Текст книги "Цветы азалии дарят перед нежеланной разлукой (СИ)"

Автор книги: nobody_heart

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Бэ наклоняется к Сон и накрывает её губы своими. У него в душе всё взрывается яркими и шумными фейерверками.

Целовать Джиа так приятно и так правильно, что он незаметно для себя становится ужасно жадным до её касаний. Он постепенно углубляет поцелуй и, поняв, что девушка не сопротивляется, подхватывает её за бёдра и аккуратно укладывает на кровать, нависая сверху.

Джинён нежно и мягко покрывает поцелуями шею девушки, сходя с ума каждую секунду, когда с губ девушки срывается удовлетворённый вздох. Джиа тихо постанывает, когда парень оставляет мелкие засосы на животе, задирая её футболку до груди.

Через ласку Джинён пытается вымолить у девушки прощение за всю причинённую боль и несдержанные раннее данные обещания. Бэ целует и целует оголённую кожу девушки, получая в ответ тихие стоны Джиа. И эти звуки словно мелодия для его ушей – такая сладкая, словно сахар, терпкая, словно вино, вязкая, словно мёд. Парень утопает в этой симфонии чувств и ощущений, полностью отдаваясь зову своего сердца.

И пусть завтра они больше не заговорят друг с другом, пусть завтра мир продолжит идти вперёд так, словно их двоих никогда не существовало. Джинён создаёт их историю сейчас, упиваясь своей любовью, оставляя между началом и концом одно только «и пусть».

Джиа безмерно благодарна Джинёну за то, что он просто появился в её жизни. Пусть и так ненадолго, но сам факт того, что он был, что он любил, что он хотел – незаменим.

Время останавливается, застывает на какой-то момент, словно позволяя им двоим насладиться обществом друг друга сполна, заранее догадываясь, что и этого им будет мало. Предугадывая наперёд – время полетит с необычайной скоростью, чтобы они вдвоём как можно скорее встретились в следующей жизни, уже не теряя друг друга в самом начале их пути.

И пусть весь мир остановится – сейчас они есть. Джиа благодарна и за этот короткий промежуток времени

========== 13 ==========

Джиа мнёт края пиджака и поднимается на сцену, когда её имя объявляет директор школы в микрофон. Её мысли были заняты другим – совсем не выпуском, но подруга вовремя ткнула её локтем в бок. Получив аттестат на руки и пожав руку директору, она мельком взглянула на него и увидела ободряющую улыбку.

В его глазах плескалась гордость за дочь, но он не мог в полной мере обрадоваться её успехам, ведь даже глупец мог бы понять, что девушка слишком подавлена для всей этой мишуры; слепой бы почувствовал эту угнетающую ауру вокруг неё, которая забивает её саму в угол и душит.

Спускаясь вниз, она чувствует взгляд – пристальный, пропитанный такой же болезненной тоской, как и у неё. Сон знает, что это Джинён, но намеренно не смотрит на него в ответ, потому что уверена в том, что бросится к нему, наплевав на всё. Даже сидя на своём месте она не может избавиться от тянущего чувство внутри, что всё не так, как нужно.

Всё до отвратительного неправильно. Джиа отказывалась верить в эту реальность до конца, когда всё идёт, грубо говоря, не по плану, но ничего ей и не оставалось. Она стояла на краю своей жизни, пытаясь принять правильное решение. Но что может быть правильным, кроме как просто быть рядом с ним. С тем, кто сейчас сидит вдалеке от неё. С тем, чья жизнь уже расписана по дням его родителями.

Она боится за него – так сильно, что хочет взять его за руку и вместе сбежать. Так почему бы просто не сделать это?

Почему бы тоже не пойти против правил, как все? Почему всем можно нарушать и пренебрегать ими, почему можно лишать двух людей их личной бесконечности? Почему они?

Вернувшись домой, Джиа бросает все документы и подарки на стол в гостиной и убегает в комнату, хлопнув её и закрыв на замок. Она прячется под одеялом в кровати и горестно плачет, потому что это несправедливо. Это так ужасно и отвратительно, что Сон отрицает вседозволенность последнего.

Девушка отбрасывает все сомнения, надежды – всё, во что она верила, – и забыла обо всех утешениях на этот счёт.

Всё резко забывается, когда она остаётся одна. В кошмарном одиночестве, которое загоняет её сердце в колючие кусты. Сон хнычет, кричит и бросает подушки в стену, будто от этого боль отступит, но ей не становится легче.

Становится только хуже, когда ей на телефон приходит сообщение от неизвестного номера. Она помнит цифры той девушки наизусть, потому что только из-за неё её настиг весь этот непрекращающийся кошмар. Чёртова Ан Дарим и её «Теперь исчезни из его жизни» бьёт как разрядом молнии по телу.

Сердце так сильно колет, что оно набирает бешеный темп. У Сон начинается одышка, перед глазами плывет её комната, в голове всё как в тумане – Джиа теряет сознание, и единственное, чего она бы очень хотела – это забыть.

***

Джиа берёт в руки письмо и понимает – от него. В связи с атмосферой праздника все трудности забылись, и было бы хорошо, если навсегда, но это ведь невозможно. По утрам вместо звона будильника её будит колючая боль в области груди. У неё в голове слышится его голос, который так сладко напевает ей песни любимых исполнителей.

Закрывшись в комнате и игнорируя вопросы матери о том, от кого оно пришло, Сон принимается его читать, вбирая в лёгкие как можно больше воздуха.

«2019.1.19

На тот момент, пока я пишу тебе, на улице прохладно и дует сильный ветер, солнца не видно, и, кажется, скоро вновь пойдёт снег. Я впервые за девятнадцать лет так не хочу выходить на улицу и играть с падающими снежинками, потому что это всё кажется таким бессмысленным без тебя.

На тот момент, когда это письмо окажется в твоей руке, наступит твой день рождения. Великолепный праздник, не думаешь? Только представь, что этот день принадлежит полностью тебе.

Сколько на самом деле прошло с нашей последней встречи? Год, верно?

Я видел тебя последний раз на школьном выпускном – и мне было ужасно тяжело сдержаться, чтобы не подойти и не обнять. Прижаться всем телом к тебе, погладить по волосам и сказать, что ты мне чертовски сильно нужна. Я звучу ужасно, правда?

Я бы тебе такого никогда не сказал, встреться мы лично. На самом деле, боюсь, что ты посмеёшься надо мной и начнёшь потом издеваться, называть меня сопляком или ещё как-нибудь. Но знаешь… думаю, я готов всё это вытерпеть только ради тебя, чтобы каждый день смущать тебя подобными глупыми фразами, чтобы слышать твой смех, чтобы видеть твою улыбку. Чтобы быть причиной твоего счастья – вот, что я по-настоящему желаю. Вот, о чём я мечтаю, Джиа.

Год… Это, оказывается, так много. Как ты встретила китайский новый год? Твоя мама ведь любит отмечать все праздники, какие только возможно. У тебя отличная семья, надеюсь, ты понимаешь это. Я и не думал, что это будет так тяжело – расставаться с тобой… навсегда. Каждый раз, когда мои глаза натыкаются на цветок азалии на моём пальце, я хочу выцарапать его и избавиться от этого ужасного смысла на нашей судьбе.

Знаешь ведь, да? Я скрывал так долго это от тебя, как только мог. Не хотел, чтобы ты узнала настоящий смысл этого рисунка, поэтому умалчивал о значении цветка до последнего. Глупо было, верно? Ведь ты с таким же успехом могла бы узнать в интернете или спросить у родителей. Если ты не знаешь, то я могу написать, хоть это и причиняет мне боль.

Азалия – символ преданности, но в то же время и печали. Цветы азалии дарят перед нежеланной разлукой. Если парень дарит этот цветок, он признаётся, что девушка для него единственная. Синий цвет также означает печаль и тоску. А то, что он один – одиночество.

Ужасно. Мне было так мерзко на душе. Я знаю, что написала тебе Дарим в день выдачи аттестатов. Было бы плохо с моей стороны писать тебе о том, чтобы ты забыла о них. Ведь я вновь напомнил.

Я не знал, что это ты – моя родственная душа. Были подозрения, потому что рядом с тобой всегда было ощущение свободы и лёгкости, сестра твоя быстро полюбила меня и доверяла, как родному, и в твоём доме, среди твоей семьи мне было так хорошо, что я забывал о том, кем мне приходиться быть. Я будто был тем, кто я есть на самом деле.

Я чувствовал себя вашей частью, членом вашей семьи. Твоим человеком.

Ты не раздражала меня, видимо, как я тебя в начале учебного года. Сначала ты была просто никем для меня, а потом… Увидев тебя посреди цветущей сакуры, когда лепестки словно снег кружились в воздухе и опадали на землю, солнце пробивалось сквозь ветки и ярко светило, а посреди этой живописной красоты стояла ты – моё сердце замерло. Ты – абсолютное совершенство.

Я ничего не знал. Прости, что так вышло. Считаешь ли ты, что это моя вина? Надеюсь, нет. Так решили мои родители. Я так ненавижу их за то, что они совершили ошибку и по их вине… погиб мальчик. Но разве это причина отдавать меня? Они посчитали меня выкупом? Они… С чем они меня сравнивали тогда? Никогда не считали меня за человека даже тогда, когда я вырос.

Я не знал, что теперь всё не так, как раньше. Мне страшно.

Ловлю себя на мысли о том, что хочу умереть, потому что боль, тревожащая меня каждый день, невыносимая. Я чувствую, что не смогу пережить её. Как мне жить, когда я не могу сосредоточиться ни на чём, кроме боли? Она горит пламенем в моей груди, обжигает меня, я задыхаюсь от дыма – легче и вправду умереть. Но меня останавливает только одно – что будет с тобой?

Сделаешь ли ты такую же операцию, как Дарим? Удалишь ли ты нашу одиночную азалию с руки и сотрёшь воспоминания обо мне? Если тебе так будет легче – делай. Забудь меня, но дай мне, прошу, ещё три письма. Дай мне сказать тебе всё, что я так хочу. Дай мне ещё время любить тебя и знать, что ты помнишь, любишь меня в ответ. Дай мне ещё время, родная.

Побудь моей Сон Джиа. Я обещаю, что всё будет хорошо.

Любовь моя, прости меня. Прости».

***

Второе письмо, пришедшее на следующий год того же числа, что и первое, Джиа спрятала под подушкой и долго смотрела на кровать, отвлекаясь от учебника по английскому языку. Ей не хватало храбрости прочитать и его тоже, это оказалось слишком тяжёлым бременем на её плечах.

Сон вздыхает и облокачивается на спинку стула. Девушка хмурит брови, когда слышит стук в дверь комнаты, но всё же кричит, что заходить можно. Она закрывает учебники и, заметив мать, не поворачивается в её сторону лицом.

Джиа знает, зачем она пришла. Девушка откладывала этот момент до последнего, пока отец не психанул после очередного нытья Сон. «Если тебе так плохо, то просто сделай это!» – все члены семьи тогда потеряли дар речи, а маленькая сестрёнка бегала взглядом то к отцу, то к матери, но они молчали. Джиа скрылась в своей комнате и не выходила оттуда на протяжении всего дня.

Больно. Всё ещё до невозможного больно. И когда мать девушки вновь обнаружила свою дочь без сознания в комнате, то положила её в больницу на неделю. Эту проблему нужно как-то решить, но есть только два способа.

Либо присутствие Джинёна рядом, либо его полное отсутствие даже в самых сокровенных воспоминаниях. Первое она себе позволить не может, как бы сильно этого не хотела, а ко второму не хочет прибегать. Категорически против – не может себе представить жизни без Бэ, пусть это и будут лишь воспоминания.

Они не согреют её холодным вечером, не прочитают стихи собственного сочинения, не споют ей песню перед сном, не признаются в любви – эта память причиняет только боль. Джиа не знает, куда себя деть, чтобы воспоминания о нём приносили только радость. Но стирать их запрещает.

Приехав в больницу, Сон крепко сжимала руку матери и пятилась назад перед самым кабинетом врача. Ей страшно просто взять и избавить себя от этих страданий. Её душа ноет, устраивает бунт и кричит разуму о том, чтобы девушка тот час же развернулась и убежала в комнату. Но мать толкает её в кабинет и закрывает дверь.

Джиа смирилась. Особенно после страшного прогноза врача о том, что стоит сделать операцию как можно быстрее. Когда девушка сидела в кресле со странным шлемом на голове, то ощущала все прикосновения врача острее, чем раньше. Он взял её руку в свою и очертил пальцем контур рисунка.

– Нет! Я так не могу.

Джиа вырывается из кресла, стягивает шлем с головы и бросает его врачу. Ей страшно. Она вдруг представила себе такую жизнь – пустую, но счастливую. Без боли, без тоски, без извечного «почему», который проносится в разуме. И поняла, что не хочет этого.

Джинён попросил ещё пару лет, ещё пару писем. Ещё немного времени, чтобы чувствовать себя кому-то принадлежащей. Ей необходимо эта потребность в Бэ прямо сейчас, как никогда раньше.

***

«2020.2.25

Надеюсь, ты всё ещё помнишь меня. Хотя я знаю это пока пишу тебе. Сердце словно знает, что ты пока не отказалась от нас, верно, Джиа?

Я очень сильно жду твоего ответа, но понимаю, что ты не захочешь мне писать. Я виноват перед тобой в том, что подарил тебе надежду на наше совместное будущее.

Однажды перед сном я решил представить на пару минут, какого это – жить без единого воспоминания о тебе. Неужели, такое и вправду возможно? Возможно ли выжить из памяти целый мир, который когда-то принадлежал тебе? Вряд ли… Я не знаю.

Я вдруг резко очнулся, словно от кошмара, когда приснилось, что я стёр тебя. Боже, у меня не хватает на это сил. Каждый день, когда Дарим обнимает меня или целует, то мне становится мерзко от её прикосновений. Я хочу сбежать от неё, смыть её с себя, но не выходит – она всегда рядом. Я хочу быть рядом с тобой, так сильно и дотошно, что голова кружится.

Я схожу с ума, когда вспоминаю о твоих тёплых объятиях, о твоих поцелуях, о твоих касаниях. Я хочу прибежать к тебе, чтобы вновь ощутить вкус твоих губ, чтобы вновь прижать тебя к себе и упиваться тобой днями, ночами напролёт, потому что ты принадлежишь мне. Хочу держать тебя за руку и целовать, долго и нежно. Хочу ощутить тепло твоего тела и дрожь в своём, когда я касался твоей кожи. Так… хочу. Я так нуждаюсь в тебе. Я опьянён этой бесконечной любовью и потребности в тебе.

Я хочу вновь обнять тебя и петь песни, которые однажды увидел в твоём плеере; хочу слушать тебя часами; хочу, чтобы ты внимательно слушала меня, когда я рассказывал тебе разные истории. Я так хочу проводить с тобой время, заперевшись в комнате. Хочу остаться с тобой наедине – представь, только ты, я и тишина. Наше тихое размеренное дыхание, стук сердец.

Я, я, я… А что чувствуешь ты? Хочешь ли ты того же, что и я? Возможно… Ведь и я принадлежу тебе. Весь.

Иногда становится так тяжело писать тебе, потому что – о, боже – это хоть какая-то связь с тобой. Я словно слышу твой голос, словно ты сидишь рядом со мной. Ужасно плохо от подобных мыслей.

Я невообразимо сильно скучаю по тебе, Джиа. Очень».

========== 14 ==========

После прочтения второго письма прошёл также ровно год. Оно пришло на её день рождения. Почему-то после этого письма на душе у девушки стало легче. Она словно ощущает дыхание жизни, которое стучится ей в двери. Оно просится внутрь, чтобы зажечь огонь внутри Сон, но Джиа закрывает все двери и щели, потому что понимает – если наладится жизнь, то из неё исчезнет Бэ.

Она абсолютно к этому не готова. Сколько бы месяцев, лет не прошло – Джиа всегда будет хранить его в своём сердце. До конца жизни. И после тоже. Она искренне молится на то, чтобы Джинён забыл о ней, ведь так ему будет легче жить в клетке, что соорудили его родители и родители Дарим.

Ан такая тварь. Джиа ненавидит её всей душой, но осознаёт одну простую вещь – они ведь похожи.

Они обе потеряли возможность любить тех, кого им положено. Они обе стали одиноки в результате несчастных случаев. Они обе ощутили конец, но почему? Почему Дарим продолжает измываться над влюблёнными и изнемогать Бэ? Джиа мечтает уничтожить всё в своей жизни, что касается этой брюнетки. Она чёртова сука – этого отрицать просто никак нельзя. Потому что это правда.

Она не отпускает Бэ. Душит его, душит и душит.

И ему больно. Джиа больно. Это больно настолько сильно, что Сон забывает дышать. Она делает глубокий рваный вдох и застывает, считая секунды до того, когда агония отпустит. Но с каждым днём, с каждой новой мыслью о парне – всё возвращается на круги своя.

Она не его, он не её. Они разделены и это нужно принять, потому что изменить уже ничего не получится.

Джиа кричит, отчаянно хватаясь дрожащими руками за футболку. Её грудь пылает, эта боль съедает её без остатков. Сон хочет вырвать своё сердце, но боится двигаться. Ей страшно – она падает на колени и плачет навзрыд.

Она хочет к нему. Её душа рвётся к Бэ. Джиа безмерно любит его.

Когда девушка получает третье письмо, на улице весна – его любимое время года. Джиа представляет, как он, наверняка, сидит сейчас за столом и делает уроки, чтобы успеть сдать все долги в университете. И как только в её голову забираются мысли о том самом дне, которое положило начало их длинной, радостной и трагичной истории любви, она сжимает губы и плотно зашторивает окна.

На дворе девятое апреля, и уже цветёт вишня – это настолько прекрасно, что Сон решает выбраться на улицу. Джиа выбрасывает календарь в мусорный бак.

Минхён хочет составить ей компанию сегодня вечером, но Сон отказывается. Она не хочет видеть его в тот момент, когда хочет остаться одна. Ей хочется побыть в этом разбитом одиночестве, чтобы добить себя воспоминаниями о Джинёне; чтобы сидеть в малолюдном парке и глядеть на одинокое цветущее дерево; чтобы читать его письмо и в тысячный раз понимать, что её любовь безмерна, бесконечна.

Она не измеряется ни в чём, не исчисляется годами – она просто есть.

И Джиа живёт ею, потому что не видит другого смысла. Его любовь – их – дарит ей крепкую основу продолжать жить и радоваться.

Сон смотрит на небо и только оно дарит ей ощущение вечности, которого ей так не хватает. Только оно и вечно на земле – оно не упадёт.

***

«2021.4.9

Привет, Джиа.

Как твои дела, как ты поживаешь? Как встретила мною любимый апрель? Только не грусти, родная. Это ведь прекрасный месяц. Очаровательная пора, когда стоит вдохнуть воздух, потому что он весь пропитан нашей историей.

Слышишь, как ветер горестно шепчет наши имена? Он помнит всё. Эти деревья цветут каждый год для нас, чтобы радовать твои глаза и напоминать мне о том, что когда-то всё было как нельзя отлично. Всё было замечательно – даже ещё лучше.

Их лепестки опадают словно снег, люди топчутся по ним и вскоре совсем забывают про их красоту. Они становятся лишь мусором под их ногами. Как скверно. Как подло.

Как ты встретишь май? Как ты проведёшь лето?

Боль всё никак не утихомирится, но она меняется – становится тягучей, вязкой, липкой. День за днём новые люди, новые знакомства, новые места. Ненависть растёт с каждым днём и преследует меня даже тогда, когда я ступаю в родительский дом. Привыкнуть к ней я никак не могу и боюсь, что никогда не буду в силах превратить это во что-то обыденное.

Но одно неизменно в моей жизни – ты. Точнее – мои чувства к тебе.

Наша с тобой весна была прекрасной, каждая следующая без – отвратна мне. Каждая крупинка дня пропитана тобою. Я никого не буду любить так, как тебя. Ни по кому так не буду тосковать, как по тебе. Всю жизнь.

Прошу, не грусти, любимая.

Всё будет хорошо».

***

Джиа сжимает бумагу в руках и прижимает к груди, потому что это невыносимо тяжело. Когда же её сердце успокоится? Когда же уже душа поймёт, что присутствие Джинёна в жизни невозможно. И этого не изменить, хоть и прошло уже три года. Зачем Бэ вообще вновь появился в её жизни? Чего он хотел этим добиться? За это время он вполне мог уже смириться со всем, что с ними произошло. Как, в принципе, и сама Джиа. Но, видимо, есть вещи, в которых они и вправду немного похожи – они оба не могут отпустить прошлое.

Сон выходит из дома, наплевав на количество домашнего задания и реферат, который ей нужно будет сдать на следующей неделе. Ей становится по-человечески обидно за то, что происходит вокруг неё. Всё это до невозможного её раздражает – эти улицы, по которым она прогуливалась по дороге домой, эти люди, слоняющиеся вокруг и улыбающиеся, это солнце, из-за которого неприятно печёт кожу. Абсолютно всё в этой весне она не переносит уже третий год.

Да, третья весна в разлуке. Джиа удивляется тому, как быстро бежит время. Как только ей исполнилось двадцать, то оно стало просто лететь. Она боится, что так её жизнь и пролетит, и она останется ни с чем в итоге.

Может, они с Минхёном купят маленький дом за границей на берегу океана, где-нибудь далеко от людей и всего остального мира. Их дети и внуки будут иногда им названивать или приезжать погостить на праздники, но в итоге всё закончится тем, что Сон будет стоять, греться под тёплыми солнечными лучами, слушать крики чаек и наблюдать за тем, как волны океана облизывают скалы и яростно бьются о них.

Её жизнь – одно мгновение.

Она боится, что всё так и получится. Но ещё больше она боится того, что никогда так и не увидит его. Может, Сон вообще не доживёт до старости, ведь с этой болью жить долго невозможно, а таблетки когда-нибудь превратятся в яд, который медленно уничтожит организм.

Забывать Джинёна – последнее, чего она бы хотела.

Остановившись посреди аллеи и разглядывая огромное персиковое дерево, которое широко раскинуло свои ветви, Сон словно окунулась в бассейн с холодной водой. И ведь вот же её выход – письма. Вот он – мост между ним и ней. Между прошлым и настоящим, прошлым и будущем. Между всем, что было, и всем, что будет.

Ведь, даже если она и сотрёт Бэ из памяти, сведёт рисунок на пальце, оставляя на нём белесый тонкий шрам, если он исчезнет навсегда из её жизни – у неё всё ещё будут его письма, которые словно весточки из прошлого будут приятно согревать сердце.

Вглядываясь в мягкие расплывающиеся на поверхности реки очертания высотных зданий, Джиа по-детски улыбается и вытаскивает последнее пришедшее письмо от Джинёна. Оно уже мятое из-за того, что девушка с силой сжимала его в руках, но ей было всё равно. Она перечитывала строки и карандашом дописывала с обратной стороны ответы на вопросы.

Ей было страшно отправлять ему хоть что-нибудь, ведь она прекрасно знает, что Дарим не ослабила свою хватку. Может, она продолжает пристально следить за всем, что происходит в жизни Джинёна.

Скорее всего, Ан отстанет только тогда, когда сама лично убедится в том, что больше ничего не связывает разлучённых влюблённых.

Совсем она отчаялась от страха остаться одной, а тут такой красивый и умный парень, который достался ей, так скажем, как выкуп за грехи родителей. Как глупо же это звучит. И было бы хорошо, если бы это оставалось только выдуманной сказкой, чтобы запугивать маленьких девочек. Но это суровая реальность Джиа, от которой она не в силах убежать.

Она сидит на скамейке и оглядывается вокруг – довольно-таки пусто. Сейчас будний день, время обеда закончилось уже как два часа, так что и в парках народа особо нет. За исключением домохозяек с детьми, туристов и таких же, как Джиа – прогульщиков. Минхён звонит ей на сотовый телефон уже во второй раз, пытаясь выяснить, где она, потому что Намхён, конечно же, позвонила ему и рассказала об её отсутствии.

Хван бы заняться уже своей жизнью, а не лезть постоянно в личное пространство Сон, но вторая к этому уже давным-давно привыкла. Джиа вдруг стало интересно, а как там поживает Даниэль? Что стало с Сону? Жив ли Сонун? Вернулся ли в родную страну Гуаньлинь? Стал ли стажёром в крупной компании Джэхван, как и мечтал? Поступил ли в университет Дэхви, который днями и ночами занимался? А как там Уджин, который до последнего не верил, что Джиа обыгрывала его всякий раз, когда они играли вместе?

Они живут счастливо? Нашли они свою пару? Что они делают прямо сейчас?

Когда Джиа зажала между губ сигарету, то стала хлопать по карманам в поисках зажигалки, но потом поняла, что забыла её дома. Она была рада только тому, что взяла с собой карточку, поэтому тут же отправилась в ближайший магазин. Пришлось пройти не маленькое расстояние, прежде чем отыскать первый магазин, в котором не было злой женщины с осуждающим взглядом, которая даже с предъявлением удостоверения личности отказывалась продавать зажигалку.

Наконец, расплатившись за зажигалку и один кофейный напиток, который она взяла с холодильника, потому что её без причины стало клонить в сон, она выбежала наружу и вдохнула воздух. За несколько минут поднялся ветер и небо затянуло тучами. Сеул превратился в мрачный тусклый мегаполис, который обычно описывают авторы популярных книг ужасов. Задумавшись про ужастики и про разные группировки мафии, она подскочила с криком, когда кто-то коснулся её плеча.

– Ты до сих пор такая шумная, – Джиа скривила губы и нахмурилась, когда Даниэль усмехнулся над своими же словами.

– А не нужно подкрадываться к людям со спины, – Сон зажгла сигарету и сделала первую затяжку.

– Всё ещё не бросила? – Кан встал рядом так, что их плечи соприкасались, но Джиа было откровенно на это наплевать. Они стояли под козырьком магазина и наблюдали за тем, как прохожие забегали в кафе или спешили попасть в автобус, чтобы уехать домой, иначе есть вероятность попасть под ливень.

– Даже не планирую, – Даниэль улыбнулся и повторил за Джиа – зажёг сигарету и зажал её между обветрившимися губами.

Сон ждёт его вопроса, потому что чувствует, что он хочет задать его. Девушка смотрит на его левую руку и видит яркое изображение бабочки, окрашенное в ядовито-красный и очерченное чёрным контуром. Ей хочется сказать о том, что выглядит это пошло и некрасиво, как-то слишком броско и пафосно, но по взгляду Кана поняла, что он думает точно так же.

Ему не нравится, но идти против природы не в его же приоритетах. У него на губах болтается имя Хван, потому что Даниэль не видел её уже два года. И, признаться честно, он хотел бы встретить её вновь, чтобы, как и в прежние времена, помолчать на скамейке знакомого им парка или поговорить за парой баночек пива о семейных проблемах. Он согласен даже просто мельком взглянуть на неё в толпе и увидеть, а её губах счастливую улыбку.

– У неё всё хорошо, – Джиа не выдерживает и ей становится тяжело смотреть на то, как Даниэль задумчиво смотрит в одну точку, курит уже третью подряд и сжимает лямку рюкзака в ладони до красных отметин от ногтей. Она чувствует его настроение и отчего-то понимающе относится к его состоянию. Девушка вдруг вспоминает Бэ и жмурит глаза. Ей хочется оказаться рядом с ним так сильно. – Мы учимся в соседних университетах. Почему бы вам тогда не увидеться? – Кан усмехается и смотрит на Джиа.

– А зачем? – прямо спрашивает он и вздыхает. Сон пробивает насквозь его колючий взгляд. В них такая родная боль, что ей хочется вырвать своё сердце. – Ничего не изменится, если мы встретимся с ней. Потому что захотим увидеться во второй, в пятый, в десятый, и так до бесконечности, пока кто-нибудь не узнает. Тогда будет вдвое больнее и сложнее расстаться. А сейчас ведь и так хорошо, верно? Я знаю, что ей будет хорошо и без меня, – они смотрят друг на друга, и Даниэль словно говорит не про них с Намхён, а про Сон с Бэ. – Она должна научиться жить без тех, с кем думала проведёт всю жизнь. И понять, что прошлое нужно принять – его ведь не изменишь.

– Какие слова, Кан. Где прочитал? – Джиа поспешила отвернуться и вновь зажать сигарету меж губ, чтобы вдохнуть в себя ядовитый дым, который наряду с обезболивающими травит её организм и медленно убивает в девушке жизнь.

– Уж лучше бы из книги это прочитал, чем испытал на своей шкуре, – Даниэль не изменяет себе – смеётся, превращает всё в шутку, издевается, подстёгивает. Джиа ни разу не видела, чтобы он расклеился или хотя бы всерьёз принял чужие оскорбления. Он словно всегда пропускал их мимо ушей. Слова действительно не ранили его сердце? Что тогда сможет разбить его?

– И какая она? Красивая? – Кан выбрасывает окурок на землю и тушит его носком от кроссовок, задумчиво поджимая губы.

– Роскошная красота, – честно признался он. – Но такая бестолковая и пустая, – парень пожимает плечами и опирается о стеклянную витрину магазина.

– Снова отец? – Джиа тушит сигарету о крышку мусорного бака и выбрасывает туда же, прижимаясь плечом к Даниэлю, чтобы стало теплее.

– А как же. Кто ещё, если не он, будет разрушать мою жизнь? – Сон опускает голову и тоскливо стонет, потому что под сердцем так жалостливо всё сжалось. На землю падает несколько крупных капель, разгоняя пыль с дорог, которая была так и не тронута слабыми порывами ветра. – Давай зайдём внутрь, перекусим, может. Мне уже холодно, – Кан открыл дверь магазина и придержал её, чтобы Джиа зашла первой.

По давним рассказам Намхён Кан – настоящий джентельмен, который пытался скрыть это ото всех. Сам парень даже не знал, зачем притворялся. Быть вежливым никогда не выходило из моды.

Горячий бульон, острая лапша, кимпаб с креветками и сливочным сыром, холодная кола – это всё намного лучше, чем походы в рестораны или что-то тому подобное. Джиа с Даниэлем сидели у окна, наблюдая за тем, как капли неистово били по асфальту и смывали со столицы всю накопившуюся грязь.

Они оба хотят написать на запотевших окнах слова о помощи, чтобы это всё исполнилось. И чтобы вся их боль стихла на какой-то момент, исчезла – была смыта этим весенним дождём. На улицах пахнет свежестью, травой и дыханием нового начала, но зачем всё это?

– Не говори ей, что мы виделись, – сказал Даниэль перед тем, как выбросить весь мусор в ведро. Сон кивнула и прошептала тоже самое, потому что знает – Джинён может догадаться о том, что она с Каном общалась. Иногда так невыгодно, когда многие общие знакомые учатся в одинаковых университетах.

– До встречи, Даниэль.

– Береги себя, – аккуратно шепчет Кан и ободряюще улыбается Джиа, протягивая ей купленный зонт.

– И ты, – отвечает Сон, и они расходятся в разные стороны, заранее зная, что больше никогда они не увидятся.

========== 15 ==========

«2022.4.9

Знаешь, иногда я думаю о том, что бы было, не взяв я тогда твои руки в свои в попытке тебя успокоить?

Наверное, ничего. В прямом смысле. Мы бы просто оба закончили школу, разошлись бы, кто куда. И между нами ничего бы не было, потому что, видя этот рисунок, я бы его прятал всю жизнь. Я в принципе так и хотел сделать, если бы обнаружил свою родственную душу в новой школе. Я хоть и переводился с маленькой надеждой найти свою судьбу, в душе понимал, что ничего не выйдет.

Я знал, что разобью тебе сердце. Тогда я ещё не знал, что ты – Сон Джиа. Я знал тебя, как любовь всей своей жизни в будущем. Я представлял тебя, если честно, другой – из такой же бедной семьи, ниже ростом сантиметров на десять, с еле заметными веснушками на лице почему-то, с короткими волосами и, как ни странно, аккуратным маникюром.

Но ты предстала другой – из состоятельной семьи, такой красивой и высокой, далёкой и привлекательно сверкающей словно звёзды. Такой прекрасной, Джиа.