Текст книги "Три сапога, и все левые (СИ)"

Автор книги: Nitka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Прости.

Секунду Никита оторопело соображал, а сообразив, недовольно дёрнулся:

– Двигайся, млять! У нас, твою мать, не мексиканский многосерийник!

На самом деле это почему-то смущало. Его, человека, извращённого современным миром до кончиков пальцев. Что за дурной нрав у этого… человека.

Теперь настало время для жарких прерывистых всхлипов. Сволочь даже не потрудилась натянуть на хозяйство резинку, и пульсирующая живая плоть, даже смазанная, скользила не так хорошо, как могла бы. К тому же из-за этого Маятников чувствовал себя донельзя странно. А возможно, это просто потому, что его имеют, а не наоборот?

Чтобы не опозориться, захныкав, пришлось сцепить зубы – угол толчков изменился, задевая простату. Тем не менее Виктор всё понял, облизнувшись.

Шипение:

– Ещё! Быстрее!

Вода стекала по телу, и хотелось скулить, умоляя: «Быстрее, быстрее!» Никита никогда не числился садомазохистом, но особое, неповторимое ощущение создавала саднящая боль в заднице, смешиваясь с острым чувством кайфа. Такого, что любой нарк позавидует.

От ошеломления биолог даже не понял, когда, собственно, кончил, с головой захлебнувшись в нирване.

Может, он до траха «Милки» переел, слыхал же: «Какие кокс и марихуана? Кусочек шоколада «Милка» – и через минуту ты в Альпах тусуешься с фиолетовыми коровками». Нет, розового рогатого скота перед глазами пока не появилось, но разноцветные круги присутствовали.

Вот и попробовал «снизу». Итог: когда тебя имеют и когда ты – ощущения разные. Теперь понятно, отчего большинство уважающих себя гомиков предпочитали определённую позицию. Универсалы-то обычно «би».

«Хах, нашел о чём сейчас думать», – иронично поддел себя Маятников.

А в покое его оставлять не собирались. Кончив себе в руку, Виктор дернул его, чтобы молодой человек стал лицом к нему:

– Продолжим, когда я отойду.

Мысленно определив сексуальные предпочтения всех родичей мучителя вплоть до седьмого колена, Никита через силу ехидно улыбнулся. Взял испачканную руку коллеги в свои две, поднёс к лицу и, установив контакт глаза в глаза, медленно и с наслаждением слизал со среднего пальца сперму. Проглотил, облизнулся. В конце концов, всё оказалось не так плохо.

– Презерватив надеть не забудь.

Бедной заднице предстоит нелёгкое, э-э-э… приключение. Однако у кое-кого кое-чьи компрометирующие фотографии. Ещё посмотрим, кто на втором круге навяжет свои правила.

========== Миник девятый: «Первокла-ашка, у тебя сегодня пра-а-а-аздник…» ==========

Третье сентября.

Кабинет химии/биологии.

У 10-Б нынче повторение, но весь гуманитарный класс давно и прочно заснул, утыкаясь носом в собственные тетради. Только двое хоть как-то дергались, изображая активность, и то, судя по всему, их телодвижения никоим образом не относились к биологии. Ну конечно, следующим уроком английский, и почтенная дама в очередном фетишистском припадке задала громадную домашку. Нет, Маятников всё понимал, но наглёныши даже не пытались шифроваться:

– Коршевич, это что?

– Вольное сочинение, – лениво ответит тот, что-то чиркая на бумажке.

– А каким боком оно относится к теме? Если не ошибаюсь, у нас идёт анатомия человека.

– Ну да, – не смутился мальчишка, подтверждая свои слова кивком. – Это сочинение по биологии.

– В стихах? – иронично поинтересовался преподаватель.

Отсюда он прекрасно различал отступления от полей и одинаковые окончания последних слов, характерные рифмованным произведениям. Острое зрение давало определённые преимущества.

– Валь, в стихах? – обернулся Коршевич, выдавая автора.

– В стихах, – печально вздохнула та.

Мда, значит, не английский. Та вроде бы не имела привычки требовать стихи – и уж точно на иностранном языке. Вот же… творческие люди.

– Ладно, – Никита хмыкнул, снова поворачиваясь к доске. – Значит, Валя на следующий урок приготовит нам сочинение, касающееся нашей темы. Прозой, в три листа, – и как припечатал. – От руки. Ясно?

– Ясно, – уныло откликнулась десятиклассница.

– Прекрасно. Тогда, – неформал, не жалея уши окружающих, со всей силы долбанул кулаком по парте. Ученики мгновенно вскинулись, ошалело переглядываясь: «Где пожар? Здесь пожар?» А Маятников, взирая на дело рук своих, громко произнёс: – Записываем домашнее задание, салаги!

Коридор. Перемена.

Соблюдая строжайшую конспирацию, Листник перебежками передвигался из угла в угол: последние два дня ученица восьмого класса проявляла слишком большую любовь к мужскому туалету на третьем этаже. В принципе, «мужской», а тем более «туалет» – это громко сказано. Скорее миниатюрная курилка, где отводили душу суровые «мужчины». Но девчонок туда не пускали ни под каким предлогом. Эта же особа, по словам пронырливых младшеклашек, наведывалась в то место чуть ли не каждую перемену.

Фёдор выглянул из-за двери кабинета информатики, не обращая внимания на то, как косятся на него проходящие мимо ученики. Восьмиклассница бесстрашно зашла внутрь, и зажиточный средневековый дворянин, коего на сей момент изображал историк, хотел было двинуться на подмогу, но этого не потребовалось.

Девчонка громко, словно в громкоговоритель (а возможно, так и было), на весь коридор заорала:

– Я тебя люблю!!!

Ей не менее громко (никак громкоговоритель отобрали) ответили:

– А я тебя нет! Пошла на!

Несчастный прибор вновь перешел в руки владелицы:

– Да пошел ты!

Затем звук налившейся на кого-то воды, звон ударившегося о кафель железного ведра, и та с гордо поднятой головой и воистину достойной королевы осанкой вышла. Продефилировала к кабинету географии и уже у двери презрительно стряхнула с юбочки невидимые пылинки.

Листник, более не уделяя внимания уборной, расплылся в неприлично довольной улыбке мамы-кошки: первая любовь всегда такая… незабываемая.

Однако позже, припомнив инцидент, историк так и не смог понять, откуда у той имелись рупор и ведро с водой – она шла с пустыми руками, а ведро в том санузле никогда не стояло. Заранее подготовилась, или НЛО подсобило?

Спортзал.

– Быстрее, вы ползете, как древние ископаемые! – рычал на бедных перешуганных девятиклассников Корыжев. – Иначе я пожалею, что вместо значившейся в учебной программе гимнастики разрешил вам играть в волейбол!

Второй физрук лишь устало вздохнул – он ведь только вчера собирал всех своих подопечных, ныне бесславно протирающих и без того блестящий пол чистыми штанами, и предупредил, мол, нужно сделать то-то и то-то, чтобы не попасть под горячую руку записного командора. Так нет же, нашлись пара «добровольцев», и все получили на орехи.

Оставалось уповать на лучшее.

Пятнадцать минут спустя.

– Эй ты… Никаменко, что за удар? Ты целиться пытаешься? – орал блондин, обвинительно тыкая пальцем в место, где впечатался мяч.

Оно находилось совсем рядом с лампочкой – если бы на той не стояла защитная решётка, зал однозначно лишился бы ещё одного источника света. «Ещё одного» потому, что честь каким-то нереальным образом погасить первое светило выпала Соловьёву.

– Это всё ветер, – слабо проблеяла в оправдание девчонка.

Ну да, подземные ветра в закрытом со всех сторон помещении. Новый закон Ньютона уже на подходе – где бы яблоко взять?

Следующий её удар в то же место, на сей раз даже ближе, вызвал у Корыжева нехорошие параноидальные подозрения.

– Ветер, ветер, – вякнула Вика, характерно размахивая руками и в «прозрении» округляя глаза. – Ве-етер.

Одноклассники тихо угорали, пытаясь сохранить хоть некое подобие серьёзных лиц.

Потерев переносицу, физрук свистнул в свисток, знаком велев продолжать игру. Однако когда та самая девятиклассница грохнула мячом по решётке третий раз, Виктор не выдержал:

– Никаменко, ты пытаешься отомстить или страдаешь крайней степенью криворукости?

– Что Вы, Виктор Викторович, – та широко улыбнулась. – Это ветер. Понимаете, из-за него я себе чулок порвала – когда спортивки поверх одевала, снять не догадалась. Ползаю себе, ползаю, а он взял и порвал…

Именно этот момент выбрала, чтобы мигнуть и потухнуть, многострадальная лампочка.

После уроков.

– Ты меня ждал? – нечасто Маятникова удавалось подловить на такой удивленной физиономии.

– Нет, – буркнул физрук и, прищурившись, подозрительно пригляделся – что-то здесь не так, – у меня сейчас уроки закончились.

– Ври больше, – хмыкнул тот. – У тебя на третьем окно и всего шесть уроков.

Физрук не стал спрашивать, смотрел ли брюнет его расписание… точно, «брюнет»!

– Маятников, а что ты с одним и тем же цветом волос так долго ходишь? Никак вшей для опытов там разводишь?

– Нет, – фыркнул аспирант. – Отращиваю свой натуральный цвет. До этого у Листника парики заимствовал. Врач сказал, нужно полгода дать им отдохнуть, а то облысею. Смотри, – весело усмехнувшись, тряхнул свободно свисавшими прядками. – Скоро в хвостик буду завязывать… Стоп, – остановившись, он смерил недоуменно переваривающего монолог мужчину изучающим взглядом и практически с издевкой расхохотался: – Ты… ты что, когда трахаешься, в лицо не смотришь?

Слава Богу, в вестибюле никого не было, но Корыжев всё равно воровато оглянулся по сторонам и чуть ли не за шкирку вытащил долбанутого на-этот-раз-гота на улицу – физрук не сомневался, неформала и присутствующие дети не смутили бы, не говоря о взрослых.

– Заткнись. Если мне не изменяет память, вчера тебя всё устраивало.

«Ещё как устраивало», – подумалось биологу.

Тогда, после первого раза, они не виделись около месяца. Маятникову почти удалось выкинуть из головы тот случай, как в дверь постучали. Посмотрев, кто там, Никита с изумлением признал в госте коллегу-шварценеггера, но впустил. И мгновенно был разложен на собственном полу этим самым гостем, против обычного, даже не озаботившимся, будут ли у сцены свидетели.

«Ты ж вроде натуральный мальчик», – протестовал неформал.

«Теперь не совсем», – коротко ответил тот.

Между стонами Маятников пытался образумить аспиранта, уверяя, мол, «один раз – не пидорас» и прочими подобными призывами, но, когда дело перешло из раздела «мультики» в тематику взрослого кино, одним махом выдохнул весь воздух, набранный для новой возмущенной речи, и сдался на милость захватчика.

От судьбы не убежишь, если не можешь сопротивляться – не парься, лежи и получай кайф. Даже если быть ведомым, зависимым от кого-то не хочется до скрежета зубовного.

Постепенно нашествия стали обыденными, и никто из соседей не удивлялся, когда за оглушительно громким хлопком входной двери раздавались обречённые ругательства.

– Подождите, нам по пути! – оба аспиранта обернулись на пороге.

По ступенькам к ним бежал Фёдор, то и дело спотыкаясь о длинную белую бороду, которую наверняка забыл снять. Она тянулась за ним по полу вместе с красной переливчатой мантией.

Не дожидаясь соответствующих вопросов, историк бодро проинформировал:

– Мы с детками изучали короля Артура, круглый стол и его мудрого помощника великого мага Мерлина.

– А ты типа Мерлин? – скептически полюбопытствовал физрук.

– Не похож? – Листник приосанился, движением опытной модели покрутившись вокруг своей оси. – С прошлого съезда ролевиков осталось.

– Похож, – заверил его химик, доверительно добавив: – Очень.

Все рвущиеся с языка красочные эпитеты он смог оставить при себе.

Трое молодых людей после нелёгкого рабочего дня отправились по домам.

========== Миник десятый: «Женские штучки» ==========

Шел на исход октябрь, и Корыжев, засунув руки в глубокие карманы широких реперских штанов, шел домой из магазина. Вдруг остановился, словно учуяв чей-то взгляд. Обернулся. Пару раз моргнул, не поверив собственным глазам, но отчётливо понял – это не мираж. Странно, но сердце не кольнуло, лишь внутри что-то вялое всколыхнулось и пропало. Девушка как девушка. И как он раньше мог её боготворить? Как бы сказал сейчас неуёмный Маятников: «Любовь зла, полюбишь и…»

Арина приветливо улыбнулась, подходя ближе:

– Я тебя искала.

– Зачем?

– Передать подарок матери. Если не забыл, ты недавно стал на год старше.

«И что за подарок? Пара трусов и банка малинового варенья?» Виктор неожиданно поймал себя на этой мысли и меланхолично отметил последствия влияния Никиты.

– К тому же я соскучилась, – и большие-большие глаза, как у Кота в сапогах из Шрека.

– А почему не предупредила?

– Боялась, что прогонишь, – вздрагивает, но тут же берёт себя в руки, мило улыбаясь.

Произойди такое пару месяцев назад – не заметил бы всего цирка стопроцентно, но сейчас с мужчины словно сняли розовые очки, заставляющие обожествлять свою вторую половинку.

С силой потерев виски, Корыжев кивнул в сторону дома:

– Пойдём, расскажешь.

Как бы ни хотелось расстаться прямо здесь, им действительно нужно серьёзно поговорить.

Радостно кивнув, Арина надела на плечо лёгкую сумочку и направилась за своим бывшим избранником.

Они зашли в квартиру, и девушка сняла лёгкие красные сапожки на шпильке. Виктор, разувшись быстрее, сразу отчалил на кухню – выкладывать продукты.

Арина, когда пришла, аккуратно присела на кухонный угловой диван.

«Почти не изменилась», – подумалось аспиранту.

Он хотел начать, но она остановила, закрыв своей ладонью его рот.

– Подожди, я сама, хорошо? – глубоко вдохнула, успокаиваясь. – Мы с мамой были неправы насчёт тебя. Сначала Олег казался идеальным мужчиной – хорошим, заботливым, замечательным, но это всего-то на первый взгляд. Он задурил мне голову, а потом бросил ради какой-то мелированной стервы.

Виктор повернул голову, убирая руку:

– Вы встречались больше года.

– Но расстались. Мне всегда был нужен только ты.

– Что не мешало врать тебе всё это время.

– Прости…

Вдох-выдох:

– Уходи.

– Не хочу. Я люблю тебя.

Блондин покачал головой:

– Но я тебя не люблю. Теперь.

Неожиданно позвонили в дверной звонок, и мужчина использовал этот шанс, чтобы ускользнуть. Знал бы, кто явился в гости, не радовался бы настолько сильно. Но физрук не догадался посмотреть в глазок, тут же распахнув дверь. Закрыть её уже не успел – Маятников предусмотрительно поставил ногу на порог. Мелькавший за его спиной Листник приветственно помахал рукой.

Отчасти, Виктор не смог ничего сделать, так как в немом охренении выпадал в осадок – подобного Никита Андреевич при всей своей оригинальности ещё не вытворял. Складывалось ощущение, что его рожей тщательно поелозили по ведру с сажей, в левом ухе виднелись две серёжки-гвоздика, правое полностью прокололи, а от первой серёжки к нижней губе тянулась тонкая цепочка, заканчивающаяся кольцом. Пирсинг обнаружился и в правой брови. Волосы накручены на гофре, а челка мелирована в розовый. На ногах кеды с разноцветными шнурками разных оттенков серо-буро-малинового, ультратонкие джинсики, несмотря на то что на улице далеко не плюс двадцать. Выше – черная однотонная, кажется, футболка и черно-розовая в клетку пайта.

Корыжев, даже зная, что существо перед ним определённо мужского пола, засомневался в принадлежности субъекта к М-партии.

– Что вы здесь делаете? – зашипел блондин, не пропуская «гостей» внутрь. – Как вы вообще узнали адрес?

Неформал загадочно улыбнулся:

– Мы заметили – тебе нужна помощь.

– С чего бы? – хмуро.

Усмешка на секунду пропала:

– Он, – кивок на Фёдора, – знает, как выглядит твоя ненаглядная. Не оставлять же тебя на её растерзание.

– Я и сам справлюсь, – мужчина невольно кинул взгляд в сторону кухни, где сидела Арина.

– Но, я так понимаю, – подал голос Листник, – ты её не любишь, а она этого не признаёт.

Красноречивый мрачный взгляд говорил сам за себя.

– Провидец мой, – похвалил историка брюнет.

Ролевик, кстати, тоже не особо отличался от своего коллеги и больше напоминал не девушку, а подростка неопределённого пола, едва-едва вышедшего из детского возраста. На голову парень надел парик, который непросвещенные люди вполне могли принять за настоящую шевелюру. Черные волосы заплели в простую косу, вместо резинки использовав розовую ленточку. Скорей всего, Фёдор Сергеевич отказался портить парик утюжком или гофре, однако, чтобы соответствовать, добавил аксессуаров. На нём красовались точно такие же пайта, «наверное-футболка» и кеды, с разницей, что на последних шнурки расположены противоположно. Отличались существа-близняшки и штанами – у Листника задницу обтягивали чёрные джинсы.

– В общем, – Маятников решительно проскользнул под рукой физрука, – мы поможем.

– Агась, – Фёдор прошел следом. Он мгновенно понял, где находится Арина, и говорил очень тихо. – Прикинемся парочкой. Никита будет моей подружкой. Ник, ты ж не против?

Тот, предвидя нечто схожее, постарался перестать некультурно ржать:

– Не-а. С удовольствием посмотрю шоу.

– Ты согласен?! – грозно вопросил Маятников.

– Согласен, – обречённо ответил физрук.

Учитывая фокусы, ежедневно вытворяемые парочкой поклонников разных субкультур, Арина запомнит этот день надолго, если не на всю жизнь.

– Тогда разувай меня, мой «прынц», – торжественно промолвил Листник, царственно протягивая ногу в кеде.

Маятников держась за живот, от беззвучного смеха согнулся пополам.

– Пошел на фиг, – смерив «прынцессу» убийственным взглядом, прошипел Корыжев.

И тогда Арина, забеспокоившись, вышла в коридор. Прежде чем осознать происходящее, Виктор уже, опустившись на одно колено, развязывал шнурки своей новой «эмо-пассии».

Удивительно, но ничего говорить не потребовалось – девушка, пару раз пооткрывала накрашенные губки, складывая их буквой «о», подобрала с пола отпавшую челюсть и, смерив возмущённым взглядом обеих «девушек», с достоинством обулась. Ну конечно же, бывший жених и её никогда не обувал, а здесь эту… лахудру… на коленях…

– Пока, Вить, я всё понимаю, – выдавила из себя она, прежде чем выскочить за дверь.

Дождавшись, когда стук каблучков по ступенькам стихнет, все трое расхохотались. Корыжев, конечно, пытался скрыть веселье, однако безрезультатно.

Успокоившись, Федя с жалостью протянул, зашнуровываясь обратно:

– А такая классная. Я б её… – биолог вовремя тактично закрыл его рот рукой, отвечая вместо историка:

– …дружески обнял. Короче, при повторении сюжета – обращайся.

– Ага, – подтвердил вырвавшийся Листник, мечтательно прищурив накрашенные глаза. – В следующий раз я не упущу её так легко.

– Надеюсь, следующего раза не случится. Она не понимает, что-то восстанавливать безнадёжно поздно. Не хочу её ни видеть, ни слышать. После таких-то слов…

– Я так и подумал. Ну всё, мы пошли, – подвёл итог химик, выталкивая «подружку» за дверь.

Не дав ролевику и пискнуть, они окончательно вышли, оставив физрука приходить в себя.

Тот съехал с колена на пол и, уже не таясь, негромко рассмеялся. Правда, смех мало походил на радостный.

В дверь снова позвонили. Наверное, Арина забыла какие-то вещи или хочет высказать своё возмущение. Тяжко вздохнув, мужчина поднялся, распахивая дверь. И тут же к его губам прижались другие сухие губы. Первой мыслью мелькнуло – оттолкнуть, второй – прижать покрепче. Потому что визитёром оказался не кто иной как Никита. По-любому навешал Листнику лапши на уши, а сам – сюда.

Юркий проколотый язык скользнул в приоткрытый рот, углубляя поцелуй, но его тут же перехватил другой, более жесткий и беспощадный. В этот раз Маятников почему-то сдался без борьбы, позволив безраздельно собой владеть. Такой шанс выпадал нечасто. Точнее – почти никогда.

Шумно выдохнув, Виктор сжал гофрированные волосы в кулак:

– Давай трахнемся.

И пофиг, кого этой бестолочи вздумалось изображать сегодня: эмобоя или некрофила. Насильное принятие душа поспособствует исчезновению косметической гадости, одежда – лишнее.

Никита соблазнительно потёрся бёдрами о вставший член блондина.

– Не сейчас. Меня ждут.

– Подождут.

– Вить, – глубокий, проникновенный голос, от которого идут мурашки по всему телу. – Меня ждут.

Понял. Отпустил. Просто провёл параллель.

А неформал у порога обернулся:

– Жду вечером. Я принципиально не собираюсь трахаться в твоей квартире.

Млять, лишь бы соседи не услышали. Хах, впрочем, какая разница, биолог же пока в образе, да таком, что любой сексолог по вторичным признакам в нём парня не определит. Вот и пусть горланит об их «отношениях» хоть на весь дом. Единственной просьбой ближайших соседей будет «стонать потише».

Но отвратительную приторно-сладкую помаду придётся смыть.

Чёртова неформал«ка».

========== Миник одиннадцатый: «Пожары, поезда и презервативы» ==========

Никто из аспирантов не любил испытания пожарной безопасности. Да, полезно минут двадцать постоять на площади, посачковать, но перед этим шум, гам, беготня, отчёт перед Калининой, в свою очередь отчитывающейся перед остальными… Нет, лучше сидеть и проводить урок.

Листник вообще всем чайкам чайка – до сих пор сооружал один выводок из двух классов. В школу перевели молоденькую симпатичную учительницу, и храбрый рыцарь вызвался помочь. Теперь помогает, выстраивая потерявшуюся учительницу рядом с её предполагаемыми подопечными. Но ему происходящее хотя бы нравится.

Как и детям, радостно делящимся впечатлениями. Особенно преуспели младшие классы, для них смирно идти под ручку – подвиг.

Корыжев стоит в стороне. Как обычно, чему-то хмурится, критически оглядывая свой класс. 9-Б стараются соответствовать.

Маятников тяжко вздохнул, посматривая на наручные часы: когда уже?

Терзаясь ожиданием, он не придумал ничего лучше, чем, убив время, подразнить физрука. По привычке.

Наскоро составив план, химик стал небольшими шажками продвигаться к жертве. Естественно. Преподаватель обязан стоять рядом с учениками, но 11-В – взрослые мальчики и девочка, сами справятся. Если что – даже отмажут.

Когда химик оказался совсем рядом, шепнул давно заметившему его продвижения Корыжеву:

– Знаешь, что такое анальные шарики?

Мужчина стиснул кулаки, удерживаясь от ответа. Здесь же дети, мать их. Если бы не они, он бы подробно описал, что и в каком порядке сделает с секс-игрушкой, если поймает брюнета. А именно – завяжет удавкой и с её помощью подвесит раздражителя на люстре. Главное – вовремя спрятать труп.

Сам аспирант, не догадываясь о кровожадных мыслишках коллеги, продолжал допрос:

– А анальная пробка?

– Я знаю, что такое анальная кара, – прошипел физрук так, чтобы его услышал лишь собеседник. – Если ты не заткнёшься, устрою её тебе.

Он убийственно зыркнул на притихших девятиклассников. Те, к их огромному сожалению, не обладали чутким слухом, и им оставалось только догадываться о содержании разговора.

– Да ладно тебе, – не угомонился преподаватель. – Не говори, якобы не имеешь понятия о подобных вещах.

Слава Богу, он говорил приглушённо, а сбоку вещала правила поведения при пожаре Калинина, иначе дети точно услышали и прониклись бы.

Откровенно говоря, желание напакостить, помноженное на жажду деятельности и шило в заднице, почти пугало Виктора Викторовича, но он мужественно держался. Стараясь выходить из себя исключительно в крайних случаях. За полтора года следовало бы попривыкнуть. К тому же глупо надеяться, что после совместных, как бы деликатно выразился Листник, «времяпровождений» их отношения в этом плане изменятся. Подколки не прекратились, равно как и ответные пожелания перестать косить под бабу.

– Все свободны, – обрадовала народ Калинина.

Виктор незаметно выдохнул от облегчения.

Но Маятников не был бы таковым, если бы не отколол на прощание какую-нибудь гадость.

– Витенька, дорогой, я до сих пор пребываю в искреннем недоумении, умеешь ли ты пользоваться презервативами? – раздался крик в микрофон.

Директриса обреченно прикрыла рукой глаза, стараясь не смотреть на гостей-пожарников. Одна фраза, а какие последствия… Ох, бедная-бедная репутация школы…

Корыжев звучно скрипнул зубами: припомнил же…

2-3 уроки. Коридор второго этажа.

Через неделю по всей школе проводили «Весёлый экспресс». Специально для этого выделили второй и третий уроки, расставив учителей по станциям. Предусмотрительная Оксана Петровна сама составляла вопросы, распределяя преподавателей и пару ответственных 11-классников. Последний в списке стоял Маятников. Его тоже необходимо было куда-то поставить, но, зная, чего тот в состоянии учудить своей самодеятельностью, тянула до последнего. В общем, осталась этика.

Делать нечего, и теперь биолог, скучающе подперев ладонью щёку, перечитывал вопросы. Придя к выводу, что те до ужаса пресные, аспирант оглянулся посмотреть, есть ли кто. Кажется, до него ещё не добрались. Замечательно.

Взяв ручку, он творчески но осторожно – чтобы не испортить мейк-ап – высунув язык, принялся за дело.

Пять минут спустя.

– Итак, 7-А, в каких местах можно курить?

– Где есть табличка с надписью, – живо откликнулись несколько мальчишек.

– Пра-авильно. Как называется средство для снятия лака?

– Ацетон, – хором ответили все девчонки.

– Да-а. На упаковке из-под чего написано: «Contex»?

– Э-э-э, на прокладках, – предположила одна из девчонок.

– Не-а, – скучающе. То «Kotex», а это «Contex».

Тишина. Вверх, краснея от смущения, подняла руку одна из скромниц класса.

– Да, Алён.

– На презервативах, Никита Андреевич? – робко то ли спросила, то ли утвердила.

– Правильно, молодец, – брюнет оживился. – Окей, я должен задать вам пять вопросов, но хватит и трёх. Ставлю зачёт. Алёна умничка.

Та покраснела до самых ушей, а Никита прыснул в кулак от смеха – похоже, той предстоит весёлый разговор с одноклассниками по поводу собственной осведомлённости.

– Никит, это было подло, – вышел из-за угла Листник.

– Кто бы говорил, – фыркнул неформал. – У тебя как дела?

– Они ответили на все мои вопросы. Мало того, никто не воспринимал меня всерьёз, – пожаловался Фёдор. – Я закончил.

– Как, уже? – удивился химик, у него самого осталась куча неопрошенных классов, и при их общем количестве слабо верилось, что историк за столь короткое время успел принять всех.

– Уже, – печально вздохнул ролевик. – Понимаешь, сложилось ощущение, что мы играем в игру «Самый умный» на время. Они с самого начала вломились именно в ко мне. В очередях стояли, – в тоне отчётливо мелькнула гордость, сменившаяся трагическим вздохом. – Я вопрос не успевал задать, как они отвечали.

– Ничего, – утешил аспиранта парень. – Зато можно уверенно сказать – такими темпами на «Международные отношения» любой поступит стопроцентно. А ты теперь свободен, – последнее предложение тот произнёс с ленцой и долей зависти.

– Вы здесь? – из-за того же угла появился Корыжев.

Подойдя к коллегам, он стал возле историка, скрестив руки на груди.

– Ты тоже всё? – полюбопытствовали два других аспиранта.

– Ага, – зевок. – Твой черёд, баба.

– Деревенщина, – на автомате парировал Маятников.

Он успел услышать топот десятков пар ног, прежде чем в коридоре показалась первая стайка… да какая здесь стайка – стаище взъерошенных школьников. И старшеклассники, которые вроде бы должны иметь какое-то достоинство, бежали наравне с младшими.

Похоже, Никита рано позавидовал. Впрочем, для остальных на листках имелись не менее занятные вопросы.

========== Миник двенадцатый: «Недотрагедия» ==========

Всё началось с того, что Маятников третий день подряд не появлялся в школе. Сначала думали – мало ли, конец ноября, заболел человек. Но за полтора года Никита не болел ни разу – ясно же, зараза к заразе не пристаёт. К тому же прошел тихий осторожный слушок, якобы аспирант собирается увольняться. Причём не просто из школы, а вообще – уйти из аспирантуры.

Ученики пытались напроситься в гости, но вдруг поняли – они и адреса-то не знают. Позвонили Лисице, однако и та не смогла дать точный ответ, только назвать приблизительное месторасположение нужного дома.

Преподы молчали аки партизаны, не спеша подтвердить или опровергнуть слухи. Листник тоже касательно этого вопроса больше походил на рыбу, а Корыжев предпочёл самоустраниться.

Но позже, обозревая хмурые физиономии десятых и одиннадцатых классов, считавших Никиту Андреевича любимым неповторимым учителем, мужчина в тот же день решительно направился к Маятникову.

Физрук знал не больше остальных – в отличие от Фёдора, но тот, против обычая, не проболтался, лишь необычно хмуро предупредив, что в некоторые дела совать свой любопытный нос не стоит, как бы ни хотелось.

– Да набухался небось, – пробормотал себе под нос блюститель здорового образа жизни, – а Листник просто конспирацию на пустом месте разводит.

Под взглядом флегматичной пятнистой кошки, устроившейся на чьём-то подоконнике, мужчина зашёл в подъезд. Поднялся на нужный этаж и постучал. Ответа не последовало. Тогда бывший призывник начал попросту долбить несчастный кусок дерева кулаком. Однако результат не изменился. Может. ушел?

С раздражением подёргав за ручку, Виктор удивлённо обнаружил, что дверь не заперта. Не разуваясь, прошел по коридору, позвав:

– Маятников, ты здесь?

Где-то в стороне кухни послышался тихий шорох. Не медля, физрук пошел туда.

Никита сидел боком к нему, повернув голову к открытому настежь окну.

По всему полу разбросана куча окурков, но не видно ни одной хотя бы полупустой бутылки. Странно.

– Чего тебе? – не оборачиваясь.

Это действительно выглядело странным. Виктор подошел ближе, рассматривая коллегу, одетого в тонкий домашний халат странной расцветки – наверное, продрог весь – комнатная температура ничем не отличалась от уличной, а он ещё и босой. Волосы собраны в небрежный хвост, пирсинга либо не видно, либо вообще снят.

На столе, заваленном использованными фильтрами, на несколько секунд засветился сенсорный телефон, беззвучно принимая очередную СМС. Прежде чем он потух, Корыжев успел заметить два уведомления: «Пропущенных вызовов – 21», «Непрочитанных SMS – 73».

– Листник здесь был? – пропустил мужчина вопрос мимо ушей.

Неопределённое пожатие плеч. Затяжка:

– Что тебе нужно?

– Поиграем в «Вопрос – ответ»?

Никита со вздохом повернулся. Под глазами тёмные круги, на физиономии ни грамма косметики. Пирса и вправду нет. Это внушало опасения.

– Поиграем, – соглашается.

– Тогда я первый, – Корыжев оттряхнул свободный стул от пепла и сел рядом. – Ты когда последний раз спал? – начал он издалека. – Не с кем-то, а вообще.

Аспирант задумался:

– Позавчера… наверное. Что ты здесь делаешь?

Из окна в помещение хлынул порыв холодного ветра, и блондин, помедлив с ответом, снял с себя куртку, накинув её на сидящего рядом человека. Неформал даже не отреагировал: не пошутил, не посмотрел, не обратил никакого внимания, смотря «сквозь».

– А что, не видно? К тебе пришел. А ел?

Тихий фырк:

– Не помню. Только курил. Хотя… полчаса назад. Запихался сладкими палочками. В тумбочке нашел, – короткие, рубленные фразы, словно отрывки произнесённых вслух мыслей. – Тебя Федя подослал?

Настал черёд Корыжева фыркнуть. Впрочем, втайне он радовался, что сумел разговорить брюнета. Тот выглядел, мягко говоря, неважно и не горел желанием общаться. Но, видимо, для физрука сделал приятное исключение.