Текст книги "Ты - мой город"

Автор книги: Nogaulitki

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

15

Сердце билось где-то в районе горла. Мои пальцы от напряжения начало покалывать. Я буквально разрывалась между желанием притянуть ее и впиться в ее губы своими и сбежать из этой квартиры как можно быстрее. А еще лучше не только из ее квартиры, но и из страны. Я была слабой. Я не могла просто встать и уйти, прекратить все это. Ни моих сил, ни моего контроля не хватало, чтобы это сделать. Но Марина оказалась сильнее. Может, конечно, она и не была загипнотизирована всей этой ситуацией и не ощущала всю силу момента как я, как наверняка и было, но тем не менее именно она закончила все это. Девушка моргнула, чуть тряхнула головой и отодвинулась от меня, вставая на ноги: – Ты можешь встать? Я помогу тебе подняться, – она протянула мне руку, и меня, наконец, «отпустило». – Я в порядке, – я решила не искушать судьбу и самостоятельно встала с пола. В том, что она поняла, о чем я думала, у меня практически не оставалось сомнений. Иначе чем еще объяснить ее легкий румянец и взгляд, опущенный в пол. Она не хотела смотреть на меня. А мне было стыдно встретиться взглядом с ней. Я такая идиотка. – Марин, я, наверное, пойду. Голова разболелась что-то, – в этом я даже не соврала. Было ощущение, что моя черепная коробка вот-вот треснет. – Извини за… Извини, в общем, – пробормотала я и нагнулась, чтобы поскорее собрать свои вещи и уйти отсюда, как можно быстрее. – Женя сейчас придет, – тихо сказала Марина, не поднимая глаз. Даже не совсем было ясно, к кому она обращается. – Да. Я ей позвоню, скажу, что… Скажу, что нехорошо себя чувствую, – пробурчала я и направилась в коридор, не видя смысла объяснять что-то еще. Марина меня не задерживала. Прошла в прихожую за мной, поблагодарила за помощь и закрыла за мной дверь, слегка улыбнувшись на прощание. Думаю, ей было неловко. Не так как мне, конечно, но все-таки. Мне лишь оставалось надеяться, что она решит, будто это все от падения. И не будет думать, что я втрескалась в нее, как подросток, и чуть не поцеловала. Черт, чуть не поцеловала девушку лучшего друга. Если она думала так – то у меня были большие проблемы. Я написала Женьке, что плохо себя чувствую и отключила телефон. Я ехала домой, проклиная свою глупость и слабость. Вот какого черта меня дернуло сидеть там и пялиться на нее? Зачем я вообще смотрела на ее губы и еще думала о том, что хочу ее поцеловать? Я была уверена, что еще минута или две, и это непременно бы произошло. И что было бы потом – остается лишь гадать. Вероятно, я бы вышла из окна, потому что умерла бы от чувства вины и стыда. От чувства вины не только перед Женькой, но и перед самой Мариной за то, что втянула ее во все это. Но, к счастью, Марина оказалась сильнее и умнее меня. И ничего не произошло. Ничего же не произошло? Я не прикасалась к ней, ничего не сказала, ничего не сделала. Тогда почему внутри так гадко? *** Я повернула голову и обнаружила копну темных волос на подушке рядом со мной. Зажмурившись, я снова открыла глаза, решив, что мне это привиделось. Я точно помнила, что когда прикончила почти целую бутылку виски накануне вечером, то ложилась спать одна. Я была в этом практически уверена. Но темноволосая макушка по соседству говорила мне об обратном. Черт, неужели я… Додумать я не успела, так как голова повернулась, а я только ахнула вслух. Рядом со мной лежала… Марина. Я вытаращилась на нее во все глаза, разрываясь от радости и ужаса одновременно. Как? Как она здесь оказалась? Что вчера произошло? Я ни черта не помнила, но была почти уверена, что брежу. Может, я допилась до «белочки» и у меня галлюцинации? Тогда я хочу быть вечно пьяной, если каждый раз у меня будет именно такое видение. Пока я размышляла в какой из параллельных вселенных именно я нахожусь, тело, лежащее рядом, перевернулось на другой бок – лицом ко мне. И уже через секунду Марина оказалась сверху. Нас разделяли несколько сантиметров, она смотрела мне в глаза и улыбалась. – Что… – вместо моего обычного голоса послышалось какое-то сипение. Поэтому я прочистила горло и попробовала еще раз. – Что ты здесь делаешь? Что происходит? Она, казалось, не слышала моего вопроса, потому что вместо того, чтобы ответить, начала целовать мое лицо. Щеки, скулы, подбородок. Я могла только пытаться дышать между этими поцелуями, стараясь вспомнить хоть что-нибудь, что могло бы объяснить ее нахождение здесь. Возбуждение не заставило себя долго ждать, и я почувствовала, как приятный жар растекается по моему телу. Больше всего мне хотелось прикоснуться к ней. Но руки словно налились свинцом, я не могла пошевелиться. Я чувствовала прикосновения Марины, чувствовала огонь, который она вызывала во мне. В один момент я испугалась, что эти ощущения разорвут меня на куски – такими интенсивными они были. Ее руки, ласкающие меня, нежные пальцы, мягкая кожа – все это было слишком сильно и слишком много для одной меня. Все чувства готовы были вырваться наружу, и я ничего не могла с этим поделать. Это действительно было сильнее меня. Поэтому я смогла только прошептать, закрыв глаза: – Я люблю тебя. Боже, как же я тебя люблю. В этот момент ее движения прекратились. Я непонимающе и практически возмущенно открыла глаза и чуть не вскрикнула – на меня смотрела… Наташа. Какого черта?! Что она тут делает? Где Марина? – Я так долго этого ждала, – сказала Наташа, глядя на мои губы, и в следующее мгновение поцеловала меня. Я думала, мои глаза выпадут из глазниц, так я вытаращилась на девушку. – Что происходит? – спросила я, отворачиваясь от настойчивых губ. – Где Марина? – Лера, я ведь думала, мы друзья, – услышала я уже другой голос и резко повернула голову. На мне лежала Женька. Я заорала. Увидеть на себе голую Федорову я никак не ожидала. Подпрыгнув на кровати, я огляделась в кромешной темноте. Помотав головой, дотянулась до лампы на прикроватной тумбочке и включила свет. К счастью, ни Марины, ни Наташи, ни, прости Господи, Женьки в моей постели не было. Со мной была лишь жуткая головная боль, вызванная моим вечерним «свиданием» с бутылкой. Ну и поделом. Так мне и надо. Я посмотрела на часы. Было 04:37 утра. Я вздохнула и снова откинулась на подушку. Приснится же такое. Марина, Наташа, Женя. Во сне я более востребована, нежели в жизни. Сразу трое за одну ночь. Потрясающе. Я не пошла на работу. Проснувшись от будильника, поняла, что просто не смогу ничего сделать на рабочем месте и решила притвориться больной. Мне поверили – осенняя простуда никого не удивляла. Я обнаружила несколько пропущенных – от Женьки и Нины, а также пару сообщений от Федоровой, где она спрашивала, какого хрена я уехала и все ли со мной в порядке. Я решила не отвечать ей, а просто сказаться жутко занятой, если она продолжит мне трезвонить. Если врать, то всем. На деле же я собрала небольшую сумку с самыми необходимыми вещами и вышла из дома. Заехав по дороге в магазин и купив там несколько бутербродов, воды, и какой-то полуготовой провизии, я отправилась в место, где скрывалась от всех забот – на свою дачу. Мой личный островок спокойствия и тишины. Где практически не ловит связь, нет интернета и людей. Именно то, что мне сейчас нужно. Трех дней мне должно хватить, чтобы более-менее прийти в себя и жить дальше так, будто ничего не произошло. Будто не было вчерашней неловкой ситуации, не было ничего, что могло бы вбить клин в отношения между мной, Женькой и Мариной. *** Я открыла прочную деревянную дверь и поежилась. По ночам здесь холоднее, чем в городе, поэтому дом сильно остыл. Я тут же закинула несколько поленьев в печь, а также подключила радиаторы. Минут через десять здесь будет тепло. Поставив чайник, вытащила из сумки вещи и выложила в холодильник еду. Через полчаса я жевала бутерброд и запивала его горячим чаем. Ну, не так уж все и плохо. Да, я влюблена в девушку своего лучшего друга. Да, есть вероятность, что она об этом догадывается. Да, я ее чуть не поцеловала. Но по сравнению со всеми бедами мира типа голода, торнадо, ужасных пожаров и наводнений, мои проблемы – ничто. Именно этим я и буду себя успокаивать все эти три дня, что буду здесь. *** Самым разумным решением после всех произошедших событий было бы абстрагироваться от всего, не думать о Марине, занять себя чем угодно, лишь бы освободить свой разум от мыслей о ней. Но я уже давно поняла, что когда дело касается этой девушки, мой мозг отказывается работать, и я поступаю всегда, как полная идиотка. Поэтому два дня я провела в тоскующем бреду, разглядывая ее фотографии, которые я иногда делала, когда мы проводили время втроем. Я увеличивала фото так, чтобы на экране оставалось только ее лицо, и практически часами вглядывалась в ее светло-зеленые глаза. К концу субботы я поняла, что мне нужен кто-то, кому бы я могла отдать свою любовь, и кто примет ее безоговорочно. Может, это простое совпадение, может, вселенная или кто-то сверху меня услышал, но утром в воскресенье, когда я вышла, чтобы принести несколько дров из сарая, я кое-кого встретила. Небольшого роста, рыжая, длинноногая собака стояла около сарая и смотрела на меня, наклонив голову. Я стояла с поленьями в руках и смотрела на нее. Мы гипнотизировали друг друга минут пять, прежде чем я сказала: – Ну привет. Как ты сюда попала? – я посмотрела за собаку на забор. Калитка была закрыта. Как она оказалась тут – было загадкой. Может, пролезла сквозь заросли кустарника через соседей? Рыжая наклонила голову в другую сторону и переступила с одной лапы на другую, словно в нетерпении. – Ты чья, собачка? – спокойно спросила я, осторожно положив дрова на землю, чтобы ее не напугать. Сделав пару неуверенных шагов по направлению к собаке, я внимательно следила за ее реакцией. Но она как стояла на одном месте, так и не собиралась никуда уходить. Я подошла ближе. Собака с интересом меня разглядывала. Я присела на корточки и осторожно протянула руку: – Ты же не будешь меня кусать, верно? – рыжая чуть повела носом, коснувшись моей ладони, принюхалась и, снова приняв прежнюю позу, продолжила смотреть на меня. Я протянула руку вперед и коснулась влажной шерсти под шеей. Слегка погладила ее, не отрывая глаз от моей новой подруги. – Ты ничейная, да? – снова попыталась я вовлечь собаку в диалог, оглядывая ее уже более смело. Грязная и вся в колтунах шерсть, украшенная редким репейником, сказала мне о том, что, скорее всего, у нее не было хозяев. – Ну что, ты одинока, я одинока. Пойдешь ко мне жить? – спросила я ее, почесывая за ухом. Собака уже села на пятую точку и с удовольствием принимала мои ласки. Через несколько минут я притащила ее в дом и угостила бутербродом. Больше у меня ничего не было. Она с большим аппетитом его съела и посмотрела на меня в ожидании следующей порции. – Прости. Больше ничего нет, – развела я руками. – Я как-то не ждала гостей. Конечно же, она мне ничего не ответила. Но прошла в комнату и легла, свернувшись калачиком у моей кровати. *** Когда я выезжала со своим новым питомцем домой, я была более чем воодушевлена. У меня появился тот, с кем я могу поделиться всем. Тот, кому я могу отдать все свое нерастраченное тепло. Если бы эта собака не нашла меня, то кто знает, решилась бы я сама на то, чтобы завести себе кого-нибудь. А тут у меня практически не было выбора. До города оставалось минут сорок пять, когда я ехала по пустой дороге, по обеим сторонам которой было только поле, и думала лишь о том, чтобы мне хватило бензина до ближайшей заправки. Я совершенно не подумала о том, чтобы наполнить бак, когда сбегала из города в пятницу. И теперь был риск застрять черти-где. Лампочка почти пустого бака горела с самого начала пути, но я старалась оставаться оптимистичной. До заправки не так уже и долго – всего каких-то двадцать минут быстрой езды. Я уверена, мы с моим стареньким «Ниссаном» сможем «дотянуть». Мы не смогли. Минут через пять машина «заквохтала», несколько раз дернулась и остановилась. Я успела срулить на обочину и опустила голову на руль. – Черт побери, – простонала я и ойкнула, когда почувствовала что-то холодное на своем ухе. Собака ткнула меня влажным носом и лизнула в щеку. – Спасибо, дорогая, мне уже лучше, – улыбнулась я и почесала ее за ухом. – Ну что, попробуем поймать попутку? Чтобы нас дотащили до заправки? Я вылезла из машины, включив аварийку, и закрыла дверь. Собака начала неистово лаять. Я открыла дверь и вопросительно посмотрела на нее, когда она замолчала. Снова закрыла дверь. Она опять стала лаять и смотрела при этом прямо мне в глаза. Я вновь открыла: – Что ты кричишь? Я же тут. Я никуда не ухожу. Мне нужно поймать попутку, чтобы мы смогли доехать до города. Там дом. Там тепло и есть еда. Ты же хочешь еды? Там я смогу тебя накормить. И помыть. Что важнее, – я понимала, что разговариваю с собакой. Но ее карие глаза были такими умными, что мне казалось, она все понимает. Когда я снова закрыла дверь, она молчала. Пятнадцать минут я провела на холоде, пытаясь найти помощь. Мимо меня за это время проехало машин десять, но ни одна не остановилась. – Да что с вами, люди?! – в сердцах выкрикнула я и достала телефон. План «А» с треском провалился, придется использовать план «Б». Я включила аппарат и пока ждала, когда он загрузится, размышляла – какое из зол будет меньше – Нина или Женька. Я не включала телефон все три дня, и догадывалась, что именно они захотят мне обе сказать, после того, как я, не перезванивая им, написала, что со мной все хорошо, и вырубила сотовый. Решив, что гневу Женьки будет противостоять все же проще, набрала ей, игнорируя десятки посыпавшихся сообщений на «оживший» телефон. Федорова ответила после второго гудка. – Лера, какого хрена?! – вместо приветствия проорала она, а я поморщилась. Надо было звонить Нине. – И тебе привет. – Привет?! – продолжала орать Женька. – Привет?! Засунь себе этот привет в задницу! Где ты, черт тебя подери?! – В моей заднице и так достаточно проблем, чтобы засовывать туда еще и это, – парировала я. – Мне нужна твоя помощь. – Что случилось? Ты в порядке?! – больше взволнованно, чем сердито, продолжала спрашивать Женька. – Я в порядке. Я была на даче, – призналась я, уже предчувствуя гору упреков. – Ты издеваешься?! Я ездила к тебе домой, звонила на работу, там сказали, что ты заболела. А ты написала, что с тобой все хорошо! Какого хрена, Лера?! Я даже Нине звонила! – Нине? – глупо переспросила я. – Ну, а кому еще?! Девушки у тебя нет, других твоих друзей я не знаю. Кстати, Нина сказала, что тоже тебя искала, но ты ей прислала то же, что и мне. Так что готовься, уж она-то надерет тебе задницу! – Блин, извините. Я просто… хотела побыть одна, – пробормотала я, чувствуя себя гадко. – Я все понимаю, Лер, но мы… Я… Я волновалась. Я думала, что ты заболела, что тебе стало плохо, что ты, может, сознание потеряла. Благо, у меня есть ключи от твоей квартиры. Ты просто словно исчезла! – продолжала возмущаться Женька. – Да, я знаю. Извини. Я не думала, что все так будут беспокоиться… – пробормотала я, чувствуя себя провинившимся школьником. – Но мы беспокоились, – с чувством сказала Женька. Я была удивлена, честно говоря. За столько лет нашей дружбы Федорова никогда не была так эмоциональна. Это было для меня сюрпризом. Может, это Марина на нее так влияет? При воспоминании об этой девушке мне опять стало грустно. – Извини. Я не хотела. Слушай, ты можешь мне помочь? – Да, конечно, – опомнилась Женька. – Что случилось? – Да я ехала домой, но у меня кончился бензин. Я забыла заправиться. И… короче, я стою на дороге, и никто не хочет останавливаться, чтобы помочь мне. – Скинь геолокацию, я приеду, – тут же отозвалась Женька, не задавая лишних вопросов. – Хорошо. Спасибо. Я скинула свое местоположение и села обратно в машину. Посмотрев на мирно сидящую рядом собаку, я сказала: – Сейчас приедет Женька. Она мой друг. Она тебе понравится. Она бывает порой несносной, но она хорошая. *** Женька приехала спустя час. К этому времени мы достаточно замерзли, поэтому привезенному горячему кофе в термосе были очень рады. Ну, я рада. Собака кофе пить не стала. Женька очень удивилась моей компании, но потрепала грязную голову и даже попыталась придумать собаке имя. – Может, Терри? – спросила подруга, закручивая канистру. – Для Терри она слишком крупная, мне кажется, – почесала голову я. – О, слушай, я как-то читала книгу, детектив. Там у главного героя, сыщика, была рыжая собака. Ее звали Гретхен, – с чувством проговорила Женька. – Ты предлагаешь мне назвать собаку Гретхен? – скептически подняла я бровь. – Чтобы я сломала язык, когда буду звать ее на улице? – Ну, можно сократить. Гретти. Гретта. Ретти, – предложила Женька. – Гретта, – словно пробуя имя на вкус, пробомотала я. – Гретта. Тебе нравится? – повернулась я к собаке, которая спокойно лежала на сидении и наблюдала за нами. – По-моему, она не против, – сказала Женька, улыбаясь. – Мне тоже так кажется, – согласилась я. – Значит, Гретта. – Отлично. Привет, Гретта. Теперь ты составишь компанию этой милой барышне, которая не знает, что такое ответственность, – пропела Женька, косясь на меня. – Я извинилась, – закатила я глаза. – Ага. Что произошло? Почему тебе понадобилось сбежать из города? – серьезно спросила Женька. – Я не сбегала, – отчаянно врала я, – просто хотела отдохнуть. – Как ты себя чувствуешь? Марина сказала, что на тебя упал шкаф, – неожиданно перевела тему Женька. – Не шкаф, а стеллаж, – поправила я. – И все хорошо. Пара синяков, ничего серьезного. – Поэтому ты убежала, не дождавшись меня, а на следующий день скрылась ото всех? Может, ты ударилась сильнее, чем тебе показалось? – продолжала допрос Женька. – Мне просто было нехорошо. Голова болела, там была шишка, и я решила, что не буду портить вам вечер своей кислой миной, – пожала я плечами. – Ну, ты ничего особо не испортила, – пробормотала Женька. – Марина тоже была особо не в настроении. Мы чуть не поругались из-за какой-то ерунды, поэтому я уехала вечером к себе. – Вот как, – протянула я, задумавшись. Что же произошло с Мариной? – Ага. Но на следующий день она извинилась, сказала, что у нее ПМС и что она просто сорвалась, – продолжила Женька, чем снова меня удивила. Тема Женьки и отношений, как правило, самая закрытая тема. А мы уже минут пять об этом разговариваем. – И тебя это… беспокоит? – мне не было приятно говорить с Женькой о Марине, но она же не виновата, что я влюбилась в ее девушку. – Да нет, – неопределенно махнула рукой она. – Все нормально. Ну что, поехали? – вот это больше похоже на Федорову. Она всегда так неожиданно «закрывается», что у меня постоянно остается ощущение какой-то недоговоренности. – Да. Спасибо тебе еще раз, – искренне поблагодарила я подругу. – Да ладно тебе. Пустяки. Я сейчас к Маринке, она, кстати, тоже места себе не находила, пока тебя не было. Она предлагала даже обратиться в полицию. Но надо три дня ждать. Так что если бы ты не объявилась сегодня, завтра тебя искали бы уже везде. Я понимала, что ты опять в одном из своих периодов не-хочу-никого-видеть, но почему-то не подумала о том, что ты попрешься на свой огород в такой холод, – поежилась Женька, застегивая кожаную куртку. – Это не огород, – оскорбилась я. – И там есть радиаторы. Мне не было холодно. – Да-да. Конечно. Ладно, езжайте. Гретта, следи за своей хозяйкой, – Женька подмигнула поднявшей голову собаке и закрыла мою дверь. Я смотрела, как она запрыгнула в свою дорогую машину и тронулась с места. В голове крутились ее слова о том, что Марина не находила себе места, пока меня не было. Забота? Или я ей небезразлична? Она же тоже тогда смотрела на меня! Она тоже не сразу отодвинулась. А этот ее нежный взгляд? – Я в таком дерьме, – простонала я и стукнулась лбом о руль. Гретта гавкнула, а я подняла голову, уставившись на нее. – Твоя хозяйка – идиотка, – прошептала я и завела машину.

16

Прошел почти месяц после моего нашумевшего уединения. Мы жили с Греттой так, будто она всегда была со мной. После того, как я ее отмыла, откормила, сводила к ветеринару, стало ясно, что мне невероятно повезло с этой собакой – она была умная, красивая и, что самое главное, большинство времени она была спокойна, как удав. Наши темпераменты подходили друг другу просто великолепно. Хоть звериный доктор и сказал, что Гретте от силы два года, она не была похожа на молодых сумасшедших собак. Наши прогулки были по большей части спокойными, она прыгала и бегала лишь когда видела свою любимую игрушку – скрученный в круг канат. А уж игру «кто кого перетянет» она любила больше всего. Я познакомила ее с Ниной, которая хоть и пыталась это скрыть, но прониклась к собаке. Нина всегда была противницей животных, так как это «погрызанная обувь, шерсть и грязь». Но Гретта была настоящей леди, поэтому покорила сердце даже этой женщины. Женька, приходя в гости, постоянно таскала ей то косточки, то какие-то игрушки или собачьи лакомства. За что Гретта аккуратно облизывала ее ладонь и удалялась на кухню есть очередные вкусняшки. Я даже представила ее Георгию Ивановичу. Они сразу понравились друг другу, и мужчина всегда приветствовал нас обеих, когда мы выходили гулять. Он останавливался и, галантно кланяясь, говорил: – Леди, доброго дня. В общем, с Греттой мне повезло. Ее шерсть стала блестящей и очень мягкой. И от нее совершенно не пахло псиной. Даже если она намокала под дождем или пока еще нечастым снегом. А уж речи о том, что она что-то сгрызала или портила, вообще не было. Она точила зубы только о свои игрушки, а уже через две недели переезда ко мне в квартиру знала команды «сидеть», «лежать» и «дай лапу». Породу ее никто не смог определить, но ветеринар предположил, что это какая-то помесь спаниеля с кем-то еще. Но мне это было неважно. Она была преданной, спокойной и любила меня. Я видела это в ее глазах. К тому же, только меня она лизала в лицо. Других могла лизнуть в руку, но лицо не трогала никогда. И еще она слегка прихрамывала на левую лапу. Доктор, сделав рентген, сказал, что у нее была травма, скорее всего, когда она была еще щенком. Но и это меня не волновало. Я была рада, что она нашла меня. Было забавным их знакомство с Мариной. Где-то через пару недель, как у меня появилась Гретта, ко мне в гости приехали Женька с Мариной. И собака просто не отлипала от девушки. Федорова даже в какой-то момент слегка обиделась на Гретту, потому что, казалось, собака не замечает никого кроме Марины. Даже когда мы сидели все в комнате, она улеглась на ноги девушки и уснула. А я лишь грустно усмехалась про себя и немного завидовала собаке, потому что Марина постоянно ее гладила и тискала. Когда они ушли, я села на диван, а Гретта прыгнула на него и улеглась рядом, положив голову мне на бедра. Я потрепала ее за ухом и вздохнула: – Это была Марина. И я ее люблю, – собака подняла голову и посмотрела на меня блестящими глазами. Казалось, она все понимает. К слову, с Мариной за это время мы виделись не так часто, но когда это случалось, было ощущение, что мы обе забыли о той странной ситуации у нее дома. Мы также общались, болтали, шутили над Женькой или друг другом. Все шло своим чередом и казалось, что ничего не изменилось. Точно как и мои чувства к ней. Они также остались прежними. За исключением того, что мы старались не оставаться с Мариной наедине. Не знаю почему, но прежней легкости у нас не наблюдалось. Даже когда Женька выходила в туалет, например, а мы с Мариной оставались вдвоем, то непременно пытались обе себя чем-то занять. Телефон, какие-то мелочи по хозяйству, что-то еще. Мы будто боялись находиться один на один. Я несколько раз виделась с Наташей. Может, ей что-то сказала Марина, или она сама поняла свою излишне навязчивую позицию, но ее поведение поменялось. Она больше не пыталась виснуть у меня на шее, вела себя, скорее, как новый друг. Мы ходили в кино, пару раз были в ресторане, но никаких активных действий я не предпринимала. Я видела, что нравлюсь ей, но не могла ответить тем же. Мое сердце было уже занято. Хотя, признаться, Наташа действительно оказалась очень милой девушкой. Несколько зацикленной на себе, но это, скорее, было из-за ее неуверенности. Она чересчур сильно пыталась показать, насколько она хороша, умна и, казалось, она как могла выпячивала все свои достоинства. Будто боялась, что ее не оценят. Она продолжала со мной флиртовать, но это было мягко и не настойчиво. Мне было с ней довольно легко, поэтому иногда я поддерживала ее игру, отвечая шуткой или легким заигрыванием. Самый ад произошел в одну из суббот. Я, Женька и Марина были приглашены на день рождения к Наташе. Сам праздник она решила отметить в лесбийском клубе. Не самом, на мой взгляд, лучшем, но не я была именинницей и мое мнение никто не спрашивал. Мы втроем приехали на такси практически к назначенному часу и зашли в клуб. Наташа и ее несколько подруг были уже там. Мы немного опоздали, как всегда из-за Федоровой. Поэтому когда мы нашли нужный столик, стало ясно, что шампанское уже открыли, а пара тостов уже прозвучали. Мы поздравили Наташу, я подарила ей цветы и подарочную карту в магазин косметики (нет, ну а что я еще могла ей подарить, ведь я совершенно не была осведомлена о том, чего бы ей хотелось. Я даже о дне рождения узнала за три дня). Марина с Женей тоже подарили что-то в этом роде, и мы уселись за стол. Было еще не поздно и народу не слишком много, поэтому музыка пока не грохотала, и мы все могли довольно свободно общаться. Я оценила Наташин наряд, в котором она действительно выглядела великолепно. Короткое платье с глубоким декольте привлекал внимание всех окружающих. Но все же я не могла оторвать глаз от Марины. Я, честно, не понимала, как можно быть такой красивой? Точнее, настолько красивой? Она просто сводила меня с ума. Я впивалась в нее глазами, в каждую ее черточку, в каждую деталь ее темно-синего платья, что было в разы скромнее, чем у Наташи, но делало ее куда более сексуальной. Но стоило мне лишь на несколько сантиметров сместить взгляд, как я видела Женьку, которая обнимала Марину. И которая, конечно же, снова была «звездой вечера». Посвящая тосты имениннице, она веселила всю компанию. Я даже заметила несколько завистливых взглядов, брошенных какими-то девушками на Марину. Женю хотела добрая половина собравшихся дам. Я же могла только накачиваться виски с колой и надеяться, что алкоголь пригубит «зудящее» внутри меня чувство. К половине второго ночи я была уже изрядно пьяна. И мне было плохо. Полвечера я смотрела на Марину – как она танцует, как смеется, как разговаривает с другими приглашенными гостями, и мне становилось только хуже. Если бы я знала, что такое возможно, я бы пошла к любой колдунье или ведьме, чтобы вырвать это всепоглощающее чувство из своей груди. Я хотела перестать ее любить так же сильно, как хотела ее поцеловать. Это убивало меня. Поэтому, когда почти все гости были на уже заполненном танцполе, я отправилась в туалет, чтобы немного прийти в себя и хотя бы постараться протрезветь. Основной туалет был переполнен. Я стояла в очереди, оперевшись о стенку, чтобы не покачиваться – я была уверена, что гравитация на меня подействует сильнее обычного, и я непременно не устою на ногах. Тут я заметила неподалеку еще одну дверь. Там было написано «Служебное помещение», но дверь была не заперта. Я оттолкнулась от места своей стоянки и направилась туда. Приоткрыв дверь, обнаружила еще один туалет. По всей видимости, для персонала. Там было всего три кабинки и две раковины с аппаратом, выдающим жидкое мыло посередине. Над ним висела коробка с бумажными полотенцами. Я пожала плечами сама себе и шагнула туда. Сделав свои дела, вспомнила, что изначально хотела ополоснуть лицо холодной водой, чтобы немного привести себя в чувство. Поэтому я вышла из кабинки и, кажется, даже крякнула вслух от удивления. Марина стояла у раковины с включенной водой. Она услышала шум и посмотрела в зеркало. Там наши взгляды и встретились. – Эм-м-м… Привет, – пробормотала я первое, что пришло на ум, и тоже подошла к раковине. – Привет, – улыбнулась девушка. – Я не слышала, как ты вошла. Думала, я одна набралась наглости, чтобы пробраться в служебный туалет, – усмехнулась я, вновь поразившись ее таланту бесшумно передвигаться. – Я хотела немного освежиться, – сказала Марина и нажала на кнопку, чтобы выдавить мыла в ладонь. – Да. Я тоже. Там очень жарко, – сказала я и повторила движение за ней. – Особенно если танцевать. Но тебя я не заметила на танцполе. Отсиживаешься? – усмехнулась девушка. – Хочу дать шанс остальным, – пошутила я. Вымыв руки, плеснула немного воды на лицо. – Очень благородно с твоей стороны, – засмеялась Марина. – Благородство – мое второе имя, – сказала я и промокнула лицо полотенцем. – С этим трудно спорить, – негромко ответила Марина. Я не знала, что на это сказать. Поэтому молча улыбнулась и, не смотря на нее, потянулась за еще одной салфеткой. Очевидно, Марина сделала то же самое, потому что вместо бумажного полотенца я схватила ее руку. Но я не спешила ее отпускать. Я стояла и смотрела на наши сцепленные пальцы… Точнее, на свои пальцы, вцепившиеся в ее, и не могла пошевелиться. Алкоголь явно искажал мою реальность, потому что, будь я в трезвом уме, я бы просто извинилась, отпустила какую-нибудь шутку и уже убралась бы отсюда подальше. Но я была пьяна. Поэтому продолжала держать руку Марины и стоять, как истукан. – Ты… Ты не хочешь меня отпустить? – тихо, слишком тихо проговорила она, нарушив нашу напряженную тишину. Я не знаю, что произошло в следующий момент, и почему я повела себя именно так. Но именно мои действия спровоцировали целую цепь событий, произошедших далее. – Нет, – с придыханием ответила я, развернулась лицом к Марине и потянула ее за руку на себя. Когда она оказалась достаточно близко, я другой рукой обняла ее за шею и притянула к себе. Как я и думала, ее губы были самыми мягкими из всех, что мне приходилось когда-либо целовать. Это были самые мягкие, самые чувственные, самые вкусные и желанные губы на свете. И я целовала их. Я больше не могла противиться своим желаниям. Я ничтожный и низкий человек. И алкоголь, как это обычно и бывает, вытащил все человеческое дерьмо наружу. Я оказалась слабой и плюющей на своих друзей тварью. Но как же я хотела эти губы. Как долго я их желала. Я упивалась этим моментом своей слабости. В этот самый миг для меня существовала только она, только ее губы, только ее рот. Я осторожно захватила ее полную нижнюю губу своими зубами и потянула на себя, пытаясь запомнить каждую долю секунды. Она ответила мне. Я готова была поклясться, что за несколько секунд до того, как все закончилось, она мне ответила. Но я сделала ошибку – я отпустила ее руку, переместив свою к ней на талию, и тогда она оттолкнула меня, надавив освободившейся ладонью мне на грудную клетку. Мы отпрянули друг от друга словно ошпаренные. С минуту мы просто молча смотрели друг другу в глаза. А потом до меня дошло, что я натворила. – Черт… – я закрыла глаза и уперлась в края раковины обеими руками. Помолчав еще немного, решила прояснить ситуацию, хотя и не понимала, что именно я скажу. – Марина, я… – но повернув голову, обнаружила, что стою в туалете одна. На какую-то долю секунды я даже подумала, что допилась до такой степени, что мне это все привиделось, как в прошлый раз, когда мне приснился тот странный сон. Тогда тоже все было по пьяной лавочке. Но мои губы горели огнем, а на щеках играл бордовый румянец. И я поняла, что действительно сделала это. Я поцеловала девушку лучшего друга.