он вяло разлепил глаза, немощно потянулся за чем-то на тумбе. Графин с водой качнулся и чуть не опрокинулся. Эрик помог Лукасу напиться.

Он сидел в кресте, скрытый тенью, чтобы Лукасу было спокойнее, если он снова очнется. И Лукас очнулся. Всего на несколько минут. Поводил глазами по темноте, будто что-то чувствовал, и снова провалился в беспамятство.

Около трех часов заходила санитарка. Она проверила состояние пациента и снова умчалась по своим делам. Лукаса будто разбудило ее присутствие, он открыл глаза и уставился в одну точку. Выглядело это жутко.

Эрик все наблюдал за ним, и вдруг ему захотелось сделать больно Лукасу. Чтобы он завизжал от боли. Хотелось видеть его лицо, искаженное уродливой гримасой. Хотелось сковать тело Лукаса заклятием, связать ремнями и заставить извиваться, чтобы он чувствовал свою беспомощность, чтобы мог только вертеться ужом на сковородке.

Лукас заглянул ему в глаза, будто нащупал взглядом в темноте. Изувеченный злостью взгляд исподлобья. Лукас слишком понимающе встретил этот угрюмый взгляд, задумчивый, почти демонический взгляд.

Эрик чувствовал, что что-то здесь не так. Что-то с Лукасом не так. Словно услышал фальшивую ноту в оркестре, уловил ее краешком сознания. Эрик подошел к Лукасу, который не отрывал от него холодных глаз, и заглянул в лицо. Пальцем Эрик отогнул веко Лукаса. Красные жилки паутиной тянулись к роговице. Кожа Лукаса горела.

Эрик поцеловал его, легко, еле-еле, не закрывая глаз, и Лукас подался вперед с несвойственным ему напором. Он схватил голову Эрика, не позволяя отстраниться. Это был не Лукас.

Эрик сбросил с себя руку и попятился. Он не мог понять, что происходит. На Лукасе не было заклятия, но он изменился, будто потерял часть себя. Этому и посвящался обряд?

– Я никогда не чувствовал себя так хорошо, – поделился Лукас.

– Что ты сделал?

Эрик пришел в ужас.

– Поступил так, как должен был уже давно.

– Ты думаешь, что решил так свои проблемы, идиот?

– Хотя бы одну, но зато какую!

– Что за заклятие? Ты сам его придумал?

– Я тебе не скажу, – подразнил Лукас. – Я знаю, что у тебя в голове, Эрик Лейшер.

Этот Лукас был сексуален, заразительно сексуален, как дьявол, но это был не Лукас. Он будто потерял страх, потерял свою прежнюю боль, все то, что делало его тем самым нежным добрым мальчиком, которого полюбил Эрик. Он опустился в кресло и погрузился в раздумья.

========== 9 ==========

Лукас пришел на собрание. Эрик не спускал с него глаз. После, этим же вечером Эрик собирался отправиться к Стелле и выяснить, что на самом деле произошло на ее чертовом чердаке.

Почему-то о произошедшем с Лукасом не упоминали. Может, никто, кроме Гвендолин и Эрика, не знал? Черт его знает. Эрик не был уверен, что это вообще возможно. Все они были повязаны. Просто по каким-то причинам разыгрывался спектакль, и Эрик решил понаблюдать, к чему это приведет.

Лукас следил за поведением каждого члена собрания своим внимательным, всезнающим взглядом. Он казался самым взрослым из всех собравшихся, самым опытным. Выглядел так, будто повидал все дерьмо на свете и его теперь ничем не удивишь.

Настроение собрания как будто было другим. Теперь никто не шумел, не балаганил, и почему-то каждый вел себя настороженно. Неужели слова Лукаса подействовали? Члены собрания присмирели, будто дышали единым вздохом. А Розалинда Бэквуд то и дело поглядывала на Лукаса, царственно-равнодушно сидевшего рядом с бабушкой, которой здесь явно было не по себе. Она тоже чувствовала изменения и, похоже, знала больше Эрика, но Эрик не мог у нее спросить – вдруг он ошибался?

Когда собрание закончилось, все начали потихоньку разбредаться, но как будто не хотели уходить. То и дело кто-то оглядывался на Лукаса. Эрик наблюдал со стороны, и ему становилось все более неспокойно. То, что творилось, вызывало не то, что опасения, а ужас, ведь Эрик видел, что что-то происходит, но не мог понять, что.

Внезапно Розалинда Беквуд подошла к Лукасу и обратилась к нему. Эрик не слышал, что она сказала, но Лукас не стушевался и даже знал, что ответить. Он вел себя величественно, будто знал, с чем имеет дело. Неужели ему теперь тоже нельзя доверять? Как такое могло произойти?

Розалинда повела Лукаса куда-то, и на несколько мгновений они потерялись в толпе. Эрик заметил заклинание, которое поспешил развеять, но после него ему уже не удавалось разыскать Лукаса. Толпа рассеялась, как туман, заклятие тоже растворилось. Кто-то, возможно даже сам лукас, сделал все, чтобы их не преследовали.

Эрик выбежал на улицу и в панике огляделся. Где-нибудь должны были остаться следы Лукаса или мелькнуть знакомые фигуры. Но надежды не оправдались. Члены собрания разбредались в разные стороны, но не Лукас, один или с компанией.

– Эрик, – позвала его Гвендолин.

Эрик обернулся. У него внутри все дрожало от смятения.

– Помоги ему, – попросила ведьма. – Защити его.

Она что-то знала, но, видимо, не намеревалась рассказывать. Эрик немного разозлился. Зачем просить о помощи, когда даже рассказать, в чем дело не можешь?!

Гвендолин смотрела внимательно, как если бы накладывала чары, но чар не было. Она искренне просила.

– Где он? Вы знаете? – спросил Эрик.

Ведьма с сожалением помотала головой и отвернулась. Она, как и остальные, зашагала вверх по улице. Выглядела она уставшей и непривычно старой.

Вместе с Стеллой он поднялся на второй этаж. Теперь в комнате, где Эрик нашел Лукаса, шмалило чем-то горьким и едким. Стелла не чувствовала этого запаха. Могущественные чары, кажется, черная магия. Эрик до сих пор никогда не имел дела с черной магией, только читал о ней. И всегла боялся, потому что знал, что черная магия не гнушается тех способов, на которые не пойдет адекватный человек со здорово развитым инстинктом самосохранения. Лукас пошел на это. Вопрос заключался в том, сам ли придумал черное заклятие Лукас?

Эрик сжег несколько заговоренных свечей, прежде чем смог очистить комнату. Они со Стеллой в две пары рук завесили все зеркала, и ощущение, будто кто-то следит, притупилось, но не исчезло. Эрик остерегался, что Лукас может применить тот фокус, что проделал на первом своем собрании. Узнать, здесь ли ментальная сущность Лукаса, было почти невозможно, не с уровнем Эрика. Однако, следил ли Лукас за ними или нет, Эрик знал один способ, как можно оградиться от постороннего вмешательства. Они со Стеллой вырезали на всех, имеющихся в доме, дверях и оконных проемах символы. Эрик заговорил начертанное. Он надеялся, что Лукас не стал настолько сильным, чтобы преодолеть этот заговор.

Стелла принесла книгу. В ней хранились другие заклятия, не те, что регистрировались в семье Эрика. Свою книгу он знал наизусть. Ничего подходящего. Книга семьи Рейнольдс также не собирала в себе какие-то экстраординарные заклятья, но нашлись в ней незнакомые Эрику чары.

Он никогда не придумывал свои заклятья. Понятия не имел, каково это – плести свои чары с самого начала и до конца. Это казалось безумно сложным, даже невозможным. Эрик всегда поражался Лукасу – как тот умудрялся видеть все эти переплетения, которые, буквально, были подвешены в воздухе, а потом сплетать из одиночных нитей паутины чар.

В детстве, когда они играли вместе, Лукас учил Эрика плести заклятия. Но Эрик мог только доплетать, идти вслед за фантазией друга. Лукас же читал каждую нить, понимая ее суть. Теперь Эрику предстояло создать что-то самому. Он не собирался плести заклятье, но хотел совместить уже существующие, и тогда, быть может, ему удастся придумать новые связки и переходы, что некоторым образом изменит магию. Существующие заклятья следовало изменить настолько, чтоб Лукас затруднился распутывать их.

– Стелла, я верну тебе силу, – пообещал Эрик.

Он сомневался, что справится в одиночку. Но у него должно хватить способностей, чтоб снова сделать Стеллу ведуньей.

Эрик трудился полночи, совмещая два заклятия. Никак не получались связки. Приходилось выдергивать отдельные куски заклятий и спаивать их так, чтоб швы не мешали осуществлению чар. Стелла проявила природную интуицию: она чувствовала, даже потеряв силу, как части разных заклятий встанут ровно, она даже смогла придумать связку, опять же чисто интуитивно.

Ближе к утру им удалось завершить заклятие. Эрик уже не мог стоять на ногах. Кофе не помогал. От кофеина только голова шла кругом. Эрик походил на наркомана. Ему стало не по себе. Он помнил те состояния, в которые впадал, когда принимал накркотики. Тогда они приносили удовлетворение, даже пользу, но не теперь, когда нужен был трезвый взгляд и сосредоточенное внимание.

Стелла предложила Эрику поспать. Это была дельная мысль, но Эрик беспокоился о том, что в это время происходит с Лукасом. Возможно, он, направляемый Розалиндой Бэквуд, тоже творил чары этой ночью или сотворит, пока Эрик будет спать. И чары эти окажутся куда мощнее их, Эрика и Стеллы, пусть и комбинированных, но все же слабых чар. К тому же Лукасу легко предугадать, по какому пути они пойдут. Но разве у Эрика был выход?

Стелла все же уговорила Эрика прилечь отдохнуть. Он вымотался за ночь напряженной работы. Чаротворчество отнимало много энергии. Едва Эрик опустил голову на подушку, как тут же заснул.

Эрик даже не представлял, насколько сильно устал. Проснулся он задолго после полудня. Солнце уже клонилось к закату. Стелла тоже заснула, но, видимо, гораздо позднее Эрика, так что она все еще крепко спала.

Эрик вышел на улицу вдохнуть свежего воздуха, покурить и освежить мозги. По ту сторону улицы стоял Лукас, он как будто ждал. Эрик перешел дорогу. Лукас не уходил. Когда Эрик приблизился, Лукас погладил его по щеке и посмотрел странно, как никогда до этого не смотрел. С нежностью, любуясь. Эрик позволил приласкать себя, но не давал волю чувствам.

– Ты такой красивый, – любовно произнес Лукас, следя взглядом за движением своей руки на лице Эрика.

Эрика передёрнуло от болезненной знакомости слов и интонации, несмотря на то, что таким тоном Лукас говорил с ним впервве, Эрик вспомнил невыносимую нежность, с которой сам произносил эти слова. Насколько сильным не считал бы себя человек, перед любимым он слабеет, и эта слабость превращается в нежность. Нежность и есть слабость, Эрику нравилось проявлять слабость по отношению к Лукасу.

– Выковыриваешь из памяти воспоминаприя?

– Что бы ты не задумал, прошу, остановись,– все тем же тоном попросл Лукас. – Я знаю, ты не послушаешь. Но, возможно, есть надежда. Я не хочу тебе навредить.

– Почему?

– Ты нравишься мне.

Эрик заглянул Лукасу в глаза. Все еще болезненно красные.

– Кому я нравлюсь?

Опустил руку Эрику на подбородок, подтянул его голову к себе и поцеловал. Эрик невольно ответил.

– Прежнего Лукаса больше нет. Я новый Лукас. Лучше.

Эрик отступил назад.

– Помнишь пророчество? – спросил Лукас. – Они хотят вернуть Роберта Террола.

– Предыдущий Нергал? Но это же безумие! Что они этим добьются? Что он разрушит здесь все?

– Они считают, что я это он. Они не могут отличить.

– Почему?

– Мы похожи. Я был на той стороне и видел его. Он злится и ждет, когда его призовут. Рыщет, как собака, пытается напасть на след. Они думают, что он занял мое тело, потому что они этого и хотели. Только мое тело подходит. Стеллу прокляли, чтобы ее сила могла питать тень Роберта Террола. Но Стелла Рейнольдс так привязана к своей магии, что не отпускает ее. Это чудо, превыше всякого ведовства. Она талантливее каждого из нас.

Они молчали.

Эрик убрал волнистые волосы со лба Лукаса, параллельно провел пальцем по прохладной коже, которая стала совсем прозрачной, бледной, как у мертвеца.

– Я знаю, что ты не предавал меня. Теперь знаю. Но мое сердце разбито. Я должен был сделать то, что сделал. К тому же, это сыграло нам на руку.

Эрик выглядел печальным. Лукас дотронулся до его плеча и сжал его.

– Все хорошо. Теперь у меня есть силы, чтобы справиться со своим предназначением.

Эрик мелко задрожал. Ему вдруг стало беспокойно, даже страшно.

– Предназначением?

– Я навсегда избавлю этот мир от Роберта Террола.

– Берешь все на себя?

– Да. Потому что я смогу.

Эрик обнял Лукаса. Лукас не дрожал, не трепетал, его сердце билось ровно, и когда он говорил о смерти, и когла обнимал любимого человека.

Пока Эрик перечитывал заклятие, проверял его, из головы все не шел разговор с Лукасом. Другим Лукасом, более спокойным, уравновешенным, не имеющим сомнений. Хорошо это или плохо? Не наши ли сомнения делают нас людьми? Эрик никогда не задумывался б этом, да и не задумался бы и впредь, если бы не этот случай. Лукас посмотрел на свои тревоги со стороны и отринул их. Эрик боялся. Этот Лукас сделает все, что потребуется… и даже отдаст свою жизнь.

Вскоре проснулась Стелла. Эрик немного изменил заклятие, потому что теперь знал, что сила не просто витает в воздухе и ждет своего часа, а питает бестелесную тень, запертую по ту сторону зеркала. Эрик не был уверен, правильно ли он делает, возвращая силу Стелле прежде, чем закроется коридор, или все же, чтоб закрыть коридор, нужно прежде оборвать связь с ведовством из этого мира. Ждать некогда. Возможно, силу нельзя будет вернуть после того, как связь прервется.

Солнце уже начало садиться. Они сняли занавеси с зеркал, расставили свечи и очертили на полу символы. Стелла села напротив Эрика, который принялся проговаривать заклятие, сплетая чары. После разговора с Лукасом он отчего-то вдруг стал лучше понимать суть нового заклятия, и те изменения, что он внес, положительно повлияли на качество чар.

Бесчисленное количество глаз уставились на них с той стороны коридора. Отражение ходило волнами, черные тени вырывались из зеркала. Они вопили неслышными в этом мире голосами и тянули свои окоченевшие прозрачные руки, пытаясь добраться до ведунов. Пламя свечей колыхалось, но упорно держалось и не потухало. Стелла дрожала. Она никогда не сталкивалась с миром теней и лучше бы никогда не столкнулась.

Эрик не останавливался, произносил слова. Они были ни на что не похожи. Одна тень, самая яростная, уродливая и могущественная почти целиком выбралась наружу, но что-то по ту сторону не позволяло ей освободиться, будто ее приколотили или пришили нитками, как в книжке про Питера Пена.

Стелла закричала, больше не могла терпеть. Эрик не сдавался. Тень становилось все прозрачнее, со всех концов дома стали сползаться вертлявые червячки. Они сливались в полупрозрачную сущность, горячую и игристую. Эта сущность тянулась к Стелле, вливалась в нее, как запах, так же невидимо и так же неведомо, так что Стелла чувствовала только отголоски, вроде щекотки внутри тела. Вскоре последний червячок влился в нее. Эрик понял, что дело сделано и запечатал сущность внутри Стеллы, чтоб тени не могли выкачивать энергию из самой ведьмы.

Но тень не убиралась восвояси. Она тянула уродливые руки и молча проклинала ведунов. Эрик улавливал энергию проклятия, причем достаточно сильную для того, чтоб проклятие достигло своей цели. Эрик помнил слова Лукаса о силе Роберта Террола. Этот ведун был сильным, невероятно сильным, настолько, что даже после смерти мог проклясть живого человека. Эрик приказал Стелле перенестись и отыскать Лукаса.

– Но Лукас… – начала она.

– Найди его! – приказал Эрик.

Стелла исчезла, а Эрик остался следить за тенью и, если придется, сдерживать ее.

========== 10 ==========

Стелла понятия не имела, где искать Лукаса. После всего, что с ним стало, она вообще не думала, что Лукасу можно верить, но Эрик был так убежден, что она невольно покорилась ему.