Текст книги "Поводырь(СИ)"

Автор книги: novel2002

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

А теперь получалось, что собаки ему не видать, как минимум ближайшие месяцы, а то и год. А купить простого щенка и отдать его на специальную платную тренировку мама ни за что бы не согласилась, учитывая ее зарплату и то, сколько им приходилось тратить.

– Эх, не видать мне счастья! – вздохнул Вовка и начал медленно и рассеяно прокалывать бумагу грифелем, пытаясь правильно ответить на поставленное перед ним задание.

========== Часть 2 ==========

***

Вовка вышел из квартиры и чуть не закашлялся от густого горького, дерущего горло запаха сигаретного дыма. Он даже прикрыл рот рукой и, постукивая по стене тростью, пошел к лифту. Услышал тихий шорох прежде, чем успел добраться до него и испугано замер на месте. Их загаженный и, как сказал Федька, «обписанный» напрочь граффити подъезд не закрывался, и на лестничной клетке можно было встретить кого угодно.

– Привет, пацан! Как жизнь?

Вовка узнал этот сиплый голос и сразу успокоился. Судя по невыветривающемуся запаху курева, сосед сидел на подоконнике у закрытого окна и преспокойно всасывал в себя никотин.

– Здрасте. Нормально, – пробормотал Вовка.

– Куда идешь? – поинтересовался Яков и добавил: – В одиночку.

Вовка махнул рукой на лифт.

– Да за почтой решил сгонять.

Сигарета тихо зашкворчала, Яков медленно выдохнул новую порцию отравы.

– Что, журналы какие-то для слепых выписываешь?

Вовка поморщился.

– Не, какие журналы? – покачал он головой. – У нас их не выпускают. Так, пара писем, коммунальные платежи и программа ТВ для мамы.

– Понятно, – выдохнул Яков. – А почему без собаки этой своей? У нас тут хулиганье какое-то ошивалось недавно. Такому, как ты, задохлику по лбу дадут и дальше пойдут.

Вовка пожал плечами, думая о том, что по поведению Яков и сам вполне смахивает на хулиганье.

– Не выделили мне собаку.

– Ясно, – выдохнул горьким дымом, что тот Змей Горыныч, Яков. – А где собаку-то эту ученую взять можно?

– В кинологическом центре. Только, если платно ее обучать – это очень дорого, а бесплатно, как мне должны были дать, больше нигде ее и не возьмешь.

– Ситуация ясна.

– Еще вопросы? – Вовка начал раздражаться еще на вопросе о журналах, настроение было не очень, поэтому он и спросил довольно грубо. Но Яков, похоже, не обратил внимания на его грубость.

– Курить хочешь? – вдруг предложил он, снова затягиваясь.

Вовка сначала опешил от такого панибратства, но быстро взял себя в руки.

– Спасибо, не курю!.. И вам не советую. Вредно для здоровья.

Раздался смешок.

– Пионер! Такой большой и не курит. Надо же. Я в свои четырнадцать уже тайком покуривал за школой.

– Мне шестнадцать, но все равно спасибо, что предложили.

Яков помолчал.

– Врешь! – хмыкнул он.

– Не вру! – буркнул Вовка. – В детстве мало кушал и много болел.

– Языкатый! – протянул Яков с какой-то странной ноткой в голосе, подозрительно напоминающей восхищенную.

Вовка благоразумно промолчал.

– Ну, удачи тебе с твоей собакой.

– А вы бы пили и шумели поменьше, а то соседи, чего доброго, вас в милицию сдадут, – буркнул Вовка и тут же задумался, а чего, собственно, он лезет в дела этого ханурика. Может, потому что тот нагло лез в его собственные?

Яков снова помолчал, и Вовка услышал шипящий звук. Такой, будто спичку тушат мокрыми пальцами.

– Спасибо за совет, но пить меньше не получается, – вздохнул Яков.

– Почему? – удивился Вовка.

– Я же тебе уже, кажется, говорил. Я видел слишком много. Такого, что и врагу не пожелаю.

– Это вы из-за этого по ночам так орете, что стены трясутся?

– Языкатый! – вздохнул с усмешкой Яков. – Весь в маман!.. Да, Вова! Прикинь! Из-за того, что погибшие товарищи приходят в темноте и спать мешают. Прямо как в этих ваших молодежных фильмах ужасов.

– А где вы служили?

– Да где я только не служил, – Яков хмыкнул. – Если я тебе расскажу, мне придется тебя убить, – Вова на эту шутку только фыркнул. – Вот так колесил по земному шару и растерял всю свою команду. Один Сенька у меня остался.

– Вы были командиром?

– Да, Вован. Знаешь… на войне быть командиром – это самое сложное. Если ты простой солдат, от тебя зависит только твоя жизнь, ну и жизнь лежащего рядом в окопе товарища. А если ты командир… От тебя зависят жизни двух десятков человек, если не больше, и смерть каждого из них на твоей совести.

– Ясно, – проронил Вовка. – Ну, тогда я пошел?

– Иди! – тихо сказал Яков, явно думая о чем-то своем. – Забирай свою почту.

Спустившись на первый этаж, Вовка привычно посчитал почтовые ящики и открыл тот, что был приписан к их квартире. Писем не было, только какая-то газета – мама разберется – и тонкие листики рекламы. Вовка забрал все, чтобы, не дай бог, не выкинуть что-то нужное. Когда он снова поднялся на свой этаж и прислушался, на подоконнике уже никого не оказалось.

Вечером в квартиру прошмыгнул Федька.

– Ну че, бессобачник! Как жизнь? – усмехнулся он, прошлепал тапками в сторону старого кресла и ухнул в него.

– Неплохо, – кивнул ему Вовка. – А твоя, сиськолюб?

Федька фыркнул.

– Неужели отсутствие собаки так тебя бесит?

Вовка пожал плечами.

– Не особо. Но с ней было бы гораздо удобнее.

– Малявка ты еще, Вовка. Небось готов променять телку на собаку.

– Ты сам прекрасно знаешь, что телки мне пока ничего не предлагают, а собака могла реально пригодиться в хозяйстве. К тому же телки… стоит телке понять, что ее лицо я могу видеть только на ощупь, и она тут же исчезает.

– Зато тебе проще, – философски заметил Федька. – Можешь выбрать самую страшную в классе и не заморачиваться с подарками на восьмое марта. И так даст.

– Ты клевый друг, Федька. Ты это знаешь? Всегда можешь предложить решение всех проблем.

– Не, ну а чо? Можно подумать, в этом деле глаза сильно нужны. На лицо ты ниче, как в очках своих, да на месте стоишь – телки пялятся.

Вовка вздохнул и услышал, что Федька чем-то тихонько шуршит по столу.

– Что ты там уже притащил? – обеспокоился он таинственным поведением затихарившегося друга.

Федька самодовольно захмыкал.

– Мамка твоя когда придет?

– Часа через два. Она к подруге пошла. А что? – насторожился Вовка, внимательно вслушиваясь.

– Ничо! Я ж тебе обещал порнуху на послушать. Так вот. Целый день лично отбирал для тебя самую звучную.

Федька шлепнул несколько клавиш на клавиатуре, и комнату огласили громкие надрывные женские стоны.

– Да потише ты! – зашипел Вовка. – Еще соседи услышат.

– Ну и ничо! Пусть думаю, что у твоей матушки мужик появился, – не потерялся Федька, но звук все же прикрутил.

Вовка вслушивался в бабий ор и чувствовал, как горят уши. Вернее, он старался не вслушиваться, но эти сладкие стенания сами патокой вливались ему в уши.

– Нравится? – спросил из кресла громко засопевший Федька.

– Не особо, – сердито буркнул Вовка, чувствуя, как кровь из ушей начинает стремительно перетекать куда пониже. – И если ты там сейчас дрочишь в моем кресле, я тебя прибью.

– Хе-хе! Хочешь подойти и проверить? – судя по голосу, Федька довольно лыбился от уха до уха.

– Да пошел ты! Выключи его нахрен, а то мать придет, а мы и не услышим. Тогда тебя больше на порог не пустят, а я в наказание буду сидеть дома до самой смерти.

– Скучный ты! – досадливо протянул Федька, и стоны резко оборвались.

– Так нечего тогда сюда ходить! – парировал Вовка и набычился.

– Слышь, Вован! Не злись! – примирительно попросил его Федька. – Я ж хотел как лучше. Вижу же, что ты который день без настроения, вот и хотел тебе его поднять.

– Ладно, проехали! – проворчал Вовка. – Пошли лучше чай попьем с печеньем. Мать напекла.

– А пошли! – согласился Федька.

***

– Вовка! Вовка!

Мама с воплем ворвалась в комнату как раз тогда, когда Вовка переодевался после школы. Он с перепугу вздрогнул и уронил домашние штаны.

– Что случилось? – как можно спокойнее спросил Вовка, понимая, что должно быть крайне нелепо смотрится в одних труселях и с диким испугом на лице.

– Они позвонили и сказали, что дают! – радостно воскликнула мама.

– Кому кто дает? – озадачился Вовка.

– Собаку! Тебе! Дают! Собаку, понимаешь? – судя по громко шлепающим об пол тапкам, мама от радости подпрыгивала на месте.

– Ого! – выдохнул пораженный новостью Вовка. Поражаться было чему – со дня отказа прошло меньше месяца. – И… кхм!.. И когда нам можно ее забрать?

– Сказали приезжать завтра с утра, – уже чуть успокоившись, но все равно взволновано произнесла мама.

– Отлично. Можно, тогда я завтра школу пропущу, а?

– Ну-у-у, вообще-то так делать нельзя… – задумчиво протянула мама и воскликнула. – Но ради такого события можно!

– Хорошо! – довольно улыбнулся Вовка. – Значит, едем с утра.

Он промаялся весь вечер, не зная, чем себя занять. Мысли все время крутились вокруг предстоящей поездки и будущего питомца. Вовка изредка гладил чужих собак на улице, но у него самого никогда не было даже хомячка, не то что собаки, ведь жилищные условия не позволяли ему завести кого-либо. А ко всем прочим неудобствам, которые создавало любое живое существо, обитавшее в доме, не обученное правильно животное могло даже создать угрозу Вовкиной жизни, если бы, допустим, нагадило там, где он обычно ходил. И теперь, когда его желание сбылось, Вовка не до конца верил в случившееся и не представлял, как он будет себя вести с новым членом их маленькой семьи.

Ночью он из-за волнения спал плохо и с утра был более вялым, чем обычно.

– Ты не заболел? – забеспокоилась мама.

– Нет, спал просто плохо! – пробормотал Вовка, направляясь в ванную.

– Волновался?

– Ага! – не стал спорить он.

Они вместе быстро позавтракали и собрались. Вышли из дома и сели в автобус. Тот, надсадно рыча и коварно отравляя пассажиров выхлопными газами, вывез их куда-то на самые окраины города и бросил на конечной остановке.

– Пойдем! – решительно потянула Вовку за рукав мама.

Он шел за ней и снова ощущал вот то самое чувство, которое снисходило на него во время игры на фортепиано. Крылья развернулись и затрепыхали, поднимая его в воздух. Эйфория накатывала, как цунами, и накрывала Вовку с головой.

– Кажется, пришли, – остановившись, пробормотала мама. – Пойдем, заглянем.

Оказавшись внутри здания, Вовка сразу ощутил едва уловимый запах. Такой чуть островатый запашок мог означать лишь одно: они пришли туда, где часто бывали, а может даже жили постоянно животные.

– Доброе утро! – зазвенел оптимистичный девичий голос. – Чем я могу вам помочь?

– Мы – Осенцовы, – непривычно робко пробормотала мама, будто испугалась, что их сейчас выгонят и не отдадут положенную им собаку.

– А-а-а! – протянула девушка. – Да-да! Осенцовы. Мы вам вчера звонили. Пойдемте. Ваш Джек уже весь извелся. С раннего утра круги наматывает по вольеру и никак не уляжется.

– Джек! – с тихим восхищением вздохнул Вовка.

– Меня зовут Лина, я дрессирую собак, так что мы с вами расстанемся еще не скоро, – щебетала девушка. – Сначала надо, чтобы вы привыкли к собаке и показали ей все необходимые маршруты вместе со мной. И только потом, когда я удостоверюсь, что он все запомнил правильно, вы сможете ходить с ним самостоятельно.

Вовка не верил ее словам. Он все еще не мог поверить, что сможет куда-либо самостоятельно идти. Нет, он мог выйти один и раньше, но огромный мир, имеющий так мало ориентиров, откровенно пугал его, хотя Вовка всегда держал себя в руках и никому в этом не признавался.

Лина завела их в какое-то большое гулкое помещение, где запах животных был намного сильнее, чем в вестибюле центра.

– Подождите здесь, я его приведу, – пропела Лина и ушла, прикрыв дверь.

– Ты как? – тихо спросила мама.

– Буду лучше, если ты не будешь задавать мне таких дурацких вопросов, – проворчал Вовка. – Ма-ам, это собака, а не невеста!

Дверь снова приоткрылась, и сначала Вовка услышал громкие шаги Лины, а за ними и тихое цоканье скребущих бетонный пол когтей.

– А вот и он! – торжественно произнесла довольная Лина.

Мама почему-то молчала.

– Мам? – заволновался Вовка. – Какой он?

– Экхм! – громко прокашлялась та и пробормотала слабым голосом. – Линочка, а не слишком ли он… великоват для того, чтобы быть поводырем?.. И вообще для того, чтобы жить в квартире?.. Мне кажется, такой… крупной собаке больше подойдет загородный дом… Личный… И что это вообще за порода такая?

– Что вы! – успокаивающим тоном произнесла Лина. – Конечно же, он может быть поводырем. После того, как Джека отдал нам его бывший хозяин, он сказал, что знает этого пса много лет и тот всегда прекрасно справлялся со своими обязанностями.

– Так это не щенок, – тут же немного расстроился Вовка.

– Нет, Джек – не щенок, – сокрушенно вздохнула Лина. – Но поверьте мне, он очень умен и опытен и у него впереди еще много долгих лет жизни, чтобы достойно служить вам.

– Экхм! – снова настойчиво привлекла к себе внимание мама. Судя по тону покашливания, она начинала сердиться. – Вы так и не ответили, что это за порода.

Лина помялась.

– Это черная немецкая овчарка… кажется.

– Кажется? – тут же громко возмутилась мама. – Вы даже не уверены в породе этого… чудовища?

Лина помолчала, и вместо ее ответа Вовка отчетливо услышал чье-то тихое ворчание. Так как ни мама, ни Лина так низко и гортанно ворчать определенно не могли, значит это ворчал Джек. Его Джек.

– Вы же понимаете, что мы не берем на обучение дорогих чистокровных собак, – стала защищаться Лина. – Джек явно результат какого-то скрещивания. Но мы его проверили и сделали все необходимые прививки. Он знает все команды и запоминает до двадцати маршрутов. Я же говорю, он очень умный, так чем вы недовольны?

– Да он жрать будет, как здоровый мужик! – взвизгнула мама. – Чем я его кормить буду?

– Вам же государство будет выделять определенную сумму, – сварливо напомнила Лина. – Ее как раз хватит на половину месячной нормы корма, так что вы будете доплачивать всего лишь как за обычную небольшую собаку.

– Я теперь понимаю, почему хозяин от него отказался, – никак не успокаивалась мама. – Эта псина разорила его.

Джек заворчал громче.

– Мам! – неуверенно позвал Вовка, пытаясь поймать мать за рукав.

– Я не совсем правильно выразилась, – бросила Лина. – Его привел к нам один мужчина и сказал, что услуги поводыря в его семье больше не нужны. Но он очень хочет, чтобы пес попал в хорошие руки. И если вы так не хотите его брать, что ж, вы вправе отказаться и ждать дальше.

– Мы берем его! – крикнул Вовка так громко, что эхо прокатилось по залу.

– Вова! – обиженно пробормотала мама.

– Мы берем его! – отрезал Вовка. – Я не хочу больше ждать!

– О, Господи! – вздохнула мама. – Ладно, мы возьмем этого вашего Джека. Но если он не приживется, мы вернем вам его обратно.

– Как хотите! – сердито буркнула Лина и произнесла уже намного мягче: – Пойдем, Джек! Познакомься со своим новым хозяином.

Цоканье когтей неспешно приблизилось к Вовке и остановилось. Тот услышал какой-то слизкий звук и за ним тяжелое быстрое дыхание.

– Протяни руку, – сказала Лина. – Не бойся! Он не укусит.

Вовка выполнил ее команду и очень постарался сделать так, чтобы пальцы не дрожали. И все равно чуть не отдернул их с позорным девчачьим визгом, когда самых кончиков коснулся сначала большой мокрый нос, а затем по всей ладони прошелся, судя по ощущениям, просто огромный язык.

– Фе-е! – все же не сдержался Вовка. Скривился и брезгливо растопырил обслюнявленные пальцы.

– Теперь погладь его! – посоветовала Лина.

Вовка потянул вперед руку.

– Чуть ниже! – подсказала Лина.

Вовка начал опускать ладонь вниз и неожиданно для себя наткнулся на торчащее вверх тонкое бархатистое ухо. Скользнул по нему пальцами и опустил всю ладонь на большой покрытый мягкой шерстью лоб.

– Ого! – восхищенно выдохнул он, когда понял, что ладонь находиться на уровне его собственного пояса. Или даже чуть выше.

– Вот и я о том же! – буркнула мама. – Он слишком большой.

– Он идеальный! – вздохнул счастливый Вовка.

Смело положил на большую бархатную голову и вторую ладонь. Повел обеими вниз сразу за ушами, пока не остановился на мощной, покрытой густой гладкой шерстью шее. Стоило, наверно, этой собаке встать на задние лапы, и она была бы ростом с самого Вовку, если не выше. Да и весила, кажись, на десяток килограмм больше, чем щуплый подросток.

– Вы пока общайтесь, а я позову водителя, – сказала Лина и начала удаляться. – Вас отвезут на нашем микроавтобусе.

– Не наклоняйся к нему слишком близко, – тут же с опаской попросила мама. – Она может говорить что угодно, но я ему не доверяю.

А Вовка к тому времени уже расплылся в дурацкой улыбке и готов был тискать эту собаку за шею и душить ее в объятьях. Но, вовремя опомнившись, решил не нарываться на скандал и, скользнув ладонью по мягкой шерсти еще один раз, с неохотой распрямился.

Лина вернулась довольно скоро.

– Я принесла шлейку. Сейчас мы ее наденем, и ты сможешь идти самостоятельно, держась за ручку.

Она позвенела какой-то сбруей, чем-то щелкнула и сказала:

– Держись вот тут!

Вовка протянул руку, Лина перехватила ее и положила на прохладную металлическую ручку.

– Скажи «вперед»!

– Вперед! – выдохнул Вовка, и его легонько потащило в озвученном направлении.

– Ничего себе, – хотел заорать он, но смог только прошептать.

Собака провела его обратной дорогой и, когда запах и звук эха изменился, остановилась.

– Открой дверь! – сказала где-то позади Лина. – Сам!

Вовка потянулся и толкнул створку двери.

– Вперед! – уже увереннее произнес он, и Вовку снова повлекло туда, куда он захотел.

Вовка не слишком хорошо запомнил, как они возвращались домой. Все это время, пока микроавтобус двигался к их дому, он сидел рядом с Джеком и гладил его голову и спину. Тот был таким горячим, что напоминал раскачегаренную на зиму батарею, накрытую сверху махровым полотенцем, и Вовка грел пальцы, зарываясь ими глубоко в густую собачью шерсть.

========== Часть 3 ==========

***

Целую неделю Лина приезжала к ним домой, и они вместе с Вовкой и Джеком ходили по нужным маршрутам. Джек легко запомнил дорогу в магазин и поликлинику, которые находились ближе всего. Немного повредничал, когда заучивал путь до музыкальной школы, потому что иногда отвлекался на какие-то одному ему слышные шорохи в глубине парка. В интернат же, где учился Вовка, им пришлось ехать три остановки на автобусе, и Джек скулил каждый раз, когда двери открывались, желая выйти из душного, заполненного людьми салона, но с места тем не менее не сходил.

– Вот вроде бы и все, – заключила Лина в конце недели. – Я объясню твоей маме, как надо разучивать маршруты, и, если понадобится пойти еще куда-то, она с этим справиться сама. Но если вдруг возникнут вопросы, звоните.

– Спасибо! – благодарно улыбнулся Вовка, бездумно поглаживая положенную ему на колени лобастую голову.

Его жизнь за эту неделю кардинально изменилась. Он не мог, как все остальные люди, сказать, что в ней появились новые яркие краски, потому что не совсем понимал, что это значит, но то, что в ней появись новые звуки, запахи и ощущения, было бесспорно. Появился запах теплого меха, собачьего корма и мокрой псины. Появились ощущения шелковистой густой шерсти и слюнявой пасти. Появилось громкое собачье дыхание, ворчание, сопение и даже легкий храп. Появилось цоканье когтей по линолеуму и шумное выхлёбывание воды. Джек не лаял и почти не рычал, что не могло не радовать маму. Она хоть и ворчала на нового жильца их маленькой квартиры, когда он, заходя в кухню, занимал половину свободного пространства, но кормила его исправно, причем выбирала не самый дешевый корм. Сначала они выгуливали Джека вместе, но когда мама поняла, что тот не тянет Вовку в самую грязь и не пытается уронить его в какую-нибудь яму, она успокоилась и разрешила им гулять самостоятельно. И так Вовка стал в одиночку выбираться в большой мир и уже не боялся потеряться. Вернее, он был не совсем один. Иногда ему казалось, что Джек – просто молчаливый человек, который не комментирует его монологи, но исправно слушает. А Вовка рассказывал ему обо всем, что знал. Про школу-интернат, музыкалку и Александра. Про озабоченого Федьку и про алкаша-соседа.

«Озабоченый», правда, и сам часто присоединялся к ним на прогулках. Сначала, как и Вовка, Федька побаивался приближаться к Джеку, сказав только «да вы себе какого-то волкодава-людоеда взяли». Но потом увидел, как Вовка буквально висит на этом «людоеде», и решил, что может позволить себе немного погладить большого пса. Вскоре они висели на Джеке уже вдвоем, а тот и рад был такому вниманию. Каждому не успевшему увернуться пацану доставалось по одной мгновенно заслюнявленной щеке. В общем, взлетев однажды, Вовка с тех пор почти и не опускался на землю, чаще всего касаясь ее лишь подушечками пальцев ног.

Парком Вовка теперь ходил сам и специально выбирался пораньше, чтобы идти медленно и насладиться каждой минутой самостоятельной жизни. Дышал полной грудью, вбирая в себя холодный воздух, поводил носом, унюхав какой-то интересный запах. А уж уши напрягал по полной, пытаясь уловить то, что без малейшего напряжения слышал Джек. Тот ловко обминал каждую яму и лужу, без ворчания останавливался у каждого бордюра и ни разу не дернулся, завидев вдалеке представителя собачьего племени. Добравшись до музыкалки, они заходили внутрь, здоровались с дежурным и направлялись в класс.

– Добрый день, Александр, – со звонким смехом здоровался Вовка, пытаясь оттолкнуть от себя Джека, который, получив положенное ему вкусное поощрение, норовил облизать хозяину все руки.

– Добрый, Вова. Как твои дела? – спокойно интересовался Александр, и Вовка начинал рассказывать, как они с Джеком провели эти дни.

Именно «они с Джеком», потому что очень быстро они действительно стали неотделимы друг от друга.

Раздевшись, Вовка садился за фортепиано и растирал замерзшие пальцы. Джека он оставлял у двери, потому что тот все норовил положить голову на колени и мешал ему заниматься. Александр садился рядом, и Вовка начинал играть.

Проблемы начинались тогда, когда Александр придвигался ближе, чтобы правильно поставить Вовкины пальцы. Нет, Джек не лаял на него и не рычал, но он начинал очень сердито и громко ворчать и даже бухтеть сквозь сомкнутые губы. Ему очень не нравилось, что кто-то смеет сидеть так близко к его хозяину. Федьке он позволял все, видимо воспринимал его как еще одного жильца их квартиры, но Александр в их доме не появлялся, а значит, был для Джека чужим и, соответственно, таким же чужим был для Вовки.

– Может, мы его за дверь выставим? – недовольно спросил Александр на очередной собачьей руладе, которая почти заглушала звуки фортепиано. – Он же нам урок срывает.

И Вовка честно попытался. Он давал команды приказным тоном и тянул Джека к двери за ошейник, но тот был как гора, такой же нерушимый. Казалось, он врос в свое место на паркете и не был намерен добровольно сдвинуться с этого места в ближайшие сто лет. Когда у Вовки ничего не получилась, за дело попытался взяться Александр, но как только он приблизился к ним, Джеково ворчание усилилось и стало откровенно угрожающим. Больше они не пытались выставить этого неподъемного аккомпаниатора, и Александру теперь приходилось или не придвигаться к Вовке вообще, или терпеть раскатистые сердитые звуки.

– Тебя проводить? – спрашивал после каждого занятия Александр, но Вовка теперь прекрасно мог добраться домой сам, и ему было неловко отвлекать учителя от его личных дел, поэтому он всегда благодарил, но отказывался.

– Жаль, – вздыхал Александр. – Ну, как знаешь. Будь осторожен.

– Спасибо. Буду. Если что, Джек сможет меня защитить.

– Да я вижу! – мрачно заключал Александр, а Джек в очередной раз сердито ворчал.

Вовка с Джеком каждый раз без происшествий возвращались домой, ужинали, делали уроки и ложились спать. Спал Джек на кровати. Вернее, для мамы он якобы спал в комнате Вовки на специальной подстилке, но на самом деле, как только та закрывала дверь и удалялась в свою комнату, засыпающий Вовка слышал сначала шорох подстилки и цоканье когтей, а потом ощущал, как на ноги наваливается тяжелое теплое тело. Ноги часто за ночь затекали, но сдвинуть с себя здоровую собачью голову без усиленной борьбы было невозможно. А утром Джек снова чинно возвращался досыпать на свое место и Вовка скручивался под одеялом в рогалик и поджимал ноги к груди, пытаясь подольше сохранить остатки их общего сонного тепла. Так они и жили, и вскоре даже мама называла Джека «чудовищем» лишь в шутку и очень ласково, ведь тот на самом деле приносил в дом только пользу.

Все было хорошо и даже отлично, но Вовку с некоторых пор начали озадачивать непонятные вещи, происходящие в их доме. Конечно, он был незрячим и мог что-то уронить и потом долго искать, но забывчивостью-то он не страдал. А происходило действительно странное.

Как повелось с самого Вовкиного рождения, все в их доме всегда клалось на отведенное для него место, чтобы Вовка мог найти нужную ему вещь без посторонней помощи. Но теперь вещи, похоже, взяли привычку иногда оказываться там, где он их меньше всего ожидал нащупать. Например, его ношеные носки очень часто вместо подкроватного пространства оказывались на полу в ванной. Ну, это он еще мог понять, потому что мама часто сама забрасывала их туда, хоть и не столь регулярно, но были и другие интересные моменты. В отсутствие матери Вовка пару раз терял грифель и тщательно ощупывал каждый сантиметр стола и под ним, пытаясь отыскать пропажу, и в результате через пару часов находил этот чертов грифель прямо на столе, как будто тот никуда и не исчезал. И таких случаев было много, и все их можно было бы считать случайностью, простым совпадением или, наконец, особой ученостью Джека, но один из этих случаев заставил Вовку призадуматься.

В выходной, пока Вовка сладко спал, мама ушла на работу и забыла достать с антресоли его теплую демисезонную куртку. На улице за ночь сильно похолодало, и тот уже не мог ходить в тонкой осенней курточке, а в этот день Вовке как раз надо было идти в музыкалку. Проснувшись и оценив ситуацию, Вовка понял, что придется решать – либо брать стремянку и лезть наверх самому, либо надевать на себя пять тонких свитеров и идти в легкой куртке. Вовка не считал себя особым модником, но какое-то понятие приличного вида все же имел, и он решил, что, раздувшись, как бодибилдер, будет выглядеть крайне нелепо.

– И что нам делать, Джек, а? – спросил он, поглаживая горячее, как грелка, собачье пузо. – Придется лезть.

Джек коротко и мелодично тявкнул, выражая весь свой скепсис по поводу этой идеи.

– Да не бойся! – успокоил его Вовка. – Я уже как-то лазил на стремянку. Ничего страшного. Буду крепко держаться за полку и не упаду.

Джек тихо заскулил, не соглашаясь на его уговоры.

Перед рисковой операцией для поднятия боевого духа Вовка решил перекусить. Пока он обедал и слушал телевизор, Джек шуршал где-то в комнатах и даже не пришел, как обычно, просить подачку. По телевизору рассказывали какие-то очередные страсти про очередного маньяка, который насиловал и убивал подростков и который до сих пор не был пойман милицией, поэтому Вовка, чтоб не портить себе аппетит, выключил телек и допивал чай уже в тишине.

Плотный сытный обед вселил в Вовку дополнительную уверенность в собственных силах, поэтому, помыв посуду, он решительно направился к кладовке, где хранилось всякое нужное в хозяйстве барахло. В том числе и лестница. Зайдя в кладовку, Вовка начал щупать стены вокруг себя, пытаясь найти знакомую металлическую перекладину. И каково же было его удивление, когда, тщательно облапав все стены и собрав на пальцы кучу пыли, он ее так и не обнаружил.

– Странно, – нахмурился Вовка и стал тыкать ступней в разные стороны. – Может, она на полу лежит?

Так он нащупал лишь недовольно звякнувшее ведро и швабру, чуть не ударившую его по лбу.

– Может, она сама лестницу достала и где-то поставила? – пробормотал он, вышел в коридор и побрел к комнате мамы.

И чуть не споткнулся о мягкий ком, валяющийся прямо в дверях ее спальни. Наклонился и потрогал его. Потом схватил и развернул.

– Нифига себе, сказал я сам себе! – выдохнул Вовка, когда понял, что это та самая искомая куртка – свернутая и оставленная на полу. – Чего она мне ее в комнату тогда не занесла, раз достала? Всегда же заносила и знала прекрасно, что тут я ее найду, разве что случайно… Спешила, что ли, с утра, вот и забыла?

Довольный, что не пришлось лишний раз рисковать, Вовка оделся и спокойно пошел на занятия, но крошечный, почти неощутимый осадок от этой истории у него на душе все-таки остался. Он подумывал спросить о куртке у мамы, когда та придет с работы, но раньше нее явился сияющий Федька и позвал Вовку к себе домой на квартирный тусняк. Наивные родители под честное слово оставили сына одного в квартире и уехали на несколько дней к родственникам, чем Федька не преминул тут же воспользоваться. Вовка редко выходил в люди, поэтому одновременно воодушевился и испугался такого приглашения, ведь мероприятие по его меркам грозило стать грандиозным. Дневное событие сразу же отошло для него на задний план и быстро забылось, смытое из памяти естественным подростковым волнением.

– Да нет! – смущенно пробормотал Вовка, мучаясь над выбором ответа. – Я точно не впишусь в компанию, которую совершенно не знаю, и буду мешать другим веселиться.

– Давай, Вован! Не тушуйся! Все будет зашибись! – уговаривал его Федька. – Можешь даже с Джеком прийти. Он со своей умной мордой добавит тебе сразу пятьсот очков в глазах всех девушек, которые там будут.

– Значит, без Джека я не выгляжу умным? – обиделся Вовка.

Федько досадливо зарычал.

– Жалко, ты его не видишь! – вздохнул он. – Ты бы понял, о чем я говорю. У него глаза как у человека. Можно подумать, что он вот прям сейчас раскроет пасть и что-то скажет.

– Что, правда, Джек? – спросил Вовка у валявшегося под боком умника.

Тот в ответ извернулся, лизнул гладящую его руку и довольно запыхтел.

– Короче, приходите! – сказал Федька. – Я даже одного знакомого диджея пригласил, прикинь! Пацан учится в школе диджеинга и сам что-то компилирует. Будет интересно послушать.

Часам к восьми к Федькиным дверям начались подтягиваться люди. Парами или поодиночке, а иногда и целой небольшой компанией. Вовка слышал их шаги, когда ужинал на кухне. Шаги протопывали от лифта к дверям и затихали внутри Федькиной квартиры. А Вовка все сидел и думал, идти или нет.

– А ты к Федьке что, не идешь? – спросила мама, снимая свой рабочий пиджак.

Вовка удивился.

– Он что сказал тебе?

– Да, и просил отпустить тебя к нему, – ответила мама, набирая воды во что-то металлическое.

– А ты что? – настороженно спросил Вовка.

– А я сказала: «Хорошо, но сильно не напивайтесь!»