Текст книги "Три сапога, и все левые (СИ)"

Автор книги: Nitka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Скотина бесстыжая, но как от неё мутит! Ещё и трется о пах так, будто месяц не трахался. Угу, с его-то замашками.

Никита прищурившись смотрел, как аспирант едва-едва сохраняет остатки разума. Конечно, то, что между ними сейчас происходило, уже никак не назовёшь обычным лизанием, но как же всё-таки приятно ощущать такую власть. Тем более над ним.

Всё прервалось, когда обоим стало не хватать дыхания. Маятников с сожалением отстранился первым, впрочем, убирать руку ни с волос, ни с талии не спешил.

Другой же, осознав весь смысл происходящего, напряженно замер. В таком же заторможенном состоянии выпутался из объятий, обулся и вышел из чужого дома. Это всё происходило в напряженном молчании, и Никита почему-то ни разу не подколол или пошутил над нерадивым недолюбовничком. Он только с кривой улыбкой прислонился к дверному косяку, пока физрук зашнуровывал кроссовки, а позже, хмыкнув, ушел к себе проверять тетради.

Виктор же, как только спустился по ступенькам, сильно сжал руками короткие волосы, вспоминая о завалявшихся в кармане сигаретах.

– Блять…

Эксперимент удался, только вот показать подобное на людях он бы ни за что не решился…

========== Миник седьмой: «Последний звонок» ==========

Оксана Петровна удивлялась, но, кажется, отношения между двумя аспирантами значительно улучшились. Теперь Корыжев только изредка посылал испепеляющие меткие взгляды и хмурые замечания в адрес биолога, которые тот, в свою очередь, мило игнорировал. Да и должны они уже были смириться с существованием друг друга, как-никак, последний звонок на носу.

Мальчишки и девчонки одеты в разной степени пошлости наряды. Как считала директриса, заставить учеников соблюдать черно-белый дресс-код – уже достижение. А уж какой длины юбки и какова ширина декольте – в этом случае вне её компетенции. Они ж не боги, а учащиеся не монашки с монахами.

Однако настоящим подвигом можно считать факт согласия Маятникова приобрести нормальную одежду. Для такого случая ухмылявшийся до ушей Корыжев даже пожертвовал свою белую рубашку. Увы, на, кхм… брюнете (на данный момент), она висела, как на вешалке, и пришлось отказаться от заманчивой идеи.

Зато за химиком взялся проследить Листник. Добрая душа могла преображаться мгновенно, не протестуя против обычной формы. Сам Ник, криво улыбнувшись, согласился. Увы, кое-кто при реванше на треугольниках оставил за собой право одного желания. И желание до сих пор надгробной плитой висело над головой проигравшего. Черт дёрнул проигравшего так проколоться, не рассчитав, что победитель прекрасно управляется со всеми видами оружия. Треугольниками в том числе.

И позволить Корыжеву сотворить какую-нибудь пакость на последний звонок аспирант не собирался.

В итоге Маятников через каждые пять минут ослаблял петлю галстука, которую тут же неизменно поправлял Фёдор. Чего неуемному историку так и не удалось сделать – так это уговорить коллегу застегнуть стильный чёрный пиджак и сменить узкие рваные джинсы хотя бы на классические. Но достаточно и того, что всё смотрелось вполне прилично. Тонны мейк-апа придавали женственность, теперь же, когда всё смылось, лицо без преувеличения можно было назвать красивым, а главное – мужским. Не признать этого не смог бы и Корыжев.

– Да чтоб я ещё хоть раз надел эту удавку, – просипел биолог.

Он не учёл одного – микрофон давно включили, и слова разнеслись по всей площади, на которой наконец построились ученики. Те пытались подавить смешки, а Оксана Петровна незаметно двинула аспиранта локтем в бок, начав торжественную речь:

– Дорогие выпускники…

Листник оживлённо переминался с ноги не ногу, чуть ли не с отцовской гордостью смотря на важных уже-не-первоклашек, под его руководством собиравшихся вручить старшим воздушные шарики с желаниями, записанными на бумажках внутри.

После вступительных слов настал черёд самих выпускников. От них отделились всего пятеро, из которых главенство взяла Лисица. По очереди она поздравила всех учителей, вручив им по букету роз, классную, отдав заранее обговорённый подарок, и дошла до аспирантов.

– Родной наш Фёдор Сергеевич, Вы один из четырёх мужчин нашей школы. Нам искренне жаль, что учились мы у Вас всего год, но этот год тоже был незабываемым. Столько радости, столько позитива мы не получали ещё никогда. За это огромное спасибо.

Вынесли внушительный букет цветов, вручив его парню, сияющему от счастья. Почти такая же речь предназначалась и Маятникову, старавшемуся в это время придать лицу серьёзное выражение. На середине слов он всё-таки ещё раз ослабил галстук и с таким же серьёзным выражением пнул по ноге схватившегося, словно мама-кошка, Листника. Лисица едва-едва сдержала смех, прокашлявшись. Пока она говорила, Булдыжник, стоя за спиной ораторши, пыталась сфотографировать аспирантов. Корыжев и Маятников получались прилично, но лицо Фёдора каждый раз таинственно ускользало из кадра, оставляя на виду только длиннющую густую косу, что заставляло подозревать о какой-то древней таинственной технике ниндзя, применяемой историком. Что, впрочем, было бы неудивительно.

Закончив с биологом, Аня, торжественно приложив свободную руку к сердцу, обратилась к физруку:

– Виктор Викторович, а Вам мы приготовили особый сюрприз. За Вашу отличную подготовку к трудностям жизни, за Ваше безграничное терпение и доброту мы вручаем Вам это, – во все тридцать два улыбнулась девчонка.

И именно тогда, в конце мая 2011 года, присутствующие запечатлели героический посмертный подвиг Анны Алексеевны Лисицы. Анечка, мы будем вечно тебя помнить.

В принципе, до этого не дошло, но торжественность сцены была приблизительно такая же, как при первом полёте в космос, так как никто, кроме 11-х классов и одного гадостно подхихикивающего аспиранта, не имел представления о подарке. И тут из приоткрытых дверей Гарик из бывшего 11-Б и Сандальский из 11-В вынесли большущий горшок с метровым… кактусом. Растение на манер ёлки обвешали всякими бантиками, конфетами и снежком, а на верхушке колючего чуда на иглах красовалось аппетитное кремовое пирожное.

Понимая всю важность момента, двое учеников, до этого какими-то окольными путями исчезнувших в здании школы, поставили горшок и вновь вернулись к своим.

Те, в свою очередь, ждали реакции преподавателя. Калинина чуть ли не крестилась, успокаивая впавшую в панику англичанку и оттого почему-то заговорившую по-немецки.

Но ожидаемого «взрыва» не произошло. Физрук сначала прыснул от смеха, а потом, наплевав на правила приличия, и вовсе расхохотался и пробормотал так, что никто не услышал:

– Выиграл-таки, сволочь, – покосившись в сторону биолога.

Тот, в свою очередь, постарался прикинуться валенком, не выдавая как самодовольную ухмылку, так и полную осведомлённость о сущности подарка.

Потом Корыжев, усмехнувшись, подхватил пальцами пирожное и, сделав жест, будто чокается с невидимым собутыльником, одним махом отправил в рот угощение.

Все вздохнули с облегчением, и праздник как ни в чём не бывало продолжился. Летели в воздух шарики, щёлкали вспышки фотокамер. Всё как обычно, но, встретившись взглядами, два старших аспиранта неожиданно для себя тепло улыбнулись друг другу. Проходил их первый совместный учебный год.

========== Миник восьмой: «Снова по-пьяни…» ==========

Жаркий-жаркий июнь. Всё плавится от жары, и хочется только одного – воды. Маятников не являлся исключением и, сидя в кафе, потягивал ледяную минералку. Только вчера он закончил с школьными делами и учёбой, наконец-таки отправившись в отпуск.

Хотелось смотаться на море, но сейчас слишком лениво – Никита чуял, что следующую неделю он проведёт в блаженном безделии, валяясь на диване.

Он, покончив с газированной водой, собирался было уйти, как увидел нечто любопытное, ещё не успевшее стать привычным зрелищем: Корыжев, пошатываясь, шел по тротуару. Судя по помятости одежды, тот был далеко не трезвым и вряд ли вменяемым. И это, подумать только, когда нет двух часов дня.

Вмешательство Маятникова спасло неблагополучного физрука от страстного поцелуя со столбом, чего определённо не желали ни столб, ни человек.

– Живой? – полюбопытствовал аспирант, забрасывая чужую руку на своё плечо.

Мужчина что-то промычал, а Маятников с кривой ухмылкой подумал, что чувство дежавю преследует его не в самые подходящие моменты, и вызвал такси. Кажется, намечается ещё одно развлечение, а против такого он никогда не протестовал. Дразнить дракона всегда интересно, главное – не обжечься.

А флегматичному таксисту, которого диспетчер по просьбам остальных впечатлительных таксистов посылала к Никите, узнавая того исключительно по голосу, сегодня довелось отвозить странного растамана с кучей косичек и бухого военного. Ничего не скажешь, колоритная парочка.

Когда они приехали, Никита затащил коллегу в квартиру и, не мудрствуя лукаво, устроил холодный душ, мгновенно протрезвив коллегу. Отряхиваясь как собака, тот ошалело уставился на хозяина квартиры.

– Лучше? – наигранно сочувствующе поинтересовался биолог.

– Отвали, – вместо ответа буркнул Виктор, намереваясь уйти.

И тут Никита заметил то, что не насторожило его в первые минуты – запах алкоголя соседствовал с отвратительной вонью дешевых приторно-сладких духов. В принципе – что такого, но Маятников знал достоверно – у бравого молодца имелась девушка, с которой он встречался больше пяти лет. Правда, переехать она отказалась, аргументируя, мол, дома лучше, и они потерпят. А такой запах… если в вкратце, то представительниц древней профессии, и здесь имелось немало.

– Эй, подожди, – Маятников закрыл собой проход, – ты хоть одежду высуши.

– Высохнет, – нетвёрдо пошатнувшись, ответил тот.

Они оба прекрасно понимали, что по силе далеко не равны и, если Корыжев захочет, то, даже находясь в таком «шатком» состоянии, сможет без проблем скрутить аспиранта. Но кто сказал, что только сила является эффективным оружием.

– Заболе-е-ешь, – пакостно ухмыляясь, протянул Никита. Идея спровоцировать таким образом, конечно, бредовая, но использовать стоит. – А летом болеют только клинические идиоты. Я был о тебе лучшего мнения.

Если бы это произнёс кто-то другой, физрук, может быть, отреагировал бы лишь пренебрежительных хмыком, но это же Маятников, и Виктор хмуро перекривился. Немного поколебавшись, он, обдав собеседника убойным запашком перегара, способным в радиусе километра истребить всё живое, недовольно согласился:

– Хорошо.

И, соизволив разуться, снова скрылся в ванной. Оттуда сразу же послышался звук звонкого удара – словно упало что-то железное, и жалостливый писк, явно не принадлежащий человеку. Никита смутно вспомнил, что оставил там клетку с сестринским хомячком Лолом. Младшая сестрица однозначно характером удалась в брата и была той ещё ехидной стервой.

Подарили ей на днюху зверька, а та назвала бедную животинку Лолом, периодически обзывая «Ололо». Теперь же Лиля вместе с мужем развлекались где-то в Сочи, спихнув хомяка брату, строго-настрого запретив проводить опыты и вообще всячески насиловать подопечного.

Брюнет прислушался к виртуозным матам – во всяком случае, если Лол скончается, он будет ни при чём.

Пройдя в кухню, аспирант достал из холодильника минералку и поставил на печку электрочайник. День обещал стать интересным, тем более выпытать у Корыжева, с какой радости тот шлялся по проституткам всю ночь, а с утра ещё и напился, – стало чуть ли ни делом чести.

Врубив телевизор, биолог разлёгся на диване в зале, но, когда прошло больше десяти минут, забеспокоился. Решив не орать, парень порадовался, что в комнате не было задвижки, а значит, если гость решил утопиться, то его ещё можно спасти.

А физрук, немыслимым образом извернувшись на полу в ванне, спал.

– Хрена себе, пластика, – подивился гибкости коллеги химик.

Подойдя, он с усмешкой подумал, что в который раз таскает неблагодарного натурала на своей нежной спинке. Кряхтя, брюнет вытащил Виктора из ванной и в том же черепашьем темпе потащил в спальню.

– Твою мать, – с надрывным возгласом забросил тело на постель и отошел немного назад, чтобы полюбоваться открывшимся видом.

Спящий молодой человек заставил уголки губ Маятникова расползтись в стороны. Но подопытного всё-таки требовалось раздеть. Спал тот очень крепко, тем более под градусом, поэтому снять майку и стянуть джинсы не составило трудностей.

Припомнив давнюю ситуацию с клубом, Маятников прыснул от смеха – воистину, чудеса случаются. В прошлый раз он так жалел, что не додумался запечатлеть один из самых кайфовых моментов своей жизни, а теперь судьба предоставляет ему ещё один шанс.

Чтобы не заржать аки лошадь, аспирант зажал рот рукой и, порывшись в тумбочке, достал камеру. Надо сказать, камера была уровня профи, так как до этого Никита крепко увлекался рыцарством, средневековьем и прочими подобными штучками, вместе с Листником вступив в дружное братство русских ролевиков.

Покрутив игрушку в руках, Маятников придумал наиболее живописную позу и остановился на решении не снимать с тела последнюю деталь гардероба – хотелось жутко, но, если Корыжев скончается преждевременно, будет не так весело. Конечно, в прошлый раз эту самую деталь не пожалели, но сейчас-то всё по-другому.

Вставший в позе великого художника брюнет расположил тело так, что, казалось, лежащий мужчина только-только проснулся. Всё выглядело очень правдоподобно – как-никак, столько лет опыта.

Прищурившись, парень прикрыл тело до пояса лёгким одеялом и наконец сделал пару пресимпатичнейших фото.

Далее, спрятав все улики, Маятников со спокойной совестью ушел досматривать покинутый боевик.

========== Миник восьмой с половиной: «Волки в фаворе» ==========

Виктор проснулся от нестерпимого желания навестить квадратную комнату. Голова болела отвратительно, в горле насрал кто-то мелкий и пушистый, но ещё хуже он чувствовал себя морально. Взгляд упёрся в знакомый потолок, рождая недоумение, мол, как я сюда попал? Опять глюки?

Нет, в принципе, потолок-то знакомый, даже чересчур, но сообразить, как он здесь оказался, физрук так и не смог. Последнее воспоминание – небритая рожа в зеркале и нетронутая чекушка. Потом… вроде он пытался сходить за минералкой… Видимо, это судьба.

С кряхтением поднявшись, он потёр виски:

– Маятников, вали сюда!

– Я тебе не прислуга. Если надо, иди сам, – фыркнули из соседней комнаты.

Сволочь, что и говорить.

Поднявшись, аспирант пошатнулся, но окончательно встал. Отстраненно отметив, что остался в одних трусах, криво усмехнулся – этому всё шуточки. Только Виктору на этот раз всё равно, пусть клоуну обломится.

Дошатавшись до залы, Корыжев облокотился на стену, без приветствий и расшаркиваний спросив:

– Водка есть?

Никита, не отводя взгляда от какой-то телепередачи, кивком подтвердил обоснованно зарождавшиеся надежды:

– Есть, но дам только похмелиться.

Поднявшись, биолог сбегал в кухню, зашуршал чем-то в холодильнике и, вернувшись обратно, предоставил коллеге стеклянную бутылку чистого медицинского спирта. Блондину явственно представилось, с каким подозрением косились на покупателя аптечные фармацевты, но он даже не улыбнулся, залпом выхлебав четверть содержимого. Довольно облизнулся и посмотрел на коллегу осоловевшим взглядом:

– Самое то.

После этого химик ревниво выдрал бутылку, чуть ли не силой усадив аспиранта на диван, и спросил:

– И? Может, объяснишь, чего по всяким путанам лазил?

– По ком? – не понял тот.

– По шлюхам, – лаконично пояснил неформал.

– А-а-а, – получив свою долю бухла, физрук немного смягчился в отношении одной конкретной личности. Поставщики халявных «высокоградусок» всегда располагают к доброте. – Да глупо всё получилось. Оказалось, этот год Арина с другим встречалась. «Интеллигентный молодой человек», – перекривил он женский голос. – А я, видимо, неотесанный неандерталец.

– И как, прогулка помогла? – про себя Маятников частично согласился с подобной характеристикой.

Можно сказать, даже не частично, а в большей мере. Но ведь кому-то нужны именно такие, а не кто-то ещё. Почему же после пяти лет «совместной жизни» этой Арине резко понадобился кто-то другой?

Виктор, не замечая направленного на него оценивающего взгляда, хмуро уставился в пол:

– Если бы, – неприятная ухмылка. – Ты ничего не понимаешь – это всё так, перепихи, а у нас любо-овь.

Теперь Маятников отзеркалил усмешку коллеги, изогнув полоску губ неровной дугой: а это уже оскорбление. Хотя-а…

– Радость моя, это провокация? – мило полюбопытствовал брюнет.

– В смысле? – ошарашено переспросил физрук, пропустив мимо ушей «ласковое» обращение.

Затуманенный алкоголем мозг отказывался работать напрочь.

– Господи, – неформал досадно закатил глаза, силясь сдержать неуместный смех: какой же Корыжев простой. Прям проще валенка, раз попался на такую примитивную уловку. – В прямом, – мужчина быстро облизав губы, резко наклонился, чтобы впиться поцелуем в приоткрытый рот.

Перегар, конечно, был убойный, и биолог предпочёл бы, чтобы у него обнаружился внезапный насморк, но приходилось довольствоваться тем, что есть. Проникнув языком внутрь, он полностью завладел ситуацией, одной рукой обнимая партнёра за шею.

Полностью выпав в осадок, Виктору всё же удалось отодрать от себя присосавшегося Никиту.

– Ты серьёзно?

– Нет, шучу, – фыркнул тот, и только блондин собрался было что-то сказать, как молодой человек предупредил все возражения: – Нет, ну ты подумай, тебе, чтобы забыться, надо с кем-то трахнуться, но шлюхи не помогают, а я полтора месяца не могу найти нормального бисексуала, который не прочь получить обоюдное удовольствие. Я же не насиловать тебя собираюсь.

– А тебе какая выгода? – физрук не мог понять, какой кайф в том, чтобы тебя имели во все дыры.

Казалось, хренеть дальше некуда… но, как говорится: когда кажется – креститься надо.

– Как «какая»? Моральная, – нехорошая ухмылка. – Я бываю исключительно сверху, а тебе, насколько мне понятно, сейчас всё равно*.

Виктор аки рыба закрывал и открывал рот. Он даже не знал, чему удивляться больше: тому, что оно оказывается исключительно сверху, или тому, что, по предположениям того же «оно», физрук не будет против. Да Корыжев вообще протестовал против «обабения», а тут такие предложения. Мужчина хотел было заорать, мол, иди в баню, но его неожиданно посетила одна замечательнейшая мысль. Он-то сильнее этого задохлика раз в десять, а снять напряжение, особенно после того как прямо сейчас Маятников недвусмысленно заелозил коленом по области паха, хотелось невероятно. Итак, вопрос принципа – быть или не быть? Бить или не бить? Дать или не дать? Ну, и в том же духе.

В общем, Никита вовремя заметил дьявольскую ухмылку.

– Хорошо, – не успел аспирант отойти от лёгкого согласия подопытного, как его скинули на пол, фиксируя две руки крепкой одной, а тело прижимая к ковру с помощью пятой точки.

Проще говоря, не прекращая лыбиться, Корыжев нагло уселся на талию коллеги. В слегка затуманенных мозгах и мысли не проскочило, что происходящее здесь неправильно. Член стоит и ноет, жертва дрыгается, но сделать ничего не может – разве необходимо что-то ещё?

– Ты что творишь? – мгновенно запаниковал брюнет.

Неожиданно для себя Виктор понял, что ему невероятно нравится эта паника – надо же, хоть здесь скользкая тварь получит заслуженную взбучку.

– Тупой вопрос, – и, низко наклонившись, оставил лёгкий засос на заходящейся в пульсе жилке.

– А какой, по-твоему, острый? – попробовал съязвить химик.

По правде говоря, его очень нервировало такое положение вещей. Обычно он сам играл первую скрипку, задавая темп и всё остальное, но в этот раз его попросту скрутили, не дав возможности диктовать свои условия.

– Это тоже был тупой вопрос, – громкий хмык. Язык касается шеи, проводя влажную полосу снизу вверх, и биолог дёргается, словно пришибленный электрошокером. – Тупые вопросы полагается задавать мне, – короткий контакт глаза в глаза – в одних лукавость, во вторых лёгкая паника, – я же из нас двоих самый дурной и нетрезвый.

Никита забрыкался, шипя что-то нелестное матного содержания, однако Виктор, чему-то кивнув, повторил ласку. На этот раз она длилась дольше, и неформал непроизвольно задрожал.

– Мразь, – шипящий стон.

Если бы блондин не слышал такого звука собственными ушами – ни за что не поверил бы, что люди способны так стонать.

– Ты не лучше, – констатация факта.

Присев ниже, физрук понял – любовник так же немало заведён. Корыжев без сожаления стянул с живота коллеги футболку, открывая незагорелый бледный живот, и, согнувшись в три погибели, припал губами к пупку. Руки, конечно, пришлось опустить на грудь, но от этого ситуация особо не изменилась – аспирант, оставив попытки вырваться, затих, наверное, выжидая удобный момент.

Недоуменно притормозив у груди, Виктор машинально отметил отсутствие привычных мягких выпуклостей и ослабил внимание. Этот момент и выбрал Маятников, чтобы рывком вскочить. Каким-то чудом ему удалось, поэтому, даже не оглядываясь, он несколькими прыжками преодолел расстояние до спальни. Там захлопнул за собой дверь, укатившись под кровать.

Физрук тем временем опоздал буквально на секунду – перед его носом громко щёлкнула преграда, послужившая форой для биолога, поэтому, когда Виктор зашел в комнату, в ней, на первый взгляд, никто не находился.

Решив не тратить понапрасну время, мужчина мельком заглянул под кровать. Там никого не обнаружилось, и блондин прямо-таки демонстративно шумно уселся на постель, зорким взглядом «сканируя» окружающее. В принципе, тут-то и спрятаться негде, не в форточку же протиснулся?.. Хотя… с его формами полностью исключать подобный вариант не следовало.

Немного отвлекал ноющий член, но Корыжев не был бы Корыжевым, если бы не смог отодвинуть возбуждение в сторону – падла притаилась где-то здесь – раз она ухитрилась завести его почти до невменяемости, пусть заплатит по счетам.

– Маятников, – попробовал миролюбиво наладить контакт мужчина. – Ты ж каждый день с кем-нибудь кувыркаешься и неужто ни одного раза не был снизу? – в ответ тишина. – Или слабо под меня лечь? Ты ж только этого и добивался, а теперь в кусты? Отматросил и бросил?

– …думал, всё наоборот будет, – досадный шепот снизу.

Может, кто-то другой и не услышал бы, но точно не Виктор. Аспирант усмехнулся – знал же, соперник не удержится.

Одним плавным, почти звериным движением он соскользнул вниз. Под кроватью действительно никого, но худющее тело, упёршееся руками и ногами в железные палки сетки, имелось. Удивительно, как продержался так долго, с его-то суповым набором.

Поняв, что обнаружена, жертва дурным голосом завопила:

– Спасите-помогите-насилуют! Млять, я же клизму не делал! И после такого признания тебе всё ещё хочется совать пальцы мне в зад? А вдруг я больной? А вдруг ты больной?

Хмыкнув, физрук просто отодрал биолога, повалив того на кровать. Однако неожиданно неформал серьёзно предложил: – Давай поговорим серьёзно.

На это мужчина подозрительно прищурился:

– Опять твои фокусы?

– Только не сейчас, – немного кривая усмешка и мимолётный взгляд на топорщившуюся ткань в радиусе паха.

Ну конечно, поговорим – бежать-то некуда – доигрался, тролль восьмисотого уровня. Как там говорят: «Тебя постигнет анальная кара»?

– Допустим, – покивал.

Другой мужчина, приподнявшись, напрямик начал:

– Ты ведь не хочешь лизать мне задницу?

– Причём здесь это? – не вкурил тот.

– Объясняю на пальцах , – наиграно тяжко вздохнул химик. – Ты ничего не знаешь о таком виде секса, так? А я расскажу. Тяжела участь гея, – парень постарался отодвинуться подальше, но, заметив телодвижения, на него подозрительно зыркнули, заставив на некоторое время оставить попытки. Со стратегическим отступлением придётся повременить. – Прежде чем засунуть в кого-то своё хозяйство, это место необходимо тщательно вылизать. Ну, чтобы растянуть, а то ещё застрянет, – последнее предложение он пробормотал себе под нос: – Может, обойдёмся обоюдной дрочкой?..

– Нет, – договорить «лектору» не дали, повалив на спину. Кровожадная ухмылка: – Несколько минут назад ты на полном серьёзе собирался меня трахнуть, а теперь, раз меня потянуло на эксперименты… Раздевайся.

Маятников обреченно закатил глаза к потолку, стягивая порядком потрёпанную футболку.

Невезуха. Видно, у Судьбы волки нынче в фаворе.

* Люди, мне интересно, теперь дошел смысл названия? :D

========== Миник восьмой с тремя четвёртыми: «Сила компромата» ==========

Распрощавшись с футболкой, Маятников выжидающе уставился на аспиранта. Тот кивком головы указал на одежду ниже пояса:

– Это тоже.

Нервно сглотнув, Никита понадеялся, что вид голого мужика утихомирит горящего энтузиазмом блондина. Откровенно говоря, неловких или смущающих ситуаций для Маятникова не существовало, но раздеваться в предчувствии, что тебя всё-таки жестоко поимеют, – не самый лучший стимул для стриптиза. Остервенело скинув последние детали гардероба, он, передёрнув плечами, встал возле кровати.

Виктор криво усмехнулся, глядя на данный суповой набор, и через силу сдержал рвущееся наружу желание отправить субъекта к бабушке по матери. Откармливать. Вместо этого он тихо искренне выругался:

– Фак.

Он не отступил.

Наоборот, сцепил руки на талии неформала, притягивая того ближе. Шепнул, обдавая перегаром:

– «Серьёзно», говоришь?

А в ответ обречённое:

– Млять!..

Тогда физрук поднялся, впиваясь жестким поцелуем в губы, сминая их, кусая до крови. Другой разозлившись, ответил не менее грубо, и это превратилось в какую-то борьбу за лидерство, доминантность. Надо сказать, они были на равных: разгоряченная кожа касалась ткани трусов, из-за чего сходили с ума оба.

Корыжев с глубоким удовлетворением отметил, что сволочная мерзость тоже неслабо заведена и трётся об него как распоследняя сучка, когда у той течка.

– Отсоси мне, – прохрипел Корыжев, пытаясь отдышаться и унять боль в прокушенной губе.

Брюнет ткнулся носом в его плечо, просипев:

– Могу только откусить, – это прозвучало очень даже ехидно.

– Тогда сам напросился.

Одна лёгкая подножка, и положение круто изменяется. Теперь Никита, сам не слишком-то соображая, что творит, приподнимает бёдра, чтобы поделиться возбуждением, а блондин, нависая над ним на локтях, вставляет колено между чужих ног… и замирает, силясь уразуметь, какое действие должно последовать далее.

– О чём задумался, натуральный мальчик? – не упустил случая поиздеваться неформал. – Хотя, в принципе, это мне известно. Правда, ответа ты не знаешь, я а не скажу.

Виктор сжал зубы, сдерживая наверняка пугающий рык. Он бы зарычал в любой другой ситуации, с любым другим человеком, но какая-то чудом уцелевшая часть оставшихся мозгов настойчиво советовала не показывать крутой нрав, так как в обоих случаях исход неутешителен: либо жертва умудрится сбежать, либо от паники родит в процессе. А ещё вспомнились слова, выплюнутые несостоявшейся тёщей «на дорожку»: «Тарзан недоделанный. С тобой только полоумные встречаться согласятся!»

– Буду использовать метод тыка, – мстительный оскал.

Маятников пренебрежительно фыркнул – много ли этим методом натыкаешь?

Оказалось, достаточно. А уж когда кожа на загрубевших от тренировок пальцах коснулась паха, стало впору взвыть от мучительно пробежавшей зарядом по телу вспышки.

– Я тебя процитирую, – выдавил сквозь стиснутые зубы химик и от души выругался, пытаясь избавиться от жалостливого тона: – Фак!

Блондин хрипло засмеялся, медля. Как ни крути, а определённая часть действа, именуемая «Полизать», его неслабо смущала. Но не всё же мальчик, девочка, ночь, кровать, миссионерская поза. Необходимо разнообразие.

– По… подожди, – притормозил Маятников, каким-то хитрым способом перекатываясь, чтобы оказаться сверху. Переведя дыхание, он соблазнительно улыбнулся: – Пойдём в душ.

– Зачем? – Корыжев совершил обратный перекат, засосом впиваясь в беззащитную жилку на горле.

Никита сжал в пальцах постель, унимая дрожь. М-да, вот так проработаешь год под одной крышей и только после этого узнаешь, что человек, оказывается, умеет трахаться не хуже. Особенно в роли доминанта.

На несколько мгновений призадумавшись, биолог убедил себя попробовать – когда ещё выпадет такой шанс? Один раз – не пассив. А компромат на всякий случай имелся в полном объёме. Если что – применим шантаж.

– Пойдём, – почти попросил неформал, и, на удивление, Виктор послушался, крепко ухватив жертву за руку – чтоб не слиняла под шумок.

«Жертва» линять не думала, поведя «насильника» к месту назначения.

Что ни говори, а ванная комната в этой квартире была выше всяких похвал. Просторная – раз, широкая душевая кабина – два, ванная рядом – три. Хозяева, при которых построили такое, определённо любили чистоту. Однако это Корыжев заметил многим позже. Сейчас он, войдя, грубо толкнул любовника к ближайшей стенке и, избавившись от мешающих трусов, приставил истекающий смазкой член к анусу.

– Стопэ, не так быстро, – Маятников старался не паниковать так явно, порадовавшись, что был прижат именно к той стенке, где располагалась полка со всякими принадлежностями для секса. Он протянул руку, доставая смазку, и протянул её любовнику. – На. Растяни меня хотя бы.

Секунды две Виктор непонимающе таращился на банку, но после до него дошло спросить:

– Как?

– Пальцами! – недовольное шипение. – Открываешь банку, смазываешь свои корявки, суёшь их в жопу. Растягиваешь мышцы! Потом её же на член намажешь. Что… – «С целками дела не имел?!» – хотел добавить, но осёкся.

Если и имел, то лишь с одной.

Тем не менее Корыжев справился с собой достаточно быстро. Возможно, помог алкоголь, возможно, что-то ещё, но буквально секунд через десять брюнет почувствовал, как в него по одному проникают удивительно холодные пальцы.

– Сукин сын, – выдохнул он и от случайного прикосновения к простате по-кошачьи выгнулся.

Он упирался в стену ладонями, однако руки дрогнули, заставляя «упасть» локти. С трудом придя в себя, Никита потянул любовника под душ – зря, что ли, пришли.

Тёплая вода только придала остроты ощущениям. Корыжев наконец прекратил издевательскую «долбёжку» двумя пальцами – указательным и средним – и быстро, настойчиво протолкнул смазанный член внутрь. Маятников матерился на чём свет стоит, но отстраниться от источника боли не давала сильная рука, прижимавшая его к другому телу за талию.

– Понежнее нельзя? – зло просипел тот, обернувшись через плечо.

Он вздрагивал при каждом хлопке – когда в него, не жалея, входили до самого конца. Невероятно хотелось скривиться от жалости к самому себе – такого при огромном опыте аспиранта ещё не случалось.

И тут физрук неожиданно бережно мазнул пересохшими губами по красному следу после засоса на шее, после этого прошелся целым каскадом коротких возбуждающих поцелуев по спине, шепнув: