Текст книги "Цветы азалии дарят перед нежеланной разлукой (СИ)"

Автор книги: nobody_heart

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Джиа боялась своим мимолётным счастьем принести подруге боль, потому что, сколько бы Хван не говорила о своём хорошем состоянии, всё было понятно и так. Глаза никогда не врут. Намхён не умеет делать вид, что ей всё равно, когда он проходит мимо неё в школьном коридоре.

Даниэль притворяется лучше всех, поэтому Джиа иногда сомневается в его честности. Один холодный взгляд в сторону Сон и один уже другой в сторону Намхён, но что плещется там, на глубине его глаз? Сожаление ли это, или влюблённость – Сон не знает, а Хван и не рассказывает.

– У нас мало времени, давай заниматься.

Джиа психует и отодвигает от себя тарелку, схватив рюкзак, валяющийся на полу. Ей так хочется уйти и расплакаться у себя в комнате, потому что Джинён молчит. Он промолчал. И почему же? Сон думает, что это из-за Дарим. Может, Бэ отказывает этой Ан только из вежливости к Джиа? Или потому что ему и вправду некогда, а такие сообщения – короткие и бесчувственные – приходят и Сон тоже.

На её глаза наворачиваются слёзы, и она обессилено падает обратно на стул.

– Вот именно! У нас мало времени, Джинён! – в сердцах кричит Джиа и достаёт из рюкзака новую пачку сигарет и зажигалку.

Джинён молчит. Сон хочет ему заехать кулаком по лицу, потому что – сколько можно молчать? Неужели ему нечего ей сказать кроме как «у нас мало времени». Ей хочется услышать от него что-то иное; нечто такое, что заставит её застыть на месте и полностью ему довериться. Но Бэ так умело отталкивает её и держит на расстоянии, что Джиа тошнит от такого отношения.

Она никому не позволяла такое игнорирование своих чувств или своих слов, тогда почему она продолжает терпеть это от Джинёна? Сон встаёт и подходит к открытому окну, делая первую затяжку. Всё нервирует, всё раздражает. И даже сигарета не в силах потушить тот разразившийся гром в душе.

Бэ в какой-то момент встаёт со стула и медленно подходит к девушке, будто бы до сих пор думая, а правильно ли он поступает. Парень становится позади Сон и обнимает её, положив подбородок на её плечо. Он прижимается к ней всем телом и тяжело дышит, отчего у Джиа дыхание становится прерывистым.

– Извини, я просто… Не умею говорить о своих чувствах. Ведь зачем говорить, если я могу показать?

И Джиа сдаётся. Джинён – её идеал, который вроде и близко, и далеко одновременно. Такой запретный плод, что сверкает и блестит у неё перед глазами, а в руки брать нельзя. И Сон любит Бэ, вот только даже после его слов Дарим становится первой причиной её сомнения.

========== 11 ==========

boy epic – tell me you love me

Спустя некоторое время Даниэль не выдержал и всё же решил поговорить с Намхён снова, хотя в голове он корил себя за это. Он понимал, что играет с ней – то отталкивает, то притягивает. Ещё парень прекрасно знает, что она придёт. Она будет делать вид, что ей уже всё равно, но своим приходом только опровергнет это. Кан в какой-то степени пользуется её слабостью.

Хван приходит вовремя и не садится рядом с ним на скамейку, оставаясь стоять возле мусорного бака, чтобы выбросить фантик от шоколада. Ему это не нравится, но молчит.

Их разговор был ещё более неловким, чем при их первой прогулке в этом же парке. Просто какие-то дежурные вопросы, холодность со стороны Намхён и попытка всё уладить со стороны Даниэля. Глупо, но парень понял, что не хочет расставаться на такой плохой ноте. Глупо, потому что эта плохая нота поставила бы окончательную точку, а сохранение дружеских отношений только всё усугубит и ухудшит.

Глупо, но Даниэль уже всё решил.

Намхён ему не чужой человек, просто так получилось. Кан думал, что стоило оборвать всё тогда, когда он сам искал с ней встречи и ждал звонка посреди ночи, но продолжал и молчал. Кан думал, что стоило оборвать всё тогда, когда встреча с Ян Еджин не обрадовала, а просто принесла душе покой. Теперь ему кажется, что это не тот покой, что ему нужен. Ему сейчас нужен другой. Ну и пусть через год его выбор оказался бы неверным в пользу Намхён, ему было бы хорошо рядом с ней. Свободно и интересно.

Но внезапно Хван произносит слова, повергнувшие парня в шок.

– Я ненавижу этот город, – Намхён облегченно выдыхает, когда эти слова вырываются с её губ и тонут в подсознании Даниэля.

– Тебе не стыдно говорить такое? – у Кана перехватывает дыхание от подобного честного заявления девушки. В её глазах ни капли сомнения на этот счёт, но как только она раскрывает губы, чтобы ответить на, казалось бы, простой для неё вопрос – Намхён замолкает.

После двух минут напряженного молчания, девушка, наконец, отвечает с предыханием в груди, надеясь, что сможет сдержать предательский ком в горле.

– Меня здесь ничего не держит.

Под конец её голос дрогнул, выдавая нервозность в теле. Намхён хочет отвести глаза от парня, но не в силах оторвать от него свой заинтересованный взгляд.

Даниэля задело. Он молчит, на лице не проскакивает ни одна эмоция, но внутри он кричит. Кан хочет выпустить всё наружу – всю злость и отчаяние, зародившееся буквально в одно мгновение. Ничего?

– То есть, ты хочешь сказать, что у тебя нет никого, ради кого ты бы осталась здесь?

Даниэль – эгоист, и он в этом признаётся, положа руку на сердце. Его так задели эти слова Намхён, что он не в силах сдержать тяжёлый вздох. На его груди лежит словно что-то тяжёлое, будто уронили груду камней – грязных, тяжких, с острыми краями и неровной поверхностью, из-за которых на груди ссадины и царапины.

Они несут за собой тяжесть, от которой Даниэль понятия не имеет, как избавиться.

Намхён набирает побольше воздуха в лёгкие и на одном дыхании приглушенно произносит:

– Никого.

Кан невольно жмурится – весь его мир поплыл перед глазами, сверкая разноцветными прыгающими пятнами на темном полотне.

Он не верит ей. Даниэль не верит ни единому её слову.

Кан открывает глаза и заглядывает в её тёмно-шоколадные, словно ища там чего-то неизмеримо родного и тёплого, но всё, что он получает в ответ – холод и отрешенность.

Видимо, Намхён окончательно закрыла душу от Даниэля.

Видимо, всему – им – пришёл конец. Хотя сколько раз они думали, что больше никогда не сойдутся, но всё равно через некоторое время прибегали друг к другу.

Ему боль давит на гордость, ведь Даниэль понимает, что так не должно быть. Они никто друг другу, нельзя испытывать такое по отношению к чужим людям. Тогда почему так тянет? Почему так хочется коснуться её щеки и приласкать? Почему хочется поцеловать и увезти куда-нибудь?

Почему так хочется быть рядом с ней, когда она не его?

– Я знаю, что ты… не моя, – Намхён шумно сглатывает. Её уверенность надламывается, лёд даёт трещину. Она готова упасть к нему в объятия и никогда не покидать. Но держит себя в руках из последних сил. – Но я не могу отказаться от тебя.

Они стоят неподвижно. Смотрят друг на друга неотрывно. Словно ждут, кто первый сдастся.

Но оба стоят, как вкопанные. И только неизмеримая боль в глазах и тяжёлое дыхание обоих выдаёт их. Они хотят оба сделать шаг навстречу, так хотят взять друг друга за руки и сбежать. Но зачем?

– Ты отвратительный эгоист, – в сердцах шепчет Намхён, закрывая глаза. Даниэль кивает.

– Тебе ведь это никогда не мешало общаться со мной. И даже… влюбиться, – Даниэль с силой выдавливает из себя это слово, и лицо Намхён кривится в отвращении к самой себе. Она сейчас себя так ненавидит. Ненавидит эту потребность в нём. Ненавидит то, что он хочет считать её своей. Ненавидит всю эту ситуацию.

– Я так не могу, Даниэль. Мы чужие друг другу – уясни это. Нас больше ничего не держит рядом. Остановись. – Намхён отворачивается, и Даниэль понимает, что она хотела ответить.

– Пока не стало слишком поздно?

Да, пока не стало поздно. Потому что потом будет ещё больнее расставаться. Нужно сейчас – они оба это знают.

– Не уезжай. Я прошу тебя о чём-то в последний раз – не уходи.

По взгляду Намхён, устремлённому куда-то в сторону, и по легкой ухмылке на губах Даниэль понимает, что она останется. В корее, в сеуле. Ради него, хотя и Минхён, и Джиа уже смирились с той мыслью, что Хван улетит в Китай.

Даниэль понимает, что ему нельзя было этого делать. Ладно, если упустить некоторые моменты истории, то он всё равно не имел права так удерживать девушку рядом с собой.

Он ведь первый отказался. Кан первый бросил всё то, что было между ними, словно ненужный мусор. Он разбил Хван сердце, прекрасно зная, что оно уже было покалечено – очень сильно покалечено. Но он разбил его вновь на ещё более мелкие осколки – почти стирая в порошок. И теперь, когда Намхён набралась мужества и попыталась отгородить себя от боли в третий раз, Даниэль не даёт ей уйти.

Он просит её, давит на жалость, говорит о своих настоящих чувствах, чтобы знать, что она будет рядом. Они будут в одном городе, в соседних университетах, с общими друзьями – они будут, так или иначе, пересекаться. А значит, видеться. А значит, продолжать нуждаться друг в друге.

Значит, никто из них не откажется друг от друга. Это как обвязать вокруг своих запястий ленту и разойтись в разные стороны. Они оба знают, что никогда не вернутся к месту встречи, не обернуться назад, но чувствовать эту ленту на своей руке – лучшее, что могло случиться с ними.

Кан провожает Хван до дома брата и следит, чтобы девушка зашла внутрь. А затем стоит возле главных ворот, словно ожидая того, что она выйдет снова. Но Намхён не выходит.

Хван отказывается от Даниэля окончательно, но принимает решение не улетать. Она рвёт приглашение шанхайского университета и сжигает его в раковине, заперевшись в туалете. Девушка села на крышку унитаза и ещё долго смотрела в одну точку, не ощущая накатывающей истерики.

Она почему-то думала, что разрыдается, как и всегда, проснётся с опухшим лицом и красными глазами, но сейчас прислушивается к своему сердце и ничего. Оно молчит, будто раньше никогда не билось. Будто Намхён мертва, а мозг обманывает её иллюзиями.

Как тяжело. Как тяжело любить тех, кто нам не принадлежит. Ещё тяжелее – их отпускать. Но иногда так нужно, так будет легче.

Даниэль возвращается домой и вновь застаёт Еджин у них в гостях. Он улыбается и обнимает её в ответ, когда она подбегает. Её объятия тёплые и уютные, особенно когда она в простой одежде и молчит. Парень закрывает глаза и мечтает оказаться на склоне холма, где он однажды встретил свой первый в жизни рассвет в одиночку. Он никогда раньше не обращал на это явление, но стоило ему задуматься о новых местах, чтобы показать Намхён, как стал шарить всю местность Сеула.

Он шумно выдыхает и утыкается носом в плечо девушки. Намхён пахнет иначе – детским порошком, а Еджин, видимо, сменила сладкие духи на цитрусовый аромат.

– Мне так жаль, что я не замечал тебя раньше. Жаль, что не влюбился в твою улыбку раньше. Жаль, что не показал тебе море и закат, – Даниэль слышит девичий смех и продолжает улыбаться.

– Я так рада слышать эти слова, любимый! Ты ещё успеешь показать мне море, у нас вся жизнь впереди! – у Ян всё внутри дрожит от счастья. Даниэль принял её и влюбился, и она ждала этого так долго. Его и её родители ждали этого, и вот наконец они слышат драгоценные долгожданные слова.

Кан жмурится и шмыгает носом от подступающих слёз. Он не знает, почему плачет. Его сердце не болит, душа не ноет, а разум сопротивляется. Впервые что-то идёт не так, как нужно. Схема сбивается, а Даниэль понимает, что его личная система трещит и разбивается, когда вместо Еджин он представляет Намхён в цветочном голубом платье.

– Мне так жаль, что я нуждаюсь в тебе. Мне так жаль, что я влюбился в тебя. Прости меня.

Пока Хван сверлит взглядом тумбу под раковиной, чтобы выпустить всю боль наружу, Даниэль задыхается в чувствах, которые неизвестно где сидят. Они душат его из какого-то неизведанного ему места, и он задыхается в объятиях той девушки, что ему предназначена судьбой, но которую он не в силах полюбить хотя бы на долю так же, как Намхён. И ему жаль даже перед ней, что он не любит и не хочет, и не может.

Комментарий к 11

моя любимая пара тт

сижу в прострации и думаю, что слишком привязалась к своей намхён и к своему даниэлю.

========== 12 ==========

Сканирование номера Ан не приводило Джиа ни к чему хорошему. На протяжении трёх дней на переменах и дома во время занятий она сверлила глазами телефон и уже набиралась духу позвонить, или написать, или написать Джинёну, чтобы узнать всё у него. Когда в четверг вечером её голова должна была быть забита скорыми экзаменами, которые начинались уже через две недели, она занималась тем же, чем и раньше.

Телефон. Её родители не одобрили бы встречи с друзьями в это время, потому что надвигается выпуск из школы, а она по городу бездумно гуляет. Отмазка в виде Намхён работала всегда идеально и безотказно, так что на эти выходные Джиа была определённо занята. Она знала, что будет делать и с кем будет встречаться в воскресный обед. Осталось только договориться об этом со второй стороной встречи и уладить мелочи – место и время.

Время на часах перевалило за полночь, что значило одно – все в доме спят. И в это время Сон позволяла себе слабость. Она закрывала комнату и доставала пачку сигарет, стоя у окна и расслабляясь. Ей казалось, что с каждым выдохом ей становилось легче и голова пустела. Но пустой головы у девушки, честно говоря, никогда не было.

Джиа думала постоянно, где бы она ни была и с кем. Мысли следовали в голову одна за другой, и оттого девушка находилась в вечных раздумьях. Она обсмотрела встречу со всех возможных сторон, предположила все варианты конфликта и даже подготовила свою речь по поводу Джинёна.

Джинён – её, и Дарим поймёт это.

Минхён почему-то это понял, когда узнал о том, что у Сон появилась родственная душа, и ничего больше не предпринимал. С одной стороны он даже чувствовал себя виноватым, ведь её подруга – его младшая сестра, но воспринимать Джиа как такую же сестрёнку или просто её подругу не мог. Сон всегда была для него кем-то другим, нежели обычной знакомой или другом.

Хван впервые посмотрел на неё как на девушку, когда Джиа в очередной раз пришла к нему домой, где тогда ночевала Намхён, и спрашивала у подруги, какое платье надеть на свидание лучше. Она была милой и обворожительной в тех платьях, в которых выходила в гостиную, чтобы и Намхён и Минхён оценили наряды. В осознании свои чувств его останавливал только её возраст. И останавливает до сих пор, вот только он постоянно думает – что случится с ним, когда Джиа достигнет той отметки в возрасте?

Когда наступает долгожданное воскресенье, Джиа вся дрожит от волнения. Она набирает её номер ещё утром намеренно. В характере Сон совершить мелкую подлость для тех, кто её раздражает или ставит под сомнения отношения. Романтические или дружеские – не важное. И сейчас она стоит между ней и Бэ, а это ну очень волнует девушку.

Но Дарим берёт трубку чуть ли не мгновенно, и голос её был такой бодрый и радостный, что у Джиа в животе от злости сводит. Она, чёрт возьми, счастлива, пока Бэ не знает куда себя деть.

– Я могу встретиться с Вами сегодня в обед? – Сон не хотела представляться или здороваться с этой девушкой. И где-то внутри на секунду кольнула совесть, но вот мысль: «А куда делась совесть Дарим?» полностью заткнула это чувство.

– Могу я узнать с кем говорю? – её голос вводит Сон в ступор. Она мечтала и желала услышать писклявый, детский голосок, который будет созвучен с тем, как гвоздями по доске проводят. Или что-то неприятное и жуткое, но голос Дарим заставил её кожу покрыться мурашками. Он был бархатный, приятный, чуть ли не мелодия для ушей. Джиа предполагает, что она вполне умеет петь, потому что такой голос создан для сцены.

– Сон Джиа, – наступает долгая вязкая тишина.

Джиа в это время карандашом рисует на тетради по английскому, ожидая согласия на встречу. Дарим же почему-то радостно подпрыгивает и садится рядом с Джинёном за обеденный стол. Её родители поехали вместе на какую-то встречу, а Бэ пришлось вновь стать нянькой для их дочери. У парня не было другого выбора, ведь Сон сказала, что занята. Она ставит звонок на громкую связь и крепко держит руку Бэ, чтобы он не ушёл.

– Хорошо, тогда где мы сможем увидеться? Давайте в час дня, – предлагает Ан и кусает нижнюю губу в ожидании.

– Я пришлю адрес сообщением, – Джинён замирает на мгновение, все мышцы непроизвольно напрягаются, и Ан чувствует это. Он узнал голос, и девушка довольна его реакцией.

Бэ даже не верится, что они обе пытаются добиться от него проявления хоть каких-то чувств. И обе выигрывают – парень до отвратительного зол. Он с силой отталкивает от себя Дарим и, молниеносно собрав свои вещи, пулей вылетает из ненавистной квартиры, чтобы успеть застать Джиа у неё дома.

Ссориться с Сон не было в планах. У Джинёна это называлось «выяснить, что происходит», но настроение у девушки после разговора с Ан заметно ухудшилось. И спровоцировал на очередной эмоциональный взрыв именно парень, когда пришёл к ней домой и у порога задал вопрос о том, о чём следовало промолчать.

– Где ты взяла её номер? – Сон толкает его на улицу и закрывает за собой дверь, чтобы не сбежался весь дом.

Если его увидит мама, то пригласит и устроит допрос о его будущих планах. Если его увидит папа, то Джиа не выйдет никуда из дома пока не получит аттестат. Даже в магазин. Если Мина, то поднимет шум и не отлипнет от него.

– Я… В твоём телефоне нашла, – Джиа решила не врать ему. Не в этой ситуации.

Сон пожимает плечами и отводит стыдливо взгляд, и чувствует себя паршиво, когда Джинён коротко выдыхает и мнётся на одном месте, сжимая руки в кулаки. Он дышит громко и тяжело, явно недовольный ответом девушки.

– Почему ты так злишься, Джинён? – тихо спрашивает девушка и касается ладонями его груди, чтобы успокоить. Она улыбается ему нежно и аккуратно подходит ближе, но Бэ убирает её руки.

– Потому что это моя невеста и мой чёртов телефон! – яростно кричит Джинён, зарываясь ладонями в волосы. Он слишком зол, чтобы понять то, что он только что сказал Сон.

Она ему минуту неотрывно смотрит на него и думает, что начинает верить. Джинён отталкивал её всё это время не просто так. Он просто играл с ней в кошки-мышки, то притягивая к себе, то отталкивая, не объясняя причины. На её глаза наворачиваются слёзы и она шмыгает носом, что для Бэ послужило каким-то сигналом для осознания сказанных им слов.

– Прости, я не это имел ввиду.

Он тянется к ней руками, но Сон прижимается спиной к двери, пытаясь безмолвно донести, что ей не хочется сейчас ощущать его касания. Джиа повторяет в своей голове «моя невеста» и плачет ещё больше, даже не понимая, что слёзы текут и она сейчас стоит в таком разбитом состоянии перед парнем.

– Пожалуйста, не плачь, Джиа.

Она так ненавидит то противоречивое чувство внутри. Ей так хочется подойти к нему и обнять, чтобы он снова извинился и сказал, что любит её. Но он молчит и просто смотрит на неё, и Джиа не может больше терпеть его взгляд на своём лице.

– Ты ничего не сделал. Это ведь просто правда, верно? – Джинён запоздало кивает и вновь понимает, что совершил ошибку. – Она твоя невеста, а я та самая девушка, что стоит между вами. Это мне нужно извиняться перед ней и тобой.

Как только Бэ хочет остановить её и взять за руку, то тут же отдёргивает себя. Этот момент самый подходящий, чтобы разорвать эту связь и прекратить доставлять друг другу одну только боль, прекратить питать своё сердце надеждами. Сейчас нужно всё прекратить, чтобы никогда не возвращаться к несбыточным мечтам.

Джиа хлопает дверью у него перед носом и бежит к себе в комнату, чтобы закрыться там до конца дня и выплакать всё, что внутри. На встречу она на идет. Вместо этого она удаляет номер Дарим, блокирует её в катоке. И хочет так же легко удалить её из своей жизни, как сделала только что.

Это она – чужая.

***

Родители уезжают вечером на очередное светское мероприятие, обещая вернуться поздно ночью. Мина легла спать ещё в 8 вечера, потому что ужасно устала, и Джиа осталась одна в давящей тишине огромного дома.

Когда она решила поиграть на ноутбуке или посмотреть какой-нибудь ужастик, ей на телефон приходит несколько сообщений от Джинёна. Она упрямится и не открывает их ещё около получаса, но, подогревая себе чайник, сдаётся.

«Я должен был рассказать тебе обо всём раньше, но не хотел. Не хочу и сейчас, потому что правда не хочу, не хочу, не хочу, чтобы ты знала о них. О моих родителях, Дарим и её родителях. Её бы никогда не было в моей жизни. Когда нам обоим было по десять лет, родители попали в аварию. Они сбили мальчика и вечером того же дня выяснилось, что он умер ещё в машине скорой помощи. У этого мальчика у же была родственная душа, и их родители планировали их совместный выпуск из школы, университет, женитьбу, детей и даже обсуждали их совместную старость – все родители так делают. Родственной душой этого мальчика была Дарим. Её родителям ничего не нужно было. Вместо денег, машин и прочего они попросили меня. И мои согласились на сделку».

«Отец Дарим адвокат, мать – бывший детектив. И угрозами они добились своего. Я стал платой за грехи родителей, сам того не понимая. С десяти лет мне сказали, что она – моя родственная душа, но уже тогда я знал правду. Я знал, что она для меня чужая и всегда будет чужой. Но мне было десять, я ничего не мог им сказать, поэтому промолчал. С тех пор я пытался несколько раз поговорить с ними о правильности поступка, но они были неуклонны. Дарим не красавица, не умница, а достойную партию для неё найти в нашем мире не так легко, и её родители знали, что их дочь может остаться ни с чем. В итоге мои уговоры были бесполезны, и я продолжаю молчать».

«Я хотел бы иметь огромную храбрость, чтобы обменять всё, что у меня есть, на возможность быть рядом с тобой и любить тебя каждой клеточкой своего тела. Но я слаб, безнадёжен. Я не могу ничего сделать для тебя, и это причиняет боль не только мне – нам. Мы оба страдаем из-за халатной ошибки моих родителей и моей трусости. Я так скучаю, но не имею права называть своей. Поэтому напишу тебе снова со всей нежностью и трепетом – «Я люблю тебя больше жизни». Прошу, поверь мне. Верь в эти слова».

«И впусти меня к себе, пожалуйста, я стою у дверей».

Сон бежит к двери, спотыкаясь о каждый угол из-за слёз, и открывает её, бросаясь к парню в объятия. Ей неимоверно плохо из-за своих мыслей и слов, о поспешных выводах о нём, обо всём, что крутилось в её голове. Хотелось утонуть в его руках и целовать, пока она не поймёт, что он простил её за психи.

Она вмиг забывает о его словах, потому что они теперь не имеют никакой цены, никакого смысла. Они в секунду превратились в прах, когда Бэ тянет девушку за руку и заводит обратно в дом. Джиа вытирает слёзы и, выключив чайник, утягивает парня к себе в комнату, чтобы закончить разговор там. Ей не хочется зря терять времени внизу, тем более в любой момент могут прийти родители. Лучше и безопаснее будет в её запертой комнате.

Когда они оказываются внутри, Джинён медленно наклоняется к Джиа, чувствуя то, как её тело начинает трястись. Парень слышит, как быстро и отчётливо бьётся сердце девушки, когда он в считанных сантиметрах от неё.

– Я люблю тебя, – долгожданное признание от Бэ. Его голос дрогнул. Солнце постепенно опускается, скрываясь за горизонтом и окрашивая голубое небо в персиковые, пастельные оттенки. Комнату охватывают вечерние сумерки. – И если нам придётся стереть друг друга из памяти, – Бэ берёт Сон за руки и подносит к груди, – я найду способ помнить тебя, – наклонившись, он невесомо касается губами тыльных сторон ладоней по очереди и громко вздыхает. – Потому что ты моя.

Джиа болезненно жмурит глаза, будучи не в силах смотреть на него. Сейчас он такой сломленный, но в её глазах, особенно перед ней, и особенно сейчас, старается казаться сильным. Однако Сон всё видит – у него душа разваливается по кускам так же как у неё. Слоится от отвращения к себе и отваливается часть за частью, сгнивая где-то там, на глубине.

Джинён опускается перед девушкой на колени. Джиа на секунду становится неловко, потому что она никогда не ожидала, что парень осмелится на такое, мягко говоря, унижение. Бэ стоит перед ней на коленях, сдерживает свой болезненный стон в кромках сердца, держит крепко девушку за руки и смотрит на неё пристально, с такой нежной и неописуемой любовью, что у Сон перехватывает дыхание.

– Я ничего не буду тебе обещать, потому что ничего не смогу выполнить. И если я не смогу сдержать своё слово тебе, то буду последним человеком на земле. Только… Только хочу сказать, что очень… и очень сильно люблю тебя, Джиа. Я хочу для тебя самой счастливой жизни, чтобы этот мир никогда не был свидетелем твоих слёз, потому что это неправильно – позволять тебе плакать. Ты потрясающая. Девушка, которая заслуживает всего самого лучшего и светлого на этой планете, потому что тебе досталась отвратительная ноша, – Джинён запинается и опускает на пару мгновений взгляд, но потом снова громко вздыхает и смотрит ей в глаза, видя в них стоячие слёзы, – брошенной. живи счастливо, Джиа. Будь любима, заслужи уважение других и стань хорошим примером для других. Никогда не забывай, что быть собой – самый храбрый поступок, на который только ты будешь способна. И, несомненно, самый честный. Живи правильно и беззаботно. Проживи эту жизнь так, чтобы никогда не вспоминать о том несчастном поэте-писателе, который потерял своё счастье слишком рано.

Джиа сначала изо всех сил пыталась сдержать свои рыдания, но на последних словах парня уже не могла контролировать саму себя. Слёзы рвались наружу, с губ срывались отчаянные всхлипы и вздохи.

Тело дрожало в болезненной истоме. Джиа набирает полные лёгкие воздуха и боится произнести хоть что-нибудь, потому что боль из-за горячего склизкого кома сковывает её горло. И ощущение такое, словно она вот-вот отдастся истерике и потеряет рассудок от той печали, что скопилась в ней.

Азалия на пальце тревожит обоих в этот момент. Она покрывается теми знакомыми каплями, душа вместе с тем заливается кровавой жидкостью, оставаясь грязью на стенках груди. Джиа опускается на колени рядом с Джинёном, заглядывая в его глаза напротив, словно пытаясь отыскать там другие слова. Слова такие, способные разрушить эту огромную стену между ними. Слова, что освободят их от собственного приговора. Почему же они?

Джиа мягко улыбается Бэ и, сложив его руки себе на колени, тянется своими дрожащими ладонями к его лицу. Она невесомо касается его кожи, проводя легко пальцами по его щекам, будто через руки пытаясь навсегда его запомнить.

Она гладила его скулы, неотрывно смотрела прямо в глаза, и вправду пытаясь зарисовать этот печальный образ Джинёна у себя на сердце и на внутреннюю сторону век, чтобы каждый раз, закрывая глаза, видеть его.

Видеть своего Бэ, который своею тоской в глазах способен утопить в этом океане все прочие чувства.

Джинён прикрывает веки, потому что у него чувство, будто Джиа бесцеремонно роется в его душе – в его мыслях и ошибках. Он позволяет ей узнать о нем всё, но сейчас парень очень хочет скрыть тот факт, что ему страшно.

Бэ боится потерять всё в один момент. Её – свою Джиа, родной дом, уют в душе, любовь в сердце. Абсолютно всё внутри него кажется таким хлипким и не вечным, что, дунь ветер в их сторону, это тут же превратится в жалкое пепелище.

– Не обещай – я всё вижу по твоим глазам. Мне будет достаточно того, что сейчас ты здесь, рядом со мной. Даже если завтра мы уже не будем прежними, я всегда буду желать тебе только лучшего, потому что ты – мой человек и моя родственная душа.

Сердцебиение Джинёна понемногу успокаивается. Раньше всегда он играл эту роль в их отношениях – успокаивал и улаживал конфликтные вопросы между ними. А сейчас он позволяет себе показать перед Джиа свою слабость, ещё и заплакать перед девушкой. Разве такое возможно?

– И то, что ты сейчас говоришь мне об этом, очень храбро с твоей стороны. Нужно иметь огромную смелость, чтобы рассказать мне о всех своих ошибках и страхах, показать свои слёзы.

Джиа улыбается уголками губ и берет парня за руки, хотя сама готова сдаться и упасть ему на грудь с громкими рыданиями.

– Я верю, что ты найдёшь способ сохранить нас в памяти друг у друга. Безболезненный и правильный. Мы почувствуем, когда сделаем операции, ты ведь знаешь это, да? – Джинён медленно кивает и пододвигается ближе к девушке, заключая её в свои крепкие тёплые объятия. – Несмотря на это, никто не сможет отнять у нас то, что было. Время проходит, сменяются поколения, мир не стоит на месте и каждый день не похож на вчерашний, но наша весна будет той контрольной точкой, которая будет возвращать нас к началу, чтобы мы, если и не будем помнить лиц и имён друг друга, ощущали, как она медленно пробирается в наши души, отогревает лёд на сердце и всколыхает то, что должно быть забыто. Наша история никогда не утонет в небытие.

Джинён прижимает девушку ближе к себе, вдыхая лёгкий аромат её кожи глубоко в себя, чтобы навсегда его запомнить. Он любит её – так безумно и так сильно, что готов убить всех, кто причинит ей боль. Но самой главной причиной её разбитого сердца является и всегда им будет сам Бэ Джинён.

Джиа любит его по-особенному и по-родному, не отдавая себе отчёт в своих действиях. Она не замечает, как все мысли приводят её к одному единственному человеку, который сейчас обнимает её; с которым у них сейчас один ритм сердцебиения на двоих.

Но жизнь, как говорилось, не то место, в котором исполняются все желания, стоит их только загадать. Они остаются висеть в неизвестном пространстве, и один только Бог знает, когда им суждено сбыться.

Джиа каждую ночь перед сном, на каждую упавшую звезду, на каждую выпавшую ресничку, в каждом новом месте загадывает лишь одну вещь – и это быть рядом с Джинёном.

Бэ мечтает о том, чтобы Джиа, наконец, перестала страдать и отпустила эту боль, ведь так ей будет легче.

– Никто не способен отобрать у нас нашу весну. Она живёт там, куда никакие технологии не доберутся, – Джиа говорит тихо, почти шёпотом, касаясь грудной клетки парня. Девушка кладёт ладонь и ощущает биение его сердца. Бьётся, как в последний раз – размеренно, спокойно, правда иногда с перебоями, но ничего не предвещает беды. – Ни одна операция не выживет эту любовь из твоего сердца.

Джинён отстраняется от девушки и заглядывает ей в глаза. Она не врёт – Сон верит в это всем своим нутром, и Бэ не может не поверить в это с такой же отдачей, как она. Она права – ничего и никогда. И пусть завтра они притворятся незнакомцами, ничто не в силах изменить то, что уже случилось. Никто не в силах стереть «их» из истории.