Текст книги "Ты - мой город"

Автор книги: Nogaulitki

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

17

Я не знала, что будет, когда я выйду из туалета. Может, Марина рассказала обо всем Женьке, и Наташин день рождения закончится громким скандалом. Может, она просто будет теперь презрительно на меня смотреть, понимая, какое я на самом деле ничтожество. Я не знала, какую позицию и линию поведения выберет Марина, но я была достаточно умна для того, чтобы понимать, что как раньше – уже не будет никогда. Я сама перешла эту грань. Я переступила черту. Я сделала то, что непременно повлечет за собой последствия. Ведь одно дело в одиночестве и тайно переживать все свои запретные чувства, и совсем другое – заявить о них. Тем более таким наглым и беспринципным образом. Постояв в уборной еще минут десять, я вышла в зал. Я осмотрела танцпол и обнаружила Женьку, веселящуюся с одной из подруг Наташи. Они танцевали и смеялись. Стало ясно, что Марина ничего ей не сказала. Я подумала, что самым разумным действием будет извиниться перед Мариной за свой поступок и уйти. Но оглядев зал и наш столик, я ее не обнаружила. Подойдя к Наташе, которая, пританцовывая у стола, стояла и ела дольку апельсина, я, перекрикивая музыку, спросила: – Ты видела Марину? Мне нужно с ней поговорить. Наташа кивнула и, слегка касаясь губами моего уха, ответила: – Она минут десять назад уехала, сказала, что у нее разболелась голова. – Но Женя же здесь, – недоуменно спросила я. Неужели моя подруга настолько эгоистична, что отправила свою девушку домой одну? – Она хотела поехать с ней, но Марина настояла, чтобы та осталась. Женя согласилась, – пожала плечами Наташа. Отлично. Марина настолько в шоке, что даже с Женькой сейчас разговаривать не в состоянии. Молодец, Лера, так держать. Я была неимоверно зла на себя. Поэтому решила наказать себя, а именно – отравить свой организм. Налила шампанского в бокал и залпом осушила его под удивлённый взгляд Наташи. – Ты в порядке? – поинтересовалась девушка, смотря на меня с искренним беспокойством. – Да. Все просто супер, – ничтожно соврала я. – Знаешь, я, наверное, тоже поеду. Спасибо тебе за вечер. Было очень весело. Я собралась уже было развернуться и уйти, как Наташа схватила меня за локоть: – Останься еще ненадолго. Всего два часа ночи. Завтра выходной. – Я очень устала, правда. Ты же знаешь, я не любитель шумных компаний, – я сдержанно улыбнулась, в надежде, что мои слова возымеют эффект. Шампанское вот уже возымело. Я чувствовала, как снова начала хмелеть. – Ну, еще полчасика, – не отставала девушка. – Наташа, либо тебе придется меня отпустить, либо поехать со мной, – усмехнулась я, пытаясь отцепить ее пальцы от своей руки. – Поехали, – серьезно сказала девушка, глядя мне прямо в глаза. – Ты… Но… У тебя же гости, – пробормотала я, удивленная ее словами. – Не страшно. Я их предупрежу. Выпивки и еды достаточно. Я еще раз посмотрела на нее. Красивая девушка, так отчаянно добивающаяся моего внимания. Если я не могу быть с той, которую люблю, почему бы не обратить внимание на того, кто хочет меня? Вероятно, во мне рассуждало шампанское, но я кивнула и сказала: – Буду ждать тебя снаружи. Поймаю такси. *** Мы завалились ко мне в квартиру, не прерывая поцелуя. Ее губы были не такими мягкими и нежными, но меня это не волновало. Я хотела забыть о Марине и о том, что я наделала. Я стащила с себя ботинки и куртку, стянула пальто с Наташи, бросив все это прямо на полу прихожей. Наташа оторвалась от меня и посмотрела куда-то в сторону: – Ой. Я проследила за ее взглядом и улыбнулась: – Это Гретта. Мы живем вместе. Гретта, это Наташа. – Ты не говорила, что живешь с девушкой, – улыбнулась Наташа и прикусила мою мочку уха. – Мы познакомились недавно, но уже живем вместе. Гретта, милая, это свои, все хорошо, – сказала я собаке, которая после этой фразы вернулась на свое место – на диван в гостиной – и вновь обратила свое внимание к Наташе. – Мне следует быть гостеприимной и предложить тебе чай? – Думаю, мы сможем без этого обойтись, – ответила Наташа и снова меня поцеловала. Когда мы оказались в спальне, я была уже без футболки, а Наташино платье было наполовину расстегнуто. Мы освободили друг друга от одежды и рухнули на мягкое одеяло. Я бедром раздвинула ноги девушки и тут же почувствовала, насколько она была влажной. – Я хочу тебя с первой встречи, – прошептала Наташа, царапая мне спину. Я опустилась на нее сверху, целуя шею, линию челюсти, ключицы. Перешла к груди с напряженными сосками, стараясь не думать о том, как выглядела бы грудь Марины в этот момент. Я готова была взвыть, потому что даже сейчас она не оставляла меня в покое. И мне оставалось только одно. Самое гадкое, что только может быть – представить, что это – она. Я закрыла глаза и передо мной тут же возник ее образ. Это ее волосы с медным оттенком разметались сейчас на подушке. Ее руки обнимали меня. Ее глаза смотрели на меня с таким желанием. За все те пару-тройку часов, что мы провели с Наташей в любовных играх, я почти не открывала глаз. Потому что знала, открою – моя фантазия растает. И Марина исчезнет. Я сжимала зубы, когда Наташа начинала что-то говорить – ее голос абсолютно не похож на голос Марины. Когда она стонала, я еще могла на это не обращать внимания. Но интонация, тембр, тональность – все было другое. А я хотела не ее. Я хотела только Марину. Я засыпала с самым гадким ощущением. А проснулась с ощущением еще хуже. Алкоголь больше не прикрывал меня. Я столкнулась с реальностью, когда повернула голову и увидела спящую Наташу. Я чуть не застонала от осознания, какое я дерьмо. Поэтому я тихонько встала, приняла душ, оделась и, бросив быстрый взгляд на еще спящую девушку, взяла поводок, собаку, и вышла из дома. *** Дверь не открывали долго. Я уже хотела уйти, как услышала щелчок замка. Дверь открылась. Взъерошенная хозяйка квартиры удивленно уставилась на меня: – Лера? Ты чего тут делаешь? – Нин, ты так гостеприимна, – скептически фыркнула я. – Не хочешь пригласить свою бывшую любовницу и ее собаку к себе в гости? – Ты с собакой? – Нина сняла с головы очки и нацепила их на нос, опустив взгляд. – Боже. Только этого утром в воскресенье мне не хватало. Заходите, – со вздохом сказала Нина, пропуская нас в дом. – И что у тебя случилось? – спросила Нина и поставила передо мной чашку ароматного кофе. – Почему должно что-то случиться, чтобы я пришла к тебе в гости? Соскучилась, может, – усмехнулась я, поглаживая сидящую у ног Гретту. – Лера, – предупреждающе протянула Нина и сверкнула глазами. – А где Мишель? – решила я перевести тему. – Она спит. Работала до семи утра. Вдохновение, – неопределенно помахала рукой Нина. – Ну так что? Выкладывай. Что ты натворила? – Почему сразу натворила? – надулась я, делая глоток обжигающе горячего напитка. – У тебя на лице написано, что твое чувство вины тебя скоро убьет, – спокойно ответила Нина, намазывая маслом хлеб. – Да нет… Просто… Черт, Нин, я такое дерьмо, – простонала я и уткнулась лбом в стол. – М-м-м… Я бы так не сказала, – протянула Нина и пододвинула тарелку с хлебом и еще одну с колбасной и сырной нарезкой. – Ешь давай. – Поверь мне, – с чувством ответила я, хватая бутерброд. – Поподробнее? – Ну, я даже не знаю, с чего начать, – с набитым ртом проговорила я, потом прожевала и проглотила. – Если коротко, то я вчера напилась, поцеловала Марину, привезла к себе ее подругу Наташу, я о ней рассказывала, и переспала с ней. А, еще, пока я с ней полночи занималась сексом, то представляла, что это Марина. Ну и? Разве я не жопа? Нина сидела с вытаращенными глазами, держа чашку кофе на весу. Потом моргнула, сделала глоток, поставила чашку и снова посмотрела на меня. – Ты поцеловала Марину? – переспросила она. – Ага. – А потом провела ночь с ее подругой, представляя, что это она? – уточнила Нина. – Ага, – снова кивнула я. – Ладно, – Нина что-то будто просчитывала в своей голове, после чего вновь заговорила. – А утром? – Что утром? – не поняла я. – Ну, что ты сделала утром? Когда вы проснулись с этой… как ее… Настей? – Наташей, – поправила я ее. – Наташей. – Ну… Я проснулась, мне было стыдно… Поэтому я ушла, – опустила я глаза. – Ты… что? – заморгала Нина, не веря своим ушам. – Ушла. – Ты ушла из своей собственной квартиры?! – Мне было стыдно! – «отбила» я. – Как я буду ей в глаза смотреть? Да и не только ей. Всем. Ей, Марине, Женьке. – А Женька что? – нахмурилась Нина. – Ничего. Она пока не знает, – вздохнула я. – Пока? – Пока. Пришлось поведать Нине полностью всю историю, чуть ли не с аквапарка. Когда я закончила, на часах было начало первого, и к нам уже присоединилась Мишель. – Валерия, это очень романтично, – улыбаясь, сказала Мишель. – Мишенька, милая, ты точно все правильно услышала в этой истории? – скептично подняла бровь Нина. – Нет, конечно, я понимаю, что Марина – это возлюбленная твоей подруги, но… То, что ты к ней чувствуешь, это очень романтично, – ответила француженка, прикрыв глаза. – То, что я к ней чувствую – полный отстой. И я не знаю, что теперь делать, – сказала я, опуская голову на сложенные в замок руки. – Держаться от них подальше, я полагаю, – отрезала Нина. – Ты должна рассказать ей о том, что ты чувствуешь, – не согласилась с ней Мишель. – Мишель, любимая, это во Франции, вероятно, такие штуки прокатывают. У нас за такое бьют, – заметила Нина. – Согласна, – кивнула я. – Вы не правы. Вы не знаете, что чувствует Марина. Судя по всему, она тоже испытывает к тебе какой-то интерес. Иначе бы это было лишено всякого смысла. К тому же, она ответила на твой поцелуй, – продолжала стоять на своем Мишель. – Это не точно. Я была пьяна, поэтому не могу сказать наверняка, – поморщилась я. – Что тебе точно следует сделать, так это объясниться с Наташей, почему ты смылась из своего собственного дома, – строго сказала Нина, и тут я была вынуждена с ней согласиться. – И, вообще, присмотрись к ней. Кажется, ты ей действительно небезразлична. А Марина… Это все, конечно, прекрасно, но, очевидно, она не из тех девушек, кто строит интриги за спиной своей подружки. – Это я и так знаю, – вздохнула я. – Может, свалить все на алкоголь? Или вообще сделать вид, что я ничего не помню? Бывает же такое. Ты, вон, помнишь, после какого-то корпоратива пришла домой без одной туфли. И не могла вспомнить, где ты ее оставила. – Да, может, и так, – пробормотала краснеющая Нина. – Поэтому на корпоративах я больше не пью. – Ладно. Посмотрим. Может, Марина все рассказала Женьке, и она просто отпинает мою задницу и все это закончится. – Держи меня в курсе. И… если что, мы рядом, – тепло улыбнулась Нина, когда провожала меня в прихожую. – Спасибо, Нин, – улыбнулась я в ответ и, взяв Гретту, отправилась к себе.

18

Это было отвратительно. Когда я ехала домой, кажется, со скоростью черепахи – мне несколько раз сигналили другие автомобилисты, – я понимала, что я действительно полное дерьмо. Причем по нескольким пунктам. Во-первых, я поцеловала Марину. Да, я была пьяна, да, я не совсем соображала, но, черт, это девушка Женьки. Девушка, с которой у нас были прекрасные дружеские отношения, которые я таким глупым и дебильным образом испоганила. Теперь она будет думать, какого хера на меня нашло, будет накручивать себя, потому что это было за спиной Женьки, и… Короче, я была в полной заднице. Да, у меня есть смягчающие обстоятельства, но они не спасут меня от приговора. А я была уверена – прокурор по имени «жизнь» накажет меня по всей строгости закона. Потому что все тайное всегда становится явным. Во-вторых, я абсолютно подлым образом использовала Наташу, зная, что искренне ей нравлюсь. С одной стороны, я не в ответе за ее чувства ко мне, и я ничего ей не обещала. С другой – то, что я, занимаясь с ней сексом, представляла вообще другую девушку – не делает меня лучше. Нет, разумеется, ей я об этом не скажу. Я, конечно, немножко дура, но не настолько. Эта информация только для моего личного торжественного самобичевания. В-третьих, Женька. Мой любимый и практически единственный друг. И я так ее подвела. Она не подозревает даже, какую змею пригрела на своей груди. Конечно, ничего такого раньше никогда не было, но… Я облажалась. Я действительно облажалась и на этот раз очень сильно. И как теперь смотреть ей в глаза – я даже не могла представить. Я всегда ценила в людях честность, искренность, благородство. И сама же стала воплощением порока. Предательство. Ложь. Потворство собственным желаниям. Я как могла пыталась себя убедить, что делаю из мухи слона, что ничего особо страшного или трагичного не произошло – всего лишь крошечный поцелуй. К тому же, ведь я и лыка не вязала вчера. Но не могла. Я понимала, что я сделала это сознательно. Да, под влиянием алкоголя, но сознательно. Я сознательно поцеловала Марину. Я сознательно целовала полночи Наташу, представляя, что это Марина. Я ничтожество. И я сбежала из своей собственной квартиры, только чтобы не смотреть ей в глаза, не объясняться и не нести ответственности за то, что произошло. Хотя бы какое-то время. Но одно я поняла из всего этого – я не жалела о том, что сделала. Я пыталась об этом пожалеть. Пыталась. Да, мне было стыдно, я чувствовала вину перед Женькой, Мариной и Наташей, но… я не жалела. Я сделала то, о чем мечтала месяцами. То, чего желала больше всего на свете. То, что я могла получить, рискнув всем, словно ставила все на «зеро». Я поцеловала девушку, которую любила. И как теперь выбираться из всей этой ситуации – я понятия не имела. Что делать? Кому и как все объяснять? И объяснять ли? В голове были тысячи мыслей, но ни одна не вела к какому-то логичному и, что более важно, оптимистичному ответу. Как ни крути, чем-то придется в итоге пожертвовать. Пришло время расставить приоритеты. Пришло время отвечать за свои поступки и свои чувства. Находясь почти уже в соседнем дворе у своего дома, я резко нажала на тормоза и вывернула руль, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Гретта удивленно гавкнула, посмотрев на меня. – Прости, дорогая, но у меня появилось важное дело. Развернув машину в противоположную сторону, я поехала к дому Марины. Мне вдруг стало кристально ясно, что я должна ей все объяснить. Может, даже рассказать ей о своих чувствах, но не вешать на нее ярлык изменщицы или лгуньи. В конце концов, это я вцепилась в нее, как клещ, вчера ночью. Это я – та самая «другая женщина», одна из тех, кого я так презирала. Поэтому мне стоит поговорить с Мариной, а потом исчезнуть. Пройдет время, и я успокоюсь. Мои запретные чувства пройдут. Подумаешь, что такого, что я никогда ранее не испытывала ничего даже отдаленно похожего на то, что испытываю сейчас? Разве это оправдывает меня? Ни капельки. Поэтому все, что я могу сделать, чтобы не усугубить ситуацию еще больше – просто исчезнуть, засунув свои чувства куда подальше и поглубже. Оставив Гретту в машине с приоткрытым окном, я подошла к подъезду. Звонить в домофон не хотелось – я не была уверена, что Марина меня пустит после всего, что произошло. Поэтому я осталась стоять у двери, в надежде, что не примерзну к подъездной площадке. На мое счастье, через несколько минут из подъезда вышел усатый мужчина в кожаной кепке и, окинув меня недобрым взглядом, двинулся дальше, ничего не сказав. Вероятно, раздумывал, похожа ли я на хулиганку, которая гадит у мусоропровода и поджигает кнопки в лифте. Когда я оказалась у двери в квартиру Марины, меня осенило – а что, если у нее Женька? Как это будет выглядеть? Может, Федорова вчера наплясалась и поехала к ней? Сегодня выходной, она вполне могла так поступить. И что я им скажу? Что заехала в гости без предупреждения? Хотя если Марина уехала рано, то вряд ли Женька все же у нее. Зная Федорову, та веселилась до утра. И сейчас наверняка еще спит в своей огромной кровати с ортопедическим матрасом. Вдохнув и выдохнув, я нажала на звонок. Была ни была. Мне пришлось ждать с минуту, прежде чем я услышала шаги в прихожей. И эта минута показалась мне вечностью. Десятки мыслей пролетели в этот момент в моей голове, но ни за одну мое сознание так и не сумело зацепиться. – Лера? – даже если Марина попыталась бы скрыть свое удивление, вряд ли ей это бы удалось. Но она и не пыталась. А у меня как назло вообще все слова вылетели из головы. Я смотрела на нее и поражалась, как можно быть такой красивой. – Лера? Ты в порядке? – снова обратилась ко мне девушка, и я, наконец, очнулась. Но голоса так и не нашла. Поэтому просто кивнула и махнула рукой, спрашивая разрешения войти. Марина отошла от двери, приглашая меня внутрь. Я стояла, переминаясь с ноги на ногу, и не имела понятия, за каким хером я вообще пришла к ней. Объяснить. Я хотела что-то объяснить ей. Сказать правду или списать все на алкоголь? Правду сказать не смогу. Значит, алкоголь. Отлично. Вдох-выдох, поехали. Я открыла рот… но не произнесла ни звука. Слова комом встали в горле. В моем воспаленном сознании на мгновение промелькнула мысль, что, может, у меня та же фигня, что и у героя Джима Керри в фильме «Лжец, лжец»? Когда персонаж, по воле загаданного на день рождения желания сына, на сутки потерял способность лгать. Даже по мелочам. Отбросив глупые мысли, я встряхнула головой и попробовала снова. Я стояла, как рыба, то открывая, то закрывая рот, а Марина терпеливо ждала и, сложив руки на груди, смотрела на меня, чуть изогнув левую бровь. – Я не могу, – наконец, выдохнула я, устав с собой бороться, и опустила взгляд в пол. На Марине были смешные носки с пандами. – Не можешь что? – негромко переспросила она, явно озадаченная моим странным поведением. – Я пришла сюда, чтобы извиниться, чтобы сказать, что мне жаль, что я накинулась на тебя вчера, что я была пьяна… Точнее, очень пьяна, что я ничего не соображала, что поступила, как свинья, и что мне очень стыдно, – скороговоркой выпалила я и подняла на нее взгляд. – И… что ты не можешь? – все еще не понимала меня Марина. Я вздохнула. Голова слегка кружилась. То ли от похмелья, то ли от того, что в моей крови сейчас адреналина было столько же, сколько вчера алкоголя. – Я не могу всего этого сказать, потому что это не так, – грустно усмехнулась я, переводя взгляд на светлую ровную стену. – Точнее, мне, конечно, стыдно, но… Мне не жаль. И я, конечно, была пьяна, но я понимала, что делаю. Я… – я пожевала губу, все еще чувствуя на себе пристальный взгляд Марины. – Я люблю тебя, Марин. И эта самая большая ошибка, которую я делала в своей жизни. Потому что Женька – мой лучший друг. А ты с ней. И у вас все прекрасно. А тут я. Со своими поцелуями и своими чувствами. И мне жаль, что я вываливаю все это на тебя, просто… Ты ни в чем не виновата. Я знаю, ты бы ничего не сказала Женьке и даже, наверное, не подала бы и виду, но… Я так не могу, Марин. Каждый раз, когда я рядом с тобой, меня на куски разрывает. И я бы отдала все, что у меня есть, чтобы либо избавиться от этих чувств, либо чтобы каким-то чудесным образом ты посмотрела на меня не просто как на друга. Но еще есть Женька. И я не могу с ней так поступить. Вы вместе, вы пара, и, честное слово, ты положительно влияешь на Федорову, ее вполне можно теперь терпеть без успокоительных, – хмыкнула я. – Но я не хочу быть «другой женщиной», разлучницей или просто сукой, плетущей интриги за спиной лучшего друга. Она, конечно, та еще заноза в заднице, но она не заслуживает такого. Да и вообще, непонятно зачем я тебе все это говорю, потому что ты и так с Женькой. Ты там ее любишь и все такое. А я… Я должна уйти. Прости меня за вчерашнее и не держи зла, ладно? Я просто не соображала немного. Я слишком много выпила. В общем, прости, – я спешно развернулась и начала открывать дверь. – А мое мнение ты не хочешь спросить? – услышала я вопрос в спину. – Твое мнение? А что это изменит? – грустно улыбнулась я, поворачивая голову. – Ты с Женькой. Я – третий лишний. Это бессмысленно. Даже если на секунду представить, что в какой-нибудь параллельной вселенной ты могла бы посмотреть на меня, как на девушку, куда я дену одно из неотъемлемых слагаемых – Федорову? Это обречено на провал даже в моих фантазиях. Поэтому я только могу попросить тебя ничего ей не говорить. У нее и так только один друг, пусть она считает, что я не так плоха, как есть на самом деле, – обернувшись, я вышла в подъезд и направилась к лестнице, минуя лифт. Марина не окликнула меня, ничего не сказала вслед, но как закрывалась дверь я тоже не слышала. *** Я не смогла сразу поехать домой. Мы с Греттой отправились в парк, где она гуляла почти два часа, бегая за белками, а я мерзла на лавочке, пытаясь понять, как жить дальше. Уже темнело, когда мы с собакой поднимались в квартиру, обе голодные и уставшие. Лично я была вымотана не только физически, но и эмоционально. Я оплакивала свои чувства, одновременно пытаясь придумать, что же мне сказать Наташе, чтобы девушка поняла, что между нами ничего не может быть, но и не возненавидела меня при этом. Хотя… Пусть ненавидит, уже плевать. Я столько накосячила за вечер, что одним недовольным больше, одним меньше – какая разница. Я открыла дверь, и в нос ударил запах гари. Первая мысль была, что Наташа разозлилась, что я сбежала, и решила в отместку спалить мою квартиру. Пока я думала о том, где мой телефон, чтобы вызвать пожарных, из кухни в прихожую вышла моя неожиданная гостья. У меня чуть челюсть на пол не упала.

19

– Федорова?! – я почти не верила глазам. Даже на секунду подумала, что от всех этих внутренних переживаний окончательно слетела с катушек. – Тебя где носило? Я обзвонилась вся, – сердито пробурчала Федорова, стоя в моей футболке и моих шортах, уперев руки в бока. – Я… Черт, – я достала телефон из кармана. Беззвучный. Ну, конечно. Несколько пропущенных от Женьки, от Наташи… Много пропущенных от Наташи. От Нины и пара сообщений о каких-то акциях и промокодах. – Звук выключен был. – У тебя все как обычно. То звук, то зарядить забыла, то потеряла. Пойдем, гулена, я есть хочу, – с этими словами она отправилась обратно на кухню. Я вытерла лапы Гретте и отправила ее ужинать, сама же вымыла руки и тоже пошла на кухню, все еще не понимая, какого лешего Федорова готовит на моей кухне. – Тебя выселили из дома? – спросила я, осторожно принюхиваясь к пережаренной (начисто горелой) курице с овощами. – Что? Почему? – нахмурилась Женька, тоже усаживаясь за стол. – Ну… Ты готовишь… на моей кухне. Что-то случилось? – я отщипнула менее черный кусок мяса и отправила его в рот. – Да нет, просто… Блин, произошло слишком много, чтобы обсуждать это насухую, – Женька полезла в холодильник и достала мартини. Видимо, приперла с собой. – Давай лучше ты расскажешь мне, почему, когда я пришла к тебе, тебя самой не было дома, зато в твоей кровати валялась вчерашняя именинница? – хитро подмигнула Женька, наливая мартини в бокалы, которые она тоже достала из шкафа. – Ой, – поморщилась я. – Я вчера слишком много выпила. И мы… И она… И я… – Вы протрахались всю ночь, – закончила за меня Женька. – Типа того, – я приняла бокал с напитком и посмотрела на подругу. – Она тебе открыла? – Не, я звонила в дверь, но никто не отзывался, хотя я жопой чуяла, что дома кто-то есть. Думала, может, ты еще спишь. Ну и открыла своими ключами. Я сказала Наташе, что у тебя там важное дело, короче, постаралась прикрыть тебя. Но, думаю, у нее есть к тебе пара вопросов, – пожала Женька плечами и почти в три глотка осушила бокал. – Как же хорошо. У меня голова весь день раскалывается, – пробормотала подруга и налила себе новую порцию. – А во сколько ты приехала? – я пила крошечными глотками, опасаясь, что меня быстро развезет на старых дрожжах. – Около двух, – ответила Федорова, откусывая кусок курятины, – может, в половину третьего. Я мысленно подсчитала и поняла, что примерно в это время я была у Марины. – А почему ты приехала? Ты вообще, как вчера вечер закончила? – стараясь говорить будничным тоном, спросила я, одновременно пытаясь прожевать «резиновое» мясо. Как у Федоровой получается так? Курицу она сожгла, но мясо – сырое. – Да блин… Тут чет так странно все получилось, – протянула Женька, чуть выпрямляясь. – Ты же знаешь, что Маринка домой уехала вчера раньше? – при упоминании имени девушки, меня чуть не передернуло, но я лишь сдержанно кивнула. – Ну вот, я хотела с ней поехать, но она типа такая: «Вот, у меня голова болит, зачем тебе ехать, веселись», короче я осталась. И неплохо так «набралась», думала к тебе потом поеду. А тут узнаю, что ты тоже уже свалила. Ну, что делать, пришлось остаться, домой не хотелось. Ну… И в итоге… – Женька замолчала, покусывая внутреннюю сторону щеки. Когда Федорова здорово косячила, она всегда так делала, и я поняла, что вчера что-то произошло. – В итоге? – спросила я, боясь услышать самое банальное. – Ну, там девушка была… – Женька продолжала пялиться в тарелку. – Федорова, – вздохнула я, – ты опять за старое? – Да блин, так получилось! – начала оправдываться Женька. – Я вообще не хотела… Ну как… Я хотела, но не собиралась. Короче, неважно. – И что ты наделала? Целовалась в туалете с очередной незнакомкой? – я потерла переносицу, понимая, что очень устала. – Ну… – Женька вытянула ноги и поковыряла вилкой овощи. Мои глаза расширились от удивления. – Не говори, что ты к ней в трусы залезла, – простонала я. Нет, я, конечно, знала, что для Женьки переспать с кем-то, это как для меня чаю попить, но она уже давно хранила верность Марине. Вроде как. – Если быть честной, то не один раз, – поморщилась Женька. – Женя… Ты такая дура, – тихо проговорила я, отодвигая тарелку. Есть не хотелось совсем. Черт побери, почему так? Почему я, та, которая готова носить на руках Марину, сижу тут, горюя о своей нелегкой доле, а та, которую Марина выбрала, трахается с другими?! Где справедливость?! – Да блин, я не думала, что так получится. Ты же знаешь, я Маринке до этого не изменяла. Ну, один раз с девчонкой-курьершей пообедала, но это не считается. И вообще, я искренне считаю, что в измене виноваты оба человека. – Да? – скептически подняла я бровь. – И в чем вина Марины? В том, что она слишком хороша для тебя? Черт. Это было опасно. Слишком. Женька странно посмотрела на меня, ее глаза приобрели холодный оттенок. – Извини, – тут же пробормотала я. – Я немного не в себе. – Да, я заметила. Может, магнитные бури? Или как там… ретроградный Меркурий в какой-нибудь фазе. Все какие-то психованные. – Может быть, – слабо улыбнулась я. – Так что там с этой девушкой? – С ней ничего, просто перепихнулись. Я говорила о том, что в измене есть вина обоих. Обеих. Мы с Мариной в последнее время… Как бы сказать… В общем, сложно все. Я даже не помню, когда у нас секс был последний раз. У нее то дела, то «эти дни», то на работе задерживается, то голова болит, то еще что-то. Какая-то нервная вся, напряженная… А я не люблю, когда баба мозги мне выносит. – Может, стоило у Марины спросить, что не так? – предложила я и прикусила язык. А если это из-за всей этой истории? Начиная с того моего падения. – Да я чет пыталась как-то… Ты же знаешь, я всего этого вот не умею. Разговоры все эти, чувства… В общем, уже неважно. Она меня бросила. Прикинь, – хмыкнула Женька и налила себе в бокал еще мартини. И мне заодно. – Кто? – глупо хлопая глазами, спросила я. – Маринка. Будешь доедать? – Женька встала, чтобы убрать со стола тарелки. – Почему? – я пялилась на Женьку, не замечая ничего вокруг. – Что «почему»? – Почему вы расстались? – Не знаю, – Женька открыла нижний шкаф, вытряхивая остатки ужина в урну, отчего ее голос звучал глухо. – Не знаешь? – Ну как… – Федорова выпрямилась и поставила тарелки в раковину. – Она сказала, что очень тепло ко мне относится, но чувствует, что я не тот человек. Ну, типа не «та самая». Она не хочет тратить мое время, и что, вроде как, ей нравится кто-то другой. Но поступать плохо и некрасиво за моей спиной она не хочет, поэтому решила быть честной и все сказать мне в лицо. Я сидела, открыв рот. Кто-то нравится? Сердце тут же бешено забилось, допуская крошечную вероятность того, что это могу быть и я. Потом осознание, что это ничего по сути не меняет, и холодный рассудок взяли верх, и я спросила: – Когда… – прокашлялась, потому что предательская хрипота тут же дала о себе знать. – Когда это было? – Сегодня, вот, перед тем, как приехать к тебе, я заезжала к ней. Конечно, я не собиралась признаваться ей в том, что я всю ночь кувыркалась с другой девицей, но…. Честно говоря, я не ожидала, что она меня кинет. Это… необычно. Ну, ты понимаешь, – помахала Женька рукой, поймав мой все еще ошарашенный взгляд. Я понимала. Никто обычно не уходил от Федоровой сам. Всегда она решала, когда отношения начнутся и когда закончатся. И я не знала, что мне сказать. Слишком много мыслей было в моей голове. Начиная от того, стоит ли поддержать Женьку, расстроена ли она и до вопроса, что было бы, приедь я к Марине на полчаса раньше. Очевидно, что я приперлась аккурат после ухода Федоровой. Я не могла усмирить поток мыслей, поэтому залпом допила мартини и протянула бокал Женьке. – Ну и… как ты? – осторожно поинтересовалась я. – В смысле? – Женька положила ноги на пуфик под столом, откинувшись на спинку стула. – Ну, ты расстроена? В депрессии? Разбита? – С чего я должна быть расстроена? Ну, как, конечно, мне немного обидно, но… Мы не давали друг другу клятв верности, я ей не признавалась в любви, она мне тоже. Ничего такого не произошло, – пожала плечами Женька. – Но вы долго встречались, – пробормотала я, не понимая, радоваться ли мне этой новости или нет. Но, то, что ни одна из них не признавалась в любви, меня, несомненно, порадовало. – Долго, – согласилась Женя. – Для меня особенно. Но… Если она кого-то встретила, то… Не знаю, я не хочу ей мешать. Зачем? Мы неплохо проводили время вместе, но не более. Она классная, правда. Но я не была поглощена ей так, чтобы теперь страдать. Она там реально заинтересована, кажется. Я плохо поняла, что она имела в виду, но на горизонте у нее, вроде как, кто-то есть. Я лишь надеюсь, что Марина не крутила ничего за моей спиной, – добавила Федорова после секундной паузы. – Но ты же сама ей изменила, – напомнила я подруге. – Это просто секс. Я эту девчонку не увижу больше. А то, что сказала Марина, там все серьезнее. Ну, то есть это должно продолжаться какое-то время, по идее. Но она сказала, что не было никаких романов и все такое. Просто, что ей кто-то нравится. Может, этот «кто-то» и есть ее «та самая»? – вслух размышляла Женька. – Что вообще это за понятие «та самая»? У тебя была когда-нибудь «та самая»? Что это за баба, как она выглядит? Та самая, – фыркнула Женька, а я улыбнулась, глядя куда-то в стену. – Эй, Хьюстон! – Федорова помахала бокалом перед моим лицом. – О чем задумалась? – Ни о чем, – покачала я головой. – Нет уж, давай. Ты явно думала о «той самой». Кто она? Ты же вроде не была никогда влюблена ни в кого особо? – прищурилась Женька. – Не была, – уклончиво ответила я. – Ну, так что? Что тогда? – Просто… Не знаю. Я думаю, у каждого человека есть «тот самый» или «та самая». – О, понятно. Подожди, – Женька залезла в холодильник и достала нарезанные фрукты. – Так слушать эту ванильную ересь будет интереснее. Продолжай. Итак, у каждого человека есть «тот самый» или «та самая». – Иди в задницу, – усмехнулась я, глядя на Женькино лицо, что выглядело как лицо семиклассника, слушающего про пестики и тычинки. – Нет, правда, расскажи, что ты думаешь. Мне интересно, – уже серьезнее добавила Женька, отправляя в рот виноградину. – Только если ты начнешь мне впаривать про «Это когда ее глаза освещают твой мир» или «Ее смех – лучшая музыка для ушей» – я кину в тебя бутылку, – сказала Женька и угрожающе пошевелила бровями. – Нет, так я говорить не буду, – засмеялась я. – Прекрасно. А то я не смогла дочитать один лесбийский роман из-за такой херни, – проворчала Федорова. – Ну так что? Какая она, «та самая»? – Ну… – я уселась поудобнее, и невольно перед моими глазами всплыл образ Марины. –Помнишь Сашку Иванова? Из твоей группы? – Ботаник тот? В пиджаке замызганном ходил все пять лет? – удивилась Женька. – Ты что, влюблена в него была? С ним не получилось, и ты стала по девочкам? – Федорова, ты дура? – скептично вздёрнула я бровь. – Я не об этом. Помнишь, на четвертом курсе он операцию на глазах сделал? Потом все еще удивлялись, что он на самом деле очень даже симпатичный без этих уродских огромных окуляров. – Ну? – недоверчиво протянула Женька. – Вот когда ты не с теми, ты будто в этих уродских очках. Вроде бы и видишь все, а не так как-то. И неудобно, и ты в них как дурак выглядишь… А когда появляется «она», то… Все меняется. Все вообще по-другому. Будто рождаешься заново. Видишь по-другому, чувствуешь по-другому, даже, кажется, что дышишь по-другому. Будто впервые полной грудью. – Э-э-э, батенька, да вы романтик, – нараспев сказала Женька, качая головой. – И что, ты это все испытывала? К кому? Кто она? Почему ты мне не говорила? – тут же устроила мне допрос подруга. – Ну, это так, мысли вслух. Ничего конкретного. Просто мне так кажется, – слукавила я. Ну не говорить же ей правду! – Ну, если все действительно так, тогда да, к Марине у меня ничего такого не было. Она мне, конечно, нравилась, да и секс был хорош, но… Вот этих очков и всего такого не было. – Значит, все впереди, – насильно вытянула я из себя улыбку, стараясь не думать про Женю, Марину и секс. Женька молчала несколько минут, потом спросила, не переводя на меня невидящего взгляда: – А если нет? – Что именно? – не поняла я, чувствуя, как тепло от выпитого заполняет все мои внутренности. – Ну, если не встретится никогда той самой? Что, если всегда будут такие… одноразовые? – Женька посмотрела на меня, и я впервые увидела это в ее глазах. Страх. Там был страх одиночества. – Жень, я уверена, что ты встретишь свою «ту самую». Просто, может, нужно выбирать девушек не по обложке? – Что ты имеешь в виду? – постепенно хмелеющая Федорова серьёзно смотрела на меня. – Ну ты всех своих девушек выбираешь чисто по внешним параметрам, – начала я пояснять. – Тебя цепляет только картинка. – Ну, мне же должна девушка нравиться внешне, – начала протестовать Женька. – Никто и не спорит, – согласилась я. – Но дальше что? Ты не узнаешь о них ничего. Не хочешь понять их, узнать лучше, как людей, понимаешь? – Не очень, – призналась Женька. – Блин. Ну… Например, что ты знаешь о Марине? – скрепя сердце, спросила я. – В смысле? – Помимо того, сколько ей лет, кем она работает и когда у нее день рождения. Что ты о ней знаешь? – Ну… У нее отец художник. – Хорошо, что еще? – Эм-м-м… Она… готовить любит. – Ладно. Дальше. Любимый цвет? Книга? Чай? Блюдо? – Боже, мы же не десять лет с ней прожили! – возмутилась Федорова. – Откуда мне знать такие подробности? – Цвет зеленый, точнее, изумрудный. Книга «Мастер и Маргарита». Черный листовой чай со вкусом жасмина. Любимое блюдо – то, где есть рыба. Определенного нет. Федорова смотрела на меня вытаращенными глазами. – Черт, Лера, ты встречалась с ней тоже? – Нет, – грустно усмехнулась я. – Просто мы разговаривали. И многое из этого она упоминала при тебе. О чем я и говорю – ты не узнаешь их. Как людей, как личности. – Да… Возможно, будь я, как ты, она бы не ушла. Это тебе надо было с ней встречаться, – усмехнулась Женька. – Наверное, – в тон ей отшутилась я, совершенно не чувствуя веселья. – Ладно, я поняла тебя. Буду теперь узнавать у девушек все их анкетные данные и их генеалогическое древо до восьмого колена, – оставаясь верной себе, засмеялась Женька. – Лучше до десятого, а то мало ли, – засмеялась я в ответ и наполнила наши бокалы.